Вот и Харьков проехали. Жара, духота адские -- куда Ваша Ялта! Не знаешь, что делать от жары. Спим, едим, играли в рамс в мужском купе. С нами одна дама только, мы ее прозвали Эдда Габлер1 по прическе. У нее журнал для женщин и клетчатый саквояж -- кто она? Знает Горького. В Севастополе познакомилась с Алчевскими, сами подошли, начали разговор, выражали восторг. В Харькове сейчас слезли, поднесли два букета роз мне, мать и дочь приглашали в Харьков к себе, если будем там. Вот стоят в воде -- прелестные розы, только не осенние2. Санин сделал Маше предложение -- Вы довольны? Любуемся русской природой, шириной. Не хочу в Москву, не хочу!!! Привет всем, Горькому. Пишите. Жму руку. Ялта -- как сон!
Ваша актриса
50. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
1-ое мая 1900 г. Москва
Вот и первое мая, милый мой писатель! Холод, дождь, и будни в душе. Мне стыдно, что я до сих пор не черкнула Вам словечко. Я как-то еще и не сжилась с своей комнатой, все больше блуждаю и не знаю, что мне с собой и с другими делать. Хочется на юг, хочется тепла, хочется солнца в душе -- эпикурейские замашки, правда? Вообще я избаловалась маленечко, даже здорово, стараюсь жизнь сделать легкой -- а это скверно. Ялта промелькнула как сон. Мне так отрадно вспомнить, как хорошо я провела первые дни у Вас, когда я не была еще актрисой. Только гадко, что Вы прихворнули. От Севастополя у меня осталось скверное воспоминание, да и у Вас тоже, правда? Зато в Ялте -- сплошной шумный праздник -- генеральские наезды, кормление их, езда в театр, там овации, гвалт, цветы, адреса, и в довершение завтрак у Татариновой на крыше в фееричной обстановке!
Ну, а Вы что поделываете, писатель? Что у Вас на душе, что у Вас в голове, что Вы надумываете в Вашем славном кабинете? Рады Вы в общем нашему приезду? Напишите мне хорошее искреннее письмо, только не отделывайтесь фразочками, как Вы часто любите делать. Напишите, как себя чувствуете? Ну, надоела я Вам, пристаю, да? Пишите что хотите, что напишется. Кто у Вас часто бывает? -- О, женщина, опять вопрос!
В июне надеюсь увидеться с Вами, коль Вы меня примете. Поживем потихонечку, да Вы ведь, впрочем, в Париж удираете. Ну, видно будет.
Здесь отвратительно, -- дождь, холод, снег, все что угодно. В театр не хожу еще, не звали пока. Наши домашние очень рады, конечно, моему приезду -- у них кислота. Дядя Саша с Володей изводили вчера Машу своим дурашливым настроением.
У меня великолепно цветут розы -- утешение для серого настроения. Жду с нетерпением посланьица от Вас, хочется очень знать, что Вы делаете.
Addio, Academicus, копайтесь в саду, ухаживайте за цветами, если нет женщин около Вас.
А в Гурзуфчик съездим?1
Жму руку, шлю тепленький привет.
Ольга Книппер
51. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
18-ое мая 1900 Москва
Вы вчера уехали ужасно расстроенный, милый писатель1. Почему? Мне это не дает покоя, и захотелось написать хоть несколько слов.
Мне неприятно, что я была при Вас невеселая. Ну что же мне делать?
Я сама не знаю, что во мне происходит. Не сердитесь только на меня: мне самой не легко.
А я знаю, что мы с Вами проведем много, много хороших дней! А Вам это не кажется? Ответьте мне.
Вчера я живо докатила до дому. Застала всех, кроме Вашего друга Вишневского. Тетка очень грустит, что не повидала Вас, и просила поцеловать Вас в лобик, говорит, что не успела на лестнице.
Я сейчас сижу дома одна -- все вылетели.
Если отпустят в театре, постараемся уехать 27-го. Мне уже не сидится.
Завтра Вы уже дома, -- привет всем! Живите, не хандрите, пишите, ждите меня -- приеду отравлять Вашу жизнь и надоедать Вам.
Целую милую Машу и Евгению Яковлевну. А Вас поцеловать?
Ольга Книппер
52. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
20 мая 1900 [Ялта]
Милая, восхитительная актриса, здравствуйте! Как живете? Как себя чувствуете? Я, пока ехал в Ялту, был очень нездоров. У меня в Москве уже сильно болела голова, был жар -- это я скрывал от Вас, грешным делом, теперь ничего.
Как Левитан?1 Меня ужасно мучает неизвестность. Если что слышали, то напишите, пожалуйста.
Будьте здоровы, счастливы. Узнал, что Маша шлет Вам письмо, -- и вот спешу написать эти несколько строк.
Ваш А.Чехов
53. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
29-ое мая поздно ночью [1900 г. Москва]
Завтра мой последний день в Москве! Дела масса, укладываться еще не начинала, голова идет кругом. Свежо, серо у нас, я рада удрать на юг, погреться. Посмотрю, умею ли я путешествовать с мамашей1. Эти дни у нас пусто, мама на даче, Володя тоже удирает с утра, т.ч. я одна. Сегодня был автор "Дыма отечества"2 -- что я ему несла, Боже мой! Больше скверного говорила. О Левитане ничего не слышу.
Простите, что пишу на неприличной интимной бумажке, другой нет под рукой3. Пишите мне: Боржом, до востребования. А в Батум приедете4? Не раздумали, надеюсь? Как нам списаться?
Крепко жму Вашу руку.
Ольга Книппер
54. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
Владикавказ 3-ье июня
7 1/2 ч. утра [1900 г.]
Дивный, роскошный Юг! Греет южное солнце, воздух напоен ароматами... Не верьте мне -- дождь как из ведра, со страхом помышляем о путешествии по Военно-Груз. Все здесь потонуло от ливней. Застрянем, наверное. Едем в большой коляске, еще две спутницы-армяночки с нами. Будем страдать вместе. Мама в отчаянии -- первый раз на Кавказе и ничего не видит, ведь обидно. Сейчас отправляемся на разгонную.
Что поделываете? Пишите [в] Боржом скорее. Шлю Вам привет, также Маше и Евгении Яковлевне. Мама кланяется.
Ваша актриса
55. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
Телеграмма
[23 июня 1900 г. Батум]
Никого не встретила выезжаю субботу прямым. Книппер
56. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
6-ое августа [1900 г.
между Севастополем и Харьковом]
Доброе утро, дорогой мой! Как провел ночь?
Я сейчас встала, умылась, напилась скверного кофе и села писать. У меня объявились две компаньонки к моему великому огорчению: одна пожилая -- до Харькова, другая полька с плоским лицом, лежит еще наверху, но думается, что противная. Куда едет -- не знаю.
Вагон трясет сильно. Вчера, как рассталась с тобой, -- долго смотрела в темноту и много, много было у меня в душе. Конечно, всплакнула. Я ведь так много пережила за это короткое время в вашем доме. Я сейчас и писать не могу толком, только думаю обо всем бессвязно. Вчера жутко было одной остаться от всего, что сразу нахлынуло на меня. Думала все о тебе -- вот он едет на конке, вот он у Киста1, почистился и пошел скитаться по городу.
А как мы славно вчера ехали2, -- правда? Мне так приятно вспоминать -- а тебе тоже, а? Милый ты мой, милый!
Пишу и гляжу в окно, -- ширь, гладь, и мне приятно после южной пряной красоты. Будущее лето мы с тобой постараемся пожить на севере, хорошо? Коли не удастся -- что делать! Помечтаем пока.
Мне странно будет приехать домой -- я не буду себя чувствовать дома у нас.
Как провел время в Севастополе? Напиши. Фу, как толкает -- невозможно писать.
В три часа будем в Харькове -- опущу письмо, пошлю телеграмму домой, пообедаю.
Вспоминаю Гурзуф и жалею о многом. Ты меня сейчас немкой выругаешь -- правда?
Ну, будь здоров, живи, не кисни, пиши и для всех и для меня в особенности.
Целую, твою многодумную голову, почувствуй мой горячий поцелуй. Addio, мой академик. Люби меня и пиши.
Твоя актриса
57. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
Москва 7-ое августа 1900 г.
Вот я и в Москве, милый, хороший мой!
Уже поздно вечером. Я устала страшно, в голове каша, но хочу написать тебе хоть несколько строк. Ты тоже только сегодня приехал: домой? Пофланировал по Севастополю? От Лозовой, где я опустила твое письмо, я ехала хорошо, но скучно, в особенности до Курска -- истомилась от адской назойливой пыли и жары. В Курске села ко мне молоденькая девчурочка, только что кончившая учиться, славненькая, жизнерадостная, в 5 минут рассказала мне все про себя и про своих. На меня так и пахнуло весной. Я очень рада была ее появлению. Противная полька слезла в Курске, а то бы я боялась спать с ней в купе -- странная она.
Гимназисточка -- поклонница нашего театра, в особенности чеховских пьес, видела "Чайку" 4 раза и не подозревала, что болтала с Аркадиной. Я так ей и не открылась.
Поезд опоздал, т.ч. я приехала домой в 11 час. и нашла повестку из театра, что в 12 час. -- репетиция. Я только успела вымыться с головы до ног, кое-как напилась чаю и побежала. Репетиция уже началась. Встретили меня все хорошо, все спрашивали про тебя, когда ты приедешь. Что я могла ответить?! С места в карьер начала репетировать, полезла на высокий балкон, где веду сцену с Рубеком1. Нервы прыгали, т.ч. я все хохотала, как помнишь, с Шаповаловым? Немного надерзила Влад. Ив. по поводу роли. Прошли первый акт.
Влад. Ив. спрашивал, когда ты пришлешь пьесу, и все сильно спрашивали, думали, что я привезу верное известие. Но разве я могу добиться толку от Антона Чехова? Сам посуди.
Влад. Ивановичу сказала про наши с тобой грешки2. Он написал два акта и начал третий, обещался мне рассказать и почитать3.
Пиши, ради Бога, пьесу, не томи ты всех, ведь она у тебя вся почти готова.
Ну, покойной ночи, спи, отдыхай, люби меня, будь ласков с Машей и матерью. Целую тебя, дорогой мой писатель.
Лаврики выросли. Один больше -- это меня злит.
Весь вечер сидела у меня Савицкая. Видела только Володю и Элю. Дядя Саша на молочке, с бутылочками простился на время.
Твоя Ольга.
А ты мой?
58. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
9 авг. [1900 г. Ялта]
Милая моя Оля, радость моя, здравствуй! Сегодня получил от тебя письмо, первое после твоего отъезда, прочел, потом еще раз прочел и вот пишу тебе, моя актриса. Проводив тебя, я поехал в гостиницу Киста, там ночевал; на другой день, от скуки и от нечего делать, поехал в Балаклаву. Там все прятался от барынь, узнавших меня и желавших устроить мне овацию, там ночевал и утром выехал в Ялту на "Тавеле". Качало чертовски. Теперь сижу в Ялте, скучаю, злюсь, томлюсь. Вчера был у меня Алексеев1. Говорили о пьесе, дал ему слово, причем обещал кончить пьесу не позже сентября. Видишь, какой я умный.
Мне все кажется, что отворится сейчас дверь и войдешь ты. Но ты не войдешь, ты теперь на репетициях или в Мерзляковском пер., далеко от Ялты и от меня.
Прощай, да хранят тебя силы небесные, ангелы хранители. Прощай, девочка хорошая.
Твой Antonio
59. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
9-ое авг. 1900 [Москва]
Мне скучно без тебя. Так хочу тебя сейчас видеть, так хочется приласкаться, посмотреть на тебя. Точно меня выбросили куда-то за борт -- такое у меня сейчас ощущение.
Что ты делаешь, что думаешь?
Мне сейчас гадко, тоскливо, и устала я, и отдыхать не могу.
Сегодня репетировала, работы предстоит много, и я хочу работать, иначе моя игра будет такая же мазня, как была те два сезона. После обеда бегала искать квартиру Маше, скажи ей, что подходящее только видела в Богословском пер. (Тверской бульвар), 4 светлых больших комнаты -- 60 р., но, ужас, -- на 4-м этаже; не думаю, чтоб она согласилась.
В Палашевском квартира уже занята. Сегодня была у меня m-me Коновицер, чтоб я посмотрела эту квартиру, но меня не застала. Я зашла к ней -- она уже уехала на дачу. Завтра пойду по Кисловкам1 искать.
Сейчас навещу тетку, а вечер буду заниматься. Грохот по мостовым раздражает, пугает и беспокоит меня.
Булочки наши2 все также любят друг друга и также светло смотрят вдаль. С дядюшкой доктором я беседовала и не поругалась. Он нашел, что у меня нервы шалят здорово -- когда я ему рассказала про лысинку и про коричневое пятно на виске и на руке. К горловому специалисту сам повезет меня -- видишь, как милостив. Капиташу3 не видала, прислал мне огромный букет чудных флоксов и астр с словами:
Цветы осенние милей
Роскошных первенцев полей...4.
С приездом!..
Мило ведь!
Не дождусь письма от тебя, раньше 11-го не могу получить? А может, ты забыл думать обо мне? Пиши же. Целую тебя крепко, крепко, мой Антон (а ты как будешь называть меня?).
Ты работаешь?
Твоя Ольга
60. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
10-ое авг. 1900 г. [Москва]
Сидела, разбиралась за письменным столом -- поглядела на твои карточки, и глядела долго и много думала. И ужасно мне стало хорошо на душе от сознания, что ты меня любишь. И душа смягчилась, и захотелось опять писать. Балую я тебя, правда?
Нет, хорошо, что пишу, тем более что вчера послала такое кислое письмо. Мне вчера было очень скверно.
Как проводишь дни? Много ли народу надоедает тебе? Ходишь ли в город по вечеркам, отводишь ли душу с m-me Бонье.
Как поживает твой кабинет? Пыль вытирают? Сюртуки тебе чистят и желтые туфли или нет? Здоровы ли журавли? Во сколько вопросов -- ответишь?
А самый главный вопрос приберегла под конец: когда ты приедешь? Ведь ты приедешь непременно. Было бы слишком жестоко расстаться теперь на всю зиму. Погода жаркая, сухая стоит. Я уже мечтаю, как поеду тебя встречать, представляю твое лицо, твою улыбку, слышу твои первые слова.
Знаешь, мне в Москве проходу не дают. Многие уверены, что мы уже повенчаны. Знакомым Савицкой передавали это в Кастрополе за факт. Элька слышала это в Алупке в купальне. Даже в Сергиевом посаде об этом очень усердно говорят, родных моих все поздравляют, а те физиономии вытягивают, т.к. ничего не знают.
Не смешно ли это все? Ты улыбаешься?
Мать моя приедет 25-го. Скажи Маше, что бегала сегодня после репетиций по Кисловкам, но ничего не нашла, т. е. квартир.
Ну покойной ночи, уже поздно. Целую тебя крепко, дорогой мой, и жду завтра письмо от тебя -- получу? Страшно огорчусь, если нет.
Твоя Ольга.
Целую Машу, мою хорошую, и шлю привет домашним.
61. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
13 авг. [1900 г. Ялта]
Милая, славная, великолепная моя актриса, я жив, здоров, думаю о тебе, мечтаю и скучаю оттого, что тебя здесь нет. Вчера и третьего дня был в Гурзуфе, теперь опять сижу в Ялте, в своей тюрьме. Дует жесточайший ветер, катер не ходит, свирепая качка, тонут люди, дождя нет и нет, все пересохло, все вянет, одним словом, после твоего отъезда стало здесь совсем скверно. Без тебя я повешусь.
Будь здорова и счастлива, немочка моя хорошая. Не хандри, спи крепко и пиши мне почаще.
Целую тебя крепко, крепко, четыреста раз.
Твой Antonio
62. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
14 авг. [1900 г. Ялта]
Милюся моя, я не знаю, когда выеду в Москву, -- не знаю, потому что, можешь ты себе представить, пишу в настоящее время пьесу. Пишу не пьесу, а какую-то путаницу. Много действующих лиц -- возможно, что собьюсь и брошу писать.
Сапоги желтые, о которых ты спрашиваешь, не чищены с того дня, как я проводил тебя. И меня никто не чистит. Хожу весь в пыли, в пуху и в перьях.
Соня с Володей1 еще у нас. Погода скверная, сухая, ветер не перестает... Мне не весело, потому что скучно.
Будь здорова, милая немочка, не сердись на меня, не изменяй мне. Целую тебя крепко.
Твой Antoine
63. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
14-ое авг. 1900 г. [Москва]
Наконец-то я получила письмо от тебя, мой дорогой, мой Антон! Я уж не знала, что думать, истомилась, изволновалась. Вчера накатала Маше отчаянное письмо. Сегодня утром сама сбежала вниз к почтовому ящику и нашла твое письмо.
Обрадовалась страшно, чуть не заревела. Ты смеешься? Ну посмейся, я люблю, когда ты смеешься, и потом вдруг сразу опять хмурый.
Ты, значит, теперь работаешь. В Гурзуфе или нет?
Пиши мне, как подвигается пьеса, как работаешь -- энергично, с легкостью? Не злись, не скучай, не томись. Увидимся -- все позабудем. Мне хочется, чтоб у тебя был дух бодрый теперь, свежий. А когда увидимся? Нигде это не написано? Ни в каких небесах, где бы можно прочитать? Ты еще об этом нигде не читал?
Я, мой милый, хожу на репетиции, жарюсь, злюсь на городскую пыль, жару, шум адский. Володя уехал к маме; сегодня вечером объявился наш "capitaine". 11-го мы кутили у новорожденного дядюшки Карла Ивановича. Он теперь живет с тетей Лелей, у них очаровательная квартирка в 4 комн., в Брюсовом пер. Кутили мы en famille, еще Володя с Элькой. Я принесла дыню, язык и груши, у дяди великолепная ветчина сырая из Варшавы; пили ликеры, говорили глупости, хохотали. Я с теткой играла в четыре руки, а потом заставили "Лёлю" с "Карлушей" плясать вальс, и они здорово кружились. Элька с Володей вприсядку, а я любовалась на старых и малых и чувствовала себя утомленной.
Я всю эту неделю утомляюсь сильно; все хочется лежать и не двигаться. Ну, это пройдет. В субботу я после дневной репетиции уехала на дачу к Ольге Мих.1 (сестра той, кот. удрала в Китай). Ты ведь ее знаешь. Там пробыла воскресенье до 5 ч. и вернулась к репетиции. Я с диким восторгом вдыхала дивный аромат лесов, гуляла и радовалась каждой березке, каждому осеннему цветочку, выцарапывала мох и нюхала землю; нашла грибочек, хотя они нигде не родятся этот год. Утром роса на траве. Еще совсем мало желтизны на деревьях, т.ч. не похоже на осень. Сегодня прошел здоровый дождик, а то жара была адская. Антон, родной мой, проведем будущее лето здесь где-нибудь в деревне -- хочешь? Я все думала, как ты удивительно подходишь к этой чисто русской природе, к этой шири, к полям, лугам, овражкам, уютным, тенистым речкам. Ты не смеешься над моими глупыми мыслями? Милый ты мой милый.
Ну, верно уж второй час, пора бы спать актрисе; хотя завтра свободный день. Буду сидеть и заниматься вторым актом2. Первый сладили. Влад. Ив. бодро, энергично занимается, это очень хорошо -- не затянем пьесу. Декорации чудесные. Вчера Симов прислал макетки 2-го акта. Дикая горная равнина, ели, камни, водопад, вода бежит по всей сцене, мостик наверху, вдали горное озеро и снеговые вершины. Савицкая, думаю, будет великолепная Ирена. Качалов мне нравится. Страшно еще вперед говорить.
Ну, довольно писать; спи спокойно, дорогой мой, не кисни, пиши своей актрисульке, а я тебя за это поцелую.
Твоя Ольга
64. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
Москва 16-ое авг. 1900 г.
Мне уже кажется, что я целый век не писала тебе, дорогой мой Антон. Видишь, а ты меня письмами не балуешь. Вот уже больше недели, что я в Москве, и только одно письмо. Мне сейчас тоскливо -- слушала исповедь дяди Саши -- неудовлетворенность, сознание нелепо прожитой жизни, рассказы о своих кутежах, попойках, болезненное искание в себе хоть кусочка чего-то чистого, человеческого, раскаяние, желание все поправить -- и все это однотонным, глухим голосом при свете одной свечи. На столе колбаса и тарелка с крыжовником, кот. я ела, слушая его. Жалко его ужасно, говорит о револьвере, но, конечно, этого бояться нечего1. Все спрашивал, верю ли я в него, что он исправится теперь после лагеря. Мне больно, что я не обошлась с ним мягче, но меня возмутили некоторые его поступки это лето. Я только молча слушала его, отвечала мало, ничего не рассказывала. Он это чувствует. Брякнул, что хотел бы тебе все рассказать, что, может, только ты один понял бы его лучше, чем я. Жалко, жалко мне его.
Скажи, тебе не скучно, что я пишу тебе обо всем этом?
Как мне хочется посидеть у тебя в кабинете, в нише, чтоб было тихо, тихо -- отдохнуть около тебя, потом потормошить тебя, глупостей поговорить, подурачиться. Помнишь, как ты меня на лестницу провожал, а лестница так предательски скрипела? Я это ужасно любила. Боже, пишу, как институтка!
А вот сейчас долго не писала, скрестила руки и, глядя на твою фотографию, думала, думала и о тебе, и о себе, и о будущем. А ты думаешь?
Мы так мало с тобой говорили и так все неясно, ты этого не находишь? Ах ты мой человек будущего!
А ты меня не забыл, какая я? А ты меня любишь? А ты мне веришь? А тебе скучно без меня? А ты за обедом ешь? С матерью не ссоришься? А с Машей ласков? Сошел с своего олимпийского величия? А ну-ка попробуй, ответь на все. Пиши больше о себе, все пиши. А теперь дай мне прижать твою голову и пожелать спокойной ночи.
Твоя Ольга
65. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
17авг.[1900 г. Ялта]
Здравствуй, милая, хорошая моя актрисочка. Пишу пьесу, но гости мешают дьявольски. Вчера с 9 часов утра до вечера, а сегодня с обеда. Все путается в голове, настроение становится мелким, злюсь, и каждый день приходится начинать сначала.
Сейчас пришла начальница гимназии1, а с ней две ее родственницы-барышни. Пришли, посидели в кабинете, а теперь пошли чай пить.
В "России" проживает Екатерина Николаевна. Ждут Немировича.
Ветер. На море качка. Из кабинета я ушел к себе в спальню и тут пишу у окна. Если гости не будут срывать настроения и если не буду злиться, то к 1--5 сентября уже окончу пьесу, т.е. напишу и перепишу начисто. А потом поеду в Москву, вероятно.
От тебя давно уже не было ни строчки. Это нехорошо, милая.
Будь здорова, не хандри.
Твой Antonio
66. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
18 авг. [1900 г. Ялта]
Милюся моя, отвечаю на вопросы, выпрыгивающие из твоего письма. Я работаю не в Гурзуфе, а в Ялте, и мне жестоко мешают, скверно и подло мешают. Пьеса сидит в голове, уже вылилась, выровнялась и просится на бумагу, но едва я за бумагу, как отворяется дверь и вползает какое-нибудь рыло. Не знаю, что будет, а начало вышло ничего себе, гладенькое, кажется.
Увидимся ли? Да, увидимся. Когда? В первых числах сентября, по всей вероятности. Я скучаю и злюсь. Денег выходит чертовски много, я разоряюсь, вылетаю в трубу. Сегодня жесточайший ветер, буря, деревья сохнут.
Один журавль улетел.
Да, милая моя актрисуля, с каким чисто телячьим восторгом я пробежался бы теперь в поле, около леса, около речки, около стада. Ведь, смешно сказать, уже два года, как я не видел травы. Дуся моя, скучно!
Маша уезжает завтра.
Ну, будь здорова. Алексеевых и m-me Немирович не вижу.
Твой Antonio.
Вишневский мне не пишет. Должно быть, сердит. За это я напишу ему плохую роль.
67. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
19-ое авг. 1900 г. [Москва]
Здравствуй, дорогой мой Антон. Сейчас полночь, я вернулась из "Эрмитажа" (из нашего)1, где попробовала слушать оперетку, но кроме грубости, пошлости и вульгарности ничего не видела. И люди могут смеяться над этим -- не могу этого понять и возмущаюсь. Мне сегодня не хотелось сидеть одной дома, я уже насиделась за эти дни, тем более что вчера мне нездоровилось и я лежала целый день одна. Днем сегодня репетировала, была у портнихи, навестила Евгению Мих., в 7 час. зашла в театр за жалованьем, посмотрела "Штокмана"2 немного и с Вишневским пошла в оперетку -- приятный кавалер? Как ты думаешь? Там встретили Димитрия Шенберга, посмотрели 1 Ґ акта, поглядели на гимнастов и я, насытившись всеми прелестями и промерзнув, отправилась домой и села писать моему далекому милому человечку.
Ты мне сегодня тоскующее письмо прислал, правда? Я утром шла на репетицию и, спускаясь по лестнице, думала, забелеет ли в ящике письмо от тебя, -- и сердце запрыгало, когда увидела конвертик. Но как ты мне мало пишешь! Хотя, зная тебя, это понятно, иначе быть не может. Что за фраза: "не изменяй мне"3 -- надеюсь -- шутка? Как тебе не стыдно?
Я страшно рада, что ты сел за работу. Пьеса должна выйти отличной -- понимаешь? И я чувствую, что она выйдет интересной. Как мне хочется поскорее прочесть ее с тобой вдвоем! Чтобы никто не мешал. Боже мой, как у меня будет сердце прыгать, когда поеду встречать тебя, родной мой, голубчик! Почищу тебя всего, будешь выхоленный; и сапоги вычистим, и пух и перья снимем, и душу разгладим. Не называй меня немкой, слышишь?
Послезавтра Маша будет здесь -- как я рада, как я рада! Противные вы -- приковали меня к себе! Очень надо мне вас любить -- не хочу!
Комнату свою не хочу прибирать, не клеится, я ее разлюбила. Была у доктора: будут мне горло массировать, электризовать и смазывать. Я никуда не хожу, никого не хочу видеть. А тебя хочу, хочу, хочу, хочу, хочу... Целую тебя, милый мой, много, много раз и горячо.
Твоя, твоя Ольга
68. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
20-ое авг. [1900 г. Москва]
С добрым утром, милый мой! Я только что встала. Чувствую себя хорошо, погода -- прелесть! Хорошо бы поехать за город, да не с кем.
Буду сидеть дома, схожу к Мейерхольд1, обещала, а вечером на "Мертвых". Мне нравится Майя, и думаю, что выйдет.
Ради Бога не кисни, мы должны встретиться бодрые и радостные. Целую твою милую голову.
Твоя Ольга.
Не забудь достать мне карточку Левитана.
Забыла было тебе написать о "зеленом гаде". Была у старухи тетки, и она велела его теперь же пересадить. Найди хорошей земли, насыпь туда толченого угля и ложку столовую толченых жженых костей. Потом дай покрасивее направление молодым побегам, чтоб они не были такими раскаряками.
Buona sera, signor2.
69. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер
20 авг. [1900 г. Ялта]
Милая моя, что такое?!! Ты пишешь, что получила от меня до сих пор только одно письмо, между тем я пишу тебе каждый или почти каждый день! Что означает сие? Мои письма никогда не пропадали.
Вчера пошел в сад, чтобы отдохнуть немножко, и вдруг -- о ужас! -- подходит ко мне дама в сером: Екатерина Николаевна! Она наговорила мне разной чепухи и, между прочим, дала понять, что ее можно застать только от часа до трех. Только! Простилась со мной, потом немного погодя опять подошла и сказала, что ее можно застать только от часа до трех. Бедняга, боится, чтобы я не надоел ей.
Пьеса начата, кажется, хорошо, но я охладел к этому началу, оно для меня опошлилось -- и я теперь не знаю, что делать. Пьесу ведь надо писать не останавливаясь, без передышки, а сегодняшнее утро -- это первое утро, когда я один, когда мне не мешают. Ну, да все равно, впрочем.
Дядю Сашу надо женить1.
Когда приеду, пойдем опять в Петровско-Разумовское? Только так, чтобы на целый день и чтобы погода была очень хорошая, осенняя и чтобы ты не хандрила и не повторяла каждую минуту, что тебе нужно на репетицию.
Ек. Ник. сообщила по секрету, что ее муж, т.е. Вл. Ив., приедет сюда на две недели, чтобы работать2. В конце месяца. Я удеру в Гурзуф, чтобы не мешать.
В Ялте уже осень. Ну, милюся моя, будь здорова и пиши, пиши, пока не надоест. Прощай, мамуся, ангел мой, немочка прекрасная. Мне без тебя адски скучно.
Твой Antoine
70. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову
23-ье авг. 1900 [Москва]
Вчера и сегодня получаю от тебя письма, дорогой, милый мой Антон, и страшно счастлива. Счастлива, что пьеса налаживается, но окончательно тебя не понимаю, что ты не ограждаешь себя от назойливых посетителей в такое время. Вполне понятно, что ты становишься злым и раздражительным, а эти скверные мелкие ощущения должны мешать работать.
Ах ты славянский халатик! Но я думаю, если тебе очень приспичит писать -- ты выставишь всех визитеров.
Уже два дня что я не писала тебе -- целая вечность, правда? Все болтала и ездила с Машей, а о тебе и думать забыла -- понял? Вру, вру, родной мой. И болтали-то очень много о тебе, даже очень много.
Как я была рада Маше -- ты веришь? Мне дико, что мы будем жить врозь. Но, конечно, большую часть времени я буду торчать у нее. Я совсем отвыкла от своих, это ужасно, но это так. Вчера приехала мать...
О квартире Маша тебе, верно, все написала. Квартир совсем нет маленьких в Москве, я много бегала. А тебе приятно, что опять Дегтярный? Квартирка славненькая, уютная, вот увидишь.
Так ты приедешь, милый мой? В начале сентября? А тебе хочется меня увидать? Или тебе и без меня хорошо? Ты ведь холодный человек будущего!
Надо кончать, дорогой мой, и бежать на репетицию. Маша пошла к Ивану Павловичу. Посылаю тебе фотографии. У меня на столе чудные три "belle France", срезала с своих роз, а по ним ползает божья коровка. Запах дивный.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |