Он мрачно взглянул на Чарли.
— Людей не хватает, — буркнул тот, правильно оценив праведное негодование поттеровского взгляда. — Кормить — кормим. А остальное... Ты для меня, если честно, просто дар свыше. Справишься?
Гарри посмотрел еще более мрачно.
— Извини. Вот здесь все необходимое.
Он подвел Поттера к стене у самого входа, где на деревянных полках и металлических крючьях располагались нехитрые орудия для ухода за драконом: совковая лопата, метла, внушительного размера щипцы, страшноватого вида кривой нож и куча еще каких-то непонятных железяк. Также у стены стояла обыкновенная садовая тачка. Гарри в свое время очень близко познакомился с этим агрегатом, ухаживая за знаменитыми клумбами тети Петуньи.
— Рядом с драконом лучше без необходимости не колдовать, — пояснил Чарли. — Магия искажается, можешь получить нечто непредсказуемое. Поэтому: берешь лопату — и закидываешь в тачку. Вывозишь на улицу. В конце дня уничтожаешь при помощи «Эванеско».
Гарри потрясенно вздохнул. Даже такой безнадежный двоечник как он, прекрасно знал, что драконий навоз в волшебном мире — буквально на вес золота. А тут «Эванеско»...
— Он умирает, Поттер, — Чарли нервно подергал свои пламенные волосы. — В его навозе магии не больше, чем в коровьем. А, может, и меньше. Мерлин их знает, этих коров! Впрочем, чешую, которая начинает отслаиваться от шкуры, аккуратно соскребаешь вот этой штукой и складываешь в контейнер.
Гарри старательно запоминал: чешую — в контейнер, навоз — в тачку, когти подстричь специальной когтерезкой. (Когтерезка в виде огромных щипцов с острыми краями почему-то напомнила ему нечто из арсенала средневековых орудий пыток, каковые он имел счастье наблюдать в прошлом году во время посещения Праги, куда Победитель Волдеморта был приглашен на специальную аврорскую конференцию).
— Нормальный здоровый дракон стачивает когти, перемещаясь по скалам, — пояснил Чарли насущную необходимость этой гигиенической процедуры. — А этот вот уже больше года лежит, только изредка ползает по пещере. Отросший коготь начинает загибаться и втыкается в палец.
Они подошли к дракону. Поттер уже сто раз пожалел, что не попросил у Чарли специальные сапоги вроде тех, в которых щеголял главный драконолог. После прогулок по драконьей пещере любимые старые кроссовки можно будет со спокойной совестью выкинуть на помойку или попросту изничтожить все тем же «Эванеско»: никакие очищающие их уже не возьмут. При приближении людей дракон даже не пошевелился. Только едва слышное прежде «бум... бум... бум...» стало гораздо явственнее.
Гарри не удержался (все-таки любопытство всегда было его отличительной чертой) и накарябал очередную записочку:
«Что это за звук?»
Чарли посмотрел на него странно:
— Нет никаких звуков. Тишина. Ты что-то слышишь?
Подозревать Чарли Уизли в глупом розыгрыше не приходилось. Гарри покачал головой. Кажется, у него, ко всем прочим радостям жизни, начинали развиваться слуховые галлюцинации. «Бум...» в его голове звучало довольно отчетливо.
— Все инструменты по уходу зачарованы. Совсем без магии ты не останешься.
Совсем без магии... М-да... Тот самый коготь, который предлагалось аккуратно подрезать, как говорится, во избежание, был толщиной... с небольшое деревце, согнутое в дугу и заостренное на конце не хуже самого острого кинжала. Только вот кончик этого самого кинжала уже действительно воткнулся в драконий палец и должен был причинять зверю немалые страдания.
Гарри нервно сглотнул. Ему отчего-то вдруг показалось, что на уроки по уходу за Магическими Существами в Хогвартсе было выделено преступно мало часов.
«Я справлюсь, — подумал он, почти впадая в панику. — Я с Волдемортом справился, а уж с драконом!..»
«Волдеморта тебе надо было всего лишь убить, — заметил внутренний голос, который иногда проявлялся в голове Героя в самые неподходящие моменты. — Ты не боялся причинить ему боль».
Это было правдой. Дракона Поттеру было откровенно жаль.
— Резать надо вот здесь, — показал Чарли. — Видишь? Коготь становится совсем светлым. Зверю не будет больно. Жратву принесут часика через два, оставят у входа. Порежешь помельче. Дальше — как повезет. Может, он все-таки соизволит немного поесть сам, у него такое бывает. Если нет, тогда так: приподнимаешь сбоку губу — вот здесь, где клыки значительно короче. И пропихиваешь кусок внутрь. Потом стараешься не дать ему разжать челюсти.
Гарри нервно сглотнул. Если учесть, что голова дракона была чуть меньше его самого... И пасть... тоже не маленькая... Процесс кормления выглядел... завораживающе. Оставалось надеяться, что дракон все же соизволит поесть самостоятельно.
— Короче, разберешься, — оптимистично закончил Чарли. — Я там тебе на полочке книгу по уходу оставил: почитай на досуге.
«На каком, на хрен, досуге? — изумился Поттер. — Мне бы здесь где-нибудь в уголке диванчик приткнуть, чтобы не тратить время на дорогу до дома и обратно. Питаться буду с драконьего стола, родничок, вон, опять же...»
Чарли хлопнул его по плечу:
— Я в тебя верю, Поттер! Главное — не дай себя сожрать!
«Ты же говорил, гад, что он умирает! — мысленно взвыл Гарри. — Что он совершенно безобидный!»
— И не забудь: если что — «Ступефай» тебе в помощь.
С этими словами коварный Уизли растворился в потоке солнечного света, который лился с неба за пределами драконьей пещеры. Там, за пределами пещеры, действительно светило солнце, хотя здесь, внутри, в это верилось слабо.
«Если — что? — мрачно скрипнул зубами потрясенный Поттер. — Под чем, интересно, я тут вчера подписался, когда устраивался на работу?..»
Однако бежать следом и умолять не бросать одного в логове ужасного чудовища было как-то... не по-геройски. И Гарри решил не хоронить себя, любимого, раньше времени. Тем более, что дракон по-прежнему не подавал признаков жизни, а дел было невпроворот.
Он снова пристально посмотрел на дракона. Огромная голова была неподвижна, глаза закрыты, возле провалов ноздрей не ощущалось даже слабого признака дыхания.
Гарри осторожно провел рукой по горбинке черного драконьего носа, ощутил гладкость чешуек, которые здесь были значительно меньше, чем те, что защищали бока чудовища: те местами достигали размеров среднего чайного блюдца. По кончикам пальцев побежали мурашки. Легчайшее дуновение магии, не иначе. Дракон был жив.
«Ну, здравствуй, дракон! — мысленно сказал Поттер. — Давай знакомиться, что ли... Меня зовут Гарри».
Мир, казалось, дрогнул. Дракон открыл глаза.
Гарри судорожно дернулся назад и едва не упал, поскользнувшись на проклятой навозной жиже.
Дракон озадачено моргнул.
Затем в голове Гарри раздался чей-то до неприличия знакомый голос:
«Мерлин мой! Поттер...»
* * *
«А мне-то казалось, что я уже сполна расплатился за все свои грехи... Включая убийство старика...» — голос в голове, совершенно очевидно, не собирался умолкать. И, да, теперь Поттер со всей отчетливостью вспомнил, где уже слышал этот голос. Голос, который так часто звучал в самых худших его кошмарах.
«Гарри Поттер. Наша новая знаменитость».
«Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф. Как заткнуть пробкой смерть».
«Вы — как ваш отец, ленивый, высокомерный... слабый!»
«Ты назвал меня трусом, Поттер?»
И наконец:
«Взгляни... на... меня...»
Это был голос Северуса Снейпа.
Только вот, к несчастью, Северус Снейп уже больше десяти лет покоился в помпезной усыпальнице из эшфордского чёрного мрамора рядом с гробницей убитого им Альбуса Дамблдора.
И он никак не мог присутствовать рядом с Поттером даже в виде призрака. Потому что рядом с Поттером лежал и смотрел на него антрацитово-черным глазом с вертикальной полоской желтого зрачка умирающий дракон. Гебридский чёрный.
Гарри отчаянно захотелось выкарабкаться из этого кромешного бреда. Ему захотелось вернуться в Лондон, в свою прежнюю жизнь, где не было зеленой вспышки «Авады», высокомерных гор, голосов в голове и умирающих драконов. Но, если вдуматься, кто и когда спешил исполнять наши заветные желания?..
Можно было сделать вид, что ничего не произошло. Можно было просто сбежать и никогда не возвращаться. Только вот бывший командир отряда быстрого реагирования при британском аврорате умел отступать только на заранее подготовленные позиции. А какие могут быть заранее подготовленные позиции в заваленной навозом пещере? Значит, полный вперед!
И Гарри спросил:
«Это вы, профессор?»
Вопрос был тупой, и без психоаналитиков ясно. Если ты начинаешь разговаривать с мертвецами и слышишь у себя в голове их голоса, добра не жди. Ну, и с драконами разговаривать тоже... не очень хороший признак. Всем известно, что драконы не понимают языка людей, а люди — языка драконов. Да и вообще, у Гарри в последнее время как-то не складывалось с разговорами...
Повисла пауза.
Потом в голове раздалось знакомое до боли саркастическое хмыканье:
«А это вы, Поттер?»
Гарри испытал настоятельную потребность сесть. Отыскал у стенки с инвентарем обшарпанный деревянный табурет, подтянул поближе к дракону и рухнул на него, как какой-нибудь куль. Ноги не держали. В сознании крутилась одна-единственная фраза:
«Этого не может быть!»
«Поттер, вы не могли бы думать не так громко?» — дракон раздраженно дернул хвостом.
«Сейчас скажет: «Двадцать баллов с Гриффиндора!»» — подумал Гарри. И тут же испуганно покосился на своего молчаливого собеседника. Если тот и вправду читает его мысли...
«Поттер, перестаньте дергаться! Я не читаю ваши мысли».
Ага! Не читаешь, легилимент хренов!
«У вас по-прежнему все крупными буквами написано на лбу. Никакая легилименция не нужна».
Это точно был Снейп. Последние сомнения рассеялись. Ни один нормальный дракон просто не мог быть заразой такого масштаба. Или Поттер совсем свихнулся от переживаний, что тоже не исключено.
«Профессор! Но как?..» — Гарри старался думать четко, мысленно внятно проговаривая фразы, как во время беседы вслух.
Дракон устало прикрыл глаза.
«Вы ведь не отстанете, Поттер?»
«Нет, сэр, не отстану. С годами я не избавился от дурной привычки всюду совать свой нос».
«С годами?.. А сколько лет прошло, Поттер?»
«Почти двенадцать лет, сэр. С того момента, как... — (Тактично ли сказать человеку, который умер, что он умер?) — С того момента, как пал Волдеморт. Сейчас апрель, сэр, а Последняя битва была в начале мая. Скоро годовщина».
«Двенадцать лет... — Гарри послышался судорожный вздох. Скрипнула драконья чешуя. — У драконов совсем другое отношение ко времени, Поттер. Я не думал, что уже так... давно».
Это было... неожиданно. Никогда при жизни Снейпа у Гарри не возникало странного желания пожалеть слизеринского мерзавца. Даже когда тот умирал с порванным горлом на полу Визжащей Хижины. Разве что позднее, при просмотре воспоминаний. Сильно позднее. И совсем чуть-чуть. Для Гарри, так уж вышло, профессор Снейп был или мерзавцем, или героем. А сегодня, сидя в пропахшей навозом пещере рядом с умирающим драконом, Поттер впервые увидел его просто... человеком. Для этого вполне достаточно оказалось голоса. И скрипа чешуи.
А еще это вызывало море вопросов. Тех самых, что копились где-то в подсознании все эти двенадцать послевоенных лет. Тех самых, что он никогда не надеялся задать. Впрочем, и сейчас было совершенно очевидно, что торопиться не стоит. Все-таки после своей смерти профессор стал значительно... зубастее. Поэтому Гарри решился задать тот вопрос, что в настоящее время мучил его сильнее всего:
«Профессор, но как вышло, что вы не умерли?»
«Зануда-Поттер!» — отчетливо подумал дракон. Именно подумал, а не сказал вслух. Эти оттенки их молчаливого диалога Гарри как-то уже научился различать.
«Все равно ведь не отстану! Ну, так как?»
Глубокий вздох. Если раньше Гарри казалось, что дракон не дышит вовсе, то теперь его едва не сдуло с ненадежного насеста в зловонную навозную жижу.
«А я и умер. Очень даже просто. Взял и испустил дух на глазах у изумленной публики. Вы и ваши друзья в тот момент выглядели весьма драматично».
Гарри решил игнорировать профессорские наезды. В конце концов, ему уже давно было не семнадцать лет.
«Но как же...»
«Не знаю, Поттер. Не было никаких особых спецэффектов. Просто спустя какое-то время я открыл глаза в теле дракона где-то в горах Шотландии. Похоже, что он сцепился с неизвестным мне хищником и потерпел поражение. То ли это был какой-то другой дракон, то ли охотники-браконьеры... Я так и не понял. Но дракон умер, а я — нет».
Гарри представил себе подобное воскрешение и поежился. Его собственное возвращение к жизни в тот день до сих пор казалось ему довольно жутковатым. Но чтобы вот так... В чужом теле, в чужой земле...
«Но... вы же могли с кем-нибудь связаться...»
Еще одно выдающееся фырканье.
«Как вы представляете себе, Поттер, мою встречу с нашими общими знакомыми? Или с вами, на худой конец? Вот идете вы, весело напевая, по тропинке, ведущей в Хогвартс, а вам навстречу выползаю я. То есть дракон. Гебридский чёрный. Ваша реакция, Поттер? Или, если уж на то пошло, реакция Минервы МакГонагалл?»
Гарри честно представил:
«Не скажу по поводу профессора МакГонагалл, она женщина со стальными нервами, могла бы и «Авадой» от неожиданности приложить... А я... Умер бы от ужаса на месте, полагаю. Но... Вы ведь могли сказать, кто вы».
«И меня бы никто не услышал».
«Как?.. Почему?.. Ведь я же...»
«Вы первый человек, который меня слышит, Поттер. Ни мистер Уизли, при всем моем к нему уважении, ни тот трусливый крысеныш, что присматривал за мной до вас — никто меня не слышал. И знаете, что самое обидное? Меня не слышат даже драконы. Для них я — немой урод, ошибка природы. Одно только мне до сих пор не понятно: почему меня слышите вы?»
Гарри хмыкнул.
«Потому что я, с некоторых пор, тоже — урод, ошибка природы. И меня тоже никто не слышит. Кроме вас, профессор».
Очередной драконий вздох. Гарри решил считать его за выражение сочувствия.
«Похоже, мы с вами оба — уроды, Поттер. Кто бы мог подумать! Придется нам как-то находить общий язык».
Почему-то перспектива находить общий язык с профессором Снейпом внезапно показалась Гарри невероятно захватывающей. Очевидно, это была самая оптимистичная новость за последний хреновый год.
— Эй, вы, там, в пещере! — донеслось от входа, внезапно ворвавшись в их странный замкнутый, но уже, кажется, общий, мир. — Кушать подано!
* * *
Остаток дня прошел в молчании. Дракон не реагировал на весьма настойчивые попытки Поттера продолжить общение и то ли думал о своем, то ли спал, отвернувшись к стене.
Правда, сначала Гарри довелось пережить увлекательный квест под девизом: «Накорми дракона!». Есть профессор Снейп категорически отказался. Тогда Гарри попытался воспроизвести схему, предложенную Чарли, с насильственным запихиванием в пасть мелко порезанного мяса. За что получил смачный плевок этим самым мясом прямо в физиономию и весьма ощутимый шлепок длинным драконьим хвостом поперек живота, в результате чего оказался сидящим у самого входа в пещеру посреди навозного великолепия. Было невообразимо трудно снова научиться дышать. Самолюбие жестоко пострадало. Живот болел зверски. Под футболкой с логотипом «Пушек Педдл» предчувствовался колоссальных масштабов кровоподтек. На невозмутимой физиономии дракона Гарри почудилась знакомая снейповская ухмылка. Это отчетливо напомнило Поттеру старые добрые времена. «Врешь! — раздельно и внятно, чтобы дошло до всех заинтересованных лиц, подумал он. — Подлый драконище! Я все равно не дам тебе сдохнуть с голоду. Только не теперь, когда я, наконец, перестал считать себя виновным в твоей смерти».
Может быть, ему показалось, но веко на огромном закрытом глазу заинтересованно дрогнуло. «Скоро я стану большим знатоком драконьей мимики...» — вздохнул Гарри. И пошел за очередной порцией мяса. Все повторилось, как и в предыдущий раз: сначала нарезать огромные куски на кусочки поменьше. (В этот миг Гарри был, как никогда, благодарен тете Петунье, которая заставляла его помогать ей на кухне, в частности, именно с разделкой мяса). Затем приволочь тазик с нарезанным мясом непосредственно к морде чудовища. А уже затем произнести «лучшую речь в своей жизни», как это называл Невилл Лонгботтом, теперь уже профессор травологии школы Чародейства и Волшебства Хогвартс.
Все-таки не зря Гарри, в бытность свою аврором, прослушал курс по ведению переговоров при захвате заложников. Если профессор Снейп надеялся легко обвести вокруг своего драконьего когтя наивного и вспыльчивого Гарри Поттера, то он роковым образом ошибся. Придвинув тазик с мелко порезанным мясом к самому драконьему носу, (для которого, надо думать, свежая говядина должна была пахнуть просто феерически), Поттер уселся на скамеечку чуть поодаль, всем своим видом демонстрируя спокойствие и незаинтересованность. Черный драконий нос нервно сморщился. Зверь остался неподвижным и безучастным. Гарри лучезарно улыбнулся.
«Не изволите ли позавтракать, профессор?»
Спустя довольно-таки долгую паузу, на протяжении которой он уже начал опасаться, что Снейп и дальше будет со свойственной ему упертостью играть в молчанку, в голове прозвучало:
«Уймитесь, Поттер. Я не голоден».
Гарри облегченно вздохнул: условный противник пошел на контакт. Теперь следовало закрепить успех.
«Не унижайте себя враньем, профессор. В вашем досье, вон там, у входа, написано, что последний раз вы ели три дня назад».
«Досье» представляло из себя толстенную маггловскую тетрадь с довольно большим количеством записей, сделанных самым разным почерком. Впрочем, содержание этих записей было достаточно однообразным: «Отказался от еды», «Не идет на контакт», «Пытался покалечить лечащего ветеринара, путем нанесения побоев хвостом поперек тела». Гарри немало позабавил последний шедевр канцелярской мысли. («Фирменный удар хвостом, профессор?») Единственный вывод, который можно было сделать, анализируя сей, с позволения сказать, «документ»: скоро у дракона не останется сил даже на удар хвостом. А потом он попросту умрет.
Дракон молчал. Выждав положенную в таких случаях вежливую паузу, Поттер заговорил:
«Значит, так. Со всем моим глубоким уважением, сэр, осуществить задуманный вами план медленного самоубийства я не дам. Поэтому предлагаю два варианта наших дальнейших совместных действий. Вариант первый: вы кончаете придуриваться и аккуратно съедаете вот это замечательное мясо, которое я так замечательно порезал на маленькие аппетитные куски. В этом случае я от вас отстану до вечера, когда придет время ужина. Вариант второй включает в себя насильственное кормление. Продолжить?»
«Насильственное кормление, Поттер? Вы свихнулись? Как вы представляете себе насильственное кормление дракона?»
Гарри покосился на многозначительно шевельнувшийся кончик драконьего хвоста. Но отступать (в прямом и переносном смысле) было поздно: в нем уже отчетливо взыграл порядком подзабытый «комплекс Героя»: «Делай, что должен — и будь, что будет».
«Очень просто, профессор. Магии, как известно, в вас сейчас ни на кнат. Сил тоже, судя по всему. Поэтому: я просто вызываю отряд... хм... бригаду драконологов, которые за милую душу вас обездвиживают. Потом сам, лично, впихиваю в вашу пасть весь положенный рацион и заставляю глотать. Поверьте, это делается очень просто: еда кладется на корень языка, а челюсти плотно сжимаются. И — вуаля!» (Щегольнул напоследок Гарри французским словцом, подцепленным в свое время из богатого лексикона Флер).
«Люди, которые всерьез работают с драконами, а не только выгребают из-под них навоз, никогда не пойдут на подобный беспредел!»
Гарри пропустил шпильку про навоз мимо ушей.
«А я скажу им, что вы — не настоящий дракон. Как вы думаете, профессор, сколько среди здешних драконологов бывших учеников Хогвартса и какой процент этих бывших учеников питает к вам нежные чувства?»
«Вы... Вы не посмеете, Поттер!» — дракон был потрясен.
Ничего подобного, разумеется, Гарри в жизни бы не сделал, но Снейпу об этом знать было вовсе не обязательно.
«С вашего позволения, профессор, командир отряда быстрого реагирования при Британском Аврорате Поттер. Еще года два-три, и я бы стал самым молодым в истории Старшим Аврором. Так что я посмею, профессор, можете не сомневаться».
«Вы сильно изменились, Поттер», — протянул дракон.
«Жизнь заставила, профессор. Ну так как? Который из предлагаемых вариантов вам ближе?»
Дракон вздохнул. По-настоящему, от души. По пещере пронесся горячий ветерок.
«Первый вариант, Поттер».
А как же! Мысленно Гарри поставил себе высший балл за проведенные переговоры и пододвинул тазик с мясом еще чуть ближе, чтобы дракону было удобно есть.
А затем, дабы не смущать своим пристальным вниманием профессора, отправился убирать навоз. Жизнь, определенно, налаживалась.
* * *
И понеслось.
Гарри встает в шесть часов утра под дикие вопли маггловского будильника. Лезет под холодный душ. Съедает пару-тройку сэндвичей с козьим сыром, (коз разводят на ферме неподалеку), и ветчиной. Запивает все это огромной кружкой черного, как деготь, кофе с большим количеством сахара. «Кофе должен быть черным, как ночь, и сладким, как грех», — любила цитировать Джинни фразу из какого-то маггловского любовного романа. Джинни ушла, а фраза осталась. Затем надевает потертые сапоги из драконьей кожи, выданные Чарли, которого безмерно впечатлили подвиги Поттера на ниве уборки навоза. Кроссовки, как и следовало ожидать, не перенесли жестокого столкновения с реальностью и были торжественно преданы невербальному «Эванеско». Бодрая пробежка — вверх! вверх! вверх! — до драконьей пещеры.
«Доброе утро, профессор!»
Надменное молчание в ответ.
У дракона теперь есть имя. Гарри зовет его «Снейп». А как же иначе! Но — про себя, исключительно про себя.
Три дня дракон надменно молчит. Впрочем, питается регулярно и съедает все, что Гарри ставит перед ним. Никаких больше показательных демаршей. Никаких размахиваний хвостом. Гарри медленно, но верно начинает увеличивать порции.
Прибавляется ли у Снейпа сил ввиду регулярного питания, непонятно. Он по-прежнему практически не двигается, лишь перетекает из угла в угол во время традиционной уборки. Иногда Гарри, занятый своей каждодневной очистительной миссией, слышит, как дракон жадно пьет воду из небольшого озерца, в которое стекают воды подземного ручья.
Внизу, в долине, цветут тюльпаны. Наверное, это тоже влияние магии драконов: вокруг, в горах, еще вовсю лежит снег, а долина покрыта волшебным разноцветным ковром. Несколько раз в день, устав от монотонной уборки, Поттер выползает погреться на привратный валун. Снимает очки, блаженно жмурится на яркое весеннее солнце, прислушивается к шелесту ветра. Иногда воздух наполняется пронзительным ревом, клекотом, звуком хлопающих крыльев — в небо взлетают драконы. Конечно, заповедник — это не тюрьма. Драконы должны летать, а не сидеть в загонах и клетках. Драконам об этом прекрасно известно. С помощью какой магии их удерживают на территории заповедника, Гарри не интересуется. Совершенно очевидно, что такая магия есть, и она действует. Ни старая знакомая Гарри, венгерская хвосторога, чей полет он однажды имел счастье наблюдать с достаточно безопасного расстояния, ни хагридов любимчик Норберт, тоже пару раз попавший в поле зрения Поттера, ни другие, не опознанные из-за дальности расстояния драконы, парящие над долиной и горными пиками, не нарушают условных границ. И не покушаются на живущих в долине людей и драконов. Гарри бы сказал, что здесь царит совершенная идиллия, если бы не отдельные кровавые фрагменты коров и овец, которые иногда попадаются ему в самых неожиданных местах, и не шрамы разной степени ужасности, периодически появляющиеся на телах драконологов. Даже в драконьем заповеднике гармония остается лишь недостижимой иллюзией. Но, несмотря ни на что, Гарри не хочется думать о плохом. Тем более теперь, когда в долине цветут тюльпаны. Воздух как-то по-особенному пахнет весной: влажным камнем, талым снегом, тюльпанами и драконьим навозом. Через несколько дней подобное сочетание запахов кажется Гарри самым естественным на свете. Весна.
Именно этот запах весны Гарри приносит на своей одежде и волосах в мрачную драконью пещеру. На третий день он уже готов поклясться, что при его появлении старательно дремлющий в своем углу Снейп поводит длинным черным носом, принюхиваясь. На третий день Поттер наглеет окончательно: нарвав охапку тюльпанов (белых, красных, желтых и розовых), притаскивает ее дракону и кладет тому прямо под нос. Пол пещеры, стараниями Гарри, давно свободен от залежей навоза, а тюльпаны пахнут тюльпанами.
Дракон не выдерживает.
«Что это, Поттер?»
Гарри мысленно прикрепляет орден «За находчивость» на очередную футболку с «Пушками Педдл». Теперь главное — дать возможность Снейпу сохранить лицо, ничем не напомнив о пережитом недавно унижении.
«Цветы, сэр».
Дракон совершенно по-снейповски шевелит бровью. (Хотя, казалось бы, какие еще брови у дракона?)
«Вы решили начать ухаживать за мной, как полагается настоящему джентльмену, Поттер? Что дальше? Серенады?»
Гарри тоже вскидывает бровь. За истекший год его мимика значительно обогатилась, в том числе, и за счет фирменных снейповских гримас.
«Желаете серенад, сэр? Предупреждаю, слуха у меня никогда не было».
«Увольте, Поттер! — дракон соскучился по общению, и это совершенно очевидно. — Я предпочитаю тишину».
А вот это уже — наглая ложь. Но Поттер нынче — образец дипломатичности и такта. Он молчит.
Через несколько минут:
«Что мне делать с этими тюльпанами, Поттер? Съесть? Я все же дракон, а не коза».
«Я поставлю их в ведро, сэр, если вы не против».
Тюльпаны стоят в ведре и продолжают пахнуть тюльпанами. Снейп демонстративно морщит нос.
«Долго я еще буду терпеть вашу самодеятельность, Поттер?»
«Пока не выздоровеете, сэр».
«А если, положим, я не хочу выздоравливать?»
«Тогда, пока не умрете».
«Поттер, вам что, больше нечем заняться в этой жизни?»
«Вы не поверите, сэр, совершенно нечем. Из Аврората я уволился, с женой развелся. Остаетесь только вы, сэр».
Молчание, во время которого Гарри кажется, что он все-таки перегнул палку. Потом — очень тихое, почти неслышное ментальное касание:
«Расскажите».
И Гарри рассказывает. Про время, когда его всерьез занимал вопрос: есть ли жизнь после победы? Про поиски себя. Про любовь к Джинни. Про Школу авроров. Про Джеймса-Сириуса. Про Альбуса-Северуса. (Дракон странно булькает). Про Лили-Полумну. Про Рона и Гермиону. Про парней из отряда быстрого реагирования. Про то, как снова пришлось учиться хоронить друзей. Про последнюю «Аваду» из пряничного домика.
На этом месте его накрывает черным холодным ужасом, когда он вдруг внезапно понимает, как близко опять подошел к краю. Даже немота, которая когда-то казалась непомерно большой платой за жизнь, теперь почему-то ощущается чем-то мелким и незначительным на фоне бесконечного «завтра».
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 91 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |