- Да, конечно, точно. Пойди, отдохни, зайди к медсестре. Она тебе чего-нибудь даст, поспишь… - она хотела его слегка приобнять, но Доминик едва встал, сразу же выбежал из кабинета, чувствуя, что ему безумно, просто ужасно стыдно. Ему так стыдно не было никогда.
Гаррет неожиданно вскочил с места, он и так довольно долго наблюдал за тем, как начиналась эта истерика, а потом вообще решил, что Трампер чем-то довел вечно равнодушного и холодного Энферни в отместку за шутку в душевой.
- Что ты ему сказал?! – он обратился к лучшему другу, а Трампер сел на место и обернулся.
- Да ничего, просто поболтали, - он сам не хотел говорить Гаррету о том, почему парень сорвался.
- Нет, ты скажи, что ты ему такого умудрился сказать! Его нифига не реально довести до такого, так что уж изволь объяснить! – Гаррету было все равно даже на учительницу, которая его одернула вовремя.
- Гаррет, все в порядке, наверное, Доминик разберется и без тебя. Я думаю, твоя помощь не понадобится, тебя это не касается.
Эта фраза мазохиста окончательно выбесила, Ясмин тоже это почувствовал, едва услышав «Тебя это не касается». Доминик вечно это повторял, Гаррет вылетел из класса, толкнув дверь и резко свернув в коридор, побежал за ним.
- Что ты ему сказал, правда? – шепотом уточнил Кермит, когда математичка со вздохом прижала ладонь ко лбу и пожаловалась шепотом на непослушных мальчишек. Гаррет, судя по ее словам, был умным, хорошим, даже красивым, но таким самодуром, что просто никакой управы на него нет.
Он же сам вспомнил о том, как Лайам вытащил его из депрессии после первой ссоры с мисс Бишоп, как оказалось, с собственной матерью. Гаррет не знал, было ли это из вежливости тогда со стороны Трампера, а может, из симпатии, может, это была влюбленность, может, просто жалость и сочувствие… Он вспомнил, как Рассел побежал утешать Сэнди, хотя никто этого не сделал. И он правда не мог объяснить, почему его дернуло побежать за тем, кого он ненавидел и хотел забыть из-за миллионов обид и моральных ударов, которые они друг другу успели нанести. Доминик сидел в спальне, на своей кровати, забившись в угол, обнимая подушку и уткнувшись в нее носом, прижав колени к груди. Он старался успокоиться каждую секунду, но получалось плохо. И все равно получалось. Андерсен вошел, увидел его и сразу решил резко спросить, чтобы не показаться слабаком и сентиментальным придурком.
- Он тебе что-то сказал? Пошли его нахрен, он просто обиделся на то, что ты в душе сказал.
- Отвали! – Доминик уже просто не мог слышать этот голос, незабываемый, низкий, чуть хрипловатый, хоть Гаррет и не курил. Доминику было больно его слышать, и почему его побежал утешать именно Он?!
- Я-то здесь причем? – мазохист возмутился.
Это был экзамен на вранье, и Доминик, как привыкший выигрывать во всем человек, решил его сдать на десять с плюсом.
- Ни при чем! Отстань! Уйди, убирайся, никто мне не нужен!
- Что он тебе такого сделал?! Или я что-то сделал?! Извини, что схватил тебя утром, я не нарочно сказал это, я не думаю, что ты урод, правда, - взгляд у Гаррета метался, он не знал, куда смотреть, как извиняться, это был поток сознания. – Просто не знаю, что на меня нашло.
- Уйди! Ненавижу тебя! Ты мне никто, понимаешь?! Ты мне никто и не лезь ко мне!! – Доминик на него поднял злой-злой, но в глубине полный боли взгляд. Он хотел крикнуть, что «Это ты во всем виноват, ты сломал все, испортил, ты!!!» но это было бы то же, что сказать, будто плюс на плюс дает минус. И он вовремя заткнул упрек обратно.
- И что, и если бы тебя Друри пришел успокаивать, ты бы так не орал?! Почему ты меня так ненавидишь?!! – Гаррет сам распсиховался, а Доминик зло засмеялся над ним, запрокинув голову, стукнувшись затылком о стену и выпрямив одну ногу.
- Не могу… Боже, ну ты и ничтожество! Ты слышишь себя? Ты вылитый Блуверд!! «Ах, за что?! За что ты меня так ненавидишь!»
Гаррет подавился словами, округлил глаза в шоке. Неужели, Сэнди чувствовал себя так же, без вины виноватым? Хотя, нет, Гаррет свою вину знал, но не мог понять, по этой причине Доминик устроил истерику или уже нет. Он не знал, плевать ли Энферни на него или это правда он всему виной? Они друг друга чувствовали, понимали, но слова все портили, как всегда.
Доминик очень хотел сдать этот экзамен.
- Хватит ржать надо мной! Ты хочешь Трампера, да?! Ты постоянно клеишься к нему, выводишь, стебешься, ты же хочешь его! Так ни к чему дохнуть, строить из себя обиженного, нарушай договор, давай! Вали к нему! – Гаррет заорал громче.
Доминик хотел взвыть в ответ: «Не хочу я к нему! И не нарушу никогда, я – не ты, я не строю из себя обиженного!»
Но он просто продолжал хохотать, хотя по щекам еще текли слезы, просто потоком, он только чувствовал их соленый вкус, не стараясь больше стирать. Гаррет сделал два шага, схватил его опять за волосы, как всегда, будто это была любимая деталь внешности Доминика для него. Он дернул их вниз, так что парень заорал, схватился обеими руками за его запястье, чтобы ослабить хватку.
- Никогда я не нарушу! Я – не ты!
- А я себя виноватым не считаю! Тогда будь со мной, если не хочешь больше ни с кем! Тогда не нарушишь!
Для Доминика это было то же, что для сдающего экзамен студента – неожиданный вопрос по теме, которую он плохо помнит.
Он так хотел сказать: «Ты что, серьезно?» или «С ума сошел, да?», или «Ты это из жалости, под влиянием момента говоришь!» А может даже: «Очень смешно, Гарри!» Но все эти слова выдали бы его истинные чувства, настоящее отношение. Поэтому их говорить было просто нельзя.
- Ой, боже… Не могу… Не нужны мне твои одолжения, я в тебе вообще не нуждаюсь! Лучше сдохнуть без секса, чем с таким, как ты… - он засмеялся опять, перестав чувствовать боль. Гаррет смотрел на его заплаканное лицо, на покрасневшие глаза, на сухие губы, а потом медленно отпустил волосы.
- Хватит надо мной ржать. Я не шучу!
- Совсем дошел, да? Ты влюбился в меня, что ли? Как ты там говоришь… «Смотри, не пожалей». Смотри не пожалей, Андерсен, что тогда мне сказал, что тебе не нравятся мужики. Всему свое время, никогда не говори «никогда», - он смеялся истерично, не мог остановиться. – И что теперь? Мне это было нужно тогда! А теперь не хочу, - он подавился, закрыл глаза, вдохнул, со вкусом выдохнул, пытаясь успокоиться. Гаррет его ударил, сам не удержав несколько пролившихся по щекам слез. То ли от убитой гордости, что он предложил, а ему отказали, как он и думал… То ли от обиды на самого себя, что он и правда пожалел. Пожалел, ненавидел себя за это, но жалел о сделанной ошибке.
Он дал заклятому дружку всего лишь пощечину, но дал неудачно – Доминик не удержался, рухнул лицом на тумбочку, приложившись о ее край, чуть свалившись с кровати.
И это правда было приятно. Так приятно понимать, что он экзамен сдал.
- Тогда почему ты устроил этот припадок при всех? – Гаррет прищурился, прошипел это обиженно.
- Хочешь знать? Хочешь, скажу, почему я его устроил?.. – загадочно, безумно, с малиновым огоньком во взгляде уточнил парень.
- Ну?!
- ТЕБЯ НЕ КАСАЕТСЯ… - с чувством прошептал Доминик, а потом опять засмеялся. – Тебя не касается, почему я устроил припадок. И не надо было за мной бежать. Что, ты думал, я буду драться, отбиваться, рыдать у тебя на груди, жаловаться, признаваться тебе в чем-то?! – он встал наконец, провел пальцами по губам, чувствуя жар и боль. Губа горела, об угол тумбочки он ее все же разбил.
- Ну и прекрасно, - Гаррет взмахнул руками, мол, да достал уже, делай, что хочешь. – Можешь хоть с кем и хоть где!
- Вот и прекрасно! Потому что лучше умереть, чем трахаться с каждым встречным, как ты! И лучше сдохнуть медленно и мучительно, чем сделать это с тобой! – он выпрямился, потеков слез на щеках уже не было, Энферни просто ухмыльнулся, чуть щурясь. – Понятно?
- Куда уж понятнее, - Гаррет ответил так же, захлопнув все эмоции в надежный сундук разума и ухмыльнувшись просто зеркально, двинув бровями.
- Класс, - быстро облизнувшись, слизнув с губ снова выступившую кровь, заверил его Доминик, хмыкнул и вышел в коридор, чтобы пойти, прогуляться и остыть. Уроки его больше не интересовали, один день можно и пропустить, в конце концов. Гаррет стоял, глядя в тумбочку совершенно отмороженным, мрачным взглядом и думая, что стоит ему только добраться до ненавистного «друга», и тот сильно пожалеет обо всем, что сказал. И если Гаррет ничего не может сделать, чтобы Доминик его полюбил, не может забрать его сердце, то он заберет тело, которое ему и так по договору принадлежит. Андерсен понятия не имел, почему ему этого так захотелось, ведь он старался ненавидеть, забыть, игнорировать, переключаться на кого-то другого… И все равно все мысли возвращались к противному кикимору. Он официально ему принадлежал и даже всем говорил, что ни за что не нарушит обещание хранить верность, но фактически даже в руки не давался. И душу не раскрывал, как это делал тот же Сэнди, к примеру. Для Гаррета всегда душа его друга оставалось темным лесом, даже болотом, которое невозможно изучить до конца, у него нет дна, оно затягивает, это просто топь. Холодная, вязкая, липкая топь, она так похожа на Доминика. И кто знает, кто в этом омуте водится, какие черти.
И Гаррет прекрасно знал о том, что для Энферни понятия «тело» и «душа» неразделимы, он не способен сдаться и отдать тело на поругание, при этом пафосно повторяя, что «душу насильник не получит никогда». Это было противоестественно его природе, он бы отбивался до конца, а сил все равно не хватит, мазохист в этом был уверен. И если он сможет его заставить что-то сделать, это будет означать ПОЛНУЮ победу. И над телом, и над душой. Только Гаррет не был уверен, что ему хватило бы одного раза, ведь с этого мерзкого кикимора сталось бы сказать, что «было мило», а потом ухмыльнуться и продолжать жить, как раньше. И ничто не могло его заставить быть с Гарретом, никакие силы, даже потусторонние, наверное.
* * *
Лайам к приятелю больше не лез, чувствуя, что тот не настроен общаться. Гаррет настроен был материться на грани порнографии, при этом гримасничая и наезжая сильнее всех на Ясмина, как всегда. Эмо терпел стоически, переживая всех «шлюх» и «потаскух», которых на него повесили. Кермит не выдержал, посмотрел на пустое место рядом с Ясмином и предложил мазохисту.
- Может, ты разберешься с ним, а не с Ясмином? Что он тебе сделал?
- Ничего, - Андерсен фыркнул, откинул вилку раздраженно, есть не хотелось. Этого урода не было ни в обед, ни теперь, на ужине. Он будто испарился, кого бы Гаррет ни спрашивал, заклятую кикимору не видели ни во дворе, ни на чердаке, ни в конюшне. Будто просто взял и исчез.
- Ну, все тогда. Перестань беситься. Тебе не хватает внимания?
- Чего он на меня опять уставился?.. – Гаррет зашипел, сверкнув глазами, почти убив взглядом Сэнди.
- Он смотрит на Роза, не придирайся, - красавчик вернул его с небес на землю, и это Нептуна выбесило еще сильнее. Он вскочил и пошел на выход, мисс Бишоп давно удалилась в свой кабинет и разбиралась с оставшимися делами, так что он решил воспользоваться своим статусом «нежеланного сына» и выпросить у нее одну вещь.
- Куда это он? – Друри поправил свои очки и посмотрел на Брэда, потом на красавчика и эмо. Все трое пожали плечами, не имея ни малейшей идеи. А Гаррет решил уединиться и успокоиться, посидеть в кабинете музыки, почистить гитару. Точнее, он просто выспросил у директрисы, где можно взять бутылку обыкновенной водки. Она сначала возмутилась и начала толкать ему речь о вреде алкоголя, о том, что она не может ему эту бутылку дать, но парень со вздохом «Ты – дура» пояснил, что спирт слишком грубый, чтобы протирать гитару. Специального раствора у него нет, а водка, насколько он помнил, отлично оттирает жир с пальцев, который оставался по-любому, да и поверхность не портит. Шарлотта облегченно вздохнула, поняв, что стала слишком подозрительной с этими современными монстрами, отправила его к Патрику, ибо у настоящего мужчины всегда должна быть запрятана одна (или даже не одна) бутылка водки. За этим любовным занятием его и застукал Робин, он как раз сидел в кабинете, дергая струны своей большой, классической гитары. Андерсен сделал вид, будто вообще его не заметил, чтобы не начинать разговор, а парнишка всего лишь удивился, увидев высокую, довольно узкую бутылку с длинным горлышком. Этикетка говорила сама за себя, а Гаррет ее не хлебал, как от него ожидала директриса, а плескал на мягкую ткань и протирал гитару. Он делал это с таким видом, будто гладил девчонку. Ну, или любовника, как минимум, может, даже нежнее, но по-любому страстно. Был у него фетиш на гитары, что поделать.
- Кто тебе ее дал? – Робин удивился, подсел к нему, оседлав стул задом наперед, устроившись перед старшекурсником. Гаррет на него задумчиво взглянул исподлобья.
- Мисс Бишоп. Не Пэтти же.
Робин улыбнулся.
- Ну, я понимаю, что и не Магда тоже. Но почему? Никому же не дают.
- Так я же не нажраться решил, а гитару отмыть, - парень пожал плечами, вполне дружелюбно улыбнувшись уголками рта и рассматривая итоги своей работы.
- Ну, она-то откуда об этом знает?
- Я ей сказал.
- Не делай вид, что не понимаешь, - Тэкер был тем еще хитреньким, он при ближайшем рассмотрении напоминал лисичку. Его острый носик, маленький рот, ямки на щеках и лицо сердечком этому помогало, а темные глаза вообще говорили о том, что тот еще живчик этот паинька Сатурн. – Ты сказал, а она поверила? Почему это так сразу?
- Может, необъяснимая симпатия? – Гаррет ухмыльнулся, не собираясь говорить большего, но намекнув, что лезть лучше не надо в чужие дела. Робин его отлично понял по интонациям.
- Понятно… Но, в принципе, завтра даже у вас всего пять уроков, можешь смело ужраться, она же ничего не скажет? Она думает, ты протираешь гитару? – он улыбнулся.
- Споить меня хочешь? – Гаррет засмеялся, не ожидав от малявки такого заявления.
- Да нет, просто говорю, что есть такой вариант.
- А ты прыткая малявка, - заметил Нептун, прищурившись. – Не нарвись, смотри, а тот тут таких прытких очень любят. Тебе не показалось, что Роз тебя ХОТЕЛ? – он вскинул брови многозначительно, Робин немного сдулся в своих начинаниях юной стервы.
- Ну и что? Мне-то все равно, вы все тут дико странные, мне по барабану. Я нормальный, - он пожал плечами.
- Думаешь, тебя это спасет, если кто-то реально захочет? – Гаррет на него недоверчиво посмотрел, а сам снова подумал о ненавистном дружке детства. И тут его осенило, фигурально по голове ударило шикарной мыслью, взгляд упал на почти полную бутылку водки, распечатанную им же самим полчаса назад. Чуть не вырвалось нервное хихиканье.
- Не думаю, но надеюсь, - Робин вздохнул, встал, поправил свою гитару, оставленную возле подоконника, и пошел на выход. – Ну, я пойду. Мне еще уроки делать. А Гаррет расплылся просто-таки в дьявольской улыбке, рассматривая бутылку с многозначительными цифрами градусов на этикетке.
* * *
- Энферни не видел? – в коридоре мазохист перехватил Эрика, который шел куда-то со своими малолетними друзьями и по-хамски обсуждал Сэнди. Правда с каждым днем становилось все меньше поводов его обсуждать, Блуверд все время проводил с Расселом, которому это, как ни странно, не надоедало, а очень даже нравилось.
- Он в душ ушел, по-моему, - младший Нептун пожал плечами. – Не знаю. Он по лесу шлялся, весь упаханный ушел недавно мыться. Может, там еще.
- Ага, спасибо, - отсутствующим голосом поблагодарил парень, осматриваясь, ища, кого бы послать на разведку. – О, солнышко! Ясмин! – он метнулся к эмо, тот сразу хотел завернуть, не ожидав такого обращения и уже чувствуя, что это не к добру.
- Чего тебе?
- А чего так грубо?
- Что у тебя под футболкой? – эмо был наблюдательным, он заметил, что за ремень узких джинсов что-то засунуто, прикрыто футболкой, но все равно заметно.
- Тебя не волнует. Дуй в душ, посмотри, там это чмо или нет, - Гаррет толкнул его к темной двери.
- Какое чмо?
- Сам знаешь, - Гаррет прищурился, эмо решил послушно пойти. Он вошел, сделал вид, что хочет взять расческу, бросил пару взглядов на все-таки странную фигуру кикимора, вышел.
- Он там, - он пожал плечами, пытаясь заглянуть в странно масляные и довольные глаза Гаррета. – А зачем тебе? Он с тобой не хочет разговаривать же. Блин, да что с тобой?! – парень возмутился полному безразличию к его словам, тронул лицо парня, повернув его к себе. – Ты пьян?!
Гаррет шикнул на него, опасливо оглядываясь на шарахающийся по коридору народ.
- Заткнись.
- Ты нажрался!
- Я немного дернул. Для поднятия настроения, - уточнил Нептун весело, на несвойственном ему позитиве и очень оптимистичной ноте.
- Слушай, не лезь к нему, его и так от тебя вымораживает, а от тебя еще и перегаром тащит за метр, - посоветовал эмо абсолютно серьезно.
- Тебя никто не спрашивает, отвянь.
- Гаррет!
- Ты упустил свое счастье, любовь моя-я-я-я… - пропел мазохист гламурно, прозвенел над их головами звонок на отбой, Гаррет на него показал пальцем и улыбнулся. – Все, вали спать. Ну, читать. Трепаться, ржать, гулять, не знаю, делай, что хочешь.
- А ты что будешь делать? Ты же в стельку!
- Ты еще «в стельку» не видел, - заверил его сосед по команде безумно серьезно. – А у меня будет ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ вечер и не менее классная ночь, - он помахал ему пальцами, наклонившись, потом открыл дверь душевой и захихикал дурацким шепотом. – Только не говори никому. Любимая мо-я… - он отвернулся, расстегивая ремень на джинсах, закрыл за собой дверь в раздевалку, так что Ясмин остался перед этой дверью в полном шоке. Он постоял, а потом все же пошел в спальню, решив об этом больше не думать. И никому не говорить.
* * *
Сэнди с Расселом разошлись как раз у дверей раздевалки, рыжий Марс собирался еще зайти, забрать оттуда забытую цепочку, которую он обычно носил на шее.
- Ладно. Спокойной ночи, - Сэнди решил отстать первым, чтобы не навязываться и не надоедать.
- Спокойной ночи, - Роз кивнул, усмехаясь, как всегда.
- Я пошел, - заверил его теперь уже шатен, а не блондин.
- Ага, давай.
- Ну, сладких снов.
- И тебе, - Рассел улыбнулся, не удержавшись. Сэнди вздохнул от отвращения к самому себе, отвернулся и пошел было к спальне Венер, но Марс его все равно схватил за руку, выждав именно этот момент, чтобы чмокнуть в щеку. Блуверд растаял и ушел, один раз обернувшись, покраснев и прибавив скорости. Рассел вздохнул на полном позитиве, тихо открыл дверь, вошел… Он собирался быстро пройти в темноту раздевалки, не глядя на яркий проход в саму душевую, где горел, казалось, весь свет. Включены были лампы «дневного света» под потолком, хотя они иногда мигали и трещали от перенапряжения. Обычно никто из парней этот свет не любил, потому что в нем прекрасно были видны все недостатки фигуры и кожи, даже волос и ногтей, не говоря просто про тело. Рассел все же покосился, решив узнать, кто там такой самовлюбленный, что любит себя рассматривать при свете в зеркалах. Челюсть его чуть не стукнула о белый кафель, глаза почти вылезли из орбит при виде обнаруженной картины. Был порыв убежать с криками, позвать всех, чтобы тоже посмотрели, но он остался, затихнув и только задворками мозга осознавая – это вуайеризм.
Гаррет отрывался по полной программе, он сам уже был весь мокрый, одежду можно было отжимать, потому что он стоял под самим душем, их которого хлестала прохладная вода.
Доминик, на которого он «напал» сзади, стиснув одной рукой поперек мокрого и совершенно не одетого тела, то вырывался, то смеялся комичности ситуации. Ведь вчера примерно так же вырывалась мисс Ду Мортье, и ему не хотелось напоминать ее Гаррету. Который явно был пьян.
Энферни хотел ударить его локтем поддых, потому что другого выхода не осталось – сложно отдавить ногу человеку в кедах, оставаясь сам без обуви вообще.
- Да не дергайся, - Гаррет ухмыльнулся, наклоняясь, вдыхая запах от его шеи, волос, но он сбивался мылом и шампунем, которые Доминик только что смыл. Он вообще собирался уходить уже, как его схватили. «Не дергаться» было просто глупо, так что кикимор продолжал выкручиваться даже тогда, когда ему руки заломили за спину. Гаррет и Гаррет-под-градусом были двумя разными людьми, ему отшибло мозги, а силы организм брал вообще неясно, откуда, наглость – тоже. Поэтому он одной рукой запросто удержал оба вывернутых запястья «друга», выдернул второй рукой ремень из своих джинсов и принялся стягивать предплечья рыпающегося парня.
- Чего ты от меня хочешь?.. – у него началась истерика, Доминик захихикал, наклонившись, уже дрожа от холода, потому что душевая была огромная, а вода прохладная, релаксирующая, но не в его положении.
- А что ты мне обещал? – весело уточнил Гаррет, напоминая ему.
Рассел на них смотрел в жестоком ступоре, затаившись за одним из шкафчиков, буквально стоя на четвереньках на полу и выглядывая из-за угла, чтобы не спалиться. Это было извращение, конечно, но так интересно, что умереть – не встать. Он мечтал посмотреть, что там делал тогда Гаррет с Сэнди, раз уж такие звуки доносились из спальни Нептунов после концерта. Он тогда подбивал всех, но не получилось. Он мечтал посмотреть, что он будет делать с француженкой, но просто не было возможности, это был огромный риск – всей командой или даже двумя оказаться застуканными на учительском этаже, под дверью, из-за которой слышится ТАКОЕ. И тут такая возможность представилась. Да еще и сложно было оторвать взгляд от женственного тела кикимора, пусть он и был насквозь мокрый. В конце концов, он напоминал настоящую кикимору теперь и все равно как-то притягивал. А может, Рассела притягивало видеть, как к нему прижимается куда более мужественное тело Нептуна, облепленное промокшей одеждой?
Доминик взвыл, Гаррет его схватил одной рукой за шею, а второй – поперек живота, прижимая к себе, распрямляя и не давая согнуться, увернуться от бьющих, ледяных струй воды. Мазохист просто решил его таким образом успокоить, протянул быстро руку, раскрутил холодный кран на полную, а горячий выключил вовсе. Самому ему холодно было не очень, всему виной водка, гуляющая по крови, и чужое бьющееся тело.
- Придурок!! – певца заколотило от холода, и без того бледная кожа просто начала синеть, губы стали фиолетовыми.
- Согреть? – Гаррет усмехнулся, отпустив его шею и дернув за волосы, заглядывая в глаза, хоть он и был для выгнутого Энферни в перевернутом состоянии.
Взгляд говорил лучше, чем слова, так что он его отпихнул, Доминик рухнул на колени, ударившись ими о кафельный пол и немного рассадив, так что по полу к водостоку потекли тонкие оранжевые струйки. Ледяную воду Гаррет так и не выключил, зато взял с раковины оставленную там бутылку. Рассел чуть не высунулся, чтобы понять, куда Андерсен делся, но тот вышел снова, открутив крышку и весело продемонстрировав водку «другу».
- Ты больной, - сообщил ему Доминик со смехом. Он отодвинулся в самый угол душевой, где воды не было. Теплее не стало, зато и не было постоянно так холодно.
- И ты тоже. Тебе же это все нравится, - Гаррет его видел насквозь, парень начал злиться – как этот мерзкий мазохист мог читать его мысли? Ну, подумаешь… Доминик всегда мечтал о подобном, о грубом и мерзком изнасиловании, причем не кем-то абстрактным, а именно Андерсеном.
- Ну так давай поиграем в изнасилование?! – весело развел руки в стороны и посмотрел вдохновенно на бутылку Гаррет. – Только играть надо по-настоящему, - добавил с ухмылкой. – Поэтому не вздумай сказать, что тебе нравится.
Рассел спрятался, как мог, потому что теперь оба были у стены напротив выхода, Гаррет зажал друга в углу, пытаясь заставить сделать хотя бы глоток из бутылки.
- Вот сейчас я не шучу, идиот! – Доминик напиваться не хотел, он отворачивался изо всех сил, даже подтянул колени к груди и уткнулся в них носом. Гаррет выход нашел – он пнул его по ноге небрежно, откидывая ее и заставляя выпрямить, а потом использовал еще один запрещенный, нечестный прием – снова схватил заклятого дружка за волосы. Доминик поднял лицо к нему, чтобы не было так больно, а под галогеновым светом все было отлично видно. Гаррета аж затрясло от омерзения, потому что и сам он себе показался отвратительным. И ситуация, и чужое тело. Но почему-то оно его привлекало таким, какое оно было. Никаких тайн, интимностей, секретов под таким ярким светом быть на могло, вот он – Доминик Энферни, прямо перед ним, в натуральном виде. Без геля и лака на мокрых волосах, без духов, дезодорантов, всякой ерунды, без одежды, прячущей недостатки и даже достоинства, без украшений, вроде переводных татуировок. Дрожащий от холода и вожделения, хоть и пытается последнее скрыть.
Ведь играть надо убедительно.
Оказалось, что на лице у него тоже есть веснушки, как у Сэнди, только они не такие заметные, они только под глазами и на переносице, появляются только от солнца, редко балующего воспитанников Стрэтхоллана. Оказалось, что у него очень чувственные губы, сейчас совсем потерявшие цвет, ставшие фиолетовыми, на них видно было маленькие трещинки, понятно было, что ему катастрофически не хватает витаминов – углы рта были обычным ранками, да еще и здоровая багровая трещина разбитой с утра губы прибавляла колорита.
- Тебе же лучше будет! – Гаррет усмехнулся, рассматривая бутылку.
- Я не буду пить, - Доминик уперся, как упрямый осел.
- Только не надо МНЕ сказки рассказывать, что ты никогда водку не пил. Ты при мне ее хлебал чуть ли не кружками.
- Я и не отрицаю.
- И не надо сказок, что всегда закусывал, ага? – парень повел плечом. – Так в чем проблема?
- Я вообще сегодня ничего не ел, меня развезет! Мне вообще плохо будет!
- Отлично. Может, я и хочу, чтобы тебе было плохо?.. – Гаррет на него задумчиво посмотрел. – Ладно, считаю до трех. Не соглашаешься, я в тебя ее сам залью.
- Нихрена, - Доминик стиснул зубы, закрыл глаза и предпочел делать вид, что он вообще ни при чем тут. Он даже находится не здесь, так о чем речь?
Гаррет особо церемониться тоже не стал, у Рассела все в штанах стало серьезно, когда он услышал звук пощечины, возмущенный вздох, увидел, как мерзкий Энферни открыл было рот, чтобы возмутиться такому обращению… Гаррет сжали пальцами его челюсть, не давая рот закрыть, стиснул так, что стало больно, опустить голову Доминик даже не думал. Нептун весело перевернул над его открытым ртом бутылку, из которой прозрачной, тягучей струйкой потекла водка. Доминик зажмурился, все еще пытаясь отвернуться, но стеклянное горлышко просунули глубже, между губ, дальше зубов, чтобы он их точно не стиснул. Горло обожгло, пищевод загорелся, а во рту стало мерзко и горько, но глотать пришлось. Судорожно дергался кадык, из закрытых глаз потекли по вискам слезы. Хотя, возможно, это были просто капли воды.
Когда он подавился, Гаррет его наконец отпустил, парень закашлялся, наклонившись, пытаясь отплеваться от «согревающего эликсира». Но он однозначно перестал быть таким бледным, от злости и стыда щеки немного порозовели, а Андерсен небрежно, нарочно унизительно похлопал его по щеке пальцами, взял за подбородок совсем не нежно, заглянул в глаза, почти сразу начавшие мутнеть.
- Ну все. Все будет зашибись, завтра скажешь, что заболел, полежишь, отдохнешь. К тому же, ты вряд ли сможешь встать.
- Урода кусок… - Доминик зашипел на него, но Гаррета это мало волновало. Он в этот раз не исполнял чужие желания, снисходительно на это все глядя, как с Сэнди или Ясмином. В этот раз он исполнял собственные, получая удовольствие от каждой секунды. И он расстегнул штаны, усмехнулся.
- Давай, Ники, наслаждайся. Ты же мечтаешь об этом, с ума сходишь просто. Ты обещал, разве нет?
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 37 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |