Один день ее смерти и последующая 7 страница

разделяющей ее и окружающий мир. Такое забытое ощущение! Впрочем, один звук выделялся из общего хора и диссонировал с окружающим благолепием - на лавочке сидела девчонка и рыдала в голос. Кажется, за несколько минут до этого рядом с ней Ирина видела еще кого-то - скорее всего, это был молодой человек, сейчас быстро удаляющийся по аллее. Девочка была совсем юной, но стильно и дорого одетой - Ирина подумала про себя, что ни за какие деньги нельзя купить только одно - общение именно с тем человеком, с которым необходимо. А ведь бывает, что нужно именно это, и ничего другое не имеет значения. Девочка размазывала по глазам дорогую косметику и буквально захлёбывалась от рыданий - Ирина так хотелось подойти к ней - девочка была примерно в возрасте Лизы, будь она жива - погладить по голове и объяснить, что «все проходит, пройдет и это», но она не сдвинулась с места, понимая, что не имеет право вмешиваться в чужую судьбу и чужую жизнь с готовыми рецептами. Все, что дано судьбой, надо пережить и испить положенную чашу до дна, только тогда придет вот эта серьезная, мудрая зрелость. К кому-то в 70 лет, а к кому-т в 40...Ирина села в машину и покатила домой, в свою крохотную, уютную квартирку.

УИ

На город опускалась поздняя майская ночь Ирина управляла машиной легко, почти автоматичеки, лишь касаясь руля, «упакованного» в дорогой кожаный чехол. Кто бы мог подумать 10 лет назад, когда случилась беда, что совсем скоро она сама будет «за рулем»! Ирина не считала себя бедной, хотя врачи никогда не были «избалованы» деньгами, ни при советской власти, ни после. Но она очень мало тратила, могла весь день питаться двумя баночками йогурта и нескончаемым количеством кофе. К тому же, она имела элегантный, но очень небольшой гардероб. А получала все же «кое-что» - она была доктором наук и заведовала отделением. Но, конечно, красавец «форд», руль которого она сжимала в руках, был куплен не на ее зарплату. Его подарил единственный мужчина, на которого за 10 лет вдовства она обратила внимание. Мужчина этот был англичанином и познакомились они на Конгрессе анестезиологов в Лондоне. Нет, конечно, поклонники у Ирины были всегда, кроме периода «ухаживания» за Алешкой. Она стала вдовой в 30 лет, и когда пришла в себя, оказалась милой и симпатичной молодой женщиной. Но все порывы мужчин гасли, натыкаясь на ее непробиваемый холод. Ирина искренне считала, что все ее беды оттого, что не оценила мужа и изменяла ему, поэтому мужчин она сторонилась. Уоррен был несколько моложе, такой типичный английский доктор из романа, обративший внимание на симпатичную коллегу из России. Сначала она заговорила с ним в баре, желая попрактиковаться в английском. Но, заговорив, остановиться уже не могла. Казалось, она и этот человек специально сведены вместе богом. Давно, в студенческие годы, он женился, что не принято в Англии, по безумной любви, но его эмансипированная жена бросила его вместе с грудной дочкой. Он растил девочку сам, не доверяя няням и не смотрел на женщин, не желая приводить в дом мачеху. Он боготворил ее, покупал все самое лучшее, мечтал дать хорошее образование. Но для этого надо было много работать. И он работал, где-то, на каком-то повороте судьбы потерял своего ребенка из вида. Девочка отдалилась от отца и вскоре погибла от «передоза» наркотиков в грязном подъезде такого района, куда отец ей даже показываться не разрешал. Для него жизнь перестала существовать и только работа спасала. Ирина слушала его и сердце ее сжималось от жалости и еще чего-то, забытого... Они сидели на парапете Темзы и она не могла поверить, что часы на башне напротив - настоящий «Биг Бен»… Войдя в московскую квартиру, первое, что она услышала, был звонок - его звонок. Уоррен говорил, что у него есть возможность приехать в Россию и просил сделать приглашение. Ирина расценила это, как деловое предложение, хотя разговор их был теплым и каким-то обыденным, будто общались они уже лет 30. «Ну, человеку надо сделать приглашение, можно обратиться в фирму, но ведь частное лицо- быстрее и лучше» - так успокаивала Ирина начавшее биться сердце. Ей было страшно поверить в то, что начинало происходить….кажется, она снова любила…Но нет, не надо!... По приезде они отправились сначала в дорогой ресторан, который Ирина никогда бы себе сама не позволила, а потом в салон, где она выбрала себе сверкающий красавец - «форд». Сам по себе факт подарка даже не обсуждался гордой и принципиальной Ириной, она почему-то почувствовала в иностранном докторе близкого, понимающего человека, и даже мысли о «подачке» не возникло. Все, что говорил и делал Уоррен, было так естественно, просто. Он учил ее водить, и на права она сдала потом без проблем. Тогда Ирина взяла 10 дней из своих многочисленных неотгулянных отпусков, и они провели эти дни вдвоем. Стояла ранняя осень, этакое теплое «бабье лето», и они в перерывах между посещениями «исторических мест Москвы», из которых Ирина выбирала не пафосные, а самые теплые и интимные, вроде дома-музея Пушкина или усадьбы в Коломенском,

бродили по желтеющим паркам и катались на пароходике За день до отъезда Уоррен сделал Ирине предложение, за которым последовало приглашение переехать в Англию. Ирина отказалась сразу, не раздумывая. Почему-то мысль о том, что она навсегда покинет Москву, показалась ей дикой. Она никогда не думала об эмиграции и, хотя не посещала могилы родных, но знала, что они рядом..Уоррен исчез, как и положено англичанину -незаметно, тихо, не прощаясь и ничего не выясняя. Повторных предложений не последовало, Ирина немного засмущалась по поводу принятого дорогого подарка, но потом успокоилась - в конце -концов, она ничего не просила, да и зарплата анестезиолога в Великобритании позволяет жить на довольно высоком уровне - не но последние деньги он купил ей «форд». Странно, но она никогда не жалела о содеянном. А он не звонил.

УШ

Уйдя в свои мысли, Ирина в сумерках вела машину, как всегда спокойно и неторопливо. Она быстро тогда освоила вождение и ничего не боялась, что было бы понятно после трагедии с мужем. Вдруг подняв глаза, она увидела прямо перед собой женское лицо, перекошенное от страха. Оказалась женщина на дороге совершенно неожиданно и непонятно, откуда. Ирину бросило в жар. Она рванула руль в сторону, автомобиль послушно дернулся к тротуару, но женщину все-таки задел. На таком маленьком расстоянии места для маневра не было. Ирина выскочила из машины. Впервые в жизни она сбила человека. Улица была пустынна. Женщина полная, бедно одетая в рыночное барахло, лежала на дороге, а по бокам валялись две сумки, полные продуктов. Очевидно, она шла из вечернего гастронома. По улице разлетелись пачки кефира, бананы, батоны хлеба. Ирина была не виновата - она не превышала скорости, и даже какого-то подобия перехода рядом не было. Как можно было так вот нелепо попасть под машину - Ирине даже пришла в голову мысль - а не нарочно ли она бросилась под нее? Но, скорее всего, женщина переходила улицу в глубокой задумчивости и на тихо шуршащую машину просто не обратила внимания. Ирина нагнулась и потрогала пульс, посмотрела дыхание -скорее всего, серьезных повреждений у женщины не было -она была просто без сознания. Что же делать? Ирина определила место своего нахождения - неподалеку находилась городская больница, в которой, это она знала, есть отделение нейрохирургии - на случай тяжелой травмы мозга. Если вызывать скорую, ГАИ - все будет намного дольше, а в такой ситуации дело могли решить минуты - уж это-то Ирина знала очень хорошо. Да и не считала Ирина себя виноватой - ее советь была чиста. С помощью нескольких проходивших мимо подростков женщину положили на заднее сиденье, собрали сумки и через несколько минут Ирина уже въезжала во двор больницы. Женщину увезли на обследование, а Ирина в приемном покое достала из сумочки потерпевшей паспорт. Она не стала уточнять детали, сказав, что женщину сбили неподалеку, а кто - она не заметила. В паспорте, в графе «прописка» был московский адрес, а место рождения...Ирина вдруг обомлела, увидев координаты того самого городка, в котором когда-то жила и из которого уехала несколько часов назад.»Боже, как мир тесен!» - подумала она, но то, что ее ожидало, заставило забыть о предыдущем. Из-за корочки паспорта выпала в Ирины руки фотография, которую она собралась было засунуть обратно, но вдруг замерла на месте — на фотографии был...ее Олег. Её погибший муж. Нет, она не могла ошибаться, есть похожие люди, но Ирина видела перед собой знакомую улыбку и знала, в каком магазине покупала этот свитер. Волосы у нее встали дыбом...Господи, неужели я сбила родственницу Олега? - подумала она, но в глубине души уже замаячил ответ, она уже понимала, в чем дело, хотя поверить не могла...Любая женщина, прожившая не один год с мужчиной, чувствует в какой-то несладкий момент - у него кто-то есть. И признаков никаких, и любит по-прежнему. Но чуткая женская душа уже трепещет -все, приехали. Ирина осознала каким-то десятым чувством - вот оно. Но это было невероятно...Этого просто не могло быть! …Ирина предложила медсестре приемного покоя - давайте, я отвезу паспорт и вещи родственникам, пострадавшая живет в двух минутах езды, да и сообщу о том, что случилось…Никто не возражал, меньше хлопот персоналу, а для Ирины это была возможность….что-то узнать. На негнущихся ногах она вылетела из приемного покоя, на «автопилоте» завела машину

и уже через десяток минут поднималась по лестнице обшарпанной пятиэтажки и ощущала, как сердце колотится от напряжения. Она уже знала, что потерпевшая, Шитаренко Людмила 35 лет, не получила серьезных травм, только небольшое сотрясение мозга и психический шок. Дверь открыла видимо, мать Лены - очень похожая на нее пожилая женщина. Ирина как могла корректно объяснила, что произошло, конечно, тоже не вдаваясь в подробности. Женщина запричитала, заплакала, Ирине пришлось пройти на кухню - налить воды и накапать корвалола. Из комнаты выбежал мальчик, худенький, лет 9-10, которому бабушка начала объяснять, что случилось с мамой. Ирина «приросла «к полу - на нее смотрел маленький Олег. В уменьшенном, конечно, варианте, но похож необыкновенно. Говорить больше было не о чем, но Ира не могла так уйти, она вытащила из стоящей на полу сумки фотографию, и, как будто прыгнув в воду, ничего уже не стесняясь, спросила:»Кто это? Мне показалось, знакомый человек..» Женщина махнула рукой - нет, он давно умер. Погиб в катастрофе. Это муж Лены. Ну, не законный,но так. Отец ребенка. Отец Димки. Они не жили вместе..Погиб вместе с детьми. А его жена, шалава, подалась куда-то за границу, говорят. На могилах - бурьян во весь рост... Лена туда ходит, сажает цветы, вспоминает. Теперь вот некому будет ходить...И женщина снова заплакала. Ирина не помнила, как попрощалась, как на непослушных, «ватных» ногах вышла из дома, прикрыв дверь. Мир перевернулся.Уже в который раз…А всегда казалось, что этот раз точно будет последним…. Стал вновь красным, как в день смерти мужа. Потом в глазах потемнело. И Ирина вдруг осознала - сегодня умерла она.,. Все. Это был конец. Вся ее жизнь-борьба - наука, работа, защита - все показалось таким глупым и никому не нужным. Все, чем она жила эти долгие 10 лет, чем оправдывала свое существование после смерти семьи - любовь и преданность ее «необыкновенному» мужу - все полетело к чертям. Как же жить теперь, если ее Олег, после смерти причисленный к «лику святых», был ей неверен, имел любовницу и внебрачного ребенка? Ее Олег, которого она считала уникальным, необыкновенным, почти богом! Он был таким же, как все! Но как же теперь жить? Когда близкая подруга взяла деньги и, оказывается, не ходила на могилы и ничего там не делала? А делала это толстая, некрасивая Лена. Наверное, это для себя она поставила лавочку, вот поправится и будет опять ходить на могилы. Она имеет на это право. А Ирина? Она должна была погибнуть еще тогда, когда не успела вскочить в машину, едущую на смерть. Но ей определили жребий более тяжелый - за грехи - она должна была пережить смерть всех остальных, чтобы потом, много лет спустя, вернуться к той же точке. Она не существовала, не значилась ни в каких списках. Ее просто нет, жизнь уже десять лет течет без нее, а она и не знает..Она должна восстановить справедливость, уйти - и она уйдет...Пустынная улица, на которой она стояла, казалась дном океана, сквозь толщу которого еле пробиваются лучи света. Глухим, черным тоннелем, из которого нет выхода.

Откуда было знать бедной Ирине, что ничего особо страшного ужасная новость в себе не несла. Что Лена была для ее мужа просто эпизодом, одним вечером, на который Олег пошел, измученный невниманием и нелюбовью жены. И о рождении ребенка он не знал и знать не мог - это случилось после его гибели. Не знала Ира и того, что подруга Таня через три месяца после отъезда Ирины внезапно умерла от обычного гриппа. Просто легла и не проснулась - отек мозга. Естественно, она не писала завещания, поскольку умирать не собиралась. А ее обезумевший от горя муж, найдя в серванте стопку 100-долларовых купюр, не имел понятия, кем и для чего они давались, но потратил их большую часть на роскошные похороны жены и плиту на ее могиле.

Ничего этого Ирина знать не могла - она стояла посреди темного и чужого, равнодушного города около роскошной машины и ощущала себя в глубине бездонного колодца, так что ей даже трудно было дышать. Неожиданно ее безразлично скользящий по домам взгляд зацепился за что-то интересное. На стене висела вывеска «Нотариальная контора», а за ней горели окна ярким светом, целых два этажа. Для чего в такое время может работать нотариус - непонятно, может, именно для таких безумных случаев, какой

был у Ирины.Ирина сразу как-то внезапно успокоилась, точнее, отодвинулась от своих страшных мыслей – ведь она занялась делом. А дело она всегда делала с «холодной головой»… Поднялась по ступенькам и толкнула дверь - спокойно объяснила вышедшей секретарше, что хочет срочно заверить завещание, поскольку улетает на ПМЖ через несколько часов. Она где-то слышала, что завещание оформляется долго, целый день, поэтому торопливо бросила - «срочность оплачу.» Ее провели в сияющий великолепием кабинет (почему-то у нотариусов все так торжественно-красиво? Много денег зарабатывают или работают «на имидж»?). Ей долго объясняли, что удобнее написать дарственную, ведь воспользоваться имуществом наследники смогут не скоро, после смерти, а одаряемые - сразу. Но Ирина знала, о чем говорила. Она подписала все необходимые бумаги, из которых следовало, что ее квартира, машина и все имущество переходит к Дмитрию Шитаренко, 9 лет, а до достижения им совершеннолетия под опеку его матери Елены. «Наследники еще есть?» - спросили ее в смысле оспаривания. Ирина объяснила, что нет никого, и пишет она бумагу потому, что мальчик - посторонний человек и без завещания ничего не получит. Красивую бумагу Ирина осторожно положила в сумку и вышла. В голове стучало, что-то шумело в ушах и мелькало перед глазами. Расстояние до дома она преодолела за 15 минут.

Выйдя из машины, она автоматически закрыла ее и посмотрела по сторонам, как будто ища помощи. Ирина не ощущала своего тела, а разум как будто разделился напополам. Одна половина еще что-то соображала, она помнила код подъезда и ощущала в глубине сумочки ключи от квартиры. Вторая половина... Бывает, что сильное, гибкое и молодое дерево выдерживает страшный ураган. Оно гнется до земли, роняет ветки-слезы, но не ломается. А потом долго стоит, нагнувшись, скривившись. Но живет и даже зеленеет. А потом какой-нибудь ветерок небольшой и дождик с градом - и дерево падает, как подкошенное. Значит, тот, первый ураган оно так и не смогло пережить, не смогло восстановиться - он оказался последним. А все, что было после - было только «доживанием» своего века. Сейчас, стоя посреди чужого, темного и враждебного, как казалось Ирине, города, она ясно ощущала, что давно погибла, как душа, как существующий человек - еще 10 лет назад, под колесами синего КАМаза. А вся ее дальнейшая жизнь была «доживанием» века, придуманной, глупой ролью. Вот она -умная, красивая и холодная, как снежная королева, выступает с трибуны Конгресса, вот садится за руль роскошной машины - она играла самозабвенно, может быть, даже талантливо. Но любая роль - это не жизнь. А жизнь - сложная, живая - осталась там, на лесной дороге- ее переживания, слезы, страхи, ее дочери... Почему она не попыталась уговорить Уоррена остаться с ней в России? Ведь даже не попробовала. Он мог бы устроиться в частную клинику. Он любил ее и мог согласиться. У него в Англии не было никого и ничего, кроме одной могилы - у нее в России - шесть.Он должен был все понять.Но она не пыталась ничего сделать, потому что они были по разную сторону «занавеса», Он жил, тяжело и грустно, но жил, а она играла роль. Роль холодной, неприступной, «супервумен».И остальное ей было неинтересно. Она втайне любовалась и гордилась собой - такой сильной и независимой, пережившей тяжелую трагедию - на самом деле она просто спряталась от беды, пыталась пересидеть тяжелые годы в плотной скорлупе - и это было не геройством, это было верхом эгоизма. Любовь Олега была ее «охранной грамотой» - читая и слушая, как изменяют, дерутся, бросают жен другие мужчины, включая голливудских звезд - она какими-то внутренними струнами своей души ликовала - а вот ее любили! Несмотря на измены, невнимание и психологическое нездоровье! Известие об измене, совершенной много лет назад нелюбимым мужем, привело ее в шок - последняя ниточка, что связывала ее с окружающим миром, порвалась И той половинкой своего разума, которая соображала, она чувствовала, что роль закончена.Как старая актриса, в последний раз сыгравшая Джульетту, она снимает парик в пустом доме, стирает грим. Она страшно устала и хочет уйти из этой жизни. Пусть бедный мальчик - единственная близкая душа - получит ее имущество. А ее уже нет. Сейчас она поднимется к себе в комнату и выпьет то, что нужно, чтобы не почувствовать боли и страха. Она давно знает, чего и сколько надо...Ирина давно

избавилась от своих навязчивых страхов и забыла о них. Но кто знает, на каком повороте судьбы болезнь вернется, обострится и «заострится»? Заходя в подъезд, она услышала сзади рев приближающейся тяжелой машины и волна безумного страха вдруг охватила ее Она оглянулась - улица была пуста. Как все врачи, Ирина знала немного психиатрию и считала, что галлюцинации, слуховые и зрительные, приходят одновременно. Человек видит кого-то, кого нет, и слышит его голос.Но сейчас в бедном Ирином мозгу все, видимо, переломалось.Она ничего не видела, но рев мотора и шум колес раздавался буквально за спиной. Цепенея от ужаса, Ирина бросилась по лестнице - она боялась боли и не хотела быть раздавленной. Умереть, но не так! Ирина задыхалась, и одна половина разума говорила, что машины по лестницам не ездят, второй же половиной она ощущала запах бензина и шуршание шин за спиной. Она влетела в комнату и бросила сумку на диван. И тут зазвенел телефон. Она шарахнулась от этого внезапного звука, как будто он звонил с того света. В отделении случилось ЧП и все знали, что заведующая дома - она сама ведь позвонила, когда только въехала в Москву. Но никто не подозревал, какое ЧП случилось в голове у самой заведующей. Она слышала рев мотора, кто-то невидимый в двух шагах от нее давил на газ - сейчас поломаются кости, порвутся мышцы, внутренние органы - будет море крови и боли - таких пациентов Ирина часто видела в реанимации и жалела безумно - ну за какие провинности человеку такая мука! Долго и тяжело болеющий человек привыкает к боли, несчастье же случается неожиданно и «накрывает» с головой. Нет, только не это! Та половина разума, которая до сей поры работала, сдала свои позиции. Ее лишили права голоса. Ирина окунулась в пучину безумных видений. Гонимая страхом, она бросилась на кухню и распахнула окно - назад дороги не было. В лицо пахнуло свежестью, но это ее уже не отрезвило.Уставшее «дерево» готово было рухнуть...Рев мотора слышался уже в двух шагах. Она всю жизнь боялась боли и высоты Но боль была рядом и о высоте не думалось. Ирина взобралась на подоконник, на минуту задержалась в надежде услышать тишину за спиной, но снова взревел мотор и она шагнула в темную бездну. А телефон продолжал звонить...

IX

В эту ночь природа решила отыграться за слишком теплую и благодатную весну – дождь, сделавший в обед «пробный заход» на полчаса, к ночи разошелся в мощный, гулкий ливень, пронизавший небо стрелами молний. Водяная пыль летела по улицам, как морские брызги. Потом поток обрушивался сверху. По улицам побежали реки. Всю ночь дождь поливал лежащее на земле распластанное тело модно одетой женщины с нелепо раскинутыми руками. Рассвело позже обычного и Ирину первыми обнаружили «собачники», вышедшие погулять со своими питомцами, несмотря на продолжающий моросить мелкий дождь. Первый же человек, обнаруживший тело, автоматически поднял глаза кверху - и все стало ясно. Высоко вверху на Ириной кухне хлопали створки открытого окна. Упасть с такой высоты и не разбиться - это было из области фантастики. К тому же, прощупать пульс на руке никто не смог, и вызвали сразу милицию и только потом - «Скорую». Но Ирина была жива. Может быть, ее спас холодный ливень, всю ночь поливавший лицо и не давший впасть в глубокую кому... Вскоре приехали коллеги по работе. Все повидавшие мужчины отводили глаза. Они не представляли, что могут увидеть свою строгую начальницу в таком беспомощном и страшном виде. Ей даже не стали делать рентген - зачем, все равно «не жилец», чего зря мучить! Просто положили в реанимационный отсек и засунули интубационную трубку в трахею - оказать необходимый объем помощи врачи были обязаны, хотя никто не верил, что она протянет даже сутки. Поверить в самоубийство было трудно - ведь совсем недавно Ирина была энергична и здорова. Но вызванная следственная группа обнаружила в сумочке завещание и обратила внимание на дату... Теперь надо было найти хоть каких-нибудь родных ~ предстояли похороны. И вот тут Ирины коллеги были снова изумлены - родных у их

странной начальницы, похоже, не было совсем. Они звонили по всем номерам из ее пухлой записной книжки, но всюду отзывались еле знакомые люди - коллеги, с которыми она знакомилась на симпозиумах и конгрессах. Приятный мужской голос сначала возмутился - почему его беспокоят по поводу Ирины- но услышав о похоронах, похоже, успокоился - это был ее бывший возлюбленный, красавец-нейрохирург. Наверное, хоронить ее придется всем «миром» - решили уже коллеги, но тут Ирину спасло второе, после дождя, обстоятельство - банальное женское любопытство. На листочке, вложенном в записную книжку, аккуратным, «неженским» почерком был записан иностранный адрес и телефон. Даже не знающая языков медсестра поняла слово «Лондон». И кто это мог быть у их начальницы в Лондоне, что за мужчина? Она не смотрела ни на кого... Не пожалев денег на заведомо дорогой международный звонок, медсестра позвонила из дома по указанному телефону - в больнице «восьмерка» всегда блокирована. Трубку никто не брал. Но это только подогревала любопытство. И только под утро, когда на туманном Альбионе была глубокая ночь, на том конце провода приятный баритон ответил:«Хэллоу». Тут же была разбужена дочь, ученица спецшколы, но, наверное, училась она неважно, потому что объяснить Уоррену толком, что произошло, она не смогла. Она неправильно подобрала время глагола, говоря о смерти Ирины - и через сутки Уоррен уже печально сходил с трапа самолета с двумя огромными темно-бордовыми розами. Он думал, что едет на похороны и был страшно изумлен и обрадован, узнав, что она жива. Похоже, крайне тяжелое состояние его мало беспокоило. Он попросил разрешения сам заняться ее лечением - никто не возражал, считали, что это бессмысленно, но раз хочет... Наверное, он действительно был классным реаниматологом. А может, подействовала сила его любви...А может, просто бог был не готов принять Ирину...Только через два дня его интенсивной терапии Ирина пришла в себя. Вот только теперь ее обследовали, сделали снимки и томограммы. И только теперь увидели масштабы повреждений и начали по частям оперировать - органы, кости. Ирина переносила все мучения, как героиня. Уоррен был рядом в течение месяца, до тех пор, пока не убедился, что жизнь ее вне опасности, а врачи на правильном пути. А потом потянулось долгое, длиной в многие месяцы, пребывание в травматологии, где ее вновь и вновь оперировали - накладывали и снимали швы, гипс, аппарат Илизарова...Срослись кости, затянулись рубцы. Остался только переломанный в нескольких местах позвоночник, вылечить который не могла уже никакая медицина - ни наша, ни иностранная...Ирину перевели в хроническую «спинальную травму», к таким же, как она, тяжелым больным с минимальными перспективами, хотя лежали рядом и женщины с небольшими повреждениями, которые могли ходить. Соседки по палате, чуть почувствовав себя лучше, рвались домой. Все лежали в больнице не один месяц, и у всех были проблемы дома - двойки в дневниках детей, пьющие или гуляющие мужья (теоретически или практически - все равно), больные родители. Кто-то еще надеялся сохранить удачную работу, кто-то не хотел пропустить юбилей мужа. Обхода врачей ждали, как приговора - выпишут или нет, хоть на недельку, хоть «под расписку». Одна Ирина никуда не торопилась Ей некуда было рваться. Она знала, что никогда больше не встанет к наркозному аппарату и дома ее тоже никто не ждал. Она спокойно читала, болтала с соседками, просто думала, глядя в потолок. Лето выдалось жарким и пыльным. Ирина плохо переносила жару, но сейчас она ее не ощущала. Как и соседки по палате - на тумбочке стоял мощный и бесшумный вентилятор. А на другой - такой же комнатный, уютный телевизор. Все эти подарки сделал Уоррен перед отъездом. Иногда приходила Лена, давно выписавшаяся из больницы. Она так и не узнала, кто ее сбил, но знала, кто такая Ирина. И о завещании она тоже знала, хотя не сильно переживала, что Ира осталась жива и ничего они с сыном не получили. Они стали почти подругами, причем, ни одна, ни вторая не воспринимала другую как соперницу. Они были очень разными - эта простая, незатейливая продавщица и умная, тонкая «леди от науки». Но общее у них было - общий мужчина в их жизни, и это обстоятельство не разъединяло, а, наоборот, стало объединяющим фактором. Лена приносила фрукты, соки и они жевали их

вместе, болтая о том - о сем. Странно, но Ирина чувствовала себя очень спокойно и почти счастливо, не думая о том, как будет жить после выписки - неходячий инвалид.

Третий приезд Уоррена в Россию случился слякотной поздней осенью и был приурочен к их свадьбе. Вопрос о ней теперь не обсуждался, он решился как-то сам-собой. Впрочем, свадьбой называлась поездка в ЗАГС и небольшой вечер после нее и ночь, проведенная в неухоженной Ириной квартире. Незадолго до свадьбы он прислал ей инвалидную коляску - легкую, удобную, мобильную. О такой мечтают все инвалиды, но у Ирины при виде подарка случилась истерика. Она, не привыкшая бурно выражать свои чувства, рыдала «в голос» и говорила, что никогда в нее не сядет, а будет ходить - пусть на костылях, с палкой, но ходить...А если сядет в эту роскошную, легкую «каталку» - никогда уже с нее не встанет. С этого дня у Ирины появилась цель - она стала учиться ходить. Врачи были против - ослабевший позвоночник мог не выдержать и все движения, которыми Ирина владела, могли пропасть. Но она никого не слушалась и не могла ждать...И хотя костыли тоже были импортными - легкими, с кожаными ремнями для упора рук - хождение было для нее пыткой. Безжизненные ноги она волокла за собой, они болтались туда-сюда, и вся тяжесть приходилась на руки. Ирина радовалась, что весит сорок с небольшим, а не 80 и не 100 килограммов. Руки она стирала в кровь. Но, находившись до «темноты в глазах», лежала, приходила в себя и снова вставала. В ЗАГС они приехали на машине, но из машины Ира вышла сама. Ей было очень тяжело подтягивать ноги по снежной «каше», но в помещение она вошла на своих ногах. Для сотрудников единственного в Москве ЗАГСа, где расписывают с иностранцами, их пара была самой странной за всю работу, хотя «экзотики» они насмотрелись. После росписи они посидели в ресторанчике, где Ирина одна выпила бутылку шампанского - Уоррен был «за рулем», после чего и переночевали в Ириной квартире. Утром она вернулась в больницу, он - к себе в Великобританию. Работа не допускала частых и длительных отлучек. Опять потянулись дни, наполненные болью, тренировками и уколами. Ирина старалась изо всех сил - у нее было предостаточно времени и никаких отвлекающих проблем... Пролетела зима, началась и кончилась весна. И вот однажды, почти через год после случившейся трагедии, разорвавшей жизнь Ирины на осколки боли и отчаяния...такси увозило ее в аэропорт. Она улетала на постоянное место жительства в Англию. Рядом на сидении Лена уложила баулы с вещами. Ирина смотрела на убегающие за окном огоньки большого города, который она считала родным и пыталась разобраться в своих чувствах. Странно, но ни особой тревоги, ни грусти она не ощущала. Уоррен ни на чем ни настаивал. Он просто объяснил жене, что его страна и город лучше приспособлены для жизни людей «с ограниченными возможностями», как тактично называют теперь инвалидов. Да, она, Ирина, была теперь таким человеком, глубоким инвалидом, с трудом передвигающимся на костылях. Когда они вошли в зал отлета, на удивительную пару посмотрели буквально все - сдержаться не смогли даже вежливые англичане. Точнее, не пара, а именно Ирина была необычным «звеном». Лена -как все, полноватая дама с баулами в руках. Но Ира...Ее худоба и бледность плохо гармонировали со стильным, и, видимо, недешевым костюмом. И уж костыли, даже импортные, никак не вязались с модными, мягкими туфельками, обутыми на безжизненно волочащиеся ноги. Ярко-рыжие волосы рассыпались по плечам легкомысленными мелкими кудряшками- на создание такой прически ушел не один час и это было не очень удобно в дороге - но Ирина знала, что ее будут встречать и хотела выглядеть на все сто.Но самым потрясающим было другое — на фоне худобы огромный живот, слегка прикрытый мягко облегающей блузой от костюма. Ирина, глубокий инвалид в свой 41 гол ждала четвертого ребенка, и судя по УЗИ, это снова ожидалась девочка. Но никогда, ожидая ранее детей, она не относилась так трепетно к будущему малышу. Ирину переполняла нежность и стоило ей прикрыть глаза - она видела кудрявого «ангела», похожего на отца. Впрочем, для Уоррена это было сюрпризом - он ничего не знал. Но Ирина была совершенно уверена, что, узнав, ее муж будет счастлив. Ирина оглянулась назад - на здание аэропорта и огни города, светящиеся вдалеке. Она покидала этот шумный, сверкающий огнями город – весь этот мир, в котором жила, страдала, горевала, все это как будто оставалось за бортом, за гранью ее жизни. Что было впереди? Жизнь в другой стране, в другом мире, который она видела, и все-таки не знала….Но в душе почему-то не было тревоги….может быть, в первый раз. Было тепло и спокойно. ЕЕ ждал на другом конце континента милый, дорогой человек. Он уже волновался и поглядывал на часы…Ее ожидала какая-то новая, совершенно другая жизнь, и это не казалось страшным. Жизнь инвалида, пусть даже и в цивилизованной Англии, пусть и с небедным супругом, не оставляла очень уж радужных надежд. Придется растить ребенка, а вот о работе придется забыть навсегда…Впервые, подумав об этом, Ирина не ощутила тоски…Она много работала, рано начала и много работала в прошлом, на полторы, две ставки, она работала, совмещая это с учебой, потом с воспитанием детей, потом….Со страшным, звенящим одиночеством – и трудно сказать, что было легче. Она устала, и сейчас не хотела работать. Никем и нигде. Хотелось просто жить. Просто радоваться жизни, ребенку, мужу…Страшный день, ставший ее последним рабочим днем, впервые предстал для Ирины в новом свете – она пожалела, что шагнула тогда с высоты, которой всю жизнь боялась. Самолет оторвался от взлетной полосы, за окном побежали огоньки…..Кто знает, что там, впереди, вернется ли она когда-нибудь сюда? А вдруг случится чудо, и ее измученные ноги станут ходить?!...Ирина прислонилась к окну, и в ее задремавшем в теплых мечтах мозгу пронеслась мысль, давно знакомая, но прочувствованная только сейчас – что в 40 жизнь только начинается….

Дата добавления: 2015-09-28