– Приятно познакомиться. Анатолий.
– Сколько бы вам хотелось зелья, Анатолий?
– Зелья? – переспросил Толя. – А… Да, литров десять, наверное.
– Тысяча.
– Пожалуйста, – Толя протянул ему тысячу рублей.
– Приятно иметь дело с деловым человеком! – улыбнулся хозяин.
Он аккуратно свернул купюру и исчез в соседней комнате. Оттуда послышался звук, который издают стукающиеся друг об дружку стеклянные бутылки. Толя терпеливо ждал. Несколько секунд спустя хозяин вышел обратно с кожаной сумкой.
– Тара бесплатная, – сообщил он, – как новому клиенту.
– Спасибо, – сказал Толя. Он взялся за ручки сумки, но Борис не торопился ее выпускать.
– Это же вы вселились вчера в тот дом, где раньше жили эти мошенники?
– Какие мошенники? – уточнил Толя.
– Братья. Как их там? Чезахрен и Чезачерт, по моему.
– Не, я про них ничего не слыхал!
– Ну, ладно, ладно, – усмехнулся хозяин. – Счастливого вечера.
И вот, когда уже был накрыт самый культурный стол из всех, что видел в этом мире Толя, когда уже всем налили по стопке, когда прозвучал тост «за новоселье», в дверь постучались.
– Да чтоб тебя! – проворчал Соломон и пошел открывать.
Открыв дверь, он впустил внутрь худого и бледного парнишку с бутылкой водки и скрипкой.
– Здорóво! – выкрикнул он. – А я смотрю – новые люди. Дай, думаю, зайду – поздравлю! Не прогоните?
– Подсаживайся, – Соломон показал ему на свободное место за столом. Стульев было куплено с запасом.
В обновленном составе все выпили по первой стопке. Рели с Вероникой, правда, уже спали на втором этаже, так что застолье опять получалось несколько неполным.
– Меня зовут Чувак, – представился парень.
– Круто, – кивнул Соломон.
– Да! Это очень круто! – с гордостью подтвердил Чувак.
– Чем занимаешься, Чувак? – спросил Вингер.
– Я? Играю на скрипке!
– Тунеядец, – кивнул Вингер. Все удивленно на него посмотрели.
– Чего тунеядец-то? – обиделся Чувак. – Я человек творчества!
– Как скажешь, – разрешил Вингер. – Ну что, между первой и второй?..
Так они выпили по второй и по третьей и так далее. Застолье грозило перейти в глобальную пьянку. И вот тогда, когда Офзеринс уже, тихо уткнувшись носом в тарелку, бубнил про Августо и Кармелиту, когда Морлок молился в одном углу Нике, а Годоворд в другом – Богу, когда Кармэн, глупо хихикая, достал из своего чемоданчика отвертку, а Синеман цитировал «Особенности национальной охоты», именно тогда, и никак не раньше, Чувак подошел к Толе и, дыхнув ему в лицо перегаром, спросил:
– А как тебя зовут?
Вопрос был явно провокационным, и Толя задумался. В задумчивости он взглянул в свой пустой стакан.
– Понимаю, – спохватился Чувак и немедленно наполнил стакан.
Толя выпил, но мысль упорно не шла. Более того, весь мир вокруг становился каким-то странным, красочным, пугающим и непонятным. Зловещие тени выползали из углов…
Теперь он сам сомневался, кто он такой? Толя, ученик одиннадцатого класса? Или доктор Фекалиус, избранный, долг которого вылечить весь этот мир?
– Я – доктор, – наконец решил он.
– Это понятно, я халат вижу! Зовут тебя как? – не отставал Чувак.
Толя вновь задумался. Как его зовут? Толя? Фекалиус? Откуда-то еще наплыло имя О’Пэйн… И тут до него дошло.
– Вотзефак! – крикнул он. – Вотзефак, что там за самогон?
Вотзефак поднял голову и посмотрел на Толю.
– С кокаином, – сказал он.
За столом воцарилось молчание.
– С кокаином, – сказал Толя, повернувшись к Чуваку. Но Чувака уже не было. Он исчез.
– Ах ты, подонок! – произнес Толя.
– Ты нас всех накачал наркотиками! – взревел Соломон. – Ты за это ответишь!
Толя понял, что обстановку надо разрядить.
– У меня есть приятель, – сказал он и, убедившись, что все его слушают, продолжил:
– Он однажды снял со столба знак пешеходного перехода. Конечно, он был пьян в стельку, но соображал отменно. С этим знаком он переходил улицу в любом месте, где только хотел. Водители не смели возражать…
Сказав последнюю фразу, Толя понял, что все происходящее ускользает от него и куда-то летит, летит, летит… И черная тьма беспамятства поглотила его, приняла в свои недра и сохранила, бережно сохранила сознание.
Падения на пол Толя уже не помнил.
Глава 3
В которой определенно что-то происходит
Проснулся Анатолий рано утром. С удивлением обнаружил, что лежит в постели, хоть и одетый. Пошевелил пальцами на ногах и понял, что кроссовки с него сняли. Послышался скрип. Толя повернул голову и увидел, как с соседней кровати сползает Офзеринс. Он подошел на корточках к кровати Анатолия и прошептал:
– Чувствуешь?
– Чувствую что? – уточнил Толя. Он сейчас чувствовал великое множество вещей.
– Запах тухлых яиц.
– Яиц? – Толя принюхался. – Да, чувствую.
– Это я! – лорд просто светился от восторга и законной гордости.
– Что «я»?
– Это я сделал!
Толя в великой задумчивости смотрел на лорда. Он даже не знал, что можно ответить на это.
– Вы что, считаете, что это здорово? – наконец спросил он.
Лорд Офзеринс изменился в лице.
– А что, нет? – прошептал он.
– Нет. Это неприлично и воняет.
– Не-е-е-е-т! – взвыл Офзеринс. – Августо, Августо!
Он отпрыгнул от кровати на метр, упал на колени и стал биться головой об пол.
– Августо, Кармелита, Компот, Саперная лопатка! Козел я, козел! Дебил, урод!
От грохота стали постепенно просыпаться все остальные.
– Снова-заново! – буркнул Соломон, глядя на истерику Офзеринса.
По лестнице со второго этажа спустились Вера и Религия. Они посмотрели на лорда – Рели равнодушно, Вера с удивлением, – и прошли к столу.
– Господи, ну и бардак! – воскликнула Рели. – Неужели нельзя было хоть немного за собой убрать?
Где-то в углу зашевелился Годоворд.
– Не поминай… имя Господа… всуе, – прохрипел он, прежде чем зайтись в приступе кашля.
– Господь создал утро для того, чтобы ему молились те, кто забыл его накануне, – заметил Вингер.
В общем, пробуждение никого не обошло неприятными моментами. Мишут, скрежеща зубами от головной боли, принялся наигрывать «Stairway to heaven». Под эти проникновенно-прекрасные ноты всех немного отпустило. «Вот что значит, талант от Бога!» – подумал Толя. И тут же задумался над другим вопросом. Как говориться: ну, писатель, ну, священник, ну, еще туда-сюда, но механик!
– За каким чертом Господь дал нам механика? – неожиданно громко спросил он. Все удивленно на него уставились.
– Ты о чем? – спросил задетый за живое Кармэн.
– Я говорю о том, что не понимаю, зачем было давать тебе дар механика! Это что, такая дурацкая шутка? Автомеханик для борьбы с мафией!
– Какая разница? – поморщился Соломон. – Главное, что он наш друг и…
– Нет, это очень важный вопрос! – Толя даже встал с постели и нервно заходил из стороны в сторону. – Смотрите: ни к селу, ни к городу вам преподносят механика. Появляемся мы – и он тюннингует нам машину! Теперь он полирует лимузин, и мы продаем его за хорошую сумму.
– К чему ты клонишь? – раздраженно спросил Сол.
– Я к тому, что эти ребята на небесах предвидят куда больше, чем говорят! – сообщил Толя. – У меня все. Я закончил.
– Тогда предлагаю убраться и позавтракать, – сказала Рели.
По окончании завтрака были пересчитаны оставшиеся деньги. Сумма по-прежнему потрясала воображение среднестатистического обывателя. Правда, обывателей было пятнадцать человек. Но тут вдруг скрипнула дверь, и все повернулись к ней, закрыв чемодан с деньгами, лежащий на столе. В дом вошел изрядно потрепанный Филин. Красные глаза, по синяку на каждый, всклокоченные волосы, шатающаяся походка…
– Здорово тебя! – восхитился Соломон. – Чего хочешь?
– Возьмите меня к себе! – взмолился Филин, падая на колени.
– А на фиг ты нам сдался? – резонно спросил Сол.
– Я буду вам помогать! Я предам дона, я расскажу все тайны – пошел он на фиг! О, Господи, я принес крысу!
Он и вправду достал из заднего кармана штанов дохлую мышь и помахал ей в воздухе, держа за хвост.
– Гадость! – вскрикнула Рели и отошла подальше.
– Я вчера двух таких съел, – объяснил Филин. – Давайте разделим, а?
– Бедняжка! – вдруг сказала Вера. Толя посмотрел на нее с удивлением. Неужели издевается? Но нет. Она смотрела на Филина с неподдельным состраданием.
– Поднимайся, садись за стол! – сказал Толя. – И выбрось эту гадость, у нас нормальной пищи хватает.
– Нормальной пищи? – переспросил Филин. Такая ностальгия слышалась в его голосе!
Никто не расспрашивал его о том, где он был, и что с ним произошло. Видно было, что парень натерпелся от местных. Его накормили всем, что осталось, а потом отправили спать на второй этаж.
– Ну, какие будут идеи, мысли, предложения? – спросил Соломон, когда все собрались за столом на совет.
Никто ничего не сказал, и слово взял сам председатель:
– В свете последних вестей, полученных Анатолием от ангела, нам стоит опасаться и нешуточно опасаться оживших мертвецов. Таким образом я предоставляю слово Синеману. Чего мы должны от них ждать?
Синеман встал, откашлялся и начал говорить:
– Феномен живых мертвецов занимает особое место в мировом кинематографе. Я не могу заявлять, что каждый фильм прав, но кое-какие факты могу привести. Например, по Джорджу Ромеро, мертвецы отличаются дикой тормознутостью, и обхитрить их проще простого – надо только быстро бегать и метко стрелять. Чтобы упокоить их, достаточно пули в голову. Такие последователи Ромеро, как Дэн О’Бэннон, Кен Вейдерхорн и иже с ними утверждают, что мертвецы бегают куда быстрее человека, а убить их вообще почти невозможно. Даже без почти – невозможно! Сэм Рэйми пропагандирует полное расчленение. Как и Питер Джексон, но это, правда, несерьезно. Про «Двадцать восемь дней спустя» я и вспоминать не хочу. Если будет как там, то нам лучше сразу сорваться на ближайшую луну. В любом случае, нам следует опасаться их укусов. Больше я ничего сказать не имею, а потому умолкаю.
Синеман сел на место, а Соломон продолжил диспут:
– Я считаю, надо закупить хорошего оружия. Чем больше, тем лучше. И надо быть готовыми уехать в любой момент.
– Уехать отсюда? – переспросил Вотзефак. – Но зачем? И куда? Больше мы нигде не скроемся!
– Мы и здесь не скроемся, если дон пошлет сюда мертвецов, – сказал Толя. – Они не испугаются местных, а вот местные их испугаются.
– Значит, Вотзефака и Вотзехелла я назначаю ответственными за приобретение оружия, – решил Соломон. – Займитесь этим прямо сейчас. Берите денег, сколько посчитаете нужным.
Братья встали.
– А мы что будем делать? – спросил Вингер.
– Предлагаю за грибами! – сказал Соломон. – Я тут неподалеку рощицу видел.
Предложение возымело успех. Через пять минут все были готовы. Корзинки купили по пути.
Роща была приличного размера, и команда разделилась. В который уже раз Толя почувствовал неудобство. Все разделились по двое – по трое, а с кем идти ему? Сейчас на него смотрят и Вера и Рели. И обе идут рядом с ним. Это будет самый ужасный поход за грибами, какой только можно вообразить. Толя покрутил головой и заметил слоняющегося неподалеку Синемана.
– Эй, давай к нам! – крикнул он и махнул рукой.
Синеман оценил ситуацию мгновенно и смирился с ролью разрядителя обстановки. Он подошел и пожаловался:
– Из-за всех этих мертвецов стало страшно ходить по лесу.
– И не говори! – поддержал его Толя.
Лес весной красив. Даже поздней весной, которая больше похожа на лето. Летают птички, дует ветерок, заставляя колыхаться листву деревьев, цветут цветы… на Куликовом поле. Но есть у весеннего леса один единственный недостаток, о котором забыл Соломон и не вспомнил никто другой. В весеннем лесу не бывает грибов! К этому выводу пришли со временем и Толя, и Вероника, и Рели, и Синеман. Целый час блуждали они по лесу, но не нашли ни одного гриба. Они были изрядно смущены этим фактом и остановились у пенька. На пенек сел Синеман, остальные расположились рядом.
– Идиотизм! – воскликнул Толя. – Наверное, местные все повырвали. Я уж на картошку с грибами настроился! Это Мишут там жизни радуется?
Откуда-то издалека и впрямь доносилась песня. Голос был далеким и казался очень тонким. Толя прислушался и разобрал слова:
Мы найдем больших козлов,
Не оставим им рогов!
Оторвем копыта им!
Все равно мы победим!
– Чертовщина какая-то, – пробормотал Толя. – Слышите, будто хор подпевает?
Теперь уже прислушивались все четверо.
– Это, как будто, и не Мишут, – тихо сказал Вероника. – Он под гитару поет, а тут вообще без музыки.
– И кажется, поют рядом, только голос тихий, – добавила Рели.
Синеман закрутился на пеньке, повернулся спиной к друзьям и замер. Через секунд тридцать он повернул голову и посмотрел на Толю. Лицо его выражало крайнюю степень изумления.
– Скажи, ты тогда насчет минипутов пошутил? – спросил он.
– А что? – удивился Толя.
Синеман приглашающее мотнул головой и вновь уставился куда-то вниз. Толя, Рели и Вероника, чрезвычайно заинтригованные, подошли к нему сзади и заглянули через плечо.
– Мамочка! – сдавленно вскрикнула Рели.
– Что это? – с любопытством спросила Вероника.
Через траву с песнями пробирались странные маленькие существа в шляпах. Строго говоря, видно было лишь одни только шляпы, да еще слышались слова песни:
Все козлы сгорят в огне!
Хорошо тебе и мне!
Мы замочим всех козлов!
Создадим рай для грибов!
– Это грибы! – воскликнул Синеман и инстинктивно потянулся за ножиком.
Идущий впереди гриб остановился. Замерли и остальные. Песня затихла. Гриб медленно понял голову. Шляпа приоткрыла лицо, словно вырезанное на самом верху ножки. Мимика, тем не менее, была вполне естественной.
– Опа, козлы! – вспищал он. – Как это я вас не заметил? Эй, ребята, целься!
Грибы засуетились, запищали и действительно начали целиться в ребят из луков. Миниатюрные ручки росли у них также из ножек, что могло поставить в тупик человека с неумолимой логикой. Бывает, что руки растут из того места, где ноги сходятся, но чтобы непосредственно из ноги…
– Мы – не козлы! – воскликнул Синеман.
– Козлы не мы, – подтвердил Толя.
– А кто ж вы такие? – спросил главный гриб.
– Это ты нас спрашиваешь? – возмутился Синеман. – Прикольно услышать такой вопрос от ходячего говорящего гриба! Люди мы, прежде всего! Вы-то что за нехристи?
– Какие эмоции вызывает у вас имя дона Гана? – не обращая внимания на провокацию, спросил гриб.
– Ненависть! – воскликнула Рели. Остальные молча закивали.
– Свои, – решил гриб. – Опустить оружие!
Грибы технично убрали луки за что-то вроде спин.
– Так, а вы кто такие? – спросил Толя.
– А что, не видно? – спросил гриб. – Мы – грибы!
– Грибы не ходят! – решительно сказал Синеман. – Грибы растут в земле и ждут, пока их срежет грибник!
– Так оно и было, – подтвердил гриб. – Но давным-давно кое-что изменилось. Как говорили предки, вдалеке что-то бухнуло, а потом пошел дождь. Грибы обрадовались и напились, не обращая внимания на странный вкус воды. И вскоре начали изменяться и научились ходить и говорить!
В который уже раз за все время своих скитаний Толя почувствовал, как его буквально засасывает в себя бездна маразма. Говорящие грибы!
– А что вы имеете против дона? – спросил он.
– Этот козел раздавил моего брата! – завопил главный гриб. Остальные грибы поддержали его дружным ревом. – И еще много честных грибов передавил этот подонок и его люди! Они бежали из деревни, потому что тамошние жители не позволили им грабить!
– Так и вправду поверишь, что, раздавив бабочку в прошлом, переделаешь настоящее, – проворчал Синеман.
– Мы ищем его уже два года! – заявил гриб. – Вы не знаете, где он прячется?
– Знаем, – кивнул Толя.
– Где?
– Это далеко отсюда, да и не прорветесь вы туда.
– Мы не прорвемся?! – удивился гриб. – Эй, парни! Покажем им нашу строевую подготовку!
Следующие полчаса Толя, Синеман, Вера и Рели наблюдали, как грибы маршируют, перестраиваются и поют песни.
– Ну, как? – спросил главный, закончив строевую.
– Отлично! – искренне сказал Толя. – Но, понимаете, там стены… вот как эти деревья! Через них не перелезть!
Грибы посмотрели на деревья и закручинились.
– Неужели мы не сможем отомстить за гибель наших братьев? – грустно спросил главный гриб.
– Терпение! – сказал Толя. Он уже понял, что судьба послала им союзников. Надо только суметь правильно их использовать. – Мы сами собираемся воевать с доном. Когда соберемся – возьмем вас с собой!
– Обещаете? – спросил гриб.
– Конечно!
– Ура! – воскликнул гриб. Ему немедленно ответили троекратным «ура» соратники. – Я назначаю вас почетными грибами нашего общества!
– Спасибо, – сказал Вероника. – А можно вас подержать?
– Меня? – удивился гриб. – Ну… можно. Только осторожно!
Вероника нагнулась и взяла гриб на руки. Он выпрямился, подбоченился и стал еще больше похож на маленького гнома. Как показало ближайшее рассмотрение, из ножки у него росли не только ручки, но и ножки. Маленькие совсем ножки, но, видимо, очень сильные – столько отмаршировать и не запыхаться!
Вероника с улыбкой полюбовалась грибом и поставила его на место. Ей с трудом удалось подавить возглас: «Какой хорошенький!». Она понимала, что может обидеть гриба.
– Когда придет время – только придите сюда и позовите меня по имени, – сказал гриб. – Меня зовут Кивороб. Вместе мы уничтожим проклятого Гана!
Грибы ушли. Мальчики-девочки еще некоторое время стояли около пня, размышляя о произошедшем.
– Да, блин, сходили за грибами! – резюмировал Синеман. – Что теперь будем делать?
– Пошли наших искать, – сказал Толя. – Подавят еще ненароком – проблем не оберешься.
Когда грибники понуро вернулись домой, оказалось, что Вотзефак успешно решил проблему с оружием. Стоящий во дворе «Уазик» был забит винтовками, автоматами, гранатами, рядом с ним стоял пулемет, похожий на тот, что был в замке Офзеринса. Сам Вотзефак хмуро сидел в машине за рулем в окружении двух красоток, очевидно легкого поведения. Одна из них – длинноногая блондинка – сидела у него на коленях, симулируя живейший интерес к технике.
– Это руль, да? – спрашивала она.
– Да, это руль, – отвечал Вотзефак, поглаживая рычаг переключения скоростей. – Руль, карбюратор, радиаторная решетка… Тебе-то не все равно?
– У, какой ты грубый! – девица надула губы. – А это педаль тормоза?
– Дура! Это моя педаль! – обиженно взревел Вотзефак. – Это моя машина! Здесь все мое! Уйди отсюда!
– Салют, развратник! – поприветствовал его Соломон.
– Здорово, – отозвался Вотзефак, выбираясь из автомобиля. – А где грибы?
– С грибами неувязка вышла. Потом объясню. А это что за курвы?
Вотзефак оглянулся на девушек. Они обе сидели на передних сиденьях, глядя на него влюбленными глазами.
– Ну, как сказать… В общем, парень, у которого я купил оружие, так обрадовался, что навязал мне такой вот бонус. Не знаю, что с ними делать? Им до утра возвращаться нельзя.
– А какие проблемы? – удивился бригадир. – Или ты не мужик?
– Мужик! – рявкнул Вотзефак. – Но не больше четырех раз подряд! Они меня уже… надоели!
– Все ясно! – кивнул Соломон. – Девушки, как насчет отобедать в приятной компании, поговорить о том, о сем?
– Не могут они поговорить, – объяснил Вотзефак. – Их на возбудителях держат. Раз в час – хоть умри, но сделай!
– Жестоко, – Соломон задумался. – Так, Годоворд, бери обеих и иди наверх!
– Чего? – Годоворд чуть не задохнулся от ужаса. – Мне нельзя, я священник!
– Хреновый ты священник, если сразу о плохом думаешь! Я имел ввиду религиозную беседу.
– А, ну это можно.
Годоворд подошел к машине.
– Пойдемте, грешницы! У вас впереди долгий путь искупления и покаяния!
Они удалились. Рели перехватила взгляд своего отца и вздохнула.
– Папа, не надо так на них пялиться! О душе бы подумал!
– Папа? – обрадовался Абрам.
– Прости, я оговорилась.
– Но как же…
Однако Рели уже зашла в дом. Абрам горестно всхлипнул.
– Что я здесь делаю? – тихо спросил он. – Почему я должен так страдать?
– Что-то не нравится, папаша? – спросил Эвил.
– Нет-нет! Все хорошо!
– Вот и отлично. Пройдемте в помещение.
Вотзефак с видимым облегчением рухнул на стул.
– Ну, чего там?
– Толян, объясни! – сказал Соломон.
Толя изложил ситуацию с грибами.
– Говорящие грибы? – переспросил Вотзефак. – Слушай, я бы не удивился, услышав такое от Офзеринса, но от тебя!
– Они реальные! – вмешался Синеман. – Я их видел.
– Ты в моих глазах не многим надежнее лорда.
– Мне поверишь? – спросила Рели.
– Ты тоже видела?
– Я и Вероника.
Вотзефак взглянул на Веронику, та кивнула.
– Ну, ладно, – смирился он.
Офзеринс стоял у зеркала и, не обращая внимания на остальных, рассматривал свои желтоватые зубы. Простояв минут пять, он задумчиво сказал:
– По-моему, у меня между зубами застряла мигрень.
– Хватит! – неожиданно сорвался Толя. – Хватит уже быть придурком! Вы взрослый человек! Мигрень не застревает меж зубов, у саперных лопаток нет призраков, Августо не существует, по полям не плавают, а портить воздух стремно! Неужели так уж трудно все это усвоить?!
Лорд тихо заплакал и ушел в дальнюю комнату. Толя понял, что погорячился.
– Зря ты с ним так, – сказал Вингер. – Старик сходит с ума, но для него уже нет пути назад. Надо принять его таким…
Толя вздохнул.
– Да, ты прав. Пойду извинюсь.
И все-таки, если отбросить мелочные препирательства, коммунальную обстановку и постоянное чувство тревоги, жилось в этом доме совсем неплохо. Ни о какой работе никто не помышлял, все жили в свое удовольствие. Дни были солнечными, что весьма поднимало настроение. Правда, гулять по такому месту, как Бабуня, было не только неприятно, но и опасно.
Толя помирился с Офзеринсом, но почти не общался ни с Вероникой, ни с Рели. Он ощущал какую-то вину перед обеими. Рели уже постепенно перестала игнорировать отца, чему он был так рад, что напивался каждый вечер, пытался поцеловать Морлока, с которым больше всего общался, и предлагал всем сыграть в карты. Каждый раз после такого проявления радости Рели разгневанно шла спать и до следующего вечера не говорила отцу ни слова.
Вотзефак и Вотзехелл денно и нощно пропадали где-то, а когда возвращались, сразу ложились спать, крича во сне: «Нихт Бухенвальд, Фройляйн Зигтрих!» Чем они с братом занимались, догадаться было невозможно.
Синеман и Вингер вступили в самовольно созданный клуб кино и литературы и постоянно обсуждали проблемы того, другого и феномен экранизации. Сложность заключалась в том, что Вингер весьма слабо представлял себе, что такое кино, а Синеман не мог понять, как закорючки, нарисованные на бумаге, могут рассказывать истории.
Годоворд открыл в маленькой комнате церковь и каждый день молился там богу, лишь изредка выходя, чтобы поесть и выпить. После третьего стакана он просил Господа об ананасовом джеме и мелке от тараканов. Иногда к нему присоединялись две перевоспитанные девицы. Они теперь ходили по деревне в монашеских одеяниях, сцепив перед собой руки. Это имело плачевные последствия. Один старик, увидев их с крыши своего дома, заорал, что в деревне появились пингвины, а значит все еще есть северный полюс, про который рассказывал ему отец, а следовательно есть люди, которые привезли их сюда… Довести мысль до конца он так и не успел – крыша проломилась и больше дедушку не видели.
Кармэн все время ковырялся то в грузовике, то в «Уазике», что-то подправляя и улучшая. Сидящие в доме часто могли созерцать гаечный ключ, влетающий в окно в сопровождении яростного мата. Через минуту тихий и смущенный Кармэн входил в дверь, поднимал ключ, извинялся и уходил обратно.
Эвил хором с Мишутом распевал песню «Мгновения». Когда Мишут играл что-то другое, Эвил попусту слонялся по дому, просился на разведку, встревал во все разговоры и подсознательно пытался затеять ссору. Это ему удавалось, слава Богу, очень редко. Слишком уж много кругом было оружия – все старались вести себя сдержанно.
Соломон пил и прозревал великие истины. Истин этих он никому не поверял, только загадочно улыбался в ответ на любопытные взгляды. Когда Вингер нечаянно сказал ему, что у царя Соломона было семьсот жен, бригадир помрачнел и ушел в себя настолько глубоко, что чуть не утонул.
И только Филин держался в стороне от общего веселья. Он смотрел на всех, как преданный пес на хозяев и почти не разговаривал. Он всегда сидел, а если вставал, то только чтобы пересесть или сходить в туалет. Однажды ночью его под окном начали звать по имени противные мужские голоса. Филин съежился и затрясся, но ничего не ответил. Через несколько минут Соломон не выдержал, взял дробовик и вышел на улицу. Послышалось несколько выстрелов, потом бригадир вернулся. Чело его омрачилось.
– Что там? – спросил Толя.
– Не самые белые люди, – уклончиво сказал Соломон.
Морлок вел себя спокойно, но изредка выказывал недовольство тыловым положением. Минимум раз в день он спрашивал, чего они ждут, когда наступать и будет ли в новом мире коммунизм. Вопросы эти повисали в воздухе, не удостаиваясь ответов.
Так они жили немногим больше недели, пока серия пренеприятнейших событий не испортили нажитый уют…
Глава 4
Смерть для некрофила – лишь смена позиции.
В ту ночь Тарас со своим другом по кличке Выхват был на кладбище. Ночь была тихой, лунной. На фоне луны отчетливо вырисовывались далекие деревенские постройки…
Тарас большими глотками пил с горла самогон и оглядывался по сторонам. В душу его вползали противные страхи. Темные и ночные, они охватывали его изъеденный алкоголем мозг, доводя его до состояния паники. Выхвата уже не было видно, только комья земли вылетали из могилы.
– Слышь, Выхват, кончай гнать, а? – в который уже раз прохныкал Тарас.
– Заткнись! – отозвались из могилы. – Кто девок хотел?
– Я хотел, но не таких!
– А каких?! Ты у нас хоть одну нормальную видел? Две последние и те в религию ушли!
– Ну, у этих, новеньких, тоже две есть. Вроде ничего…
– Да ты рехнулся! – Выхват высунул возмущенное лицо из могилы. – Ты видал, сколько у них пушек? Или ты думаешь, они так поделятся? Их там человек пятнадцать на обеих! Да что ты нервничаешь? Нормальная баба, набальзамировали качественно. Я ж не в первый раз выкапываю!
Выхват вернулся к работе. Тарас передернулся и вновь приложился к бутылке, смутно сознавая, что утром снова придется пытаться спереть бутылку у старосты.
Шум, раздавшийся справа, его ничуть не напугал. Присмотревшись, Тарас понял, что где-то вдалеке куда-то идет толпа с факелами. Дело обычное. Но тут раздался шум с другой стороны и, повернувшись, Тарас увидел там аналогичную толпу, только без факелов. Обе толпы, судя по всему, шли к одному и тому же пункту, так как угол между ними сужался.
– К чему бы это? – задумчиво спросил Тарас. Не успел он вновь приложиться к бутылке, как снизу его подергали за штанину. Решив, что это Выхват, Тарас решил не обращать на него внимания, пока не отопьется нужное количество жидкости. Тарас совершал уже третий или четвертый глоток, когда колющая боль в животе заставила его согнуться и выплюнуть часть спиртного на землю. Схватившись рукой за живот, он нащупал нечто металлическое и вытащил. Это оказалось маленькой стрелой с оперением из сосновых иголок. Пущенная, видимо, как предупреждение, она ушла в плоть лишь на пару миллиметров.
– Диалог будет? – сурово спросили снизу.
Тарас посмотрел себе под ноги. Стрелу он уронил сразу. Хотел было выронить и бутылку, но передумал и лишь прижал ее крепче к груди. Мозг лихорадочно искал объяснение и нашел его:
– Вы соленые? – спросил Тарас.
– Заряжай! – скомандовал главный гриб.
– Не-не-не! – закричал Тарас. – Я пошутил!
Гриб поманил Тараса пальцем (!), и когда тот нагнулся, доверительно спросил:
– Скажи, гражданский, куда козлы пошли? Мы их по запаху почуяли, да только они какие-то не такие…
– Козлы? – переспросил Тарас. – А, были тут одни… даже два. Куда пошли? Туда пошли! Оба!
– Спасибо, мил человек! – кивнул гриб. – Не обманул? Смотри мне!
– Ни в коем случае! – Тарас перекрестился бутылкой.
– Парни! За мной, бегом марш!
Грибы дружно двинулись к деревне. От топота маленьких ножек земля не сотрясалась, но значимости им добавляла гордо звучащая песня:
Знаем мы, что ты козел,
И в тебя загоним кол!
Если вдруг ты не умрешь,
Все равно ты отгребешь!
– Му-у-у, – почему-то сказал Тарас, провожая их взглядом. Грибов было не меньше полутысячи.
– Ты с кем тут разговариваешь? – спросил Выхват, высовываясь из могилы.
– Знаешь, я, наверное, пойду, – сказал Тарас. – Я тут такое видел…
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |