Ужин был великолепен. За лососем, маринованным в имбире, последовали нежнейшие баклажановые ньокки в соусе из пекорино, а потом – телячье филе под соусом «антибуаз», которое просто таяло во рту. Я никогда в жизни не ела ничего вкуснее! После этого я даже подумать не могла о десерте, не то что съесть хоть кусочек… но Хьюго поднес мне ко рту ложку с пряным грушевым сорбетом, и я почувствовала, что попала прямо в рай! Я сидела напротив своего элегантного, утонченного мужчины и не могла на него налюбоваться. Он был так хорош собой и так чудесно одет, одновременно шикарно и небрежно, – классические черные брюки и карамельного оттенка льняной пиджак. Верхняя пуговица на его белоснежной рубашке была расстегнута, и я заметила несколько темных волосков, выглядывавших из выреза. Мне нестерпимо хотелось протянуть руку и расстегнуть еще пару пуговиц и поцеловать его в эту ямочку у шеи. Да, я ничего не скрываю. Так оно и было.
Я решила не пить много и ограничилась двумя небольшими бокалами вина. После обеда Хьюго выпил еще рюмочку граппы, но я хотела сохранять ясную голову. Мы вышли на террасу нашего номера; перед нами расстилалась лагуна. Это был рай, другого слова мне не найти.
Я чувствовала, что не стоит обнимать Хьюго первой. Он любит «вести», и я подумала, что пусть так оно и будет. Мы стояли и смотрели на море, а потом он обнял меня за плечи. Я слегка подалась к нему, как бы давая понять, что я не против, но ни на чем не настаиваю. А затем он сказал то, что я так жаждала услышать.
– Лора, я вполне осознаю, что вчера мы начали не слишком удачно, и мне очень жаль, что наши отдельные спальни стали для тебя неприятным сюрпризом. Уверен, очень скоро ты оценишь преимущества такого подхода, но я понимаю, что в твоем кругу это не считается нормой. Мне следовало отнестись к этому более мягко. Но сегодня наша настоящая первая брачная ночь, дорогая.
Не возражаешь, если мы пойдем в твою спальню?
Я попыталась не придавать значения этой реплике насчет моего круга, потому что, по сути, Хьюго был прав. На самом деле я сильно нервничала. Вчера я была более чем уверена в себе, но эта уверенность здорово поколебалась. Я чувствовала, что должна действовать очень осторожно, чтобы не испортить все снова. Мне хотелось сказать ему, как сильно я его люблю и как он для меня важен, но я побоялась нарушить это хрупкое ощущение близости. И подумала, что сейчас он предпочел бы скорее восхищение, чем эмоции.
– Хьюго, я только хочу сказать, как благодарна тебе за этот отпуск. Ты так прекрасно все придумал, и все, чего я хочу, – это сделать тебя невероятно счастливым.
Да-да, я знаю, Имо, это было высокопарно и как-то неестественно, но я выбрала правильный тон. Он просиял, и мы, держась за руки, прошли с террасы в мою спальню – кстати сказать, роскошную, всю в золотых и серебряных тонах.
Сердце у меня билось часто-часто – даже не знаю, от волнения или от страха снова быть отвергнутой. Я повернулась к Хьюго, обняла его и подставила губы для поцелуя. Я смотрела ему прямо в глаза и видела в них настоящую жажду. Он поцеловал меня. Сначала нежно, потом все более страстно. Я начала расстегивать его рубашку, но он осторожно придержал мои руки. Не спеши, сказала я себе. Все должно быть постепенно. Потом он прижал мою голову к груди и стал гладить меня по волосам, приподнимая прядь за прядью и покрывая их поцелуями. Я еле сдерживалась, чтобы не форсировать события, но все же сдерживалась.
Он слегка отстранил меня и положил руки мне на плечи.
– Дорогая, ты прекрасна, и я так тебя хочу. Но мне хочется насладиться тобой, поэтому мы не должны торопиться. Пожалуйста, встань вон туда и дай мне на тебя посмотреть.
Он отошел и сел в кресло, не спуская с меня глаз. Это мне не понравилось. Мне бы хотелось, чтобы он меня обнимал.
– Я не совсем понимаю, Хьюго. Ты хочешь, чтобы я просто постояла там?
– Да, пару минут. Свет лампы так красиво падает на твои волосы. Я хочу как следует полюбоваться твоей красотой и запомнить эту ночь навсегда.
Я чувствовала себя немного глупо, хотя было приятно знать, что он считает меня красивой – по крайней мере мои волосы. Но я мечтала о том, чтобы он обнял меня и прижал к себе. Стоять там, на другом конце комнаты, было так… одиноко.
Он откинулся назад, на спинку кресла, и снова мне улыбнулся:
– Я бы хотел, чтобы ты разделась.
Я нахмурилась. Конечно, было ясно, что он имеет в виду, но я все равно переспросила.
– Это простая просьба, Лора. Туфли оставь, но все остальное, пожалуйста, сними. А я буду смотреть на тебя и восхищаться.
Значит, он хочет, чтобы я устроила стриптиз, подумала я. О нет, только не это. Ведь это будет первый раз, когда он увидит меня голой, и мне бы не хотелось, чтобы все было обставлено таким образом. Потом, если ему нравятся такие вещи, я с удовольствием буду его радовать, с этим у меня проблем нет, но сегодня? Сегодняшняя ночь – это ночь нежности и страсти; так мне казалось. Мы должны открывать друг друга, узнавать тела друг друга через прикосновения и поцелуи. Но сольное выступление? Я попыталась объяснить все это Хьюго – мирно и тактично.
– Я же не прошу тебя вести себя как шлюха, Лора. Я просто хочу, чтобы ты сняла с себя одежду постепенно, одну вещь за другой. До тех пор, пока на тебе ничего не останется. Тебе кажется странным, что я хочу полюбоваться твоим телом?
Что я могла сказать? В его устах это звучало как комплимент, но все же, да, это казалось мне странным и неестественным. И холодным, и каким-то… медицинским. Я попробовала еще раз:
– Пожалуйста, милый. Ты уверен, что я должна это делать? Мне хочется просто целовать и обнимать тебя.
– Представь себе, что ты – мой подарок. И я хочу очень медленно его развернуть. Не думал, что ты такая зажатая, Лора. Столько разговоров из-за небольшой просьбы.
Ну почему все, что он говорит, кажется таким логичным? Он каким-то образом представляет все так, будто дело во мне, будто это я создаю проблемы. Может быть, он прав? Может, дело действительно во мне? У меня совершенно нет комплексов по поводу своего обнаженного тела – в правильном контексте. Но то, что он от меня хотел, было предназначено исключительно для его удовольствия, потому что мне эта идея не нравилась совсем.
А потом я взяла себя в руки. Что за глупости, сказала я себе. Вечно я все раздуваю. Ну и что такого, если он попросил меня раздеться? Это не преступление. Я мысленно дала себе пинка и решила просто взять и сделать так, как он сказал. Слава богу, на мне нет колготок, мелькнуло у меня в голове, и от этой мысли я чуть не рассмеялась вслух. Но веселилась я недолго.
Совершенно не то настроение – вот что было самым ужасным. Если бы мы уже хорошо знали друг друга в плане секса, я бы с удовольствием устроила ему шуточный стриптиз – танцевала бы под какую-нибудь дурацкую музыку, а он бы лежал на кровати и смеялся, – но в глазах у него при этом было бы настоящее желание. Или, может быть (в будущем), я бы приказала ему стоять смирно и не дотрагиваться до меня, а только смотреть, а я бы старалась соблазнить его. Но сейчас мне не хотелось ни того ни другого; и возможно, это была моя вина. Вот этого я понять не могу. Я могла бы сделать из всего игру, получить от нее удовольствие, но я просто стояла и пыталась выглядеть сексуально.
Сначала я расстегнула платье. На счастье, у него была довольно простая молния, и оно просто соскользнуло с моего тела. Не знаю, как бы мне удалось проделать все красиво, если бы пришлось снимать его через голову. Я на мгновение придержала его у груди, а потом позволила упасть на пол. При этом меня не отпускало ощущение абсурдности происходящего.
Хьюго посмотрел мне прямо в глаза, а потом перевел взгляд на мое тело. Мне казалось, что я физически его ощущаю.
Я собиралась продолжить – хотя, честно говоря, на мне уже мало что осталось, – но он вдруг поднял руку.
Я поняла это как сигнал остановиться и замерла.
– Для тебя это обычно – не носить бюстгальтера, Лора?
– Я подумала, что ты это оценишь, поскольку сегодня мы одни.
– У меня действительно есть кое-какие предпочтения относительно белья, но мы обсудим их в другой раз. Пожалуйста, продолжай.
Я проглотила довольно резкий ответ и опустила глаза. Радость и предвкушение, которые я чувствовала за ужином, быстро исчезали, как будто растворялись под холодным оценивающим взглядом Хьюго. Кроме туфель, на мне были всего лишь маленькие трусики; я наклонилась и медленно их сняла.
Теперь я могу перестать притворяться, что все было нормально, ну разве что слегка странновато. Я просто пыталась передать тебе все, как было, как я чувствовала себя в тот момент, и не думать о том, что случилось дальше, чтобы это не исказило картинку.
Сняв трусики, я, как могла, призывно посмотрела на Хьюго. Но в его взгляде я прочитала чуть ли не отвращение. Он встал, прошел мимо меня к окну и уставился на лагуну.
– Лора, ты очень меня разочаровала. Одевайся, – бросил он через плечо.
У меня внутри все перевернулось.
Что я сделала не так? Меня трясло от смешения самых разных эмоций, но я все же постаралась как можно спокойнее попросить его объясниться.
Он резко обернулся:
– Ты подделка. Дешевая подделка, не более. Не думал, что ты способна на такие подлые трюки.
На его лице было написано настоящее презрение, и я сразу почувствовала себя жалкой и уязвимой. Я стояла перед ним абсолютно голая, только в этих глупых босоножках на высоком каблуке. Невольно я прикрыла руками грудь, как будто защищаясь от удара.
Единственное, что приходило мне в голову, – его разочаровало мое тело. Я знаю, оно не совершенно, и, может быть, формы чуть пышнее, чем у современных моделей, но все же у меня хорошая фигура! Но он смотрел на меня с таким отвращением! Мое сердце сжалось; я ничего не понимала. Его следующие слова были для меня как пощечина.
– Ты меня обманула. Повторяю – я очень разочарован.
Он снова отвернулся к окну, как будто ему нечего было добавить.
Теперь, когда я все это вспоминаю, мне кажется, что было бы естественно, если бы я в тот момент разозлилась. Во всяком случае, естественно с общепринятой точки зрения. Но дело в том, что в жизни все не совсем так. Когда человек, которого ты любишь, дает тебе понять, что ты не оправдала его ожиданий, ты не злишься. Ты чувствуешь себя дико одинокой и несчастной. По крайней мере, я чувствовала себя именно так. За все время нашего знакомства он ни разу не обидел меня, и все, чего мне хотелось, – это упасть перед ним на колени и умолять объяснить, чем я перед ним провинилась.
Но кроме всего, существует еще и такая вещь, как самоуважение. Мои переживания в тот момент напоминали американские горки: то вверх, то вниз, и теперь меня захлестнула гордость. Почему я должна чувствовать себя виноватой? Разве он не понимает, что причиняет мне боль? Разве мои чувства не имеют значения? Все смешалось в кучу – гордость, разочарование, стресс; мой вагончик провалился в очередную яму. Логика и здравомыслие уже не имели значения, эмоции взяли над ними верх. Чуть не плача, я попросила его объяснить, что происходит.
– Хьюго, я понятия не имею, в чем дело, но хочу, чтобы ты знал: ты делаешь мне очень больно. Что такого я совершила, ради бога?
Еще несколько секунд он стоял неподвижно, потом повернулся и показал пальцем куда-то ниже моего живота.
– Это!
Я неожиданно разозлилась. Впрочем, всего на пару секунд.
– А что, интересно, ты ожидал там увидеть? Пенис? – язвительно спросила я.
– У тебя рыжие волосы.
Я удивилась. Что он имеет в виду? Я взглянула вниз и вдруг поняла, в чем заключалась эта неожиданная проблема. Хьюго показывал на темную полоску волос внизу моего живота. Это открытие поразило меня еще больше.
– Ну да, сейчас у меня рыжие волосы. А еще раньше я была блондинкой, хотя от природы я брюнетка. Я крашу волосы, как и пятьдесят процентов женщин. А может, и больше. Что в этом плохого?
– Ты не понимаешь, да? Ну конечно. Одной из причин, по которым я женился на тебе, были твои прекрасные волосы. А теперь я обнаружил, что они ненастоящие.
Это было так глупо, что все мои эмоции вдруг схлынули. Осталось только тупое чувство удивления – я никак не могла поверить, что такая незначительная вещь может иметь для него определяющее значение.
– Но какая разница? Я, например, вышла за тебя замуж только по одной причине: потому что люблю тебя. Я ничего не знаю о твоем теле, но это совсем не важно. Ну как это может быть важно? Я хочу узнать его лучше, со всеми достоинствами и недостатками. Но люблю я прежде всего тебя!
Он снова отвернулся, как будто я была пустым местом.
Мне было по-прежнему больно ощущать себя отвергнутой, но понемногу я уже начинала заводиться, потому что все это было просто абсурдно. Но если уж ссоры не избежать, подумала я, то не стоит делать это в голом виде. Я сбросила босоножки, схватила красиво сложенный на кровати халат, накинула его и сразу почувствовала себя намного лучше. Он хочет скандала? Что ж, он его получит.
– Знаешь, Хьюго, у нас есть несколько вариантов. Первый: мы можем развестись. К моему огромному разочарованию, брак так и не был консуммирован. Второй: я могу купить рыжую краску для волос, но с этим придется подождать до завтра, пока не откроются магазины. Третий: ты всегда можешь завязать себе глаза. И четвертый. Может, ты прекратишь, наконец, вести себя по-идиотски?
Давай решай сам.
Как ни странно, в отличие от всех попыток объясниться и уладить дело миром, мой гнев возымел эффект. Хьюго ответил мне, хотя и холодно:
– Мне не нравится твой тон, Лора, и я не собираюсь мириться с такими словами, как «по-идиотски». Но тем не менее я понимаю, что моя реакция могла показаться тебе несколько чрезмерной.
Я едва удержалась от еще одного язвительного замечания.
– Ты не в состоянии понять всю важность этого фактора, но я постараюсь объяснить и надеюсь, что ты меня услышишь. Я женился на тебе потому, что ты очень похожа на одну дорогую мне женщину. Она была самым замечательным человеком из всех, кого я знал. У нее были прекрасные рыжие волосы, и до знакомства с тобой я ни разу не встречал девушку, которая была бы так на нее похожа. Мы обожали друг друга, и ты мне так ее напоминаешь – та же жизненная сила, та же фигура… но прежде всего – те же волосы.
Я не думала, что сегодня ночью может случиться что-нибудь, что уязвит меня еще больнее, но… это было как удар в солнечное сплетение. Я проглотила ком в горле и спросила, почему он не женился на ней, если она так чертовски прекрасна.
– Это было невозможно. А теперь ее больше нет в моей жизни. Я думал, что ты сможешь мне ее заменить.
Меня затошнило. Значит, все эти месяцы он был со мной не из-за меня самой, а потому, что я напоминала ему другую женщину. Возможно, она была замужем, у них был роман, а потом она вернулась к своему мужу. Но я должна была знать.
– Хьюго, ты меня любишь? Если отбросить все сходство между мной и той женщиной… ты хочешь быть моим мужем?
– Поскольку я не могу второй раз пережить этот позор развода, клеймо второго неудачного брака, нам нужно будет найти какой-то выход, чтобы помочь мне справиться с разочарованием. Поэтому да, Лора, я хочу остаться твоим мужем.
Сейчас, когда это пишу, я чувствую только печаль. Из-за того, что он не сказал, что любит меня. Из-за того, что он женился на мне, чтобы заменить мной другую женщину. Из-за того, что я позволила себя уговорить не заниматься сексом до свадьбы. Насчет своего цвета волос я никаких угрызений совести не испытываю. По-моему, это все-таки идиотство.
Но в тот момент я ощутила облегчение. Мой брак не закончился, у нас есть шанс все наладить, исправить все, что не так. Мне даже трудно объяснить почему. Я ожидала, что буду негодовать, метать громы и молнии, все в таком духе. Но к собственному удивлению, все, чего мне тогда хотелось, – это спасти наш брак. Я глубоко вздохнула, подошла к окну, где стоял Хьюго, обняла его и положила голову ему на плечо. И прошептала:
– Прости, что я не говорила тебе, что это не мой натуральный цвет. Если бы ты приехал в гости к моим родителям, то сам бы все узнал – там так много моих фотографий. Но честное слово, не стоит делать из этого проблему. Я могу быть рыжей столько, сколько тебе захочется. Давай пойдем в постель, милый? У нас все получится.
Хьюго повернулся и положил руки мне на плечи:
– Иди ложись. Я приду через пару минут.
Было ясно, что в эту ночь удовольствие самой снять с него одежду мне не грозит, но, по крайней мере, мы не собирались завтра же отправиться в суд. По глупости я решила, что сейчас не помешала бы легкомысленная шутка. Хьюго направился к двери, но я окликнула его:
– Ты можешь и не знать, милый. Может быть, та, другая женщина тоже красила волосы.
Он даже не замедлил шаг. Наверное, я могла бы заранее догадаться, что он мне ответит.
– Я знаю. Не красила.
И он закрыл за собой дверь.
Мне не очень хочется писать о том, что произошло дальше. Моя брачная ночь. Но я все-таки тебе расскажу.
Он вскоре вернулся в мою спальню в полотенце, обернутом вокруг бедер. Перед тем как его снять, он выключил свет, а затем скользнул в постель. Я прошептала, что предпочла бы оставить хотя бы одну лампу, потому мечтаю узнать его, разглядеть во всех подробностях – от ямочки у шеи до коленей и ступней, – или что-то в этом роде. Я хотела дать ему понять, как его обожаю. И если честно, мне просто хотелось увидеть собственного мужа обнаженным! Не думаю, что это такое уж необычное желание.
Но у Хьюго было другое мнение. Он не стал включать свет, а притянул меня к себе и начал целовать мою шею. Шею, не губы! Я всегда считала поцелуи чуть ли не самой сексуальной вещью на свете. Ничто другое не заводит меня так сильно! Но каждый раз, когда я пыталась его поцеловать, он как-то уворачивался. Я пробовала ласкать его, гладить его тело, но он перехватывал мои руки. Я подумала, что, может, это такая игра, прелюдия – он хочет, чтобы я как можно дольше сдерживалась, не дотрагивалась до него. И решила ему подыграть. Кажется, с Хьюго можно действовать только так.
Внезапно он взобрался на меня – буквально взобрался. Еще пара поцелуев в шею, и… Не уверена, что смогу написать, что было дальше. Господи, зачем я все это говорю?
Правой рукой он направил свой член внутрь меня. Это получилось не сразу, потому что… потому что мужское достоинство не было достаточно твердым. Я попробовала предложить немного замедлиться, поласкать друг друга подольше, но он как будто пропустил мои слова мимо ушей. То, что случилось дальше, было, откровенно говоря, просто неприятно. Не обращая внимания на мои ощущения, он ввинчивался в меня, явно пытаясь возбудиться, а потом напрягся, закряхтел, и все было кончено. Он осторожно отсоединился от меня и перекатился на спину.
Я не могла произнести ни слова. Слезы текли у меня по щекам, и я порадовалась, что он выключил свет. Мне не хотелось, чтобы он знал, как сильно я разочарована. Я прикусила губу, чтобы не всхлипнуть, и подумала, что долго скрывать рыдания мне не удастся. Но я зря об этом беспокоилась. Хьюго вдруг пошевелился, и я поняла, что он вылезает из постели.
– Спокойной ночи. И он ушел.
На следующее утро я проснулась одна – опять. Никаких утренних занятий любовью или хотя бы объятий и поцелуев, чтобы хорошо встретить наступающий день. Я помню, что очнулась с какой-то тупой болью внутри; болью и странной пустотой, как будто пока я спала, кто-то высосал из меня мою душу. Сначала я даже не поняла, откуда взялось это ощущение. Странно. Обычно люди, с которыми случилось какое-то несчастье, говорят, что просыпаются вполне нормально, и только потом, через некоторое время после пробуждения, их накрывает осознание беды. Со мной всегда было наоборот. Я просыпаюсь с болью, но не сразу вспоминаю, что ее вызвало.
Итак, прошло всего лишь два дня моей семейной жизни, а я уже успела узнать, что мой муж женился на мне потому, что я напоминаю ему другую женщину, что мы должны спать раздельно и что наши занятия любовью – во всяком случае, пока – совершенно не похожи на страстное воссоединение двух любящих людей, как я себе воображала.
С тех пор произошло кое-что еще, потому что все, о чем я тебе сейчас пишу, было семь дней назад. Но пока я не могу написать больше. У меня не хватает решимости. Не сейчас.
Мне так хочется все тебе рассказать! По-настоящему рассказать, в реальности. Я не знаю, что мне делать, Имо. Я запуталась и очень несчастна. Но я должна быть оптимисткой. Поэтому сейчас я закажу большой бокал холодного белого вина и постараюсь сосредоточиться на положительных мыслях – перед тем, как вернуться в отель. К Хьюго.
Глава 19
Утро понедельника выдалось солнечным и холодным – такие осенние дни Том особенно любил. После того как Кейт ушла, он всерьез подумывал, не открыть ли ему славную бутылочку односолодового виски, уже давно стоявшую в шкафу, но теперь радовался, что сумел устоять перед искушением. Вина было более чем достаточно, и он начал день с ясной головой. Во всяком случае, не с похмельной. Что же касалось мыслей, то в них царил полный разброд. Том думал о тысяче не связанных между собой вещей одновременно и никак не мог сосредоточиться на чем-то одном.
– Спасибо, Кейт, – пробормотал он. Учитывая всю сложность дела, сейчас ему меньше всего нужны были личные проблемы.
Для начала Том должен был заехать в штаб-квартиру, но потом собирался отправиться в Оксфордшир, и как можно скорее. Как и Бекки, он чувствовал непонятное скрытое напряжение между членами семьи, но, в отличие от нее, хотел докопаться до причины.
Несмотря на то что было всего семь утра, несколько сотрудников из его команды уже находились на месте. Самые большие энтузиасты, подумал Том. Он созвал всех на короткое совещание и попросил доложить новости, которые поступили по делу с тех пор, как одиннадцать часов назад он уехал домой. За тишиной и покоем – какая злая ирония!
Том прислонился к столу, а все остальные придвинули поближе стулья или расселись на столах. Аджай, как и всегда, начал первым:
– Мы раскопали кое-какую информацию по Тине Стиббонс, сэр. Однажды она уже имела дело с полицией. Она работала сиделкой у одного старого джентльмена в Кромере, и его дочь обвинила Тину в краже ценных марок. На альбоме осталось множество ее отпечатков, но Тина объяснила это тем, что рассматривала марки с разрешения хозяина. Сам он не помнил, давал ей альбом или нет. Дочь твердо стояла на своем и собиралась упрятать Тину за решетку, но за два дня до заседания суда вдруг сняла все обвинения. Марки так и не нашлись, Тина уехала из Кромера, и дело затихло. Местные власти были в ярости, но старик был при смерти, и им показалось неэтичным выдвигать против него и дочери обвинения в том, что они зря потратили время полиции. Полиция подозревала, что в деле имел место шантаж, но доказать ничего не удалось. Дочь почему-то резко захотела забыть обо всей этой истории. Бог знает, что там придумала Тина.
Том подумал, что Тина, она же Аннабел, согласно ее же собственным признаниям, действовала по уже знакомому образцу.
– Хорошая работа, ребята. Вам удалось раздобыть фотографию Тины?
– Конечно! И это не слишком приятное зрелище, доложу я вам. О чем вообще думал старина Хьюго? – заметил Аджай. Он всегда тщательнейшим образом заботился о своем костюме и прическе и гордился своей экзотической внешностью, так что замечание вроде этого было для него типично.
– Внешность – это еще не все. Она заботилась о его матери, и, возможно, он видел совсем другую ее сторону.
Где фотография?
– На доске у вас за спиной, босс. Вверху справа.
Том взглянул на белую магнитную доску и искренне поразился. Тина Стиббонс и Аннабел Флетчер были двумя совершенно разными женщинами. Бывшую жену Хьюго невозможно было узнать. Вчера она говорила об «улучшении внешности» и «кое-каких пластических операциях», но это было явным преуменьшением.
Одна из девушек вручила Тому чашку кофе – как раз то, в чем он особенно нуждался, – и кивнула на вторую фотографию.
– Вот это Аннабел вскоре после того, как стала леди Флетчер. Их свадьба наделала много шуму, хотя Хьюго и старался провести все за закрытыми дверями. Но при его положении… Папарацци дежурили постоянно. Вы когда-нибудь смотрели эти американские передачи о преображениях? Имидж-шоу?
Мужчины недоуменно переглянулись, но некоторые из девушек улыбнулись и закивали.
– Они выбирают самых некрасивых девушек и полностью изменяют их внешность. Без всяких преувеличений превращают гадких утят в прекрасных лебедей. Переделывают носы и подбородки, убирают мешки под глазами и жир с живота, делают новую грудь, ставят виниры на зубы, чуть ли не выращивают новую кожу на лице, удаляют волосы с тех мест, где их слишком много или не должно быть, а на голове, наоборот, наращивают. И вот потом, когда создают совершенно другого человека, девушке делают потрясающую прическу и макияж. Недостаток заключается только в том, что в результате этих изменений все девушки выглядят на одно лицо. Так вот, Тина Стиббонс как будто побывала на одной из этих программ. И новая внешность стоила ей не меньше полумиллиона фунтов, по моим прикидкам.
– Никому не кажется странным, что Хьюго свою первую жену превратил в прекрасного лебедя, а со второй поступил с точностью до наоборот? Или это только мои мысли? – вступил Аджай. Разумеется, он не мог не вернуться к своей любимой теме. Почти все согласно кивнули, но Том вдруг почувствовал странное желание вступиться за Лору.
– Вам всем известно, что она была больна и депрессия – или что там с ней было – конечно, не могла на нее не повлиять. Но я бы не стал так сразу списывать ее со счетов. В ней определенно что-то есть.
Разумеется, все тут же засвистели и заулюлюкали. Том улыбнулся. Разрядить атмосферу никогда не помешает, подумал он, пусть даже и за собственный счет.
– Ладно. Что еще мы имеем?
Он отпил кофе и оглядел комнату. Молодая девушкаконстебль подняла руку, и Том вспомнил, что ее зовут Элис.
– Мы проверили рейсы Лоры Флетчер и Имоджен Кеннеди. Все совпадает. Единственное белое пятно – это где Кеннеди провела ночь накануне. Я решила на всякий случай проверить рейсы до Парижа из всех лондонских аэропортов. Ну вдруг она прилетела сюда, сделала свое дело и улетела, а потом как бы вернулась. Но ничего не нашла.
– Хорошо, что вы об этом подумали, Элис. Неплохая работа. У нас нет причин подозревать Имоджен Кеннеди, и она заявляет, что не видела Хьюго много лет. Тем не менее, когда я спросил мнение Имоджен о нем, почувствовал, что она врет. Она отвечала как-то уклончиво. Сказала, что он был слишком скучным или серьезным, как-то так. В ее безразличии было что-то наигранное. К тому же Лора вдруг резко переменила свое отношение к Имоджен и теперь стоит за нее горой. Как бы там ни обстояло у нее с алиби, я не хочу исключать Имоджен Кеннеди. Элис, пожалуйста, найдите на нее все, что только можно. Все визиты в Великобританию за последние несколько лет… даже вообще – все ее поездки. Посмотрим, не свяжется ли это с Хьюго.
Том обвел взглядом комнату.
– Хорошо. Движемся дальше. Есть ли что-нибудь по Данике Божин, пропавшей девушке?
– Нет, босс, никаких следов не найдено. Мы связались с семьей, где она жила, с Грегсонами, и они тоже не получали от нее никаких известий. Они говорят, что она замечательная девушка и очень благодарна Хьюго. Она жила с ними два года, с шестнадцати лет. И они не верят, что она может быть как-то замешана в этом деле.
– Больше они ничего интересного не сказали? – спросил Том.
– Кое-что. Оказывается, очень многие девушки снова исчезают. Сутенеры выслеживают их и вновь прибирают к рукам – уже после того, как им выплатили полную сумму, конечно. Дабы предотвратить это, после того, как девушек переселяют в семьи, им запрещают поддерживать связь друг с другом. Предполагается, что если они будут держаться порознь, то их следы скорее затеряются. Кроме того, так они по-настоящему вливаются в жизнь семьи. Семьи, кстати, тоже не знают друг друга – все из соображений безопасности. Грегсон говорит, что он не совсем понимает эту логику и некоторые работники фонда с ним согласны. Но сэр Хьюго на этом настаивал, а, как известно, кто платит, тот и заказывает музыку.
Так вот, если верить Питеру Грегсону, Даника как раз нарушала это правило. Она продолжала общаться с двумя девушками с тех самых пор, как приехала к Грегсонам. – Аджай заглянул в записную книжку. – Мирела Тинески и Алина Козма. Девушки договорились, что не будут говорить друг другу, где живут, но каждый месяц они встречались и проводили вместе час. Питер узнал об этом потому, что Алина Козма через шесть месцев пропала и Даника обратилась к нему за помощью.
Сначала Алина, затем Даника Божин. Джессика довольно презрительно упоминала, что некоторые девушки не желают пользоваться уникальным шансом начать новую жизнь, но эти две, кажется, были совсем не такими.
Том тщательно записал имена в свою книжку.
– Почему Даника забеспокоилась?
– Алина пропустила две встречи. Они не могли с ней связаться, но все же были уверены – девушка обязательно дала бы им знать, если бы вдруг собралась уехать. Думаю, все они насмотрелись фильмов о Джеймсе Бонде, потому что устроили что-то вроде шпионского тайника. – Аджай ухмыльнулся. – Они решили, что в случае любых изменений будут писать записки и наклеивать их на дно мусорного бачка в Грин-парке, неподалеку от того места, где обычно встречались. Там ничего не было. Конечно, записка могла просто-напрасто отклеиться, но Даника все равно встревожилась. Она не видела подругу три месяца и решила обратиться в фонд. Она отправилась на Эджертон-Кресент; Мирела Тинески тоже пошла с ней. Их встретила Джессика Армстронг. Они спросили, не знает ли она, что случилось с Алиной. Джессика или не смогла, или не захотела им помочь. Она раскричалась, сказала, что они нарушили правило и что у них будут серьезные неприятности. Хьюго в тот момент не было.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |