Ну-с, затем обедали у Лужских, где была Раевская с братом. Обедали с аппетитом, вкусно очень было -- грибки, селедочки, закусочки, чудные пирожки, тающие во рту, осетрина, говядина с овощами и шоколадное мороженое.
Видишь, начала это письмо когда еще -- а сегодня уже 6-ое.
В кружке сначала было пусто, народу мало. Фейгин читал неподготовленный, довольно было бессодержательно и скучно. "Зеленого попугая" просмотрели, и тоже было скучно... Маленькая сцена, на ней громадные люди, дамы в стильных костюмах с кринолинами (эпоха революции1), т. что впечатление Канатчиковой дачи. Затем бродили по залам, созерцали "Олимпийских богов", т.е. Южина, Рыбакова, Правдина. Южина пьеса села, как говорят, успеха никакого2. Были Тихомировы3, Членов, Вишневский. Желябужский вытащил меня танцевать с ним кадриль, и я плясала на старости лет -- прости меня, мой муж! Затем ужинали за общим столом с Вишневским и Оболонским и удрали домой. Помещение кружка прелестное, в особенности читальня -- уютно, славно и всякие газеты и журналы русские и иностранные. Народ там все скучный4, и мне стало скучно, как-то безотрадно.
В воскресенье была на репетиции, начали 2-ой акт. Санин орал, свирепствовал, говорил много лишнего и вздорного, он злится, что потерял свое обаяние, что все уж его прибаутки, разговоры стары и неинтересны. Немирович уехал с Котиком к Троице! Еще в субботу уехал. Про пьесу Бальмонта говорила Алексееву5. После репетиции я полежала, сбегала пообедать к маме и оттуда на "Дядю Ваню". Первые два акта играла скверно, третий хорошо. Снигирева публика принимала, все время хохотали над ним, т.ч. ты успокойся, не очень уж плохо6. После спектакля заехала за мной Маша, и мы кутили на нашей вечеринке до 4 ч. утра. Это было какое-то сплошное бешенство, вихрь, -- кто во что горазд. Пели, плясали, танцевали, все и все смешались. Я играла в кошки и мышки, даже д-р Гриневский играл -- по этому можешь судить о настроении. Дубасили в гонг, оглушали всех, кричали, орали, хохотали. Но никто не был пьян, хотя кабачок был очень мило устроен. Угощение -- только колбасы всех сортов, скверные яблоки и чай с сухарями. Устроено было что-то вроде киоска восточного для чаепития. Описать этого безумия просто невозможно.
Сейчас 12 ч., спешу опустить письмо, чтоб каждый день у тебя была весточка от меня, золотой мой муж. По вечерам я думаю о тебе, вспоминаю, как я приезжала из театра и тихонько раздевалась, а ты уже спал и что-то бормотал. Холодно без тебя мне. Целую тебя крепко. Я чувствую всего тебя в твоих письмах.
Целую и обнимаю.
Твоя собака навеки.
Про "Крамера" я ведь писала тебе.
285. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
6 ноября 1901 [Ялта]
Ну-с, радость моя, вчера я был у Толстого. Застал его в постели. Ушибся немного и теперь лежит. Здоровье его лучше, чем было, но все же это лишь теплые дни в конце октября, а зима тем не менее близко, близко! Он, по-видимому, был рад моему приезду. И я почему-то в этот раз был особенно рад его видеть. Выражение у него приятное, доброе, хотя и стариковское, или вернее -- старческое, слушает он с удовольствием и говорит охотно. Крым все еще нравится ему1.
Сегодня у меня был Бальмонт. Ему нельзя теперь в Москву, не позволено2, иначе бы он побывал у тебя в декабре и ты бы помогла ему добыть билеты на все пьесы, какие идут в вашем театре. Он славный парень, а главное, я давно уже знаком с ним и считаюсь его приятелем; а он -- моим.
Как живешь, радость, прелесть моя? Сегодня был у меня Средин, принес фотографию, ту самую, которую мы с тобой привезли из Аксенова, только в увеличенном виде; и оба мы с тобой на этой карточке вышли старые, прищуренные.
Дуся, милая, пиши на бумаге попроще и запечатывай в простые конверты, иначе твои письма приходят в таком виде, точно их наскоро запечатали. Это пустяки, но мы, дуся, провинциалы, народ мнительный3.
Будут ли строить театр?4 Когда? Пиши, жена моя, пиши, а то мне скучно, скучно, и такое у меня чувство, как будто я женат уже 20 лет и в разлуке с тобой только первый год. Должно быть, в январе я приеду. Окутаюсь потеплей и приеду, а в Москве буду сидеть в комнате.
Будь здорова, немочка моя добрая, славная, тихая моя. Я тебя очень люблю и ценю.
Обнимаю и горячо целую, будь здорова и весела. Спасибо за письма!
Твой Antonio
286. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
6-ое ноября вечер [1901 г. Москва]
Антонка, родной мой, сейчас стояла перед твоим портретом и вглядывалась, села писать и заревела. Хочется быть около тебя, ругаю себя, что не бросила сцену. Я сама не понимаю, что во мне происходит, и меня это злит. Неясна я себе. Мне больно думать, что ты там один, тоскуешь, скучаешь, а я здесь занята каким-то эфемерным делом, вместо того, чтоб отдаться с головой чувству. Что мне мешает?! А как мне, Антонка, хочется иметь полунемчика! Отчего я так много прочла в твоей фразе: "...полунемец, кот. бы развлекал тебя, наполнял твою жизнь"? Отчего я так ясно знаю, что ты передумал по этому поводу? Я все, все знаю, что ты думаешь обо мне. Но, может, это и не так.
Во мне идет сумятица, борьба. Мне хочется выйти из всего этого человеком.
Мне кажется, я пишу так бессвязно, что ты и не поймешь. Но постарайся. Читай не только слова.
Как я вытяну эту зиму! Антонка, ты мне почаще пиши, что ты меня любишь, мне хорошо от этого. Я могу жить, только когда меня любят. Я пришла к этому убеждению. Какой я слабый человек! Эх, Антон, Антон!
Как много жизнь дает и как мы мимо всего проходим! Самое для меня ужасное, когда я прихожу к убеждению, что я -- полное ничтожество как человек. Это ужасно. Мне хочется прижаться к тебе, чтоб мне было тепло, любовно. Я бы поплакала по-хорошему у тебя на груди, такими хорошими слезами. Милый мой, я тебя люблю и буду любить. Я тебе не могу всего высказать, что у меня на душе.
Спи спокойно, дорогой мой. Не казни меня, что мы в разлуке, -- по моей вине.
Целую тебя крепко. Мне надо пошире взглянуть на жизнь. Несмотря на все, у меня настроение мягкое сейчас. Целую и обнимаю.
Твоя собака
287. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
7 ноября [1901 г. Ялта]
Ты похожа на объедалу, потому что в каждом письме пишешь об еде, много ли я ем и проч. Дусик мой, ем я много! Не беспокойся, пожалуйста. Молока не пью, его нет в Ялте, но зато обедаю и ужинаю, как крокодил, за десятерых.
Ты хочешь бросить театр? Так мне показалось, когда я читал твое письмо1. Хочешь? Ты хорошенько подумай, дусик, хорошенько, а потом уже решай что-нибудь. Будущую зиму я всю проживу в Москве -- имей сие в виду.
Я ехал из Севастополя на лошадях, было холодно, невесело, но хуже всего то, что ямщики, распрягая лошадей, уронили мой ящик с часами. Пришлось отдавать часы в починку, заплатить 3 рубля, и теперь, когда часы бьют, мне кажется, что они нездоровы. Идут верно. Мои карманные тоже идут хорошо.
Сегодня поймал двух мышей. Значит, никто не может сказать, что я ничего не делаю.
Была ты на "Ирининской общине"? Как тебе понравилось?2 Напиши. Я от тебя еще ни одного длинного письма не получил, ни одного письма с рассуждениями. А я тебя так люблю, когда ты рассуждаешь о чем-нибудь.
Я боюсь, что я надоел тебе или что ты отвыкаешь от меня мало-помалу -- определенно сказать не могу, но чего-то боюсь.
Погода тихая, но пасмурная, прохладная; очевидно, скоро зима. Ты обедала у Лужского? А мне так и не пришлось побывать у него. В "Мих. Крамере" он хорош, положительно хорош, особенно во 2-м акте. В 3-м ему мешают играть, сбивают его с толку, но все же чувствуется порядочный актер3. Вообще "Крамер" идет у вас чудесно, Алексеев очень хорош, и если бы рецензентами у нас были свежие и широкие люди, то пьеса эта прошла бы с блеском4.
Не забывай, что у тебя есть муж. Помни!
В саду у нас все хорошо, всего много, но все же он имеет жалкий вид! Презираю я здешнюю природу, она холодна для меня.
А вдруг ты бы взяла и приехала в Ялту на 2-3 дня! Понадобилась бы только одна неделя для этого... Я бы встретил тебя в Севастополе. В Севастополе пожил бы с тобой... А? Ну, Бог с тобой!
Я тебя люблю -- ты знаешь это уже давно. Целую тебя 1 013 212 раз. Вспоминай обо мне.
Твой муж Antonio
288. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
8-ое ноября утро [1901 г. Москва]
Милый мой дусик, не сердись, если эти дни буду писать мало или пропущу день -- завтра мы переезжаем, сегодня укладываемся, а там начнем разбираться. Штука это немалая. В той квартире очень высокие комнаты в первом этаже, много воздуху, т.ч. есть надежда увидеть там мои нежные, милые, любящие глаза, если зима не будет сурова. Правда?
А знаешь -- вчера была Елпатьевская и говорит, что все они поражены, до какой степени ты помолодел, посвежел и похорошел! Как ты думаешь -- приятно это жене? Рассказывала она про Ялту, про тебя, что тепло у тебя в кабинете, и про тишину в доме и про все. У меня душа прыгала.
Спасибо, что остригся, жаль, что я не могу целовать тебя в затылок, он теперь славненький, верно, грациозненький.
Моим мылом чистишь зубы? А ешь хорошо?
Я вчера хорошо играла "Сестер". Загаров хорошо играл Чебутыкина. Публика смеялась. Завтра в "Чайке" играет первый раз после болезни Артем1.
Ночевала у нас Дроздова и говорит, что она очень "возбуждается" у нас и потому не может спать.
Немирович вернулся2. Пьесу назвал "В мечтах". Сегодня сам будет на репетиции, чему все рады, т.к. Санин ведет себя, как мужик. Кантату Гречанинов написал эффектную, красивую3. У солистов-актеров мало еще слышатся тона. Я Юлию цежу сквозь зубы и ломаюсь. Я говорила с Лилиной. Она слаба и говорит, что никоим образом не может играть и бывать на репетиции утрами.
Ну, пока до свиданья, родной мой, любимый мой. Ты меня хоть мысленно ласкаешь?..
Будь здоров, счастлив, любовь моя. Целую тебя много раз, целую голову, и грудь, и глаза и долго смотрю в них.
Твоя собака.
Ответь, согласен ли будешь прислать Немировичу новый рассказ, он спрашивал4.
Антонка, ты должен теперь написать что-нибудь новое, у тебя в голове сидит очень много, ты не ленись, принатужься и пиши.
289. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
8-ое ноября вечер [1901 г. Москва]
Дорогой мой Антон, все уже уложено, завтра утром приедут фуры и мы очутимся на Неглинной, д. Гонецкой. Будем жить в культурной квартире. Как мне обидно, что по моей вине тебе пришлось жить в этом домишке. Если будешь себя хорошо чувствовать, приезжай -- воздуху будет много и можешь не выходить.
Сегодня бурливый день. Утром в театре пришло известие, что Горького, ехавшего в Москву, задержала полиция в Рогожской, пересадила в другой вагон и отправила прямо в Крым. Екатерина Павл. была у нас в театре и все рассказывала1. Впрочем, что же я, глупая, пишу! Ведь ты и Горького и жену его увидишь раньше. Он хочет ехать прямо к тебе. Я ужасно рада этому. Я уверена, что ты окажешь на него благотворное влияние, говоря с ним побольше, он тебя любит, уважает. Помести его у себя. Ведь ты ничего не будешь иметь против этого? Он, верно, теперь как затравленный зверь. Ужасно меня перебудоражила вся эта история. Он тебе все расскажет сам. Знаешь -- из-за нашей вечеринки чисто товарищеской2 Трепов вызывал Немировича, и хотя разрешил подобные сходки, но просил, чтоб его уведомляли, кто там будет из посторонних. Т.ч. о Маше ему было заявлено. Как тебе это все понравится? Что-то нелепое. Ох как это все возмутительно! Кланяйся от меня Горькому, пожми его могучую длань и скажи, что я влюбилась сегодня в его жену, -- у нее стало совсем новое лицо, что-то интересное, живое. Можешь от меня расцеловать ее крепко. Мне ужасно хочется написать ей, не знаю почему.
Ну, покойной ночи, дорогой мой! Какая жизнь большая и красивая, Антон! Правда? Мне все сейчас кажется широким и красивым. А тебя люблю, золото мое, и целую и прижимаю к своей груди.
Твоя собака
290. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
9 ноября 1901 [Ялта]
Здравствуй, мой дусик! Погода сегодня удивительная: тепло, ясно и сухо, и тихо -- как летом. Цветут и розы, и гвоздика, и хризантемы, и еще какие-то желтые цветы. Сегодня долго сидел у себя в саду и думал о том, что погода здесь великолепная, но все же ехать теперь в санях гораздо приятнее. Прости мне сей цинизм.
Роксанова опять играла в "Чайке"? Ведь пьесу сняли с репертуара впредь до новой актрисы, а теперь вдруг опять Роксанова! Что за свинство! В присланном репертуаре прочел также, что репетируется "Иванов"1. По-моему, это труд напрасный, труд ненужный. Пьеса у вас провалится, потому что пройдет неинтересно, при вялом настроении зрителей.
Всех лучших писателей я подбиваю писать пьесы для Худож. театра. Горький уже написал; Бальмонт, Леонид Андреев, Телешов2 и др. уже пишут. Было бы уместно назначить мне жалованье, хотя бы по 1 р. с человека.
Мои письма к тебе совсем не удовлетворяют меня. После того, что мною и тобой было пережито, мало писем, надо бы продолжать жить. Мы так грешим, что не живем вместе! Ну, да что об этом толковать! Бог с тобой, благословляю тебя, моя немчуша, и радуюсь, что ты веселишься. Целую тебя крепко, крепко.
Твой Antonio.
Скажи Маше, получил я от Романа3 письмо. Живет он в Поповке, женился.
Получил также письмо из г. Александрии от какого-то провинциала: видел у себя в Александрии "Трех сестер", ничего не понял и просит объяснить. Фамилия его -- Малошийченко.
Сейчас Арсений пошел за вещами, которые прислал Сытин (грибы, снетки, пальто и проч.). Вещи сии пришли.
Я пишу, но нельзя сказать, чтоб очень охотно.
Скажи Маше, что Мюр и Мерилиз послали наши покупки через Новороссийск. Получим, значит, в апреле, не раньше.
291. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
11-ое ноября утро [1901 г. Москва]
Дорогуличка моя, мне хочется сказать тебе, что я тебя люблю, люблю нежно, и скучно без тебя, скучно, что не о ком думать, некого ласкать, некому Эмс подавать и лениво слезать с кровати. Терплю, потому что живу в сплошной суматохе и минуты нет свободной.
Пишу тебе первый раз в новой квартире. Как у нас великолепно, Антонка! Как просторно, сколько воздуху! Тебе будет отлично здесь! Теперь осталось только повесить занавесы и положить ковры и все готово! Электричество будет у Маши, в столовой и в кабинете твоем, уж куда ни шло -- 3 лампочки -- 45 р. в год. Хоть год проживем барами! Ты ведь не сердишься, дусик? Ты непременно приезжай, тебе не будет хуже, можешь по неделе не выходить, а двигаться -- много места, можешь гулять по квартире. Фортки большие -- в одну минуту освежают. Прилагаю план -- может что поймешь. Комнаты вышиной аршин 6 Ґ, пожалуй. Машина комната совсем отдельно, кухня ей не мешает, стены здоровые. Твой кабинет -- одна красота. Рядом мой маленький уголок, славненький. Одним словом, все хорошо, и ты будешь доволен. От всего близко. Вчера я тебе не писала, милый мой, т.к. разбиралась, а вечером утомлена была адски. Меня и от репетиции избавили, и вечером я была свободна. Вечером были у нас сначала мама с бабушкой, и уехали в концерт, потом пришли Соня Шлиппе, Бунин и Куприн; последний был в "Чайке" накануне и изъявлял восторги. Бунин рассказывал, как он ездил в Подольск к Горькому. Сейчас говорят в кухне, что студенты мутили у губернаторского дома. Узнаем. Уже поздно было -- в час ночи.
Целую тебя за письма и за объяснения в любви. Я тебя все больше и больше буду любить, я это чувствую.
Я рада, что ты был у Толстого, и рада, что тебе было хорошо с ним. Ты к нему ведь еще поедешь? О чем ты говорил с ним особенно интересном? Ты тепло оделся, когда ехал к нему? Смотри, береги себя, чтоб я нашла тебя свежим и здоровым.
Из старой квартиры мы выехали благополучно, судиться, конечно, не будем, -- к нам отнеслись очень милостиво. При выезде нашем присутствовали д-р Оболонский и Ник. Ник. Андреев, знаешь, муж Ольги, моего товарища по гимназии. Этот день мне было очень трудно -- репетиция, спектакль ("Чайка") и переездка. Перед репетицией Оболонский затащил меня наскоро позавтракать в ресторанчик, я там хлебнула чуть-чуть пива и голова у меня разболелась адски, т.ч. я еле-еле играла "Чайку", но играла хорошо. Были наши и, конечно, тоже д. Саша; они давно не видели "Чайки" и нашли, что я гораздо лучше стала играть. Артем играл первый раз. После этого я всю ночь не спала от головной боли и от нового места.
В театре меня познакомили с немцем из Берлина, переводчиком Горького и Чехова. Он обрадовался, что я говорю по-немецки, и болтал без умолку. Он перевел "Дядю Ваню", "Сестер" и "Пестрые рассказы". Говорит, что писал тебе 2 раза и не получал ответа. Спрашивает, кто имеет разрешение, т.е. авторизацию в Берлине на твои произведения. Если Чумиков, то он не хвалит, т.к. Чумиков не знает хорошо немецкого языка. Спрашивает, сколько ты получаешь -- пополам или нет. Он бы переводил и посылал половину гонорара тебе. Если ты разрешишь ему перевод, то пришли ему свой новый рассказ, прежде чем он будет напечатан. Скоро я получу от Немировича "Трое" Горького, переведенное этим немцем и оконченное, и тогда скажу, хорошо ли он переводит. Фамилия его -- Шольц. Получал ты от него письма? Выясни мне все хорошенько, и я напишу немцу. Почему же не брать деньги за переводы?!
Поговори с Горьким об этом.
Букишон с поблекшими, выцветшими глазами рассказывал, как они дули шампанское в Подольске, рассказывал про Шаляпина и про немца этого, кот. выпучивал глаза на наших русских самородков Горького и Шаляпина. Горький, верно, расскажет тебе все.
О театре нашем ничего еще не известно, но все должно решиться в ноябре1. Все тебе буду писать, обо всем. "Крамер" идет и все-таки нравится. Читал, как Амфитеатров нас отделал?2 Получаешь "Россию"? Если нет, то устрой, чтоб ты ее всегда получал.
А затем я начинаю тебя целовать до следующего письма вплоть -- вкусно?
Кланяйся мамаше, устрой, чтоб Эмс тебе подавали каждое утро, ведь Арсений может вносить -- да, ведь он уходит в город, я забыла! Ну можно ставить в кабинет, и ты сам будешь брать. Только пей, пожалуйста! На каких лавочках в саду ты посиживаешь и обо мне думаешь, дусик мой родной?
Целую крепенько и тепленько.
Твоя собака
292. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
11 ноябрь 1901 [Ялта]
Здравствуй, собака! Сегодня прочел твое слезливое письмо, в котором ты себя величаешь полным ничтожеством, и вот что я тебе скажу1. Эта зима пройдет скоро, в Москву я приеду рано весной, если не раньше, затем всю весну и все лето мы вместе, затем зиму будущую я постараюсь прожить в Москве. Для той скуки, какая теперь в Ялте, покидать сцену нет смысла.
Идет дождь, стучит по крыше. Он давно уже идет, однотонно стучит и нагоняет сонливое настроение.
С. А. Толстая сняла Толстого и меня на одной карточке; я выпрошу у нее и пришлю тебе, а ты никому не давай переснимать, Боже сохрани. Кстати сказать, Средин переснял нашу аксеновскую карточку, вышла больше, но хуже. На этой карточке ты выглядишь такой немочкой, доброй и ласковой женой лекаря, имеющего плохую практику.
Я тебя, собака, очень люблю.
Если Горький в Москве, то поклонись ему. Скажи, что я жду его.
У меня кашля совсем мало, но здоровье в Москве было лучше. То есть не здоровье, а желудок. Ем достаточно. Жене своей верен.
Забыл я вчера написать Маше насчет печей. Скажи ей, что судить еще рано, но если судить по тем топкам, какие были в эту осень, то печи не стали лучше, чем были в прошлом году. Наш печник, очевидно, человек малоспособный, хотя и благочестивый. Нижняя чугунная печь высушила стену и значительно согревает и низы, и лестницу, и даже коридор у входа в мой кабинет. По крайней мере, когда отворяешь из кабинета дверь, то там тепло. В передней (где дверь в W.W.) холодно, стало холодней, чем было в прошлом году, а в самом W.W. -- тепло, даже жарко.
Ну, дуся моя, будь здорова, храни тебя Бог. Целую тебя, моя умница. Кланяйся всем.
Твой Antonio.
Те грибы, которые выслал нам Сытин, мы уже получили и едим. Грузди и рыжики.
Мать кланяется.
293. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
12-ое ноября утро [1901 г. Москва]
Дорогой мой Антон, что это ты пугаешь меня какими-то странными фразами: "что я надоел тебе, что ты отвыкнешь от меня мало-помалу -- определенно сказать не могу, но чего-то боюсь". Голубчик мой, любовь моя, откуда такие мысли? Это все делает разлука. И все-таки мне легче, если ты высказываешь такие твои опасения, чем бы ты скрывал их от меня. Только, ради Бога, не мучай себя. Ведь ты один у меня. Я только и живу мечтами о свидании с тобой, о жизни с тобой...
Носятся тревожные и упорные слухи о смерти Толстого. Если это правда, почему не разрешают публиковать? Не понимаю совсем. Вчера во время спектакля только и было разговоров, что о его болезни и смерти. Напиши все об этом.
Я не знаю, как я протяну эту зиму. Я так хочу видеть тебя, иметь тебя, знать каждую твою мысль, знать каждую складочку в душе твоей и любить, любить...
Больше мне ничего не хочется сказать тебе. Я как-то все живу в ожидании настоящей жизни, как будто вот скоро наступит настоящая жизнь. Отчего это? Мне хочется пофилософствовать с тобой, мой поэт. Антонка, пиши что-нибудь, я не могу дождаться того ощущения, когда буду читать твой новый рассказ. Пиши, дуся моя, это ведь сократит тебе время нашей разлуки. А зимой мы свидимся. А придет весна и мы -- совсем вместе! С утра до ночи и с ночи до утра -- я твоя. Буду изводить тебя ласками, т.ч. ты прогонишь меня.
Целую тебя крепко, со вкусом, долго и проникновенно, чтоб по всем жилам прошло.
Твоя собака.
Маша вернулась -- у нее девочка родилась1.
294. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
12 ноября [1901 г. Ялта]
С новосельем, радость моя! Только почему ни ты, ни Маша не сообщаете нового адреса? Этак вскользь Маша сообщила, что вы смотрели квартиру в доме Гонецкой, а взяли ли эту квартиру и где она -- ничего не известно. Буду ждать нового адреса, а пока не знаю, что делать, как поступать -- писать или не писать.
Елпатьевская немножко наврала. Она говорила тебе, что у меня в кабинете тепло, между тем я отлично помню, как она пожималась у меня в кабинете и жаловалась, что ей холодно. Да, дуся моя, радуйся и торжествуй: я остригся, о чем уже и сообщал тебе. Зубы твоим мылом чищу и вспоминаю тебя каждый раз. Ем отменно.
"В мечтах" -- хорошее название, легкое и приятное. Я бы с большим удовольствием прислал Немировичу рассказ, но ведь все, что я теперь пишу, немножко длинно, неудобно для публичного чтения, а то, что я сейчас пишу, едва ли цензурно, т.е. едва ли допустимо для публичного чтения. Нет, уж попроси лучше, чтоб извинил.
Только что сделал открытие: кто-то на моем столе разбил мою большую круглую чернильницу. Очевидно, убирали на столе.
Целую мою славную, хорошую жену, обнимаю и благословляю.
Твой Антонио.
По телефону сообщили только что, что приехал Горький. Жду его к себе.
Сообщи адрес хоть по телеграфу, если до сих пор не сообщала его в письмах.
295. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
13-ое ноября утро [1901 г. Москва]
Сегодня жду письма от тебя, дорогой мой, милый мой! Вчера не было. Я "ужасно" люблю твои письма.
Что ты поделываешь, что думаешь? Нового ничего?
У нас мятель сегодня, у меня настроение противное, устала, верно, от переездки, от игры. Отупела я как-то. Сильно хочется сидеть дома и читать что-нибудь новое, захватывающее, запоем читать; чтоб никто не мешал и чтоб Антон сидел около и изредка называл меня собакой, улыбался и ласкал...
А полунемчика опять у нас с тобой не будет, Антон!
Мне жалко. Отчего ты думаешь, что этот полунемец наполнит мою жизнь? Разве ты мне ее не наполняешь? Подумай хорошенько.
Напиши, у тебя ли Горький и какой он? Много ли беседуете? Как его здоровье? Где он будет жить? Правда, что у Толстого был припадок сильный? Вчера слухи о его смерти рассеялись.
Репетируют у нас 2-й акт1. Трудный акт. Все время гул, шум, трудно регулировать, и на фоне этого гула масса маленьких проходных сцен. Не знаю, интересно ли. До конца акта еще не дошли. Когда примутся за 3-ий -- я буду свободна, т.к. меня там нет. А теперь ужасно мало времени, -- свободно только утро. С часу до 4-х я на репетиции, по вечерам играю. Эту неделю свободна только вторник и пятницу. А дела много у меня -- надо платья шить, надо шубу шить, а то из m-me Чеховой пух лезет -- стыдно все-таки, правда?
Что ты читаешь теперь? Как я рада, что ты совсем покончил с корректурой -- надоело тебе! Вчера был у меня Федя Зейферт -- помнишь, -- наш шафер? Вчера же уехал за границу, выслали доктора: нашли хрипы в левом легком. Он ругается, едет как в ссылку. Просил очень тебе кланяться и умоляет о карточке твоей. Пришли какую-нибудь с надписью, зовут его Федор Иванович.
Вчера после "Дяди Вани" пили шампанское -- Лужский с Немировичем держали пари из-за сбора, и кто-то проиграл, не знаю кто. Сбор был 1000 р. Ведь понедельник и старая пьеса! Это очень много.
Ах как мне надоело играть все то же самое! Или оттого, что я устала.
Ну, addio, мой драгоценный камушек, будь спокоен за меня, люби; я всегда о тебе думаю, т.е. ты всегда со мной. Целую тебя крепко, нежно, прижимаю тебя.
Твоя вся собака
296. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
13-ое ноября вечер [1901 г. Москва]
Утром писала тебе и опять села покалякать с "милым другом" Антошечкой. А письма от тебя опять нет -- что сие значит? Ты здоров, дорогой мой? Или ты недоволен моими письмами? Я мало рассуждаю? Вероятно, жизнь не наводит на рассуждения. Или все понятно, или все непонятно. Мне скорее все непонятно.
Мне вот все мерещится, что где-то, когда-то мы с тобой всласть поживем вдвоем. Где это будет -- я не знаю. Но хочется очень. А тебе хочется? Хочется жизни красивой, широкой, свежей, а способна ли я на нее -- не знаю. И это сомнение ужасно.
Дусик мой, что ты поделываешь? Не тоскуй только очень. Свидимся -- опять будем вместе, будем счастливы, опять будешь меня называть собакой -- да?
Ах, Антон, Антон...
Кто у тебя бывает из интересных? Пиши мне все. Очень жалею, что не могу познакомиться с Бальмонтом. Воображаю, что он за пьесу напишет! Я что-то не верю.
Вишневский с восторгом показывал твою открытку1 и с восторгом рассказывал, как и что он тебе написал.
В труппе чувствуется нелюбовь к Алексееву, даже больно слушать. Стали его бояться, но не любить. Только молчи об этом.
Сейчас был Немирович, привез мне конфект на новоселье, сидел, болтал. Я ему сказала про Алексеева, -- то, что сейчас писала тебе. Он, верно, это сам чувствует.
Театра нового, верно, не будут строить, а перестроят наш. Купец Морозов ассигновал мне сегодня на Юлию, т.е. на туалеты, 500 р., но выйдет, наверное, больше, т.к. она одета по последней парижской моде. Воображаю, во сколько им влетит эта пьеса! А мне на эту Юльку жаль даже директорских денег. Вообще я теперь, как прихожу на репетицию, так на меня нападает спячка, апатия, равнодушие и даже скользит какая-то злоба.
Начал читать рассказ Горького в "Курьере"?2
Ну, покойной ночи, мой дорогой, у меня болит голова опять. Увидь меня во сне. Приезжай, когда тебе разрешит это твое докторское чутье. Только не вреди своему здоровью, ради Бога. Целую тебя, родной мой, голубчик мой, любимый мой.
Твоя собака
297. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
Телеграмма
[14 ноября 1901 г. Ялта]
Поздравляю новосельем все здоровы Антон
298. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
14 ноябрь [1901 г. Ялта]
Сегодня получил от тебя твой адрес, сегодня же телеграфировал -- и вот пишу. Если квартира окажется хорошей, если отопление (духовое?) не будет вызывать головную боль и кашель, то приеду в январе или феврале и буду жить вместе до самого лета.
Эту почтовую карточку прислали мне в подарок, но -- увы! -- портрет очень непохож, очень розов1. Нового ничего нет, а то, что есть, неинтересно. Пишу наскоро, ибо надо ехать2.
Будь здорова и Богом хранима.
Твой Antoine.
Теперь близко к театру? Это хорошо, дуся.
Стало холодно, до 3-х градусов мороз.
299. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
15-ое ноября утро [1901 г. Москва]
Спасибо за телеграммку, дусик мой южный и нежный и милый. А вчера я не писала тебе целый день, и мне странно. За то третьего дня написала два письма. Я чувствую, что я пишу тебе скверно, необстоятельно, да я сама все это время такая же, как и мои письма.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |