Подборка и издание Джорджа Клинтона 1 страница

А Н Д Р Е С С Е Г О В И Я

ПРИЗНАНИЕ

Подборка и издание Джорджа Клинтона

Посвящается всем любителям гитары

Перевод - автор неизвестен

Распознавание текста – FineReader & alisssa J

http://www.classicalguitarstudio.3bb.ru/

СОДЕРЖАНИЕ

А.Сеговия - Предисловие …………………………………….3

Д.Клинтон - Вступление………………………………………4

Копия Акта Крещения Андреса Сеговии ……………….......5

Д.Прат - "Сеговия в середине карьеры" ………….............. 6

К.Купер - "Сеговия в Оксфорде" …………………………… 9

П.Моффетт - "Сеговия в Рояль Фестиваль Холле"………. 12

Д.Клинтон - "Сеговия в Лондоне"…………………………..13

Д.Валькер - "Семья первого гитариста"…………………... 16

Д.Клинтон - "Сеговия в 81 год"……………………............ 19

Д.Клинтон - "Сеговия в 82 года"……………………………. 23

Д.Миллс - "Класс Маэстро Сеговии"………………………...25

И.Мэйрантс - "Сеговия в Брент Таун Холле"………………26

Л.Рандольф - "Званый обед"……………………………….. 27

Г.Бибериан - "Интерпретация"……………………………... 29

М.Маккаферри - "Письмо"…………………………………...31

Д.Робертс - "Как я не сыграл на гитаре для Сеговии"…….32

А.Артц - "Андрес Сеговия"…………………………………..33

Д.Брим …………………………………………………………. 37

В.Бобри - "Сеговия и живописец"………………………….. 41

А.Диас …………………………………………………………. 45

Д.Дюарт………………………………………………………… 47

А.Мацуда - "Андрес Сеговия"……………………………….. 53

Й.Мэйрантс - "Урок у Сеговии" ……………………………. 55

Д.Вильямс……………………………………………………….57

К.Ньюпен ……………………………………………………….60

Д.Клинтон - "Сеговия в Альгамбре"……………………….. 63

Д.Дальтон - "Сеговия выпускает свою автобиографию".…67

Сеговия и пресса ………………………………………………67

Текст фильма "Андрес Сеговия: песня гитары"…………….69

П Р Е Д И С Л О В И Е

М-р Клинтон был любезен собрать в этом замечательном сборнике мнения, факты и анекдоты о моем искусстве и обо мне лично вместе с множеством фотографий моей жены, моего сына и меня, сделанных с мас­терством и хорошим вкусом.

Я весьма сожалею, что лихорадочная артистическая и обществен­ная деятельность, которой я должен был посвятить себя в течение этого концертного сезона в этой горячо любимой мною стране, заняла время, которое я мог провести, читая этот сборник разных авторов. Это удовольствие я откладываю до того времени, как книга выйдет из печати в недалёком будущем.

Хочется высказать благодарность за великодушную работу м-ра Клинтона, вдохновляющую меня; и всем, кто положительно отреагиро­вал на его предложение; и тем, кто вчера окончил занятия со мной, а сегодня - известный мастер; всем моим друзьям - далёким и близким.

Я заканчиваю это небольшое вступление с предчувствием одобре­ния, которое публика, сколько-нибудь далёкая и сомневающаяся, будет выражать автору за эту работу.

А. Сеговия

Лондон 1977г.

__________________________________________

В С Т У П Л Е Н И Е

Хотя я восхищаюсь Андресом Сеговией с 1952 года (когда я, услышав его игру, продал свой кларнет), материал для этой книги был по­черпнут во встречах с ним с 1972 года, когда я, как издатель журна­ла "Гитара", первым интервьюировал его. Эти интервью объединены здесь о другими статьями, подготовленными для журналов вместе с до сих пор неопубликованными интервью с Алисой Артст, Джулианом Бримом, Алирио Диасом, Джоном Дюартом, Кристофером Ньюпеном и Джоном Вильямсом.

Выражаю признание остальным коллегам, и среди них моя благодар­ность:

- Владимиру Бобри за его воспоминания о Сеговии в Нью-Йорке и за подаренную мне репродукцию изумительного портрета маэстро;

- Ивору Мэйрантсу и Акинобу Мацуда за их дань почтения Сеговии как учителю;

- Джону Милдсу за его яркие заметки о классе маэстро;

- Джону Робертсу за его воспоминания об интересном посещении Сеговия Филармонического Общества гитаристов;

- Лауре Рандольф за разрешение опубликовать часть её заниматель­ной переписки - также Марио Маккаферли;

- Дональду Валькеру за его статью "Семья первого гитариста".

Джордж Клинтон

Лондон 1977 год

__________________________________________________

С В И Д Е Т Е ЛЬ С Т В О,

снятое Доминго Пратом с подлинника:

"Я, Дон Франциско Моралес Аббалес, священник прихода Сан Педро этого города, удостоверяю, что на 66 листе 21-ой книги крещения ар­хива этого прихода записано следующее:

"В городе Хаэн 24 марта 1893 года.

Я, Дон Хуан Гарридо и Кесада, коадьютор этого прихода Сан Педро, с разрешения священника этого прихода торжественно окрестил младенца в соответствии с заявлением, сделанным по всем правилам ранее мной и

закрепленные за этой церковью, по требованию присутствующих, а именно: Розы Торрес Круз - матери этого младенца, родившегося на 17 день те­кущего месяца в 6. 30 пополудни в доме № 94, улица Корредера, город Линарес, и проживающего там же отца - Бонифацио Сегобия Монторо, а также дедушки и бабушки младенца - Андреса и Марии Франциска, а также родственников по отцу, проживающих в этом городе и родственников по матери из Малаги и из Курмана. Я дал ему имя Андрес. Его крестной матерью стала Тереза Гранадино, которой я передал знание духовного родства и ее обязательства.

Для подтверждения, о котором я подписываюсь вместе с преподоб­ным священником прихода

Хуан Гарридо (подпись) Дон Ромеро (подпись)

Вот буквальная копия оригинала, на который я ссылаюсь.

г. Хаэн, 31 декабря 1930 года Печать церкви Сан Педро г. Хаэн"

Комментарий Доминго Прата: "Достойно внимания, что это свидетель­ство о крещении принадлежит церкви Хаэна, а не Линареса, где родился Сеговия, и что в документе явная ошибка в записи фамилии отца через букву "б" то есть "Сегобия", хотя он привычен для нас как "Сеговия". Эта курьёзная деталь биографии может быть занимательной для всех ин­тересующихся.

С Е Г О В И Я В С Е Р Е Д И Н Е К А Р Ь Е Р Ы

Доминго Прат

(Д. Прат в своём "словаре гитариста" 1934 года даёт свои соображения и глубокую оценку восхождения и славы Сеговии. Он подробно размышляет и даёт суждения о непреходящей ценности этого феномена).

Покинув Гранаду, со своего раннего детства, он уже играл на гитаре способами разгеадо и фальсета. Познакомил его с музыкальным инструментом приятель и последователь Тарреги, валенсийский чревове­щатель и гитарист Пако Санз, которому аплодировал Буэнос-Айрес в 1912 году. Во время одного ив продолжительных турне Пако Санза по Испании, Сеговия, находившийся в Андалузии, услышал кое-что из ре­пертуара Тарреги благодаря этому скромному артисту (в действительно­сти разбогатевшему позднее). Так зародилась искра. Сеговия спраши­вал, исследовал, анализировал, учился у окружающих полу-артистов, и, как по мановению волшебной палочки, произвел эффект, описанный в пре­ссе, который мы здесь приводим:

"Сеговия - это романтический концертант, который переезжая из города в город, увлекает в ловушку магических струн своей гитары та­кой чистотой и свежестью искусства и поэзии, что наша нечувствитель­ная публика не способна воспринять его истинную величину". ("Бюлле­тень библиотеки Фортеа", январь 1914 г.).

Он появился в Мадриде, приехал в Валенсию и достиг Барселоны. Он пришёл, сражался и победил. Гитарный концерт, да ещё за плату, неизвестен в Барселоне, и если это так, то только в маленькой "Ка­пелле" бедные любители, обречённые предрассудком, поклоняются тому актеру. Сеговией в начале восхищались, помогали и аплодировали все, но хотя эта оценка подорвала их некоторое сопротивление, они не открыли, или не были способны увидеть в нем артиста. С гитарой в руках он завоевал тех, кто представлял Искусство и Науку культурного центра Барселоны, где мы можем подтвердить без боязни ошибки, он победил своих "врагов", чтобы лететь в мир музыки.

Во время одного из визитов в Барселону Сеговии в 1916 году мы встретились, услышали его и стали приятелями с ним. Группа поклонни­ков, среди которых было много гитаристов, пригласили его на ужин в Каса-Хуан, современный ресторан парижского типа, там он играл. Его решимость, уверенность, стиль, звук и "хватка", и то, как он пока­зывал свой репертуар (для нас хорошо известный), подтвердило счаст­ливое предсказание, которое сделал автор этих строк: «Это артист, в котором нуждается гитара».

Он начал давать постоянные концерты. Импресарио, из числа
опытных, увидели новый способ получения доходов. Он ездил в Аргентину 3 раза (каждый раз по контракту), останавливался в Нью-Йорке
(они сражались за контракт с ним), ему аплодировали в Лондоне, Па­риже, Бостоне, Мехико, Берлине, Санкт-Петербурге, Стокгольме, Будапеште, Риме, Вене, и где бы он ни появлялся, он признавался лучшим
исполнителем.

Сеговия - психолог, и мастерски использует это, демонстрируя своё искусство на публике, в этом один из секретов его успеха. При выступлениях он выходит на авансцену медленно, элегантно, не улыбаясь, но корректно. В его движениях нет резкости, нет театральной аффектации.

Когда он садится перед аудиторией, его неспешные приготовления (с рассчитанной скоростью) заставляют всех замолкнуть. Когда тишина становится абсолютной, он начинает играть; подготовленные слушатели должны замолчать и слушать, поскольку это то, что они делали до на­чала выступления. В течение выступления он требует абсолютного мол­чания от слушателей, незначительный звук раздражает его, и он делает знак рукой учтивым жестом, чтобы это не повторялось, давая понять, что каждый, кто шумит - должен удалиться, и он останавливает испол­нение в любом месте пьесы, если шум продолжает раздражать или сбивать.

Эта нравоучительная сила и продолжительное спокойствие господст­вуют нал публикой, предрасполагая ее к восприятию красоты его исполнения. Он настоящий актер, который, обладая собой, чувствует себя как у себя дома; и в его повороте, обращенном к публике с его пристальным взглядом, в этом случае, так же, как и он сам, так и они могу быть обрадованы или огорчены тем, что чувствует он в соответствии с испол­няемой им музыкой. Актер, который боится публики, не может отвлечься от себя и дать полное художественное впечатление того, что он исполняет; даже гитаристу, которому неспокойно, трудно преподнести себя как полноценного концертного исполнителя.

Сеговия, свободный от этого страха, уверен в себе, желает всей своей душой наступления его очередного концерта и испытывает заранее удовольствие от контакта с публикой. Эта не зависимая от взаимоотно­шения с публикой способность поддерживается неизменной на всем протя­жении его творческого пути. Совершенно ясно, что нервозность гитариста, который не владеет этим качеством, будет затуманивать его память, и он будет испытывать недостаток чувства такта, что так необходимо для триумфальной победы. И если в этих условиях он ухитряется сохранить свое мастерство путём неутомимых репетиций или таланта, он ни­когда не доставит публике полного удовольствия, он будет воспринят в лучшем случае добродушными аплодисментами, а в худшем - простой милостыней.

Сеговия никогда не нуждался в представлении кому-либо, благодаря своим достоинствам, он удостаивался аплодисментов, почти господс­твуя над публикой, поскольку он знает, что его гитара, его искусство и его личность обладают превосходством и очарованием.

По этой причине, без образования, без педагогов музыки, скром­ного происхождения и в не очень благоприятном окружении, но решитель­ный и уникальный, он пришёл - дерзко, с жестом пренебрежения, бросив в лица прилежным неудачникам свою знаменитую фразу:

"Я счастлив, что не был знаком с Таррегой, поскольку, если бы я знал его, возможно, я не стал бы тем, кем я являюсь сегодня".

Оправдаем и проникнемся этой его независимостью, которая раскрывает нам не только исполнителя-концертанта, но еще и самого че­ловека, прямого и жизнестойкого.

Это исключительное дарование, которое очаровало и прельстило композиторов Морено Торробу, К. Педреля, Х.Турину, А.Тансмана, К. Скотта, Самазейля, Понсе и других, имя которым легион, объеди­нивших усилия для сочинения прекрасной музыки для Гитары, создавших блестящие работы, достойные композитора и исполнителя, снова подтверждающие прелесть этого инструмента.

Грампластинки, записанные Сеговией, хотя и обладают высокой ценностью, искажают естественную и явную прелесть, что всегда про­исходит при записи. На пластинке важно уловить утончённость звуча­ния, также как цвет в фотографии. Это только приблизительные копии, показывающие в равной степени одинаково то, что хорошо и что плохо. Как красота привлекательной женщины не может быть сконцентрирована в фотографии, так и утонченное искусство Сеговии не может быть за­ключено только в грамзаписях.

Великий во всём, беспрестанно превосходящий самого себя, возмо­жно, он сам не оценивает истинную высоту громадного успеха, достигнутого во время последнего визита в Буэнос-Айрес в 1928 году. Он приехал 30 июля и дал свой первый концерт четырьмя днями позже. Всего он дал 9 концертов, один за другим в течение 2 недель. С короткими про­межутками он играл в Монтевидео и некоторых провинциях Аргентины. Он выехал в Европу 20 августа, позабыв о концерте, объявленном на эту дату в Большой Музыкальной Ассоциации республики.

Прошло 7 лет между его вторым и его последним визитом в Арген­тину. Почти полное обновление сочинений в его репертуаре было важной причиной в пробужденном интересе, что вызвало восторженный приём его посещению. Как чудесную и волнительную деталь его успеха мы запомни­ли его седьмой концерт, данный 8 августа (пополудни, как и все оста­льные). В этот час, рядом, выдающийся пианист Рубинштейн давал свой четвёртый концерт с привлекательной программой. Предыдущих 6 концер­тов Сеговии, несмотря на частое следование, прошли с надписью "Все билеты проданы"

В седьмом, совпавшим по времени с концертом Рубинштейна, мы ожи­дали увидеть, что гитара будет в невыгодном положении в этом случай­ном состязании. Здание оперы, где проходил фортепианный концерт, было переполнено. Но концерт Сеговии имел уникальный успех у публики, кон­цертный зал был абсолютно полон, просто набит до отказа. Этот пример, помимо дополнительной детали к личности Сеговии, подчеркивает величи­ну громадной музыкальной культуры публики Буэнос-Айреса и её привер­женность гитаре; но в то же время, Сеговия поставил трудную задачу тем исполнителям, кто приезжал с гитарой и не достиг того успеха, о котором мечтал.

С Е Г О В И Я В О К С Ф О Р Д Е

Колин Купер

Первое, что вы видите, приближаясь к театру "Sheldonian" - первому главному сооружению сэра Кристофера Врена - это ряд новых, блестящих каменных голов римских императоров, находящихся на окру­жающей ограде по-видимому в качестве трофеев.

Интерьер театра также подталкивает к размышлениям. Я не смог удержаться от мысли, что в окружающей атмосфере было что-то от кор­риды. Само здание, не в точности круглое, но изогнутое, оставляло такое впечатление. Цвет одежды участников: мантии напоминает пышные одежду тореадоров. Учтите также количество толпящихся зрителей, продолжительный треск кинокамер и фотоаппаратов. Я не хочу растягивать описание надолго, но примите во внимание фамилию присутствующего Вице-канцлера (Bullock…"Бык")...

Но встречающая музыка была не пасодобль, а более предпочтитель­ный Бах, исполняемый на органе. На этом сходство с корридой заканчивается. Начинается церемония высочайшей степени культуры, захватываю­щая врождённым благородством, что перечеркивает все попытки её высмеять.

Пока я рассуждал сам с собой, человек, достижения которого оце­нены Степенью Доктора Музыки honoris causa, тихо вошел. Одетый со вкусом - нет, нет, выглядящий величественно в своей церемониальной мантии из кремовой атласной парчи с отделкой и рукавами из искусно­го шёлка цвета вишни. Великий Патриарх классической гитары опирался едва ли не всем весом на свою трость в течение 8-миутной речи, про­изнесенной вдохновлённо и выразительно Колином Харди традиционно по латыни и содержащей ссылки на Аполлона, Гомера, Вергилия, Нерона, Ор­фея, Баха, Генделя и даже Вивальди. Но никто почему-то не вспомнил Дауленда, который не только из предшественников заслуживал присвое­ния этой степени, но один мог свободно выполнить все эти обязанности.

"Браво! " - сказал кто-то, но очень тихо. Мы все повернулись, и Вице-канцлер сэр Алан Буллок предложил сесть.

Снаружи яркое октябрьское солнце уже клонилось к закату. Становилось прохладно. Невозмутимый, спокойный, окруженный поклонниками и фотографами ("Пожалуйста, посмотрите в объектив, Маэстро!") свежий Доктор Музыки проделал путь к ожидавшей его автомашине.

В уюте четырехзвездочного отеля, находившегося по соседству, мы отщипывали маленькие кусочки свежего бисквита и потягивали чай, пока сеньора Маргарита Пастор упорно просматривала пугающую разме­рами груду телеграмм. Позже, когда подали вино, доктор Петер Пикок предложил тост, на который Сеговия загадочно ответил: "Я имел такой прием, как никогда - и только за две ноты!" Что это было? Кажется, не понял никто. В те дни восхищения Андресом Сеговией критики не вне­сли ясности.

Как сказал сэр Эдмунд Хиллари, Сеговия быстро и мастерски покорил высочайшие вершины, но вся его жизнь, отданная музыке, стоит как образец борьбе артиста за поиск пути здравомыслия в безумном лабиринте современной жизни, и в опущении его музыки чувствуется рафинированное очищение этой его жизнью.

На протяжении многих поколений для артиста было дилеммой, как получить материальные блага, не будучи поглощенным ими. Сеговия был достаточно удачлив, достаточно смел, или достаточно разумен, чтобы удержаться в этих пределах. Еще не достаточно, чтобы вам сопутство­вали обстоятельства. На это обращал внимание Джон Браннер. Фэтс Валлер, Джими Хендрикс, Джэнис Джоплин, Бикс Бейдербек и Чарли Паркер все сделали для того, чтобы достичь громадного успеха, но, в конечном счёте, их слабости заставили их сойти с этого пути.

Музыканты, "верные" этому принципу, оказались более других способными выжить. Приходит на память соотечественник Сеговии - Казальс. Композитор Верди, дирижёр Клемперер, художник Пикассо (тоже испанец!) - вот великолепные примеры того, как тренировка живого искусства может принести плоды в глубокой старости.

Есть ли что-то в этом искусстве, что сохранит и защитит тех, кто увлекся им? Следует ли, поскольку артисты целиком поглощены своим искусством, что их меньше волнуют проблемы человечества?

Я не делаю вид, что знаю на них ответы. Я только знаю, что вы не сможете играть на гитаре, пока держите оружие. Конечно, музыка не положит конец войнам, не решит долгосрочных проблем. Но людям, кто играет на ней, и кто слушает её, гитара поможет решить некоторые проблемы, указывая путь к жизни здравого смысла, открывая большинс­тву людей возможность для реализации их способностей.

Однажды Сеговия сказал: "Чтобы быть хорошим гитаристом, надо стать святым или сумасшедшим. Я не святой. Я предполагаю, что я только сумасшедший".

Напротив. Андрес Сеговия один из самых здравомыслящих людей.

РЕЧЬ, ПРОЧИТАННАЯ НА ЛАТЫНИ В ОКСФОРДЕ, КОГДА СЕГОВИЯ ПОЛУЧАЛ СТЕПЕНЬ ДОКТОРА МУЗЫКИ

Сеньор Андрес Сеговия.

Гранада в Андалузии (не город в Старой Кастилье, что носит его имя, как вы можете подумать) является родиной нашего гостя: го­род арабский, христианский и величественный, знаменитый Альгамброй, его цитаделью, и садами Генералифе, и длинным проспектом Сьерра Не­вада.

Знаменитый также танцами фламенко под гитару, так странно названными, точнее - это огонь Испании. Гитара в его юности, по аналогии в древности с Аполлоном, не была в большом почёте, она была популярна только в аккомпанементе. Но сейчас её мощь в руках Мастера. Это самостоятельный концертный инструмент, способный очаровать силой и утончённостью целого театра, способный покорять тысячные аудитории и сделавший таким коротким целый час выступления для тех из вас, кто был здесь вчера вечером и кто вознаградил искренними аплодисментами Великого Патриарха за его великодушный показ своего искусства и за его решение передать полагающиеся денежное вознаграждение на содействие развитию музыки в Университете.

Только выдающийся артист, самоучка, как Гомеровский Фемиус на Итаке, для которого не нашлось педагога, аранжировал величественную полифоническую музыку, написанную для виуэлы, клавикордов или лютни, при дворе Фердинанда и Изабеллы, или, побуждая современных композиторов вновь и вновь сочинять для своей гитары. С рвением он извлекал из древних сокровищниц 16 века музыку Испании, Западной Европы, вклю­чая и Англию, и изумительно демонстрировал неизвестные до настоящего времени сочинения Баха, Генделя, Вивальди и других, переложенные для гитары. Он притягивал к себе учеников, стремящихся к постижению вер­шины в серьёзном изучении гитары, воспитывая в них преданность инст­рументу. На протяжении многих лет он был ведущим исполнителем, этало­ном виртуозности, образцом деликатного, сложного и убедительного искусства, сохранившим свою юношескую энергию до глубокой ста­рости.

Вы подтвердите мою цитату из Виргилия: "Его музыка восходит за Аполлоном", древняя гитара которого, однажды очаровав богов Олимпа, возродилась. Его грампластинки заполнили весь мир: этот метатель дис­ков более известен, чем "дискобол" Мирона, мы должны особенно побла­годарить его за согласие посетить Оксфорд второй (или третий?) раз за последние 40 лет для получения этой премии.

Я поздравляю, Вас, Андрес Сеговия, выдающегося гитариста, лю­бимца музы, нового Орфея, расплавившего сердца наших каменных императоров, с вручением Вам Степени Доктора Музыки honoris causa.

СЕГОВИЯ В "РОЯЛЬ ФЕСТИВАЛЬ ХОЛЛЕ", 1972

Петер Моффатт

Писать о выступлении Сеговии не легче, чем рецензировать пас­хальную молитву Папы Римского: религиозное благоговение делает труд­ным объективное описание.

Я пришел на этот концерт со смешанными чувствами. Тяжело дискутировать о мастерстве Сеговии при исполнении им музыки периода романтизма, а его близкое сотрудничество с современными испанскими и латиноамериканскими композиторами хорошо известно. Но я недавно слышал некоторые из его записей музыки Баха, в которых романтический подход был неуместным, чрезмерное рубато рассеивало ритмические импульсы, так необходимые для удачного исполнения, его выбор темпа казался в то же время далёким от идеала. Поэтому я хотел узнать, как он будет исполнять музыку 16 и 17 столетий, которой должно начинаться выступ­ление.

В результате оказалось, что мои опасения были безосновательны. В ровном темпе, без утяжеления, 3 паваны Милана приобрели в руках Сеговии ощущение Испании, в контрасте с обработками многих других исполнителей, которые делают их в европейском стиле, но не более то­го. В четырех пьесах Дауленда национальный характер был более всего очевиден, Сеговия так или иначе демонстрировал звук более в англий­ском стиле, чем англичане. В частности, приятным было праздничное убранство, чудесно решённое в своей легкости и не препятствующее течению музыки.

Пронзительная звуковая окраска была заимствована для трех пьес Генделя для клавесина из сборника Айлесфорда. Они хорошо подходят для гитары с обилием разделений между голосами в оригинальной тона­льности.

Когда мы подошли к 19 столетию, мои первоначальные предполо­жения подтвердилась. Начало было стремительным и рубато было при­менено так скоро, что трудно было установить точную ритмическую ос­нову.

Далее в программе следовали Колыбельная Тансмана и танцы ис­панских и латиноамериканских композиторов. "Посвящение Боккерини "Кастельнуово-Тедеско, принимая во внимание темперамент Сеговии, дало простор для его выразительности, особенно финал "Vivo ed Energico".

Мексиканская Соната Понсе прошла во втором отделении как лёг­кое сочинение, хотя начало темпа финала было пульсирующим и энергич­ным, на что обратила внимание аудитория. Элегантное и невесомое ис­полнение двух прелюдия Вилла-Лобоса подвело к последним пьесам - Замбра Гранадина и Алая Башня Альбениса.

Публика стоя провожала Сеговию овацией.

СЕГОВИЯ В ЛОНДОНЕ

Джордж Клинтон

Эта беседа с Сеговией происходила в гостинной отеля Westbury в Лондоне. Сеговия заинтересовался гитарным журналом, поддерживаю­щим интересы классической гитары. Я заверил его, что его всегда бу­дет направлением нашего журнала, всецело посвященного гитаре.

Сеговия никогда не был застенчивым в своих мнениях, и хотя электрогитаристы (некоторые из них его большие поклонники) знают все о его высказываниях, они могут успокоиться; его замечания о лютне и клавикордах также известны, он искренний защитник классической гитары.

К. - За долгие годы, когда Вы играли, гитара развивалась по столь многим направлениям, что формы, в которых шло это развитие, влияли друг на друга, независимо от того, в какой части мира это происходило. Поддерживало ли это вас?

С. - Я интересуюсь только одним направлением, это направление - классика. Другие принадлежат к той области, которую я не знаю и не имею мнения о них. Так как, вы понимаете, моё мнение ещё не являет­ся мнением всех. Например, электрогитара, что вы окажете о ней? Во-первых, они упорно называют именем гитары инструмент, который не является гитарой. Во-вторых, они различаются формой, и затем, звуком - на ней играют медиатором. Они вычёркивают такое богатство ги­тары, как полифония. Почему же ее продолжают называть гитарой? Она должна носить другое название, но не гитара.

К. - Недавно я читал в американском журнале, что классическая ги­тарная музыка не столь популярна там сейчас.

С. - О, это не правда! Вы знаете, если бы Вы видели "Рояль Фестиваль Холл" когда я выступал, по меньшей мере, третья часть зала - это были молодые люди обоих полов. В Америке то же самое. Везде - в Нью-Йорке, Чикаго, Сан-Франциско, Лос-Анджелесе. Может быть, в некоторых местах хорошей музыкой пренебрегают, и там преобладает пло­хая музыка, но вы помните совет Шумана? Мы должны сделать нашу музы­ку лучше, чтобы исчезла плохая. И я стараюсь сделать мою музыку ещё лучше.

Музыка была моей первой любовью, а затем гитара. Я обычно гово­рю, что музыка - это как океан, а все Инструменты - острова в океане; более или менее привлекательные, большие и маленькие, но острова. Более важная вещь - это океан музыки. Плохо, что гитаристы-любители так далеки от музыки, большинство из них. Они не ходят на симфонические концерты - солистов, ансамблей и так далее, и их единение с гитарой только для игры в своем кругу. Я говорю всем моим ученикам быть сна­чала хорошими музыкантами, а затем - гитаристами. В то же время, ги­тарист-любитель не имеет и десятой части знаний о музыке, что имеют скрипачи или пианисты. Гитара - это прекрасный инструмент, и жалко, что каждый, кто играет на ней, не всегда является хорошим музыкантом.

К. - Кто вас больше привлекает из семьи виуэлистов?

С. - Ну, вы знаете, есть двое, которые мне очень нравятся. Первый - Луис Милан - великий композитор. И затем второй - Алонсо Мударра.
Ещё Луис де Нарваес, Даса, Фуэнльяна. Нарваес, полагаю, был первым,
кто писал музыку в форме вариаций - в некоторых формах инструментовки - он называл их "различия". Но у вас в Англии был один из наиболее
поэтичных композиторов, Джон Дауленд, который сравним по уровню с Луисом Миланом. А позднее, в Германии был ещё один, Сильвиус Леопольд
Вайс. Великий композитор!! И великий лютнист!

Лютня не была распространена я Испании: виуэла была, так сказать, гитарой богатых, а гитара - виуэлой бедняков! Я слышал игру на виуеле, конечно, я знал много учеников Пухоля, игравших на виуэле. Но все эти инструменты умерли, включая и лютню. Поскольку жизнь гитары нико­гда не прекращалась, лютня ушла в небытие. Я приветствую усилия Джу­лиана Брима, которые он прикладывает для возрождения лютни. Брим иг­рает на ней, и другие также, но жизнеспособность, вы знаете... гита­ра - это другой мир! тем более, двойные струны - очень затруднитель­ный фактор для техники левой руки.

К. - Но вопреки этому, многие говорят о лютне, и гитаристы играют много лютневой музыки по табулатурам и с перестройкой третьей струны в фа-диез.

С. - Некоторые пьесы требуют изменения строя, это правда, но для большинства из них - нет, это не обязательно. Я предпочитаю пьесы эпохи реннесанса и музыку 17 и 18 столетий в исполнении искусного пи­аниста на великолепном Cтейнвее или Бехштейне, чем на клавесине. Не­которые любят слушать ее исполнение на клавесине, потому что, как им кажется, они могут представить старинную эпоху. Но это не так. Мы, му­зыканты, зеваем при исполнении третьей или четвёртой пьесы на клавеси­не, потому что это всегда однообразно похожие пьесы. Я пытался драз­нить Ванду Ландовску, я говорил ей, что клавесин - это гитара, только простудившаяся.

Дата добавления: 2015-08-29