Потерев лысину, член Звездного совета Такуда Садо пожал руку победительнице, попросил у жены зеленого чая и, зайдя в кабинет, решительно отправил в шредер приглашение на вручение очередной премии человеку, математически доказавшему парадокс Княжинского. Шел 58 год по календарю Конфедерации, лето стояло ужасно жаркое, и единственным местом, куда Такуда еще согласился бы выбраться из своего прохладного дома под Киото, был Анакорос: доктор Ковальская раздобыла очередной несравненный шедевр верийского мечестроения и не отказывалась поделиться.
Книга вторая
Королевские врата
Пролог
В письме, направленном Алиссией Ковальской всем членам Звездного совета, говорилось… Точнее, никто за пределами Совета так и не узнал, что конкретно в нем говорилось, только на очередных перевыборах тридцатью двумя голосами против двух Лисс было предложено одно из кресел, закрепленных за Землей как за одной из планет-основательниц Конфедерации, освободить, что она с превеликим удовольствием и сделала.
— Ты нажила себе кучу врагов, — мрачно резюмировал Гетман, пригласивший ее сразу за упомянутым судьбоносным событием на чашечку чая. — Не думаю, что твоя точка зрения нашла понимание. Где работать собираешься? Половина интересующих тебя планет теперь тебя близко не подпустит.
Звездный совет в этот раз перевыбирался на Мхатме, и в окно кофейни временного пресс-центра смотрело ночное небо изысканной черноты, практически недоступной на Земле из-за индустриальных огней и обилия искусственных спутников. Лисс наслаждалась звездной тьмой за окнами, терпкой маслянистой влажностью в воздухе, оставшейся после недавнего сезона дождей, и мхатмианским обычаем заваривать пол-ложечки кофе на большую бадью, из-за которого туры на эту планету категорически не раскупались в Италии и странах Латинской Америки, зато кофепитие могло продолжаться бесконечно. В конце концов, Лисс никогда не ходила пить кофе, чтобы его пить. Чтобы пить, она варила его у себя дома на кухне.
И сейчас, слушая Разумовского, сильно сдавшего и поседевшего за последние годы, Лисс захотела сделать его счастливым. Хотя бы одну причину вечных его треволнений снять с ссутулившихся плеч. Она порылась в сумочке и вытащила несколько разношерстных писем. Зная любовь Лисс к бумажной корреспонденции, важнейшие сообщения ей всегда присылали так, а не по электронной почте. Тем более что самые интересные для нее отправители все равно предпочитали пользоваться стилом, пером или ручкой, а не виртуальным стеком или клавиатурой.
Лисс помахала в разной степени помятыми депешами перед носом Гетмана, давая ему возможность различить оттиск печати парламента Аппы, верийский пергамен, собственноручную подпись Носителя эбриллитового венца Мхатмы, извилистые письмена Когнаты…
— Ну, как-то так… — туманно высказалась она. — Заметь, это не пожелания уснуть и не проснуться или, как любят выражаться аппанцы, сдохнуть под мостом с вонючими псами. Это предложения работы.
Гетман удовлетворенно прихлебнул из чашки.
— На Когнате ты сдохнешь точно. При твоей нелюбви к холоду.
— А здесь, на Мхатме, жутко жарко. Значит, откладываем, — Лисс запихнула два вышеозначенные письма в сумочку. — Верия — это военная академия. И далековато.
— Ага, а главное — занятия там начинаются в пять утра и нельзя опаздывать, — поддел Гетман.
— Точно, никакой гигиены умственного труда, — охотно согласилась Лисс. — Хотя я их уважаю: при таких-то медико-биологических показателях быть лучшими воинами Конфедерации…
Верийское приглашение последовало за двумя предыдущими. Теперь между высокими глиняными чашками на столе красовался только аппанский прямоугольник с золотым обрезом.
— Аппанцы дают мне научно-исследовательский центр, дядя Леша. И полный, как говорится, карт-бланш. Я смогу собрать всех, кто мне нужен, с разных планет. Ты знаешь, какие у них деньги, какие возможности! Заниматься наукой, издавать книги, обучать… Я смогу влиять на многие процессы в Конфедерации и вне ее, которые, будучи членом Звездного совета, я вынуждена была принимать как должное. Политическое благоразумие, идеи демократии, моральная ответственность… Я сыта этим по горло. Так же как и нашим извечным амплуа deus ex machina: явиться к концу разборки и водворить вселенскую справедливость. И потом выходим мы, все в белом… Извините, я хочу успевать к началу представления.
Лисс так злобно покосилась на подошедшего официанта, что тот предпочел ретироваться в другой конец зала.
Гетман выглядел удивленным.
— Чего еще ты хочешь?
— Единолично принимать решения. Мне надоели все эти голосования, процедуры, право вето, первое слушание, второе слушание, двадцать первое слушание, есть кворум, нет кворума… что, Хортулана уже установила блокаду Фрингиллы?!! Какая неприятность! Давайте обсудим конфедеративные санкции! Давайте обсудим то, это, пятое, десятое! И из всего этого не будет никакого толку!
— Лисс, не ори, на нас оборачиваются.
— Извини, дядя Леша, просто наболело.
Лисс вяло поворошила ложечкой остатки кофе и любовно погладила пальцем аппанское приглашение.
— А родная планета, выходит, тебе ничего не предложила?
— Третьей планете от Солнца мои услуги не требуются, — невесело пошутила Лисс. Приподняв глиняный сосуд и заглядывая туда одним глазом, она дивилась количеству коричневой гущи на дне.
— Уверена?
Лисс громко опустила чашку на стол. Прямо на золоченый прямоугольник. Сказала умоляюще:
— Дядя Лешаааа…
Вокруг глаз Гетмана поплыли довольные морщинки. Покопавшись во внутреннем кармане пиджака, он бросил на стол серый конверт со знакомой Лисс до слез эмблемой.
— Это, конечно, не исследовательский центр на Аппе с безграничными возможностями оттачивать научные теории ради научных теорий, который ты построишь для себя и под себя. Это огромный живой организм — колледж, занимающий полпланеты, со сложившимися традициями, со своими достоинствами и недостатками, с массой людей, зданий, подразделений. И каждое из них…
— Я согласна.
— Прости, что?
— Земля предлагает мне место директора Анакороса — колледжа, который я закончила. Я принимаю.
Лисс протянула руку к конверту. Гетман тут же накрыл его ладонью.
— Откуда уверенность, что там именно место директора?
— Другие предложения не рассматриваются, — Лисс поскребла ногтем уголок конверта. — Можно, я не буду повторять свою речь про «хочу влиять» и «единолично принимать решения»?
— Ну, уровень влияния на судьбы Вселенной, конечно, несравним с тем, который открывает перед тобой Аппа…
— Разумеется, Анакорос в этом плане дает гораздо больше возможностей.
Воспользовавшись замешательством Гетмана, Лисс наконец-то завладела конвертом, но открывать не спешила. Разумовский смотрел на нее во все глаза.
— Анакорос?
— Этого-то Вы и не понимаете. И никогда не понимали. Хотя, может быть, ближе всех подошли к решению. Чтобы не опаздывать к раздаче, Звездному совету нужно не рассылать шпионов во все края Галактики, не сажать десятки научных институтов думу думать насчет проблемы Дилайны или Ситийского кризиса, не рубить сплеча, как мы тогда на Аккалабате… а взяться всерьез за каждого отдельного ситийца, аккалаба, локсианина, попадающего, грубо говоря, к нам руки в восьмилетнем возрасте. Сколько их прошло через Анакорос за все эти годы? А толку что?
— Оооо, ты предлагаешь воспитывать земных шпионов из малышей-первоклассников? Или, вместо того чтобы давать образование отпрыскам, как правило, не последних семей с разных планет Конфедерации, заняться превращением их в наших послов доброй воли? Не слишком ли, девочка моя?
В последние годы это обращение из уст Разумовского обозначало, что Гетман начинал сильно злиться. Лисс не обратила внимания, она распечатывала конверт. Пробежав его содержимое глазами, Лисс махнула официанту и вновь подняла глаза на собеседника:
— Здесь место директора. Давайте закончим разговор. Вы все равно не поймете меня, мысля только такими категориями, как «вырастить шпиона» или «превратить в посла доброй воли». Тем, кто просил Вас выяснить, что я думаю и чем собираюсь заниматься, заняв предложенную должность, можете передать то же самое. Я согласна.
Часть первая
Моя дорогая Лисс…
Глава I. Кур аккалабатский, он же белая крыса
Элдж Дар-Эсиль
— Маааама! Маааам, он опяяяять! — маленький белобрысый мальчик с разбегу взлетает на самый верх парадной лестницы и врезается головой прямо в живот отца. Тот недовольно отстраняется, берет сына тремя пальцами за подбородок, холодно осведомляется:
— Что — опять? Кори опять тебя побил?
Мальчик покаянно вздыхает, но глаза на отца поднять не решается. Пальцы впиваются в подбородок еще сильнее…
— Элдж, я с кем разговариваю?
Элдж непроизвольно ойкает. Ему совсем не хочется рассказывать отцу, что Кори, который на год младше, выбил у него один меч в первой же атаке, во второй — порезал от плеча на всю длину серебристый орад, а в третьей — от души приложил по скуле металлической пластиной на перчатке. Но отец сам видит отсеченное полотнище и кровоподтек под глазом. Он наконец отпускает Элджи, брезгливо вытирает руку о свой орад.
— Ты старший сын дома Эсилей или кто? — это вопрос стандартный, но Элдж так и не научился на него отвечать. Поэтому он молчит дальше, чем еще больше выводит отца из себя. Голос лорд-канцлера Аккалабата сочится ядом:
— Я не намерен терпеть у себя в доме слабовольное, ни к чему не пригодное, вялое существо, которое только цветом орада похоже на моих предков. Это понятно?
Трещина в беломраморной плитке напоминает ящерицу, а уголок соседней черной отколот. Пол родового замка за десять лет жизни изучен старшим сыном дома Эсилей лучше, чем стены и потолок.
— Отвечай отцу, бездарь!
Рука лорда Дар-Эсиля уже занесена для удара. Элджи не привыкать, он просто считает про себя до ста. Тридцать один… тридцать два… тридцать три…
— Сид, не смей его трогать.
Мама, чуткая, любимая, все понимающая мама, всегда успевает. Вот и сейчас она перехватила руку мужа в сантиметре от крепко зажмуренных игольчатых ресниц, от почти незаметных белесых бровей, сведенных к переносице от напряжения, от обреченно наморщенного мальчишеского лба… перехватила и держит. Она бы не удержала, если бы лорд-канцлер действительно захотел ударить, но он только, выругавшись себе под нос, поворачивается на каблуках и уходит наверх, в свой кабинет, из окна которого десять минут назад видел отвратительную, невообразимую и непристойную сцену на лужайке.
Один из участников этой сцены стоит теперь, вжавшись лицом в шнуровку на платье матери. На бледной коже останутся следы, но это неважно, потому что нежные, надежные, добрые руки гладят по волосам, теплые губы целуют затылок.
— Не расстраивайся, милый. Все будет хорошо. У тебя все получится. Когда-нибудь.
В такие моменты Элджи кажется, что все действительно будет хорошо и что у него когда-нибудь получится двигаться так же быстро, как Кори, наносить такие же уверенные удары, так же неожиданно подниматься в воздух, выполнять финты, сбивы, перевороты…
— Ой-ой-ой! Наша цаца хочет обратно в детскую! — раздается ехидный голос от подножия лестницы. Средний сын дома Эсилей не выносит телячьих нежностей. О том, что при виде мамы, причесывающей Элджи, его, Кори Дар-Эсиля, тошнит и вообще у него аллергия на все эти «сюсю-масю» между мамой и старшим братом, Кори начал сообщать уже с трехлетнего возраста. Впервые взяв в руки меч.
— Кори, перестань! — укоризненно говорит леди Хелла. — Элдж — твой брат. Вы должны уважать и поддерживать друг друга.
— Спасибо, не надо, — огрызается Кори. — Я его поддержку в гробу видел. Скажи еще, что я должен любить… этого… неполноценного.
Элдж еще больше сжимается в материнских объятиях. В сущности, ведь Кори прав: на состязаниях молодых мечников толку от него никакого, друзей среди других даров своего возраста завести он не смог, талантами особыми не обладает… На него даже учитель танцев рукой махнул и сказал лорду Дар-Эсилю: «А знаете, может, его лучше в корпус… с такой-то координацией», за что и схлопотал по лицу железной лорд-канцлерской пятерней.
Элджи старается, очень старается соответствовать тому, что ожидается от «старшего сына дома Эсилей», но у него ничего не выходит. Ну и пусть, пусть главным и лучшим становится Кори. Мама же не разлюбит его из-за этого. А отец… отцу он никогда не был нужен.
Кори быстро проходит наверх, растопырив полы орада и нарочно задевая ножнами мать и брата. У него уже походка умелого мечника, все мышцы, какие нужно, расслаблены, а которые нужно — напряжены. Его никто никогда не застанет врасплох. Элджи немного завидует брату, но есть одна вещь, которой он не понимает.
— Мам, — тихо спрашивает он. — Почему эти мечи обязательны?
— Мммм? — ловкие пальцы разделяют путаницу серебристых прядей у него на спине и заплетают их в косичку.
— Почему мы непременно должны уметь сражаться на мечах? Почему нет ничего другого?
— Другого? — эхом повторяет леди Дар-Эсиль.
— Да, другого. Что я мог бы научиться делать, и меня бы все уважали.
— Это Аккалабат, милый. Я уже тысячу раз говорила тебе. Это Аккалабат.
— Но нам же не с кем воевать. У других планет лазерные пушки и бомбы. Здесь никого кроме нас нет. Зачем это, — Элджи запинается, но первый раз договаривает эту давно мучающую его мысль до конца, — …умение, если оно ни для чего не нужно?
— Элджи, родной, ты слишком много размышляешь. Мечи — это традиция. То, ради чего мы рождаемся и живем. Согласись, что есть много такого, без чего на первый взгляд могла бы обойтись та или иная цивилизация — книги, например. Или часы. Лошади. Или эти конфедеративные коммуникаторы.
Вот такие разговоры Элдж Дар-Эсиль любит больше всего на свете. Он любит рассуждать о том, как живут аккалабы и как они могли бы жить, если бы… или если бы не… Любит он и пробираться тайком в кабинет отца, где стоит экран, соединенный с астронетом, и, хотя ретрансляционные вышки на Локсии работают плохо, разглядывать нечеткие образы других миров, силуэты зданий непонятного назначения, из которых выходят и в которые входят совсем не похожие на аккалабов люди.
Мать легонько встряхивает его за плечи.
— Иди, попроси тейо Тургуна, чтобы он позанимался с тобой дополнительно. Ты старший сын лорд-канцлера Аккалабата, Элджи, и у нас с тобой есть обязательства… перед королевой, перед Империей, перед твоим отцом. Пока мы выполняем их из рук вон плохо.
Последний поцелуй в лоб, и она спускается по лестнице — легкая, изящная, необыкновенная, чуть придерживая подол темно-фиолетового платья.
Сид Дар-Эсиль, лорд-канцлер Аккалабата
Люди стареют намного быстрее, чем стены. Королевский дворец в Хаяросе собирается жить вечно, чего не скажешь о Ее Величестве правящей королеве. Вот и сегодня она уснула, слушая доклад лорда Дар-Пассера о намеченном на послезавтра состязании молодых мечников.
Сид легонько подул в возвышающуюся перед ним пышную прическу.
— Лорд-канцлер, не надо меня будить. Я не сплю, — огрызнулась властительница Аккалабата. — Кто у нас еще на сегодня? Дар-Фалько?
— Верховный лорд Дар-Фалько при смерти, Ваше Величество. Боюсь, что скоро Вам придется назначить нового жреца прекрасной Лулуллы, — Сид скроил подобающую случаю печальную физиономию. — Лорда Дар-Пассера можно отпускать?
Пассера, стоявшего на коленях у трона, аж передернуло. Сид обласкал его покровительственной улыбкой.
— Давай отпустим, — согласилась королева. — Иди, Дар-Пассер, и служи мне и дальше верой и правдой.
Но когда дар, кланяясь и благодаря, уже допятился почти до середины зала, королева его остановила.
— Список участников мне оставь. Хочу кое-что обсудить с Дар-Эсилем.
Даже если бы Дар-Пассер не метнул на него торжествующий взгляд, Сид догадался бы, о чем пойдет речь. Что ж, он давно готов к этому разговору. Днем раньше, днем позже… Сид неспешно спустился со ступенек, на которых стоял трон, приблизился к ректору военного корпуса, поклонился небрежно, громко сказал:
— Мы благодарим Вас, милорд.
И одними губами, так, чтобы не слышала королева:
— Если узнаю, что ты наябедничал, голову оторву.
Дар-Пассер мерзко ухмыльнулся, спрятавшись от королевы за Сидом, и выкатился за дверь.
Сид с низким поклоном передал свиток королеве. Она даже разворачивать не стала, постучала им по коленке, обтянутой темно-зеленым бархатом, и швырнула в угол. «Да она еще переживет Хаярос», — подумал Сид.
— Ты снова выставил одного Кори.
Начинается.
— Там и так будет не протолкнуться от выводка Дар-Пассеров. И Дар-Умбры тоже расплодились как кролики. Четверо Умбра в одном турнире — это, да простит меня Ваше Величество, перебор.
— А один Эсиль?
— Норма.
— То, что ты был единственным ребенком, не делает это нормой, мой мальчик.
Начинается-начинается-начинается. Молчим. Ожесточенно делаем вид, что ждем продолжения.
— Так что не так с Элджи?
Гадкая, умная, злая старуха! Если бы я знал, что с ним не так, я бы давно это исправил.
— Молчишь…
Молчу. Вы не для того разговор затеяли, чтобы я говорил.
— Лорд Сид.
Теперь и она молчит. Я уже тридцать шесть лет Сид, между прочим. То есть я в основном «лорд Дар-Эсиль» или «лорд-канцлер». «Лорд Сид» я тогда, когда дело становится совсем плохо. Пусть теперь у нас будет не лицо, а самая покорная и умильная морда, на которую мы способны. Ну же, давай!
— Более ста лет представители твоей семьи занимали главное место у этого трона. Мне бы хотелось, чтобы так продолжалось. Но, к сожалению, очевидно, я единственная на Аккалабате, кого это волнует.
— Ваше Величество!
— Не перебивай! Если бы тебя хоть на секунду взволновала судьба Империи, которой необходим сильный и уверенный в себе лорд-канцлер, ты бы не рассусоливал столько лет со своим Халемом. И ты бы сразу пришел ко мне, когда увидел, что твой старший сын не способен стать твоей сменой. Почему я должна узнавать об этом от других, Сид? О том, что мальчишка безобразно фехтует, что все учителя, которых вы приглашаете в замок, им недовольны, что на занятиях в военном корпусе, которые, кстати, лично ты — ты сам! — сделал обязательными для всех, он последний. Почему? Ты сам не даешь мне возможности тебя защитить.
— Защитить меня?
— Помнишь наш разговор с тобой пару лет назад об ошибках твоего отца?
Нет, она не переживет Хаярос. Разговор был лет десять назад.
— Да, Ваше Величество. Я тогда сказал Вам, что лорд Корвус не делал ошибок.
— Еще как делал! И самой непростительной из них было знаешь что?
— Скажите мне, моя королева.
— Незаменимость. То, что он был мне жизненно необходим. И когда речь зашла о том, чтобы отправить тебя за ширмы, он предложил вместо тебя себя, а я не могла пойти на это. Я не могла лишиться своей правой руки, а он бы сделал — сделал — сделал это! И мы бы не смогли его удержать!
Королева уже не просто кричала. Она вопила, раскачиваясь взад и вперед на троне, вцепившись обеими руками Сиду в предплечья и раскачивая его вместе с собой. «Сейчас я упаду ей на колени, — подумал Сид. — Это будет почище, чем ширмы». Хотя если упасть на колени самой грязной проститутке на Локсии, это все равно чище, чем ширмы.
«За ширмами» в королевском дворце Дар-Аккала содержатся деле королевской крови. Родные и единоутробные сестры, дочери, внучки правящей королевы. Для них предназначены особые покои, отмеченные тайным знаком святой Лулуллы на дверях, в которые входят только самые доверенные слуги. На дворцовых праздниках и крупнейших турнирах «за ширмами» — непроницаемыми и непрозрачными с одной стороны перегородками из эбриллита — скрываются редчайшие для Аккалабата живые существа, женщины, рожденные женщинами, деле, не знающие дуэма.
Их никто не видит, зато они внимательно рассматривают даров, находящихся в зале, на трибунах, на площадке для боев, особенно молодых даров. Правящая королева строго следит, чтобы родственницы не «раскатывали губу», и отвечает категорическим «нет» на их просьбы прислать за ширму кого-нибудь из даров, нужных империи или симпатичных лично Ее Величеству.
Но если ты Ее Величеству безразличен или, паче чаяния, провинился и так совпало, что жадный взгляд из-за ширмы выхватил из блестящего общества даров именно тебя или твоего сына… За ширму уходят, но из-за нее не возвращаются. Королевскому роду Аккалабата не нужны хвастуны, которые будут рассказывать о том, что они добавили крови в увядающее древо этого рода.
Если же королева желает вознаградить особо отличившихся или улучшить породу в том или ином клане, то она объявляет на какой-нибудь придворной церемонии, что лорд такой-то свободен от дуэма и получает в жены деле из-за ширмы — деле королевской крови. Деле, которая умрет рано, но успеет принести Аккалабату потомство, необходимое для его процветания. Этот жест королевы настолько же почетен, насколько страшен и отвратителен уход за ширмы.
Единственным даром Аккалабата, который входит за ширмы по своей воле и выходит оттуда в своем уме и здравой памяти, является лорд-канцлер. И то не каждый. Сид еще ни разу за ширмами не был, но он знает, что отцу приходилось бывать там часто.
Поэтому истерика королевы ему непонятна. Зато ему отлично ясно, что сейчас последует.
Королева успокоилась так же неожиданно, как и взвилась.
— Вернемся от твоего бессмысленного отца в день сегодняшний, мой лорд. Дни властительницы Аккалабата не бесконечны, и я уже выбрала преемницу. Эта преемница — результат хождения за ширмы одного из Дар-Пассеров, который провел там, по моему недосмотру, гораздо больше времени, чем нужно, чтобы продлить королевский род. Он успел ее повоспитывать. И не только он. Ты замечал, что в последние годы мальчики Пассеров вполне охотно бегали за ширмы?
Сид кивнул. Еще бы он этого не замечал! Но он объяснял себе странноватое желание клана Пассеров жертвовать своими молодыми дарами как элементарное стремление «проредить ряды». Пассеры размножались неумеренно и представляли собой самый большой клан на Аккалабате, со множеством побочных ветвей, отпочковавшихся от главной. При древности их рода и славе лучших мечников, которая в отсутствие Дар-Халемов, казалось, перешла к ним навечно, Дар-Пассеры не испытывали недостатка в желающих пойти к ним под дуэм. Быть дойе у Дар-Пассера означало получить хорошего каруна и со временем войти в многочисленный и надежный клан, всегда поддерживающий своих… и отправляющий молодежь за ширмы.
— Так, значит, они делали это не просто чтобы избежать очередной драки за замок между старшим и младшими сыновьями? — задумчиво произнес Сид. — Им было нужно влияние за ширмами?
— Да, и они влили в уши девчонкам достаточно яду, чтобы кандидатура Дар-Эсилей на место лорд-канцлера даже не рассматривалась, кто бы ни занял мое место. Поверь, я учитывала твои интересы, мой мальчик, когда выбирала преемницу. Но интересы Аккалабата прежде всего.
— Я вполне согласен с Вами, Ваше Величество. Вы мудры, как всегда.
Ну давай уже переходи к главному. Сколько можно меня терзать. Скажи: Элджи должен…
— Ты должен ответить мне прямо, здесь и сейчас, Сид. Способен ли кто-то из твоих сыновей быть лорд-канцлером? Таким же, как Корвус и ты, или лучше. Худшего я найду у Дар-Пассеров.
— Ваше величество, Элджи всего десять лет, Кори — девять, Медео — семь. Как я могу гарантировать…
— Тебе было восемь, когда твой отец сказал мне, что ты достоин. Как раз между Кори и Медео. Но давай остановимся на очевидном, если ты так хочешь. Элджи не может быть лорд-канцлером, верно?
— Да.
Сид опустил голову так, что подбородок почти касался груди, и говорил тихо-тихо. Но королева все равно услышала.
— Ты всегда был честным мальчиком. Хитроумным, изворотливым, но честным. Не то что твой отец.
Осторожный стук в дверь предупредил, что сейчас слуги войдут зажечь свечи. Пока старик камердинер шаркал по комнате, поднося лазерную зажигалку к толстым восковым столбикам, торчавшим из потемневших от времени канделябров, Сид смотрел в окно. Вялый ветерок развевал прозрачные занавеси, и через них просвечивали тонкими ободами вечные грязно-зеленые луны. Бока их сегодня были повернуты прочь от Аккалабата.
Когда они снова остались одни, королева продолжила:
— Сид, Аккалабат не может бессмысленно тратить кровь Дар-Эсилей. Позволить тебе самостоятельно принять решение я не могу: вы уже с Корвусом такого напринимали… невозможно вам доверять устройство вашей собственной личной жизни. И жизни ваших детей.
От Сида не ускользнуло, что королева опустила титул перед именем отца, как и перед его собственным. Она часто так делала, выходя за пределы дворцового этикета, но он не позволял себе задумываться о причинах.
— Элджи идет под дуэм. Или за ширмы. Как только станет совершеннолетним. Выбирай. Если предпочитаешь дуэм, можешь даже выбрать каруна. Случай экстраординарный, но я прикажу. Не хочу, чтобы внук Корвуса всю жизнь мучался.
Ну вот она это и сказала. Что и ожидалось. Да еще с каким дополнением: выбрать для Элджи каруна! Щедрое предложение. Ваше Величество, Вам придется меня простить. Я хороший лорд-канцлер, Вы сами сказали. Хороший — значит предусмотрительный.
— Я предпочитаю дуэм, Ваше Величество. Но есть одно «но». Выбором каруна и всеми формальностями нам придется заниматься, когда Элджи вернется с Анакороса.
— Повтори.
Сид предусмотрительно оценил наличие в пределах досягаемости королевы предметов, которые она могла бы использовать как метательное орудие: веер, охотничий хлыст, письменный прибор с тяжелым пресс-папье… Несколько туго свернутых свитков с массивными сургучными печатями, лежавшие на маленьком столике возле трона, тоже вполне могли подойти. Лорд-канцлер сделал пару шагов назад и быстро заговорил:
— Ваше величество, озабоченные отсутствием успехов нашего старшего сына в учении и боевых искусствах, мы с леди Хеллой приняли решение попробовать другой способ образования. Поскольку госпожа Алиссия, возглавлявшая вместе с послом Красновым земную миссию на Аккалабат десять лет назад, сейчас руководит знаменитым колледжем на Анакоросе, где имел счастье обучаться и…
— Ах ты, хитрая лисица!
К его удивлению, королева не рассердилась, хотя и напустила на себя строгий вид.
— Вы написали на Анакорос, наглецы, в обход своей королевы? Да знаешь ли ты, сколько дней твой папаша ползал вокруг моего трона, умоляя разрешить для тебя Когнату? А теперь, значит, моего разрешения не требуется?
Отчитывает меня, как бабушка десятилетнего внука. Но это лучшая реакция из возможных.
— Ваше Величество, я был уверен, что раз уже такая практика была, то теперь не нужно Вас тревожить по каждому случаю. Кроме того, мы хотели сначала подождать ответа госпожи Ковальской, чтобы не оказаться в неудобном положении, если бы она нам отказала.
— Отказала?!! После того как вы на себе вытащили ее с послом Красновым из локсийской передряги? Чтобы забыть такую услугу, надо быть лордом Дилайны. Или ситийцем, не имеющим никакого представления о порядочности. Ладно, пусть едет. Надеюсь, ты позаботился о том, чтобы его ни под каким предлогом нельзя было оттуда отозвать?
— Разумеется. В свое время… одного нашего дара вернули с Анакороса из-за дуэма. Мы не можем повторно продемонстрировать Конфедерации, что ставим образование ниже размножения.
О как я завернул! Старуха, скажи, что ты довольна!
— Я довольна Вами, лорд-канцлер. Как всегда.
Мы снова на «Вы», слава прекрасной Лулулле. А теперь — быстро домой и срочно написать письмо этой Ковальской. Красивым почерком на свитке с лентами и печатью — как она любит. Через неделю оно будет на Анакоросе (на космодроме, как всегда, случайно — Сид не мог сдержать удовлетворенной улыбки — стоит торговый корабль с Когнаты), а через две недели Элдж улетит от всех Дар-Пассеров с их наследными королевками. Он бездарь и недоумок, но он мой сын. И Хелла не будет плакать. Я не выношу ее плачущей.
Алиссия Ковальская, директор колледжа на Анакоросе
— Пошел прочь!
— Чтооо?
Глаза у мальчишки как матовое стекло, ничего не прочтешь в зрачках. Только вздрагивающие ресницы говорят о том, как он напуган. Ох, до чего ж я ненавижу эти иголочки!
— Отойди от моей дочери, мерзость! Я не желаю видеть твои перья рядом с Маро!
Хватит уже того, что твой отец имел наглость обратиться ко мне с «официальной просьбой», продублировав ее через Звездный совет, и подсунуть мне ходячее напоминание о чертовом Аккалабате, которое дышит здесь моим воздухом, ходит по моим дорожкам и как две капли воды напоминает своего папашу. Как будто матери у тебя и не было, Элдж Дар-Эсиль, наследный лорд-канцлер ненавистной планеты, будь она проклята вместе со своими туманами, дуэмами, мечами, а главное — лорд-канцлерами!
— А что он, собственно, сделал? — а вот Маро — истинная дочь своей матери, поэтому в восемь лет она умеет задавать вопрос со словом «собственно» и интонировать его с выражением полного превосходства над окружающей средой. Кроме того, она еще истинная дочь своего отца, поэтому решительно шагает вперед и заслоняет собой Элджи, сидящего на корточках перед сложным сооружением из веревок и веток, которое они совместно воздвигали.
Сопровождающие Лисс лица — все с электронными блокнотами и документами на звуковую подпись[4] — замирают от изумления. Такой вопль, выходящий за все грани приличия, и по такому ничтожному поводу. Лисс точна и аккуратна в выборе персонала, поэтому никому не придет в голову написать кляузу в Звездный совет о том, что директор элитного учебного заведения назвала одного из учеников «мерзостью». Но из состояния шока руководители кафедр и подразделений будут выходить долго.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |