- Что хуже? О чем ты говоришь?
Он подходит ко мне, его руки касаются моих плеч, но я отступаю назад, отказываясь успокаиваться любыми бессмысленными словами утешения. С безнадежным отчаянным взглядом Лочен опускает руки.
- Они хотят видеть маму. Я сказал им, что она за границей в командировке, но они настаивали на звонке. Поэтому я дал им ее номер, но он просто переключился на голосовую почту…
Я вытаскиваю свой телефон.
- Я позвоню Дэйву домой. И попробую в паб, а также Дэйву на мобильник…
- Нет. - Лочен как в случае поражения поднимает руку. - Ее… ее там нет…
Я гляжу на него.
Опуская руку, он сглатывает и медленно идет назад к окну. Я замечаю, что он хромает.
- Она… она уехала с ним. Вероятно, только на каникулы. Куда-то в Девон, но сын Дэйва, кажется, не знает, куда именно. Он только сказал, что думает… он думает, они вернутся в воскресенье.
Я изумленно смотрю на него, ужас бежит по моим венам.
- Она уехала на целую неделю?
- Очевидно. Люк, похоже, не знает или не беспокоится об этом. И ее телефон постоянно выключен. Либо она забыла зарядное устройство, либо сделала это специально. - Лочен отступает назад, чтобы облокотиться на подоконник, будто вес его тела слишком велик, чтобы устоять на ногах. - Я пытался дозвониться ей по поводу счетов. Вчера после школы я ездил к Дейву домой, и вот тогда Люк рассказал мне. Он со своей девушкой живет там. Я не хотел тебя беспокоить…
- Ты не имел права не рассказывать мне!
- Я знаю, прости, но я подумал, что мы ничего не сможем сделать…
- И что теперь? - Я больше не говорю размеренным тоном. Из двери дальше по коридору высунулась голова, и я попыталась успокоиться. - Она останется в больнице до тех пор, пока за ней не приедет мать? - шиплю я.
- Нет, нет… - Он обнадеживающе протягивает руку, и я уворачиваюсь. Я зла на него за то, что он пытается утихомирить меня, что скрывал все это от меня, что общался со мной, как с ребенком, и просто повторял, что все будет хорошо.
Прежде, чем у меня возникает возможность еще больше расспросить его, через двойные двери выходит низенький лысеющий врач, представившийся доктором Магуайром, и жестом приглашает нас в маленькую комнатку. Каждый из нас садится на мягкий низкий стул, и доктор, держа в руках большой рентген, показывает нам снимки до и после, объясняя суть проведенной процедуры и того, что могло быть дальше. Радостный и обнадеживающий он озвучивает большинство из того, что Лочен мне уже объяснил, уверяя меня, что, несмотря на то, что плечо у Уиллы будет болеть несколько дней и ей придется носить повязку, она восстановится в течение недели. Кроме того, он сообщает нам, что она уже проснулась и ужинает, и мы сможем увезти ее домой, как только она будет готова.
Мы сможем забрать ее домой. Я чувствую, что и сама начинаю хромать. Мы встаем, и Лочен благодарит доктора Магуайра, который широко нам улыбается и подтверждает, что мы можем забрать Уиллу домой, как только она будет готова, и спрашивает, можно ли сейчас прислать миссис Лей. Когда доктор уходит, Лочен опирается ладонью о стену, будто успокаиваясь, и быстро кивает, грызя ноготь на большом пальце.
- Миссис Лей? - вопросительно хмурясь, я поворачиваюсь к Лочену.
Он оборачивается и, тяжело дыша, смотрит на меня.
- Ничего не говори, ладно? Просто ничего не говори. - Его голос низкий и настойчивый. - Позволь мне говорить - мы не можем рисковать, противореча друг другу. Если она что-нибудь спросит у тебя, просто придерживайся обычной истории с командировкой и расскажи ей правду, что у тебя были поздние занятия и тебя не было дома, когда это случилось.
Я в недоумении смотрю на Лочена, который стоит в другом конце маленькой комнаты.
- Мне казалось, ты сказал, что они поверили насчет мамы.
- Так и есть. Это… это просто процедура… при таком виде повреждений, так говорят. Видимо, они должны подать какой-то отчет… - Прежде, чем он успевает продолжить, постучав в дверь, в комнату входит крупная женщина с вьющимися рыжими волосами.
- Здравствуйте. Доктор сказал, что я зайду поговорить? Меня зовут Элисон, я из Агентства Защиты Детей. - Она протягивает Лочену руку.
У меня с губ слетает легкий вздох. Я делаю вид, что кашляю.
- Лочен Уители. Р-рад познакомиться.
Он знал!
Я осознаю, что ко мне обращаются. Я сжимаю ее пухлую руку своей. На мгновение у меня буквально пропадает дар речи. Мой разум будто опустел, я забыла собственное имя. Потом я выдавливаю улыбку, представляюсь и присаживаюсь, образуя небольшой треугольник из нас троих.
Элисон роется в большой сумке, доставая блокнот, ручку и всевозможные бланки, одновременно говоря с нами. Она просит Лочена подтвердить ситуацию с мамой, что тот делает, на удивление, ровным голосом. Она выглядит удовлетворенной, что-то записывая, и потом с широкой поддельной улыбкой поднимает глаза от записей.
- Что ж, я уже обмолвилась словечком с Уиллой о том, что случилось. Она восхитительная малышка, не правда ли? Она объяснила, что, когда упала, была с тобой на кухне, Лочен. И что ты, Мая, еще была в школе, а двое ваших братьев - дома.
Я окидываю взглядом Лочена, желая встретиться с ним взглядом. Но он, кажется, демонстративно отвернулся.
- Да.
Еще одна фальшивая улыбка.
- Хорошо, теперь вы объясните мне, как произошел несчастный случай.
Я не понимаю. Речь идет даже не о маме. И, конечно же, Лочен описал лечащему врачу все подробности падения, когда привез Уиллу.
- В-верно. Хорошо. - Лочен наклоняется вперед, опираясь локтями на колени, будто отчаянно хочет рассказать этой женщине каждую деталь. - Я… я вошел на кухню, а Уилла была на столе, где ее не должно было быть, потому что… там действительно очень высоко, и… и она на цыпочках пыталась дотянуться до коробки с п-печеньем на верхней полке… - Он снова говорит маниакально и отрывисто, почти спотыкаясь на словах, торопясь их выговорить. Я вижу, как у него дрожат мышцы на руках, и он так сильно ковыряет болячку под губой, что она начинает кровоточить.
Элисон лишь кивает, записывая еще что-то, и снова выжидающе смотрит.
- Я-я сказал ей спуститься. Она отказалась, сказав, что ее братья что-то едят и с-специально положили печенье так, чтобы она не могла достать. - Он тяжело дышит, глядя на бланк, словно пытаясь прочесть, что там написано.
- Продолжай…
- Поэтому я… я повторил то, что только что сказал…
- Что именно ты сказал? - голос женщины становится резче.
- П-просто… ну, в основном лишь: “Уилла, сейчас же спускайся”.
- Сказал или закричал?
У него, похоже, проблемы с дыханием, из-за чего воздух из горла выходит с хрипами.
- Э-э… ну… ладно… в первый раз я говорил довольно громко, так как волновался за нее, и… и во второй раз, когда она отказалась, я… я полагаю, д-да, я крикнул. - Он смотрит на нее, кусая уголок губ, его грудь вздымается и опускается слишком быстро.
Я не могу поверить этой женщине! Заставить Лочена чувствовать себя виноватым за то, что накричал на сестру, когда она делала что-то опасное?
- А потом? - Взгляд у женщины пронзительный. Сейчас она выглядит особенно внимательной.
- Уилла… она, ну, она п-проигнорировала меня.
- И что ты сделал?
Воцаряется ужасная тишина. Что ты сделал? Повторяю я себе, отчаянно желая вступить в разговор, но меня удерживает обещание, что говорить будет Лочен, и тот факт, что меня там не было. Представители Защиты Детей допрашивают родителей каждого пострадавшего ребенка, привезенного в больницу, насчет того, не они ли это сделали? Виновен, пока не доказано обратное? Это же смешно! Дети постоянно падают и травмируются!
Но Лочен не отвечает. Я чувствую, как у меня быстро бьется сердце. Не бойся говорить сейчас, мысленно прошу я его. Не делай вид, будто ты что-то скрываешь!
Лочен хмурится и вздыхает, прикусывая губу, будто пытаясь вспомнить, и я с потрясением понимаю, что он готов расплакаться.
Я вжимаюсь в стул и пытаюсь удержаться от того, чтобы вмешаться.
- Я с-стащил ее вниз. - У него слегка дрожит подбородок. Он даже не поднимает глаз.
- Можешь объяснить точнее, как ты это сделал?
- Я подошел… подошел и с-схватил ее за руку, а потом… потом стащил ее со стола. - Его голос надрывается, и он поднимает кулак к лицу, прижимая костяшки к губам.
Лочен, о чем, черт возьми, ты говоришь? Ты никогда специально не навредил бы Уилле - ты знаешь это так же хорошо, как и я.
- Ты схватил ее за руку и стащил на пол? - Женщина приподнимает брови.
Молчание распространяется по всей комнате. Я слышу собственное сердцебиение. Наконец, Лочен убирает кулак ото рта и прерывисто вздыхает.
- Я потянул ее за руку… и… - Он смотрит в угол потолка, слезы набегают на его глаза, как полупрозрачные шарики. - Я знаю, что не должен был… я не подумал…
- Просто скажи мне, что случилось.
- Я потянул ее за руку, и она поскользнулась. Она… она была в колготках, и ее ноги съехали с поверхности стола. Я… я продолжал держать ее за руку, когда она упала, чтобы попытаться остановить ее, а потом почувствовал этот… этот щелчок! - На мгновение он зажмуривается, будто от ужасной боли.
- Так ты держал ее за руку, когда она упала на пол, и от веса ее тела из сустава выскочила кость?
- Было нелогично отпустить ее, когда она падала. Я… я подумал, что поймаю ее, а не вырву руку из сустава. Господи! - На щеку скатывается слеза. Он быстро вытирает ее. - Я не думал…
- Лочи!
Его глаза встречаются с моими.
- Это… это был несчастный случай, Майя.
- Я знаю! - в тихом возмущении восклицаю я.
Чертова женщина снова записывает.
- Ты часто остаешься со своими братьями и сестрой, Лочен? - спрашивает она.
Я снова откидываюсь назад на стуле. Лочен прижимает пальцы к глазам и делает несколько спокойных вздохов, пытаясь взять себя в руки. Он яростно трясет головой.
- Только когда наша мать должна уехать по делам.
- И как часто такое случается?
- Это… это зависит… Каждые пару месяцев или около того…
- А когда она уезжает, я полагаю, ты должен забирать их со школы, готовить для них, помогать с домашним заданием, развлекать, укладывать спать…
- Мы делаем это вместе, - быстро говорю я.
Теперь женщина поворачивается к нам двоим.
- Должно быть, это утомительно после долгого учебного дня…
- Они хорошо умеют сами себя развлечь.
- Но когда они плохо себя ведут, вы успокаиваете их.
- Не совсем, - твердо говорю я. - Они хорошо воспитаны.
- Вы раньше вредили кому-то из своих братьев или сестер? - спрашивает женщина, поворачиваясь к Лочену.
Он вздыхает. У меня в голове проносится драка с Китом.
- Нет! - в негодовании восклицаю я. - Никогда!
В такси по дороге домой мы втроем сидим в тишине, изнуренные и вымотанные. Уилла свернулась калачиком на коленях у Лочена, протянув руку к его груди и засунув в рот большой палец другой. Ее голова упирается Лочену в шею, пятна света от проезжающих мимо машин падают на ее золотистые волосы. Лочен крепко прижимает ее к себе, пустыми глазами глядя в окно. Взгляд его стеклянных глаз отказывается встречаться со мной.
Мы приезжаем домой и попадаем на кухню, выглядящую так, будто по ней прошелся торнадо - ковер в прихожей усыпан чипсами, печеньем и хлопьями. Однако к нашему изумлению, Тиффин уже в постели, а Кит все еще дома, на чердаке, сверху гремит музыка. Пока Лочен приносит ослабшей Уилле попить и немного болеутоляющего, а потом укладывает в постель, я поднимаюсь по лестнице, чтобы Кит знал, что мы уже дома.
- Так она сломала руку или нет? - Несмотря на незаинтересованный тон его голоса, я замечаю в его глазах вспышку волнения, когда он отрывает взгляд от своего Геймбоя и смотрит на меня. Я убираю его ноги в сторону, чтобы освободить место на матрасе и сесть рядом с ним.
- Вообще-то она ничего не сломала. - Я объясняю ему про вывихнутое плечо.
- Ага. Тифф сказал, что Лочен вышел из себя и потянул Уиллу с кухонного стола. - Внезапно его лицо становится мрачнее.
Я прижимаю колени к груди и глубоко вздыхаю.
- Кит, ты же знаешь, что это был несчастный случай. Ты знаешь, что Лочен никогда преднамеренно не навредит Уилле, ведь так? - Мой голос звучит вопросительно и серьезно. Я знаю ответ, знаю, что ему это тоже известно, но мне необходимо, чтобы сейчас он был честен со мной и, на самом деле, признаю это.
Кит, готовый к саркастическому замечанию, вздыхает, но потом, кажется, сомневается, когда смотрит мне в глаза.
- Да, - через мгновение признается он, в его голосе слышен намек на поражение.
- Я знаю, что ты злишься, - тихо говорю я, - от того, как все получилось с мамой и папой, из-за того, что мы с Лоченом всегда командуем… и, Кит, ты имеешь на это полное право… но ты же знаешь, какова альтернатива.
Он отводит взгляд, возвращаясь к Геймбою, чувствуя себя неуютно из-за внезапной перемены в разговоре.
- Если социальные службы узнают, что мама больше не живет с нами, что мы остались одни…
- Да-да, я знаю, - хрипло перебивает он, злобно стуча пальцами по кнопкам своего джойстика. - Нас возьмут на попечение, разлучат и всякая такая херня. - Его голос звучит сердито, но за всем этим я чувствую страх.
- Этого не случится, Кит, - быстро заверяю я его. - Мы с Лоченом позаботимся об этом, я обещаю. Но это не значит, что не нужно быть осторожными, действительно осторожными, следить за тем, что мы говорим людям. Даже друзьям в школе. Они могут рассказать своим родителям или приятелям… а те позвонят в социальные службы…
- Майя, я понял. - Его пальцы перестают двигаться по кнопкам, и он мрачно смотрит на меня, внезапно выглядя намного старше своих тринадцати лет. - Я никому не скажу о руке Уиллы или чем-то еще, что может создать нам проблемы, ладно? Я обещаю.
Лочен
Всю оставшуюся неделю мы не водим Уиллу в школу, чтобы избежать неловких вопросов, а я сказался больным, чтобы сидеть с ней дома. Но к понедельнику ей становится скучно, она снимает повязку и стремится вернуться к друзьям. Мама возвращается из Девона, и когда я разыскиваю ее у Дейва, чтобы взять у нее денег, она едва проявляет заинтересованность в травме Уиллы.
У меня снова проблемы со сном. Всякий раз, когда я спрашиваю Уиллу о плече, она одаривает меня встревоженным взглядом и уверяет, что “теперь все уже починили”. Я знаю, что она видит вину на моем лице, но это заставляет меня чувствовать себя только хуже.
Зеленая подсветка моего цифрового будильника показывает 02:43, когда я просыпаюсь и выползаю из своей комнаты в коридор. Высвобождаясь из теплого одеяла, я быстро начинаю дрожать в своей дырявой футболке и трусах. Скрип двери в спальне заставляет Маю пошевелиться во сне, и я вздрагиваю, озабоченный тем, чтобы не разбудить ее. Мягко закрывая ее за собой, я бреду к стене напротив ее кровати и проскальзываю к ней, мои голые руки кажутся серебристыми в свете луны. Она продолжат сонно крутиться, зарываясь лицом в подушку, затем резко поднимается на локтях, отбрасывая длинные волосы.
- Лочи, это ты? - потрясенный, испуганный шепот.
- Да… ш-ш-ш… прости… ложись спать!
Она делает усилие, чтобы подняться, протирая глаза ото сна. Наконец, сосредоточившись на мне, она дрожит и натягивает на себя одеяло.
- Ты пытаешься довести меня до сердечного приступа? Что вообще ты делаешь?
- Прости… Я правда не собирался тебя будить…
- Что ж, уже разбудил! - Она сонно мне улыбается и приподнимает край одеяла.
Я быстро качаю головой.
- Нет… Я просто… могу я посмотреть, как ты спишь? Знаю, что это звучит странно, но… но я не могу уснуть, и это сводит меня с ума! - Я издаю резкий, болезненный смешок. - Глядя, как ты спишь, я чувствую себя… - Я глубоко вдыхаю, - Не знаю… умиротворенно… Помнишь, я делал так, когда ты была маленькая?
Она улыбается от смутного воспоминания.
- Ну, у тебя вряд ли получится уснуть, сидя на полу. - Она снова поднимает край одеяла.
- Нет, нет, все в порядке. Я просто посижу здесь немного и вернусь в кровать.
С разочарованным вздохом она вылезает из кровати и тянет меня за руку.
- Давай, залезай. Господи, да ты дрожишь.
- Я просто замерз! - быстро замечаю я, мой голос звучит резче, чем я собирался.
- Тогда иди сюда!
Тепло ее одеяла окутывает меня. Она скользит ко мне на колени, и прикосновение ее теплой кожи, обвивших рук и ног заставляет меня расслабиться. Крепче обнимая меня, она прячет свое лицо у меня на шее.
- Боже мой, да ты сосулька.
Я напряженно посмеиваюсь.
- Прости.
Несколько минут мы оба молчим. Ее влажное дыхание щекочет мне щеку. Мы лежим, и я чувствую, как мое тело нежно согревается рядом с ней, когда она гладит мой затылок, проводя пальцами по шее… Боже, как бы мне хотелось лежать вот так вечно. Внезапно без причины я чувствую, что готов расплакаться.
- Расскажи мне.
Она будто чувствует сквозь мою кожу боль.
- Нечего рассказывать. Так, обычная фигня, ты же знаешь.
Могу сказать, что она мне не верит.
- Послушай, - говорит она. - Помнишь, что в тот день сказала Уилла? Мы взрослые. Мы всегда разделяли обязанности. Тебе не нужно сейчас пытаться оградить меня от реальности.
Я прижимаюсь губами к ее плечу и закрываю глаза. Я боюсь волновать ее, боюсь рассказывать, каким истерзанным чувствую себя изнутри.
- Ты думаешь, что можешь переживать за нас двоих, - шепчет она. - Но так не пойдет, Лоч. Только не в равных отношениях. А наши таковы. И так было всегда. Наши отношения в чем-то могут измениться, но мы не можем потерять то, что было у нас раньше.
Я медленно выдыхаю. Все, что она говорит, имеет смысл. Во всех вообразимых вопросах она гораздо мудрее меня.
Она щекочет меня, дуя мне в ухо.
- Эй, ты уснул?
Я слегка улыбаюсь.
- Нет. Я думаю.
- О чем, любимый?
Сквозь меня будто проходят толчки. Любимый. Она никогда раньше так меня не называла. Хотя именно ими мы и стали. Двумя влюбленными людьми.
- То, что произошло с Уиллой… - неуверенно начинаю я. - Должно быть, напугало тебя.
- Думаю, это напугало нас обоих.
В воздухе между нами парят невысказанные слова.
- Мая, ты знаешь, я… я действительно довольно сильно дернул ее за руку. Не… неудивительно, что она упала, - в безумной спешке выговариваю я.
Она поднимает голову с моей груди и подпирает ее одной рукой, в лунном свете ее лицо становится белым.
- Лочи, ты хотел сказать, что стащил ее со стола?
- Нет.
- Ты хотел сказать, что сделал ей больно?
- Конечно, нет.
- Ты хотел сказать, что вывихнул ей плечо?
- Нет!
- Ладно, - нежно говорит она, проводя рукой по моему лицу. - Тогда этот поток мыслей ни к чему не приведет. Это был абсолютно несчастный случай. Ни на секунду не позволяй той глупой женщине из больницы сомневаться в этом!
Меня вот-вот переполнят слезы облегчения. Я не думаю, что она винит меня, но не могу быть уверенным. Я делаю глубокий вдох.
- Но теперь мы под прицелом у социальных служб… Боже!
- Тогда нам просто придется держаться от них подальше, как и всегда. - Мая поднимается на локте, глядя на меня. Ее волосы частично падают на лицо, и я не могу прочесть ее выражения. - Лочи, в следующем месяце тебе исполняется восемнадцать. Мы пройдем через это. Мы можем продолжать! Мы сможем удержать эту семью вместе, ты и я. Мы хорошая команда, отличная команда. Вместе мы сильны!
Я медленно киваю, лежа на подушке, и протягиваю руку, чтобы погладить ее по щеке. Мая обхватывает мое запястье и нежно целует каждые палец. Рукой я скольжу по ее шее, груди, останавливаясь, чтобы почувствовать ее дыхание… Внезапно я чувствую биение своего сердца.
Мая пристально смотрит на меня, в тени ее глаза очень яркие. Я слышу свое дыхание, горячее и тяжелое, и внезапно резко осознаю, что единственное, что разделяет наши тела, - это хлопковая ночная рубашка, тонкая футболка и нижнее белье. Я пробегаюсь вниз рукой по ее ребрам, вдоль живота к оголенным бедрам. Мая прижимается ближе. Схватив рукой край моей футболки, она начинает приподнимать его, медленно стягивая ее через голову. Затем она снимает и отбрасывает свою ночную рубашку. Я испускаю прерывистый вздох. Ее идеально белое тело резко контрастирует с ее волосами, почти пылающими в лунном свете. Ее губы темно-розовые, на щеках легкий румянец, а глаза синее моря: осторожные и неуверенные. Цвета и контрасты сокрушают меня. Я смотрю на нее, блуждая взглядом по ее груди, подтянутой коже живота, длинным стройным ногам. Я могу смотреть на нее вечно. Могу любоваться ее ключицами, выступами бедер. Ее кожа кажется такой гладкой, что я тут же ее целую. Я хочу почувствовать каждую ее частичку, но мои руки сжимаются на простыне.
- Мы можем касаться друг друга, - шепчет Мая. - Просто прикоснуться друг к другу. Ни один закон не запрещает этого.
Приподнимаясь, она нежно проводит пальцами по моему животу, вдоль груди к изгибу моей шеи. Обхватив ладонями мое лицо, она придвигается ближе и целует меня. Я закрываю глаза и дрожащими руками глажу ее шею, плечи, грудь. Обвивая ее руками, я нежно опускаю ее на подушку и медленно, неуверенно, будто боясь навредить ей, начинаю спускаться пальцами вниз по ее телу…
Я просыпаюсь и понимаю, что нахожусь в кровати Маи, но в доме тихо. На полу возле меня оставлена записка с моим именем. Прочитав ее, я снова откидываюсь на подушки, уставившись в потрескавшийся потолок. Прошлая ночь была словно сон. Не могу поверить, что мы провели ее вместе, голые, наши руки гладили тела друг друга. Не могу поверить, что чувствовал ее обнаженные формы, прижимавшиеся ко мне. Сначала я боялся, что мы можем увлечься - переступить черту, запретный барьер, но одни лишь прикосновения друг к другу оказались настолько невероятными, такими мощными, такими волнующими, что у меня перехватывало дыхание. Я хотел большего, конечно же, хотел, но теперь знаю, что и этого может быть достаточно.
С хлопком входной двери, звуком брошенной на пол школьной сумки и тихим скрипом шагов по лестнице я выныриваю из своей задумчивости. Дверь в спальню медленно открывается, и я прижимаюсь к изголовью, когда лицо Маи расплывается в улыбке.
- Ты проснулся!
Она подходит к окну и открывает занавески, я протираю глаза, глядя на яркий утренний свет. Я зеваю и потягиваюсь, смахивая записку, которую она мне оставила.
- Мая, о чем ты думала? Мы не можем просто взять и прогулять школу. - Но упрек в моем голосе исчезает, когда она запрыгивает в кровать рядом со мной и дарит мне холодный поцелуй.
- Ой, ты холодная.
Она разваливается рядом со мной, с глухим звуком ударяясь о стену затылком, и переплетает свои ноги с моими.
- У тебя же на сегодня нет ничего важного, правда?
- Не думаю…
- Отлично, что ж, у меня - тоже.
Я осматриваю ее румяное лицо, которое обрамляют пряди волос, ее школьную форму.
- Ты притворилась, что пошла в школу, а потом просто вернулась домой?
- Да, как только Кит исчез за воротами, я вернулась! Ты же не думал, что я позволю тебе устроить выходной в одиночку, да? - Она одаривает меня озорной улыбкой. - Ну же, ты уже проснулся?
Качая головой, я поднимаю руку ко рту и снова зеваю.
- Я так не думаю. И как это я не услышал будильник?
- Я его выключила.
- Зачем?
- Ты так крепко спал, Лоч. Ты выглядел таким измотанным. Мне просто не хотелось будить тебя…
Я начинаю улыбаться, сонно моргая.
- А я и не жалуюсь.
- Правда? - Я вижу, как озаряется ее лицо. - У нас целый день только для нас двоих! - Она радостно смотрит в потолок. - Я переоденусь, а потом, думаю, мы можем испечь блинчики, а потом прогуляться, а потом…
- Погоди, погоди, погоди. Для начала иди сюда. - Я тянусь за ее рукой, но она скатывается с кровати.
- Что?
- Иди сюда! - Все еще немного щурясь от света, я тяну ее за запястье. - Поцелуй меня.
Мая смеется и соглашается, залезая ко мне. Я медленно расстегиваю ее юбку, и она выскальзывает из нее. Ныряя под теплое одеяло, я начинаю прокладывать дорожку поцелуев вниз по ее телу…
Она стоит обнаженная перед открытым шкафом, когда я выхожу из душа. Через минуту она замечает меня, колеблющегося у двери и наблюдающего за ней. Она оборачивается, встречаясь со мной взглядом, и краснеет. Мая поднимает мятую простыню с кровати и оборачивает вокруг себя под руками. Белая ткань заворачивается у ее ног, вызывая у меня улыбку. Я надеваю трусы и присоединяюсь к ней у окна, целуя ее в щеку.
- Я согласен.
Она вопросительно смотрит на меня, потом на простыню и начинает хохотать.
- В болезни и здравии? - спрашивает она. - Пока смерть не разлучит нас?
- И даже дольше, - говорю я. - Вечно.
Она берет меня за руку и наклоняется, чтобы поцеловать. Это больно. Внезапно все причиняет боль, и я не знаю, почему.
- Посмотри на небо, - говорит она, положив голову мне на плечо. - Оно такое голубое.
И вдруг я понимаю, почему: потому что все такое красивое, такое удивительное, такое совершенно великолепное - каким не могло быть раньше, и мне хочется сохранить этот миг на всю оставшуюся жизнь.
Я обхватываю ее руками и прижимаюсь щекой к ее макушке, потом замечаю браслет на ее белом запястье, серебро которого сверкает на утреннем солнце. Я протягиваю руку и прикасаюсь к нему.
- Пообещай, что всегда будешь хранить его, - внезапно дрожащим голосом говорю я.
- Конечно, - немедленно отвечает она. - А почему нет? Мне он очень нравится. Это самая прекрасная вещь из всех, что у меня есть.
- Пообещай мне, - снова говорю я, проводя пальцами по гладкому металлу. - Даже если… даже если все пойдет не так… Тебе не обязательно его носить. Просто храни его где-нибудь.
- Эй. - Она наклоняет голову так, что я встречаюсь с ней взглядом. - Обещаю. Но все пойдет, как надо. Посмотри на нас - все и так правильно. Тебе скоро восемнадцать, а мне в следующем месяце - семнадцать. Мы почти взрослые, Лочи, и когда ими станем, никто не сможет нас удержать от того, что мы захотим делать.
Я поднимаю голову, киваю и заставляю себя улыбнуться.
- Верно.
Я вижу изменение в выражении ее лица. Она прислоняется лбом к моей щеке и закрывает глаза, будто ей больно.
- Ты должен верить в это, Лочи, - шепчет она. - Нам двоим нужно верить в это изо всех сил, если мы хотим, чтобы так произошло.
Я тяжело сглатываю и хватаю ее за плечи.
- Я верю!
Она открывает глаза и улыбается.
- Как и я!
Таково определение счастья - передо мной целый день, красивый в своей пустоте и простоте. Ни заполненных классов, ни переполненных коридоров, ни одиноких перемен, ни обеда в кафетерии, ни гудящих учителей, ни неустанного тиканья часов, ни обратного отсчета до конца еще одного тоскливого дня… Вместо этого мы проводим его в каком-то радостном бреду, пытаясь смаковать каждый момент, наслаждаясь нашим заполненным пузырем счастья прежде, чем тот лопнет. Мы печем блины и экспериментируем с самыми странными комбинациями начинок: Мая выигрывает в номинации “Самая Отвратительная” со своей комбинацией из Мармайта*, кукурузных хлопьев и кетчупа, которую я сплевываю в мусорное ведро. Я выигрываю в номинации “Самый Творческий” с замороженным горохом, красным виноградом и Смартиз** на подушке из майонеза. В гостиной мы задергиваем шторы и сворачиваемся на диване. В какие-то моменты раннего дня Мая засыпает в моих объятиях. Я смотрю, как она дремлет, проводя пальцами по контурам ее лица, вниз по шее, по нежным белым плечам по всей длине ее рук, вплоть до каждого пальца. Солнце пробивается сквозь торопливо задернутые шторы, часы на каминной полке тикают, неустанно отсчитывая время, тонкая стрелка беспощадно прокладывает себе путь по кругу циферблата. Я закрываю глаза и зарываюсь лицом в волосы Маи, пытаясь заглушить звук, отчаянно нуждаясь остановить драгоценное время, проведенное вместе, которое убегает сквозь пальцы, словно песок.
Когда она просыпается, еще только три часа дня. Через полчаса ей нужно забирать Тиффина и Уиллу, пока я буду убирать бардак на кухне и осторожно собирать всю оставшуюся на полу ее спальни одежду. Я беру в ладони ее покрасневшее сонное лицо и начинаю целовать в пылу, граничащем с безумием. Я чувствую злость и отчаяние.
- Лочи, послушай меня, - между поцелуями пытается сказать она. - Послушай, любимый, послушай. Мы просто будем прогуливать школу каждые пару недель!
- Я не могу ждать целых две недели…
- А что, если нам не придется? - внезапно говорит она, ее глаза вспыхивают. - Мы можем проводить каждую ночь вместе, как вчера. Убедившись, что Тиффин и Уилла уснули, ты сможешь приходить и залезать ко мне в постель…
- Каждую ночь? А что если кто-то из них зайдет? Мы не можем этого делать! - Но эта мысль завладевает мной.
- Помнишь, что на моей двери внизу есть ржавая задвижка? Мы можем просто закрываться! Кит всегда засыпает с наушниками. А те двое уже едва ли просыпаются по ночам.
Я грызу ноготь большого пальца, тревожно обдумывая риски, отчаянно разрываясь. Я смотрю в яркие глаза Маи и вспоминаю прошлую ночь, как впервые ощущал ее нежное обнаженное тела под своими руками.
- Хорошо! - шепчу я с улыбкой.
***
- Лочи? Тебе уже лучше, Лочи? Ты отведешь нас завтра в школу, Лочи? - В беспокойстве Уилла залезает мне на колени, когда я сижу, растянувшись перед телевизором.
Беспокойство Тиффина более мимолетное, но все же присутствует.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |