А Настя всё пела — легко, радостно и свободно…
Узер. Предательство
Вечер стоял такой, что хоть голокартину пиши. Круглая молочно-белая луна дробилась в водах Нила, кусты отбрасывали кружево теней, серебрились в тишине растрёпанные головы пальм, в душистом воздухе роились светляки… Узер лежал на носу лодки, глядя на звёзды над головой. Узер показывал, как находить двойное солнце Кредорби. Разглядеть отсюда систему могучих светил невооружённым глазом было решительно невозможно из-за чудовищной удалённости, но мощные телескопы отыскивали слабенький огонёк совсем рядом с Сотис. Поймут ли когда-нибудь далёкие потомки нынешних землепашцев, чему в действительности поклонялись их пращуры?..
Имахуэманх, сидя у руля, направлял бег стремительной лодки, свободной рукой отбивая на барабане ритм гребцам. Могучий охранный жрец ненавидел этот барабан и каждый раз новую команду неумёх, которой ему волей-неволей приходилось повелевать. Он беспрестанно донимал Узера просьбами раз и навсегда вверить вёсла самолично подобранной им, Имахуэманхом, дружине неутомимых гребцов. «Господин, я стал носить маску в виде птичьей головы, чтобы гнев и отчаяние на моём лице не нарушали гармонию твоего отдыха. Отчего ты доверяешь вёсла своей священной лодьи этим никчёмным, не знающим, как поступать с ними?» Жрец, успевший заработать шутливую кличку Клюв, был непревзойдённым кормчим и очень хорошо знал, о чём говорил, но Узер лишь мягко улыбнулся в ответ. «Добрый Имахуэманх, — проговорил он, — как же я могу отказать моим верным, для которых эта ночь у весла есть величайшее деяние веры? Они и сейчас уже предвкушают, как станут о ней рассказывать внукам…»
Наконец впереди показалась высокая гранитная пристань, устроенная с учётом разливов Нила. Она предназначалась лишь для богов и поэтому была совершенно пуста. Имахуэманх заблаговременно разогнал лодку, потом велел гребцам убрать вёсла — и невероятно плавно притёр судёнышко к деревянному причальному брусу.
— Твоё искусство бесподобно, Имахуэманх, — похвалил Узер и встал со своего ложа. — Жди меня здесь. И пожалуйста, накорми людей, они это заслужили. Дай им вволю пива, хлеба, баранины и чеснока.
— Да, господин, повелевай, — низко поклонился Имахуэманх.
Младшие жрецы уже вытаскивали из-под палубы корзины с едой.
Узер тем временем поднялся по гранитным ступеням, ещё раз полюбовался с береговой кручи величественным течением Нила и уже было собрался идти знакомой дорогой в храм Мина Созидателя, но остановился, увидев в лунном свете того, кого совершенно не ожидал здесь увидеть: Зетха.
— Брат? — удивлённо и обрадованно выговорил он. — Какими судьбами? — И забеспокоился: — Что-то случилось?..
Он не активировал «Са», не выхватил лучемёт, не попробовал раствориться в воздухе с помощью «Джеда». У него даже мысли не шевельнулось, что брат мог явиться к нему со злом.
— Сейчас случится, — подходя вплотную, почему-то чужим голосом («Где я мог его слышать?..») ответил Зетх.
Длинный, тонко вибрирующий клинок играючи вошёл Узеру в живот, легко рассёк позвоночник, на миг высунулся из спины… Лже-Зетх рванул локоть назад, и Узер со слабым вскриком повалился лицом вперёд. Он больше не чувствовал ног, лишь толчки тёплой крови, вытекавшей из ран. Потом перед глазами стала сгущаться темнота.
Убийца перекинул нож в левую руку, вытащил лучемёт, улыбнулся так, как настоящему Зетху никогда улыбаться не доводилось, и надавил пальцем на спуск. Он даже не потрудился как следует прицелиться… и зря. Луч прошёл мимо. Выругавшись, убийца взял тщательный прицел и превратил лодку в погребальный костёр для двух десятков людей. Ему, правда, показалось, будто здоровяк-кормчий вырвался из огня и с плеском рухнул в воду. Или это всё-таки упал горящий обломок?.. На всякий случай лже-Зетх долго следил за поверхностью воды кругом лодки, но из реки так никто и не вынырнул.
«Показалось. А не показалось, так крокодилы сожрут», — сказал он себе. Опустился на корточки возле ещё дышавшего Узера и, благо лезвие позволяло, начал рассекать его на куски. При этом рыжеволосого била истомная дрожь, душа содрогалась от восторга, перед глазами колыхалась пелена. Он испытывал состояние, близкое к оргазму. Хотя нет, какой восторг близости мог равняться с этим чувством полного обладания, когда от твоей воли, от взмаха твоей руки зависит — жить кому-то или умереть!.. Вот он, экстаз, вот оно, истинное подтверждение жизни!..
— По праву крови, — выговаривали судорожно кривившиеся губы. — По праву крови и во славу твоего имени, мой учитель, Великий Змей…
Брагин. Камбоджа
В Камбоджу Брагин поехал за десять долларов, на белом, забитом под завязку микроавтобусе «Тойота». Судя по отсутствию багажа, менял страну обитания только он один: остальные пассажиры ехали за визой. Мероприятие называлось «виза-ран» и заключалось в том, чтобы официально покинуть Таиланд и быстренько засветиться в Камбодже, приобретая таким образом право на новую тридцатидневную тайскую визу. Интернационал в автобусе подобрался полный. Два пожилых японца, надутый усатый индиец, неразговорчивые скандинавы, чернявый, словно жук, араб. Вскоре после отбытия выяснилось, что оба самурая и блудный сын Ганга страдали затяжным словесным поносом, правда в разных формах, — японцы без умолку болтали между собой, индус орал в телефон. Негодующие взгляды скандинавов и араба были им как об стенку горох. Вскоре водитель-таец врубил на всю катушку англоязычный рэп, практически не требовавший перевода: сплошная нецензурщина.
«Одно из трёх. — Брагин отвернулся к окошку и призвал на помощь всю свою подготовку, чтобы перестать слушать. — Или я выучу японский с индийским, или всех к такой-то матери поубиваю. Чтобы знали русских».
За окном возникали и отступали прочь невысокие горы, бежали назад аккуратные домики, лохматые пальмы, возделанная земля… Не обращая внимания на тропический дождь (тёплый душ, прямо как в гостинице), народ дружно занимался посевами риса, тщательно обихаживая затопленные поля. Сразу чувствовалось — вкалывали не за трудодни. Тут же расхаживали голенастые цапли, работали клювами, кивали головами, кормились от пуза, уничтожали паразитов. Всем было хорошо — и людям, и птицам, и рису.
Постепенно всеобщая гармония проникла и в «Тойоту». У индийца сел аккумулятор, самураи присосались к пиву «Сингха», а растленный американский рэп сменился на удивление мелодичной тайской песней. Опять-таки без перевода ясно — про любовь. Конечно, несчастную. Она не явилась на свидание и ушла на дискотеку с другим. Настало время точить священный дедовский клинок и воплощать в жизнь всё то, чему так долго учил наставник. А сверху на эти танцы будет смотреть разлучница-луна — круглая, как блин, и нежно-белая, как лепесток лотоса… Аминь!
Часа через три, уже неподалёку от границы, «Тойоту» остановил военный патруль. На Брагина, скандинавов, индийца и араба никто не обратил ни малейшего внимания, зато японцев прошерстили по полной.
И вот он наконец — желанный городок с невыговариваемым названием: Араньяпратет. До самой границы оставалось метров двести. Ближе из-за огромной пробки «Тойоте» места не нашлось.
«Аллах акбар…» Брагин вылез наружу, хотел было сделать глубокий вдох, но вовремя спохватился. В воздухе густо воняло тухлой рыбой, нечистотами, отбросами, гнилью. Хоть противогаз надевай.
Делать нечего, Брагин повесил сумку на плечо и пошёл, держась левой стороны, выписываться из Таиланда. Дело оказалось плёвым. Протянуть пограничнику паспорт, получить в него новую печать и расстаться с бланком «миграционки». Теперь приезжего отделяла от Королевства Камбоджи только нейтральная полоса. Воняло здесь ещё хуже, а уж обстановка!.. Торговцы, нищие, казино, кабаки, полуголые дети, груды грязи и мусора. Толпы оборванцев с неподъёмными телегами, легионы попрошаек, сонмы орущих зазывал. Вавилонское столпотворение, что называется, нервно покуривало в сторонке. Бдительно контролируя свои карманы, Брагин миновал этот хаос, принял вправо и вошёл в красивую арку с английскими буквами: «Добро пожаловать в Королевство Камбоджу».
За воротами стоял домик с надписью «Виза». Здесь нужно было заполнить бланки и отдать улыбающемуся офицеру вместе с фотографиями и двадцатью долларами. Брагин так и сделал. Офицер улыбнулся еще шире:
— Еще сто батов, please.
— Impossible, now money,[67 - Никак, нету денег (англ.).] — расплылся в ответ Брагин, внимательно изучивший на форуме тему «Взяточничество и подставы». И добавил про себя: «А не пошел бы на хрен…»
— О'кей, — увял вымогатель и указал рукой с рубиновым кольцом на стул. — Sit down, please. Wait.[68 - Присаживайтесь, пожалуйста. Подождите (англ.).]
Он выглядел ничуть не расстроенным. Не сработало с этим, получится с другими.
Минут через двадцать Брагин дождался визы, перешёл на КПП, где его сфотографировали, взяли отпечатки пальцев, поставили печать и наконец-то выпустили, хвала Будде, на свободу. Вот она, долгожданная Камбоджа. Вот он, славный город Пой-Пет.
Правду сказать, первые впечатления были далеко не футуристические. Грязь, лужи, разруха, вонь, нищета. А главное — автобусно-таксомоторная мафия. Чуть лоханулся, поддался на уговоры, и всё — хана либо твоему времени, либо деньгам. Обязательно поставят в ситуацию, что либо четыре часа ждать автобуса, либо ехать за космические деньги на такси. Спасибо предшественникам, набившим здесь шишки и выложившим свой опыт в Интернете! Брагин довольно быстро скооперировался с двумя австралийцами — тощими, добро улыбающимися, курчавыми блондинами-рюкзачниками. Втроём заангажировали «левака» — чёрную «Тойоту-Камри», явно помнившую ещё времена Пол Пота… и покатили по направлению к Ангкору — километров за сто пятьдесят. Городишко неполиткорректно назывался Сием-Рип — «Победа над Сиамом». Такая вот дань древним сварам и нынешней, мягко говоря, нелюбви.
За окном проплывали местные ландшафты, вроде бы схожие с таиландскими: те же пальмы, лачуги, рисовые поля. Вот только, в отличие от соседней страны, на всём словно бы лежал серый налёт неухоженности и нищеты. Даже пальмы казались более пыльными, чем по ту сторону границы. Машин на дороге попадалось мало, да и те — тоже мало общего с Таиландом, где по улицам ездили сплошные «японцы», выглядевшие новенькими и чистыми. У Брагина даже шевельнулось нечто вроде национальной гордости, когда впереди, окутанный облаком сизого дыма, показался ревущий «КамАЗ», а следом — «Нива» с живой свиньёй, привязанной к багажнику.
В Сием-Рипе, расплатившись с водителем и помахав рукой австралийцам, Брагин остался нос к носу с десятком возбуждённых тук-тукеров — каждый в меру сил выдавал импровизацию на тему: «Эх, прокачу». Бесплатно, с ветерком, без шума и без пыли. Куда? Конечно, в самый лучший отель во всем Сием-Рипе. Самый высокий уровень комфорта, самые удобные номера, самые низкие цены. Поехали, сэр, увидите сами!..
На их беду, здесь тоже успели побывать россияне. И попасться на удочку. И выложить свой опыт в Сети.
— «Арома Дейли»? — невозмутимо спросил Брагин, услышал радостное «Йес» и сел в невзрачный драндулет к скуластому парнишке. — Поехали.
Заселяясь в тихую маленькую гостиницу, Брагин протянул тук-тукеру стобатовую купюру:
— Как тебя зовут, парень? Мне нравится твой стиль езды.
Оплата оказалась троекратной. Сразу чувствуется, хороший баранг![69 - Баранг — то же, что фаранг, только на камбоджийский манер.]
— Спасибо, сэр. — Парнишка сделал молниеносный «вай» и снял мотошлем. — Меня зовут Томми.
Может быть, на самом деле его звали Вирак, Ктэп или Рана,[70 - Вирак, Ктэп, Рана — распространённые кхмерские мужские имена.] но он знал из опыта, что «Томми» платежеспособному барангу легче было запомнить.
— Будешь меня возить, — сказал Брагин, взял сумку и повесил на плечо. — За пятнадцать долларов в день.
«За двадцать, сэр», — хотел было поторговаться Томми, но посмотрел барангу в глаза и передумал:
— О'кей. Когда начнём?
— Через час, — пошел к дверям Брагин. — Я тебя найду.
Номер, конечно, особой роскошью не блистал. Стол, приземистая кровать, телевизор, тумбочка, стул, встроенный шкаф без вешалок. Зато дверь была чудо как хороша, массивная, красного дерева, с хитрой резьбой… Впрочем, если учесть цену за сутки, это был настоящий дворец. Офицерская общага, в которой когда-то довелось пожить Брагину, и близко с ним не стояла.
Довольный Брагин принял душ и перво-наперво подключил к вай-фаю планшетку — посмотреть почту. Разочарованно вздохнул, надел свежие шорты и отправился разыскивать Томми. Пускай везёт есть.
Томми стучал молотком в вестибюле — вешал картину с панорамой Ангкор-Вата.
— Что хотел бы кушать уважаемый сэр? — вежливо поинтересовался Томми. — Может, для начала «хэппи-пиццу»?[71 - «Хэппи» (или «спешл пицца») — пицца с коноплёй. Наркотики в Камбодже официально запрещены, потому в некоторых барах, предлагающих это блюдо, попросту жульничают. Визуально определить, какой и сколько в нём травы, нереально, «цеплять» же наркотик начинает по мере переваривания пищи, как правило уже после ухода из-за стола. Соответственно, обман вы распознаете, только покинув заведение, причём не сможете ничего предъявить, так как всё это незаконно. А вообще правильная «хэппи-пицца» — вещь убойная и долгоиграющая. Один из авторов видел, что она делает с вполне законопослушными представителями западной цивилизации.] А может, «хэппи грин карри»?
— Не, — отказался Брагин. Только пиццы с коноплёй ему действительно для полного счастья и не хватало. — Вот что бы ты сам сейчас съел с удовольствием?
— С удовольствием?.. — мечтательно вздохнул Томми и, не задумываясь, выдал: — Я бы съел «амок»,[72 - «Амок» — фирменное блюдо камбоджийской кухни, рыба с овощами, запечённая в кокосе или горшке.] обязательно в кокосе, с бутылочкой холодного «Ангкора». А потом — манговый фреш, только без льда и сахарной воды. А ещё…
— Поехали, — улыбнулся Брагин.
Вокруг кипела на малом огне дневная жизнь городка: с рёвом проносились мотобайки, шатались туристы, дремал, дрыгая лапой во сне, невзрачный пожилой пёсик… За столиком напротив в компании трёх молодых кхмерок сидел пожилой баранг и тщательно пережёвывал рис. Ему было явно не до сотрапезниц, он внимал лишь движению соков по извилистому лабиринту кишок. Пищевой экстаз, гастрономическая нирвана… Брагин присмотрелся и заподозрил, что дедок успел причаститься местной пиццы. Той самой, дарующей безбрежное счастье…
После действительно очень вкусного «амока» Томми стал предлагать дальнейшую программу.
— Может, великодушный сэр желает отдохнуть телом? У нас порядочные женщины начинаются от шестидесяти долларов, не очень — от тридцати, ну а уж падшие… это как Будда даст. Поблизости есть район, называется «Курятник»…
— «Курятник»? — Брагин почему-то вспомнил Настины зелёные глаза и нахмурился. — Нет, сначала надо осмотреться на местности, кое-чего купить… Поехали.
«Город Победы» был славен и хорош только в центре: фонтаны, рестораны, фешенебельные гостиницы, бары, казино. А отойдёшь чуть-чуть в сторонку, и вместо туристической сказки предстаёт истинное лицо: нищета, оборванцы, грязные лавки, убогие дома. Томми привёз Брагина на Старый рынок, и тот, благо цены были смешные, накупил магнитиков, брелков, палочек для еды из цыганского, то бишь камбоджийского, серебра. Подумал и взял для Насти чаю, специй, сушёных фруктов, а главное, комплексный набор для приготовления супа «том ям». Хотелось походить ещё, но Брагин с позором капитулировал перед миазмами, наплывавшими из угла, где продавали местный деликатес — тухлые анчоусы.
В номере он долго отмокал под душем, жалея, что поблизости не оказалось бассейна. Потом проверил почту и обрадовался:
— Есть контакт!
В ящике лежало очередное послание от Полковника. «Привет, Коля. Надеюсь, ты уже в Камбодже. Будь завтра в десять ноль-ноль в Ангкоре, наверху храма Та Кео. Если не сможешь, отпишись. В любом случае до встречи».
«Хорошо, не планшетку выкидывать…» — обрадовался ясности Брагин, съел местный банан и, посмотрев на часы, позвонил Гене по скайпу. Принял отчёт о делах, выслушал байку про премьер-министра, весело кивнул и распрощался:
— Пока.
Потом залез в «Google», набрал «Ангкор-Ват»… Как обычно за компьютером, он не заметил, как пролетело время и за гостиничным окном, забранным решеткой от жуликов, сгустилась темнота. Поняв, что жутко проголодался, Брагин надел футболку и босиком — все оставляли шлёпанцы на улице — пошел из номера по душу Томми.
Драндулет оказался в мелком ремонте, и Томми Брагина на ужин не повез, а повёл — в заведение через дорогу. Здесь не было барангов и кондиционеров, зато атмосфера, детали, колорит — пронзительно местные. Пищу подавали здоровую и простую («Дураки, подсаживаются на „Макдоналдс“…» — вспомнилось Брагину), пенилось разливное пиво, а воздух синел от табачного дыма с явной печатью конопли. В углу за сдвинутыми столиками сидели крепкие молодые люди, несмотря на жару — поголовно в кожаных тужурках. Если бы не узкие глаза да палочки для еды в смуглых руках — прямо асы-авиаторы Первой мировой, а может, красные комиссары Гражданской. Девушки-подавальщицы около них так и вились, ловили каждое движение, зримо окружали вниманием и почётом. Сразу чувствовалось — очень важные гости.
«Местная мафия», — понял Брагин.
Томми здесь тоже хорошо знали и, похоже, любили, так что накормили от пуза и как-то не по-казённому — всё было приготовлено с душой. А когда ушли молодые люди в кожанках, весь поток внимания, почтения и заботы переключился на Брагина. Красавицы-официантки подсаживались к столу, ели-пили, что-то спрашивали у Томми и вовсю строили глазки заморскому гостю. Наконец одна из них подсела вплотную, чмокнула Брагина в щёку и замерла, положив голову ему на плечо.
— Сэр, вы ей очень нравитесь, — перевёл Томми. — Она готова пойти с вами за пятьдесят долларов. Уверяю вас, она очень хорошая и ласковая девушка.
«И конечно, порядочная, — добавил про себя Брагин. — Судя по прейскуранту».
— Скажи ей, что она умница и красавица, — сказал он вслух и отсчитал девушке щедрые чаевые. — Томми, завтра подъём в пять утра, не забудь.
Той ночью ему чуть ли не впервые приснился настоящий сон. В номер вошла Настя, подсела, погладила по голове… Интересно, что бы это значило?
Хра. Искупить кровью
Зря ли говорят, что к хорошему привыкаешь быстро. Хра давно затянула мирная жизнь, и, к его удивлению, в ней обнаружилось столько хорошего, что он даже спрашивал себя: а может, такое вот спокойное хозяйствование и есть то, к чему его от рождения предназначали Творцы?.. Как ни крути, а война и убийство — занятия неестественные. В былые дни Хра бросался в огонь, повторяя себе: это ради того, чтобы правнукам не пришлось. С тех пор на планете жёлтой звезды выросли поколения, наслаждавшиеся мирной жизнью в лучах «светозарного Хра». А ему, разжалованному в средние тысячники… ему снова пришлось превращаться в решительного военачальника.
Началось с того, что необъяснимо сгинул Узер. Сказал Исет, что отправляется на ночную церемонию, и всё, ни слуху ни духу. Только перепуганные рыбаки принесли несколько обгорелых досок с фрагментами росписи и позолоты. Пока Хра выяснял, не видел ли кто пожара посреди реки, попутно гадая, как на священной лодье мог вообще случиться пожар, да с такими свирепыми температурами, — объявился жрец Имахуэманх, страшно обожжённый и с ещё более страшными россказнями о том, как Рыжий Зетх убил своего родного брата. Хра отдал его медикам и велел проверить на ханумак, но едва живой жрец предъявил «Джед» и неиспользованный «Уас» Узера, а это на ханумак уже списать невозможно.
А на следующий день Мафдет по воздуху доставила к нему бедняжку Небетхет, и тогда-то выяснилось, что нелюдь Гернухор поднял руку на Зетха, надел его «Джед» и, прикрываясь его именем, пошёл творить беззаконие. Причём истинные масштабы художеств Гнуса обнаружились лишь через день, когда на дисколёте приземлилась разъярённая Аммат.
— Господин средний тысячник, можете поставить меня к стенке, но туда я не вернусь! — протягивая Хра именной «Уас» рукоятью вперёд, сказала она. — Я присягала служить империи и Президенту, а не чешуйчатым тварям, которые людей на обед жрут! За ошибки готова ответить сполна и искупить кровью. Если считаете меня недостойной у вас служить, возьмите хоть дисколёт, с боем взятый у неприятеля. Только что после техобслуживания, топливо и вооружение полностью…
Так Хра узнал, что Гернухор не просто спятивший одиночка, вздумавший пострелять. Он на побегушках у рептов. То есть его руку направляли вовсе не бредовые видения, вызванные плохой триноплёй, а хладнокровные указания его новых хозяев. А какую цель могли преследовать репты? Сбросив маски наблюдателей, они, судя по всему, затевали свою собственную Игру. Игру до победы. И если Хра хоть что-нибудь понимал, в случае этой победы людей ждала доля ох незавидная…
Это могло означать лишь одно. Войну.
Ну а воинских навыков, в отличие от звания, у разжалованного полководца никто был не в силах отнять.
— Ладно, старший сотник, оставайтесь, после поговорим. — Хра назвал Аммат согласно её рангу, давая понять, что попрекать старым не собирается. — Теперь нам, людям, всяко лучше вместе держаться… — Сдвинул бровь и глянул на Упуаута, ожидавшего приказаний. — Проследи, чтобы старший сотник была поставлена на довольствие и всем обеспечена. Потом зови всех наших на постановку боевой задачи, да не забудь, Светильника Разума пригласи. И вот ещё что, Волк… — назвал он Упуаута его фронтовой кличкой. — Скажи этой женщине, Мафдет, ещё раз огромное спасибо за Небетхет. Спроси, может, ей чего не хватает. Ну там, топлива, дивитола. Или, может, кто обижает… Словом, спроси и не мешкая реши все вопросы. И корыто её заправь до упора.
Возражать было грех, отставная актриса Мафдет, которую кое-кто считал дурой, показала себя с лучшей стороны. Когда истерзанная, едва живая Небетхет постучалась к ней в храм, она без колебания оказала ей помощь, посадила в дисколёт и отвезла в объятия друзей. Правда, её глаза до сих пор сияли вдохновением — вот это история! Вот это сюжет! Ка-а-кой голофильм можно было бы задвинуть!.. «Эх, девочка, — скорбно подумал Хра, — знала б ты, каким жутким, того и гляди, окажется этот фильм…»
— Сделаем, командир. — Упуаут улыбнулся, энергично кивнул и уже по-строевому чётко повернулся к Аммат. — Прошу, старший сотник, следуйте за мной. Подберём вам покои с видом на Нил…
Военный совет собрался глубоко под землёй, подальше от посторонних глаз и ушей. Однако едва они расселись и высветили голокарту, как настойчиво запищало устройство связи.
— Что ещё? — рявкнул в эфир Хра. Выслушал, потёр ладонью лоб и велел: — Никого без меня не впускать и не выпускать. Ясно? Сейчас буду. — Отпустил кнопку, покачал головой и обвёл единомышленников глазами. — Ну как вам это нравится? У пропускного пункта волшебная лодья с Богиней Врат и её свитой. Пошли встречать…
— О великий! О лучезарный! О наш господин! — Жрецы-охранники при виде Хра попадали на колени. — Владей нами! Повелевай!
Он едва кивнул им, глядя вниз. Во внешнем дворе действительно висел жестоко перегруженный гравиплан. Рядом нервно прохаживалась Маат, сопровождаемая поникшими координаторами, а чуть поодаль — о Творцы, неужели я сплю? — томилась в полном составе команда «Неближнего света». Во главе с красавицей Тефнут, потерявшей где-то по дороге свою чарующую улыбку. Остальные — Шу, Атум, Киптах — выглядели не лучше. Потерянные, напуганные и белые, как простокваша.
— Эй, внизу, — тронул Хра акустический кристалл «Джеда». — Что случилось?
— Открывайте, Хра, дело безотлагательное, — отозвалась Маат. — И касается всех!
«Вот так всегда. Если что хорошее — только для себя. А как беда — сразу делим на всех…»
Закряхтел ворот, застонали блоки, и тяжёлые бревенчатые ворота медленно пошли вверх. Сообразно военному положению их не стали поднимать высоко — приоткрыли ровно настолько, чтобы внутрь можно было проникнуть на четвереньках.
— Строго тут у вас, я погляжу… — Маат отряхнула колени и хмуро посмотрела на Хра, спустившегося во двор.
— Есть на кого равняться, — усмехнулся тот. — Что всё-таки случилось?
Ему было уже ясно: пришла беда. Оставалось выяснить, какого масштаба.
— Это война, уважаемый, — почему-то шёпотом заговорил Атум. — Просыпаемся утром, а в Кредорби все ключевые точки захватили репты. И силовые подстанции, и регенерационные модули, и… А по головидению, по всем каналам — прямая трансляция. Казнь Президента. Казнь министра безопасности…
— Правосудие в прямом эфире, — дрожащими губами выговорила Тефнут. — Можете представить, кое-кому понравилось…
Шу судорожно вздохнул и добавил:
— Мы решили не ждать, пока это их правосудие до нас доберётся. Здесь уж точно хуже не будет, чем там.
Маат твёрдо посмотрела Хра в глаза:
— Я заблокировала канал. Пока только программно. Если они захотят снять блокировку — управятся в два счёта. Так что, если мы не хотим, чтобы эти твари к нам сюда посыпались, надо запереть проход аппаратно. В общем, вот коды доступа, внутренний план, главный дистанционный ключ. Я думаю, нам надо спешить, не то опоздаем. Может, они уже…
— Постойте-постойте. — Киптах разом вышел из ступора и даже порозовел. — Вы хотите заглушить гиперонный реактор? Я правильно понял?.. Но ведь мы не сможем потом его запустить! Процесс принципиально необратим! Запирая канал, мы лишаем себя дивитола, мы… мы отказываемся от будущего! Это безумие!
«А ты, братец, на что угодно готов, чтобы жить вечно…»
— Во-первых, у нас есть запас. — Маат мотнула головой в сторону гравиплана. — А во-вторых, с дивитолом или без, помирать когда-нибудь придётся всё равно. Вопрос только — как? По мне, лучше в последний бой, чем безропотно этим тварям в желудок! А кто считает иначе, может катиться обратно!
В этот миг она была прекрасна. Барыга и гэбистка исчезла, осталась женщина и офицер.
«Ты все сделала правильно, я тобою восхищаюсь», — взглядом ответил ей Хра. И внешне спокойно приказал:
— Отставить все разговоры, будем глушить. Гравиплан загнать во двор, оприходовать и взять под охрану. Всем военнослужащим вооружиться. Гражданских — в укрытие. Офицерский состав, — он кивнул Маат, — попрошу за мной, продолжим совет. Уважаемый Светильник Разума, — повернулся он к Джеху, — тебя это касается тоже. В полной мере.
И первым, могучий, как колонна, пошагал в подземелье.
Военный совет не затянулся. На задание решено было лететь тремя дисколётами. До основания разнести Портал вместе с уже прибывшими рептами, потом взяться за Пирамиду. С этим всё было ясно — ни расположение объектов, ни нюансы местности никаких сомнений не вызывали. Но вот потом… Где искать этот Тайный Храм Священной Тёмной Веры? Статус наблюдателей однозначно ограждал его обладателей от постороннего любопытства, и репты пристально следили за соблюдением этого пункта. А люди не больно-то и рвались его нарушать.
И вот тут Джех в очередной раз показал, что Светильником Разума Узер прозвал его очень даже не зря.
— Постойте-ка, — пробормотал он, выпятил губу и очень по-тамуански почесал затылок. — Давайте мыслить логически. Если верить Имахуэманху — а не верить ему причин нет, — бедного Узера ждала засада на пристани богов у города Ахмима. И было это примерно в полночь. Я знаю этот причал, он принадлежит храму Мина, хигрянина, я с ним лично знаком и готов за него поручиться. Не блещет умом, но прислужник рептов из него, как из меня боевой гравилётчик. А вот верховной жрицей там некая Асо… Я навёл справки. — Джех горестно вздохнул. — Именно той ночью в её храме вроде бы намечалось посвящение, но потом церемонию как-то глухо отменили. Ещё до гибели Узера, понимаете? А раз так, получается, что Асо по указке рептов заманила его в ловушку, а Гернухор…
Потерю друга Джех переживал тяжело. Ничего не ел, большей частью молчал, одевался как попало. Для него словно порвалась хрустальная нить, связывавшая его с прошлым, — детство, ароматные горшочки бабушки Зары, поездки в лес, меткая праща дяди Геба… куда всё ушло? С кем теперь низать цветные бусины воспоминаний, ни для кого, кроме них с Узером, не имеющие цены?.. Остались только навязанная Игра, чужая планета и враги. Враги, которые не заслуживают права на жизнь.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |