Если бы Лаура его увидела, она бы взвыла «Фу-у-у, жесть господняя, я теперь не усну!!!» С Рамоной у них вкусы расходились, поэтому делиться с Ортегой восторгом не стоило.
«Если так подумать... ну, совсем откровенно. На серьгах постоянно остается налет, как ты ни чисти зубы сто раз на день. Утром, вечером, в обед, каждый раз прополаскивай рот после еды — все равно будет налет. У него... Раз, два, три, четыре серьги в губах, одна в языке. Жвачку с таким набором хрен пожуешь, запутаешься и залипнешь, так что либо он живет фруктово-мятными спреями для свежести дыхания, либо свежестью там во всех смыслах не пахнет».
Мечта все эти подлые мысли опровергла, высунув язык, обтянутый белой пленкой жвачки, попытавшись надуть малюсенький пузырь и потерпев крах.
«Сдаюсь, плевать. Пусть он хоть червивое человеческое мясо жует и зубы не чистит, все равно сногсшибательный», — опять засмотрелась Рамона.
Дверь библиотеки тихо открылась, и Джулиан вошел, прикрывая картонный стаканчик с кофе, двумя тетрадями и пеналом. Библиотекарша кофе не заметила, и Джулиан быстро осмотрелся, прошагал прямо к Рамоне.
— О, ты пришел, — она осклабилась. — Вот молодец. Хорошый песик, — она просто не удержалась, и очень уж хотелось выпендриться перед мечтой, которая так неожиданно повстречалась в этом дурацком «Эль Соль», набитом уродами и дебилами.
— Да, я очень старался, моя госпожа, — издевательским тоном заверил Джулиан.
— Попробуй сам сначала, — прищурилась Рамона подозрительно. Он пожал плечами, снял пластиковую крышку, сделал глоток. Рамона посмотрела на его лицо, не дождалась предсмертной агонии и адских мук, потянулась к стакану... Джулиан был очень неуклюжим именно сегодня, ойкнув и разжав пальцы. Стакан с обжигающим кофе опрокинулся «госпоже» прямо на колени, и она вскочила с криком.
— Горячо!!
— Прости, я такой неаккуратный! Сегодня прямо все из рук валится, не выспался, наверное... Стакан был горячий, ах, какая жалость. Давай, я все вытру, — Джулиан толкнул ее, усадил обратно на стул и принялся растирать пятно по джинсам салфеткой, захваченной из столовой специально для этой цели.
Мечта Рамоны улыбнулась, задумчиво трогая верхнюю губу кончиком языка. Мэй, к счастью, на него просто не обращала внимания, разозлившись до предела и снова встав. Она отпихнула Джулиана буквально кулаком и пошла быстро на выход, сжимая в руке салфетку. Джулиан проводил ее ехидным взглядом, вытер капли кофе со стола, со стула и сел на него, заглянул в чужие тетради.
«Она уже все сделала, смысл сидеть здесь?.. Меня ждала, что ли?» — он хихикнул мысленно, а потом поднял взгляд и понял, что кладезь секретов таращится на него в упор из-за стола напротив.
— Хрена ли тебе надо от меня, Юрген?
— Ничего, — тот пожал плечами и улыбнулся, так что скулы стали сильно выпирать. Не слишком высокие, но широкие по сравнению с узкой челюстью и острым подбородком. Он напоминал не то кота, не то черта. — Забавно смотреть, как вы собачитесь. Она, кажется, ждала, пока ты придешь и прольешь на нее этот кофе. Кстати, она просила какао, вроде, если я не ошибаюсь?
— Его не было, — мелодично пропел Джулиан, делая вид, что ему наплевать на чужие слова. Он собрал чужие учебники, сверху положил свои тетради и поднял это все со стола.
— Не надорвись, смотри, — предостерег Юрген.
— За собой лучше следи, Гувер-пылесос, — нарочно передразнил Джулиан, прошепелявив каждое слово. Сложно было забыть, как вездесущий Гувер шепелявил, проколов себе язык, а потом губы.
— У меня и поинтереснее дело есть, — немец уже свыкся со своей дурацкой фамилией, идентичной названию марки, выпускающей пылесосы. Он даже не обратил внимания на привычную подколку, отвернулся от Джулиана и снова уставился в окно. Лаура, все же, была неподражаема. Она была красивой, сильной, казалась опасной и решительной, но так мило падала, а потом снова вскакивала.
«Ну... Как там американцы говорят? Шоу маст гоу он», — подумал Юрген, взял стирательную резинку и выкинул ее в окно, не глядя. Джулиан на него уставился, как на буйного психа, поморщился и пошел на выход. Гувер тоже собрался и отправился во двор, за резинкой.
— Привет, мандарин, — Пьер, налетел на Джулиана за поворотом и чуть не уронил все книги, которые тот нес. Но Локруа только положил руки на самую верхнюю тетрадь, надавил на нее, будто просто облокотившись, и приблизил свое лицо к лицу Джулиана. Тот поднял брови вопросительно.
— Чего тебе?
— Куда бежишь, Фродо?
Джулиан перестал даже пытаться улыбнуться, стало обидно. На хоббита он был непохож, он напоминал что-то кельтское, веселое и маленькое, симпатичное. Но точно не творение Толкиена.
— По делам.
— По каким это делам?
— Тебя не касается.
— По ТАКИМ делам? — Пьер осклабился и облизнулся, надавил зубами на нижнюю губу, чуть скривив верхнюю. Дерзкая физиономия была его фирменной, и она ему шла.
— По «таким», ага, — Джулиан сделал шаг вперед, и Пьеру пришлось убрать руки, отступить к стене. — А тебе, смотрю, заняться нечем? Пойди, поболтай со своей соседкой по парте. Ты на нее запал же. Она во дворе.
Пьер тоже перестал улыбаться.
— У тебя не чувство юмора, а дерьма кусок.
— Какое есть, — Джулиан передразнил его и пошел дальше, наслаждаясь победой в этот раз.
* * *
Юрген вынуждал себя сделать каждый шаг. Это давалось с трудом, потому что вблизи Лаура оказалась куда выше, чем казалась из окна. И она оставила доску в покое, расслаблялась соксом, подкидывая его поочередно внешним и внутренним краями патруля на своей ноге, пяткой, носком.
Она не замечала приближавшегося поклонника до тех пор, пока он не прошел мимо, к кустам, и не начал в них копаться.
— Потерял что-то? — она усмехнулась.
— Резинку уронил, — он поднял найденную резинку и показал ее.
— Ага. Я видела, — Лаура носком подбросила вязаный футбэг до уровня груди, перехватила его рукой и выпрямилась. — Это было как-то так, — она не глядя, с беспечным выражением лица бросила футбэг себе за плечо.
У Юргена чуть не остановилось сердце. Она видела, как он выбросил резинку?!
Лаура пяткой подбросила футбэг обратно, продолжила следить за ним и отбивать, дергаясь, как паралитик.
— Случайно пальцы разжались, — выдавил Гувер.
«Боже, что я несу...» — он сам поморщился от бредовости этого оправдания.
— А ты смотрела в окно? Нет, это нормально — смотреть в окно. Но когда ты в помещении, — он подловил ее на слежке. Не может быть, она не смотрела на него.
— Там моя подруга сидела, а рядом ты. А потом она ушла, и я посмотрела на тебя. И ты внезапно... Ну, да. Пальцы разжались.
— У тебя отлично получается, — Юрген перевел тему, сел на каменную скамейку перед клумбой, окружавшей все здание. Он тоже начал следить взглядом за цветным чехлом футбэга.
— Я знаю.
— Лучше, чем с доской, — он не удержался.
— Хочешь поговорить?
— Иначе с чего бы у меня разжались пальцы, — сдался он и решил больше не придуриваться.
— Я так и поняла. Ты пугаешь, знаешь?
— Правда?
— Но не так сильно, как Локруа, так что сиди.
«Спасибо за разрешение», — ехидно подумал он.
«Теперь ясно, какого хрена она там застряла. Мэй в библиотеке означает одно из двух: экзамен или жуткая уродина. Этот не урод, но жуткий, аж зубы сводит. Все понятно, короче».
— Тебе не нравится Пьер? — Юрген улыбнулся.
— Ты красишь губы? — Лаура прищурилась, посмотрев на его лицо. Губы казались слишком темными, почти бордовыми, чтобы это был настоящий их цвет.
— Нет, — он удивился.
— Показалось. Пьер ваш — шлюха побитая, уродец тот еще. Кому он может нравиться, кроме сопливых онанистов.
Юрген осклабился еще более мерзко. Такие новости ему нравились.
— Знаешь присказку?
— Какую еще присказку?
— Вспомнишь дерьмо... Привет, Пьер, — Юрген улыбнулся лучезарно, повернув голову к выскочившему на крыльцо французу. Он так и сидел на краю скамейки, опираясь о нее выпрямленным руками, вывернув локти, наклонившись вперед и убрав ноги под скамейку. И он напоминал не то ворону, не то грача.
— Привет, пылесос, — передразнил его Локруа, показав язык. — Не думай, что я и в этом году попадусь на твои долбанные уловки. Привет, Ортега, как дела, ножку не вывихнула? Жаль. Я тебе, кстати, решил подарочек сделать.
— Застрелишься? — Лаура с фальшивой надеждой предположила.
— Нет, подарю тебе шампунь от блох, может и поможет, а то кепку снять стыдно, да?
— Это у него комплексы, не обращай внимания, — Юрген обратился к Лауре, и она переключила все внимание на него. — Просто он никак не может свыкнуться с мыслью, что у него ноздри разные.
— Чего?.. — Пьер шагнул к нему и снова был встречен широкой улыбкой.
— Что слышал. У тебя перегородка в носу кривая.
— У тебя вообще она пробита, как у быка, вали на корриду, чучело.
— Какие мы слова знаем. А пару лет назад ты по-испански знал только «сукин сын» и «я хочу тебя». Судя по чему-то белому у тебя над губой, ты где-то снова прячешь кокаин, мне рассказать об этом синьоре Мартине прямо сейчас или подождать до вечера? Впрочем, куда торопиться, твое имя все равно засветится на доске позора в ближайшие две недели. Если не раньше.
«Он начинает мне нравиться», — подумал Лаура, решив промолчать почти впервые в жизни.
Пьер медленно облизнул верхнюю губу, на которой остались две микроскопические белые крошки.
— Это сахарная пудра, дебил. С эклера.
— Конечно. А ночью ты будешь лизать сгущенку. Или йогурт? — Юрген поднял нарисованные брови и уставился на оскорбленного по всем параметрам француза.
— Я тебя... — начал Пьер, но не сделал ни шага.
— Ты меня что? Изнасилуешь? — Юрген засмеялся. Все «Соль»цы знали, что Пьер не умел драться и никогда не пробовал этого делать.
Но Юрген этого тоже никогда не делал, поэтому они друг друга могли ударить только словами. И у немца это получалось куда лучше в большинстве случаев.
— Гувер! — Пьер зарычал.
— Так меня зовут, — согласился он.
— Как пылесосы? — Лаура удивилась.
Он промолчал, даже глаза закатывать не стал, но тяжело вздохнул.
«Она не настолько умная, насколько красивая».
— У тебя левая бровь криво нарисована. Она выше, — выпалил Пьер, просто не в силах оставить последнее слово за врагом.
— Так задумано, — быстро оборвал Юрген. — Еще вопросы? Нет? А теперь иди в душ и... Зажми уши, — он повернулся к Лауре.
Она решила обмануть, начала поднимать руки к голове, и Юрген уже поверил, что она закроет уши...
— Пойди в душ, короче, и сделай себе клизму, у тебя сегодня очень напряженная ночь, — закончил он раньше, чем Лаура дотянулась до своих ушей, и у нее вырвался дурацкий смех.
Пьер побагровел, Юрген совсем расцвел и еле сдерживался. Но француз уступить просто не мог.
— Ой, Гувер выпендривается в кои-то веки. И перед кем! Перед вшивой лесби, которая только и знает, что по ночам ковыряться у себя в... Зажми уши, — Пьер передразнил немца и посмотрел на Лауру. Правда та уже не смеялась и не оценила его ответный юмор.
Наверное, упоминание ее самой мешало.
— В самых сокровенных глубинах, скажем так. И не только у себя. Браво, пылесос, а мы-то гадали, какую-же крысу ты найдешь себе. Ты отжег, ты нашел худшее, что можно было откопать в этой помойке. Надеюсь, вы поженитесь. А бровь все равно кривая, — Пьер развернулся, победно хмыкнул и пошел обратно к крыльцу, шагая от бедра.
— Все равно ты его надрал, — Лаура перестала сдерживаться и согнулась от лошадиного гогота, прорвавшегося через напускную обиду. — О, господи... Напряженная ночь.
— Пошли, покурим? — он встал, поправил ремень сумки на плече и кивком указал на угол здания.
— Там камеры, — она закатила глаза.
— Это за углом. А за сараем — ни одной.
«Приехали вчера только, откуда он все знает?..»
Лаура спрашивать не стала, но Юрген прочитал по ее лицу этот вопрос. У него не было друзей, в этом была причина огромного количества времени, которое он тратил на такие бесполезные вещи, как исследование новой школы и ее укромных уголков.
Он отвечать на не заданный вопрос не стал, Лаура ногой подняла скейт в вертикальное положение, взяла его в руку и поплелась за «единственным вменяемым педиком» за сарай, практически в кусты.
***
Отстирать джинсы удалось, но мокрое пятно никуда не исчезало само по себе, и держать его под сушилкой для рук Рамона устала. В мокрых, горячих джинсах она вернулась в комнату, открыла дверь, закрыла ее на развороте и даже не посмотрела — есть ли кто еще в помещении. Джулиану представилась возможность оценить неуклюжий стриптиз, пока она снимала штаны прямо у дверей.
— Отстиралось? — улыбнулся он, как в рекламе зубной пасты. Рамона дернулась, врезавшись плечами в дверь и скорчив гримасу.
— Какого хрена ты тут делаешь, хиппи? — она решила дразнить его этим раздражающим словом. И в этот раз Джулиан даже спорить не стал, он сидел по-турецки на кровати Лауры, стоявшей вдоль стены перед окном. Он сидел в типичной для хиппи позе, он наматывал на палец длинный конец шнурка, повязанного на лоб. И он улыбался. Этого было достаточно, чтобы считать его хиппи.
— Новый? — Джулиан невольно опустил взгляд ниже ее пояса. Худые длинные ноги с широкими коленками, мягкими внутренними сторонами бедер и торчащими костями таза его устраивали. А вот черное белье, закрытое ремнями и прикрепленным к ним изделием...
— Конечно, — она фыркнула обидно. — Не буду же я трогать девочек тем, чем прикасалась к долбанному мужику.
«Обидно», — подумал он. Наверное, еще сутки назад он бы разобиделся в пух и прах после таких слов, но сейчас это было просто игрой.
— У тебя на лбу написано, что ты так не считаешь, — заметил он.
— Правда, что ли? — она прошла к окну и выглянула в него, чтобы проверить — там Лаура или уже нет. Блондинка куда-то пропала, и ее не было видно во дворе.
— А дверь ты не закроешь? Вдруг зайдет кто-нибудь, а ты в таком виде? — Джулиан решил прихорошиться. Он ослабил шнурок, стянул резинку с кончика косы, распустил волосы и затянул шнурок снова сбоку, у виска. Получилось так, что волосы были чуть приподняты сверху и стянуты, а не просто висели, как у Лауры.
Потом Джулиан принялся заплетать их двух длинных концов шнурка бессмысленную змейку, и Рамона поняла, что он никуда не собирается уходить.
— Сюда может зайти только Лаура. Если еще кто-нибудь рискнет... А тебе я, по-моему, сказала, чтобы ты принес мне какао.
— Я принес.
— Ты принес кофе. И пролил его на меня. И не ври, что случайно, — она наконец отошла от окна, плюхнулась рядом с ним на край кровати и наклонилась, заглянула ему в лицо. Получилось сначала неудобно, так что она отставила руку, отклонилась в бок и наклонила голову к плечу окончательно. Джулиан перестал смотреть на свои руки, теребившие шнурок, поднял на нее взгляд.
— Мне просто показалось, что ты была на эмоциях.
У Рамоны дар речи пропал, и она на него уставилась, как на сумасшедшего, округлила глаза. Они стали ярче и заблестели.
— Нет, ты невыносимый просто. Ты всегда такой угашенный? Тебе правда пофигу, что я тебя шантажирую?
— Я знаю, что ты никому не расскажешь. Ты только угрожаешь, что расскажешь. И ты права, если сравнить последствия в случае, если все обо всем узнают, то мне будет хуже. Но если брать в расчет только тебя и конкретно отношение к тебе всех твоих знакомых, тебе тоже будет не очень. Ведь ты поэтому наврала даже Лауре, что я — девчонка?
Он смотрел холодно, спокойно, даже губы были сомкнуты, когда он не говорил, а не приоткрыты, как это бывало обычно. Но взгляд все равно мешал, нефтяной цвет радужки сливался со зрачком, в котором не было бликов, и гипнотизировал.
Рамона его опять рассмотрела вблизи, и в комнате освещение было лучше, чем под лестницей, даже без искусственного света. Кожа была белой, без веснушек, как у того же Юргена, усыпанного этими веснушками, как грязью. У Джулиана брови были на месте, опять же, в отличие от немца. Дуги бровей были спокойными, полукруглыми, не резкими. И сами брови были ровного рыжего цвета, не светлые.
«Ну, да, он очень даже ничего», — признала Рамона собственное поражение. «Не хуже девчонки. Но не девчонка!»
— Ты прав, как всегда, синьор спокойствие. Как насчет свалить теперь отсюда?
— Я тоже был на эмоциях, — признал он, подняв брови и снова глядя на свои руки, копошащиеся в переплетениях «косички» шнурка. Потом перевел взгляд на Рамону. — Извини. Меня все в тебе устраивает. И твой пол, и твоя внешность, и твой характер, и все твои привычки. Ну, о которых я знаю, по крайней мере. Извини, что пролил на тебя кофе. Не обожглась?
У Рамоны опять начали кипеть мозги, а в ушах почти явственно слышался стонущий голос Лауры: «Ну он вообще пси-и-их».
— И что ты этим хотел сказать? — выдала она умную, шаблонную фразу, которой ее научил отец. Он всегда говорил так, когда не понимал умного собеседника.
— Ты сказала, что если я буду делать, как ты говоришь, ты со мной еще повстречаешься. Я могу это делать и так, без шантажа. Правда, почему нет. Только не надо мне приказывать, можешь просто попросить или просто сказать, и я сделаю. Мне не жалко.
— Ты болен, парень. Ты слишком добрый, — Рамона растрогалась, и ее начала грызть совесть. — Не думала, что скажу это после сегодняшнего, но извини. Правда, я была не в себе. И тебе вообще не обидно?
— Подумаешь. Каждый может сказать что-то в порыве злости.
— И ты хочешь со мной встречаться? Извращенец, — она не удержалась, хмыкнула, но не ядовито.
— Ну, я подумал... Ты просто попробовала. Я просто попробовал тоже. Нам же не обязательно заниматься этим. Тем более, тебя бесит, что я — не девчонка. А мне стыдно будет, если кто-нибудь узнает, что я такое делаю. Почему нам просто не встречаться? Ну, там...
— Я поняла, — Рамона избавила его от пересказа подробностей «просто встреч». — Вот только ты не учел, что даже если «просто», то ты — долбанный мужик, — она закатила глаза. — С девочки встать и пойти можно, а тебя жалко оставлять со стояком.
— Ну, не настолько встречаться, — Джулиан опять начал выпендриваться, уточнять.
— Я пошутила, — Рамона вздохнула. — Не будь ты таким наивным, я тебя умоляю. Как будто я никогда не трогала мужиков. Как будто я девственница, да, — она усмехнулась, расстегнула ремни и потянулась, убрала под подушку, чтобы не оставлять, где попало. Джулиан не успел спросить, зачем она это сделала, как она уже подвинулась обратно и наклонила голову, первая его поцеловала. Примерно так же она сделала это впервые и в лагере. Только теперь вся конструкция, снятая с тела, только мешала бы. Ведь они «просто встречаются».
Джулиан заметно расслабился, хотя до этого был нервным, как на иголках. Он пытался казаться спокойным, и он правда больше не испытывал негатива, но боялся, что Рамона от таких глубоких мыслей далека и не поймет его желание помириться и все наладить.
Рамона же подумала, что каким бы оригинальным и «грязным» на вид ни был парень из библиотеки, вблизи его рассматривать было бы весьма неприятно. И лезть к нему целоваться вряд ли хотелось бы. Он хорошо смотрелся бы на фотографиях, хорошо выглядел издалека, но встречаться с ним...
«Бр-р-р...» — Рамона передернулась, отодвинула рукой волосы Джулиана, убрала их с плеча и стянула ворот кофты, как могла. Поцеловать ямку между плечом и ключицей так и хотелось, и сдерживаться не было смысла.
— Щекотно, — он заметил.
— В тот раз ты тоже так говорил, — напомнила она ехидно, и Джулиан замолчал, закрыл глаза и медленно опустился на кровать, опираясь на локти и еще не укладываясь. Рамона была больше, крупнее, выше, и стоило закрыть глаза, как она запросто представлялась «красавцем».
— Вообще-то, это кровать Лауры, — сообщила Рамона просто так, чтобы было.
— Подумаешь. Она не на покрывале спит, можно и полежать.
— И мы же ничем таким не занимаемся, — добавила она.
— Вот именно.
Лаура решила, что не все животные мужского пола — такие уж безмозглые звери. Этот немец, стопроцентно подпадавший под идеал Рамоны, был вполне терпимым человеком. Более того, он больше слушал, чем говорил, и у Лауры несколько раз за время перекура за сараем создавалось ощущение, что она очень много болтает. В обществе Рамоны ей тоже казалось, что она слишком разговорчивая, но с Юргеном это было еще заметнее. У него в глазах будто крутились записывающие пленки, когда он смотрел на говорящего.
— С тебя сигарета, кстати, — напомнила Лаура. Они поспорили на сущую ерунду, и она выиграла еще в кустах, когда обсуждали незначительные мелочи.
— Я помню, — Юрген вытащил из нагрудного кармана своей скользкой, темной рубашки сигарету с темным фильтром и протянул ей двумя пальцами.
— Тонкие, — она поморщилась. — От них импотентами становятся, говорят.
— Врут, — резко и отрывисто оборвал Юрген и поспешно улыбнулся, чтобы это не показалось грубым.
«Не такой выпендрежник, как Локруа, конечно... Но тот еще франт», — подумала Лаура скептически.
— Моя комната. Наша, в смысле, — она остановилась у двери. — Твоя, кстати, где?
— В гости собралась? — когда Юрген улыбался, глаза сужались и казалось, будто он щурится, а впадины под скулами становились еще глубже.
Лаура не оценила, выгнула бровь и пихнула его в плечо.
— Борзый стал, что ли?
— Я машинально. Привык с Пьером общаться, извини, — он сразу исправился, перехватил ее руку чуть ниже плеча, но мягко, просто задерживая. — Моя в конце коридора, рядом с окном. Ну, знаешь, где мужские, а где женские. Кстати... — Юрген сделал шаг к ней, так что приблизился вплотную и наклонился к ее уху, закрываясь ото всех обеими руками, так что шепот оказался горячим из-за дыхания. — Насчет Пьера. Не выходи ночью из комнаты, а то вдруг услышишь какие-нибудь странные звуки, — он усмехнулся и снова отодвинулся.
Выражение лица Лауры было не повторить, из взгляда сочился яд.
— Я учту, — она подмигнула, открыла дверь и скрылась за ней. Юрген остался стоять, скрестив руки на груди и привалившись к стене плечом, ухмыляясь.
«По крайней мере, первый шаг сделан», — самодовольно подумал он, развернулся на пятках и пошел по коридору к своей комнате. Если походка Пьера была истинно французской — расхлябанной и манерной, то походка Юргена немецкий чеканный шаг совсем не напоминала. Он шел, как будто крался, привыкнув подслушивать, подглядывать, прятаться и становиться незаметным.
Лаура же в это время застыла на пороге, выкатив глаза.
Она молчала, но взгляд ее говорил обо всем, что пронеслось в ее скудных мыслях, и Рамона предпочла ничего не говорить, просто отодвинулась и села. Джулиан одернул задранную кофту, поправил жилетку, шнурок.
Лаура моргнула, вернула выставленную по-черепашьи вперед голову на место, молча закрыла рот и снова открыла его. Горизонтальные морщины на ее лбу появились, стоило поморщиться и недоуменно уставиться на подругу с ее «слугой».
— Я даже не хочу спрашивать, серьезно. Но почему НА МОЕЙ кровати? — она негодовала, и Рамона еле сдержала виноватую улыбку, потянулась к подушке, вытащила из-под нее ремни со страпоном, убранные туда машинально.
— Какого хрена ты делаешь?! — Лаура метнулась к ней, Рамона посмотрела на то, что достала, и побагровела. Это было то, что нужно, но принадлежало не ей. И Лаура, судя по всему, тоже прятала это под подушкой, когда не нуждалась.
Лицо Джулиана нужно было видеть, и Лаура на него только глянула разок, чтобы понять — у бедняги жестокий шок.
— Да мы просто разговаривали, — выдала Рамона. — И потом так вышло. Не думали, в общем-то, чья кровать. Мы ничего такого не делали.
— Я пошел, — Джулиан улыбнулся, как невинная овечка, вскочил и бросился к двери, но Лаура схватила его за локоть так, что ненарочно развернула на сто восемьдесят градусов.
— Нет, постой, хиппи-девочка, — она прищурилась. — Так вы объясните мне, какого хрена?
— Ты же сказала, что не хочешь спрашивать, — напомнил Джулиан.
— Она всегда так делает, — Рамона закатила глаза, вздохнула и хлопнула себя по голому бедру. Они не успели сделать ничего такого, что нуждалось бы в сложном решении. Но Лаура все равно не удержалась, бросила взгляд Джулиану ниже пояса. Он возмутился, вытаращив глаза.
— Куда ты смотришь?! — руку он сразу отобрал, сделал еще шаг к двери.
— О, давай, проваливай, хиппушка. Там Юрген ваш стоит, как раз. Не думаю, что он уже ушел, у него на лбу написано, что сплетничать любит больше, чем дрочить, — Лаура пригласительно махнула рукой, отобрала у Рамоны свое «оборудование» и снова спрятала под подушку. Рамона незаметно вытащила свое, на этот раз не промахнувшись.
— Юрген?.. Что он там делает?! — Джулиан удивился не на шутку.
— Он провожал меня до комнаты, что еще?! — Лаура посмотрела на него, как на идиота.
Теперь удивились оба — Рамона и Джулиан.
— Он провожал до комнаты ТЕБЯ? — переспросила она, но он перебил, не дав Лауре ответить.
— Подожди, не в том суть. ОН тебя до комнаты провожал?
— Вы не поверите... — Лаура застонала, села на стул, поставила локоть на стол и хлопнула ладонью себе по лбу. — Мы просто КУРИЛИ вместе. Кстати, он показал суперское место во дворе, там нет ни одной камеры, — она улыбнулась Рамоне, и та тоже обрадовалась. Джулиан на них смотрел с ужасом.
— Вы не поняли. ЮРГЕН ее провожал до комнаты. Я не удивлюсь, если он реально там сейчас стоит, — он ткнул пальцем в сторону двери и скорчил такую гримасу, как будто «глупые женщины» обсуждали мыльную оперу во время конца света. — ОН показал тебе место во дворе? Ты вообще с ним куда-то ПОШЛА?
— Да, — Лаура не поняла сарказма. — Там, за сараем, в котором газонокосилка, наверное, и лопаты, и всякая ерунда. Там кусты, и нет камер.
— Ты пошла С НИМ за сарай, да еще и В КУСТЫ? — Джулиан просто не мог сильнее вытаращить глаза, и обе «Луны» на него смотрели с таким же шоком, не понимая, в чем катастрофа. Джулиан отвернулся и застонал с рычащим, горловым звуком. — Жесть... Ну ты даешь.
— Что?.. Он нормальный парень. Он так обалденно отшил этого придурка, что я... — Лаура застыла, передумав рассказывать про процедуры в душе, упомянутые Юргеном в адрес Пьера. — Ммм... Я потом тебе расскажу, не при нем, — она пообещала Рамоне и покосилась на Джулиана.
— Я понял, можешь не выпендриваться, я лучше тебя знаю, ЧТО он может сказать. Тем более, Пьеру. И я тебя умоляю, не ведись на его сказки, он ВООБЩЕ не нормальный. Не был им никогда, не является и не станет даже перед смертью.
— Да он вообще спокойный.
— Это да. Это просто ты — лесбиянка, — Джулиан не удержался. — И не поняла НИЧЕГО, — он топнул ногой и снова застонал.
— Я извиняюсь, что прерываю вас. Но я вообще не в курсе ваших коварных интриг, — передразнила Рамона обоих. — Кто такой Юрген, вообще?
Джулиан выдохнул, скосив глаза к переносице.
«Ну тупая...»
— Ты же сидела перед ним в библиотеке. Чмо с нарисованными бровями. Ромео-недоносок такой.
«Кто-то перечитал Шекспира», — подумала Лаура. Рамона просто остолбенела. Не могло быть так, что понравившийся ей в библиотеке любитель пирсинга хамил Пьеру в присутствии Лауры, да потом еще и позвал ее куда-то, курил с ней вместе, разговаривал С НЕЙ.
Рамона не поняла, можно ли было считать это банальной женской завистью, если она рассматривала себя, как парня, а Лаура казалась соперником. Кем тогда был этот Юрген? Предметом воздыханий, наверное.
«Черт, я же уже решила, что ну его к черту, Трини лучше?..» — вспомнила Рамона. Но искушение было сильным. И как он мог так быстро познакомиться с Лаурой, да еще и сам?! Она же не такая, как Рамона, она же тупее, она проще, она не такая...мужественная, в конце концов. Она просто любит быть «крутым парнем» при девчонках, вот и все. Она не так уж часто и спит с ними. Что он в ней нашел?!
«Она же во дворе торчала, а он в окно смотрел, точно... Черт, да почему на нее?!»
— Понятно, — равнодушно хмыкнула она, ничем себя не выдавая. Подло было завидовать Лауре, ведь они были настоящими лучшими друзьями. Не подругами, а друзьями, что было важнее и значило большее. — Чего встал? — она уставилась на Джулиана. — Хочешь сам ей рассказать, как тебе было классно в лагере? — она кивнула в сторону Лауры, и у той глаза загорелись, а губы растянулись в улыбку и обнажили зубы. Энтузиазм сквозил так, что Джулиана это напугало, и он все же повернул ручку двери.
— Нет, я лучше пойду, — он выскочил в коридор и умчался, радуясь, что никакого Юргена за дверью уже не было.
— Ну... А раз уж мы остались вдвоем... То про лагерь и все, что там было, расскажешь мне ТЫ, — Лаура пересела на стуле по-другому, оседлав его задом наперед, сложив руки на его спинке и поставив на них подбородок.
— Окей. А ты мне расскажешь все, о чем вы с ним болтали.
— С кем?
— С этим Юргеном, — Рамона прищурилась, вынужденная проявить интерес.
— Я знала, что ты запала на него! — Лаура ткнула в ее сторону пальцем и коварно усмехнулась. — Иначе с чего бы ты торчала в библиотеке. Я видела тебя там. А он потом такой сидел-сидел, когда ты ушла... И вдруг — раз! И выкинул резинку в окно, прикинь? Я вообще не поняла, а он исчез, а потом вышел, сделал вид, типа случайно уронил. Ну, и я его спалила... А потом приперся этот гомик. И он его отшил та-а-ак, что просто...
Рамона заслушалась, невольно улыбаясь и ругая себя за ничтожные подозрения и дурацкую зависть. Лауре было наплевать на всех этих парней из «Эль Соль», она просто не видела в них тех, с кем можно было бы заигрывать. Даже в активной роли.
«Только бы она не решила поменять свои взгляды после того, как я ей все расскажу про лагерь», — подумала Рамона, продолжая слушать мелкие подробности и детальный пересказ их диалога за сараем, рассказ о том, какие сигареты он курит, демонстрацию одной из них, выигранной в споре.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 38 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |