Теплый ветер принес в город весеннюю свежесть, подтаявший лед на черных реках и безысходность. Наруто вспомнил свои недавние размышления: один-единственный шаг может изменить все, даже тогда, когда, казалось, судьба уже вырвала из рук раскрытую на середине книгу жизни. Есть вещи важные, а есть неважные. Важные вещи обычно сделаны из хрупкой пластмассы, прозрачного пластика, персиковых косточек, хрупкого бисера. Их так сложно нанизывать на леску, подбирая цвета, пытаясь вывести нужный узор. Леска скользит в пальцах, царапает их в кровь, бусины рассыпаются, и ищешь их снова и снова, и снова собираешь их в узор. А потом яркие краски пластмассовых безделушек меркнут, персиковые косточки лопаются, бисер осыпается… неважные вещи – они продаются в магазинах, это увесистые и добротные немеркнущие золотые украшения. Им нет сноса.
- Почему ты тогда поступил со мной… так?
- Ты был там лишним.
- А теперь?
- И теперь лишний.
- А ты?
Глаза Саске опасно потемнели, он качнул головой:
- Ты ничего не понимаешь. А мне все равно. Жри свой вермут.
Наруто послушно сделал глоток:
- Сладкий слишком… Мне сегодня сказали, что я психанул из-за тебя. Я целую неделю думал, что тебе сказать. Я узнал, что любовь – это когда со всеми достоинствами и недостатками… Саске?
Саске поднял на него глаза.
- Ты правда хотел меня изменить всем этим? С самого начала?
- Никогда я не хотел в тебе ничего менять, - нехотя ответил Саске, устало склонил голову. – Мне все равно.
Он отпустил бокал, и под приподнявшимся рукавом Наруто снова увидел страшные лиловые потертости.
У Наруто самого дрогнули руки, и, не отдавая себе отчета в своих действиях, он коснулся пальцами запястья Саске, провел выше, испуганно приподнялся, увидев, что чернота эта заливает кожу Саске куда выше запястий.
Саске вяло отстранил его пальцы, но головы не поднял, медленно повел плечом. Эта его медлительность, неловкость, заторможенность движений…
Наруто обошел стол, наклонился над Саске, решительно потянул его водолазку вверх и еле сдержался, чтобы не выругаться.
- Ты что… с собой все это время делал?
Белоснежную кожу спины пересекали широкие влажные, лениво кровоточащие полосы. Полосы перекрещивались, и в местах пересечения пламенели свежесодранной потертостью, алой, яркой. Ниже, у поясницы, цвет кожи перетекал из землисто-серого в густую, словно лакированную черноту, а потом желтел.
Наруто несколько секунд кусал губы, не понимая, что могло так изуродовать его сильное тело, потом коснулся пальцами плеча Саске и еле успел подхватить его, вяло повернувшегося на стуле от такого легкого прикосновения, побелевшего.
- Саске, - беспомощно позвал Наруто, боясь неловким движением причинить ему боль. – Саске, ты же сказал, что тебе все равно… ты как вообще двигаешься с такими… такой…
Теплый ветер, пригнавший в город облака, заставил заслезиться глаза, и Наруто прижался губами к губам Саске, пытаясь обнять его так, чтобы не чувствовать и не понимать того, что заставило Саске искать боли.
Верить в это не хотелось, и Наруто не верил, не верил, когда укладывал его на диван и стаскивал с него водолазку, не верил, когда, словно слепой, ходил по чужой квартире, ища хоть что-то, чем можно было облегчить его боль. Не верил, проводя свернутыми влажными салфетками по сплошным кровоподтекам, по рваным царапинам, по черным вздутиям у ребер, по посеревшим губам.
Где-то за окнами и вообще, во всем мире, существовала справедливость и несправедливость, и никто не мог отделить одну от другой. Где-то существовали люди, которые точно знали, что такое любовь и могли сказать, что любят. Существовали и чужие обиды, чужое желание работать и зарабатывать и тысяча разных истин, среди которых Наруто не нашел своей.
Все это было за окнами. А Наруто остался рядом с Саске. Он лежал рядом с ним в успокоительной темноте, и молчал. Дыхание Саске давно стало глубоким, спокойным, от него все так же пахло кровью и болью, но Наруто не обращал на это внимания.
Утренняя вспышка, собственные поиски, метания, связи – где-то должен был найтись ответ.
Наруто прижался губами к обнаженному плечу Саске, шепнул:
- Ты моя любимая девочка…
- Тебе конец, - вдруг так же тихо сказал Саске и тяжело развернулся, обняв Наруто одной рукой. – Только попробуй такое еще раз повторить…
Склад. Глава 14
Дежа-вю. Кратковременная встреча с иным пространством-временем. Твоим пространством-временем, прожитым временем, изученным пространством, вошедшим в память крови и послужившим электрической проводкой нервов. Изнанка прошлого, на которую суровой ниткой крупными стежками пришита живая память. Выворачивается вместе с душой, поднимает прикрытый пласт запомнившегося навсегда и забытого совершенно.
Дежа-вю настигало Наруто дважды.
В детстве, когда он замер под золотисто-зеленым шумом летнего леса и с ужасом смотрел на расплывающиеся по ладони алые пятна. Сердце превратилось в мягкий болезненный комочек, на мир наложили прозрачную призму узнавания, и на эти алые пятна – тоже. Наруто точно знал тогда, что это кровь, знал, чья это кровь и знал, чем все кончилось… Подошедшая мать старательно оттерла с его ладони сок переспелой малины, – здесь ее было много, хрупкие кустики розовели душистыми ягодами.
Второй раз мир снова вывернулся наизнанку и выложил все свои многослойные воспоминания в синеватую тьму комнаты Саске. Наруто понял, что так уже было: что он уже сжимал его плечи, целовал его медленно, старательно, растягивая время до неизбежности.
То, как расчертили его тело раны, запах его крови, его дыхание – все это являлось центром неразгаданной условности, живым напоминанием чему-то важному, постоянно уходящему от сознания, и Наруто отчаянно пытался разгадать эту загадку, найти края ускользающего шелка памяти в своих прикосновениях, в сплетении пальцев, во вкусе теплых губ. Казалось, призраки обрели плоть, поднялись, плотным кольцом окружили комнату, но пока Наруто держался за Саске и пока Саске держал его руку в своей, призраки молчали, и только по принесенному ими запаху листвы и солнца можно было определить, что загадочное дежа-вю – не миф, а утерянная прошлой реальностью шаль.
Дежа-вю остановило время. Наруто видел зеленоватые цифры на музыкальном центре, но не видел их движения – все замерло. Саске обнимал его все крепче, и Наруто своим телом чувствовал каждую линию его груди, плеч, водил пальцами по его рукам, точно угадывая изгибы мышц под израненной жаркой кожей. Иногда Саске приоткрывал глаза, и там, за черной холодной глубиной, рождалось тихое молчаливое понимание. Наруто был уверен, что Саске знает и об остановившемся беге времени, и о том, что в детстве Наруто плакал над испачканными соком малины ладонями.
- Ты знаешь, чья это была кровь? – спросил Наруто еле слышно, ужаснувшись своей откровенности, страшному своему признанию в том, что допустил мысль о дежа-вю на двоих.
Под его губами в улыбке дрогнули ласковые губы, но Саске не ответил, повернулся, укладывая Наруто под себя. Некоторое время он задумчиво смотрел в его глаза: ледяная тьма не желала так просто посвящать в свои тайны, потом прижался лбом ко лбу Наруто. Пряди волос скользнули по лицу, скрывая его черты, пряча уставший взгляд. Наруто услышал, как у него перехватило дыхание, болезненно, рывком, а потом на застывших часах упала первая цифра, разбившая оцепенение-очарование доверяющей, настоящей близости.
Саске опустил руку вниз, и Наруто услышал тихий металлический стук. Знакомый звук. Клепки ремня, железные пластины, ощутимо царапнувшие кожу живота.
- Наруто… - тихо сказал Саске. – Хватит лизаться. Давай справимся по-быстрому.
Его рука легла на запястье Наруто, легонько сжала.
- Я ошибался, - сказал он. – Ты меня возбуждаешь. Попробуй сам.
Властным движением он притянул ладонь Наруто ниже и чуть качнул бедрами, позволив ему ощутить горячую твердость своего желания.
- Так лучше? – спросил он хрипловатым шепотом.
Наруто широко раскрытыми равнодушными глазами смотрел вверх. Странно, почему всего минуту назад казалось, что Саске способен понять? Почему казалось, что существовал другой мир: мир, о тайнах которого знали только двое?.. Чушь какая.
Наруто резким движением поднялся, вывернувшись из-под тела Саске, сел, сцепив пальцы рук в замок. Саске тоже сел, вздохнул:
- Не выводи меня. С тобой по-хорошему, выходит, нельзя?
Наруто удивленно посмотрел на него.
- По-хорошему, - терпеливо расшифровал Саске, - так, как сегодня: я нормально с тобой разговаривал, я не послал тебя, хотя ты приперся неизвестно зачем, я согласен тебя трахнуть. Что тебе еще надо? Наруто?
Его рука легла Наруто на плечо небрежным, опасным движением, черные тени расползлись по вспухшим запястьям, а чуть ниже, там, где кожа начинала белеть, Наруто разглядел сложный рисунок спрятанных под ее тонким покровом вен – путанные наполненные кровью линии жизни.
Коснувшись их пальцами, Наруто решительно отвел его руку, встретился со знакомо-жестоким прищуром черных глаз.
- Мне не нравится теория секса ради секса, - уверенно сказал он. – Играйся в это сам.
Он поднялся с дивана, поправил футболку, еще раз, надеясь на защиту темноты, обласкал взглядом такие притягательные для него линии тела Саске, его раны и шрамы, отвернулся.
Часы отсчитывали последние минуты до полуночи, нагоняя упущенное, старательно отдаляли пережитое и важное, расчищая место под пустоту и холод.
- Стоп, - сказал Саске. – Допустим. Тогда что тебе от меня надо? Чего ты от меня хочешь?
Наруто молчал, разглядывая электрические зеленоватые капли времени на панели музыкального центра.
- Хочешь, отвечу за тебя? - спросил Саске. – Ты скажешь: не знаю. Иначе никак. Это все предсказуемо и я мог бы сейчас повторить вслух каждую твою мысль. Хочешь?
- Нет.
- А ты бы мог сказать, о чем думаю я?
Саске тоже поднялся, встал за спиной Наруто.
- Ты ничего обо мне не знаешь, ты не знаешь, что тебе от меня надо. На что ты претендуешь? На мое расположение? Ты думаешь, что дождешься от меня чего-то фантастического, что я посчитаю тебя спасением и буду рад разыгрывать с тобой гейскую любовь? Ты думаешь, что это возможно? Давай я тебя разочарую, Наруто.
- Давай, - ответил Наруто, чувствуя, что еще немного, и залитые ледяным холодом руки начнут дрожать, а мерзкая слабость заставит снова опуститься на диван.
Ему хотелось прекратить все это как можно быстрее, избавиться от Саске, от его голоса и его слов.
- Такого не бывает, - сказал Саске, немного успокоенный его покорностью. – Не бывает ничего хорошего между людьми, а тем более – между людьми одного пола. Упрости свое отношение: вся любовь упирается в то, что или ты сосешь или у тебя сосут. Или ты ебешь или тебя ебут. Если ты считаешь, что пара сладких заверений в вечной любви как-то романтизирует то, что у тебя чей-то член в заднице, то ты просто дурак.
Наруто искоса посмотрел на него и снова вспомнил ту самую тьму, в глубине которой прятались осколки некогда белоснежных очертаний обласканных солнцем статуй. Не разглядеть. Как бы ни хотелось их увидеть – не рассмотреть.
Саске наклонил голову:
- Не нравится? Мне тоже когда-то не особо нравилось…
Значит, у тебя было прошлое, Саске. Странно.
Встречая человека, мы начинаем новый отсчет его жизни – ровно с того момента, как его увидели. Мы знаем его имя, можем узнать его голос, и уверены, что этого достаточно для того, чтобы считать его живым. Он жив, потому что мы его видим. А до этого, невидимый, он не существовал и не был, и голоса этого не было, и не было этих глаз. Все мы немного боги, потому что можем убить целый мир, просто закрыв глаза. И создать его заново, оглядевшись. Проще отказать человеку в обладании собственным прошлым, чем поверить в то, что он жил без тебя и раньше.
- Хочешь спросить меня, что я делал раньше? – устало проговорил Саске. – Но не спрашиваешь, потому что боишься показаться предсказуемым? Потому что хочешь показаться мне необычным, другим?
Он кинул короткий взгляд через плечо, и плотное, почти осязаемое чувство ненависти ударило по нервам, сгустило тьму.
- Не выйдет, - продолжил Саске. – Ничего у тебя не получится… Я могу сказать о тебе то, что сам ты считаешь тайной, своим секретом.
- Не надо, - коротко сказал Наруто.
Саске только улыбнулся.
- Ты не умеешь плавать, потому что боишься глубины. Тебе иногда кажется, что ты проживаешь чужую жизнь. А еще тебе до сих пор не сказали твой диагноз.
Наруто опустил голову. В комнату вплыл странный противоестественный холод, белый холод, плотный, как слоновая кость. Силуэт Саске на его фоне казался вырезанным из смятой черной бумаги. Мистический страх, граничивший с брезгливостью, коснулся губ липким и горьким. Наруто непроизвольно облизнулся, поморщился.
- Испугался? – спросил Саске. – Правильно. Я твой демон.
Перед глазами вспыхнули алые блики клубных ламп, и время потекло густым снежным ликером, смешанным с черными хлопьями. Наруто задохнулся, сделал беспомощное движение рукой, отгоняя наваждение.
И пришел в себя, только увидев близко-близко ироничные темные глаза.
- До скольки лет тебе читали сказки? - спросил Саске обычным, спокойным голосом. – Идиот… Обо всем этом нетрудно догадаться, послушав твой обычный треп.
Он положил ладони на плечи Наруто, наклонил голову.
- Хочешь, ужастики подарю? Где-то валялась пара дисков.
Наруто с трудом собрался с мыслями, пытаясь определиться и дать оценку своим ощущениям, но Саске вдруг, прислушавшись, приложил палец к его губам, призывая молчать. Наруто мотнул головой, избавляясь от прикосновения, и над ним тут же вспыхнул яркий электрический свет.
При свете Саске, взлохмаченный, бледный, оказался обычным уставшим парнем, парнем с залитым кровоподтеками телом, но все-таки привычным, своим.
- Привет, - вяло сказала Сакура, стягивая с плеч короткую шубку.
Сумочку она бросила на пол и наклонилась, медленно расстегнула молнию на высоких
сапогах. Разувшись, качнулась, схватилась рукой за стену и рассмеялась.
- Меня уволили, - сообщила она, потом снова посмотрела на Наруто. – А вы уже все или я вам помешала? Хорошо, что ты пришел… Значит, Саске сможет меня трахнуть… Хоть что-то… А у нас осталось вино?
Не дожидаясь ответа, она прошла в комнату, волоча за собой сладкий запах орехового коктейля и духов, опустилась на диван.
- Забери его себе, - пробормотала она. – Забери его к черту, он все равно ни на что не годится… Он ничего не умеет, он даже на этом долбаном складе не смог удержаться…
Она подумала немного, спросила удивленно:
- А почему ты меня спасал-спасал, а сам?.. Не понимаю. У него же будущего нет и не
будет, и любить он не умел и не научится… Он же ничего не хочет, он даже о себе думать не хочет… Или не может?
Сакура вскинула на Наруто влажные затуманенные глаза:
- Не мне нужны зеркала, а ему, - сказала она и вдруг закашлялась. – Ему нужно зеркало… Такое, чтобы насквозь… Все эти его клубы, куда нормальных людей даже не пускают, вся эта грязь… даже я не знаю, кто с ним там такое делает…
Коротко вздохнув, она осмотрелась и прилегла, неуклюже закинув ноги на диван.
- Я просто посплю и уйду… Я этого не выдерживаю, я не спасительница, у меня сил не хватит… - Ее голос утих, на закрытые веки легли глубокие матовые тени.
Наруто, преодолевая болезненную неловкость, посмотрел на Саске и увидел его остановившийся взгляд.
- Примерно так дела и обстоят, - сказал Саске, заметив движение Наруто.
Электрический свет с электрической беспощадностью обнажил его раны, густую синеву, алые полосы на спине, опухшие запястья, черные мертвые пятна.
- Ты позволяешь кому-то делать с тобой такое?
- Позволяю. – Саске повернул голову и с вызовом посмотрел в глаза Наруто.
Наруто сам не понял, что случилось с ним в следующий момент: внутри вспыхнула лавовая, горячая боль, быстрый жар разлился по мышцам. Казалось, затлели кости или вскипела кровь.
К жару примешалась рассыпающаяся зола злобы, и Наруто, не глядя больше на Саске, развернулся и вышел из комнаты. В прихожей он натянул свою куртку, резким движением застегнул молнию, быстро взглянул на себя в зеркало: засиневший весенний лед под холодными солнечными лучами. Грохот от захлопнутой двери раскатился по пустому серому подъезду, задребезжали мутноватые стекла.
Лифт оказался слишком мал для того, чтобы сдержать удушливую злость. Прижавшись лбом к маслянистой рыжей его стене, Наруто еле дождался первого этажа. Практически не дыша, вышел на улицу и, услышав колкий хруст разбитого льда под ногами, развернулся навстречу ледяному ветру, вскинул руку, ловя первую попавшуюся машину. Машина остановилась. Прогорклый запах затертого салона и застарелого табачного дыма.
- Опять похолодало, - заметил водитель, выворачивая на трассу.
- Да пиздец, - сказал Наруто. – Опять…
Снаружи что-то серело, мутнело, сворачивалось в вялые клубки больных огней, дышало засыпающим уставшим городом, текло по грязному льду… Наруто смотрел за окно и представлял себе облик испытанной им тревоги, облик своего желания помочь, облегчить боль Саске. У его тревоги оказались тонкие контуры, хрупкие лиловые цвета. У желания помочь облик был увереннее, сильнее – ведь ему по определению предстояло вынести многое… А желание облегчить боль оказалось теплыми капельками прозрачной воды. Или слез?
- Здесь? – спросил водитель, заворачивая во двор.
Наруто присмотрелся, опустив голову:
- Еще пару метров… Белая башня.
Расплатившись, он вышел из машины и побрел к подъезду, засунув руки глубоко в карманы куртки. У желания Саске был один-единственный облик. Наруто тошнило от этого облика, физически ощутимо подкатывало к горлу, неприятная горечь заставляла глаза слезиться.
В новый замок ключ скользнул без труда. В прихожей его встретила мать, и по ее встревоженным глазам Наруто понял, что выглядит хреново.
- Устал. Все хорошо. Лягу спать, - односложно ответил он на еще незаданные вопросы, уворачиваясь от ее рук. – Не трогай меня.
В комнате тихо колыхались ночные тени. Монорельс рвался в свою извечную даль и все так же оставался на месте. Наруто бросился на диван, уткнулся лицом в аккуратно сложенный пушистый плед.
На душе было так муторно и грязно, что хотелось ее выплюнуть. Наруто вдруг понял, что отчаянно жалеет себя, себя, наивного дурака, который поверил в понимание… Поверил, доверился, выложился, откликнулся и оказался в плену желаний человека, позволяющего кому-то издеваться над собой, уродовать себя… Ради удовлетворения. Унижения? Ради чего?
Ради чего Саске это делал?
Наруто вспомнил запах крови: резковатый, животный. Ему в противовес поцелуи и движения Саске были человечно-теплыми… До поры до времени. С Саске – под ногами всегда лезвия. Смириться с ними невозможно, это больно, бездушно, колко. Стоит только коснуться его, увидеть его глаза, и лезвия приходят в движение, кроша тонкую пелену понимания на кровоточащие куски нервов – Саске раздражает, выводит из себя, от него невозможно добиться ни слова правды, ни единого истинного движения, он ядовитая змея, выворачивающаяся из рук.
- Ненавижу я тебя… - горестно прошептал Наруто, сжимаясь в комок.
То ли и впрямь так похолодало, то ли просто дрожь… Или заболел…
Наруто с трудом развернул плед, укрылся им с головой, прижал руки к губам, согревая пальцы дыханием.
- Буду мыслить логически, - сказал Наруто вслух. – Он мне не нужен. Зачем он мне нужен? Не нужен. Спать, Наруто…
Отдав себе этот незамысловатый приказ, Наруто повернулся на спину, обматывая плед вокруг себя. Белеющий над ним потолок на время превратился в чистый лист, на котором Наруто с трудом выстроил вязь своих размышлений. Саске сделал все возможное и невозможное, чтобы оттолкнуть от себя. С первого же дня.
Он спас тебя, Наруто…
С Саске невозможно общаться. Все хорошее, что в нем есть, он объясняет такими побуждениями, что восхищение переходит в странное чувство страха и непонимания.
А что ему остается делать?
Саске не любовник, не друг и даже уже не начальник. Он никто и им и останется.
Жаль, правда?
- Черт… - Наруто поднялся, сел на диванчике, уныло глядя прямо перед собой.
Надо спросить у Какаси, как избавиться от чужих схем? И от обиды… Так обидно… Невозможно обидно…
Наруто перевел дыхание, уткнулся носом в согнутые колени и задышал часто-часто.
Спать, Наруто… Спать! Сука… Пожалуйста, как-нибудь заснуть, хоть как-нибудь…
За спиной Наруто пробежался по стене белый блик, сменился тягучим желтым, потом розовым… На улице горели фонари, а деревья то и дело подъедали их свет своими тенями.
Когда стало совсем плохо, Наруто поднялся, волоча за собой плед, вышел в коридор и, наткнувшись по пути на приоткрытую дверцу шкафчика, остановился в уютной темноте комнаты матери.
- Что с тобой случилось? - тревожным шепотом спросила она, поднимаясь навстречу.
Наруто даже не сомневался, что она не спит. А если и спала – то проснулась сразу же, как только почувствовала его присутствие. Он молча забрался к ней на кровать, подтягивая свой плед, прижался головой к ее груди, закрыл глаза, сдерживая выступившие слезы.
Узкая теплая ладонь матери легла на затылок. Наруто прижался крепче и вспомнил, как под солнечными бликами летнего леса она стирала алый сок с его рук, утешая обычными веселыми словами, словно все было в порядке, словно каждый ребенок рано или поздно видит в соке малины кровь близкого человека.
Она молчала, и Наруто был ей за это благодарен. Он пришел не в поисках сочувствия, а просто потому, что не мог оставаться один, и не к кому было обратиться.
- Расскажи мне что-нибудь, - тихо попросил Наруто, отводя от лица щекочущую шелковистую прядь ее волос. – Я заснуть не могу.
- Ладно, - согласилась мать.
Ее глаза мягко светились ласковым сдержанным теплом.
- Сегодня была в библиотеке. Знаешь новое здание? Возле автобусной остановки. Если пройти немного вперед и направо…
- Мам, - недовольно буркнул Наруто, - знаю.
- Снова искала свою книгу, - улыбнулась она.
Наруто знал эту историю. Когда-то шестнадцатилетней девушке, робкой, стеснительной, попалась в руки книга о любви. Книжка нашлась в старой пыльной коробке на антресолях и должна была перекочевать на помойку вместе с остальным старьем: семье предстоял переезд.
У книги не было обложки, а желтый от клея подшивной корешок распадался прямо в руках. Книга потеряла несколько своих листочков, а остальные пахли нежной стариной и упоительной бумажной тайной.
Книгу пришлось читать урывками, то раскрывая ее на самой середине, то возвращаясь назад и пытаясь угадать, что же было написано на утерянных листах. Эти утерянные листочки доводили девушку до слез: они зияли рваными ранами на теле повествования, убивали всю его суть, и начинало казаться, что не время виновато, а сам автор решил поиздеваться и испортить читателю ощущение от той осторожной, тонкой, как запах резеды, истории любви, описанной скромными, но верными штрихами чужой жизни.
Книга впала в немилость и долго лежала на столе, соблазняя своими тайнами и не подпуская к себе убивающими ее смысл провалами. Книга лежала до тех пор, пока неугомонная Цунадэ не навела порядок в комнате сестры.
- Дала бы ей по шее, - сказал Наруто, еще раз выслушав эту историю.
- Когда выпускаешь из рук вещь, признаешь ее для себя ненужной, ее имеет право
выбросить кто угодно… - задумчиво ответила мать. – И это будет только твоя вина. Но мне обидно до сих пор, обидно за то, что я не стала читать ее до конца. Пусть и с пропусками, пусть без названия и автора, но… Я не имела права этого делать. Теперь вот расплачиваюсь. Мне кажется, она такая была единственная, и я никогда не найду ничего похожего.
Она ласково растрепала волосы Наруто, заглянула ему в глаза:
- Ты у меня в последнее время совершенно издерганный. Что случилось? Влюбился?
- Нет, - возмущенно сказал Наруто. – Тоже мне, придумала… Я…
Он умолк, опустил голову, что-то обдумывая, потом сказал неуверенно:
- В этой истории про книгу есть что-то новое…
Утро выдалось шумливое. Ввалившаяся спозаранку Цунадэ носилась по квартире, как смерч, командовала какими-то перестановками и то и дело названивала в какие-то
магазины.
Наруто выбрался из комнаты, хмурый, невыспавшийся, и моментально попал в поле зрения тетки.
- Наруто! – Цунадэ обвела рукой вороха оберточной бумаги в прихожей. – Сейчас привезут новый диван, а это вот кресло…
Наруто посмотрел на что-то голубоватое, затянутое в плотный полиэтилен.
- Ясно.
- Сборщики будут с минуту на минуту, так что не путайся под ногами.
- Ладно.
Суета навевала на Наруто тоску. На улице хрустело морозцем неяркое солнце. Наруто с трудом пробрался на кухню, утащил оттуда пачку крекеров и снова наткнулся на тетку, которая эти крекеры конфисковала.
- Утром нужно есть что-нибудь толковое. Подожди немного, мебель соберем и будешь…
- Не буду, - буркнул Наруто. – Пойду поем куда-нибудь в кафе.
Цунадэ оторвалась от созерцания коробок и упаковок, посмотрела на него:
- Я слышала, что у тебя проблемы на работе. Хотела потом поговорить, но раз уж ты убегаешь…
Наруто равнодушно обошел ее и остановился, услышав:
- Я позвонила Какаси, у него есть знакомые юристы. Если тебе твой склад важен, съезди к нему.
- А при чем здесь юристы? – спросил Наруто, насторожившись. – Мне склад важен… Но там все и так понятно…
- Дурак, - торжествующе сказала Цунадэ. – Вот адрес, - она показала плотный белый квадратик, исписанный размашистым почерком, - скатайся и поговори. Поймешь, как дела делаются.
Она улыбнулась, а Наруто только головой покачал:
- Ничего не понимаю. Ладно, заинтересовала…
- Адрес! – крикнула ему вслед Цунадэ.
- На стол положи, - отозвался Наруто из-за двери своей комнаты.
Цунадэ снова занялась звонками, перестановкой и опомнилась только тогда, когда
обнаружила, что Наруто дома уже нет, а подписанная ей визитка так и лежит на столе, и ее разглядывает странно притихшая Шизунэ, коротавшая утро за чашкой черного кофе.
- Наруто сюда заходил? – спросила Цунадэ, садясь напротив сестры.
- Нет, - сказала та и отложила визитку в сторону.
- Куда тогда его понесло? – фыркнула Цунадэ. – Адрес-то он оставил…
- Где его вообще в последнее время носит? – тихо спросила Шизунэ. – Вчера пришел весь белый. Я испугалась… Если ему кто-то нервы начнет мотать, мы снова попадем в больницу. Сказано же было – никаких моральных потрясений, никаких переживаний, иначе все вернется обратно.
- Помню, - отозвалась Цунадэ, закинула ногу на ногу, закурила тонкую сигаретку. – У него на работе проблемы. Вот и психует.
Шизунэ покачала головой:
- Не только в этом дело. Его другое тревожит, что-то серьезное… У них же там девочки работают, да?
- Одна, - сказала Цунадэ. – И, насколько я знаю, она не свободна. Такая… миленькая зеленоглазая. Хорошая девочка.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |