Духовные лица жили трудом своих рук (ремеслом и земледелием; торговля была сначала разрешена, но позже ее запретили), однако все они имели свою долю в быстро увеличивающемся имуществе Церкви. К этому относилась десятина.
в) Образующиеся церковные провинции соответствовали государст венным провинциям с наместником во главе. Епископ главного города (метрополии) стал называться митрополитом, он получил определен ное право надзора над епископами провинций. Митрополит созывал в своем городе провинциальные церковные соборы и возглавлял их. Положение митрополитов было определено, в частности, Никейским собором.
г) Наконец, Восточная Церковь пошла дальше в своем объединении. Там образовались церковные экзархаты или патриархаты, подобные диоцезам в империи, имевшим во главе императорского наместника. Это были Церкви, влияние которых с давних пор выходило за пределы провинции (подобно тому как законная власть соответствующих городов политически господствовала над всеми прилегающими землями): Антиохия и Александрия. Позже к числу экзархатов стали относиться Константинополь и со времени Халкидонского собора 451г. — Иерусалим. На Западе такого деления не было, патриархом всего Запада считался папа. Для единства Западной Церкви это имело огромное значение.
2. а) Епископ руководил всей жизнью общины. В городах уже давно существовал domus ecclesiae — дом Божий, дом общины, дом епископа. Мы знаем, что еще в IV в. в городах чаще всего была только одна церковь — епископская. Епископ был также и душой благотворительной деятельности. Ему уже в IV в. принадлежало признанное государством право судить духовных лиц. Император Юстиниан, если речь шла о жалобе на духовных лиц, передавал на решение духовного судьи даже дела мирян. В бурные времена начинающегося переселения народов епископы повсеместно были также носителями идеи сопротивления вторгавшимся «варварам» (§ 33), а затем (после победы последних) выступали перед новыми правителями как представи тели коренного населения.
б) Епископ не мог поставляться непосредственно из сословия мирян, он должен был подняться до этого звания по лестнице разных служений. Выбирал его народ и епископы провинций, однако на Востоке община скоро утратила свое влияние на ход выборов.
в) Религиозная, нравственная, политическая, экономическая: во всех сферах общественной жизни росло значение духовенства. Благодаря своей более высокой образованности и влиянию на население епископы впоследствии взяли на себя и другие задачи, находившиеся прежде в ведении государственных служащих. Клир вступал в сферу политики. От подчиненности политике он на Западе медленно переходил к известной независимости от государства. Средневековое положение клира дает о себе знать. Твердость св. Амвросия, который, опираясь только на свой духовный авторитет, отважился запретить римскому императору (Феодосию) вход в свою церковь и принудить его к унизительному покаянию, демонстрирует неслыханное отличие христианского времени от языческого, порожденное духовной силой христианско-сакральной мысли.
г) И уже в 494 г. мы встречаем мысли, совершенно невозможные для человека античности. Папа Геласий I в послании императору Анастасию провозглашает, что духовная власть совершенно независима от светской.
Правда, это была только программа, которая даже на Западе не была осуществлена еще многие столетия (хотя бы потому, что светские владыки в той или иной форме сохраняли за собой статус короля-священника).
3. Необходимость прийти к единому решению в спорных вопросах учения, внутренней дисциплины и культа, а также желание императора, заинтересованного в сохранении, укреплении или же восстанов лении единства Церкви (как опоры единства государства), побуждали к созыву общих имперских соборов.
а) На эти собрания призывались епископы всей «ойкумены», т. е. всего известного в то время мира (отсюда название «экуменические соборы») (Т. е. вселенские, от греч. oikoumene — обитаемая земля, вселенная. — Прим. ред.). Созывал их император; он же оказывал решающее влияние на их ход. Государственные органы заботились о внешней безопасно сти и порядке. Государство обеспечивало удобство передвижения и проживания. Первые восемь имперских соборов80 проводились на Востоке и, что было существенно, поблизости от императорского двора. Ни в одном из них папа не принимал участия лично, однако его, как правило, представляли посланники. На Соборе 381 г. (через год после официального истребления арианства), созванном Феодосием в Константинополе, были только восточные епископы и ни одного представителя папы.
Для полного понимания роли соборов в церковной истории важно следующее: центральными на этих соборах были догматические вопросы и соответственно их богословские формулировки — это мы уже отмечали; однако атмосфера соборов определялась отнюдь не только и не столько академически-богословской проблематикой. Столкновения носили ярко выраженный политический и церковно-поли тический характер; обсуждения разыгрывались (особенно с V в.) живо и красочно между партиями и группировками, объединявшимися вокруг александрийского патриарха, иерусалимского епископа или патриархов Антиохии и Константино поля. Такими были стычки в Эфесе в 431 г. между сторонниками Кирилла Александрийского и Нестория Константинопольского при участии их покровителей при императорском дворе — характерный штрих, дополняющий картину. В таких столкновениях Антиохия обычно представляла Восток, а Александрия — Запад. Особый акцент на политических и церковно-политических моментах неизбежен ввиду неисчислимых последствий, под влиянием которых формировалась церковная история, и особенно ввиду заложенного в них будущего разрыва Восточной и Западной Церквей. Выделение данного аспекта ни в коей мере не должно приводить к преуменьшению значения этих соборов, богословско-догматическое влияние которых просто невозможно переоценить.
б) Особое значение имеет первый Собор 325 г. в Никее, созванный Константи ном. Его решением о единстве божественной природы Отца и Сына (§ 26) было спасено данное в Откровении Предание. Божественность Сына, а следовательно, и Спасителя получила статус учения, обладающего обязательной силой. Это означает также, что на все времена была сохранена основа богословия спасения. Впрочем, главным образом через использование термина homoousios (единосущный) здесь в качестве прочной опоры христианской веры проявила себя греческая образованность.
Он был принят почти повсеместно на Западе, где это слово было переведено как «consubstantialis». На Востоке, напротив, многие, признававшие себя сторонниками полной божественности Сына, еще долго сопротивлялись использованию этого небиблейского термина81, в котором они усматривали модалистское понимание (§ 16), в духе уже многократно осужденного учения Павла Самосатского и Савеллия (ок. 260 г.). Сам Афанасий сначала относился к такой формулировке сдержанно. Вся эта история столь значима, потому что привлекает наше внимание к проблеме связи между учением и формулировкой учения, учением и языком — связи, чрезвычайно важной для сохранения единства Церкви или, наоборот, для создания возможности разделений. В большинстве последующих догматических споров, как и в движениях, пытающихся преодолеть церковные расколы, вплоть до сегодняшнего «Дела Una-Sancta», эта проблема играет необычайно важную роль. Снова и снова приходится констатировать тот факт, что одинаковые по форме высказывания означают разное, или, наоборот, что некоторые под совершенно иной формулировкой хотят выразить то же, что и их противники (ср. § 29).
4. а) Патриарх Запада, римский епископ, глава единственной апостольской Церкви Запада, не имел рядом с собой соперников, которые, опираясь на апостольское основание своей Церкви, могли бы притязать на независимость столь же авторитетно, как, скажем, на Востоке Антиохия. Поэтому он мог сравнительно беспрепятственно укреплять свое положение преемника Петра, камня, которому Иисус положил быть основанием Церкви. И все же у Рима порой появлялись временные соперники в лице Карфагена (III в.), Арля, Медиолана (VI в.; см. § 27) и Сен-Дени (IX в.); ср. также Аквилею (с названием патриархата).
Во времена религиозных споров римские епископы показали себя хранителями истинной веры. (Вероучительные споры первых трех веков решались по большей части в Риме, например вопрос о возвращении в Церковь согрешивших блудом и так называемых lapsi или спор о еретическом крещении. Другие решения обязаны Риму своим окончательным утверждением, например фиксация канона Священного Писания.) Главенство Рима было впервые торжественно признано Собором 343 г. в Сардике, который (ссылаясь на то, что Римская Церковь основана Петром) дал римскому епископу право пересматри вать и при необходимости отклонять любые решения соборов о низложении епископа.
б) Даже ересиархи (например, Несторий и Евтихий) косвенно признавали значение и авторитет римского епископа, добиваясь, чтобы в Риме прислушались к их точке зрения. Халкидонский и Константи нопольский соборы также подтвердили (уже в строгом смысле) главенствующее положение римских епископов. Продолжительность понтификатов в то время обычно была небольшой, их число было велико, их индивидуальное влияние — незначительно. Многие папы были заняты борьбой с ересями (арианством, несторианством и монофизитством).
в) В то время для папы еще не было введено особого титулования. Некоторые именования, используемые позднее только по отношению к нему, употреблялись тогда и применительно к другим епископам. Однако с VI в. папой стали называть только римского епископа. Но сколь мало такое титулование определяло самосознание великих пап, можно будет увидеть на примере смиренного Григория I. Конечно, самосознание Григория VII и многих его преемников являет ему противоположность, в теоретической и абстрактной плоскости трудно преодолимую.
г) Великим соперником папы был римский император. Чем более полной становилась власть императора над константинопольским патриархом, тем больше рост власти этого епископа, вытекающий из решений Константинопольского и Халкидонского соборов, означал рост церковной власти императора. Возникала опасность полного подчинения Церкви государству. В противоположность этому конечным результатом римского примата является не что иное, как спасение свободы Церкви. Без Рима, как показывает история, долго не возникло бы никакого духовного самоуправления в Церкви.
5. Самой значительной фигурой на престоле Петра в это время был Лев I Великий (440_461). Его деятельность протекала в эпицентре внешней и внутренней борьбы (распад империи, вторжение варваров, монофизитство). Его образ в истории увековечен величественной сценой в Мантуе в 452 г., где Лев, духовный и церковный предводитель, безоружный, убедил свирепого Аттилу отступить: красноречивое свидетельство его величия и стоящей за ним духовной власти82. Он был истинный римлянин, представитель империи и истинный папа: проникнутый идеей миссии Рима и римского примата и поэтому активно стремящийся к действительному руководству над всей Церковью. В451г. на Халкидонском соборе, несмотря на многочисленные происки противной стороны, он, наконец, добился осуждения патриарха Александрии и отклонения его монофизитского учения благодаря своему знаменитому догматическому посланию (к константинополь скому патриарху Флавиану). В ходе успешной борьбы против попытки Илария Арльского († 449 г.) создать независимую от Рима церковную власть Валентиниан III в 445 г. издал в пользу папы эдикт, подтверждающий примат престола Петра над всем Западом. Ни один римский епископ до него не осознавал за собой так сильно, как он, эту универсальную духовную власть. Однако осознание власти было уравновешено в католическом синтезе в соответствии с I Петр 5, 2: «Ни власти высших, ни свободы низших не умалять!».
Кроме упомянутых посланий, имевших большое церковно-историческое и догматическое значение, Льву I принадлежит ряд вдохновенных проповедей, ставших классическими.
Папа Григорий Великий (590_604), которого хотя и можно было бы считать представителем той эпохи, принадлежит скорее последующим временам. Он — первый папа средневековья.
6. Оглядываясь, мы можем ясно установить, что осознание римскими епископами их преимущественного положения росло вместе с их задачами. Однако их развитие не зависело просто и окончательно от конкретной возможности успешного внедрения представления о господстве папы над другими епископами. Такое толкование, предложенное Iohannes Haller, где папство понималось как чисто политическая категория, упускало из виду обнаруживаемые новозаветные основания и соответствующее им религиозное содержание папской идеи и ее воплощения. Определенные основные предпосылки развития римской церковной семьи являются для ее членов, в силу живой традиции, самоочевидными. Посторонний, пытающийся судить об этой семье, должен попытаться понять эту самоочевид ность и не забывать о ней при анализе.
Вторая глава
Вероучительные споры на Востоке и на Западе
§ 25. Вера и формулирование догматов
1. а) Иисус возвестил чисто религиозную веру чисто религиозным путем. Он принес нам божественное Откровение, т. е. он сообщил нам горние истины, которые человеческий разум не мог найти самостоятельно и сокровенный смысл которых ему было не постичь. Это учение Он возвестил нам не на школьном, не на теоретическом и абстрактном, но на совершенно живом нравственно-религиозном, пророческом языке.
б) После важных начальных попыток Павла, первого христианско го богослова, и апостола Иоанна апологеты, а также Климент Александрийский и Ориген пытались выразить свою веру и на научном языке. До тех пор пока внешняя борьба за существование против государства и внутренняя борьба с гнозисом вынуждали Церковь отдавать свои лучшие силы для защиты, эти первые опыты неизбежно оставались несовершенными. Только свободная Церковь могла найти силы для великого дела богословского осмысления веры. Развитие богословия, как и любое интеллектуальное становление, проходит в состязании различных точек зрения. Но оно само стремится к завершению, когда на место борющихся друг с другом мнений приходит утверждение единой истины. В религиозной области это свершается посредством Церкви, когда она формулирует догмат.
в) В связи с фидеистски ми настроениями раннего и позднейшего времени (особенно у реформаторов XVI в.) важно учитывать, что с самого начала в Церкви вполне явно давало себя знать учение, согласно которому вера подразумевается не только как доверие, но и как обладание истиной. Уже в первоначальных богословских сочинениях апологеты I в. пытались развить это понимание, известное нам по Евангелиям и Посланиям апостола Павла.
г) На протяжении нескольких веков выработка догматов была одним из важнейших процессов в жизни Церкви, определявших ее развитие. Согласно христианской вере, она является благодатным итогом непогрешимого водительства Святого Духа. Но благодать действует сообразно естественным обстоятельствам. В нашем конкретном случае это подтверждается уже сказанным: формулировка догмата опирается на работу богословия в этой области и на поставленные богословием вопросы. Поэтому необходимо уяснить себе характер и основные черты данного процесса.
При этом имеет большое значение, что и ранняя, и средневековая Церковь вводила догматы с большой осторожностью. Догмат формулировался не в целях дальнейшего развития учения, но для того, чтобы отклонить ложные его толкования; таким образом четко фиксируется истинный смысл церковного учения по отдельным вопросам.
2. Догмат, получивший определение, означает в упомянутом смысле понятийно сформулированное положение веры, которое как таковое объявляется Церковью обязательным для всех.
«Понятийно сформулированное» означает здесь, что религиозная истина, высказанная простым и понятным языком (заимствованным из Священного Писания), изложена на более философском, более научном языке. Примеры: Новый Завет возвещает нам небесного Отца как Бога и Иисуса Христа как Бога. Через заимствование философского выражения Логос (уже в самом Новом Завете в прологе Евангелия от Иоанна, § 6, у апологетов) положение о божественности Христа было сформулировано в понятиях. И окончательное догматическое выражение оно получило в 325 г. в Никее, когда Церковь провозгла сила, что Сын является homoousios=единосущен Отцу. Иисус сказал (Мф 26, 26): «Сие есть Тело Мое...» Абстрактную формулировку эта истина получила в определении пресуществления. Здесь не нужно акцентировать определения «понятийный» или «научный». По сути эти выражения означают лишь доступное здравому человеческому рассудку видение, которое объективно значимо для всех; но ни в коем случае здесь не имеется в виду существенная связь с изощренным философско-богословским искусственным языком, даже если употребленное выражение само по себе и принадлежит к этому языку. Об этом говорит вся история догматов, включая пресуществление, утвержденное на IV Латеранском соборе.
В соответствии с этим основной вопрос состоит в следующем: каким образом истины Откровения перелагались с простого языка религиозного провозвестия на язык научных формулировок?
3. а) Отправной точкой было церковное Предание. Но, работая над научным представлением веры, разные богословы или богословские школы приходили к совершенно разным формулировкам в зависимости от своей интеллектуальной ориентации или, другими словами, в зависимости от того, какой именно аспект Откровения представлял для них наибольший интерес и поэтому служил исходным пунктом их исследования, т. е. в зависимости от того, с какой стороны они подходили к вопросу. Таким образом, все возможные способы истолкования того или иного вероучительного вопроса с течением времени были реализованы представителями различных богословских школ. С одной стороны, в рамках церковного богословия, которое трудилось над тем, чтобы сохранить весь состав Откровения и найти для него единую общеобязательную абстрактную формулировку, существовали многие вполне законные различения (греки исходили из трех Лиц, латиняне — из единства); с другой стороны, церковному богословию противосто яли еретики с их субъективным выбором, выделяя то один, то другой аспект традиции в ущерб остальным.
б) Начиная с первых христианских провозвестий, мы часто сталкиваемся с основополагающей концепцией: существует только одна христианская истина, и свидетельствует о ней только Церковь в своей харизме. Соответственно этому тех, кто переиначивал христианское учение, согласно собственному пониманию, Церковь отторгала как лжеучителей.
И в утверждении догматов, и в осуждении противоречащих им еретических учений, и в отлучении приверженцев этих учений от церковного общения — а тем самым от спасения — отчетливо проявляется одно и то же сознание; причем оно выражается здесь в осознанно рефлектированной форме и в важном контексте, который с особой четкостью обнаруживает суть дела. Мы стоим перед проблемой, которая позднее будет сведена к вопросу о невозможности спастись вне Церкви.
4. а) Восполняет эту картину другое обстоятельство: исходя из первой главы Евангелия от Иоанна, Иустин, многие Отцы Церкви и даже сам неуступчивый Августин, а вслед за ними и множество богословов ранней и средневековой Церкви, включая св. Фому Аквинского, с удивительной настойчивостью утверждали учение о том, что Логос и Его свет или Его благодатная сила сообщался и сообщается всем людям на земле со времен сотворения мира. Решительно признается всеобъемлющая и действенная воля Божия о спасении. Это мнение никоим образом не перечеркивает учения о необходимости Церкви для спасения; также и учение о logos spermatikos зиждется полностью на вере в спасение через Иисуса Христа. И ко всем людям, стоящим у порога Церкви или вне ее, благодать приходит только через Церковь. Это учение было ясно сформулировано лишь постепенно, тем не менее оно развивалось неуклонно в одном направлении и в рамках того же церковного пространства. Общий смысл его находится в противоречии с духом жестокого тезиса поздних янсенистов, что «ни одна капля благодати не упадет на язычников» (Сен-Сиран). Католическое учение об этом предмете исчерпывающе сформулировал в одной из своих проповедей Лев I: «Таинство спасения человечества не бездействовало и в самой глубокой древности»; «напротив, с момента основания мира было учреждено единственное, пребывающее неизменным средство спасения». Легко понять, насколько трудно было найти точную формулировку, определяющую и разграничивающую эти диаметрально противоположные позиции.
б) Такого же рода неоднозначность содержится в акте, которым Церковь исключает кого-либо из своего общества. Иисус выразил идею отлучения в различных выражениях («то да будет он тебе как язычник...» Мф 18, 17, и наоборот: «Изгонят вас из синагог...» Ин 16, 2). В апостольские времена в Церкви реально существовало церковное отлучение. В догматической борьбе II и III вв. мы часто встречаем тот же феномен. В этом вопросе многие считали необходимой строгость: отлучение предает еретика проклятию (см. заключительную часть послания Сардикского собора к Констанцию или многочисленные формулировки африканских соборов относительно еретического крещения). С другой стороны, по одному из правил Никейского собора отлучение, произведенное епископом, подлежит контролю, а значит, может быть отменено. Благодаря знаменательным решениям Вселенских соборов, начиная с Никейского, отлучение становится одним из действенных инструментов борьбы за правоверие. Но, как уже было сказано, представление о значимости такого церковного отлучения, или экскоммуникации, на протяжении столетий значительно поколебалось. В Средние века из-за слишком частого применения оно, несмотря на чем-то более резкие формулировки, утратило свою внушительно сть (ср. тем не менее первое отлучение Генриха IV, § 48).
5. Догматическая работа богословия была направлена сначала на тринитарные, а затем на христологические тайны веры.
Откровение учило и общая вера Церкви исповедовала:
I. Один Бог; Отец=Бог; Сын=Бог; Святой Дух=Бог.
II. Иисус Христос=Бог и Человек.
Относительно I. Бесспорной была единственность: есть только один Бог. Исходя из этой единственности, монархиане (§ 16, 1) придавали слишком малое или не придавали никакого значения божеству Сына; таким образом, для них Сын или полностью растворялся в Отце, так что оказывался лишь одной из форм проявления Отца (модалисты) и умершим на кресте считался именно Отец (патрипассиане); или же для них Иисус был не воплотившимся Богом, но всего лишь был исполнен божественной силы, dynamis (динамисты). Последним выводом из этой установки стало представление, что Сын был творением Отца. В противоположность этому церковное богословие придерживалось единственности Бога и троичности божественных Лиц и нашла для этого формулировку, что Сын единосущен Отцу.
Относительно II. Исходный пункт дискуссии по этому вопросу составило церковное определение божественности Христа, нашего Спасителя. Христос — един (Спаситель), но Он так же Бог, как и человек. Как же нужно мыслить соединение двух природ? Было ли человечество поглощено явившимся во плоти божеством, или обе природы сосуществовали рядом? Подчеркивая двойственность,Несторий (§ 27) подвергает опасности единство личности Христа. Божество якобы просто обитает в человеке Иисусе как в храме. Напротив, исходя из единства, монофизиты пришли к отрицанию неущербности обеих природ; человечество поглощено божеством. Церковь, напротив, подчеркивает: две природы в одной божественной Личности, воистину единые и все же несмешивающиеся.
6. Может быть, нигде так хорошо, как в формулировании догматов, не распознается верное и мудрое соблюдение меры Церковью в отношении вверенного ей сокровища Предания и соответственно Священного Писания, а также сама Церковь как создающая синтез. То с одной, то с прямо противоположной стороны наступали на веру Откровения лжеучения, находящиеся во власти одностороннего философского, спиритуалистического или мечтательно-религиозного порыва. Церковь отвергла ограниченность как с одной, так и с другой стороны и утвердила в качестве содержания веры неумаленную полноту находящейся в провозвестии Иисуса и апостолов Истины.
7. Мы уже говорили, что в эту эпоху работа по формулированию догматов в соответствии с ее (философской) природой осуществлялась восточным богословием. На Западе, напротив, ввиду его специфики меньше занимались интеллектуальным осмыслением. Здесь больше интересовались практическими, нравственными проблемами. В то время как греки трудились над исследованием божественной и богочеловеческой природ, западных богословов занимал прежде всего процесс спасения: как человек достигает блаженства? Как взаимодей ствуют божественная благодать и человеческая воля?
Очень важно, что к греческому языку очень скоро прибавился латинский, «язык приказа» (Worringer)83. Содержание веры было в Библии сформулировано большей частью на греческом языке. И догматическая работа на Западе велась методами, доставшимися Риму от греческого образования (прежде всего у Августина). Но все, что касается организации этой веры, было в основном делом латинского гения и латинского языка, так же как и развитие литургии на Западе. Со второй половины IV в. латынь стала своего рода палладиумом правоверия. Это имеет огромное значение. Перед нами та единственная духовная сила, которая на римской почве реально, хотя и неосознан но, противодействовала беспрекословно принимавшейся доселе ориентализации всей позднеантичной культуры и тем самым подготови ла предпосылки для образования самостоятельной Европы (H. E. Stier).
Несомненно, что гений латинского языка заложил и основу для расхождений с греческим осмыслением веры, которые не всегда можно было с легкостью избежать. Особенные трудности возникали в связи с проблемой адекватной передачи основных понятий при переходе с одного языка на другой.
§ 26. Тринитарный вопрос
1. Арий († 336 г.), родом из Ливии, поначалу был известен как благочестивый священник в Александрии — городе с греческой образованностью и греческим богословием. Еще более важным для его становления было то, что он пришел из Антиохии, где богословская школа была известна своим критическим уклоном. Там его учителем был основатель школы Лукиан.
Таким образом, Арий был выходцем из школы, которая видела в Иисусе не Бога, но Творение, наделенное божественной силой. И именно этому он учил как устно, так и письменно, но при этом он насколько возможно приближал Иисуса к Богу. Второе лицо божества, Сын, не единосущен Отцу и, следовательно, по своему существу не есть Бог. По учению Ария Христос-Логос не родился от Отца, но первым был сотворен Богом из ничего. Однако внутренне Он настолько уподобился воле Бога, что был принят Им в качестве Сына.
2. а) Арианское учение нашло многих приверженцев среди простонародья в Александрии, но и вне ее его одобрил кое-кто из епископов и духовенства. Среди последних нужно назвать двух наиболее выдающихся деятелей восточной Церкви, которые оба носили имя Евсевий: один — епископ Кесарии в Палестине, высокообразованный историк Церкви († 339 г.), воспитанник школы в Кесарии, основанной Оригеном, другой — епископ Никомидийский (из Антиохийской богословской школы). Кроме императора никто другой не сделал столько для распространения арианского учения, как эти двое, в особенности Евсевий Никомидийский († 341 г.).
б) В Александрии против таких взглядов, расходящихся с верой христиан, выступил весь клир, возглавляемый епископом Александром († 328 г.) и его дьяконом Афанасием; они настойчиво проповедо вали истинное божество Христа; епископ Александр на созванном им соборе отлучил Ария от Церкви.
в) Спор распространился, и в смуту было вовлечено чуть ли не все христианское население. Но императору Константину нужно было единство Церкви, и он всеми средствами стремился его обеспечить. Сначала он попытался затушить распри посредством письма к главным противникам — Александру и Арию. Успеха не последовало. Тогда в 325 г. он созвал (возможно, при содействии папы Сильвестра84) «Вселенский собор» в Никее в Малой Азии (§ 24, 3). В летнем дворце императора собралось около 250 епископов «отовсюду». В основном был представлен Восток, в том числе и епископы из стран вне пределов империи, например епископ Персии и «митрополит готский». Папу Сильвестра представляли епископ Осий (Оссий) Кордовский и два пресвитера.
г) Константин открыл Собор торжественным заседанием, на которое он «вступил как посланец Бога», в то время как епископы, сидевшие вдоль стен, в благоговейном молчании поднялись со своих мест. Константин произнес речь, что примечательно — на латинском языке, так как он не владел греческим.
Хотя председательс твовал тогда Осий, подлинным главою Собора был Константин, осознававший себя как «pontifex maximus» главою Церкви. Впрочем, его речь со всей убедительностью продемонстрировала, чтоv именно его волновало — установление церковного единства: «Внутренние разделения в Церкви Божией кажутся нам более тяжелыми и опасными, чем война».
д) Дело дошло до резких взаимных обвинений со стороны обеих партий, причем оба Евсевия — Кесарийский и Никомидийский, — возглавившие своего рода промежуточную партию, пытались добиться принятия более или менее многозначных формулировок85. Но епископ Ария Александр, поддерживаемый Афанасием, а также некий священник Александр из Константинополя настаивали на ясном решении. Около пятнадцати епископов, присоединившихся или сочувство вавших учению Ария, все же в конце концов подписали принятый Собором символ веры (тем более что его одобрил император): Сын есть «Бог от Бога, Свет от Света, Бог истинный от Бога истинного, рожденный, несотворенный, единосущный (homo-ousios) Отцу». Арий с немногими приверженными ему епископами (вчисле которых был Евсевий Никомидийский) был предан анафеме, выслан, его сочинения были сожжены, их хранение каралось смертью.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |