На свадьбе она была необыкновенно хороша. Роскошное платье, сшитое знаменитой частной портнихой в те времена, когда всем новобрачным давали талоны в специальные магазины, где можно было купить необходимое. Веселился весь класс и девчонки с работы. За день до торжества случилась «накладка» с музыкой - офицерский ансамбль, приглашенный играть, вдруг «заломил» непомерную цену, и отец Ирины никак не мог с ними договориться. Ирина позвонила Алешке, который по сию пору руководил школьны ансамблем. Юноша не заставил себя уговаривать и весь свадебный вечер он и его друзья играли без перерыва. Алешка был «в ударе», он даже ни разу за вечер не сел за стол, хотя не раз приглашали, не выпил ни рюмки, хотя его друзья перекусили, и не по разу, только каждые полчаса спускался вниз под лестницу и курил - одну за другой какие-то непонятные сигареты, от запаха которых у Ирины всегда щемило сердце.Вдруг в конце вечера Ирина почувствовала себя безумно уставшей. Волосы сбились под фатой, а ноги «гудели» на высоких каблуках. Ирина и Олег стали прощаться с гостями. Родители и подруги остались в кафе - убирать посуду, Ирина устало опустилась на стул, пока Олег провожал в общежитие своих ребят. Алешка нашел момент и зашел в опустевший зал, подошел к Ирине и сказал проникновенно:» Я очень хочу, чтобы ты была счастлива...» Ирина не помнила, сразу он ушел, или говорил что-то еще. Все сразу рухнуло - хорошее
настроениение, ощущение приближающейся новой жизни. Ирина только ощутила, как пол и потолок поплыли перед глазами, а стены потеряли окраску.. Домой они шли в черной-черной ночи, благо от кафе до дома - 50 метров, и Ира уже не глядя, шла по лужам, подметая подолом роскошного платья грязный мартовский снег. Она думала совсем не о том, о чем положено девушке, идущей с молодым мужем в уютно обустроенную комнатку после свадьбы. Она думала о том, что так и не смогла понять этого странного парня - Алешку, этого талантливого пьяницу, этого самого дорогого человека на свете. Не смогла понять и сделать своим...
Потекла размеренная, «взрослая», замужняя жизнь. Ирина и Олег работали, денег хватало не только на жизнь, но и на некоторую «роскошь».Олег водил молодую жену в кафе и театры, хотя последнее было сложно - Ирина страдала теперь клаустрофобией и Олег знал, что покупать билеты надо только на крайние места. В середине зала Ирине становилось плохо, дрожали руки, темнело в глазах и она с трудом досиживала до конца спектакля. С краю было легче, тут можно было всегда незаметно выйти, и хотя Ирина никогда этого не делала, само сознание такой возможности снимало тяжелое состояние. Олег не задавал лишних вопросов и не требовал от Ирины больше, чем она могла ему дать. А Ирина изо всех сил «приучала» себя к Олегу, пыталась сделать, чтобы «стерпелось и слюбилось» - готовила ему разные вкусные вещи, вязала шарфы и безрукавки. Очередным летом она поступила в медицинский институт. Это было приятно и здорово, но безумной радости, как ни странно, Ира не ощутила. Она слишком долго этого добивалась, и все эмоции остались в прошлом. Да и хвастаться было уже не перед кем - большинство одноклассников заканчивали вузы, кто-то отслужил в армии,многие женились и ожидали потомство - теперь другие проблемы интересовали бывших ириных одноклассников, да и жизнь была теперь у каждого своя. Началась учеба, параллельно с работой, которую Ирина не хотела бросать. Свободного времени не стало совсем. И все-таки иногда они выбирались в гости или кафе, у Олега был свой круг друзей,бывших однокурсников и их жен, в который постепенно вошла и Ирина, отдаляясь от школьных подруг. Учиться было интересно, но трудно..Ирина не привыкла делать что-то кое как. К тому же она считала, что плохим инженером быть можно, хотя и не стоит. Плохим врачом
- нельзя в принципе. И потому занималась с радостью и одержимостью человека, наконец дорвавшегося до любимой науки. После дежурства в реанимации она высиживала еще 4 пары, и приезжала домой еле живая, но поспав 3-4 часа, уже вскакивала и садилась готовиться к очередному семинару. Иногда возвращалась домой еле живая, но на жизнь не роптала, только Олегу уже не могла уделять столько внимания, сколько раньше. Но он, кажется, и не требовал. Тем более, что жили они с родителями, а те просто боготворили зятя и не давали ему ни скучать в отсутствии жены, ни «голодать» - он только входил в дверь после дежурства (Олег дежурил в вычислительном центре, на суперзасекреченном объекте), как тут же ему разогревалась еда. Когда на 2 курсе Ирина почувствовала, что ждет ребенка, она немного растерялась. Им было еще немного лет и рождение потомства они пока не планировали. Ну, если только к концу учебы... К тому же, Ирина не знала, как скажется беременность на ее странной болезни, ведь глотать таблетки горстями она уже не сможет. Но, с другой стороны, Олег так мечтал о сыне, да и прерывать первую беременность женщине, которая три года замужем, было как-то странно. Но боялась она зря. Начиная с 3-го месяца, когда прошел ужасный токсикоз, Ирина почувствовала себя просто замечательно. У нее перестало все болеть и кружиться и до самых родов она бегала
сдавала зачеты в превосходном состоянии и настроении, хотя и с огромным животом. Вязала малышу шапочки и пинетки и ощущала полное счастье и умиротворение, которое уже казалось невозможным. Олег ждал сына, она родила дочь, которой тем не менее восхищенный папа дал редкое тогда имя Елизавета.» Мои дочери будут носить «царские» имена - говорил он, будто предчувствуя, что эта дочь - не последняя...Родители Ирины ушли на пенсию - они не хотели, чтобы дочь брала академический отпуск - «и так сколько лет потеряла» - говорила Светлана Сергеевна, хотя у нее самой пенсионный возраст еще не подошел. Времени свободного стало еще меньше - Ирина вышла на учебу через десять дней после родов, хотя на работе она и оформила декретный год. Бессонные ночи, то с книгой, то с плачущей Лизой, измотали студентку и Ира мечтала о лете, когда сможет заниматься только ребенком. А вообще, Лизонька росла здоровой и спокойной. Когда через два года Ирина снова сказала мужу, что «кажется, опять залетела», он долго и мучительно думал, как уговорить жену оставить ребенка. Он по-прежнему мечтал о сыне. А Ирину и уговаривать было не надо - Она не знала особых хлопот с Лизой, и думала -вот закончу учиться, приду на работу, уже не захочется никуда уходить, захочется писать диссертацию и набираться опыта. Лучше все вопросы с детьми решить во время учебы, поскольку иметь одного ребенка ни Ира, ни Олег не собирались. К тому же, Ирина прекрасно помнила, как чувствовала себя во время первой беременности и хотела снова окунуться в то же состояние блаженства. Снова родилась дочь, Олег недолго грустил и снова дал ей «царское» имя Екатерина. Теперь день у молодой мамы был уже расписан не по минутам - по секундам, ведь она не прекращала учиться и теперь, снова взяв на работе декретный год. Ирина крутилась между детьми и институтом, а Олег теперь дежурил сутками и виделись они редко, только во сне, либо безумно уставшие. И это было хорошо, потому что говорить им было особенно не о чем. Ну, разве что о детях... Круговорот жизни отдалил их друг от друга, и теперь у Ирины не было сил «изображать» из себя любящую жену. Все, что происходило «на поверхности» ее жизни - учеба, работа, рождение дочек - было только верхней частью айсберга жизни. Была еще нижняя часть, о которой не знал никто, кроме Татьяны - лучшей подруги. Эта вторая, «изнаночная сторона» приносила Ирине немало страданий...Это была «бомба замедленного действия», заложенная самим ее замужеством. Нет, не «стерпелось и не слюбилось», как хотелось Ирине, и вскоре на опустевшем после Алешки месте появился новый возлюбленный, а потом второй...Каждый раз это были разные люди - первокурсник института сменялся седовласым профессором, а потом молоденьким, на 8 лет младше Ирины, очаровательным нахалом.. Нет, она не изменяла мужу физически, вернее, такое случалось крайне редко и не играло важной роли в ее жизни. Просто каждые несколько лет повторялся один и тот же грустный сценарий - сначала безумная страсть, очередная жалость-любовь, счастье и «небо в алмазах», когда Ирина просто летала на крыльях. Потом - попытки дать понять «объекту» о своих чувствах - и постепенное охлаждение очередного мужчины и схождение отношений к нулю. Заканчивались они по-разному, постепенно или сразу, но любая попытка Ирины пустить события по другому варианту ни к чему не приводила. Она в который раз наступала на «одни и те же грабли», ругая и проклиная себя, переживала, плакала, но ничего изменить не могла. Ни одна из ее влюбленностей не была взаимной, или была - очень недолго. Знал ли об этом Олег? Наверное, догадывался. Хотя умная и тонкая, Ирина делала все очень хитро и умело. Но ни он, ни она он не собирались рисковать семьей, для Ирины все это было слишком дорого, чтобы так просто потерять, во всяком случае, не имея надежды на создание новой семьи. А Олег был слишком занят, чтобы следить за женой и слишком уставал, чтобы выяснять отношения. Он знал, что его семье ничего не угрожает и потому был спокоен. А начнешь возмущаться - кто знает, чем дело закончится - так, наверное, думал Олег. Он хорошо знал свою жену - на высоте эмоций она не контролировала свои чувства, могла и на развод подать, не думая, как будет растить двоих детей. Как же сама Ирина ухитрялась находить время для работы (и работать с душой!), учиться (и без троек!), заниматься детьми, да еще бегать на свидания? Тут говорят - «охота пуще неволи» - она сама выбрала себе такую жизнь (а может, не она, а кто-то сверху), летела от друга, опаздывая в садик за Лизой, на ходу покупала смеси для Кати, а потом, чувствуя вину перед мужем, пулей носилась по квартире, подметая, готовя ужин и заглядывая одним глазом в конспект. Иногда, правда, нагрузки оказывались запредельными, особенно после очередного «разрыва», и тогда она срывалась в депрессию, с трудом занималась, плакала, ничего не ела, проклиная свою
дурацкую жизнь. А Олег гладил ее по голове и успокаивал - вот, скоро выйдешь на работу, девочки подрастут- и будет легче. Иногда Ирине хотелось, чтобы Олег хоть раз устроил ей скандал, изменил или «дал по морде». Ей казалось, что тогда она угомонится и будут спокойно тянуть свою лямку. Но Олег так и не сделал этого никогда... Впрочем, о том, что сделал, Ирина узнает много позже и не в самый добрый час...
После окончания института Ирина распределилась в большую скоропомощную больницу, Остаться там, где работала медсестрой, где все уже знала и начала собирать материал «для науки» - не получилось. Пройдет несколько лет, и само понятие «государственное распределение» канет в лету, а еще через некоторое время выпускники будут рады, если их куда-то распределят - но придет понятие «безработицы». Пока же все волновались - удовлетворят ли «запрос», взятый из учреждения, куда ты хочешь пойти. В ирином случае «запрос» не удовлетворили. Она пришла в интернатуру мамой с двумя детьмя и никто не ожидал от нее нормальной работы - ждали детских проблем и бесконечных «больничных». Но на удивление, новый доктор оказалась шустрой, знающей свое дело и не собирающейся замыкаться в кругу пеленок и смесей. Лизавете шел уже 5-й год, Кате было 3. Ирина быстро освоилась в новом отделении. Работа в городской больнице не допускает долгого хождения «в учениках». «Завалы» и экстремальные ситуации здесь скорее правило и за несколько месяцев Ирина превратилась во вполне грамотного молодого врача. Она спокойно проводила любые наркозы, не боялась никаких тяжелых, запущенных больных, работала в переполненной реанимации, где всегда не хватало персонала и вскоре научилась всем сложным манипуляциям - пункциям центральных вен, спинномозговой анестезии - тому, к чему в ином академическом институте люди идут годами. Анестезиолог в городской больнице с годичным стажем - это уже классный врач! Ирина разучилась нервничать и бояться, когда привозили больного без пульса и давления, она одним махом ставила «центральную» вену, переливала литры жидкости и начинала наркоз. После института работа, даже такая сумасшедшая, казалась облегчением - теперь не надо было готовиться к зачетам и семинарам, и придя с работы, она принадлежала себе и дочкам. После окончания интернатуры Ирина решила, что «от добра добра не ищут», и осталась в той же больнице. Тут она получила заманчивое предложение- в отделении нейрохирургии уволился анестезиолог, и Ире предложили его место. Она понимала, что это - работа на износ, отделение- самое тяжелое в больнице, операции до позднего вечера, но ей было интересно, и она взялась снова за учебники, осваивать нелегкую науку, новых для себя больных. Здесь она планировала написать диссертацию - материала было море. Но вместо ученой степени именно здесь она повстречала свою очередную беду-любовь. Вот только закончить ее «без последствий», как это бывало раньше, теперь не удалось. Он был чертовски хорош, этот нейрохирург с голубыми, немного безумными глазами. Позже Ира узнает, что в него было влюблено полбольницы. Пока же она стала для тридцатилетнего ловеласа чем-то новеньким. Ирина была хороша собой еще в юности.Потом, бегая за Алешкой, несколько подурнела и побледнела. Сейчас это была молодая женщина «на взлете» - уверенная в себе, крепко стоящая на ногах. Нет, ее комплексы остались при ней, но она научилась «с ними жить». Кто-то из великих француженок сказал, что «если женщина некрасива в 20 лет - это ее беда, если в 30 - ее вина...» Ирине еще не было тридцати, и было это на заре перестройки, когда не продавались на каждом углу горы косметики и средств по уходу, так что красивыми стали все женщины, кто не ленив. Тогда вообще ничего не продавалось, и красота Ирины была вызывающе натуральной. Может быть, он и на самом деле влюбился, этот холеный и избалованный хирург, ну хоть чуть-чуть... При первом знакомстве, когда после операции они пошли пить чай, он церемонно взял ее руку в свои большие ладони, долго разглядывал что-то в «линиях жизни», а потом поцеловал - так томно и нежно, потом поднял на нее свои огромные, невероятного цвета, бело-голубые глаза и сказал:»Боже, какое неземное создание послал нам господь...» А в глазах его так и прыгали «бесики»...Она была сражена наповал. Все закружилось, как в ускоренном кино.. Теперь она появлялась в отделении только в модном халатике с голубым воротничком, в симпатичном колпачке, из-под которого выбивались кокетливые завитки. Даже в операционной, проводя длительный, по 6-8 часов, тяжелейший наркоз, она ухитрялась в бахилах и маске оставаться элегантной. Дом, дочки, Олег - все это оказалось на десятом плане. Впрочем, волноваться по этому поводу у Ирины не было оснований - к ее задержкам на работе все давно привыкли, папа с мамой были рядом, и дочки вовремя забирались из садика, и Олег всегда был накормлен. Она летела на работу, как на праздник, на бегу читая книги по нейрохирургии, на одном дыхании, как детективы. Теперь ей не просто было интересно, ей хотелось жить в том же мире, что и ее возлюбленный - так было всегда, начиная от Алешки с его электроникой. Красавец изображал перед молоденьким доктором «непризнанного гения». Которого все вокруг «зажимают» и не дают заниматься наукой. Всюду вокруг находились «враги», которые мешали одаренному хирургу, и Ирина со всей своей энергией начала помогать ему, бороться с врагами. Она брала его больных без очереди на операцию, ругаясь с другими врачами. Когда красавец заболел язвенной болезнью, но не «оставил своего поста», Ирина вставала в пять утра и летела в Москву, чтобы до работы успеть забежать на рынок и купить «несчастному» домашний творожок и сметанку. Надо сказать, что, несмотря на то, что Ирину жизнь трудно было назвать счастливой, настоящие беды и настоящие «плохие люди» ей в жизни не попадались. Все ребята, а позже, мужчины, которых она любила, были порядочными людьми. И расставались они всегда по-хорошему. Конечно, это не исключало переживаний и слез, но настоящих пакостей она не встречала и была достаточно наивна в свои неполные 30 лет. Сейчас ей впервые повстречался подонок. Первое время ему льстило внимание хорошенькой дурочки и было удобно использовать ее, но вскоре это стало надоедать. А Ирина не только не собиралась «оставить его в покое», но и, не замечая его отдаления, загоралась все сильнее и сильнее и не скрывала этого. Старые «подружки» стали нервничать, мужчина попытался было по -хорошему «задвинуть» Ирину подальше, но она вдруг проявила неожиданную прыть и решила «никому не отдавать» любимого, будучи полностью уверена в его взаимности и считая все остальное «происками» его бесконечных врагов.. И тогда по больнице поползли слухи, красавец жаловался теперь не на «зажимающих» его ретроградов, а на глупую женщину, «повисшую» у него на шее. Причем это говорилось за спиной у Ирины, в глаза же он продолжал ей очаровательно улыбаться. Врачихи, намного старше и опытнее Иры, пытались открыть ей глаза, пересказывали то, что говорит за ее спиной утомленный красавец, но она никому не верила, считала это завистью одиноких женщин (основная масса женщин-анестезиологов действительно была разведена - не все мужья выдерживали такую работу своих жен). Потом, откуда ни возьмись, потянулись жалобы -не ее ошибки, некомпетентность. Больные умирали (а в этом отделении они всегда умирали часто), но виновата в этом оказывалась она, Ирина, ее «неадекватные» наркозы, ее ошибки и недосмотр. Потянулась череда разборов, вызовов «на ковер» к руководству. К счастью, главный врач больницы очень хорошо знал сущность «жалобщика» и не делал из этого далеко идущих выводов. Нелегко далось Ирине прозрение, когда она, наконец, поверила, что причина всех ее бед - не какие-то мифические «враги», о которых не раз говорил любимый, а он сам, собственной персоной. Прозрение было полито морем слез.Мир, который казался таким незыблемым и понятным, вдруг рухнул в одночасье. Ирина поняла, что абсолютно не разбирается в людях. Она не могла постичь - как можно ненавидеть человека только за то, что он тебя любит! Вот здесь бы ей тихонько уйти в сторону, перейти в другое отделение, как советовали опытные коллеги. Но самолюбие Ирины было слишком задето - и женское, и профессиональное. Она не рассчитала силы. Сама прекрасно понимая, что нормально проводит наркозы и лечит больных, а все измышления на этот счет- козни ее возлюбленного, она осталась в отделении и «открыв забрало», объявила ему войну. Теперь каждый рабочий день превратился в «поле битвы», и, садясь утром в автобус, Ирина думала:»Интересно, какую гадость он сегодня
придумает?»Хотя, на самом деле, интересно было ему. Ей было больно и тяжело, ведь несмотря на лютую взаимную ненависть, уже ни от кого не скрываемую, она продолжала его любить.. А что может быть тяжелее, чем видеть горящие ненавистью глаза любимого человека! Бедная Ира, она даже не представляла, начиная эту войну, как хорошо он умеет воевать, как искушен в интригах и кознях...Кошмар продолжался полгода. Описывать все - не хватит ни бумаги, ни сил. Ирина научилась «собирать компромат» и «наносить упреждающие удары». Жаль только, ее нервная система совсем не собиралась переносить подобные нагрузки и эксперименты над собой. Сильнейший стресс вызвал сильнейшее обострение вроде бы уже слегка подзабытой болезни. Чувство дурноты и беспокойства теперь преследовали ее круглосуточно. Она опять горстями глотала таблетки, но облегчение получала ненадолго. Совсем перестав переносить транспорт, она иногда шла пешком и полчаса, и час, не имея сил сесть в переполненный троллейбус, плача от бессилия и тоски. Справиться с этим самостоятельно становилось невозможно. Будучи в курсе ее «войны» на работе (разумеется, без ненужных для него причин и подробностей), Олег понимал, что Ирине требуется серьезное лечение. Он стал думать, как помочь жене. Тогда не существовало еще множества колдунов, целителей и просто частных психологов. Тогда вообще ничего такого не лечили частным путем, надо было ложиться в психиатрическую больницу, а этого Ирина боялась больше всего на свете. Это давало «ярлык» сумасшедшего на всю жизнь, и дальше ни о какой карьере можно было не думать. Но Ире было совсем плохо, и тогда Олег нашел специалиста из клиники неврозов, который, разумеется, за хорошую плату, стал лечить Иру гипнозом. Пробираться в клинику приходилось тайком. Через пару месяцев доктор вывел ее из тяжелого состояния, но после сеансов она возвращалась в свою больницу, где кипели страсти, и где никто ее не жалел - война продолжалась. Ирина уже понимала, что надо уходить - никому она ничего не докажет, только остатки здоровья потеряет, вся больница обсуждала ее личную жизнь и теперь переход в другое отделение ничего не решал. Надо было уходить совсем, но Ирина была «молодым специалистом», и не имела права увольняться, не отработав положенные три года. До трех лет ей не хватало...целых двух. Тут ничего не мог сделать даже главный врач - в те времена за такое увольнение он мог получить «нагоняй». Ирина понимала, что оставаться - опасно для жизни, но выход был только один, и о нем она думала с ужасом... Уйти она могла только в «декрет». Решиться на третьего ребенка было нелегко. Олег уже не зарабатывал так хорошо. На дворе шла перестройка, и доходы офицеров, как и их престиж в обществе, резко упали. А Ирина, даже после удачного лечения, «сидела» на куче таблеток. Но Олег сказал:» Ничего, прорвемся.» Он жалел жену и по-прежнему, мечтал о сыне. Это был их первый, «запланированный» ребенок. Но беременность оказалось очень тяжелой, с пятого месяца Ирина легла в больницу и больше до родов из нее не вышла. Зато и со своим любимым доктором она больше не виделась. Роды были тяжелыми, и когда все закончилось, Олег был счастлив, хотя снова родилась дочь. Маленькая и слабая, она тоже получила «царское» имя - Александра.
У
Сашенька стала первым «настоящим» Ирининым ребенком, с которым она проводила круглые сутки, никуда не спеша, ни на учебу, ни на работу. Теперь она по-настоящему «сидела» с детьми и была совершенно счастлива. Измученная «боевыми действиями», она с наслаждением ушла в годичный отпуск по уходу за ребенком, а вскоре его сделали трехгодичным, и Ирина собиралась использовать его на все сто. Фактически, все предыдущие годы были «гонкой» - сначала мучительное поступление в институт, потом такая же мучительная учеба, совместно с работой и детьми - всегда на грани, потом работа - и опять на грани нервного срыва...Ирина только теперь поняла до конца, как безумно она устала!. Стояла поздняя весна - ее любимое время года, когда еще не пришло время жары, на деревьях зеленеют уже вполне раскрывшиеся листочки и весь мир замирает в ожидании настоящего тепла в легком состоянии умиротворения и покоя. Место, где они жили, находилось в глухом уголке московской области, которые еще существовали десять лет назад - места, «закрытые» для туристов, где в густом лесу стояли военные объекты и рядом - военные городки, а вокруг -нетронутые вековые леса с «морем» грибов, малины и труднопроходимыми зарослями. В юности Ирина бродила по местным лесам с подругой Татьяной - встретить в лесу, кроме солдат, было некого и никто не боялся туда ходить. Сейчас Ирина вновь ощутила прелесть места, где жила. Саше было уже несколько месяцев, когда Олег получил свою квартиру и они ушли от родителей, у которых последнее время стало безумно тесно. Материально было сложно - небольшая зарплата Олега делилась теперь на пятерых, да и продукты в магазинах исчезли, одни талоны да очереди. Но Ирина не горевала. Квартира была трехкомнатной и, после тесной родительской «двушки» казалось огромной. И дом, в котором они теперь жили, стоял как-то на отшибе, вне городка, не обнесенный пока даже забором. Окна выходили на дорогу, за которой простиралось зеленое поле, а за ним -рощицы и перелески. Каждое утро, проводив Олега, они собирались на прогулку - Ирина одевала Сашку, а «совсем уже взрослая» Лиза - Катюшу, и они шли с коляской на «воздух». Когда надоедало «наматывать» круги по городку, они уходили на опушку леса, где росли одуванчики, из которых Лиза плела венки, украшавшие ее, Катину и мамину головы. Позже, когда Саша начала сидеть, ей на голову тоже надевали венок, делающий ее похожей на сказочную девочку-принцессу. Давно Ирине не было так хорошо! А может быть, не было и никогда...Умиротворенное и сонное существование семьи внезапно прервало несчастье - умерла Ирина мама. Скоропостижно, неожиданно для всех. Она, как и все не очень молодые люди, имела целый «букет» хронических болезней, но была бодра. И ее смерть стала шоком. Ирину мучила мысль, что, замотанная своими вечными делами, переживаниями и трагедиями, она так мало времени уделяла родителям, что даже не знала об их болезнях. Мама была строгим, даже суровым человеком, в своей семье она была этаким «тихим диктатором», но именно к таким матерям больше привязываются и мужья, и дети. Ирина плакала над могилой, и давала себе зарок, что уж отца теперь будут навещать, ухаживать за ним, ходить в гости. Хотя папа тоже был вполне бодр и особенно ни на что не жаловался.Со смертью матери она почувствовала, как что-то важное уходит из жизни, какая-то надежная стальная опора, связывающая ее с миром. Да, у нее надежный и любящий муж, да, она могла на него положиться, и все-таки не оставляло ощущение, что потеряна какая-то высшая, самая крепкая ее защита в этой жизни. Справилась со своим горем Ирина тяжело и не сразу, однако это оказалось только началом...Отец пережил жену всего на три месяца.Он ни на что, как и раньше, не жаловался, просил Ирину не беспокоиться о нем, думать о муже и детях, а сам как-то незаметно «угасал». Он очень любил свою жену... Слег в постель, Ирина бросилась к врачам, но никаких болезней у папы не было - только слабость, потеря аппетита и интереса ко всему. Через неделю его не стало, и врачи поставили обычный «дежурный» диагноз - сердечная недостаточность. Хотя, может быть, здесь имела место как раз «сердечная избыточность»...Рядом со свежим еще могильным холмиком появился новый. Ирина чувствовала себя маленькой девочкой, потерявшейся на многолюдном вокзале. Она автоматически делала в доме все необходимое, даже не замечая катящихся по лицу слез. А маленькая, чуткая Катя вытирала их пальчиком и говорила забавно»Мамоська, не пачь!» Девчонки были счастливы присутствием мамы дома, хотя деда с бабкой любили и горевали о них, особенно, Лиза, уже собирающаяся в школу. Олег очень хотел помочь жене пережить трагедию, он пытался подработать, чтобы помочь семье материально. Устроился в частную страховую компанию, которая отнимала все свободное время. А Ирина с завистью поглядывала на тех соседок, которые ездили в Москву за продуктами не на электричке. Она мечтала хотя бы о «горбатом Запорожце», главное, чтобы ездил. Сломанный когда-то в детстве позвоночник к 30 годам стал давать о себе знать...А таскать приходилось тяжелые сумки - ведь вся еда закупалась впрок, что достанешь, да и девчонки часто бегали рядом и требовали присмотра - оставлять их стало не с кем...Олег только посмеивался, когда Ирина говорила с грустью, что никогда у них не будет своих «колес».Приближался юбилей - ее 30-летие...Тогда инфляция стала «скакать галопом», и раз положенные на книжку доллары давали бешеную прибыль. А Ирина даже не вникала особо, почему Олег работает- работает, а денег-то лишних не видно. Думала - еще не «раскрутились»...За несколько недель до юбилея Олег приехал домой необычайно возбужденный и потребовал, чтобы Ирина вышла на улицу. Она была занята, да и на улице моросил дождик, поэтому она засопротивлялась и заворчала...Так и не удалось бы мужу вытащить ее в тот день, если бы не Лиза, успевшая тихонько выскользнуть из дома и вернувшаяся с радостными воплями:»Мама, там стоит машина! Папа купил машину!». С замиранием сердца Ира выбежала из дома - у подъезда стоял новый, сияющий «жигуленок» роскошного вишневого цвета. Восторгам не было предела. Ира, как ребенок, прыгала по новеньким мягким сиденьям, трогала панель с приборами и не могла поверить, что это она, живущая почти в нищете, хозяйка такой красоты. Вечер прошел в радостном возбуждении. Олег рассказывал, как накопил на машину, как ездил с другом ее покупать, а все семейство, кроме ничего еще не понимающей годовалой Сашки, слушало и даже забыло про ужин. Как и все офицеры, Олег имел права на вождение, но получил он их давным-давно, при окончании училища и навыков практических не имел. В качестве учителя выступил опытный сосед, и вскоре Олег уже рулил по дорожкам между домами. Потом стал выезжать на расположенное рядом шоссе, хотя Ирина ворчала на него за это. По шоссе носились машины на бешеной скорости, и раз в год, а то и чаще, кого-то из «городковских» сбивало- люди бежали через шоссе на электричку, а ходили они редко и опоздать никто не хотел. Прошла еще пара недель, когда он решил, наконец, покатать девчонок. Ирина с огромным наслаждением уже ездила несколько раз между домами, гордо восседая на переднем сиденье. Семейство как раз в выходной день вышло на прогулку, когда красавец-«жигуленок» подкатил к подъезду. Катя запрыгнула на заднее сиденье, туда же Лиза затащила ничего не понимающую Сашу и уселась рядом, намереваясь придерживать сестренку. Ирина вышла из дома позже, и не успела дойти до машины, как она тронулась. «Мам, смотри, как мы поедем!» закричала Лиза, переполненная восторгом. Ио окошка торчали три счастливые детские физиономии. Машина тронулась по дорожке между домами. Олег водил аккуратно, а сейчас старался вдвойне. Он оказался талантливым учеником, и уже ездил довольно неплохо, Ирина думала, что еще пару недель - и они смогут поехать, наконец, за продуктами. Ирина подняла голову - с двух сторон шоссе обступал высокий еловый лес, как раз перед их городком дорога шла вниз, под гору, и это способствовало вдвойне тому, что машины развивали здесь большую скорость. Деревья подступали к дороге почти вплотную, и летом из-за них ничего не было видно. Дорожка, ведущая от домов к шоссе, тоже заросла высокими кустами. «Красота...» подумала Ирина, и вдруг ее взгляд наткнулся на что-то тревожное, что именно - она не сразу поняла. С горы в сторону их городка летел КАМаз с голубой кабиной. Он, как всегда, ехал намного быстрее разрешенной скорости, Ирина привычно возмутилась - и вдруг по ее спине пробежал холодок...Она поняла, что сейчас Олег, медленно выруливая к дороге, из-за кустов КАМаза не видит. Она оценила расстояние до машины - добежать не успеет, закричать - не услышат. Впрочем, на мгновение она успокоилась - грузовик ехал слишком быстро и должен был проскочить раньше, чем Олег медленно «выползет» на шоссе. Того, что могло произойти, просто не могло быть, потому что...в принципе такого случиться не могло. Ирине почему-то всегда казалось, что самые ужасные трагедии, о которых читаешь в книгах и которые видишь в кино, могут стрястись с кем угодно, только не с ней. Почему она была так в этом уверена? Может, поэтому и не случалось уж совсем страшное?...На этот раз ангел отвернулся от нее...Что было потом, после того, как две машины встретились в одной точке, Ирина осознавала плохо. Хотя она будет помнить об этом всю жизнь. Шофер КАМаза ударил по тормозам, его огромная машина подпрыгнула в воздухе и, приземлившись, подмяла под себя вишневый «жигуленок».Звук, который раздался при страшном ударе металла о металл, был похож на взрыв. Новая машина за мгновенье превратилась в гору искореженного металла. Но, продолжая двигаться, грузовик крутанулся в воздухе и упал на бок, придавив остатки легковушки еще раз. Из открывшейся дверки кабины выпала рука шофера - он, по идее не должен был пострадать, но, видимо, стукнулся головой в тот момент, когда пытался выскочить из готовой перевернуться машины. Водитель был мертв...Ирина, впрочем, никаких звуков не слышала. Она стояла онемевшая и оглохшая, а вокруг, казалось, воцарилась абсолютная тишина...Как в телевизоре, при выключенном звуке, фигурки двигаются молча, как будто во сне или в бреду. Вокруг так же беззвучно шевелились листья на деревьях, крутились колеса лежащего на боку грузовика. Ирина смотрела на все вокруг как через стекло, не ощущая себя в этом мире. В глазах вдруг потемнело и все окрасилось в красный цвет...Ирина стояла, не шевелясь. Не закричала, не побежала к страшной металлической куче. Ее парализовало, но в ясно и четко работающем мозге прозвучала пронзительная мысль - как врач, реаниматолог, часто видевший пострадавших людей, она осознала, что в этой ужасной груде искореженного металла живых быть не может. Наше сознание защищается от того, что не в силах перенести. И только через несколько часов страшного бредового существования Ирина поняла, что осталась совершенно одна - ни мужа, ни дочерей у нее больше нет. Эта мысль, появившись, ее больше не оставляла и пронзала сердце такой натуральной физической болью, что, если бы Ира могла анализировать в тот момент свои ощущения, она бы сказала- «Вот теперь я знаю, что такое»болит душа». Но ничего такого в мыслях у несчастной женщины не было. А пока она стояла, замеревшая посреди молчащего мира, побелевшая и со странными, серого цвета волосами на висках, не в силах оторвать взгляда от горы металла, которая еще недавно была ее близкими людьми. Кто-то вызвал милицию и скорую помощь (для кого?), кто-то трогал руку шофера, пытаясь нащупать пульс. К сжатому в «лепешку» «жигуленку» никто не подходил и заглянуть внутрь не пытался - это было слишком страшно даже для чужих. Ирину попытались увести домой, но она сделала два шага и поняла, что ноги не слушаются и не ощущают земли. Она упала, сначала сползла на колени, потом просто на землю...И тут бог сжалился над ней - наконец, Ирина потеряла сознание. Очнулась на кровати, она сначала не поняла, что происходит, потом вдруг разом все вспомнила - и ту дикая, нечеловеческая боль опять пронзила все тело, снова вокруг зазвучала тишина и потолок окрасился в багровый цвет.Двое суток Ирина лежала на кровати, а подруга Таня заходившая по нескольку раз в день, заставляла ее пить с ложечки сладкий чай. Впрочем ни вкуса, ни запаха Ирина не чувствовала. Только красный потолок - когда открывала глаза, и синюю кабину КАМаза - когда их закрывала. Похороны взяло на себя командование части. Ирине что-то укололи в вену, что-то в мышцу и повели под руки на заплетающихся ногах. Голова закружилась и она плохо понимала, что происходит. Когда увидела перед собой маленький гробик, а в нем куклу, одетую почему-то в пышное Сашкино платье, купленное недавно Олегом - изумилась- они что, с ума посходили, зачем хоронят куклу. Вдруг кукла стала страшно похожа на ее младшую дочь, что-то в голове опять перевернулось и вокруг «зазвучала тишина».Потом были другие гробы, Лизу хоронили в закрытом - она была обезображена до неузнаваемости...А вот лицо мужа, чужое и холодное, почти не изменилось, только стало каким-то солидно-серьезным. Ири периодически приходила в себя и начинала слышать гул голосов, разговоры, стук земли крышки гробов и шепот ей прямо в ухо: - «Ты не молчи. Поплачь..Ну, чего ты застыла, пореви - легче станет..»Потом звуки снова исчезали и наступала «вселенская тишина».Плакать она не могла. Ну, непонятно, почему. Не было сил, не умела, не привыкла. Минуты, когда она теряла сознание, было самым большим благом...А потом она оказалась дома. Люди разошлись. Поминки, подготовленные, так и не состоялись -никто не мог поднять глаза и что-то говорить...Можно утешить вдову, сказать слова успокоения матери, потерявшей ребенка. Но никто не знал слов для женщины, потерявшей сразу мужа и троих детей. С ней боялись встретиться глазами, хотя Ирина к
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |