Наверное, я была в шоке. Я не знала, что мне делать – ворваться к нему в спальню и потребовать, чтобы он лег со мной, или собрать вещи и уйти из этого дома. Ничего этого я, конечно, не сделала.
Я так долго и так терпеливо ждала этого дня. Но даже огромное разочарование по поводу несостоявшейся брачной ночи бледнело перед невеселым будущим, которое меня ожидало. Неужели мы не будем спать вместе? Лежать рядом в кровати ночь за ночью, слушая дыхание друг друга, чувствуя тепло наших тел? Неужели я не смогу прижаться к своему мужу, когда мне не спится, или если мне приснился плохой сон, или если у меня просто болит живот? Неужели некому будет положить на него руку, чтобы успокоить боль?
Я не осознавала, что по щекам у меня текут слезы, пока не заметила мокрые следы на своем прекрасном свадебном платье. Слева от меня было большое, в полный рост, зеркало; я посмотрела на свое отражение… красивая, несчастная, одинокая невеста. Картинка, разрывающая сердце.
Очень медленно я расстегнула платье и аккуратно повесила его в шкаф. Если бы я порвала его на мелкие кусочки, мне наверняка стало бы легче, но я знала, что потом пожалею об этом.
Я решила, что приму душ и лягу в постель. Может быть, Хьюго поймет, как жестоко он со мной поступил, раскается и придет ко мне позже. Но роскошные масла и кремы для тела, которые я приготовила специально для этого случая, так и остались в моей сумке. Я подумала, что от их чудесного аромата мне будет только еще более грустно. Потом я забралась под одеяло, подтянула колени к подбородку и обняла себя руками – мне казалось, что так боль переносится чуть легче. И стала ждать.
Так я и проснулась сегодня утром. Одна. Мне удалось немного поспать – наверное, сказалась усталость. Но вчерашний ком льда в груди так и не растаял.
Я понимала, что мой следующий шаг станет решающим для наших отношений. Мне так хотелось, чтобы наш брак был удачным! Поэтому я попыталась продумать, какая тактика будет наиболее успешной. Моим самым первым и естественным порывом было затеять серьезный разговор. Прямо сказать, чего я хочу. Заставить его прислушаться ко мне.
Может быть, все это шутка? Почему я только сейчас осознала то, что могла понять много месяцев назад? Ведь это очевидно – почему же мне понадобился кризис? Учитывал ли Хьюго мое мнение вообще хоть когда-нибудь? Приходило ли ему в голову – хоть раз, – что он может быть не прав?
Все, что он делает, вроде бы делает для меня. Но может быть, он просто прикрывается этим, чтобы сделать все по-своему? Или он действительно заботливый, щедрый, великодушный человек, каким я его всегда считала? Мужчина, который пытается облегчить мою жизнь во всем, в чем только возможно. Он вместе со мной покупает мне одежду – говорит, что знает самые лучшие магазины; и кроме того, он за все платит. Он всегда делает заказ за нас обоих в ресторане, потому что знает лучшие блюда в каждом конкретном месте. Он сам организовал свадьбу – в качестве подарка для меня.
Я и вправду запуталась. Какой он на самом деле? Маньяк, который пытается контролировать всех вокруг (как однажды предположила моя матушка), или добрый, внимательный, предупредительный человек? Мои мысли все время вращались по кругу; я так и сидела на кровати, обхватив голову руками. В конце концов я просто не выдержала:
– О господи! Как же из всего этого выбраться!
Откуда-то сбоку вдруг раздался детский голосок. Оказывается, в комнате я была уже не одна.
– С тобой все в порядке, Лора? С кем ты разговариваешь?
Я отняла руки от лица и посмотрела на Алексу. У нее был очень озабоченный вид. Одета она была во все розовое (ее любимый цвет) – и, несомненно, одежду выбирала она сама. У меня немного зарябило в глазах. Но ничто не могло затмить невероятную красоту этой девочки.
– Папа послал меня к тебе. Он говорит, что тебе пора вставать. Ты в порядке? – повторила она.
Изо всех сил сдерживая слезы, я улыбнулась и кивнула.
– Хочешь пообниматься? Папа говорит, что обниматься – это всегда помогает. И он любит, когда я его обнимаю.
Я протянула руки и прижала ее хрупкую фигурку к своей груди. Если бы Хьюго предложил мне пообниматься! Я бы почувствовала себя лучше от одного только этого.
– Спасибо, Алекса. Мне и вправду очень помогло. – Я отпустила Алексу и посмотрела в ее хорошенькое личико. – Скажи папе, что я приму душ и спущусь через полчаса. Запомнишь?
Она бросила на меня слегка презрительный взгляд, как будто я предложила ей слишком легкое задание, а потом потянулась и поцеловала меня в щеку.
– Я рада, что ты здесь, Лора. Ты мне нравишься.
С этими словами она, подпрыгивая, выскочила из комнаты. Я почувствовала, что все запутывается еще больше. Я заставила себя встать с постели, выползла в ванную и встала под горячий, почти обжигающий душ – такой, чтобы едва можно было вытерпеть. Мне нужно было хорошенько все обдумать. Мы с Хьюго очень, очень разные. Мы по-разному воспитывались. Может быть, среди людей его круга считается нормальным, что у мужа и жены отдельные спальни.
Надо прекратить думать, что Хьюго устроил все так, чтобы было удобно только ему. Надо прекратить искать в его действиях подтекст; он щедрый и заботливый, и за этим ничего не стоит, просто так оно и есть.
Я слишком бурно на все реагирую. Да, некоторые вещи я представляла себе совсем по-другому. Значит, нужно изменить то, что меня не устраивает. Я дам Хьюго понять, что мы не можем спать раздельно. Но напирать и настаивать на своем нельзя, с Хьюго это не сработает. Единственный выход – сделать вид, что уступаешь. Споры тут не помогут. Я заставлю его понять, как много он теряет, но как-нибудь по-другому.
И вот я здесь. Первый день моей замужней жизни подходит к концу. Предполагается, что я отдыхаю перед путешествием – мы улетаем сегодня вечером. И я все еще не знаю куда. Очередной сюрприз от Хьюго. Он утверждает, что мне понравится, и я ему верю.
Начало было ужасное, ничего не скажешь, я чувствовала себя так, будто мир развалился на части, но теперь настроена куда более позитивно. Я уже познакомилась с уборщицей, миссис Беннет. Очень приятная женщина и настойчиво называет меня «леди Флетчер», хотя я просила ее звать меня просто Лора. Хьюго сказал, что я могу выбрать любой обслуживающий персонал по своему желанию при условии, что они не будут жить здесь постоянно. Ему это не нравится (хотя не то чтобы у нас в доме не хватало для них места!). Я уже сказала, что буду готовить для него сама, так что повар нам не нужен. Я сумею его смягчить, обязательно, мне просто нужно время!
Был только один неловкий момент. Наверное, я должна привыкнуть к тому, что иногда буду ощущать себя третьим лишним рядом с Хьюго и Алексой. Они принадлежат друг другу с того самого дня, как Алекса родилась, и неудивительно, что порой я чувствую себя так, будто совсем ни при чем. Думаю, это нормальное состояние для отчимов и мачех. В общем, когда я спустилась вниз – без всяких следов слез на лице, и я горжусь этим, – они оба были в утренней гостиной. Алекса хохотала, а Хьюго что-то рассказывал ей низким голосом – видимо, нечто очень забавное. Я улыбнулась как можно ослепительнее.
– Папа рассказывает мне смешную историю! – захихикала Алекса. – Давай, папа, я хочу узнать, что было дальше!
Меня не перестает поражать, что она говорит законченными распространенными предложениями. Аннабел платит немалые деньги за уроки по развитию речи. Вероятно, это гораздо удобнее, чем говорить с ребенком самой.
Но Хьюго не захотел рассказывать дальше, и мне показалось, что я прервала их в самый неподходящий момент.
– Не сейчас, Алекса. Лоре неинтересны наши глупые истории.
– Конечно, интересны, Хьюго. Я бы с удовольствием послушала. – Я улыбнулась. Он не должен знать, как больно уязвил меня вчера, подумала я.
– Никаких историй. Алекса, пожалуйста, заканчивай завтрак.
Мой позитивный настрой вдруг поблек, но тут Хьюго встал, улыбнулся и подчеркнуто любезно отодвинул мне стул. Я почувствовала огромное облегчение. Все будет хорошо. Я люблю своего мужа, и он тоже меня любит, я уверена в этом. Нам просто нужно привыкнуть друг к другу.
Итак, через пару часов мы уезжаем. И я снова взволнована и полна хороших предчувствий. Я «отдыхаю» в своей симпатичной спальне – и она действительно симпатичная! Хьюго явно много думал над ее декором. Мне захотелось взглянуть на ту, другую спальню, о которой он говорил вчера и которую я так грубо обозвала «комнатой для сексуальных утех». Но у Хьюго не оказалось с собой ключа, так что придется подождать, пока мы вернемся из свадебного путешествия. А может быть, тогда это будет уже вообще не важно, потому что мы сумеем все уладить.
Очень тебя люблю,
Глава 16
Том Дуглас был рад, что у него появилось немного времени на размышления перед встречей с экс-супругой Хьюго. Сначала он пытался поддерживать разговор с Алексой и Ханной, но девочка была слишком расстроена, а Ханна, судя по всему, молчалива от природы, поэтому в конце концов Том сдался и погрузился в собственные мысли. Учитывая то, что Стелла рассказала Бекки, ему еще придется побеседовать с Ханной, но не в присутствии Алексы.
Мнение Бекки о Лоре, однако, показалось ему интересным.
– Кажется, ее больше волнуют эти чертовы маслины, чем то, что у ее мужа могла быть любовница, – язвительно заметила она. – Вы с ней очень нянчитесь, но это не дает никакого эффекта. Все равно что пытаться выжать воду из камня. Что-то здесь явно не так. Не знаю, в чем дело, но что-то определенно есть.
Том знал, что Бекки не совсем понимает его modus operandi[2], но в таких ситуациях он всегда предпочитал сохранять с людьми, вовлеченными в расследование, хорошие отношения. На этой стадии расследования они зачастую выдавали больше информации при дружелюбном обращении. Том слегка нажал на Имоджен, потому что почувствовал ее беспокойство, но он был уверен, что ее алиби подтвердится. Эта женщина была слишком умна, чтобы врать в том, что легко можно проверить. А вот спасенные от проституции девушки из фонда отчего-то вызывали у него подозрение. Том не слишком верил в то, что у каждого полицейского есть «чутье», но каждый раз при упоминании фонда интуитивно чувствовал неладное. И очень надеялся на то, что в конце дня появятся новости о пропавшей девушке, Данике Божин.
Наконец водитель – его откомандировали из местного отделения полиции специально для того, чтобы он возил Тома, – притормозил у симпатичного небольшого домика в георгианском стиле, где жили Аннабел Флетчер, ее дочь и няня. Плюс, насколько понял Том, регулярно сменяющие друг друга все более молодые и все более неподходящие мужчины. Дом был выкрашен в кремовый цвет, наличники на окнах – в белый. Территория вокруг была чистой и ухоженной; подъездная дорожка оканчивалась круглой лужайкой перед самым домом, в центре которой возвышался маленький фонтан. Дом был гораздо меньше усадьбы Эшбери-парк, но, по мнению Тома, неизмеримо красивее.
Он открыл дверь; притихшая Алекса и Ханна вылезли из машины. Том искренне посочувствовал бедной девочке. Сам он все еще переживал смерть брата, которая случилась больше года назад, и хотя благодаря Джеку он жил теперь в роскошных условиях, Том с радостью переселился бы в однокомнатную каморку, если бы это могло вернуть Джеку жизнь.
Он с трудом представлял себе, как может выглядеть бывшая леди Флетчер, но уж точно не так, как та женщина, что вышла сейчас им навстречу. Том знал, что экс-супруге Хьюго должно быть около пятидесяти, и ожидал, что она будет ухоженной и лощеной, но Аннабел Флетчер, казалось, испробовала на себе все самые худшие достижения пластической хирургии. Она была болезненно худой, но при этом с большой грудью, странно не соответствовавшей фигуре. На ней были обтягивающие розовые джинсы, розовые босоножки на высоком каблуке и открытый черный топ. Должно быть, в доме очень тепло, подумал Том, если она рискует носить такую одежду в конце октября.
Аннабел была при полном макияже, включая густые накладные ресницы, а на голове у нее красовались огромные солнечные очки. Это показалось Тому особенно забавным – на дворе стоял хмурый октябрьский день, и Аннабел находилась дома. Она кокетливо склонила голову к плечу и улыбнулась, но шевельнулись при этом только ее губы, само же лицо осталось неподвижным. Может быть, у нее такая мимика, мелькнуло в голове у Тома… а скорее это просто избыток ботокса.
– Леди Флетчер? Старший инспектор детектив Том Дуглас. Мне жаль, что пришлось вас побеспокоить, но мне необходимо с вами побеседовать. Я не знаю, насколько близки вы были с вашим бывшим мужем, но все равно позвольте мне выразить вам свои соболезнования.
– Старший инспектор, рада с вами познакомиться. Пожалуйста, входите… и позвольте вас заверить, что смерть Хьюго Флетчера не является потерей ни для меня, ни для всего человечества.
С непроницаемым лицом Том вошел в дом. Теперь ему еще больше хотелось задать Аннабел Флетчер пару вопросов.
Аннабел провела его в почти целиком стеклянную комнату, уставленную растениями в горшках и кадках.
– Какой чудесный зимний сад! – заметил Том.
– Это оранжерея, инспектор. Выражение «зимний сад» сразу вызывает в памяти отвратительные пластмассовые пристройки к маленьким домикам. Они похожи на гигантские бородавки на лице, не правда ли?
– Прошу прощения, леди Флетчер. – Бывшей леди Флетчер явно не хватало аристократичности, но она изо всех сил старалась произвести впечатление дамы из высшего общества. Аннабел опустилась на плетеный диван, Том присел на стул напротив.
– Как вам известно, теперь мы уверены в том, что вашего бывшего мужа убили. У нас есть основания подозревать, что убийство было совершено женщиной, но пока это все, что мы знаем. Я пытаюсь понять, каким человеком был сэр Хьюго, узнать как можно больше о его жизни, чтобы определить возможный круг лиц, заинтересованных в его смерти.
– Ну, я бы и сама с удовольствием прикончила его, инспектор, но я этого не делала. Он был напыщенным, самодовольным, крайне неприятным извращенцем, инспектор.
Тому не раз приходилось слышать, как бывшие жены называли мужей напыщенными и самодовольными. Но извращенец? Это было уже чересчур. Аннабел вытащила из лежащей на столе пачки сигарету и прикурила от элегантной серебряной зажигалки.
– Вы сказали, что с радостью прикончили бы его. Прошу меня извинить, но это стандартный вопрос. Не могли бы вы сказать мне, где находились в субботу между 11.00 и 12.30?
Аннабел выпустила длинную струю дыма и улыбнулась, ну или попыталась это сделать настолько, насколько позволяло обколотое ботоксом лицо.
– Я знала, что вы спросите. Я была здесь, разумеется. И прежде чем вы зададите следующий вопрос, скажу – я была одна. Ханна повезла Алексу в спортклуб, в бассейн. У нас все еще нет собственного бассейна; Хьюго не желал на него разоряться. Скупой тип.
– Позвольте прояснить все до конца. Все утро вы были здесь одна – и никого не видели, ни с кем не разговаривали?
– Все верно. Но уверяю вас, инспектор, мне хотелось убить Хьюго много раз в жизни, и если бы я действительно решилась, это случилось бы еще много лет назад. Мне нисколько не жаль, что он умер, но я бы не стала пачкать руки.
Она стряхнула пепел с сигареты и вызывающе посмотрела на Тома.
Честно говоря, Тому абсолютно не верилось, что Хьюго мог бы раздеться, улечься на кровать и позволить этой женщине привязать себя. Она так явно его ненавидела, что вряд ли он рассматривал ее в качестве сексуальной партнерши. И тем не менее в жизни встречались и более странные вещи.
– Леди Флетчер, в Эшбери-парке мы прослушали несколько сообщений на автоответчике, среди которых было одно от вас. Вы намекнули на то, что сэр Хьюго каким-то образом вас обманул и что он планирует изменить свое завещание. Не могли бы вы объяснить, что имели в виду?
– О господи. Если бы я знала, что этот ублюдок позволит себя прикончить, я бы, конечно, не стала оставлять такие сообщения. К счастью, у него не было времени изменить завещание – по крайней мере, мой адвокат меня в этом уверял. Он сказал, что любые изменения, дополнения и тому подобные штуки должны быть сначала напечатаны, а потом еще их нужно отослать Хьюго на подпись плюс заверить все в присутствии свидетелей. Так что будем надеяться, что какой-то умный человек сделал нам всем большое одолжение и избавил мир от Хьюго, пока он не причинил вреда кому-нибудь еще.
Аннабел глубоко затянулась, и ее лицо стало казаться еще более худым.
– Он уже провернул со мной один трюк. Когда мы развелись, я получила этот дом и еще попросила дом в Португалии. Он как раз такие терпеть не мог, а я хотела иметь миленькую виллу с бассейном и чтобы соседями были англичане – ну, подходящего круга, разумеется. Я выбрала дом в элитном поселке, где территория включает в себя два поля для гольфа, хотя я терпеть не могу гольф.
Том от души пожелал про себя, чтобы она затушила сигарету или хотя бы открыла окно – дым летел ему прямо в лицо, как будто у него в голове был спрятан особый магнит. К счастью, Аннабел встала и направилась к двери.
– Не могу понять, почему Лоре захотелось купить этот их дом в Италии. Я смотрела фотографии, что привозила Алекса, – совершенно богом забытое место, и кругом одни чертовы итальянцы!
Она остановилась и глубоко вздохнула:
– Слушайте, прежде чем мы продолжим, может быть, выпьете чего-нибудь? Я буду водку с тоником. Может, налить вам того же самого?
– Нет, спасибо, леди Флетчер. У меня к вам еще несколько вопросов, а потом мне нужно будет вернуться в Лондон.
На своих высоченных каблуках Аннабел процокала к выходу и скрылась где-то в глубине дома. Том проводил ее взглядом. Интересно, почему Хьюго вообще на ней женился, подумал он. Возможно, в свое время она была неотразимой красавицей, но при этом явно происходила из «не той» семьи. Родители Лоры тоже не были богатыми или знатными, но она обладала определенным классом и знала, как себя вести. Аннабел же ее полная противоположность.
Она вернулась довольно быстро, держа в руке большой, доверху наполненный стакан. Том заподозрил, что водки в этой смеси куда больше, чем тоника, но это совершенно его не касалось. Кроме того, выпивка могла развязать Аннабел язык.
– Давайте вернемся к тому, чем вас так огорчил сэр Хьюго.
– Да-да, конечно. Я рассказывала о доме, да? Так вот. По соглашению о разводе я получала этот дом и виллу в Португалии. И миллион в год до тех пор, пока Алексе исполнится восемнадцать лет. За ее обучение платит Хьюго, он переводит деньги напрямую школе. И еще он платит Ханне. Ужасная женщина, дико тоскливая и противная, но моего мнения, естественно, никто не спрашивал. Когда Алекса покинет дом, я буду получать три четверти миллиона вплоть до своей смерти – с учетом инфляции, разумеется, потому что я еще очень молодая женщина.
Конечно же она была гораздо старше, чем пыталась казаться, и Том это прекрасно понимал; но этот дом стоил по меньшей мере три миллиона, и дом в Португалии, судя по всему, тоже тянул не меньше чем на миллион или два, так что Аннабел Флетчер была хотя и далеко не молодой, но весьма обеспеченной женщиной.
– Хотите верьте, хотите нет, но миллион – это не так уж много, если вы должны придерживаться определенного образа жизни. Иногда мне не хватает средств, и поэтому я решила продать дом в Португалии и получить на руки некоторые свободные деньги. Сделка была организована через компанию Хьюго – они прекрасно справляются с такими делами и всегда умеют получить лучшую цену. Вот только я понятия не имела, что на самом деле вилла не является моей собственностью. Я могу ею только пользоваться. В соглашении о разводе это было очень хитро сформулировано, а я, как выяснилось, наняла на редкость тупого адвоката. В общем, там было сказано, что Хьюго «согласен предоставить мне в любом месте по моему выбору второй дом стоимостью не более двух миллионов фунтов». Или что-то в этом роде. Это было десять лет назад, так что, конечно, теперь вилла стоит гораздо больше. И оказывается, эти слова не означают, что она на самом деле моя. И я узнала об этом, только когда попыталась ее продать. Я же вам говорю, он полный ублюдок.
Аннабел сделала большой глоток. Однако это не объясняло истории с завещанием, и Том попросил рассказать и об этом тоже.
– Да, это еще не все. Когда я обо всем узнала, естественно, тут же сменила адвоката и велела ему разобраться во всем как следует. Так вот, оказалось, что завещание составлено тоже очень хитро и, возможно, я не буду получать такое же содержание, как сейчас, после смерти Хьюго. Я-то думала, что он передал деньги в траст, чтобы обеспечить мне нормальное будущее, но я ошибалась. Я вообще во многом ошибалась относительно этого человека. Отвратительный тип, честное слово.
Аннабел с силой вдавила окурок в большую хрустальную пепельницу, уже полную таких же окурков, перемазанных губной помадой.
Том подавил приступ кашля. Он не слишком хорошо разбирался в трастовых фондах, но аккуратно записал все детали, чтобы их можно было перепроверить. По его мнению, Аннабел могла спокойно продать этот дом и на доход от него жить в свое удовольствие без всякого содержания от Хьюго. Однако у леди Флетчер, по всей видимости, были совсем другие критерии относительно того, что такое «жить в свое удовольствие». Ну разумеется, что будет с ее лицом, если прекратить регулярные инъекции ботокса, подумал Том.
– Когда ваш бывший муж пообещал вычеркнуть вас из завещания?
– Мой новый адвокат попытался решить эту проблему, но все двигалось очень медленно. Ну и… я позвонила Хьюго на прошлой неделе и в разговоре… перешла на личности. Я ему пригрозила, и он бросил трубку. Через два дня его адвокат передал мне через моего адвоката, что Хьюго собирается пересмотреть свое завещание и отменить распоряжения насчет трастового фонда ввиду того, что я не проявила благодарности и не оценила в должной мере его щедрость. Тогда я снова ему позвонила и оставила то самое сообщение, которое вы слышали.
Из личного опыта Том знал, что завещания могут быть очень запутанными и ненадежными. Однако совершенно очевидно, что Аннабел Флетчер, даже если она была недовольна своим положением, жилось гораздо лучше при живом Хьюго, чем при мертвом, даже если бы он действительно вычеркнул ее из своего завещания. Ему было всего лишь пятьдесят с небольшим, так что впереди у Аннабел были долгие годы комфортной обеспеченной жизни плюс хороший запас времени, чтобы повлиять на Хьюго и убедить его изменить завещание в ее пользу. Том заглянул в записную книжку.
– Не могли бы вы пояснить следующие слова, леди Флетчер: «Ты купил мое молчание один раз, но теперь цена возросла, так и знай». Это из сообщения на автоответчике, которое вы оставили сэру Хьюго.
Первый раз за все это время Аннабел как будто смутилась.
– О… это просто… словом, ничего особенного. Нечто личное, что касалось только меня и Хьюго. Если не возражаете, я бы не хотела об этом говорить.
– Прошу прощения, но вам придется объяснить, что вы имели в виду.
Аннабел вздохнула. Ей явно не хотелось вдаваться в подробности.
– Мы познакомились, когда я работала у матери Хьюго. И я случайно узнала о некоторых… особенностях Хьюго… Странностях, если хотите. В общем, о таких вещах, которые он ни за что не хотел открывать кому бы то ни было. Сначала я захотела немного улучшить свою внешность. Сделать кое-какие небольшие пластические операции. Он заплатил. Потом я решила, что будет совсем неплохо стать леди Флетчер. И попросила его жениться на мне. У него не было выбора, и он согласился.
Ее самодовольный тон резанул ему слух. Что за удовольствие выходить замуж за того, кто просто вынужден на тебе жениться? И что такого ужасного совершил Хьюго, что у него не было другого выбора?
– Конечно, жить с ним оказалось совсем другое дело. Это было невыносимо. Когда мы разводились, я подумала, что он, естественно, захочет скрыть от Лоры некоторые отвратительные детали. Я пообещала хранить молчание и получила дом. Имейте в виду, я никогда его не шантажировала. Я просто говорила ему, чего хочу, и он уступал моим требованиям. Когда я позвонила на прошлой неделе, угрожать, что расскажу все Лоре, было уже бессмысленно. Понятно, теперь она знает все его грязные секреты. И я слегка пригрозила, что выложу все прессе о его извращенных наклонностях. Испорчу его белоснежную репутацию. Ну, вы понимаете.
– Вы хотите сказать, он не был таким уж белоснежным?
Аннабел злобно расхохоталась:
– Господи, конечно нет! Какой там белоснежный! Даже не бледно-серый. Он был человек с большими странностями, инспектор. Но я бы предпочла обойтись без подробностей. Во всем виновата эта ведьма, его мать, я так считаю.
– Если ваш муж был таким странным, как же вы отпускали к нему дочь? И разрешали ей проводить с ним рядом так много времени?
Аннабел возмущенно фыркнула:
– Она и его дочь тоже! Кроме того, он ее обеспечивает, так что я не могу возражать. В любом случае с ней всегда Ханна. И ей Хьюго тоже платит. И она ведет себя как влюбленная корова, так что даже не знаю, лучше от этого или хуже.
Тому, у которого тоже была дочь, было трудно переварить такое безразличие, но он решил не заострять на этом внимание. Но «извращенные наклонности» Хьюго, учитывая обстоятельства его смерти, могли оказаться весьма важными.
– Боюсь, мне все же придется попросить вас изложить эти подробности, даже если вам неприятно. Это не праздное любопытство и не желание заглянуть в чужое окно. Вашего мужа почти стопроцентно убила женщина, и способ убийства подразумевает некий сексуальный акт. Так что будьте добры, расскажите все, о чем вы знаете.
Аннабел откинулась на спинку дивана, сделала еще один большой глоток и закурила новую сигарету.
– Хорошо, я расскажу, – с отвращением выговорила она. – Видимо, у меня нет выбора. Но это не слишком приятная история. Вы уверены, что не хотите выпить?
От выпивки Том отказался, но позже, сидя в машине, которая везла его обратно в Лондон, почти пожалел об этом. За рулем был не он, водителя вызвали специально, чтобы машина Бекки могла остаться в Оксфордшире. Он не был в шоке от услышанного – в конце концов, он уже давно работал в полиции и прекрасно знал, что творится порой за закрытыми дверями. Но тем не менее он был удивлен.
Было не совсем ясно, что из рассказанного Аннабел являлось преувеличением или, может быть, даже выдумкой брошенной жены. Возможно, пока будет лучше поделиться этой информацией только с Синклером. И еще нужно попросить Джеймса узнать, что за констебль фигурировал в той истории с заключением Лоры Флетчер в психбольницу. Бекки умница, что сумела вытянуть такие сведения из Стеллы Кеннеди.
Был темный, мокрый осенний вечер. Том рассеянно смотрел в окно, едва обращая внимание на пейзаж, размышлял о событиях дня и думал, как собрать воедино кусочки головоломки, которая с каждым часом становилась все сложнее.
Девушка встала с постели и осторожно подобралась к окну. Она дежурила так каждую ночь. Нужно было, чтобы он пришел, и пришел как можно скорее – хотя она и очень этого боялась. Если бы только она могла открыть окно! Может быть, ей удалось бы привлечь внимание какого-нибудь прохожего. Она ни разу не видела здесь никаких прохожих… но все же тогда у нее появилась бы хоть какая-то надежда. А вдруг кто-то, не испугавшись темноты, вышел бы прогуляться с собакой по этим безлюдным тропинкам.
Но окно было сделано из закаленного стекла, и рамы привинчены шурупами. Он сам сказал ей об этом. И к тому же с внутренней стороны оно было забрано стальной решеткой, так что она не смогла бы разбить стекло, даже если бы нашла, чем это сделать.
Она взглянула на засаленный матрас на полу и пластиковый столик рядом. Ни то ни другое не годилось, а до остальной мебели в комнате ей было не дотянуться. Как только он открыл дверь и втолкнул ее внутрь, ею овладел безумный страх. Она рассердила его, и теперь должна была понести наказание. Но больше всего ее испугало само наличие этой комнаты, где все было готово и как будто ждало ее.
Она посмотрела на цепь вокруг своей щиколотки и проследила ее взглядом по всей длине до того места, где цепь прикреплялась к толстой дубовой балке. Даже если бы у нее был инструмент, ей никогда в жизни не добраться до потолка. Нужно спать как можно осторожнее, а то цепь снова запутается, и она не сможет освободиться.
Ей вдруг пришло в голову, что если бы она была животным – например, кроликом или лисой, – то отгрызла бы себе ногу, лишь бы выбраться из ловушки. Но такое ей, конечно, не под силу. Наверное, не под силу.
И кроме того, она была уверена, что он придет. Когда решит, что она уже достаточно помучилась.
Глава 17
Том вернулся в контору вечером и как раз успел к брифингу, в котором участвовали два офицера из отдела по борьбе с преступлениями, связанными с торговлей людьми. Ему передали бумажку с фамилиями: инспектор Черил Лэнгли и детектив Клайв Хорнер. Том невольно улыбнулся: Черил оказалась маленькой и пухленькой, с широкой улыбкой, а Клайв – высоким, худым и нескладным, с длинным печальным лицом. Вместе они составляли забавную пару. Черил как раз излагала мнение отдела о деятельности сэра Хьюго.
– Ему удалось проделать огромную работу при довольно трудных обстоятельствах. Торговля людьми – серьезнейшая проблема, вы все это, без сомнения, знаете. Когда девушки попадают в эти сети, выбраться им практически невозможно. Им говорят, что они якобы могут себя выкупить, но сутенеры забирают себе восемьдесят процентов их заработка, так что это нереально. Они требуют от двадцати до сорока тысяч фунтов за девушку.
Том быстро прикинул, что, даже исходя из минимальной цены, фонд «Аллиум» должен был потратить не меньше двух миллионов только на то, чтобы выкупить девушек у сутенеров. А еще, разумеется, были расходы на устройство их дальнейшей судьбы.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |