Пока Эвил тормошил грибы у стола, Соломон умудрился пробраться к Толе. Нельзя сказать, что этого никто не заметил – бригадиру уделили в «сопровождающие» пару автоматов.
– Толян, ты как? – прошептал он.
– Нога, – ответил Толя.
– Поправить сможешь?
– Попробую. Держи ниже колена. Крепко держи!
Соломон схватил его за ногу и Толя, закусив губу, вдруг резко дернулся назад. Раздался щелчок, которого никто не услышал, ибо в этот самый момент заговорил Кивороб.
– Отлично! – Толя несколько раз согнул и разогнул ногу. – Черт, когда вернется боль, я с ума сойду.
– Вернется боль? О чем ты?
– Потом расскажу.
И в этот момент все пришло в движение. Выстрелы, суета, крики раненых…
Мимо Сола и Толи пробежал Вотзехелл.
– Как зажигаем, а? – весело крикнул он, и выстрелом из дробовика отправил кого-то в мир иной. – Берите пушки! Мочите падаль!
Доктор и бригадир не заставили себя упрашивать. Пользуясь общей суматохой, они смогли завладеть парой автоматов и включились в битву. Битва к тому времени имела вид следующий: Эвил и Годоворд перевернули один из столов и утащили туда сопротивляющуюся Веронику, которая из всех сил рвалась к Толе. Сами они остались там же, и вскоре к ним присоединились Вотзехелл и Вингер. К сожалению, только в Голливуде делают такие столы, которые могут служить даже защитой от атомной бомбы. В отраженном мироздании таких столов не было, равно как не было и Голливуда. Столы были крепкие, дубовые, но совершенно пулепробиваемые! Очень скоро Годоворд в придачу к ранению в плечо получил пулю в ногу и со стоном повалился на пол. Оставшиеся бойцы агрессивно ответили шквальным огнем сверху и с боков стола. Темные силы ненадолго откатились, организовав две аналогичные столовые крепости: за одним столом столпились люди дона, за другим – люди Мистера, да и сам Мистер. Оставшиеся бандиты, штук в количестве двадцати, бегали и прыгали посредине зала, уворачиваясь от грибов и пытаясь их если не подстрелить, то хотя бы раздавить. Как первое, так и второе не приносило никаких реальных плодов. Грибы рассыпались по залу и с упоением предавались делу всей своей жизни – мочке козлов. Посреди всей этой вакханалии спокойно стоял дон Ган. Он как будто даже не замечал того, что творится вокруг. Он просто спокойно смотрел в сторону окна, и даже автомат положил рядом с собой. Несколько стрел и пуль, нацеленных в него, не достигли цели. Дон все больше и больше овладевал своим новым даром.
– Как вы тут? – спросил Сол, когда они с Толей добежали до укрытия своих друзей.
– Гóда подстрелили, – отчитался Вотзехелл.
– Толян, займись!
Толя подполз к Годоворду. Рядом с ним тут же оказалась Вероника.
– Толя, с тобой все в порядке? – спросила она, схватив его за руку.
– Да, пока все хорошо.
Они быстро обнялись, и Толя занялся раненым.
– Что тут? Плечо и нога?
– Ага, – Годоворд слабо улыбнулся. – Везет мне отчаянно…
– Не страшно, пулю легко достать, только бы времени минут пять спокойного…
Тут же в столе образовался еще ряд дырок; к счастью, никого не задело.
– Терпи! – велел Толя. – Вера!
– Да? – откликнулась Вероника.
– Держи мой халат! Разорви на полосы и перевяжи. Плечо – слегка, ногу – туго, выше раны. Там, кажется сосуд задет.
– Хорошо, а ты?
– Я посмотрю, что там с доном.
Толя метнулся к столу и прильнул к одному из пулевых отверстий. Дон был виден отчетливо. Хоть стрельба и не смолкала ни на секунду, он оставался непоколебимым.
– Какого черта он там встал? – спросил Толя.
– Я почем знаю? – огрызнулся Сол, перезаряжая автомат. – Я не могу подстрелить эту гадину!
Толя улучил момент, высунулся из-за стола и выпустил очередь в дона. Никакого результата – пули словно растворились, не долетев до него. Зато Толя едва успел спрятаться за стол, как из того места, где он только что сидел, полетела каменная крошка. И словно от шока в мозгу у него открылся какой-то шлюз.
– Где Рели? – заорал он.
– Забудь о ней, – откликнулся Сол. – Она осталась там, у окна.
Толя выглянул на секунду и злобно сплюнул: у окна расположился стол людей дона.
– Не думаю, что она осталась жива, – заметил Соломон.
– Да не могла она погибнуть! – крикнул Толя. – Сколько у нас патронов?
– Мало.
– Давай по люстре!
– Зачем?
– Не знаю!
– Уболтал.
Они одновременно подняли автоматы и выстрелили по люстре. Раздался звон, полетело битое стекло. Стеклянной крошкой щедро посыпало приоконный стол и всех его защитников. Оттуда послышались громкие вопли, кто-то выскочил, прижимая ладони к окровавленным глазам. Его немедленно подстрелил Вингер.
Сама же люстра несколько раз задумчиво качнулась и вдруг упала – очевидно, одна из пуль зацепила-таки крепежный шнур. Огромный снаряд из стекла и металла, весом, наверное, килограмм в сто, летел прямо в дона, рассыпая кругом осколки стекла и электрические брызги. Толя затаил дыхание, в ожидании чуда… И чудо свершилось – дон небрежно махнул рукой, кажется, даже не задев люстру, и она, переменив направление, стремительно понеслась навстречу их столу.
– Ложись! – заорал Соломон.
Люстра с грохотом протаранила столешницу, расколов ее на две части, которые силой удара разнесло в разные стороны. Слева остались Вингер, Годоворд и Вероника, а справа – Сол, Толя и Вотзехелл.
– Ни руля себе, какие он штуки вытворяет! – удивленно сказал Вотзехелл.
Перестрелка ненадолго замерла. Отчасти из-за очередного удивительного события, а отчасти потому, что в зале опять появились новые персонажи. Первым вбежал Морлок, за ним – свора мертвецов, а последним прихромал Абрам. Люди Мистера, обнаружив у себя в тылу такие неприятности, приготовились продать свои жизни так дорого, как это только возможно, но Морлок предупредил стрельбу.
– Нам нужен только дон! – воскликнул он. – Остальные – будьте благоразумны!
Мистер не думал долго. Он уже убедился во многом. Например, в том, что твердыня дона поколебалась за один единственный день больше, чем за триста лет своего существования. Мистер понял, что дон отнюдь не поблагодарит его за потворствование поединку с доктором. Нельзя сказать, что его сердце развернулось в сторону доктора; скорее уж, оно отвернулось от Гана. Дон готовился к чему-то, во что совершенно не посвящал своего друга, лишь по смутным намекам Мистер мог понять, что там, дальше, от него уже не будет прока. И, в конце концов, Мистер был в мафии давно и умел делать ставку на лидера.
– Не стрелять! – приказал он своим.
Морлок показал пальцем в сторону дона:
– Идите, и скажите ему все, что хотели!
Мертвецы мгновенно окружили своего создателя. Если бы Морлок не был так увлечен своей идеей, если бы не видел себя и только себя главным героем этой истории, он бы обратил внимание на то, что дон только улыбнулся при виде оживленцев. Да и его люди не открывали огонь и не паниковали.
– Ну, и чего вам надо? – спросил дон.
– БАБ! – хором гаркнули мертвецы.
И посыпались развивающие тезис предложения:
– А то скучно, в натуре…
– Никакой романтики в жизни!
– Мало что мертвые, так еще и одинокие!
– Неужели нельзя поубивать немного хорошеньких проституток?
– Толя, как мы к этому относимся? – спросил Соломон, задумчиво глядя на мертвецов, осаждающих дона непристойными предложениями.
– Даже и не знаю, Сол, – признался Толя.
Морлок тем временем решительным шагом прошел к другой половине стола. Перестрелка угасла совсем: люди Мистера хранили нейтралитет, люди дона тоже не стреляли и опасливо выбирались из-за стола. Толя глянул туда, где раньше лежала Рели, и не увидел ее.
– Где моя дочь? – крикнул Абрам, вертя головой. Увидев Толю, он подбежал к нему.
– Анатолий, простите, мы не смогли… Говорили, что девушек приведут сюда, это так? Где Рели?
– Да, здесь они, – сказал Толя, сам пытаясь отыскать взглядом Рели. – Вон Вероника…
Вингер не поднял оружия при виде Морлока. Он с улыбкой встал ему навстречу и очень удивился, когда тот оттолкнул его в сторону. Вероника, увидев, что Морлок направляется к ней, оставила Годоворда и поднялась, глядя ему в глаза.
– Вы пришли вовремя, – сказала она, чувствуя, что тот чего-то от нее ждет.
– Точно, – кивнул Морлок. – Спасибо, Богиня, что привела нас сюда. Победа за нами. Прощай!
Толя единственный почуял неладное, увидев, что Морлок поднимает автомат. Он шагнул к нему, не веря своим глазам.
Автомат задергался в руках Морлока. Сегодня он не произвел еще ни одного выстрела, и магазин был полон. И все пули до единой вонзились в беззащитное тело Вероники.
Глава 10
Надежда умирает после дней!
–Иван грозный не собирался умирать в этот день!»
Владимир Стесин. Из лекции.
– Ах ты сука! – прошептал Соломон в наступившей тишине.
– Вот! Вот, одна! – завопил мертвец. – Дон, давай…
Вдруг в зале сверкнула ярчайшая вспышка. На миг ослепли все, а когда зрение вернулась, все вокруг было расшвыряно в стороны: люди, покойники, столы, грибы… Толя, которого вместе с Вотзехеллом и Соломоном отшвырнуло в один угол, посмотрел вверх и удивленно вскрикнул.
Под потолком, плавно взмахивая огромными белыми крыльями, парила девушка, в которой уже весьма трудно было признать Веронику. Ее прежняя одежда исчезла – тело покрывала какая-то серебристая паутинка, поверх которой был надет легкий доспех. Из под изящного шлема выбивались ее длинные светлые волосы. В руке она держала меч, одна рукоятка которого была размером с ее локоть. По длинному серебристому лезвию пробегали сполохи солнечного огня.
– Это еще что за штуки? – громко спросил дон; он единственный из всех устоял на ногах, хотя это, судя по каплям пота на лбу, далось ему нелегко.
Вероника медленно оглядела себя, легко, как игрушкой, взмахнула своим чудовищным мечом, и лезвие брызнуло искрами.
– Это Ника! – сдавленно прохрипел Морлок.
Услышав его голос, Вероника, сложив крылья, ринулась вниз, к Морлоку, который от ужаса закрыл лицо руками. Она размахнулась и ударила мечом по полу, прямо перед ним, после чего, не останавливаясь, плавно взмыла ввысь. Там, куда пришелся удар, камень треснул и расступился. Морлок, слишком поздно понявший, что происходит, не успел отползти. Пол под ним исчез. Секунды три все слышали его удаляющийся вопль, а потом – звук удара.
– Вот это – да! – воскликнул Вотзехелл. – Вот, так бы сразу!
Вероника опустилась в десяти шагах от дона и указала на него мечом.
– Сражайся, дон! – ее звонкий голосок разнесся по всему залу.
– Убить ее! – крикнул Ган.
Его подчиненные схватились за автоматы. Люди Мистера последовали их примеру. Они бы сделали это даже и без приказа – происходящее было непонятно, а значит, подлежало уничтожению…
Только Толя, который как зачарованный глядел в лицо Вероники, заметил, как в ее глазах блеснули слезы.
Несколько десятков автоматов выстрелили одновременно, а уже через секунду ни один из стрелков не остался на ногах. Все пули, направленные против Победы, обернулись Поражением.
Дон остался один, не считая Мистера, который воздержался от стрельбы, да кучки оживших мертвецов, скорчившихся в углу.
– Я вызываю тебя на бой, Ган! – снова сказал Вероника.
Дон понял, что отступать некуда. Он вытянул руку, и в нее услужливо прыгнула завалявшаяся где-то на полу трость.
Они сошлись. Толя не заметил, как исчезли крылья Вероники – в бою они бы только мешали. Меч столкнулся с тростью, но не перерубил ее, а лишь высек искры. Дон атаковал деревянной палкой так же уверено, как Вероника – мечом. Этот бой уже больше походил на нечто судьбоносное, чем поединок с Толей. Дон был сильным бойцом и с палкой в руках, против меча. Причем палка даже не светилась, как в «Ночном дозоре»! Вероника больше оборонялась, но ее редкие выпады были столь внезапными, что дон каждый раз тяжело выдыхал, отбив очередной.
Толя встал и направился к Годоворду. Вслед за ним потянулись остальные. Толя обратил внимание на подозрительные грязно-серые пятна под ногами и сперва не понял, что это такое, пока не увидел в одном из них поломанный маленький лук. Хрупкие грибы не выдержали той силы, что расшвыряла людей. Толя вспомнил, что все грибы были в центре зала, то есть, там где и был эпицентр вспышки.
К Толе подошел Мистер. Они ни о чем не говорили, просто посмотрели друг другу в глаза и все. Толя склонился над Годовордом.
– Как себя чувствуешь?
– Погано, – признал Годоворд.
– Что, много крови потерял? Голова кружится?
– Закружится тут! – усмехнулся священник.
– Да, пожалуй, – согласился Толя, тоже глядя на поединок.
Перевес в битве наконец стал очевиден – Вероника вовсю теснила дона, который ушел в глухую оборону. Вскоре особо сильный удар заставил дона упасть. Выбитая из руки трость откатилась в сторону. Вероника опустила меч, и другой рукой сняла шлем.
– Ты проиграл, дон! – сказала она. – Признай это! Я не хочу совершать убийств.
Дон, задыхаясь, рассмеялся.
– Черта он ржет? – спросил Вотзехелл.
– Он не проиграл, – сказал Мистер.
– Да? С чего бы это?
– Ну, не знаю, что он выкинет, но у дона всегда есть пара тузов в рукавах…
Ган медленно встал на ноги. Вероника заняла боевую позицию, но дон не собирался нападать на нее. Он поднял руки вверх, и крепость содрогнулась. Все тело дона было напряжено до предела, его трясло. Из ушей и носа потекла кровь.
– Этот придурок доведет себя до кровоизлияния, – заметил Толя.
– Ага, давай его пристрелим! – сказал Вотзехелл. Он схватил один автомат и нажал на курок, но он оказался разряженным.
Кровь потекла из под прикрытых век Гана.
– Вставайте! – крикнул он, вместе со звуком выталкивая из горла кровь. – Вставайте, мои слуги!
– О, Боже мой! – воскликнул Толя. – Быстро! Вооружайтесь!
Еще никто не успел ничего понять, а по залу уже разнесся злобный рык. Покойники вставали.
– ~,fysq d hjn! Lf ye yf [eq! – заорал Соломон, потому что других слов у него уже не было. Равно как и патронов.
Мертвецы двигались быстро, порывисто, в их глазах полыхал самый настоящий огонь. Они все стремились к Веронике, которая в растерянности оглядывалась. Ее окружили.
Толя рванулся на помощь, схватил одного оживленца за пиджак, но тот с невероятной силой отшвырнул его в сторону. Толя приземлился рядом с горсткой живых покойников, которые еще просили баб.
– Вот такие вот ему и были нужны, – сказал один. – А мы, значит, брак!
И снова полились мертвые слезы.
Вероника махнула мечом, разом развалив пополам сразу двух мертвецов, но в этот момент сзади на нее накинулись еще двое. Вера упала; выроненный меч отлетел далеко в сторону. Она попыталась стряхнуть напавших, но их становилось все больше и больше. Доспехи пока еще защищали ее от укусов, но вечно это продолжаться не могло. В отчаянной попытке вырваться Вера вызвала крылья. Ей удалось взлететь от силы на метр, а потом ей в ноги вцепились мертвецы и потянули вниз…
Дон, который от истощения не мог подняться с пола, радостно засмеялся окровавленным ртом…
И вновь зал озарила вспышка. Снова всех расшвыряло в стороны.
В зал вбежали Мишут и Офзеринс. Где их носило столько времени, как они добирались до обеденного зала, почему они вообще умудрились остаться живыми, почему оказались безоружными – это уже не так важно. Тут кроется целая история, а экшн ради предысторий оставлять – дело последнее. Короче, они вбежали и остановились в изумлении.
– Вот это тут да! – воскликнул лорд. – Играй уже!
– Не могу! – откликнулся Мишут.
– Играть не можешь?
– Так, как там – нет. Это был дар лишь на одну песню.
– Откуда ты знаешь?
Мишут фыркнул.
– Ну, кому знать, как не мне?
Вероника, которую вспышка освободила ото всех посягательств, взмыла в воздух, переводя дыхание и высматривая на полу свой меч. И вдруг она почувствовала, что в воздухе не одна.
Вера повернула голову и вскрикнула:
– Рели?!
Религия умудрялась держаться в воздухе без крыльев – она будто стояла на нем. Не было на ней и доспехов. На ней были надеты синие джинсы, кроссовки, обтягивающая белая футболка и кожаная куртка.
– Как ты..? – Вера не могла найти слов.
– А у меня получилось! – с улыбкой сказала Рели.
– Получилось что?
Вместо ответа Рели щелкнула пальцем по Вериному доспеху.
– Я ничего не понимаю! – сказала Вера.
– Разберемся потом, хорошо? У нас полно работы!
Рели подняла руку, и в ее ладони материализовался сияющий шар. Он был голубоватый, с розовыми прожилками, и потрескивал, сыпя искрами. Рели размахнулась и бросила его в одного из мертвецов. Тот буквально взорвался, растворившись в пространстве. А Рели уже кидала другой шар.
– Помогай мне! – крикнула она Веронике.
Опомнившись, Вера кинулась вниз, растолкала обезумевших мертвецов и подняла свой меч. Она не осталась на земле, предпочитая атаковать с воздуха. Меч Победы разил ничуть не хуже сияющих шаров.
Дон, которого последней вспышкой только прижало к тому месту на котором он валялся до сих пор, с ужасом смотрел на двух летучих амазонок, уничтожающих его последнюю надежду.
– Помогите! Спасите! Августо! – заголосил лорд Офзеринс, которого двое мертвецов стали загонять в угол. – Нет! Вы не посмеете дрессировать мою мышку! А-а-а-августо-о-о-о!
Ни Вероника, ни Рели в упоении битвы не расслышали его криков. Мишут сам убегал от одного из оживленцев. Толя и его друзья отчаянно искали хоть один заряженный автомат. Наконец Анатолию посчастливилось – он нашел один из своих пистолетов, которые выбросил в самом начале…
Он навел пистолет на спину мертвеца, который уже склонился над съежившимся в углу лордом, как вдруг третья вспышка снова раскидала все и вся в разные стороны. На месте осталась только Рели, по своим особым законам, да лорд, которого вспышкой только больше впечатало в угол. Веронику чуть не выбросило в окно, но она вовремя сманеврировала.
В зале появились двое. Он держал под руку ее. Он – в шикарном фраке, брюках и туфлях, лицо его, не старое и не молодое, если что-то и выражает, то нам не доступное. Она – в красивейшем бальном платье и элегантной шляпке, лицо – в общих чертах тоже маловыразительное, хотя и не лишенное некой истинно-женской привлекательности.
Они шагнули к лорду. Женщина заговорила:
– Августо, Вам не кажется, что некоторые из присутствующих здесь личностей хотят навредить нашему любимому лорду?
– Ты совершенно права, Кармелита, – ответил ее спутник. – Вмешаемся?
– Конечно, дорогой!
Они взмахнули руками, и все мертвецы разом запылали огнем. Секунды хватило им, чтобы сгореть дотла.
– Прощайте, лорд, – сказал Августо.
– В следующий раз я бы предпочла видеться с Вами в более приличной обстановке, – заметила Кармелита.
– Прощайте, друзья мои! – произнес Офзеринс. – Спасибо вам за трогательную заботу.
Августо и Кармелита улыбнулись ему и исчезли. На этот раз, слава Богу, обошлось безо всяких вспышек. В наступившей тишине раздался голос Вотзехелла:
– Ну и что это была за [eqyz?
– Куда? Куда ты разогнался, придурок? Ты что, не видишь, что это крепость Гана, а вокруг полно покойников? Мы здесь лишние, чувак!
– А ты не видишь, что тут трамплин?
– Ну, вижу, и что? Ты что, рехнулся? Тормози! А-а-а-а-а-а-а-а!!!!!
Вероника и Рели плавно спустились перед доном.
– Он никогда не изменится, – сказала Рели.
– Нет, – Вероника покачала головой.
– Я не могу убить его – в нем есть душа и есть любовь.
– И я не могу. Просто не могу и все.
– Я убью его! – Толя подошел к Гану и прицелился в него из пистолета.
Дон стал отползать в сторону. Когда он выполз на середину огромного прямоугольника света из окна, сзади послышался щелчок. Дон обернулся и увидел, что Вотзехелл наконец-то нашел заряженный автомат. Бежать было некуда.
– Что тебе надо? – прохрипел дон.
– Твоей смерти, – честно ответил Толя.
Дон окинул взглядом зал. Нет, ничто больше не могло прийти ему на помощь. Собственных сил тоже не оставалось. Это был конец. Впервые за много лет дон испытал страх. Самый сильный, самый парализующий и подлый – страх смерти.
– Отпусти меня, а? – предложил дон, стараясь говорить твердо. Изрядная доля гордости все же мешала ему даже перед лицом смерти умолять и канючить.
– Да? С чего бы это? – удивился Толя.
– Ты ведь не убийца! Ты… да ты просто мальчишка!
– Нет, не просто, – Толя усмехнулся в лицо дону. – Я доктор.
– Тем более! Разве доктора убивают людей?
– Не убивают, – признал Толя. – Но речь идет не об убийстве. Меня призвали в этот мир, чтобы я вылечил его. Ты – главная его болезнь. Я не собираюсь убивать человека, я лишь удалю опухоль.
Кто знает, на сколько бы еще это затянулось, и к чему бы привело? Может, Толя спустил бы курок, и потом всю жизнь терзался бы сомнениями, а может, дона бы отпустили. В конце концов, только Соломон и Вотзехелл, в силу своих характеров, были не прочь застрелить Гана раз пятьдесят подряд. Всякое могло быть, но случилось другое. Тишину нарушил рев мотора. Он приближался, а потом к нему примешался чей-то вопль. Никто не понял, что это и откуда. Никто не смотрел в окно…
Стекло взорвалось мириадами осколков, и на глазах у изумленных победителей в зал влетел… медицинский «Уазик»! Словно ведомый судьбой, он перевернулся в воздухе и со всего маху рухнул боком на опешившего дона. Бедный дон! В последнюю секунду жизни, увидев, как на него падает летающий автомобиль, он понял: никогда нельзя воевать с сумасшедшими! Никогда!
Вотзефак выкатился из машины, бегло осмотрел ее и вытащил Кармэна.
– Аэродинамику потом доработаешь, лады? – сказал он. Кармэн только растеряно моргал и размахивал руками. Вообще у него складывалось впечатление, что он теперь будет заикаться.
Вотзефак достал из машины автомат и решительно направился к брату.
– Здорово, вредитель! – крикнул он. – А не знаешь ли ты, какая сволота у меня пачечку поимела?
– Какую пачечку? – удивился Вотзехелл. За всеми последними происшествиями он совершенно забыл о самом главном.
– Какую пачечку? – передразнил его брат. – С сигареточками!
– А! – вспомнил Вотзехелл и полез в карман куртки. – На, пожалуйста! Напугал, блин!
Вотзефак умиротворенно закурил, наполняя помещение зловонными миазмами черного дыма.
– А че вы убежали-то? – расслабленно спросил он. – Когда воевать-то будем?
В этот момент Анатолий почувствовал, как что-то внутри него сломалось. Хлынула боль. Мириады ушибов, натруженные мышцы, вправленное колено, головная боль, и невероятная усталость. Уставшее сознание просто не могло сражаться со всем этим и благополучно смылось.
Вероника и Рели подбежали к упавшему Толе и быстро убедились, что с ним все в порядке.
– Он устал, – сказала Религия. – Поспит немного, и все будет хорошо.
– С чего устал? – спросил Вотзехелл. – Я б еще зажигал и зажигал! Вот только…
Он оглядел порядком потрепанный зал, сломанную люстру, лужу крови, вытекающую из-под «Уазика», и вдруг громко завопил:
– Мы ж победили! Братва! Мы их сделали!
Его поддержали дружными криками все, кроме Веры и Религии. Да еще, пожалуй, Мистер промолчал, с тоской глядя на останки дона.
– Не все победили, – задумчиво сказала Рели.
– Один проиграл, – добавила Вера.
Они переглянулись, и быстро взлетели в воздух. Девушки стремительно полетели к выходу.
– Э, а мы? – крикнул Вотзефак, поспешая за ними. За Вотзефаком потянулись и все остальные.
Оставшийся в зале Мистер в последний раз с тоской вздохнул и подошел к Толе.
– Ну что, доктор, ты своего добился, – тихо сказал он.
Толя не ответил. Где-то глубоко в его подсознании снова была раскрыта книга. Тело постепенно реабилитировалось.
Мистер опустился на одно колено, взял Анатолия на руки и понес к выходу. Минут через двадцать он вернулся один и забрал Годоворда, который от потери крови тоже потерял сознание.
Коридоры, лестницы, повороты… Если бы крылья Вероники не отличались невероятной гибкостью, она давно бы сломала их. Рели было проще – она просто перемещалась по воздуху, будто плыла по течению. Толпа парней, бегущих за ними, прикладывала все усилия, чтобы не отстать, и это у них каким-то чудом получалось.
Наконец Рели, летящая впереди, остановилась перед входом в комнату. Это было помещение отряда быстрого реагирования. Филин, которого оставили там умирать, умудрился выползти в коридор, но там и остался, не в силах двигаться дальше. Да и куда он мог двигаться? Лицо его было мертвенно-бледным, пол в комнате, да и в коридоре был залит кровью, но Филин был еще жив. Услышав топот, он открыл глаза и увидел склонившихся над ним Веру и Рели.
– Блин! Про Филина-то совсем забыли! – воскликнул Вотзехелл.
Филин откашлялся и попробовал говорить:
– Из… из…
– Из-за баб все беды? – подсказал Вотзефак, закуривая еще сигарету.
Филин набрал воздуху в грудь и неожиданно громко и четко заговорил:
– Нет, блин: «Из-за лесу, из-за гор»! Конечно, из-за баб все беды! Разу ни к одной девчонке не прикоснулся, а теперь из-за них подохну!
Тут воздух в легких у него кончился, и Филин, тяжело дыша, закрыл глаза. Кровь, немного остановившаяся, от этого порыва снова потекла сквозь пальцы, зажимающие рану.
– Нет, ты не умрешь, – сказала Рели. – Пока этим миром правит любовь, никто не умрет от ненависти.
Она приблизилась к его лицу. Приоткрыв глаза, Филин попытался отодвинуться, но не смог. Рели коснулась губами его плотно сжатых губ. В ту же секунду их тела стали светиться голубоватым светом. Кровь перестала течь. А вскоре рука Филина упала на пол, и все увидели, что не осталось следа не только от раны, но и одежда Филина невредима. Сияние не затухало еще несколько секунд – столько же, сколько длился поцелуй. А когда их губы разомкнулись, Филин глубоко вздохнул и рывком сел, выпученными глазами глядя на всех присутствующих.
– Что это? – спросил он. – Что это было?
– Это в мир возвращается вера в любовь, – сказала Рели. – И теперь так будет всегда.
Эпилог
Минуту еще – мой ветер не стих.
Мне нравится здесь, в королевстве кривых.
гр. «Пикник»
ОТСТОЯЛИ АВТОРСКИЕ ПРАВА!
Впервые после того, как проституция была легализована по всему миру, к этому бизнесу была приложена рука закона! 8 января была арестована группа проституток за бессовестный плагиат. Девушки вывесили над дверями своей конторы рекламный плакат, на котором в качестве слогана были использованы строки: «А кто увидит нас, тот сразу трахнет». Единственный, находящийся в России потомок знаменитого в двадцатом веке поэта Юрия Энтина, пожелавший остаться неизвестным для прессы, написал заявление и всерьез собирается отсудить свои законные деньги. Кроме того, местные представители международного фан-клуба Бременских Музыкантов выразили свое глубочайшее возмущение этим фактом и затребовали компенсации морального ущерба. Таким образом, незадачливые проститутки подверглись уже двум судебным искам…
БРЕД СИВОЙ КОБЫЛЫ
Вчера тюрьму строгого режима «Р-55-5» потрясло событие, не имеющее прецедентов в истории. Двое известных в криминальных кругах грабителей, находясь в трезвом уме, среди ночи забрались внутрь с целью грабежа. Видевший их охранник не предпринял никаких мер по задержанию. По его словам, ему объясняли, что делать, если кто-то пытается сбежать, но ни слова не сказали насчет подобной ситуации. Грабители же добрались до кабинета начальника тюрьмы, где их и настигла сигнализация. В настоящий момент воры задержаны и проходят серию допросов. Как стало известно из последних данных, свой поступок они мотивируют тем, что ими было заключено пари…
НЕОЖИДАННЫЙ РЕЗУЛЬТАТ
Неожиданным образом закончились олимпийские соревнования по бегу. Столица нынешних олимпийских игр, город Назарово, с нетерпением ожидала прибытия чемпиона. Доходили известия, что после Красноярска в лидеры выбился Алексей Савин, трехкратный чемпион мира, по прозвищу «Реактив». Однако первым прибежал совершенно никому не известный, грязный, оборванный старичок, в почти истлевшей майке олимпиады 2256 года. Он скончался, едва добежав до финиша, и оставил уйму вопросов. Произведенная экспертиза показала, что это Роман Кольцов, участник олимпиады 2256 года, пропавший при невыясненных обстоятельствах. Как известно, Назарово в том году также был столицей игр, и Кольцов имел все шансы стать победителем, но, очевидно, свернул не туда и заблудился в местных лесах, где и проблуждал пятьдесят лет вплоть до недавнего времени. Как он жил и чем питался – неизвестно. Милиция молчит, врачи не дают никаких комментариев. Результат Кольцова (с опозданием на сорок лет) был занесен в книгу рекордов Гиннеса, как самый плохой в мировой истории, оставив далеко позади знаменитый в прошлом побег наркоманов из лечебницы…
ТРЕВОЖНЫЕ ВЕСТИ
Повсеместное падение уровня образования стало, наконец, приносить вполне весомые результаты. Первоклассник Миша Утиков нашел на улице пропановый баллон и попытался поджечь. Взрывной волной его отбросило в сторону, и мальчик чудом не пострадал, если не считать шока. На вопрос зачем он зажигал спички рядом с баллоном, Миша сказал, что надпись на баллоне «Огнеопасно» он расшифровал, как: «ОК. Не опасно». Возможно, этот случай, наконец, подтолкнет людей к выводу о необходимости как можно раньше прививать детям основные знания…
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |