судьбы кому бы т-о ни было, и уж конечно не японцам. Ожидать, что японская
армия,
перевалив через Урал, восстановит Восточный фронт, было уже немыслимо.
Ллойд Джордж решил взять дело в свои руки и действовать с позиций здравого
смысла.
Прерывая многословные обсуждения, премьер как бы постулировал новую основу своей
русской политики: "С моей точки зрения, Россия является ценным союзником против
Германии" {649}. Роберт Сесил предупредил, что установление формальных
отношений с
большевиками может иметь серьезный социальный резонанс во Франции и Италии.
Необязательно, ответил премьер-министр. Для него спасти линию фронта в Северной
Франции
было значительно важнее всех жарких речей французских и итальянских социалистов.
Локарт получил новые полномочия для связи с петроградским правительством.
Его
задачей стало убедить большевиков, что Запад не собирается вмешиваться во
внутренние
русские дела. Формальное дипломатическое признание не следует из-за боязни
отчуждения
определенных дипломатических сил в России, сохранивших еще лояльность к западным
союзникам. Пока двусторонние отношения будут носить "полуофициальный характер,
подобный тому, каким он был у Британии в это время с Финляндией и Украиной.
Важно
осознать, что у двух держав есть общий интерес - избежать удар общего
противника. Если
требуется идеологическая подоплека, то Россию и Британию должна объединить одна
благозвучная фраза: "Обе страны желают сокрушить милитаризм в Центральной
Европе".
Сотрудничество не только возможно и желательно - его наличие ставит обе страны
перед
смертельной угрозой. Является необходимой предпосылкой избежания угрозы
национальному
существованию для обеих стран. Все остальное второстепенно в свете возможной
грядущей
катастрофы и на Востоке и на Западе.
Британское правительство как бы разворачивает паруса. Министр иностранных
дел
Британии Бальфур сообщил Троцкому, что правительство его величества готово
предоставить
большевикам помощь в борвбе с немцами, но оно желает знать, что Советское
правительство
делает само в целях самообороны, кроме красноречивой пропаганды? Англичане,
находясь в
критических обстоятельствах, использовали и японский фактор. Лондону будет
нелегко
остановить японцев, настроенных на решительные действия, оно "полагает, что
национальные
интересы японцев требуют предотвратить германское проникновение на берега Тихого
океана.
Мы пока не можем считать их мнение ошибочным" {650}. Локарт развернул бурную
активность, наводняя Лондон телеграммами, главный смысл которых был в том, что
наступление японцев - это шаг, направленный на предотвращение движения немцев к
Тихому
океану. В России все воспримут карт-бланш, даваемый Западом японцам, как способ
ликвидировать большевистское правительство и подвергнуть разделу русскую
территорию.
Робине полагал, что Соединенные Штаты должны воспользоваться
развернувшимися на
Третьем Всероссийском съезде Советов дебатами по поводу мира с Германией и
предложить
американскую помощь в случае, если мир будет отвергнут. Робине четко фиксировал
отсутствие единства среди руководящих большевиков. 5 марта 1918 г. Троцкий
призвал к себе
Робинса и задал восхитивший американца вопрос: "Хотите ли вы пред отвратить
ратификацию
Брестского договора?" Если России будет гарантировано получение экономической и
военной
помощи, договор будет отвергнут, а Восточный фронт будет восстановлен хотя бы по
Уральскому хребту. Робине пожелал письменно зафиксировать такую постановку
вопроса.
Троцкий оказался не готов идти так далеко. Но он все же составил список
вопросов, которые
можно было воспринять как пробный камень в отношении возможных действий
Соединенных
Штатов в случае русско-германского кризиса. Главными были следующие вопросы:
какой
будет позиция Америки, если Япония, тайно или явно сговорившись с Германией,
захватит
Владивосток?
Американское правительство в конечном счете стало оказывать сдерживающее
воздействие на Японию. Процитируем американского политолога: "Не требует
большого
воображения увидеть, что, в случае овладения Германией контролем над
экономической
жизнью России в Европе, а возможно, и в Западной Сибири, в то время как Япония
овладеет
контролем над остальной Сибирью, результатом будет возникновение угрозы всем
демократически управляемым нациям мира. Сомкнув руки над распростертой в
прострации
Россией, две великие милитаристские державы овладеют контролем над ресурсами и
судьбой
около семисот миллионов людей. Конечно, союз Германии и Японии с Россией,
управляемой
реакционной монархией, будет еще более огромным и опасным; но если даже Россия
не станет
более управляемой реакционными монархистами и сохранит либеральное
правительство, в ее
экономической жизни на западе будет доминировать Германия, а на востоке -
Япония...
Возникнут две великие лиги наций - лига демократических стран против более
сильной лиги
более агрессивных милитаристских наций" {651}. Что могли бы сделать американцы
для
предотвращения захвата японцами русского Дальнего Востока?
Ллойд Джордж не любил профессионалов и больше доверял свежему впечатлению
любителей. Он ненавидел громоздкую бюрократию и хотел вести дела через чичных
доверенных. Локарт, уже получивший известность как специалист по России, стал
занимать
такую позицию личного посланца премьера. Главной идеей Ллойд Джорджа было
сыграть на
страхе русского перед атакующей Германией, найти точки соприкосновения двух
стран, чья
судьба прямо или косвенно зависела от Берлина. Тактика британского лидера,
казалось, начала
оправдываться. Первые контакты обнадежили Локарта. Троцкий согласился
приостановить
большевистскую агитацию в Британии в обмен на прекращение английской помощи
контрреволюционным антибольшевистским силам. Локарт писал своему высокому
патрону, что
прихода немецких частей больше всего ждут в России как раз оппозиционные по
отношению к
большевикам силы Они способны способствовать этому приходу. И для них характерен
страшный (с точки зрения Британии) фатализм: если гибнет Россия, пропади
пропадом весь
мир. Лондон не должен ставить на изможденных войной офицеров. Многолетние усилия
Британии закрепиться в России должны дать результат сейчас или никогда. Было бы
неразумно
бросить дело, в которое вложено столько усилий, не капитализировать многолетнюю
скрупулезную работу: "Я не могу скрыть ощущения того, что, если мы упустим эту
возможность, мы отдадим Германии приз, который компенсирует все ее потери на
Западе"
{652}. Британия должна сохранять хладнокровие, нельзя сделать результатом войны
союз
Германии и России.
В Форин-оффисе идеи Локарта получили поддержку. Во-первых, здесь были еще
сильны
старые русофилы. Во-вторых, сказался негативный опыт общения с сепаратистами,
раскалывающими Россию. Чиновник Форин-оффиса Р. Грехэм, размышляя над письмом
Локарта, сделал такое заключение о самом большом сепаратистском движении:
"Украинская
рада, безусловно, не та площадка, на которую нужно ставить" {653}. В посланиях
Локарта
Лондон увидел страну, экономика которой рухнула, политическая система которой
находилась
в переходном бессилии. Британский историк пишет, что в донесениях Локарта этого
периода
содержалось "не что иное, как схема британского охвата всей русской экономики -
гигантское
расширение зоны влияния британского империализма, в то время как лежащая в
прострации
Россия могла быть низведена-или поднята - до статуса британской колонии" {654}.
Наконец-то появилось настоящее дело. Чиновники министерства иностранных дел
разрабатывали механизм скупки ведущих русских банков. Была ли это
преждевременная
активность, должны были показать следующие события. Не все зависело от
кабинетных
клерков, хотя теперь, под влиянием целенаправленного патронажа премьер-министра
они
работали не покладая рук.
Теперь сэр Уильям Уайзмея обсуждал в Вашингтоне с полковником Хаузом не
периферийные проблемы Дальнего Востока, а перспективы снятия психологических и
прочих
преград на пути установления контактов с новым русским правительством {655}.
Хауз пошел
по этому пути значительно дальше: он твердо указал, что Вильсон считает время
приспевшим
для официального признания большевистского режима. При жесткой решимости военной
машины Гинденбурга это оказало бы позитивное воздействие на "либеральные круги в
Германии и Австрии" и ликвидировало бы представления о том, что Запад в России
поддерживает лишь реакционеров.
Судьба Украины
Германское наступление на Украине продолжалось. Германские дивизии
продвинулись
восточное и севернее Киева и Харькова - вплоть до крупного железнодорожного
узла,
которым в то время являлся Белгород, и до железнодорожной линии, связывавшей
Москву с
Воронежем и Ростовом {656}. Взятие Ростова означало обрыв связей Центральной
России с
Кавказом. Германские войска вошли в Крым и тем самым предотвратили попытку Рады
ввести
полуостров под свою юрисдикцию. Россия оказалась отрезанной от Черного моря,
равно как и
от Кавказа. Украинские националисты требовали от Германии создания Украины,
включающей
в себя Херсон, Крым и многое другое. Москва ограничивалась лишь протестами в
отношении
оккупации этих мест - она видела в этой оккупации открытое нарушение Брест-
Литовского
мира Но теперь границы дружественной Германии Украины, управляемой номинально
Радой,
определялись в Берлине. Здесь пришли к выводу, что в это государство-сателлит
входят девять
областей Волыни, Подолии, Херсон, Таврида (за исключением Крыма), Киев, Полтава,
Чернигов, Екатеринослав и Харьков. Тинденбург и Людендорф придавали особое
значение
укреплению германских позиций в Таганроге - Ростове-на Дону и Кубани, как
плацдарму для
захвата Кавказа.
Австро-Венгрия колебалась, помогать ли Германии в оккупации. Украины - она
не
хотела антагонизировать поляков. Только после того, как Рада официально уступила
(будущей
прогерманской}. Польше город Хелм, Вена выслала на Украину относительно
небольшие
воинские части. Главной целью австрийцев была Одесса.
Уже через две недели после подписания Брест-Литовского мира прусский
военный
министр фон Штейн писал Кюльману, что крепкие связи с Германией должны быть
использованы для предотвращения создания таможенного союза между. Украиной и
Центральной Россией. Следует "отрезать Украину от Центра, привязать к Германии
ту часть
старой России, которая экономически более значительна и важна в деле снабжения
Германии
сырьевыми материалами". За Украиной при германской помощи должны быть закреплены
следующие территории: "Не только значительная часть черноземного пояса, но и
важные
железорудные залежи Кривого Рога, угольные месторождения Донецкого бассейна и
табачные
плантации Кубани" {657}. Генерал Гре-нер должен был довести эти требования до
"малюток в
министерских детских колясках", как генерал называл Министров Рады {658}. Но
немцев
ждали немалые разочарования. Социалисты под руководством Петлюры выставили
костюмированную армию в составе нескольких тысяч, которая не представляла собой
значительной боевой силы. Хаос нарастал. Обещанные националистами
продовольственные
припасы не попадали вовремя в германские вагоны. Посланный для расследования
ситуации на
месте британский офицер Колин Росс докладывал в Форин-оффис, что так называемое
украинское правительство не представляет собой ничего иного, как клуб
политических
авантюристов, занятых прибыльным бизнесом и держащихся на германских штыках.
Рада
поставила перед собой задачу, ни более, не менее как "мирное проникновение
германских сил"
в управление страны. Конкретно это заключалось в прибытии фельдмаршала фон
Эйхгорна для
управления киевской армейской группой и генерала Гренера для организации
упорядоченного
железнодорожного сообщения с Рейхом. Прибыл и "посол" Мумм фон Шварценштейн,
имевший опыт экономических сделок с Востоком. Был создан специальный
"экономический
отдел", координировавший германское проникновение в экономику региона. Под
прикрытием
военного щита в восемнадцать дивизий (более трех тысяч человек вместе с
австрийцами)
Германия начала экономическую эксплуатацию Южной России. Банк Макса Варбурга в
Гамбурге подготовил план полного привязывания украинского рынка к германскому.
Гельферих писал в конце февраля 1918 г., что Южная Россия будет для Германии
более
важным рынком, чем Северная Россия, которая показалась экономически ослабленной
из-за
потери производящего зерно региона и в будущем станет относительно маловажной по
сравнению с Украиной, как потребитель германских товаров" {659}. Согласно
Гельфе-риху и
его единомышленникам, следовало изолировать Украину от северной части страны
посредством контроля над ее жизненными дорогами. Украинские железные дороги
предназначалось инкорпорировать в центрально-европейскую сеть дорог, поставить
под
контроль германских производителей угля и стали. Объектом особого вожделения
немцев стал
Кривой Рог с его месторождениями железной руды. С Радой были согласованы планы
эксплуатации этих природных богатств.
С подписанием 25 апреля германо-украинского договора, по которому сбор
урожая на
Украине должен был проводиться под надзором германской комиссии, Рада потеряла
свое
значение для Германии. 28 апреля Рада была окружена германскими войсками и
сдалась на
милость преобладающей стороны. На следующий день, снрва под германским
наблюдением,
произошло провозглашение Скоропадского гетманом Украины. Гетман в течение двух
дней
согласовал список своих министров с немцами. Все предприятия, владельцами
которых были
прежде представители Антанты, становились германской собственностью. Началась
работа по
переводу южных железнодорожных путей на немецкую колею и включение их в систему
Миттельойропы. В конце апреля Гренер нашел подходящую фигуру в лице генерала
Скоропадского, бывшего офицера царской гвардии - он должен был обеспечить
обязательную
трудовую повинность украинских крестьян на полях. Украинский хлеб должен был
спасти
Германию, намеренную после России сокрушить Запад. Как пишет германский источник
Ф.Фишер, "Германия сделала целью своей политики то, что прежде было требованием
лишь
отдельных индивидуумов: оторвать Украину от Великороссии и от любой другой
третьей
страны с тем, чтобы привязать ее экономическую систему к Германии" {660}.
Пропаганда
националистов на украинское село концентрировалась на том, что теперь Украина
прямо и
непосредственно связана с Европой. Это пропаганда немедленно погеряла
притягательность,
как только украинские крестьяне осознали, что германские представители Европы
рассматривают их как источник продовольственного снабжения Миттельойропы.
Кайзер Вильгельм поставил задачу создания украинской армии под германским
командованием. Солидные землевладельцы типа Скоропадского должны были помочь в
этом
деле более эффективно, чем потерявшая престиж Рада. Кайзер наметил пути полной
интеграции Украины в германскую зону влияния.
И все же почти миллион германских солдат должен был оставаться на Востоке,
в
России - немцев губила их собственная жадность. В решающие дни мартовского
наступления
1918 г. германские дивизии, исполнявшие полицейские функции на Украине, возможно
решили
бы кампанию на Западе.
Американцы в новой России
Среди американцев, находившихся в России, обозначились два подхода. Робине
убеждал,
что Троцкий серьезен, что он отдал Мурманскому Совету приказ оборонять город от
немцев и
принимать любую помощь от западных союзников. Вторую линию олицетворял посол
Френсис. С его точки зрения, Троцкий пытался играть на противоречиях союзников и
ставил
перед собой цель при помощи Америки заблокировать японские инициативы на Дальнем
Востоке. Но обе линии, если можно так сказать, сближала одна фраза из обращения
Троцкого к
американцам: "Ни мое правительство, ни русский народ не будут возражать против
контроля со
стороны американцев над всеми грузами, направляемыми из Владивостока в
Центральную
Россию и против фактического американского контроля над работой Сибирской
железной
дороги" {661}.
Это был почти исторический шанс. Америке фактически позволяли
контролировать
главную транспортную артерию России - оставшийся у нее единственный путь выхода
из
блокады. О том, что в Вашингтоне осознали обозначившуюся уникальную возможность,
говорит, по крайней мере, то, с каким тщанием готовил президент Вильсон послание
Всероссийскому Съезду Советов. На фоне звучавших последние месяцы проклятий
Запада в
адрес изменившего союзника, после всех предостережений невиданным социальным
экспериментаторам, документ, созданный Вильсоном в середине марта 1918 г.,
буквально
проникнут сочувствием к попавшему в беду государству. В нем выражалась
"искренняя
симпатия народов Соединенных Штатов к русскому народу в момент, когда германская
мощь
направлена на то, чтобы прервать и обратить вспять борьбу за свободу и заменить
желаниями
Германии цели народов России".
Появлялось убеждение, что Америка, осознавая уязвимость России, преградит
путь
любому вмешательству в русские дела. "Я заверяю через этот съезд народ России,
что
использую любую возможность обеспечить России снова полный суверенитет и
независимость
в ее собственных делах, полное восстановление ее великой роли в жизни Европы и
современного мира... Сердце народов Соединенных Штатов бьется вместе с сердцем
народа
России в его стремлении навечно освободиться от автократического правительства и
стать
хозяином своей собственной жизни" {662}. По мнению полковника Хауза, это был
"один из
наиболее тщательно и умно написанных" документов президента {663}.
Возможно, Ленин ждал большего - конкретного предложения о военной помощи
против
немцев. Советское правительство готово было при определенных условиях стать
военным
союзником США. фактом является, что В.И.Ленин 5 марта 1918 г. запросил
американское
руководство, готово ли оно оказать помощь Советской России в случае
возобновления войны с
Германией, а также в случае, если Япония, сама или по договоренности с
Германией,
попытается захватить Владивосток и Военно-Сибирскую железную дорогу. При этом В.
И.
Ленин оговаривал: "Все эти вопросы обусловлены само собой разумеющимся
предложением,
что внутренняя и внешняя политика Советского правительства будет как и раньше
направляться в соответствии с принципами интернационального социализма и что
Советское
правительство сохранит свою полную независимость ото всех несоциалистических
правительств" {664}.
Ленин запросил у американского правительства содействия в расширении сети
железных
дорог и водных путей - как часть процесса взаимного улучшения отношений,
развития
экономического сотрудничества и сближения. Контакт с президентом Вильсоном Ленин
постарался наладить через посредничество руководителя службы американского
Красного
Креста - Р.Робинса, На Вильсона послание Ленина произвело сильное впечатление.
Госсекретарю Лансингу Вильсон охарактеризовал это впечатление так: "Предложения
затрагивают чувствительные струны более сильным образом, чем я ожидал от автора.
Различия
наши лишь в конкретных деталях" {665}. Наступил короткий период, когда даже
скептики
поверили в возможность сближения двух стран. 5 марта 1918 г. американское
правительство
уведомило Японию, что не может одобрить ведения ею военных действий в России.
Выступая
как единственный друг покинутой Богом страны, президент Вильсон изъявлял
симпатию к этой
стране и ее революции, "несмотря на все несчастья и превратности фортуны,
которые в
текущее время обрушились на нее" {666}. Но время надежд длилось недолго. Робине
позже
высказывал мнение, что Ленину нужно было продлить время работы Съезда Советов. В
ночь
голосования о ратификации Брестского мира Ленин сделал драматическую паузу,
чтобы узнать,
не пришли ли известия о возможной помощи из внешнего мира. Сдерживая Японию,
Вильсон
все же не сделал конкретных предложений о помощи собственно России. И Робине
всегда
утверждал, что "была упущена возможность неизмеримых исторических пропорций".
Трудно судить об утерянных в его начале возможностях. Ленин, даже если он
ждал от
Вильсона предложения о помощи, все же строил свою политику на изоляции от
эксплуататорских классов капиталистического Запада (ради радикализации рабочих
масс
центральных и западных стран), а Вильсон, разумеется, не испытывал к российскому
социальному эксперименту личных симпатий. Не закрывая глаза на очевидную
противоположность взглядов, отметим все. же факт, что в дни обсуждения
Брестского мира вся
международная ситуация была в своего рода "подвешенном состоянии", мир был
флюидным,
большие повороты были возможны. В условиях, когда немцы наступали с запада,
японцы
готовились к аннексии Сибири, англичане и французы направлялись на север и юг
растерзанной страны, любое правительство, в том числе и правительство Ленина,
оценило бы
дружественную помощь, откуда бы она ни пришла. Возможно, Америка и Россия
упустили
свой первый шанс в текущем столетии. Как пишет американский историк Л. Гарднер:
"В
любом случае, если бы последовало предложение помощи, Ленин не смог бы его
утаить. И если
даже прибытие американского предложения ничего не изменило бы в этот вечер - или
в
следующее десятилетие - изменились бы советские отношения с Западом" {667}. Обе
стороны: и Россия и Запад - проявили своего рода фатализм, который дорого
обошелся им
обоим.
Как у русских, так и западных наблюдателей складывалось впечатление, что
торжествующая Германия готова на все. То было время, когда германский офицер
среди бела
дня застрелил двух русских солдат в петроградском "Гранд-отеле" за то, что те
"были грубы с
ним". В русские города прибывают германские представители. Они становятся еще
одним
щитом, заслоняющим Россию от Запада.
В Вологде посол Френсис обустроился и вел обычную посольскую работу с 4
марта 1918
г., принимая местных чиновников и стремясь оценить складывающуюся в России
ситуацию.
Советское правительство послало для связей с посольством своего представителя
Вознесенского, чьей задачей было определить политическую линию союзников. В
совершенно
смятенном мире того времени атмосфера была полна самого разного сорта слухами.
Важнейшие из сведений, передаваемых из Вологды американцами: Мурманский совет
благожелательно относится к союзникам, а Архангельский, напротив, резко
отрицательно.
Американский посол именно в эти дни теряет веру в возможности США влиять на
большевистское правительство России. Френсис начал докладывать, что
большевистское
правительство, переехавшее из Петрограда в Москву, все более входит в зону
влияния
Германии. Впервые глава американских дипломатов в России встает на сторону
силовых
решений. Он посылает в Вашингтон рекомендацию: базируясь на Харбине, совместно с
японцами и китайцами захватить Транссибирскую магистраль, а в случае дальнейшего
продвижения немцев создать линию обороны за Уральским хребтом. В этом случае
здесь
понадобится сформировать "временное правительство" России, которое возьмет на
себя задачу
отражения германского вторжения.
Но полковник Хауз отверг эти схемы. Их презумпцией был союз с Японией.
Продвижение
японских контингентов в глубину Сибири сделает Америку младшим партнером а
сомнительном предприятии. В то же время жажда контроля над необитаемыми
просторами
Сибири подвергнет риску дискредитации репутацию Вильсона. Разменять лидерскую
позицию
таким недостойным образом было бы просто глупостью. Хауз писал Вильсону: "Вся
структура,
которую Вы так осмотрительно создавали, может быть разрушена в течение одной
ночи. И
наше положение будет не лучше, чем у немцев" {668}.
А англичане? Локарт пытался сохранять надежду до последнего: оккупация
огромных
русских просторов требует многочисленных гарнизонов, Германия подавится своей
жадностью,
немцы будут вынуждены "содержать на Востоке не меньше, а больше войск".
Пассивное
сопротивление хорошо знакомо русским. О нем знает Европа по наполеоновской
эпопее в
России. Это сопротивление свяжет немцев. В данном случае так же, как Локарт,
думал
Троцкий, который накануне вероятного военного поражения и оккупации вынашивал
идею
организации в уральском тл волжских регионах массового движения сопротивления.
Мартовское наступление немцев
Перевод германских сил с Востока на Запад обеспечил удвоение германской
полевой
артиллерии - с 2 тыс. единиц до 4 тысяч. Март 1918 г. на Западе начался
активизацией войны
в воздухе. Австрийские самолеты бомбили прекрасные итальянские города, а новые
немецкие
бомбардировщики "Гигант" обрушили смертоносный груз на Лондон, Париж и Неаполь.
В
воздухе работала не только бомбардировочная авиация. Радиоволны несли активный
пропагандистский заряд. Немецкое коротковолновое радио передало отчет о допросе
пленных
американцев. "Это крепкие молодые люди без особого желания сражаться. Они
полагают, что
все происходящее инициировано нью-йоркскими финансистами. Они ненавидят
англичан, но
испытывают по отношению к ним и своего рода уважение. С французами они в хороших
отношениях. У них нет ни малейшего представления о том, как должны проводиться
военные
операции, кажутся недалекими и фаталистически настроенными по сравнению с
привыкшими к
боевым действиям французами. Они были рады избежать дальнейших боев" {669}.
11 марта германские войска оккупировали Одессу. Даже Наполеон, пишет М.
Гилберт, не
владел контролем от Балтийского до Черного моря. В Николаеве немцы захватили
российский
линейный корабль и нетронутые, готовые к любому строительству доки. Го-
генцоллернам
предоставилась лестная миссия поисков правителей новых владений. Кайзер решил не
делать
Латвию германским герцогством - было решено превратить Курляндию, некогда
принадлежавшую тевтонскому ордену, в германский протекторат. Но все приятности
зависели
от того, сумеет ли Людендорф быстро и эффективно перебросить войска с Восточного
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |