Раз - дракон, два - дракон (слэш) 13 страница

— Я пересмотрю местную библиотеку, а ты поговори с Малфоем.

— С кем? — Гарри даже поперхнулся очередным куском булки. — Это еще зачем?

— Затем, что в Малфой-мэноре по-прежнему одна из лучших библиотек в Магической Британии. И кто-то у них там, в роду, насколько мне помнится, всерьез изучал драконов.

Малфой... Стоило начать общаться с ним без мордобития, и теперь он везде.

— Предлагаешь мне порыться в библиотеке Малфоев? Я и со здешней-то не сумел справиться...

Гермиона задумчиво накрутила на палец выбившуюся из небрежной прически своевольную прядь.

— Предлагаю договориться, чтобы он пустил в свою библиотеку меня.

«Все дороги ведут... к Малфою» — обреченно подумал Гарри. Такая штука — судьба.

* * *

Опять все тот же офис... В последнее посещение Поттером сей башни из слоновой кости они с Малфоем надрались до зеленых пикси и орали благим матом непристойные блатные песни. (Собственно, орал, конечно, Малфой, а Поттер от души аккомпанировал его пению мощными ударами кулака по хлипкой дизайнерской табуретке. В результате, табуретка приказала долго жить, и потомок славного рода Малфоев оплакал ее своими кристальными слезами). А еще они, кажется, всю ночь говорили о любви. А, может, это Поттеру только приснилось.

Во всяком случае, переступая в третий раз порог малфоевского кабинета, Гарри испытал странное головокружение и дал себе страшную клятву никогда не пить с бывшими врагами. Ибо при таких врагах, как выяснилось, и друзей никаких не надо.

— Поттер! — плотоядно ухмыльнулся сидящий за столом Малфой. — Какими судьбами?

— Зашел попросить что-нибудь для легкого чтения.

— Книжечку-другую, чтобы скоротать долгие осенние ночи? Разве твоя любовь тебя уже не греет?

— Греет, еще как греет. Всеми своими тремя с половиной тоннами.

Малфой радостно потянулся к бару:

— За любовь?

Гарри перехватил малфоевскую руку и весьма решительно потряс головой. Малфой руку отобрал, потеребил мочку уха, спросил голосом нежнейшей сирены:

— За очень большую любовь, Поттер? Три с половиной тонны! За это надо выпить.

— Не сегодня, — Гарри, честно говоря, сам восхитился своей несгибаемостью и силой духа. Но снова натыкаться на укоризненный и усталый от бессонной ночи взгляд Северуса, встретивший его после прошлого безобразного загула... Он небрежно махнул палочкой в сторону бара, и тот снова стал выглядеть как ничем не примечательный белый куб.

Малфой страдальчески закатил глаза.

— Какой ты все-таки зануда, Поттер... Так что за внезапная тяга к знаньям одолела тебя на трезвую голову?

-Мне нужны книги о драконах. Очень много книг о драконах. Такие книги, каких нет даже в самых лучших библиотеках.

— Поттер! — недоверчиво посмотрел на него Драко. — Скажи мне, Мерлина ради, почему ты столько лет притворялся абсолютным дебилом?

— С чего ты взял, что притворялся?

— С того, что мой двоюродный дед по линии Малфоев был одним из последних драконьих всадников Магической Британии. Погиб вместе со своим драконом в сорок первом, защищая Лондон во время очередного налета германской авиации.

— То есть в Мэноре есть книги о драконах?

— Поттер! В Мэноре одна из лучших в Европе библиотек, посвященных драконам. Только тебе-то она зачем?

И Гарри объяснил. Малфой слушал, как завороженный и, кажется, временами забывал дышать. Потом шумно выдохнул.

— Поттер, ты — абсолютный псих!

— Спасибо. Мне говорили.

— Северусу повезло.

— Не уверен... Так ты поможешь?

— Чтобы я — да остался в стороне при таком интересном раскладе?

Казалось, Малфой сейчас начнет подпрыгивать от нетерпения в своем роскошном кресле. На его вечно бледных щеках вспыхнули лихорадочные пятна румянца.

— Махнем в Мэнор прямо сейчас?

Гарри покачал головой.

— Без толку меня пускать в Мэнор. Все равно ничего не смыслю в работе с книгами: как был тупой солдафон — так и остался. Пусти туда Гермиону.

— Грейнджер? — Драко демонстративно наморщил нос. — Поттер, попроси чего-нибудь попроще! Грейнджер... она...

— Героиня войны, между прочим, — спокойно закончил Гарри. Давно прошло то время, когда он велся на такие дешевые провокации. — И просто — красивая и умная женщина. Или твоя жена — ревнует?

Малфой оскорбленно тряхнул челкой.

— Моя жена — сама воплощенная толерантность. А я — самый верный муж в мире.

— Рад за вас. Так что с Гермионой?

— Только во имя великой любви, Поттер. В воскресенье, в двенадцать. Открою камин. А теперь — выпьем?

— А теперь, Малфой, — Гарри кивком указал на гигантский «спикер», — ты мне похвастаешь своими успехами в деле озвучивания Северуса.

Малфой самодовольно усмехнулся. Когда-то именно эта манера самодовольно усмехаться доводила Гарри буквально до белого каления. Теперь же он просто стал допускать мысль, что у нынешнего Хорька имеются весомые доводы для подобного самодовольства. Серые, как будто пыльные в обычной жизни, глаза Малфоя сияли, словно у ребенка, которому подарили его первый «Нимбус».

Холеные пальцы энергично заколотили по клавишам «спикера», явно рассчитанным на нехилый удар драконьего когтя. Потом кулак Малфоя опустился на самую большую клавишу в правом нижнем углу и из прибора зазвучал волшебный бархатный голос Северуса. Даже Гарри бы поверил в его подлинность, если бы в последнее время не имел возможности изучить оригинал в мельчайших подробностях. Голос был хорош. Но вот слова... Гарри снова, как в старые добрые времена, захотелось превратить Малфоя в хорька.

— Гарричка! — проворковал голос Снейпа. — Иди сюда, мимимишечка моя сладкая!

Поттер вытянул из кармана палочку и небрежно повел ею в сторону малфоевского виска, представив, какое именно заклинание он использует (невербально) ровно через две секунды, если эта гадость не замолкнет. Малфой намек понял, и прибор замолчал.

Гарри сдержанно кивнул. Поморщившись, набрал на своем «спикере» сообщение:

— Голос хорош. А что это за дрянь такая: «мимимишечка»?

Малфой скромно потупился, как юная девица на смотринах.

— Не бери в голову, Поттер, просто подростковый сленг. В переводе означает «мегакрутой великий Герой, которого все поголовно хотят».

Гарри сделал польщенный вид.

— О! Надо будет так назвать Северуса!

В углах тонких малфоевских губ скользнула злоехидная улыбка:

— Обязательно! Всенепременно!

— А потом указать ему на автора этого прекрасного выражения... — как ни в чем ни бывало закончил Поттер. — Желательно, когда автор будет рядом с Северусом, а Северус — еще голодный...

— Ой! — сказал Малфой. — Недобрый ты, Поттер.

— Зато справедливый.

— Выпьем, Поттер, за справедливость!

Раньше Гарри никогда бы не подумал, что подобные дуракаваляния в компании Малфоя будут доставлять ему столько удовольствия. Но пить все равно отказался.

— Пора мне, пожалуй. Упакуешь эту фиговину?

— Фу, Поттер! — почти всерьез обиделся Драко. — Это тебе не фиговина! Это, между прочим «Мэджик Спикер — Ди». Ди — значит «дракон». Только вот... в массовое производство фиг запустишь.

Гарри согласился: в массовое точно — фиг. Совершенно уникальный дракон. Совершенно уникальный Северус.

— Ты передай ему, Поттер... Передай, короче, что это подарок. От меня.

Раньше Гарри никогда бы не подумал, что Малфой так легко краснеет. Пожалуй, еще совсем недавно вид лепечущего Малфоя доставил бы ему массу удовольствия... А теперь ему почему-то стало жаль Драко. Такого правильного Драко. С такой правильной толерантной женой. С таким правильным бизнесом. С такой правильной жизнью. У которого, похоже, из всех житейских радостей осталась только одна: просто и без затей надраться в компании своего неправильного школьного врага. И Гарри отстучал на своей клавиатуре:

— Конечно, передам. Спасибо.

Ему было ужасно интересно, как среагирует на малфоевский подарок дракон. Северус.

«Мой Северус» — отчетливо осознал Гарри возвращаясь домой, в пещеру.

Мой.

* * *

— Я свободна! Свободна! Свободна! — во весь голос поет Гермиона, танцуя по коридору и вдребезги разбивая священную тишину, сопровождающую заседания Визенгамота. Волосы ее распущены по плечам, глаза сияют, как два драгоценных камня. Ведьма! — И дети — мои! Мои! Мои!

Потом кидается на шею Гарри и от души обцеловывает его смущенную физиономию.

«Не дать ей добраться до Северуса, — делает себе мысленную пометку Поттер. — Он не переживет».

Сдержанно кивнув, мистер Кромвель отбывает на совершенно пустом лифте. Он — гений. Но почему-то в его присутствии у Гарри вполне отчетливо бегут мурашки по позвоночнику, как при встрече с василиском. Или это свойство всех адвокатов по бракоразводным делам?

Смущенный Рон с разгневанной Молли и надменной Паркинсон удалились сразу же после подписания последних бумаг, чему Гарри был искренне рад. Очень не хотелось нынче выяснять отношения на тему «мы же — друзья». За то время, что Гермиона жила у Гарри в Драконьей долине, Рон — хвала Мерлину и его присным! — не сделал ни одной попытки встретиться или обменяться письмами.

Своя порция объятий и поцелуев достается всем, кто попадается под руку счастливой Гермионе: смущенно улыбающейся Джинни, пришедшему полюбоваться, «как из братишки будут вытряхивать говно», Джорджу, сдержанному Чарли. И даже Малфою, неизвестно каким ветром занесенному сегодня в Министерство.

— Я свободна! Свободна! Свободна!

Джинни смеется. Она вдрызг разругалась с родителями и Роном, потому что сразу и бесповоротно встала на сторону Гермионы, цинично заметив, что родственников у нее — дофигища, а подруга — одна.

— Теперь — праздновать! — объявляет Гермиона. — Сначала — жрать мороженное к Фортескью, потом — в какой-нибудь пристойный кабак. Малфой, ты знаешь какой-нибудь пристойный кабак?

Малфой сдержанно кивает. Еще бы он не знал! Гарри уже не удивляется ничему, что касается этих двоих. За то время, что Гермиона провела в священных залежах библиотеки Малфой-мэнора, между ней и Драко установилось удивительно трогательное единодушие и понимание. Гарри кажется, что еще немного, и они начнут договаривать друг за друга фразы и смеяться непроизнесенным шуткам. Гермиона в присутствии Малфоя много смеется, а Чарли сильно мрачнеет. Вот и сегодня он стоит, подпирая широкими плечами серую коридорную стену, и, кажется, сливается с ней по цвету и настроению.

«Вот и дурак! — грустно думает Гарри. — Сколько можно играть в «мы просто друзья»? Мерлин! Взрослый мужик называется...»

А потом они всей толпой обжираются мороженым. «Хорошо быть зельеваром!» — в очередной раз радуется Гарри, вспоминая о запасах Бодроперцового, которым можно вылечить целый Хогвартс отмороженных обжор. За свободу Гермионы — не жалко!

Гермиона рассказывает о переделке, которой подвергся домик, некогда принадлежащий Поттеру. О качелях, сколоченных в саду Чарли. (Чарли наконец оттаивает и тоже начинает рассказывать что-то смешное). Теперь уже Малфой хмурится и кусает губу.

Потом всей компанией перемещаются в кабак. Кабак находится в маггловской части Лондона, но хозяин-сквиб держит специальный, экранированный от остальных помещений приват-зал для залетных магов, где можно развлекаться от души и никого не шокировать своими пьяными выходками. Похоже, Малфой здесь если не завсегдатай, то почетный гость, и персонал облизывает его и его гостей с должным усердием. Впрочем, после мороженого гостям уже море по колено. Они веселятся. Много выпивки: магической и маггловской. Много странных на вкус и названия коктейлей. Много симпатичных закусок и не менее симпатичных официанток (и официантов).

В самый разгар веселья Гермиона утаскивает Поттера в небольшой коридорчик, соединяющий маггловскую и магическую зоны, и сообщает очень серьезно:

— Гарри, нам надо поговорить.

Поттер ненавидит эту фразу, за которой, как правило, следует нечто до зубовного скрежета неприятное. Но отказать лучшей подруге в разговоре не в силах и потому просто кивает.

— Я завтра уезжаю к родителям за детьми. Там мне придется побыть неделю-две, может, больше, смотря по обстоятельствам.

Гарри снова кивает. Все это они уже подробно обсудили накануне, ничего нового.

— Но я закончила с библиотекой Малфоев.

А вот это — Мордред всех раздери! — новость. Гарри сжимает кулаки, стараясь делать это незаметно. И дышит: очень тихо и очень спокойно.

— Там действительно невероятно много книг о драконах.

Гарри кивает. Кажется, у него уже начинает болеть шея. Или скоро начнет.

— Гарри... Там нет ни слова о том, что дракона можно превратить в человека. Там даже нет этой дурацкой сказки про дракона-хранителя. Кажется, это...

Гарри стремительно зажимает ей рот ладонью. Пока слово «невозможно» не произнесено вслух, его просто не существует. Не существует. Слышишь, Гермиона!!!

Гермиона — умница. Она слышит. Даже то, что не произнесено вслух. Она успокаивающе кивает. Гарри убирает руку. Мысленно говорит: «Извини».

— Не за что, — шепчет Гермиона. — Дурак ты, Поттер.

Гарри и сам знает, что дурак. Только вот, что делать дальше, категорически не представляет. Библиотека Хогвартса? Библиотека магического Университета? Шангри-Ла? Даже дракон умрет от старости, пока удастся перерыть все эти завалы пыльных книг и свитков. И не факт, что там обнаружится искомое. Совсем не факт.

Больше всего хочется постучать головой о стену. От души. С размаху. Видимо, выпито уже много.

— Гарри! Ты с ума сошел! — его приводит в себя испуганный вскрик Гермионы. Резкая боль в области лба, намекает на состоявшееся столкновение с некой твердой поверхностью. Гарри смотрит на стену: вмятина. Не такой уж и твердой!

— Гарри! — Гермиона обнимает его трясущимися руками, дует на лоб, целует ушиб, как, наверное, целует своих детей, когда те умудряются впечататься во что-нибудь с разбега. — Какой же ты все-таки идиот! Я же не сказала, что совсем ничего нельзя сделать! В конце концов, если профессор Снейп не может стать человеком, то ты... можешь стать драконом.

Поттеру кажется, что он все-таки слишком сильно приложился головой. Потому что мир с хрустальным звоном только что перевернулся вверх ногами и замер в этом странном положении. В этом свихнувшемся мире пальцы с большим трудом попадают по необыкновенно удобной, если верить Малфою, клавиатуре «спикера».

— Я думал, что это тоже из области совершенно невозможного.

Гермиона прижимается горячими губами к его уху и шепчет почти не слышно:

— На кухонном столе. Книга по анимагии. Очень нестандартной анимагии, Гарри. Лучше никому не знать, понимаешь?

Гарри кивает.

«Я все равно приду к тебе, Северус».

* * *

Гермионина книга о нестандартной анимагии лежит на кухонном столе. Гермиона уже в Австралии вместе с Розой и Хьюго. В Австралии все наоборот. Там сейчас как раз весна. Гермиона приедет не скоро. Ей надо прийти в себя. Гарри понимает. Со вздохом проводит кончиками пальцев по обложке книги. Книги... Можно сказать и так. Перед ним — средневековая инкунабула в обложке из шкуры василиска, с золотыми накладками и инкрустацией драгоценными камнями. Внутри... латынь. (А что вы ожидали, Поттер?) И не просто примитивная латынь, с которой Гарри научился более-менее бойко справляться к концу обучения в Школе авроров. А Та Самая Средневековая Латынь. Без абзацев и знаков препинания. Готическим шрифтом. (Будь он проклят!). С магической защитой от применения всяческих заклинаний. (Включая Заклинание перевода). Блядь! Впрочем, название, размещенное, согласно традиции, на самом последнем листе, он с грехом пополам все-таки переводит: «О таинствах превращения в существ, магией порожденных». У Гарри трясутся руки. Он переворачивает страницы. Нет, этого нахрапом не взять! С гравюр на него смотрят всевозможные монстры. Некоторые, знакомые до боли: горгулья, василиск, трехглавый пес Цербер... Других он никогда в жизни не видел и от души надеется никогда не увидеть: минотавр, пифон, химера... Даже странно: неужели кто-то действительно может пожелать превратиться в ЭТО? Теперь понятно, почему Гермиона советовала никому не показывать книгу и вообще о ней не упоминать. Наверняка, заклинания, описанные в ней, не относятся к дозволенным законом. Раньше за что-то в этом роде аврор Поттер не моргнув глазом отправлял людей в Азкабан. Теперь — плевать! Потому что самым последним идет дракон. У Гарри перехватывает горло: на гравюре расправляет крылья золотое чудовище невероятной красоты. Золотой дракон.

Да! «Я переведу это, Северус». Время есть.

Гарри и сам не знает, когда именно пришел к ясному осознанию: он не хочет по-другому. Не может по-другому. Без Северуса. Это постоянно при нем, как терпкая горечь на языке. Как фантомная память о раскаленной игле под сердцем. Он больше не задается дурацким вопросом: правильная ли это любовь? Потому что — плевать! Потому что неправильной любви не бывает — или это не любовь. Он никак не может отделаться от вычитанной в какой-то маггловской книжке цитаты: «Любовь — это когда задыхаешься от страсти. — Нет. Любовь — это когда задыхаешься от нежности...» Разве можно испытывать нежность к огромному бронированному чудовищу? Разве можно испытывать нежность к Северусу Снейпу? А страсть? Разве можно одновременно задыхаться и от страсти, и от нежности? Гарри улыбается своим мыслям. Сколько ни спрашивай — ответ все равно один. Только он и соответствует условиям задачи. Ты прав, Северус: глупый, глупый Поттер! Так долго шел к самому себе.

Осталось, в сущности, сделать всего три шага. Магия чисел, куда же без нее! Перевести текст. Совершить превращение. Увидеть сон.

* * *

— За снами, Поттер, это — ясен пень! — к Умникам Уизли. То есть к Джорджу, — серьезно говорит Малфой, когда Гарри приходит к нему со своей очередной проблемой. — А ты разве не знал? — У него нынче новая линия: «Сны на любой вкус». Сны фантастические, готические, приключенческие, шизоидные, эротические. Ну, и сны под заказ. Хит сезона! Тебе какой сон нужен, Поттер? Эротический?

— Совместный.

Драко смотрит серьезно из-под челки, закусывает холеный ноготь, потом, одумавшись, убирает руку, переплетает пальцы в замок, укладывает их на сияющую белоснежную поверхность стола.

— Один на двоих? С драконом?

— С Северусом.

— Зачем тебе, Поттер? Что ты хочешь понять?

Гарри качает головой. Он не будет объяснять этого Малфою. Никому не будет объяснять, даже Северусу. Просто у него странные представления о подарках на Рождество. И он не может себе позволить бестолковую беготню по магазинам в последнюю предрождественскую неделю: обо всем надо позаботься заранее. Зануда-Поттер. Да.

— Гермиона что-нибудь пишет из своей Австралии?

Тоже неплохая тема...

— Пишет, что задержится еще на месяц и приедет как раз к Рождеству. Что-то у нее там с отцом: не смертельное, но серьезное.

Малфой снова пытается пожевать ноготь. Гарри с интересом отмечает, что раньше за ним этой гнусной привычки не водилось. Нервы? У Малфоя? С чего бы?

— Поттер, ты разобрался с переводом?

Опять смена темы. Почему бы и нет?

— Почти. Осталась пара-тройка непонятных оборотов. Но я, кажется, нашел специалиста.

Книгу Гарри вернул Малфою уже довольно давно, после того, как кропотливо перерисовал все латинские завитушки на обыкновенный пергамент: все-таки держать в маленьком домике на краю света этакий темномагический раритет было бы не самым разумным решением. А дальше начался Ад. Или Чистилище? Гарри был традиционно не слишком силен в богословии. Но склонялся все-таки к Аду. Пришлось обложится словарями и справочниками по средневековой латыни и несколько недель не разгибаясь пыхтеть над переводом. Иногда посещала крамольная мысль: привлечь к делу Северуса. Вот у него-то, скорее всего, никаких проблем с проклятой латынью никогда не было. Но... Поттер и сам пока не был до конца уверен, что у него что-то получится. А Северус, с его маниакальной заботой о целостности золотой поттеровской шкурки... Гарри предпочитал не приближать раньше времени час неизбежной битвы с разъяренным драконом. Не такой уж он был правильный рыцарь. Оставалось только полагаться на свою упертость и фирменное везение. («Нервы — как канаты и зад — как чугунная сковородка, Поттер! — ехидно прокомментировал Малфой, когда, возвращая книгу, Гарри пожаловался на трудности перевода. — Только так добудешь ты свое счастье!»)

И вот теперь осталось посетить Оксфорд (именно там обретался искомый специалист по средневековой латыни) — и перевод будет готов. Никаких неточностей. Никаких двусмысленностей. Никаких туманностей. — Гарри не желал рисковать результатом, если что-то вдруг пойдет наперекосяк.

В пещеру, тщательно подготовленную к зиме лучшими специалистами магического строительства, он теперь заглядывал редко, ссылаясь на дела с разделом имущества Рона и Гермионы. Снейп делал вид, что верит. Вопросов не задавал. Привычно прижимал к теплому боку ночью. Пел колыбельную. Шептал глупые девчачьи нежности, когда думал, что Гарри не слышит. Говорил гадости, когда Поттер бодрствовал. Язвил по поводу вечной занятости Героя, нажимая на клавиши «Спикера—Ди», который наполнял пещеру чужими интонациями знакомого бархатного голоса. (Дракон неожиданно легко освоил малфоевскую игрушку и развлекался от души, хотя и тщательно это скрывал. Для общения с Гарри «спикер» не требовался, зато позволял в случае крайнего цейтнота не остаться полностью безголосым). От зельеварения пришлось отказаться — вульгарно не хватало часов в сутках. Гарри пришлось попросить Чарли просто поверить ему на слово, и Чарли поверил. И нанял нового зельевара.

Так что нерешенной оставалась проблема сна. Нет, не бессонницы. Просто сна — на двоих.

* * *

В магазине «Волшебные Вредилки Умников Уизли» традиционно яблоку негде было упасть. Что-то все время шумело, гремело и взрывалось. Посетители толкались и вопили, восхищенно обсуждая достоинство очередного хита продаж, или просто завороженно слонялись между стеллажами. Джордж выглядел как всегда: спокойно, доброжелательно и профессионально. Первое время от вида спокойного Джорджа Уизли у Гарри по всему телу бежали мурашки и делалось как-то сильно не по себе. Но постепенно он привык. Все привыкли. Во всяком случае, это было совершенно однозначным прогрессом, по сравнению с той черной депрессией, в которой он пребывал первый год после смерти Фреда. Потом на бледном, осунувшемся и в раз постаревшем лице стала проступать улыбка. Спокойная и доброжелательная. Профессиональная. Молли рассчитывала, что Джордж заведет семью и прибавит свою порцию наследников к и без того не маленькому рыжеволосому клану Уизли. Ничего не вышло. Девушек в жизни Джорджа не было. (Либо о них никто не знал). Равно как и юношей. Джордж с головой ушел в работу. Магазин процветал.

— Пойдем в подсобку.

Несмотря на вполне приличный кабинет и роскошную лабораторию, оборудованные при магазине, для серьезных разговоров Джордж Уизли почему-то неизменно выбирал маленькую захламленную подсобку, заставленную странного вида коробками, банками и прочей ерундой. Среди завалов тут можно было встретить чудом не загнувшийся без света пыльный фикус, два пластиковых стула, как будто спертых из маггловского летнего кафе, швабру с неизменной грязной тряпкой и деревянную лошадку-качалку, полинявшую от времени. Из всего набора активно использовались лишь стулья (для приема посетителей) и фикус, в который традиционно выливались различные непригодные для приема вовнутрь жидкости, вроде вчерашнего чая или выдохшегося пива.

Гарри сел на стул, который показался ему наиболее устойчивым, предоставив хозяину разбираться со вторым, и достал из кармана «спикер».

— Мне нужен сон.

— Всем нужен сон, друг мой! На том стоим.

— Мне нужен особенный сон.

Джордж посмотрел с интересом.

— Особенные сны по индивидуальному заказу — дело небыстрое, Поттер.

(Если Джордж начинал обзываться «Поттером», значит, дело действительно серьезное).

— К Рождеству успеешь?

— Поттер, что за глупый вопрос! Конечно. Любой каприз — за ваши деньги. Что именно тебе нужно?

Гарри подробно объяснил про концепцию разделенного сна. И про сон на заказ, по своему выбору. Джордж стремительно записывал, держа обрывок пергамента на коленке, а в паузах что-то напевал, прикрыв глаза в блаженном предвкушении.

— Поттер! Ты — как всегда... Ты даже не представляешь, какую красотищу из этого можно сваять! Есть тут у меня в заначке пара разработок как раз в нужном русле... Тебе сколько порций требуется?

Это был самый сложный вопрос.

— Рассчитай на одного человека, а потом умножь на... — он прикинул в голове масштабы драконьего организма... — на двадцать. Должно хватить.

У Джорджа натурально отвисла челюсть.

— Поттер, ты в этом купаться что ли собрался? Знаешь, какие дефицитные ингредиенты туда идут? И сколько это будет стоить? Может, обойдешься меньшим объемом?

Гарри расстроенно развел руками:

— Никак. Увы! Подарок на Рождество. А деньги — не вопрос, ты же знаешь.

— Деньги, конечно, не вопрос, особенно, если учесть, что ты — совладелец фирмы. Но вот проклятые ингредиенты — как раз вопрос. Сомневаюсь, что можно будет добыть требуемое количество за такой короткий срок... Ладно, мысли вслух. Я постараюсь. Для тебя, Поттер.

Ниточки сплетались в узор. Узлы завязывались. Время становилось осязаемым. Гарри на секунду закрыл глаза. «Ты уверен, что действительно хочешь этого, Поттер? После ничего нельзя будет изменить. Ты уверен, что не ошибся?»

«Я уверен».

Огненное колесо понеслось в пропасть: вниз-вниз-вниз! Время сорвалось с цепи. Кто-то невидимый начал обратный отсчет.

* * *

Рождество надо встречать с теми, кого любишь.

Нынче в первый раз все соберутся у Гермионы. За большим овальным, уставленном всяческими вкусностями, столом. Сама Гермиона Грейнджер, после развода вернувшая себе девичью фамилию. Роза и Хьюго, в смешных красных колпаках похожие на рождественских эльфов. Малфой, отправивший свою толерантную супругу вместе с сыном и наследником в Швейцарию — кататься на горных лыжах. Чарли с целой охапкой воздушных шаров в виде драконов, которые, лопаясь, рассыпаются разноцветными искрами. Луна с распущенными лунными волосами и в длинном платье цвета лунного серебра. Невилл, улыбающийся смущенно и радостно. Дьявольские близнецы-Лонгботтомы, отличить которых друг от друга не могут даже их родители. Джордж со своей доброжелательной улыбкой и целой кучей Волшебных Вредилок разной степени вменяемости. Джинни в коротком блестящем платье и с неизвестным кавалером. Джеймс-Сириус и Альбус-Северус, преисполненные грандиозных замыслов по поводу рождественских развлечений. (Малышка Лили останется в Норе с бабушкой и дедушкой — широкий жест доброй воли со стороны Джинни: счастливого Рождества, мир во всем мире — и все в таком духе).

Впервые не будет Рона. Он встречает Рождество с молодой женой. Да и вряд ли кто-то здесь был бы рад его появлению. Всем известно: нет хуже приметы, чем пить из разбитой посуды.

Впервые Гарри уйдет задолго до того, как часы над очагом пробьют двенадцать. Обнимет всех, до кого сможет дотянуться. Расцелует всех присутствующих дам. Подкинет под потолок всех детей. (А Джеймса с Альбусом будет еще и долго-долго держать прижимая к груди, не в силах опустить). Пожмет максимальное количество рук суровым аврорским рукопожатием. Передаст Гермионе разноцветные коробки с подарками, чтобы она вручила их адресатам, когда придет время поздравлений. (Карточки с именами на каждой коробке Поттер надписал собственноручно, не доверяя магии). А потом накрутит на шею шарф, застегнет на все пуговицы теплую, подбитую овчиной, куртку и шагнет в метель. Метель на своих белых крыльях вознесет его по расчищенной при помощи волшебства горной тропе к пещере, где черный дракон поднимет ему навстречу голову и скажет с деланым равнодушием:

Дата добавления: 2015-08-29