Кто меня навещает? Альтшуллер лечит, был сегодня Средин Леонид, был Арабажин, ничтожнейший литератор, но шумящий, как водяная мельница. А больше никто не был. Впрочем, виноват: вчера была московская А. В. Погожева, которую я принял, к сожалению, очень нелюбезно, так как у меня было кровохарканье, пришлось молчать все время.
Все, что я писал и начал писать, пропало, так как теперь придется начинать опять... Я должен писать без перерыва, иначе у меня ничего не выйдет.
Дуся моя, не волнуйся, не сердись, не негодуй, не печалься, все войдет в норму, все будет благополучно, именно будет то, чего мы хотим оба, жена моя бесподобная. Терпи и жди.
Скажи Немировичу, чтобы он не очень волновался. Все будет очень хорошо.
"Россию" получил, спасибо1.
Обнимаю тебя крепко, до неприличия, крепко целую, на что имею полное право, как твой законный муж. Не забывай меня, пиши каждый день. Твои письма для меня лекарство, без которого я уже не могу существовать.
Целый день лупит неистовый дождь. Ну, будь здорова, Богом хранима, карапузик мой, актрисуля, собака.
Твой Antonio.
Пусть Маша привезет закусок. Пришли своему мужу конфект, мармеладу.
344. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
13 дек. [1901 г. Ялта]
Актрисуля, здравствуй! Я уже выздоровел, крови не видать, только слабость осталась -- давно не ел как следует. Думаю, что дня через 2-3 буду здоров совершенно. Принимаю пилюли, капли, порошки...
Ты пишешь, что 8-го дек. вечером была в подпитии. Ах, дуся, как я тебе завидую, если б ты знала! Завидую твоей бодрости, свежести, твоему здоровью, настроению, завидую, что тебе не мешают пить никакие соображения насчет кровохаркания и т.п. Я прежде мог выпить, как говорится, здорово.
Читал последний акт "Мещан". Читал и не понял. Два раза засмеялся, ибо было смешно. Конец мне понравился, только это конец не последнего, а первого или второго акта. Для последнего же нужно бы придумать что-нибудь другое.
Твоя роль в последнем акте ничтожна.
Я часто о тебе думаю, очень часто, как и подобает мужу. Ты, пока я был с тобой, избаловала меня, и теперь без тебя я чувствую себя, как лишенный прав. Около меня пусто, обеды жалкие, даже в телефон никто не звонит, а уж про спанье и не говорю.
Крепко обнимаю мою актрисулю, мою пылкую собаку. Да хранит тебя Бог. Не забывай и не покидай меня. Целую сто тысяч раз.
Твой Антон
345. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
13-ое декабря ночь [1901 г. Москва]
Муж мой, писатель мой, целую тебя в самые уста и говорю здравствуй! А значит, чутье мне подсказало -- ты был нездоров?! Умник, что пьешь опять Эмс и если бы пил все время, то и кишочки были бы исправнее. Ты спрашиваешь -- когда мы увидимся?! Антон мой, дусик мой, я и сама растерялась. Пьеса идет 20-ого, идет туго, в театре настроение скверное, т.ч. ты поймешь меня -- мне трудно просить отпуска, да и немыслимо дать его. 26-ого я уже играю "Сестер"1. 23-его еще играем. Все так ужасно складывается. Вчера не писала тебе, т.к. чувствовала себя скверно -- была нездорова, днем репетировала, а вечером -- "Сестры". Было трудно. Влад. Ив. говорит, что 4-ый акт давно выслал Горькому. А знаешь -- вчера Маша была у Телешовых и слышала, что 4-ый акт запрещен цензурой и пьеса не пойдет2. Увидим, насколько верен этот слух.
Сегодня у нас -20® -- мороз адский, у меня вся кожа болит, а лобные кости ноют. На улицах красиво -- лунный свет и костры всюду и вокруг них живописные группы сторожей, извощиков, городовых. Я люблю это. А морозы ненавижу. Я падаю духом и все плакать хочется. И сегодня уже ревела. В квартире у нас тепло.
Вчера Самарова прислала тебе и мне хлеб-соль -- очень мило: деревянное блюдо -- по средине написаны стихи, сверху дом из 1-ого акта "Дяди Вани", а снизу сама Самарова в роли Марины с самоваром -- масляными красками, и по блюду все разбросаны чайки. На блюде чудесное оригинальное полотенце, а на нем -- каравай (шоколад). Меня это очень тронуло. Вот стихи:
От старой нянюшки прошу хлеб-соль принять.
Совет вам да любовь и в доме -- полной чаши!
Сколь близки сердцу мне -- словами не сказать,
И вы, и Ванюшка, и все сестрицы ваши.
Сама бы приплелась, да ноженькам невмочь,
Вот так вот и гудут, так и гудут всю ночь.
Правда мило, дусик? Сегодня вечером мы с Машей ездили благодарить ее и очень славно провели время. Грекова не было; у нее живет Муратова, Бутова и сестра Самаровой -- художница -- жалкое слабенькое созданьице. У Грекова -- великолепнейший огромный портрет Чайковского, писанный Кузнецовым3. Чудо какой! Муратова дурила, смешила нас отчаянно.
Сегодня была у меня Соня Герье, была Элька с Володей, ели блины, потом я с Машей ездили к Ламановой смотреть мои платья. Маше очень нравится все. Опитц через Артема присылает мне еще твой большой портрет -- в субботу получу.
Влад. Ив. захворал, сильно простужен. Посылаем Вейнбергу альбом с нашими всеми фотографиями4. А ты, наверное, забыл послать поздравление?
Антончик, а комедию пиши непременно, ведь это будет переворот, ведь русских комедий нет и нет.
Вот пишу, а мысль все одна -- когда и где увидимся, когда я опять буду твоей, совсем твоей?
Целую тебя, дорогой мой, будь здоров, гуляй, двигайся, не тоскуй и будем ждать... Обнимаю и целую.
Твоя собака
346. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
14-ое декабря [1901 г. Москва]
Милый, дорогой мой -- ты был нездоров и меня не было около тебя! У меня сердце упало, когда сегодня я прочла твое коротенькое письмецо. Разлука еще мыслима, когда я знаю, что ты чувствуешь себя хорошо, но так -- это ужасно! Я способна все сейчас бросить и лететь к тебе. Я должна быть около тебя, должна устроить тебе жизнь хорошую, приятную, спокойную. И это будет, милый мой. Мне больно, очень больно, когда я представляю, как ты лежишь там один и тоскуешь... Я так плакала сегодня, Антон, ты ангел, ты знаешь это? Я знаю, чего ты хочешь, о чем мечтаешь, и обо всем ты молчишь, и терпишь и любишь. Я не стою тебя совсем. У меня голова какая-то путанная. Знаешь, дусик, я убеждена, что ты простудился, когда ездил к Горькому. Сознайся. Ты ведь как-то не умеешь устраивать, чтоб тебе было тепло и хорошо. Обо всем этом должна буду думать я, вся твоя персона должна принадлежать мне и тогда тебе будет хорошо. Антонка, не проклинай меня очень уж. Ты никогда не будешь упрекать меня за то, что я впуталась в твою жизнь? Ах, Антон, как бы мне сейчас хотелось стоять перед тобой на коленях и говорить много и горячо, о чем -- я сама не знаю. Ну, вот обо всем, о всей жизни моей, о моих мечтах, ну вот все бы вылилось таким горячим потоком! И чтоб ты меня понимал!
А какие у тебя сейчас верно большие тоскливые мысли!
Мне очень тяжело, родной мой! Завтра буду ждать письма от тебя, золотой мой, ненаглядный! Тебе бы хотелось, чтоб я была сейчас около тебя? Я бы тебя нежила, ходила бы за тобой, всего тебя забрала бы и покорила. А ты бы мне говорил о любви своей, и мне было бы хорошо. А когда все это будет без "бы"!
Отыграли "Дядю Ваню". Днем репетировали 4-ый акт. Еще пока все вчерне. В театре был сын Панина1 и говорил, что Нижегородск. полицеймейстера в 24 часа выпроводили за дозволение им проводов Горького. Вишневский собирается написать тебе смешное письмо, главное насчет того, как мы иногда едем вместе домой и каждый раз стыдимся нанимать извощика в Сандуновские бани2. Он всегда гогочет. Сегодня сидела у нас Бонье, все жалела меня, что я служу в театре. Мороз сбавил, сейчас -10®. Горит "Метрополь" почти сутки. Говорят, хозяин поджог.
Мне передавали, что какие-то венцы смотрели "Одиноких" и очень хвалили твою жену и говорили, что венская Анна Map никуда не годится. Видишь!
Ну дусик, иду спать, уже поздно, я все время ложусь поздно, т.к. пишу тебе по ночам. Целую тебе крепко. Откуда ты взял, что я бываю все на обедах и юбилеях. Я скучаю, тоскую и никуда не хожу.
Обнимаю мужа моего удивительного и согреваю хоть издалека моими поцелуями и лаской.
Твоя собака
347. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
15 дек. 1901 [Ялта]
Милая собака, я жив и, насколько сие возможно в положении человека выздоравливающего, здравствую. Слаб и злюсь, ничего не делаю. Геморрой. Одним словом, такого ты супруга заполучила, что я могу тебя только поздравить. Как бы ни было, дела пошли на поправку.
Толстой был болен, жил в Ялте у дочери1, Горький вчера был у меня. Теперь оба они у себя.
Если после представления "В мечтах" получу телеграмму, то скажу спасибо, моя деточка. В случае успеха (в который я верю очень) телеграмма должна быть на казенный счет, т.е. длинная.
Отчего "Штокман" идет так редко?2
Туман, каждый вечер ревет сирена, гудят заблудившиеся пароходы.
Бог с тобой, оставайся здорова и весела, деточка, не хандри, пиши побольше своему сердитому мужу. Когда ты хандришь, то становишься старой, тусклой, а когда весела или обыкновенна, то ты ангел. Поэтому будь всегда весела.
Крепко тебя целую, крепко обнимаю. До свиданья, собака!
Твой Antonio
348. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
15-ое дек. ночь [1901 г. Москва]
Скоро 4 часа ночи, дорогой мой, любимый мой! Только что разошлись гости, т.е. сплошь Худож. театр. Разгром в квартире необычайный -- пили, ели, пели, плясали и остались довольны. А я часто думала о тебе, мне не было весело, а так иногда захватывал какой-то задор, какая-то удаль и тут же все падало.
Умоляю тебя, Антон, не думай о поездке в Москву, береги здоровье. Мне адски скверно на душе. Дотерпи до весны, а там я буду с тобой все время и на зиму уедем куда-нибудь в теплые края, я буду вся твоя, твоя и выхожу тебя, ты будешь здоровый и спокойный. И у нас будет какое-то маленькое существо, которое мы будем боготворить -- это будет непременно, я этого хочу. И ты тоже хочешь этого, Антон мой?
Боже, как я завидую Маше, что она едет к тебе! Я здесь буду трепаться без всякого интереса.
Сегодня были у нас все три директора1, без жен, конечно. Маша все расскажет.
Ну будь здоров, покоен, не разлюби меня. Думай больше о себе, о здоровье, думай о том, как мы будем блаженно счастливы, когда увидимся.
Целую тебя крепко. Зряшный я человек, Антон. Милый, дорогой мой, нежный мой. Целую тебя.
Твоя собака
349. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
16 дек. 1901 [Ялта]
Дуся, я здоров. Гости одолели, все время сидят, некогда написать тебе, злюсь, как собака. Будь здорова, голубка моя, радость, храни тебя Бог.
Здоровье мое в самом деле лучше, не беспокойся.
Целую тебя крепко. Это письмо опустит Саша Средин, который сидел у меня и теперь уходит.
Твой Antonio
350. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
17-ое декабря утро [1901 г. Москва]
Я ночью не писала тебе, потому что адски болела голова. После нашей пирушки спала часа три, днем была генеральная, а вечером "Сестры", которых я играла положительно сквозь дымку -- голова была как нарыв, я пила фенацетин, пила валерьянку все время, меня тошнило, и пила мятные капли. Сегодня лежала до 11 ч., сейчас пишу тебе, потом пойду возьму теплую ванну и отправлюсь на генеральную 3-его и 4-ого акта.
Дусик мой, вчера получила сразу 2 письма, которых ждала отчаянно. Мучаюсь за тебя, за твое здоровье. Антон, как только кончится сезон, я беру тебя и увожу за границу на целый год и буду лечить тебя и ухаживать и любить тебя и надоедать тебе. Согласен? Я не могу жить и знать, что ты где-то далеко от меня мерзнешь, голодаешь, тоскуешь -- этого я не могу. И это надо устроить и изменить жизнь. Я на год уйду из театра.
Маша уехала вчера. Я очень плакала. Я совсем одна.
Приходила ко мне ночевать Элька Бартельс. Она милая девочка.
Как я счастлива, что тебе теперь лучше, дорогой мой!
Умоляю тебя, не приезжай сюда, если чувствуешь, что тебе от этого будет худо. Я надеюсь на Машу, что она откормит тебя и вообще тебе приятнее будет и лучше, что она в Ялте. Вспоминайте меня. Маша тебе все расскажет, как мы живем, что делаем.
Конфект я тебе послала с Машей. Вкусные?
Антонка, я даже не знаю, что писать. Мне все кажется ничтожным. Все равно, как я не могу придумать тебе подарка, раз я знаю, что я сама нужна тебе, и мне тогда все остальное кажется ненужным. Скорее бы проходила зима! Скорее бы! А потом мы будем вместе, весной, когда всюду будет чувствоваться новая жизнь, сочная, и мы с тобой заживем, дусик мой!
Ты будешь мечтать об этом? будешь думать о нашей жизни, о нашей любви?
До завтра, т.е. до ночи, дорогой мой, ночью опять буду писать тебе.
Как я люблю твои письма. Я чувствую в них всего тебя, всю твою чудную, благородную душу. Милый ты мой!
Целую тебя крепко, до неприличия, как и ты, т.к. я твоя законная жена и имею право.
Твоя собака.
Целую мать и Машу.
351. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
17 дек. [1901 г. Ялта]
Пупсик милый мой, от тебя сегодня нет письма, но да простит тебе небо, как я прощаю. Здоровье мое становится лучше и лучше; ношу компресс на правом боку, принимаю креозот, но температура нормальная, и все обстоит благополучно. Скоро буду уже настоящим человеком.
Вчера были гости, сидели долго, я злился. Сейчас по телефону получил известие, что ко мне едет на извозчике турист-венгерец, посещающий всех писателей. Того не знает, что я уже не писатель, а садовник. Женатый садовник, пока еще детей не имеющий, но надеющийся.
Мать здорова, но, видно, моя болезнь утомила ее. Завтра приедет Маша, и все устроится.
Получил письмо из Петербурга от Куприна. Хвалит очень тебя, но не в восторге от Худож. театра. Едет венгерец! Едет! Нет, ошибся. Куприн пишет, что в игре Станиславского чувствуется хозяин, как у Соловцова, который тоже хозяин.
Что же, неужели останетесь в старом театре?1 О, варвары!
Ну, пупсик мой, целую тебя и обнимаю. Поцелуй и ты меня, старичка. Затылок острижен. Сюртук не чищен. Эмса не пью.
Кланяйся маме, дядям Карлу и Саше, тетке. Будь здорова. Жду описания субботнего вечера.
Твой Antonio
Кажется, венгерец едет.
352. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
18-ое декабря утро [1901 г. Москва]
Здравствуй милый мой, любимый мой! Как-то ты себя чувствуешь? Сегодня уже ты увидишь Машу.
А я спала совсем одна во всей квартире и встала и пила сейчас кофе совсем одна. Пойду потом к дантистке, потом проговорю на репетиции свою фразу в 4-м акте, пойду обедать к маме, а вечером играю "Чайку". Вот и весь день. Промежутки будут наполнены визитами к портнихе, к перчаточнику. Скучно, ай как скучно. Вообще скучно. Я не живу, а тяну лямку. Сегодня жду письма от тебя.
Вечером смотрела 4-ый акт "В мечтах", т.е. до сцены, где я выхожу. Самарова очень была слаба, в сцене с дочерью -- ни темперамента, ни убежденности, ни нервов. Когда Мария Федоровна говорит о желании властвовать над душами людей -- ей не веришь -- такая она незначительная, хрупкая. И когда Костромской говорит, что она затягивает, как ядовитый цветок, -- тоже странно. Может, это все так и надо: что обо всем этом Вера только фантазирует, а на самом деле она маленькая, растерявшаяся в жизни женщина. В 3-м акте в сцене с Костромским, когда она знает, что расстается с ним, -- она целует его и с радостной детской улыбкой говорит ему, убегая: "Это мой первый поцелуй в жизни". По-моему, тут не надо девочки, а нужна девушка, ставшая уже женщиной через страдание, через свое сильное чувство к Костромскому. И поцелуй в такую минуту, в минуту расставания не может ей дать такой чистой наивной радости. Так или нет, дусик? Лужский очень хорош в Яхонтове. Конст. Серг. теперь лучше.
Что-то будет в пятницу 21-го! Скорее бы приниматься за Горького. "Трое" я еще не кончила, читаю по-немецки в заграничном издании. Завтра пойду, вероятно, в Большой театр на "Ромео и Юлию". Меня пригласили Малкиель.
Скорее бы время летело.
Читал о смерти Соловьева-Несмелова?
Сегодня тепло: - 4®.
Как себя чувствует Маша, напиши мне.
Опитц прислал мне еще твой большой портрет, такой же величины, как и тот, кот. ты принес. Но он хуже -- усы и борода необычайно фризированы1. Стоит у меня на пианино. Я скоро, т.е. думаю на днях, пойду сниматься и пришлю тебе.
Ну, будь здоров, муж мой дорогой и удивительный. Выхаживай себя и не утомляй работой. Целую тебя крепко, крепко и обнимаю горячо.
Твоя собака
353. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
18 дек. [1901 г. Ялта]
Милая моя актрисуля, я жив и здоров, чего и тебе от Бога желаю. Кровохарканья нет, сил больше, кашля почти нет, только одна беда -- громадный компрессище на правом боку. И как я, если б ты только знала, вспоминаю тебя, как жалею, что тебя нет со мной, когда приходится накладывать этот громадный компресс и когда я кажусь себе одиноким и беспомощным. Но это, конечно, не надолго; как только компресс на боку, так уже и ничего.
Ничего, ничего не пишу, ничего не делаю. Все отложил до будущего года. Видишь, за кого ты вышла замуж, за какого лентяя!
Как прошла пьеса Немировича? Должно быть, шумно. Его любит московская публика. А я все мечтаю написать смешную пьесу, где бы черт ходил коромыслом. Не знаю, выйдет ли что-нибудь. Здесь в Ялте до такой степени опротивел, осточертел мне вид из моего большого окна, что, кажется, ничего из моего писанья не выйдет. Ну, там увидим.
Как поживает Вишневский? В пьесе Немировича он священнодействует? Скоро напишу ему письмо1.
Я тебя люблю, песик мой, очень люблю и сильно по тебе скучаю. Мне даже кажется невероятным, что мы увидимся когда-нибудь. Без тебя я никуда не годен. Дуся моя, целую тебя крепко, обнимаю сто раз. Я сплю прекрасно, но не считаю это сном, так как около меня нет моей хозяечки милой. Так глупо жизнь проходит.
Не скучай, работай, будь умницей, не хандри -- это к тебе не идет. Когда ты весела, ты молодеешь лет на десять.
Ну, целую еще раз. Пиши, моя радость!
Твой Antonio
354. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
18-ое декабря вечер [1901 г. Москва]
Дождалась письма твоего, драгоценный мой! Насчет здоровья ты меня успокаиваешь, но я знаю, что тебе нехорошо и физически и нравственно. Теперь мне спокойнее, потому что Маша с тобой, хотя я ревную. Ты это понимаешь?
Ради Бога, изволь есть теперь до отвалу, до неприличия, и если тебе не хочется, то сделай это из любви ко мне. Сделаешь, дусик? Все усиленно спрашивают о тебе, шлют приветы и поклоны.
Сейчас вместо "Чайки" играли "Дядю Ваню" по болезни Роксановой. Принимали отлично. Я Елену лучше стала играть, сама чувствую. Завтра надо рано вставать, в 12 час. уже начало генеральной.
Днем жарили 4-ый акт. Жарили Самарову. Трудно ей играть юбиляршу после всех старушечек. 4-ый акт нравится всем. Мне будет очень жалко Немировича, если пьеса не будет иметь успеха. Поговаривают, что ей не место в нашем театре. Станиславский и все очень осведомляются, пишешь ли или будешь ли писать комедию. Хорошо бы ее получить весной и ею открыть сезон -- вот шик-то был бы! Я с остервенением жду чего-нибудь новенького от Чехова -- что-то он родит! Только прошу его очень не утомлять себя теперь работой, пока здоровье еще не наладилось. Ты ему передашь? 4-ого акта Горького я еще не читала. Алексееву не нравится.
Сегодня в 3-м акте "Дяди Вани" Лужский чуть не потерял панталоны, смеху было много. Когда Астров раскрывал ломберный стол, чтоб показывать чертежи Елене, то стол так заскрипел, что весь театр захохотал -- и я не сдержалась. Ты понимаешь, как мы играем "Дядю Ваню"? Из публики чувствуется, будто это совсем свежая пьеса, а не такая, которая идет в 64 раз!
На днях я наконец получу свою шубу -- как я буду счастлива! Моя шубенка вся расползлась.
Котик ходит на генеральные и лижет губы свои и свистит зубами, и всегда святая.
Мне нравится, что я тебя избаловала1, значит, ты нуждаешься во мне. Я тебя еще больше забалую, и конечно, на свою же шею. Я хочу, чтоб ты был счастлив со мной, чтоб тебе было хорошо, покойно, любовно. Как я тебя буду ласкать, согревать, целовать. Надоем тебе, и ты меня будешь гнать. Я ведь грешная.
Пока мысленно целую тебя и прижимаюсь к тебе, и слышу биение твоего сердца, и чувствую дыхание твое.
Твоя собака.
А ты не отвыкаешь от меня? Когда мы увидимся! Я хочу, чтоб ты был со мной.
Кланяйся Маше и мамаше.
355. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
19 дек. [1901 г. Ялта]
Здравствуй, собака! Маша приехала вчера вечером, сегодня она все подходит к окнам и восхищается: ах, как тут хорошо жить! Я здоров, хотя все еще с компрессом, который сниму в пятницу, послезавтра. Все еще ничего не делаю.
Спасибо за конфекты, только жаль, что они от Флея, а не от Абрикосова. Абрикосовские не то чтоб лучше, а я привык к ним.
Плохо пишется, потому что не видно.
Дуся, жена моя хорошая, скоро праздники, а мы не вместе! Это невероятно даже. Будь в духе, будь весела, радостна, не хандри, думай о своем муже, который любит тебя сильнее прежнего. Балбесик мой славный, бабуля, люблю я тебя. Маша привезла окорок, но не особенно вкусный, хотя я ем помногу... Строки оканчивал на другом листке, оттого так вышло1.
Опиши мне первый спектакль "В мечтах". Должно быть, шумно было. За то, что ты угостила своих товарищей, устроила такой вечер, ты умница, хвалю тебя, дуся моя, ангел, жена моя замечательная. Я люблю такие вечеринки.
Ну, обнимаю тебя, прижимаю к себе, целую. Бог с тобой, спи спокойно.
Твой Antonio
356. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
19-ое декабря ночь [1901 г. Москва]
Как мне хочется быть с тобой, Антончик мой! Мне так грустно и одиноко, так тихо кругом. Не с кем слова сказать, нет около меня никого. Если бы мы могли жить вместе!
Сейчас была в опере, слушала с Малкиелями "Ромео и Джульетта". Скука адская, нелепость, не поэтично, неинтересно, смешно. Кому это все нужно?! Я старалась делать приятное лицо, чтоб не обидеть девиц. Я вообще оперу не люблю, а такую прямо презираю. До отчаяния скучно. И то еще -- я приехала ко 2-му акту, т.к. с генеральной вернулась в 7 час, потом обедала, потом пришел Эфрос, брат m-me Коновицер за билетом, пришел Вишневский, пили чай, т.ч. в театр попала к 9 часам.
Генеральная сошла хорошо. По-моему, в игре солистов -- мало чувства настоящего, не видна любовь Веры к Костромскому и князя к Вере, т.е. много говорят о любви, много красивых поз, а чувства настоящего нет. Понимаешь -- нет захвата. Конст. Серг. лучше теперь говорит, но ходит ужасно размашисто -- не в тоне роли. У Марии Федоровны все красиво сделано, но теплоты и искренности мало; может, этого и не надо в этой роли -- не знаю. Вишневский недурен, приятен. Туалеты у всех красивые, но мне уже они опротивели, и моя роль тоже. Сегодня получили праздничный репертуар, и, представь, я до 7-го января свободна только три вечера -- как это тебе нравится? Свободна 28-го, 3-го и 5-го. Здорово? Ах, как мне все надоело! Все, все. Где же настоящая жизнь, Антон? Живешь так, что ни себе, ни людям. Никакого удовлетворения ни в чем. Счастливы люди, кот. делают свое маленькое дело и довольны, и верят в него. Я себя чувствую такой ничтожной, такой слабой и бессильной в жизни. И вечное ощущение, что я еще ничего не сделала в жизни, не жила. Это оттого, что в молодости я прозябала, -- не видела, не понимала и не чувствовала жизни. И теперь я растерялась. Я вот совсем не знаю, что мне надо делать.
Жизнь такая огромная, такая широкая, такая красивая, - а вертишься на каком-то пятачке и ничего ровно не понимаешь в жизни, все проходит мимо, и только в редкие минуты почувствуешь глубину и величие жизни. Ты не смеешься надо мной? Я, верно, плохо выражаю свои мысли да и думать серьезно я перестала, а живу изо дня в день. Фанатики счастливее, по-моему.
Ну, перестаю, а то надоем тебе. Целую тебя, милый мой поэт. Целую крепко. Живи покойно, увидимся -- поговорим с тобой. В письмах всего не расскажешь так. Скажи, Маше, что на днях напишу ей. Скажи, что скучно без нее. Целую тебя.
Оля
357. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
20 дек. [1901 г. Ялта]
Собачка добрая моя, вот что пишет мне Немирович: "С театром, кажется, дело наладится. Вернее всего, снимем на 12 лет театр Омона (в Газетном) и перестроим его по нашим нуждам. Веду переговоры, осматриваю, провожу свободные часы с архитектором и проч."1.
Вот тебе. Пишет еще, что пойдет пьеса Горького.
Я сегодня снимаю компресс, который надоел мне, как корсет. Сегодня был Орленев, который приехал сюда на гастроли. Сегодня убирали у меня в комнатах.
Дуся моя, золотая, пиши, не покидай меня. Целую тебя много раз, обнимаю и закрываю глаза, чтобы увидеть тебя.
Будь здорова и счастлива.
Твой муж Антон
358. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
20-ое декабря вечер [1901 г. Москва]
Дорогой мой Антончик, как ты поживаешь? Сейчас получила опять два письма сразу от тебя. Как я счастлива, что ты опять чувствуешь себя хорошо! Милый ты мой! Как я соскучилась по тебе! Как мне хочется ухаживать за тобой, баловать тебя, делать тебе приятное! А так -- жить холодно. Ни себе, ни другим. Сегодня я дома весь вечер и совсем одна. Тихо в квартире, только снаружи долетают звуки. Забегал сейчас Вишневский, поедем завтра с ним завтракать к Якунчиковой, очень интересной дамочке, в твоем вкусе. Вечером "мечтаем" в первый раз1. Утром еще надо закупать всякую дрянь дамскую, вроде чулок, пряжек, веера.
Сегодня купила себе цепь для часов за целых 5 р. и выдаю ее за золотую. Ничего себе. Мне жаль, что ты меня не видишь в красном открытом платье; меня прозвали рубиновая змея. Хвост весь в блестящих чешуях, медно-красного отлива. Декольте здоровое, говорят -- красиво. Ты бы меня не узнал. Роль жарю под француженку, очень темпераментно. Может, ругать будут за смелость, не знаю. Сегодня торчали опять в театре с 2-х часов. Меня отпустили после 2-ого акта в 6 час. Проходили сценки, без костюмов, без грима. У Влад. Ив. завязано ухо -- кажется, воспаленьице. Воображаю, как он будет волноваться завтра! Три спектакля уже проданы. Котик все очень мило цапается с Алексеевым из-за пьесы. Он злится и говорит, что у нас и так стали играть "чистенько", как в Малом. Немножко вышло из-за меня. Котик говорит, что я немного быстрый tempo беру в роли и очень смело, резко играю, а Константину Серг. это и нравится -- смелость и изобилие темперамента, а при медленном tempo выходит приличнее, но менее интересно. Да ну, все это не важно, ну их! Роль внешняя и эпизодическая. Ты бы, верно, злился, смотря на меня.
Вчера разговаривал со мной один господин из Питера, но я не знала, кто это, а он так разговаривал, будто я его должна знать, но я не помню. "Я, говорит, работаю с Александр. Павлович.2 в редакции, передать ему поклон?" Есть там какой-то Северов или Северцов, и кто он? Я не знаю. Кажется, так его фамилия.
На днях приходила ко мне одна не попавшая на курсы девица, просит работы, чахоточная, верно, плакала ужасно. Я ее спросила, почему она пришла именно ко мне? "Я, говорит, видела вас в "Сестрах" и в "Одиноких" и вот результат вашей игры. Я решила, что вы и в жизни хороший человек". Она была проста, искренна. Я собрала ей рублей 14 и просила Морозова достать ей переписку или место.
Ну до завтра, дорогой мой, пойду спать. Письма получаешь каждый день, да? Целую тебя безумно и пылко и обнимаю.
Твоя, твоя собака
359. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
Телеграмма
[22 декабря 1901 г. Москва]
Успех хороший1, напишу.
360. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
22-ое декабря ночь [1901 г. Москва]
Дорогой мой женатый садовник! Вчера ты остался без моего письма -- прости! Произошло это от моего беспутного поведения. И сейчас длинно не напишу, т.к. сильно устала и совсем не спала. Вчера сыграли "В мечтах". По-моему -- успех средний, и очень даже (между нами). Мне было больно. После первого акта слышались протесты, это было неприятно1. Вызывали хоть и порядочно, но охвата не было. Влад. Ив. это чувствовал и храбрился. Он надеялся на 3-й акт, но он не захватил публику, 4-й еще менее. В 3-м и 4-м актах -- по-моему -- вина актеров. Нужна сила в игре, а не поза и красота и чистота деталей. В чтении куда все сильнее было! В 4-м слабы и мать и дочь. Конст. Серг. не имел успеха. Лилина тоже, упрекают ее за ломание. Очень понравился Качалов -- князь, и меня сильно хвалят. Сегодня Самарова передавала, что весь Малый театр гудит обо мне и о Качалове. В одной газете в заметке упоминают, т.е. выделяют Книппер, Лилину, а об Андреевой ничего. Рокшанин в заметке никого не выделял, только сказал, что "не могу умолчать о блестящей игре Книппер": "Это -- замечательная артистка, игравшая до сих пор роли "с настроением", выдвинула себя теперь в ряды лучших современных артисток, показала мастерство игры"2, -- что-то вроде этого. Пришлю вырезку. Эфрос, конечно, или умолчит или выругает3. Публика принимает мои фразы и смеется. Товарищи меня хвалят, говорят, что в провинции мне дадут 700 р. в месяц.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |