стараясь не думать о том, как натягивается на груди ткань рубашки и всё откровеннее съезжает, ещё немного и выглянет сосок. В последний момент руки подняла, закружившись, глаза
открыла, и лучезарно улыбнулась всем, кто её окружал. Люди вокруг, точнее, мужчины в
большинстве своём, следили за ней горящими глазами, хлопали в такт, и улыбались, только их
улыбки не слишком вдохновляли. Но кому какое дело до её чувств?
Шохин смотрел на неё неотрывно, и пил также. Цедил виски, не отрывая бокала от губ, в какой-
то момент отвернулся, но почти тут же обернулся через плечо. Нина всё это замечала, не сразу
поймав себя на том, что сама глаз с него не сводит. Даже не реагировала на ритмичные
аплодисменты, практически распласталась у ног мужчин, коснулась плечами пола, замерла на
секунду, давая возможность себя рассмотреть, потом наклонилась вперёд, а после грациозно
поднялась. Развернулась резко, на последних аккордах, едва ли не полностью окутавшись
широкой юбкой и обнажив ноги. Рассмеялась, играя на публику, когда музыка смолкла, и опять
же подала руки, когда их вознамерились поцеловать. Улыбалась, принимая похвалы, кинула
быстрый взгляд на Костю, встретила его взгляд, и он вдруг отвернулся первым. И Нина будто
слышала, как он сдержанно кашлянул, не сумев скрыть эмоции.
- Не вздумай переодеваться, - заявил ей Вадик, обнимая за плечи. Нина даже не заметила, как он
рядом оказался. – Ты офигительна в образе цыганки.
- У меня ноги мёрзнут, - засмеялась она.
Вадик воспринял это по-своему, и легко подхватил её на руки.
- Так лучше?
Нина вцепилась в его плечо, лихорадочно раздумывала, боясь повернуть голову, и снова
встретиться с ледяным взором Шохина.
- Может быть, - туманно отозвалась она.
- Шампанского?
- Если только в баре.
- В баре, так в баре.
Следующие полчаса ей покоя не давали. Она пила шампанское, а вокруг десяток поклонников.
Они её развлекали, они её угощали, а Нина изо всех сил делала вид, что её происходящее не на
шутку занимает. Лишь изредка поглядывала в сторону столика, за которым Костя сидел, и про
себя удивлялась, что тот не уходит. Он, точно, довольным не выглядел, следил взглядом не за
ней, а за веселящимися приятелями, и о чём-то думал. От мысли о том, что думает он о ней и
что именно думает, Нине становилось не по себе, и удерживать на лице беззаботную улыбку
становилось всё труднее.
Но он был здесь! Впервые за два месяца. И показать ему свою печаль, которая никак не
проходила, было нельзя. Пусть думает, что хочет, но не то, что она ночами не спит, думая о нём.
О нём и Татьяне Смирновой.
- Он глаз с тебя не сводит, - шепнула ей Рита с улыбкой, непонятно по какой причине
оказавшись за стойкой бара. Пила вино, облокотившись на стойку и пристроив на ней грудь.
Выглядело это весьма вызывающе.
Нина ничего не ответила, но тоже на Костю посмотрела, возможно, впервые за этот вечер
открыто. Он не отвернулся, он опасно прищурился, и Нина глаза опустила. Когда ажиотаж спал, и Нину оставили в покое, даже Вадик отвлекся на разговор, она вздохнула с облегчением.
Слезла с высокого табурета, стараясь не привлекать к себе внимания, прошлась по залу,
продолжая раздаривать улыбки, а целью было незаметно скрыться за кулисами, и хотя бы
переодеться. Домой ещё рано, но и дразнить посетителей клуба грудью, прикрытой лишь тонкой
тканью, нужно в меру. Неизвестно, чем закончиться может.
Вместо гримёрки оказалась в коридоре перед дверью Витиного кабинета. Её просто толкнули в
спину, и она, не успев среагировать, влетела в сумрак коридора, в панике оглянулась, и увидела
Костю. В первый момент была настолько растеряна, что не смогла решить – хорошо это или
пора бежать. Отступила на шаг, приглядываясь к Шохину, а тот вдруг зубами скрипнул, она
услышала. И вот тут уже испугалась, но было поздно. Он за плечо её схватил, развернул и
втолкнул в Витин кабинет.
- Ты специально это делаешь?
Нина рискнула посмеяться над его самонадеянностью. Но прежде чем успела отойти от него на
безопасное расстояние, Костя схватил её за руку и притянул обратно. Прижал к стене, и они
оказались лицом к лицу. Пальцы Шохина обхватили горло Нины, и он уставился ей в глаза. Она
сглотнула, и он, наверняка, это почувствовал. Нина смотрела ему в глаза, холодея, но в то же
время, чувствуя предательское волнение. Костя был немного пьян, прилично зол и явно
сдерживался, чтобы не тряхануть её как следует. Хотя, Нина искренне недоумевала о причине
его недовольства. Несколько недель назад, когда она к нему пришла, он повернулся к ней
спиной и ушёл к другой женщине, а теперь злится на неё.
- Это моя работа, Костя. Ты забыл?
- Это уже не работа, малыш.
Она облизала сухие губы, снова сглотнула, ничего не могла с собой поделать.
- У меня на шее синяки останутся, - осторожно заметила она.
- Ты снова устроила спектакль!
Нина опасно прищурилась.
- Может, хватит меня в этом обвинять? Разница между нами только в том, что ты спектакли
устраиваешь только когда мы наедине. И у тебя неплохо получается.
Он пальцы еще немного сжал, больно не было, но Нине пришлось упереться затылком в стену и
задрать подбородок вверх. В таком положении смотреть на Шохина с превосходством было
непросто.
- С каких пор Вадик носит тебя на руках?
- А с каких пор ты спишь с этой журналисткой?
- Нина.
Она выдохнула, чувствовала, как грудью прижимается к его груди. Костя навалился на неё, и
дышать становилось всё труднее.
- Я ненавижу тебя. – Это вырвалось само собой, от отчаяния и беспомощности, шёпот, а потом
его губы на её губах, а пальцы ослабли, и спустились с её шеи к груди. У Нины вырвался
отчаянный стон, а Костя просто спустил ткань рубашки вниз и прижался губами к её груди.
Зубами сосок сжал, а потом втянул глубоко в рот. Нина судорожно вцепилась в воротник его
рубашки, голову склонила и потёрлась щекой о его волосы. Но это была секундная слабость.
Дальнейшее напоминало лихорадочную возню обезумевших от страсти юнцов в подъезде.
Костя задирал ей юбку, запутавшись в оборках, чертыхался, она расстёгивала ему брюки,
правда, потом опомнилась, вспомнила, где они и почему, а главное, что он наделал, попыталась
оттолкнуть, но в тот момент уже была не в слишком выгодной позиции, чтобы сопротивляться.
Костя перехватил её руки, прижал к стене, навалившись всем весом, на какое-то мгновение оба
замерли, глядя друг другу в глаза, а потом Костя её руки отпустил. Так смотрел на неё, пристально и зло, видимо, на самого себя злился, за то, что всё-таки возвращается. И Нина, осознав это, сама к стене прижалась, и не стала спорить, когда Шохин её под бёдра подхватил, приподнимая. Она ногами его обхватила, резко выдохнула, ощутив быстрое вторжение.
Смотрела ему в глаза, всего на мгновение их прикрыла, когда Костя пропустил между пальцев
её распущенные волосы, а потом сжал руку в кулак. У неё вырвался первый стон, и она развела
руки в стороны, не желая к Косте прикасаться. А он, понимая это, ещё больше злился. Целовал
её шею, снова спустился к груди, одной рукой продолжая поддерживать под бедра, и раз за
разом врезаясь в её тело.
Нина нащупала дверной косяк и вцепилась в него, рискуя обломать ногти. Продолжать злиться
было всё труднее, тело реагировало, низ живота стал предательски тяжёлым, мужские губы на
груди вызывали жар, а все силы уходили на то, чтобы не стонать. И не двигаться навстречу
мужчине, не отвечать на его ласки. Она злилась, ненавидела, и хотела, чтобы он понял,
прочувствовал, осознал… Она даже кончать не хотела, ему назло. И от этих мыслей оргазм
пришёл неожиданно, и настолько острый, что едва не заставил её сдаться и повиснуть у Шохина
на плече. Прижала руку к губам, крепко зажмурилась, удивляясь огромному количеству белых
вспышек перед глазами. А пережив пик, снова уперлась дрожащей рукой в дверной косяк,
дышала быстро, под стать стуку сердца, на поцелуй ответила, но довольно вяло, охнула, когда
Шохин с силой вжал её в стену, и съехала вниз, когда он её отпустил спустя минуту. Костя
стоял, держась за стену, дыхание переводил, и смотрел на Нину у своих ног. Потом отвернулся
и принялся застёгивать брюки. А она пригладила спутанные волосы, зачем-то закрыла лицо
руками.
- Я тебе этого никогда не прощу.
Он поморщился.
- Нина, прекрати.
- Ты не можешь приходить ко мне… из чужой постели, и ставить меня к стенке, когда тебе этого
хочется.
Шохин глянул через плечо.
- Тебе было плохо?
- Конечно, нет! Как мне может быть плохо с тобой? – Она сорвалась на откровенный сарказм. –
Кто кроме тебя может меня осчастливить, правда?
- Закрой рот.
Поднялась, держась за стену, а в ответ на его слова кивнула. Правда, следом посоветовала:
- Скажи это своей журналисточке. Посмотришь, как она отреагирует.
Он схватил её и развернул, а Нина с силой толкнула его в грудь.
- Ты делаешь из меня шлюху. После каждой встречи с тобой я чувствую себя всё гаже и гаже.
Все остальные, по крайней мере, не врут.
- Так ты за честность? – Он зло усмехнулся, вышел за ней в коридор, смотрел, как она идет в
противоположную сторону от зала. Босая, волосы развеваются, а юбка подчеркивает талию и
бёдра. Рукой взмахнула, видимо, советуя ему пойти к чёрту. За угол завернула, а Шохин от
злости ударил кулаком по стене, и сам же рукой затряс, выругавшись вполголоса.
В зале было всё также многолюдно и шумно. Костя сел в баре, заказал ещё виски, а сам все
посматривал на тяжёлые шторы, скрывающие вход в гримерку. Почему-то думал, что Нина
выйдет. Переоденется и выйдет. Хотя бы ему назло. Но прошло полчаса, он выпил ещё три
порции, нервы натянулись до предела, а в голове наметился чёткий гул, и он решил послать всё
к чёрту. Бегать он за ней точно не станет. И уговаривать упрямую бабу тоже. У него на это ни
времени, ни желания нет.
Но поведение Нины раздражало. Он, в принципе не понимал, из-за чего она вдруг взбрыкнула.
Разве это он начал играть в дворцовые интриги? Хотя, это обычное женское поведение,
удивляться не стоило, но Нина реально расстроила. Она ему нравилась, на самом деле
нравилась, и он очень надеялся, что ей хватит ума не доставлять ему лишних проблем. Этого
сполна хватило с бывшей женой. Вот та, стерва последняя, все нервы вымотала, прежде чем
согласилась уехать в Париж, и не мешаться под ногами. Они последние три года жили, как
кошка с собакой, разъехались за год до расставания, и Шохин тогда вздохнул с облегчением.
Жанка переехала в загородный дом, который потом и потребовала в своё полное владение, хотя
стоил коттедж столько, что у нормального человека дух минимум на час бы захватило.
Напоследок преподнесла ещё один подарочек, завела любовника-адвоката, ушлого малого,
который очень быстро смекнул, как развести на деньги влюблённую дуру. Не его, конечно, нет, с Шохиным он был весьма вежлив и терпелив, хвост распушал, как павлин, пытаясь придать
себе значимости, а вот Жанку подзуживал, и та активно трепала Косте нервы и душу. С трудом
удалось от него отделаться. Не слишком приятным и законным способом, но паренёк из города
поспешил исчезнуть, правда, прихватив кругленькую сумму и драгоценности любовницы. За их
пропажу тоже Косте досталось, но он стерпел. И тогда уже начал с женой договариваться. Не то
чтобы этого очень хотелось, его воля, он бы её до Парижа голой отправил и пешком, но
обстоятельства требовали проявить выдержку. И после года нервотрёпки захотелось чего-то
беспроблемного, перемежающегося с бурным сексом. Костю даже ребёнок Нины не испугал, к
тому же девочка совершенно не мешала, тихий такой ребёнок, единственное, что требовавший, это маминого присутствия днём и утром. Чтобы та ей кашу варила и гулять водила. Его не
напрягали постоянные Нинины звонки домой, школьные проблемы и материнские рассуждения
о необходимости хорошего образования. Особенно, если до этого Нина из него все силы
выжала, в прямом и переносном смысле. У неё вообще была потрясающая способность говорить
о важнейших вещах сразу после секса. А потом ещё удивлялась и сердилась из-за того, что он
всё пропустил мимо ушей.
Но её признание всё испортило. Костя ещё после её оговорки по телефону напрягся, но
понадеялся, что она сама осознала неуместность произошедшего, и постарается в дальнейшем
не менять правила игры на ходу. Но, к его неудовольствию, Нина голосу разума, если тот и
попробовал подать голос, не вняла, и всё испортила. И какой реакции она, интересно, ждала?
Что он расчувствуется, поцелует её в лоб, благословит… на что-то, чёрт знает на что! Они были
знакомы два месяца, он изначально озвучил ей свою позицию, не хотел никаких обязательств, а
то, что она танцевала в «Тюльпане», никакого отношения к этому не имело, хотя она и обвиняла
его в этом раз за разом. Да плевать ему! Точнее, не плевать, каждый раз, как он видел её
танцующей, от желания в глазах темнело, и он был уверен, что с большинством мужчин в зале
происходило то же самое, но к ним он не ревновал. Его устраивало, что Нина не раздевается, что это раздражает других, разочаровывает; устраивало, что многочисленные приятели смотрят
на неё с откровенным желанием, но она вся принадлежала ему, и никто не смел спорить. С ним, вообще, никто не спорил. Он её защищал, он о ней заботился, он её обеспечивал. Но ей этого
показалось мало. Ох уж эти женщины. Им всегда мало. Даже если на них женишься, они
находят, к чему придраться и из-за чего расстроиться.
А Нина не просто взбрыкнула, она обвинила его в том, о чем он даже не помышлял. А он ведь
очень старался всё наладить, он давал ей все возможности замолчать, передумать и продолжить
с того места, где они остановились. Костя на самом деле этого хотел. Чтобы она закрыла рот, выкинула из головы все глупости, и все снова стало бы просто и понятно. Ему нравилось её
баловать, нравилось, когда она сияла, как новенький бриллиант, когда смеялась так, что
хотелось улыбнуться в ответ, хотя его редко смешили женские шутки. Это всё, что было нужно.
Как он и говорил: её благоразумие. Вот только с чего он взял, что в этой милой головке есть
хоть немного этого самого благоразумия – не понятно. Было бы оно, Нина не вляпалась бы в
работу в «Тюльпане», до этого не отпустила бездумно мужа в столицу, а перед этим не вышла
бы за этого придурка замуж. Костя навёл о нём справки, даже заглянул на пару сайтов, воочию
увидеть, что представляет из себя Павел Ледов, и, если честно, не впечатлился. Танцевал тот, возможно, и неплохо, Шохин не слишком в этом разбирался, но взгляд у парня был чересчур
жадный, до всего, до чего никак не получалось дотянуться. А Нина его ещё оправдывала.
Говорила, что: «Паша упорный, Паша достоин, она за Пашу рада». Шохин всегда предпочитал
отмалчиваться, выслушивая всё это, но когда этот бывший муж на несколько дней завис у неё на
квартире, из себя вышел. И опять же оказался непонятым. Потому что мириться-то она
пришла, и даже прощения попросила, но после он снова услышал от неё не то, что хотел. Она
всё равно бывшего жалела и старалась понять.
Только его она понять не пыталась. Конечно, его-то зачем?! У него можно на нервах поиграть, на нём можно сорваться, а потом ещё обидеться за то, что он, видите ли, не проникся её обидой.
Позвонила бы бывшему и наорала бы на него.
Когда Костя сел в машину и хлопнул дверью, Ваня в некотором удивлении оглянулся на него
через плечо. Правда, тут же отвернулся и лишь отстранённо поинтересовался:
- Домой, шеф?
- Да, давай домой.
Костя съехал немного на сидении, устроил голову на подголовнике и закрыл глаза. И всё это
ради того, чтобы не оборачиваться на двери «Тюльпана».
Но как Нина сегодня танцевала! И какой после был секс. Десять минут за все последние два
месяца. А Вадику он мозги вправит, чтобы женой занимался, сосунок, а не тянул руки, куда не
следует. Правда, при таком раскладе придётся рассориться с доброй долей приятелей. А всё из-
за кого? Неблагодарная и истеричная девка. Он ли для неё не делал?
Дома, на автоответчике, обнаружил два сообщения от Татьяны. Вот та не была подвластна
истерикам и настроению, она даже никогда не несла женских глупостей и не говорила на
отвлечённые темы. Либо о мужиках, либо о работе. И второе её интересовало куда больше. Она
и сейчас говорила об интервью с губернатором и напрашивалась на приглашение в Детский
центр до официального открытия и перерезания ленточки. Но что в ней было хорошо, так это то, что она никогда не говорила о своих личных проблемах и молчала после секса. Кажется, это
было единственное время, когда она молчала. Профессия накладывала свой отпечаток. Вот
только думал он не о ней. Например, вчера Шохин как раз и поймал себя на мысли, что Татьяна
молчит, лежит, отвернувшись от него, а он, напомнив себе о том, что это как раз то, что ему и
нужно, начал вспоминать, о чем ему Нина в такие моменты говорила. Обо всём подряд. О
покупках, о школе, о музыке, о том, что с ней случилось или что она видела, пока его рядом не
было. Костя даже не вникал, она просто негромко ему обо всём рассказала, прижималась к нему, закидывала на него ногу, обнимала, и говорила. Так много она говорила только после секса, и
Шохин порой даже смеяться начинал. А она обижалась. Совершенно искренне, расстраивалась, и всё это впечаталось в его память. Она его окружила, обворожила, и он даже глупости ей готов
был прощать. Вот если бы она это поняла и оценила, а не просто требовала невозможного…
Его устраивало её поведение, её манеры, привычки, даже её болтовня не раздражала. Так его не
заводила ни одна женщина, со времён первого брака. Когда женился сразу после института, и до
сих пор искренне считал, что это были самые чистые отношения в его жизни. Тогда ещё не было
бизнеса, денег, каких-то невероятных желаний второй половины. Была молодость и страсть.
Правда, продлилось это не всю жизнь, как рассчитывалось, а лишь пару лет, но вспоминалось до
сих пор. И если к его сорока годам в голове прочно осела мысль, что гореть и пылать уже не по
возрасту, то Нина о подобном ещё не задумывалась. К тому же, ей банально не хватало опыта, не хватило любви и лёгкости в первом браке. Порхать девочке, явно, было некогда. И сейчас
она, по всей видимости, ждала этого от их отношений, а он, отказав, задел её за живое. И кто же
виноват? Он, что слишком трезво смотрит на жизнь? Или она, что хочет от него куда большего, чем он в состоянии дать?
Правда, он особо и не старался. Ставил свои условия и всеми силами пытался заставить её
держаться в рамках. Рассчитывал, что она, как и другие, побоится спорить с ним, а она не
побоялась. Вспыхнула, плюнула и хлопнула дверью. И сделала виноватым его. Причем,
настолько преуспела, что он сам себя виноватым почувствовал. Особенно, сейчас. Не
справившись с собой, и взяв её в кабинете Вити Жабы, не силой, но буквально не оставив ей
выбора, почувствовал себя свиньёй. Это ело изнутри, и реально подпортило впечатления.
Никак не мог избавиться от чувства вины. Вместо того, чтобы радоваться долгожданной
разрядке, Шохин полночи прокрутился с боку на бок, думая о том, как Нине удалось так ловко
внушить ему эту самую вину. Он даже согласен с этим не был, и, обдумывая всё в очередной
раз, приходил к понятному для себя выводу: он делал для неё всё возможное. Но как только
вспоминал её слова и обвиняющие взгляды, ловил себя на том, что склонен верить её обиде.
Замкнутый круг какой-то.
Утром следующего дня решил Нине позвонить и объясниться. Даже прощения попросить, раз
уж она так остро восприняла инцидент в Витином кабинете. Кстати, прозвучало весьма
формально: инцидент в кабинете… Может, так ей и сказать?
Костя навалился на высокую стойку, за которой пил кофе, и призадумался. Гриша что-то
ворковал, устроившись наверху своей клетки, и его воркование подозрительно напоминало
мелодию из «Натали». Шохин даже с момнением глянул на него, решив, что после появления в
его доме Нины, попугай стал куда лучше разбираться в музыке. А Лепса Нина любила.
Кофе в чашке осталось совсем немного, а Костя всё тянул, раздумывая, звонить или нет. Не
боялся, нет, и даже не переживал, но предугадать настроение Нины после вчерашнего было
нетрудно, а попасть под горячую руку, даже если он того и заслуживал, не хотелось. И хочется, и колется, но позвонить надо. Настроившись на разговор, набрал номер, а уже через минуту в
раздражении поджал губы. Она сбросила его звонок. Не просто не ответила, а именно сбросила.
Что означает – большая игра продолжается. А он всё-таки позволяет ей втянуть его. Раз думает, раз места себе не находит, значит позволяет. Слабак.
Лидия Аркадьевна появилась, когда он уже собирался уходить. Костя надел пиджак, сунул в
карман бумажник, а когда входная дверь открылась и ему в ноги, скуля, кинулась Туся, он без
всякой жалости на неё цыкнул. Собачонка тут же сникла, поджала хвост и спряталась за ногу
хозяйки.
- Костя, ты же не позавтракал! – Лидия Аркадьевна привычно принялась проявлять
материнскую заботу, но Шохин лишь отрицательно качнул головой, отказываясь.
- У меня встреча через полчаса. Дайте Грише клубники, я не успел.
- Дам, дам, не волнуйся. Я вчера свеженькой купила.
Домработнице явно хотелось поговорить, заговорила про покупки, упомянула химчистку, а
Костя с трудом нашел в себе силы послушать её пару минут, а затем решительно направился к
двери. Сжимал в руке телефон, подсознательно ожидая, что Нина перезвонит. В том, что
телефон молчал, его ничто не удивляло, надо знать упрямство этой женщины, но призрачная
надежда была, и это единственное, что ещё заставляло держать себя в руках.
В приёмной мэра помогло столкнуться с Татьяной. Как выяснилось, её тоже пригласили на
встречу с представителями бизнеса, освещать и восхвалять предприимчивость отцов города, по
всей видимости, а Шохин, не рассчитывающий на серьёзность мероприятия, несколько
растерялся. Ему нужна была встреча с мэром с глазу на глаз, а в зале заседаний настоящий
аншлаг, из желающих и страждущих, вперемешку с прессой. И он со своими требованиями явно
сегодня будет не ко двору. Но и просто так уехать, раз уж его пригласили, было нельзя.
Пришлось здороваться за руку со всеми подряд, а заодно пару раз улыбнуться Татьяне, которая
сегодня была, на зависть, энергична, и махала ему рукой с другого конца зала. Шохин поспешил
отвернуться, боясь, что кто-нибудь заметит и свяжет их взгляды воедино.
- Соня, сделай мне кофе, - негромко попросил Костя личного секретаря мэра, поймал ту за руку, когда она проходила мимо. – Только сама сделай. По особому рецепту, хорошо? – Даже
подмигнул, и удостоился понимающей улыбки.
- Конечно, Константин Михайлович. Принесу в зал.
- Спасибо. – Шохин вздохнул, поправил галстук и снова взглянул на молчавший телефон в руке.
Будь всё проклято. Ему точно нужен кофе «по-особому» рецепту, с доброй добавкой коньяка.
Это уже открытое противостояние, по-другому не назовёшь. Костя почему-то был уверен, что
Нина, как и он, весь день не спускала глаз с телефона. И также злилась, также ждала, что он
первым позвонит, мысленно подбирала слова. Наверное, придумывала, как половчее его
послать, обличая свою обиду в слова. Наверняка придумала, а он, свинья, не звонит, слушать не
хочет. Хотя, даже послушать Нину, со всеми эпитетами, к нему относящимися, было бы куда
интереснее, чем собравшихся в зале. Да ещё Татьяна вздумала его взглядом сверлить. Пока он
говорил о досрочном окончании строительства Детского центра, Смирнова с него глаз не
сводила, а в конце ещё послала ободряющую улыбку. Шохин даже головой качнул, кажется, он
окончательно перестал понимать женщин.
Таня дождалась его в приёмной. Телевизионщики успели снять репортаж, озвучили основные
детали, услышанные на собрании, и пока Смирнова пила минералку и переводила дыхание,
закончив работу, операторы собирали оборудование. А она подхватила Костю под руку, как
только тот вышел из кабинета мэра.
- Дашь мне интервью? – Улыбнулась совсем не по-деловому.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |