- Словил кайф? – он усмехнулся, снимая перчатки и выкидывая их метким броском в урну возле двери.
- О, в экстазе. С ума схожу, - Гаррет пошел к зеркалу, посмотреть, что получилось, высунул язык и хотел потрогать шарик пальцем, но ему вслед донеслось.
- Ну давай, потрогай еще, занеси заразу…
«Фефект» начал наблюдаться сразу, говорить было неудобно, но возможно, поэтому манчестерский любитель пирсинга только немного шепелявил. А нижний шарик стучал по нижним зубам, если он принимался высовывать язык. Он решил делать это осторожнее, не особо фанатея идеей отбить себе эмаль.
- А вот теперь начинаются последствия… - объявил Трампер, укладываясь на подушку поудобнее и закрывая от удовольствия глаза. – Болеть он у тебя будет дико, что сегодня, что завтра… А особенно – послезавтра. Говорить вообще с трудом сможешь, есть – ВООБЩЕ не сможешь, пить только воду, ничего газированного.
- Я умру от голода.
- Не умрешь, будешь у нас йогурты пить, ничего страшного. Заодно похудеешь.
- Куда дальше-то?
- Нормально, тебе еще есть, куда. Вот ему уже некуда, - Лайам глянул на Ясмина, тот со вздохом откатился и уставился в потолок, чтобы не свисать со своей полки. Он и не был так отлично сложен, как Гаррет, он по жизни был костлявым.
- И долго?
- Неделю-полторы. Может и две…
- Боже.
- Ты же мазохист? Наслаждайся. Иди, прополощи рот этой штуковиной, - посоветовал Лайам. – И делай это почаще, а то будешь ходить и плеваться гноем.
Дверь лаконично захлопнулась за Гарретом, а Брэд сострил.
- Какие у вас нежные отношения. Ну чисто гомики, - это был сарказм.
- Это точно. Они друг с другом так не разговаривают, они нежничают, - согласился капитан.
- Я со своей телкой тоже так разговаривал, и что? – Лайам не врубился. – Какая разница? Что думаю, то и говорю, нахрена молчать? Я промолчу, а ему потом язык отрежут, это лучше, что ли?
- Ну, ты как-то поласковее, что ли… - задумчиво протянул Кермит.
- «Поласковее», это если бы у него не было хрена, и были бы сиськи третьего размера, и морда посимпатичнее, - уточнил Лайам. – И то, не факт. Он же не педик, в самом деле, а с мужиками не надо церемониться, - он пожал плечами и принялся раздеваться, собираясь спать.
* * *
С утра все было еще хуже, язык у Гаррета был в норме, он даже мог говорить, зато при каждом движении разрывался болью, поэтому парень предпочитал молчать. Молча он встал, слез с кровати, отправился в душ вместе со всеми, молча намылился, молча собрался уже уходить, как Лайам решил воспользоваться аж двумя возможностями. Ведь мазохист сам решил подыграть ему в этой веселой бредятине с голубизной, да еще и говорить теперь не мог.
- Сладкий мой, потри спинку? – он сунул Гаррету губку и повернулся спиной. Сзади заматерились шепотом, Кермит, видевший лицо Трампера, не сдержался, улыбнулся при виде этой дьявольской рожи. Гаррет с таким нажимом провел мыльной губкой по чужой спине, что Лайам еле сдержался, чтобы не дернуться.
- Нежнее.
Следующим движением с него чуть не сняли кожу заживо, но потом Гаррет заметил, как на них брезгливо смотрит Рассел, и понял, что все в его руках. Буквально.
Губка намылилась второй раз, стала куда нежнее, да и старательнее, усерднее, Лайам в самом деле словил кайф от такой заботы, так что даже не успел дернуться, когда к нему еще потянулись и поцеловали в шею. Точно так же, как прошлым вечером, целомудренно, но все равно это вызывало нервную дрожь. Мужик же.
- Спасибо, солнышко, - он повернулся и забрал губку, блистательно улыбнулся. Гаррет тоже расплылся в фальшивой улыбке, играя на публику, и шепеляво ответил.
- Пожалуйста, сладкий.
«Сладкий» у него получился, как «Шладкий», что произвело еще большее впечатление.
За завтраком стало совсем отвратительно, мазохист в шоке уставился на бутылку йогурта перед собой. Лайам заботливо сунул в горлышко бутылки еще и соломинку.
- Издеваешься, да?.. – шепотом уточнил Гаррет, чтобы не нарушить произведенное на «Марсов» и «Плутонов» впечатление гомо-парочки. Он сел и тронул соломинку пальцами, покосился на полные подносы остальных, вздохнул и снова уставился на йогурт.
- Если думаешь, что я вру, можешь попробовать съесть что-нибудь. Но не советую. Попадет в рану, сгниет и…
- Заткнись, ради бога, - Гаррет вздохнул и сунул соломинку в рот, подальше от прокола, к горлу, чтобы даже не коснуться сладкой массой раны.
- Ты же хотел боли, теперь наслаждайся, - Лайам ласково улыбнулся.
Вся столовая выглядела безупречно, учителя не могли налюбоваться, особенно Магда. Она вообще умилилась, увидев всех в форме, все такие черно-белые, изящные, официальные и красивые. Никаких джинсов-труб, никаких модно-рваных футболок и небрежностей. Сплошной деловой стиль. Все же, мисс Бишоп была права, во время уроков они обязаны носить форму, а уже после шести, в свободное время могут одеваться, как хотят. Вот как раз это устраивало Гаррета на все сто процентов, ему просто нравилось смотреть на себя в форме, ему она шла.
Впрочем, и Лайаму она шла, правда он так совсем не думал, а потому рубашка не была заправлена, пиджак вообще стеснял движения. Гаррет с Ясмином и Кермитом обошлись без пиджаков, предпочитая все же заправить рубашки и натянуть жилеты. Мелочь повторила пример Трампера, теперь мучаясь с пиджаками и жесткими рукавами.
- Вкусно? – он усмехнулся, глядя на мученическое выражение лица соседа по столу.
Гаррет отвернулся, не желая даже видеть эту рожу.
- Наслаждайся, любитель пирсинга ты наш, - Лайам до полноты эффекта еще и потянулся к нему, положил свою здоровую ладонь на шею сзади и поцеловал в челюсть. И она вовсе не была колючей, как он думал. В принципе, она и не могла быть колючей, Гаррет не брился с тем упорством, с каким брились «пафосные» мужики Стрэтхоллана. Они и сами в курсе были, что совершили крутую ошибку пару лет назад, решив, что чем раньше начнут, тем взрослее будут смотреться.
Гаррет подавил силой воли желание плюнуть в него йогуртом и вздохнул. Выглядело так, будто вздохнул от удовольствия, поэтому что Грэг, что Рассел дернулись от брезгливости и уткнулись в свои тарелки взглядами, перешептываясь о том, как это омерзительно. Но здоровяку и то понятно было, что это всего лишь шуточки. А вот капитан Марсов странно был озабочен этой темой, так сильно ненавидел гомиков, что постоянно косился на костлявого эмо из Нептунов, хотя тот не давал на то никаких причин.
Из-за стола «парочка» вышла тоже одновременно, Лайам едва успел поставить поднос на железный стол, как сразу же схватил «любимого», обхватил талию рукой и прижал мазохиста к себе поближе.
- Пусти, шизик, - Гаррет начал прихихикивать истерически, понимая, что не сдержится и засмеется. Его это не волновало, как девчонку, он вообще не чувствовал никакой романтики и интима, его это просто дико смешило. Два совершенно нормальных парня, которые тащатся по девчонкам, которые сами так ходили с девицами, теперь идут в обнимку. Лайам тоже был на грани припадка, но сквозь зубы прошипел убедительно ему прямо в ухо.
- Только попробуй заржать, - и вытащил в коридор. Гаррет закрыл рот рукой и начал «кашлять» чисто по инерции, Марсы вышли следом за этим кошмаром, и Лайам не удержался, ударил плечом в чужое плечо, так что мазохист шарахнулся о стену и остановился. Он старался дышать ровно, язык дико болел, смех грозил все же вырваться, а Лайам отодвинул его волосы и опять принялся ему шептать в ухо.
- Сделай умное лицо. Как твоя телка делала? Вот так и делай.
Гаррет постарался сделать невероятно балдеющее выражение лица, подумал, что это не то, подкорректировал, и получилась кокетливая ухмылка. Еще подумав, он добавил смущения.
Получилось идеально, незнакомый человек решил бы, что они и впрямь болтают о чем-то голубом, романтичном, зажимаясь у стены. Да еще и Лайам приставил ладонь рупором к своему рту, чтобы никто не расслышал, что именно он шепчет. Он начал рассказывать пошлые анекдоты, которые понимали только настоящие парни. Гаррета начало трясти от смеха, Рассел сдержался, чтобы не плюнуть на пол, прошел мимо. Нептуны уставились ему вслед, глянули друг на друга с уважением, расцепились из фальшивых объятий и пошли дальше.
Ночью Гаррет спал, как убитый, язык о себе даже не напоминал. Но это продолжалось недолго, Лайам проснулся из-за шорохов, открыл глаза и увидел, как его сосед по кровати сидит на коленях перед тумбочкой и роется в ящике.
- Ты лунатик?
- Фигня приснилась, - отмахнулся Гаррет.
- Вены резать будешь? – Трампер с интересом приподнялся на локте и уставился на него.
- Нет, просто проснулся, теперь еще и язык болит. Ищу таблетку.
- Понятно, - Лайам посмотрел, как он нашел выданный медсестрой аспирин, запил водой из графина на подоконнике и собрался ползти обратно.
- А что за сон?
- Да, лабуда какая-то, - мазохист удалился наверх и решил дальше спать. Лайам тоже отключился, обняв подушку, но через полчаса опять проснулся от метаний на верхней полке. Он вытянул ногу и пнул чужую кровать пару раз от души, так что Гаррет проснулся, сев и схватившись за лицо. Ему снилась такая ерунда, что переходило за грани адекватности, а больше всего на свете Гаррет боялся испортить свою внешность, свое лицо. Именно лицо, тело его не очень волновало.
- Достал, - пожаловался Лайам снизу.
- Ну извини, не мои проблемы, а твои.
- Сны снятся тебе, а спать ты не даешь МНЕ, - парень закатил глаза, взбил подушку получше и улегся удобнее в надежде, что сможет уснуть хоть так.
- Я же не виноват.
- Что ты за неудачник такой? Все у тебя не так, руки режешь, язык болит, нервы сдают, сны страшные… - Лайам продолжал издеваться.
- Уж какой есть. Сладенький мой, - Гаррет мерзко похихикал, свесившись и прищурившись.
Лайам на него посмотрел надменно, фыркнул и наконец предложил.
- Ложись сюда.
- А ты наверх, что ли?
- Нет, я отсюда не собираюсь уходит. А то тебя пустишь, потом хрен выгонишь.
- Иди в задницу, - Гаррет отвернулся, его стало не видно.
- Я в том смысле, что наверх не полезу. Иди сюда сам, может сниться перестанет. Вдруг у тебя там карма плохая? – Лайам начал смеяться тихо, ему про карму и ауру девчонки долго мозги трепали раньше. – Ты же там вены резал, там все хреново. А у меня тут один позитив.
- Ты там дрочишь под одеялом, сплошной позитив, как же, - отозвался Гаррет с таким же смехом.
- Я предложил.
- А я не откажусь, - из принципа, чтобы сделать «НАЗЛО» согласился мазохист и слез со своей полки, посмотрел на нижнюю. – Вторая подушка влезет?
- Вряд ли. Падай так, у тебя вариантов нет. Впрочем, можешь спать там, - Лайам отодвинулся к стене и отвернулся к ней же, почти уткнувшись в обои носом, натянул одеяло посильнее. Гаррет лег рядом, но на расстоянии максимально возможном при всей узости кровати, вытянул ноги, накрылся одеялом и уставился в тумбочку.
- Сильно язык болит? – ехидно осведомился Лайам.
- Сильно.
- А чего не пойдешь к медсестре?
- И что скажу? «Мне прокололи язык вчера, сами, просто так, иглой обычной»?
- А что она сделает?
- Нет, спасибо, больше не хочу с этой грымзой ругаться, с директрисой.
- Ну вот, теперь она у нас «Грымза».
Гаррет похихикал и закрыл глаза, обнял край подушки, повел плечом, скидывая одеяло. Вдвоем на кровати чисто из физических соображений стало жарко, чужое тепло создавало дополнительный обогрев, это Лайама устраивало. Он повернулся спиной к стене и уставился в темно-русый затылок. Непривычнее некуда было лежать на одной кровати с парнем.
Обычно, в старом приюте он спал один, а если и случалось удачно остаться вместе со своей девушкой, то она выглядела совершенно не так. Или смотрелась не так. В общем, были соблазнительные изгибы под одеялом, которое облегало впадину талии и красиво натягивалось на круглой пятой точке, переходящей в аппетитное же бедро.
Сейчас с этим видом была беда, совсем беда, серьезные неполадки. Гаррет на девушку не был похож телом даже чуть-чуть, а лица не было видно. Красивое лицо его всегда делало привлекательным, но затылок этим обаянием не отличался.
- Мордой повернись, а то мне скучно, - Лайам его толкнул в плечо. Парень нехотя повернулся, но приподниматься на локте, как и Трампер, не стал, просто лег на спину и продолжал лежать с закрытыми глазами, чтобы отключиться, не смотря на разговоры.
- Я тебе клоун, что ли?
- Похож, - заметил Лайам.
- Сам урод.
Совершенно плоская, достаточно для почти восемнадцати лет широкая грудь, нормальные плечи, осиная талия. Ну совершенно не девочка. Беда. Лайам в очередной раз задумался о гомиках, которых раньше видел, о которых слышал. Они что, всерьез могут возбудиться при виде парня? У них встает на мужское тело? Оно же… Ну некрасивое. Оно такое же, как у них самих, как у него, у Лайама. Как можно дрочить на самого себя? Или тут что-то другое?
- Все? Развеселился? Можно спать? – Гаррет недовольно сдвинул брови, а потом опять начал отворачиваться, но его вернули обратно, дернув за плечо. Мазохист тяжело вздохнул, так что грудь поднялась, футболка натянулась, потом он выдохнул, все стало по-прежнему.
- Не мешай спать. Или ты так решил меня от страшных снов лечить? Типа, просто тупо спать не дашь? – он открыл глаза и фыркнул.
- Дрыхни, мне-то что, - Лайам подождал, пока он снова закроет глаза, и продолжил изучать, как подопытного кролика.
«А может, если в темноте, то и не так заметно?.. Нет, нифига, на ощупь еще хуже, чем на вид, стопроцентно. В чем кайф лапать мужика? Ну в чем?»
Он посмотрел наверх, на раскинувшегося на верхней полке Ясмина, на длинные, выкрашенные иссиня-черной, дешевой краской волосы, рассыпавшиеся по подушке. Брюнет был ничего себе, если сравнивать с девчонкой, он был относительно женственный, но очень уж костлявый, там совсем никаких ассоциаций. Ни с мужчиной, ни с женщиной.
Лайам не мог рассмотреть ничего красивого ни в эмо, ни в мелких, ни, тем более, в Кермите. Про Гаррета совсем молчать хотелось, потому что с ним конфликты были изначально.
Мазохист окончательно отрубился, новых страшных снов не предвиделось, поэтому Лайам наклеил на лицо ухмылку, успокаивая сам себя, и продолжил эксперименты. Свободной рукой потянулся к его лицу и коснулся щеки, провел пальцами по линии челюсти, спустился на шею.
Никаких изменений в положении собственного достоинства он как-то не ощутил, потому что их и не было. Эксперимент показал, что геем стать невозможно, даже если очень нужно. А Лайам уже начал думать, что ему ОЧЕНЬ нужно, потому что так долго без девушки – это не нормально. В конце концов, можно же на время побыть геем, позаниматься этим с мужиком, а потом завязать? Запросто, это не наркотик. В конце концов, дело даже не в том, как именно это делать, ведь с девчонками он пробовал все, что угодно. Дело просто в том, с кем это делать, ведь надо смириться, что под ним не мягкая красотка, а совершенно такой же пацан.
«Пацана» никто, как бы, не спрашивал, Лайам не задумывался о том, в курсе ли сам Гаррет о планах, которые насчет него теоретически строили. Он в курсе не был, а потому безмятежно спал и не чувствовал чужого взгляда. Зато на прикосновение отреагировал улыбкой, что Трампера бросило в веселье. Пальцы погладили по шее, по месту под самым ухом, затем нежно, с легким нажимом большой палец прошелся по ключице в круглом вороте футболки. Гаррет повернул голову так резко, что Лайам застыл, испугавшись, будто он сейчас проснется. Вдруг все не так поймет? Вдруг подумает, что он вообще гей?! Не дай бог. Но Гаррет только повернул голову к нему, откинул одеяло до пояса и согнул одну ногу. Лайам моргнул, подумав, что ему показалось, но вышло, что это не было галлюцинацией – в такой позе соблазнительные очертания начали вырисовываться. Он осторожно, постоянно косясь на лицо мазохиста, задрал его футболку, уставился на плоский, подкачанный живот, на котором видны были очертания мышц. Вниз от пупка если и шла знаменитая дорожка, то ее не было так видно, как у самого Лайама. Он был брюнетом, в конце концов, а Гаррет – всего лишь темно-русым. От этих манипуляций он опять зашевелился и повернулся на бок, сложил руки вместе, поднял их, будто скованные наручниками, лицом уткнулся во впадины локтей, волосы мешали рассмотреть лицо.
Лайам вздохнул, почувствовав себя полным кретином. Нет. Ничего соблазнительного даже в спящем Андерсене точно не было. Его не хотелось. Ну, разве что, притягивали взгляд ноги, шея и лицо. Четкие, но в нужных местах сглаженные черты могли вызвать какие-то мысли. Особенно при взгляде на губы становилось хорошо, при взгляде на их форму и вообще вид. Возможно, если долго смотреть ему в глаза, можно начать терять башню… Но лицо было закрыто волосами, поэтому ничего не получалось, Трампер рухнул на подушку, даже не стараясь действовать аккуратно, чтобы не разбудить. Гаррет не проснулся, но одну руку закинул ему на плечо, вторую оставив лежать на подушке.
- Ммм… - Лайаму лень было вслух говорить, он просто повел плечом, пытаясь руку сбросить, она упала, скользнув согнутыми пальцами ему по груди, и сложилась в локте. Гаррет свернулся в максимально возможный на этой кровати клубок и ткнулся носом в собственное запястье, пахнущее пластырем и кровью. Если бы руки не было, он уткнулся бы носом Лайаму в грудь, но тому было совершенно все равно.
Утром Лайам уже точно не вспомнил бы, как миллион раз они переворачивались, крутились на кровати, устраиваясь удобнее, пока не остановились на идеальной позе. Да, точно, он не помнил бы всего этого, не проснись они именно в этой позе от загремевшего в коридоре звонка. В ногах Трампер в ужасе чуть не запутался и помолился богу, что сам был в пижамных штанах, в отличие от мазохиста, одетого только в черное подобие на шорты, обтянувшие задницу и все остальное тоже. Ни сантиметром голой кожи, не считая рук, они не соприкоснулись, но близость лиц друг к другу уничтожила напрочь, эти обнимания выглядели странно. Сначала Лайам дернулся и выпутался из чужих рук-ног, сел на кровати и собрался вставать, но потом увидел, как все просыпаются. Как ни странно, с утра у него самого проблем со стояком не было. У Андерсена, как можно было заметить, вроде тоже. Одно из двух – либо он тоже занимался рукоблудием в душе, когда все свалили, либо его «красавчика» тоже пугала близость мужского тела. Над последним Лайам похихикал, но медленно лег обратно, приподнялся только на локте, глядя, как сползают с верхних полок Ясмин и Эрик, как садятся сонные Брэд и Кермит… Когда все начали относительно адекватно передвигаться по комнате, он все же решился прервать крепкий сон пригревшегося с непривычки спать вдвоем мазохиста.
- Сладенький мой, просыпайся, - он наклонился к нему, отодвинул пальцами нежно-нежно прядь волос и шепнул это прямо в ухо. Но шепнул так, чтобы слышно было на всю спальню. Кермит закатил глаза и улыбнулся, Ясмину тоже стало веселее, малышня покосилась с выражением лиц «брови домиком, взгляд скептический».
- При нас необязательно, все равно не похоже, - заверил капитан.
- Я и не для вас стараюсь, - с фальшивой серьезностью отозвался Лайам. – Я, может, ему приятно хочу сделать. Проснись, любовь моя, солнце встало. Ну, солнца нет, правда, - он посмотрел в окно. – Тучи кругом, но уже рассвело, вставай, открой глазки, - он разошелся и играл уже на публику, прихватил губами край чужого уха, теплого после сна, вдохнул запах чего-то необычного. Ему стало даже интересно, от него самого так же пахло утром? Должно быть, так же, приятно и уютно.
Гаррет начал возвращаться в реальность, когда почувствовал, что одеяло само уползает вниз, оголяя не закрытые штанами ноги, что к поясу прикасается чужая рука. Лайам утверждал себе, что это дикие театральные способности, что он просто гений актерского мастерства, а потому ткнулся носом соседу по кровати в шею под челюстью и прикоснулся к ней же губами.
Гаррет чуть не заорал от ужаса и брезгливости, но вспомнил, что он небрезгливый, понял, что происходит, осознал, что в комнате находятся все сразу, что сейчас утро, и что Трамперу охота поиздеваться над людьми. А раз скучно, и никому не хочется идти в душ, то почему бы не развеселить народ? В конце концов, если как следует вдолбить себе в мозг, что это шутка, то и не противно.
Он пересилил себя, повернулся на спину и правой, ближней к Лайаму рукой обнял его за шею. Правда не так, будто делал захват, а вывернув ее по-другому, положив ладонь на шею сзади, наклонив парня к себе.
- Доброе утро, любимый… - протянул он сонно, нежным, но громким шепотом, еще не до конца открыв глаза.
Кермит опешил, он не ожидал такой реакции от вечно орущего борца за эмансипацию. Брэд покосился на мазохиста подозрительно, ведь тот только что проснулся, не могли же они вечером еще договориться? Или такое взаимопонимание?
Ясмин был в шоке.
- Поцелуй меня, - шепотом, глядя, как Ромео на Джульетту, попросил Лайам.
- Ммм… - Гаррет приподнялся на локтях и почти закрыл глаза, потянулся к его губам. Правда за пару сантиметров до цели он все равно отвернулся, свесился с кровати и захохотал, закрывая лицо рукой.
- Фу, бли-и-и-ин… - он слез, не поворачиваясь, и пошел к шкафу за выстиранной и отглаженной формой, собираясь с ней топать в душ.
- Ну у вас и шуточки, - Кермит вздохнул с усмешкой.
- Да я чуть не поседел от страха, думал, реально засосет! – поделился Лайам, еще держа ладонь у сердца, забившегося быстрее от такой нагрузки на психику.
- Да меня бы стошнило, - не переставая смеяться, отозвался Гаррет. – Проснулся, думал инфаркт будет, а этот придурок притерся и мацает.
- Я не мацал, я же просто так! – Лайам возмутился и встал с кровати, тоже принялся собираться.
- Почему вы вообще спали вместе? – Эрик выдал вопрос, про который временно забыли, на него уставились все, а потом четверо мастеров по рукоблудию уставились на пару приколистов.
- Реально, почему? – Кермит надел очки и вопросительно поднял брови. Гаррет посмотрел на Лайама, тот взгляд поймал и вдруг осклабился, то же самое повторил и мазохист.
- Потому что мы безумно любим друг друга… - Гаррет в два шага приблизился и повис на «любимом», обняв его за шею, спрятав лицо, просто отвернув его Лайаму за плечо, и закинув ногу, будто они танцевали танго.
- Фу, гадость, - Брэд не выдержал и отвернулся, все же улыбаясь, Ясмин с Кермитом похихикали.
- Сахар мыслей моих, сироп моих снов, мед моих эротических фантазий, - стонал Лайам, подумав секунду, посомневавшись и прогнав брезгливость, он подхватил чужую ногу, как и ожидалось, а потом еще и запечатлел на случайно оказавшейся рядом шее поцелуй.
- Идиот!! – Гаррет сразу шарахнулся, отряхнулся, вытирая с бедра прикосновение руки, а с шеи едва влажное ощущение губ. Лайам рот тоже вытер, поплевался.
- Думаешь, мне в кайф? Помни: Глазки-зубки-попки-губки. Ни того, ни другого, ни третьего у тебя нет. Хотя, насчет четвертого можно подумать.
- Зубы тебя чем не устроили? – Кермит хмыкнул, открывая дверь в коридор и выпуская всех.
- Дареному коню вообще в зубы не смотрят, - выдал Ясмин, но получилось не совсем удачно, хохот грохнул такой, что проснулись в соседних спальнях те, кто еще спал.
- А глаза? Глаза у него красивые, - продолжил защищать эмо.
- Мы сейчас так и до задницы договоримся, - Лайам вздохнул и доверительно поделился этим наблюдением с капитаном, тот фыркнул, оба покосились на означенную часть тела мазохиста, он шел перед ними. И тут же обернулся, услышав это все, возмутился.
- Пяльтесь на свои задницы, гомики.
- Нет, я буду смотреть только на твою, - заверил его Лайам неожиданно, подскочил и схватил за пояс, дернул к себе, так что парень вытаращил глаза в шоке. Но когда его отпустили, понял, что мимо прошли Марсы, это стоило того.
За завтраком йогурт уже не удивил, но так разозлил, что лицо у мазохиста было обиженное на весь мир. От фальшивой нежности он отмахнулся, уже начиная угадывать, в какой момент Лайам полезет с шуточками. Той же Магде даже не казалось, что это всерьез, женщины, вроде нее и остальных учителей, отлично видят, когда отношения настоящие, а когда малолетним придуркам просто нечем заняться. В конце концов, у них тактильный голод, хочется обнять кого-нибудь, а девчонок нет. Друг друга не обнимешь, это надо как-то обосновать, вот они и обосновывают.
Все просто.
Лайам занимался ерундой, ему и правда нечего было делать, он только лез и лез, не переставая. И он четко осознавал, что мазохиста это бесит, он видел, что Гаррет готов сорваться и заорать в любой момент, что шутки немного переходят границу шуток…
Но было два «но». Первое – говорил Андерсен редко и с жутким «акцентом», второе – Трампер, как известно, невероятно балдел, когда ему сопротивлялись. Кажется, он начал улавливать прелесть ухлестывания за мужиком.
Мужику это Не нравилось, но он не хотел портить комедию, а потому напирал по привычке на брезгливость, он давил на рефлексы и инстинкты, а Лайам упорно с ними боролся, охотно соглашаясь на все. На этом фантазия Гаррета оказывалась в глубокой яме, он паниковал и решал все очень просто – игнорировал. И на французском, когда Трампер будто случайно его доводил, он тоже старался не обращать внимания. Рассел с Грэгом переглянулись пару раз, пнули стул сидящего перед ними Марса, и он тоже уставился на вторую парту возле стены. Они сидели вместе из соображений успеваемости, потому что у мазохиста была беда с произношением, а у Лайама – с грамматикой. Выглядеть тупицами не хотелось, приходилось друг другу помогать. Правда в данный момент Лайам не помогал, он скорее мешал из вредности, строил из себя влюбленного голубя, готового ворковать и пушиться, выпендривался от души.
- Ты мой сладкий… Красавчик, - он давился смехом, глядя, как Гаррет сводит брови, потом закатывает глаза, вздыхает тяжело, с горячим «а-а-ах», но очень раздраженно. Он как раз читал главу в учебнике, как назло попался не стишок, не абзац, а сплошной текст.
- Знаешь, Гаррет, у тебя отличное произношение. Удивительно, ты еще на прошлой неделе так не говорил, - заметила сухопарая швабра-учительница. Кермит фыркнул, мол, с чего бы это вдруг. Конечно не из-за проколотого языка, который все еще сильно болел.
Парень дождался, пока его хвалить перестанут, испытал странное ощущение от этого пристального внимания справа от себя и тяжело вздохнул снова. У Ясмина, сидевшего за спиной Лайама, появилось чувство, будто парень пытается скрыть волнение, сам не понимает, откуда оно взялось. Он боится глубоко дышать, а потому вбирает и выдыхает воздух маленькими порциями, что чтению мешает, поэтому он периодически громко вздыхает.
- Молодец, продолжай, - кивнула учительница, следя по тексту за тем, где он читал. Гаррет выход практически нашел, он заправил волосы справа за ухо, облизнул пересохшие губы, поставил локти на стол, но кисти свесил с его края. В таком положении не видно было, что у него дергается правый мизинец, это все просто нервы. Он начал спотыкаться через слово, француженка удивилась.
- Устал? Может, хватит, остановимся на восьмерке?
- Да нет, все нормально, - заверил ее парень, уничтожающе глянул на соседа по парте, тот на него даже не смотрел, просто пялился в свой учебник, слушая бесконечное проглатывание окончательных «с», картавое «р», множество «у» и «э».
- Вот гомики, - не выдержал Рассел, глянув на них в очередной раз, Ясмин на него посмотрел надменно, что было свойственно всем Нептунам, и фыркнул шепотом.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 35 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |