Энциклопедия в двух томах 34 страница

Гораздо сложнее история образования политеистического сонма Б. античной Греции. Эти Б. разного происхождения — крито-микенского, малоазиатского, эллинского и др. Прослеживаются местные племенные корни некоторых Б.: эпидаврский Асклепий, микенская Гера, аркадская Артемида, аттическая Афина и др. Ряд римских Б. также имеют племенное происхождение: Квирин (сабинский), Диана (арицийская), Меркурий, Минерва, Юнона, а может быть, и Юпитер (этрусские).

С превращением племенных Б. в великие божества государственного культа изменяются и их функции. Теперь Б. охраняют неприкосновенность государства, защищают его от внешних врагов, поддерживают его внутренний строй, освещают власть царя (царь — любимый сын Б. или главного Б., их помазанник). Между Б. новообразованного пантеона устанавливаются связи — родственные, генеалогические, иерархические, распределяются функции: если раньше Б. помогал, защищал, покровительствовал своему племени во всех делах и нуждах, то Б. политеистического пантеона распределяются по «профессиям», хотя и весьма нечётко (Гефест, Б.-кузнец и покровитель кузнецов-оружейников; Асклепий, Б. врачевания; Гермес, покровитель торговли, путешествий, вестник богов; Афина, богиня мудрости; Афродита, богиня любви, и др.). Особенно последовательно определена была «специализация» среди Б. Рима: одно лишь произрастание злаковых растений было поручено покровительству доброго десятка Б.

Жрецы сочиняли сложные мифы о Б. и их взаимоотношениях, пользуясь, очевидно, и древними народными сказаниями. Но религиозно-мифологическая фантазия народных масс создавала стихийно и другие образы Б. Тут были страдающие и гибнущие Б. (они же — земледельческие божества, олицетворение растительного процесса). Погибший Б. вновь воскресал, и на него возлагали свои надежды обездоленные слои населения: это были боги-спасатели. Такими страдающими богами-спасателями были египетский Осирис, вавилонский Таммуз (Думузи), сирийский Адонис, фригийский Аттис, отчасти фригийско-фракийский Дионис (подробнее см. Умирающий и воскресающий бог).

Образование пантеонов Б. древних государств было сложным процессом, протекавшим в зависимости от конкретных исторических условий (см. Греческая мифология, Шумеро-аккадская мифология, Индуистская мифология, Иранская мифология и др.).

Политеизм — наиболее обычная, почти повсеместно засвидетельствованная форма религиозно-мифологических систем, соответствующая структуре древних государств. Хотя во всех политеистических системах всегда выделялась фигура верховного, главного божества (у греков — Зевс, у вавилонян — Мардук, в брахманизме и индуизме — Брахма, у японцев — Аматэрасу), но верховенство одного бога почти нигде не вело к подавлению всего остального сонма великих и малых Б. В монотеистических религиях вера в единого бога стала главным религиозным догматом. При этом в христианстве, в отличие от иудаизма и ислама, монотеизм выступает в компромиссной форме: единый бог имеет три лица (ипостаси): бог-отец, бог-сын и бог-дух святой («святая троица»). См. Иудаистическая мифология, Мусульманская мифология, Христианская мифология.

Лит.: Токарев С. Б., Ранние формы религии и их развитие, М., 1964; Донини Б., Люди, идолы и боги, пер. с итал., 2 изд., М., 1966; Ньювенгуис Д., Бог, его прошлое и настоящее, М., 1923; Скворцов-Степанов И. И., Происхождение нашего бога (По Г. Кунову), [3 изд.], М., 1958; Фрэзер Дж., Золотая ветвь, в. 3—4, М., 1928; Ярославский Е. М., Как родятся, живут и умирают боги и богини, М., 1959; Baumann H., Schцpfung und Urzeit des Menschen im Mythus der afrikanischen Vцlker, В., 1936; Durkheim E., Les formes йlйmentaires de la vie religieuse, 3 ed., P., 1937; Frazer J. G., The worship of nature, v. 1, L., 1926; Gennep A. van, Mythes et lйgendes d'Australie, P., [1906]; Mannhardt W., Die Gцtterwelt der deutschen und nordischen Vцlker, В., 1860; U s e n e r H., Gцtternamen, Bonn, 1896.

С. А. Токарев.

БОГИНЯ-МАТЬ, главное женское божество в большинстве мифологий мира. Как правило, соотносится с землёй и — более широко — с женским творческим началом в природе. Самые ранние свидетельства о почитании Б.-м. — верхнепалеолитические «Венеры» — статуэтки женщин с подчёркнутыми половыми признаками, явно культового назначения; женские изображения этого типа найдены и в неолитических и энеолитических стоянках. Более поздние представления о Б.-м. связаны в первую очередь с представлениями об изначальной божественной паре, прародителях вселенной и населяющих её существ (древнеиндийские Дьяус и Притхиви, Илу и Асират западных семитов, Кукумац и Тепеу древних майя, Есь и Хоседэм енисейских кетов, Ранги и Папа маори и т. д.). Образ Б.-м. первоначально зачастую не был единым, её функции распределялись среди целого ряда мифологических персонажей. Например, каждая из айысыт в якутской мифологии связана с плодовитостью только одного вида существ (людей, лошадей, коров и т. д.). Малоазийская Кибела, Великая матерь богов, первоначально была отождествлена с функционально близкими ей греческими и римскими богинями: Реей, Геей, Деметрой, Теллус, Церерой и др., каждая из которых характеризовалась лишь частью объединённых затем Кибелой признаков. В поздней же античности известна единая синкретическая Б.-м., ипостасями которой выступают различные локальные божества. В индуизме некогда самостоятельные богини стали рассматриваться как ипостаси Умы-Махадеви (см. Деви)у супруги верховного бога Шивы. Однако эти процессы касались в основном структуры пантеона, набор функций Б.-м. оставался относительно неизменным.

Слева — «Венера». Стоянка Виллендорф II, Австрия. Камень. Начало верхнего палеолита.

Справа — «Венера» из комплекса верхнего навеса стоянки Лоссель, Франция. Барельеф. Средний период верхнего палеолита.

Богиня с мёртвым ребёнком. Мраморный погребальный сосуд. Ок. 450 до н. э. Рим, Музей виллы Джулия.

1. Сосуд из Наски, изображающий богиню-мать. Перу. Глина. 10—14 вв. Берлин, Этнографический музей.

2. Бутылка в виде женщины. Наска, Перу. Глина. 10 —14 вв. Мюнхен, Этнографический музей.

3. Богиня-мать (?) из Наски. Перу. Глина. 10 —14 вв. Лондон, Британский музей.

Параскева Пятница. Дерево. 16 в. Вологда, Картинная галерея.

Основная характеристика Б.-м., определяющая её место в мифологической модели мира, — созидательная функция, которая имеет несколько аспектов. Во-первых, как супруга бога-творца Б.-м. участвует в творении мира (в этом качестве она обычно идентифицируется с землёй). Во-вторых, Б.-м. участвует в создании населяющих вселенную существ: богов, людей, животных, чудовищ и т. д. Если функциональные характеристики Б.-м. распределены между несколькими мифологическими персонажами, то эта вторая форма активности не обязательно принадлежит обожествлённой земле. Так, в греческой мифологии чудовищ создаёт Гея («земля»), а матерью богов является её дочь Рея. Согласно древнеиндийским воззрениям, у людей, богов, асуров и пр. разные прародительницы, но ни одна из них не является Притхиви («землёй»). Третий существенный аспект созидательной функции Б.-м. — покровительство плодородию почвы, скота и людей, а в связи с этим и сексуальной активности как источнику плодовитости. Среди богов, олицетворяющих этот аспект созидания, встречается и целый ряд специализированных божеств, например земледельческих (подобно римской Церере), и божества, у которых может быть назван доминирующим этот аспект в целом, — Деметра, Иштар, Исида, связанные с мифом о сезонном возрождении природы. Б.-м. в большинстве мифологий соотнесена с умирающим и воскресающим богом (Исида и Осирис, Кибела и Аттис, Иштар и Таммуз и т. д.), мужем или возлюбленным Б.-м. Однако в греческой мифологии сезонное возрождение связывается в основном с Персефоной, дочерью Деметры. Любопытен пример «красной богини» Чак Кит (майя). Она — супруга божественного земледельца — бога дождя, но довольно часто изображается и упоминается рядом с богом грозы Тошем. Между тем, как правило, небесный бог (или громовержец) и бог сезонного возрождения в качестве спутников Б.-м. находятся в отношениях дополнительной дистрибуции, т. е. не встречаются вместе. Наиболее архаическим этнографическим примером Б.-м. может служить «старуха-мать» Кунапипи в австралийской мифологии. Включение Б.-м. в круг мифологических представлений о вечном возрождении было причиной того, что именно она рассматривалась как источник жизненной силы и бессмертия как высшего проявления этой силы. Отсюда преимущественная связь Б.-м. с мистериями и различными тайными культами — её адепты надеялись на вечную жизнь, даровать которую было в её власти. Среди историков христианства существует мнение, что культ богородицы (в раннюю эпоху христианства отсутствовавший) обязан своим возникновением и развитием именно соответствующим представлениям о Б.-м. (в данном случае — Исиде). Другая важная функция Б.-м. — покровительство культуре, в особенности — городам (Деметра, Иштар, Кибела), а также законам и тайным знаниям (Исида, шумерская Инанна). Эта функция лишь косвенно связана с первой — созиданием и на первый взгляд противоречит третьей важной характеристике Б.-м. — её связи с дикостью, необузданностью, войной, злыми чарами. Такая противоречивость присутствует во многих мифологиях. Фракийская Ma («мать») была отождествлена с римской богиней войны Бе л ло ной, а позже культ Ма-Беллоны слился с культом Кибелы, в высшей степени оргиастическим и жестоким. Имя создательницы Тепеу означает «завоевательница». Индийская Кали-Дурга (ипостась Умы) — богиня войны, требующая человеческих жертвоприношений. Гея создаёт чудовищ для войны против богов, Хоседэм насылает на людей беды и раздоры, страшных хтонических чудищ рождает Ангрбода. Реконструируется мифологический сюжет о борьбе Перуна (славянского громовержца) со своей супругой, которая в данном случае выступает в качестве персонажа-заместителя змея, традиционного противника громовержца. И при всём том Иштар и Кибела, например, настолько тесно связаны с городской культурой, что часто изображаются с короной в виде зубчатой городской стены.

Можно предполагать, что источник этого противоречия восходит к одной из основных оппозиций любой космологии — противопоставлению космоса и хаоса (культурного и дикого, доброго и злого, позитивного и негативного). Первый член указанных противопоставлений почти повсеместно перекодируется как «мужское начало», а второй — как «женское начало». Такая перекодировка соотносится с универсальным для всех мифологий представлением о первоначальном разделении недифференцированного хаоса на две половины — мужскую и женскую и, соответственно, о возникновении неба и земли, праотца и праматери. Но, выделившись из хаоса, земля (и шире — женское созидательное начало) остаётся в значительной степени образом хаоса, наследуя многие его характеристики. Миф о войне богов с чудовищами, т. е. об устройстве космоса, повествует о борьбе небесных божеств с хтоническими созданиями (гигантомахия) или непосредственно с породившей их праматерью — вселенной (такова борьба Мардука с Тиамат в вавилонской космогонии). Этой же частичной идентификацией Б.-м. с хаосом можно объяснить её связь с горами (Кибела, Ума, Хоседэм и др.), поскольку гора часто рассматривалась как зародыш вселенной, т. е. связывалась с изначальной нераздельностью хаоса, косной материей, из которой создан упорядоченный космос. Этим же объясняется связь Б.-м. с влагой и водой (вода также представлялась в различных мифологиях в качестве первоначальной субстанции). Из морской пены рождается Афродита, с водой и колодцами связывается славянская Мокошь. На колодцах делались и изображения Пятницы (поздний аналог Мокоши), затем отождествлённой в русской традиции со святой Параскевой. Скифская богиня земли Апи часто изображалась в водах источника.

Б.-м. связана не только с дикостью (хаосом), но и с культурой (космосом). Такая амбивалентность её функций вызвана двойственностью архаических воззрений на природу, которая представлялась одновременно и частью устроенного богами космоса, и хаосом, окружающим упорядоченную и сакрализованную общину, изоморфную космосу в целом, создательница которого Б.-м. тем самым и дружественна, и враждебна социальному (культурному, космическому) началу. Поэтому Кибела, например, покровительствует городу, упорядоченному социальному микрокосму, но в то же время культ её имеет подчёркнуто оргиастические формы, цель которых — временно отменять привычные социальные установления. Так, в образе Б.-м. реализуется общее для всей древней космологии свойство — будучи системой иерархически организованных оппозиций, располагать для каждой из них нейтрализующим элементом. Это создаёт сочетание соединения и разделения, которые вместе и являются необходимым условием целостности и упорядоченности в противовес неупорядоченной целостности хаоса или раздробленности распада. Ср. идею гармонии в связи с женским созидательным началом в древнекитайской космологической концепции инь и ян (женского и мужского, тёмного и светлого, пассивного и активного, отрицательного и положительного), взаимодействие и взаимопроникновение которых обеспечивают гармоническое равновесие вселенной. Те культы, где преобладает поклонение шакти (например, тантризм), часто носят мистериальный и оргиастический характер, и их наиболее сакрализованным элементом является половой акт, как своеобразное трансцендентное воссоединение мужского и женского начал, источник и средство поддержания мировой гармонии. Шактизм, несомненно, вырос из почитания Б.-м., и Б.-м. Джаганматри продолжает оставаться одной из персонификаций шакти.

Лит.: Афанасьев А. Н., Поэтические воззрения славян на природу, т. 1 — 3, М., 1865 — 69; Краулeй Э., Мистическая роза, пер. с англ., СПБ, 1905; Fаrnell L. R., The cults of the Greek states, v. 3, Oxf., 1907; Gonda J., The dual deities in the religion of the Veda, Amst.— L., 1974, p. 93 — 117; Graillоt H., Le culte de Cybиle, mere des dieux a Rome et dans l'empire Romain, P., 1912; Dieteriсh A., Mutter Erde, Lpz.— В., 1913; Du1aure J., Des divinitйs gйnйratrices..., P., 1805; Вriffau1t R., The mothers. A study of the origins of sentiments and institutions, v. 1 — 3, N. Y. —L., [1969]; Bachofen J. J., Das Mutterrecht. Eine Untersuchung ьber die Gynaikokratie der alten Welt nach ihrer religiцsen und rechtlichen Natur, Stuttg., 1861; Berndt R. M., Kunapipi. A study an Australian aboriginal religious cult, Melbourne, 1951; Neumann Е., The Great Mother. An analysis of the archetype, 2 ed., Н. Х., 1963.

E. Г. Рабинович.

БОГОМАТЕРЬ, см. Мария.

БОГОРОДИЦА, см. Мария.

БОДОНЧАР, в мифологии монгольских народов предок Чингисхана, сын праматери рода Чингисхана Алан-гоа. Б. родился спустя некоторое время после смерти Добун-мергена, мужа Алан-гоа (в некоторых вариантах — вместе с двумя братьями). Его отцом было небесное (солнечное) божество, которое приходило к Алан-гоа после заката в виде жёлтого человека, а уходило перед восходом в облике жёлтого пса [совмещение двух концепций происхождения героя: небесного (солярного) и тотемического]. В тюркских генеалогиях Чингисхана чудесно-рождённым сыном Алан-гоа (Алангу) оказывается сам Чингисхан, Б. же (Боденжар) называется лишь в числе его «земных» старших братьев. Старшие братья обвиняют Б. в том, что он незаконнорождённый, и это вынуждает Алан-гоа раскрыть тайну своей связи с небожителем. Тем, что после смерти матери братья лишают Б. положенной ему доли наследства, и своим прозвищем Мунгхаг («простак») он напоминает героя волшебной сказки. Отселившись, Б. занимается соколиной охотой: с места его стоянки при северо-западном ветре летит птичий пух, подобный снежным хлопьям. Ежедневно он заходит в стойбище соседнего племени. Однажды Б., воспользовавшись помощью разыскавших его братьев, совершает вооружённое нападение на это племя, не имевшее ранее вождя, и становится его главой (ср. Борте-Чино), захватив себе в жёны беременную женщину.

Лит.: Козин С. Б., Сокровенное сказание, М. — Л., 1941; Шара Туджи. Монгольская летопись XVII века, пер. Н. П. Шастиной, М.—Л., 1957; Лубсан Данзан, Алтан тобчи, пер. с монг., введение, коммент. Н. П. Шастиной, М., 1973; Балданжапов П. Б., Altan Tobci, Монгольская летопись XVIII в., Улан-Удэ, 1970; Автобиография Тимура. Богатырские сказания о Чингис-хане и Аксак-Темире, пер. с тюркского и джагатайского, вступит, статья В. А. Панова, [М.], 1934.

С. Ю. Неклюдов.

БОДХИ (санскр. и пали bodhi, букв, «пробуждение»), один из основных терминов буддийской мифологии, обозначающих высшие состояния сознания; духовное просветление. Достижение Б. не является прекращением дальнейшего духовного развития личности; все направления буддизма признают существование нескольких уровней Б. В произведениях махаяны выводится разделение между «наивысшим истинным пробуждением» (санскр. anuttarд samyaksambodhi) и пробуждением шраваков (т. е. архатов) и пратьекабудд (санскр. srаvakapratyekabodhi) как более низким уровнем бодхи. В «Садхармапундарика-сутре», например, Кашьяпа, Субхути, Маудгальяяна и Катьяяна, кото рые уже стали архатами (т. е. достигли шравакабодхи), жалуются Шакьямуни, что они не способны добиться «наивысшего истинного пробуждения», и Шакьямуни предсказывает, что в будущем они достигнут этого состояния и станут буддами.

Слово «Б.» является также составной частью сложных слов, обозначающих объекты, вблизи которых Шакьямуни, по буддийским мифологическим представлениям, достиг духовного просветления: «дерево Б.» (bodhivrksa), «сидение Б.» (bodhimanda), «почва Б.» (bodhitala) и др. Все буддийские направления признают семь основных характеристик Б. (т. н. «члены бодхи» — bodhyanga): раздумчивость, изучение дхармы, мужественность, восторженность, спокойствие, сосредоточенность и невозмутимость.

Лит.: Mялль Л., Четыре термина праджняпарамитской психологии, в кн.: Ученые записки Тартуского университета, в. 309, 392, Тарту, 1973—76 (Труды по востоковедению, в. 2— 3); Encyclopaedia of Buddhism, v. 3, fase. 2, Ceylon, 1972, p. 178 — 272.

Л. Э. Мялль.

БОДХИСАТВА, бодхисаттва (санскр. bodhisattva, пали bodhisatta, букв, «существо, стремящееся к просветлению»), в буддийской мифологии человек (или какое-нибудь другое существо), который принял решение стать буддой. Побуждением к такому решению считают стремление выйти из бесконечности перерождений — сансары и спасти все живые существа от страданий. Концепции Б. мифологий хинаяны и махаяны совпадают в общих чертах. Однако, по хинаяне, путь Б. прошли только бывшие будды (их число не превышает 24) и будда современной эпохи Шакьямуни, а также пройдёт будда будущего мирового порядка — Майтрея, все остальные люди могут достичь лишь состояния архата. Таким образом, число Б. в хинаяне невелико, и путь Б. не считается универсальным. В махаяне путь Б. доступен для всех (поэтому махаяну называют и бодхисатваяной — колесницей Б.). Число Б. в махаяне теоретически бесконечно, и они обитают не только в земном мире, но и в других мирах (число которых тоже приближается к бесконечности). Путь Б. начинается с «поднятия духа просветления» (бодхичиттотпада), после чего Б. (обычно в присутствии какого-нибудь будды или другого Б.) даёт обеты спасти все живые существа от оков сансары. Используя на своём пути шесть парамит — духовных совершенств (щедрость, нравственность, терпеливость, мужественность, способность к созерцанию, мудрость), Б. достигает «противоположного берега», т. е. нирваны; с помощью парамит Б. добивается высшего понимания и высшего сострадания ко всем живым существам, что и считается идеальным состоянием Б. Поскольку будды после достижения полной нирваны уже не могут оказать помощь живым существам, то величайшие Б. (маха-саттвы — «великие существа») предпочитают остаться в сансаре, подчиняясь добровольно законам кармы, пока все живые существа не спасены.

Путь Б. разделён на уровни (бхуми). В ранних махаянских сутрах этих уровней семь, но примерно с 3 в. н. э. их число увеличивается до десяти. Длительность пути Б. равняется примерно трём «неисчислимым кальпам» (каждая — миллионы лет), причём в течение первой достигается только первый уровень, в течение второй — седьмой, а в течение третьей — десятый. На своём пути Б. перерождается много раз, причём в облике не только человека, но и любого другого существа, находящегося в сансаре. Б. десятого уровня может сам выбирать форму своего существования, он даже может одновременно иметь несколько воплощений.

Бодхисатва. Стенная роспись. 4—5 вв. Аджанта.

В пантеон махаяны в качестве Б. включены реально существующие люди, которых впоследствии (а отчасти уже прижизненно) наделили мифологическими чертами. Среди них — индийские учителя и теоретики буддизма (Нагарджуна, Шантидева, Асанга и др.), основатели тибетских школ буддизма (Цзонкаба, Марпа и др.). Но главную роль в махаяне играют чисто мифологические Б. Имена их встречаются уже в самых ранних махаянских сутрах. В «Садхармапундарике» упоминается 23 Б., в «Вималакиртинирдеше» — более 50. В литературе махаяны часто приводится список из восьми Б.: Самантабхадра, Ваджрапани, Авалокитешвара, Манджушри, Майтрея, Акашагарбха, Кшитигарбха, Сарваниваранавишкамбхин; к ним иногда прибавляют ещё двух — Махастхамапрапту и Трайлокявиджаю. В Индии наиболее популярными были Манджушри, Авалокитешвара, Махастхамапрапта и Майтрея, в Китае и в Японии — Авалокитешвара (Гуань-инь, Каннон) и Кшитигарбха (Дицзан-ван, Дзидзо), в Тибете и в Монголии — Авалокитешвара, Ваджрапани и Манджушри. Мифологические Б. принадлежат к определённым буддам (напр., Авалокитешвара выступает как эманация Амитабхи) и представляют собой активный аспект данного будды. В мифологии ваджраяны каждому из пяти дхьяни-будд (см. в ст. Будда) соответствует определённый Б. Таким образом, мифологические Б. не обязательно прошли путь Б., иногда они скорее эманации будд. Из мифологических Б. могут эманировать другие Б. и идамы (напр., Ямантака — из Манджушри). В Тибете высшие духовные иерархи считаются воплощениями мифологических Б. (далай-лама и Кармапа считаются воплощениями Авалокитешвары).

Лит.: Dауаl Н., The Bodhisattva doctrine in Buddhist Sanskrit literature, L., 1932; The jewel ornament of liberation, translated and annotated by H. V. Guenther, L., 1959.

Л. Э. Мялль.

БОЖИЧ (серб.-хорв. Божиh, Bozic, словенск. Bozic, болг. Божич, макед. Божик'), в южнославянской мифологии персонаж, упоминаемый в колядках (см. Коляда) наряду с символами (златорогий олень, ворота, свинья) и обрядами, обозначающими начало весеннего солнечного цикла. Соотносится с молодостью (серб. Мали Божиh), рождеством, новым годом, в противоположность Бадняку, старому году и т. п. Связь имён Бога и Б. делает возможным сопоставление Б. с восточнославянским Сварожичем — сыном Сварога: оба имеют отношение к почитанию солнца.

Лит.: Kulisiс S., Porjeklo i znacenje bozicnog obrednog hljeba u Juznih Slovena, в сб. Гласник Земалског Myeeja, т. 8, CapajeЯo, 1953, с. 7 — 47; Gavazzi M., Beitrдge zur balkanischen Wort- und Sachkunde, «Zeitschrift fьr Balkanistik», 1968 (1969), Bd 6.

В. И., В. Т.

БОЖЬЯ КОРОВКА. Мифологическое значение Б. к. проясняется из анализа её наименований в разных языках и фольклорных текстах. Наиболее распространённый вариант наименования Б. к. указывает на скот, принадлежащий богу или некоему божественному персонажу: рус. божья коровка, болг. божа кравица (кравичка), польск. boza krуwka, литов. diкvo karvytй, румынск. vaca domnului [«корова (-ка) бога»], серб.-хорв. бoжja овчица, нем. Herrgottschдffchen (т. е. «овечка бога»), франц. bete а bon Dieu («животное бога»), poulette а Dieu («курочка бога»).

Другой способ наименования Б. к. указывает на её связь с солнцем (которое тоже иногда обозначается как божье: верхнелужицк. boze slуncko, укр. сонечко, нем. Sonnenkдfer («солнечный жук»), Sonnen-kаlbchen («солнечный телёночек»).

Названия первого типа связывают Б. к. с распространённым мотивом похищения коров (скота) бога его противником, названия второго типа [с внутренней формой «солнце (солнышко) бога»], основанные на внешнем виде Б. к. (летающее насекомое выпуклой, округлой формы, чаще всего красного или жёлтого цвета),— с сюжетом «небесной свадьбы», особенно отчётливо засвидетельствованным в балтийской традиции, где солнце (или солнцева дочь) выступает как положительный персонаж. Образу солнца в этом цикле соответствует Б. к.: она связана с богом, летает к небу и передаёт просьбы; приносит детей, помогает разыскивать стадо (т. е. в какой-то степени дублирует мотивы, связанные с громовержцем), предупреждает об опасности, предсказывает урожай, срок человеческой жизни.

Вместе с тем мифологический образ Б. к. сохраняет следы тех трансформаций, которые произошли в мифе с отрицательным женским персонажем — женой громовержца, изменившей ему; ср. мотив превращения жены громовержца в солнцеподобное насекомое (Б. к.) при аналогичном и, несомненно, более распространённом мотиве, когда согрешившая жена даёт начало вредоносным насекомым (комары, москиты, мухи и т. п.), трактуемым в этом случае как её дети, или превращается в одно из них. В этом же контексте нужно рассматривать и опалённость Б. к., соответствующую мотиву поражения жены громовержца карающим небесным огнём-молнией (ср.: «Божья коровка! Улети на небо, принеси нам хлеба, чёрного и белого, только не горелого...»); ещё очевиднее эта тема наказания огнём выступает в ряде фольклорных текстов (в частности, детских), построенных по такому типу: «Божья коровка, лети домой, твой дом в огне, твои дети горят» (ср. нередкую в ряде языковых традиций формулу захода солнца: «солнышко в божий домик идёт», что сопоставимо и с названием Б. к. как божьего солнышка). Мотив горящих детей, наказанных за некий грех матери («не свои» дети) или за нарушение запрета позволяет с большим вероятием заключить, что Б. к. — не что иное, как «превращенная» жена громовержца, несущая на себе следы наказания огнём. Такой вывод подтверждается, в частности, другими названиями Б. к. — латыш. marite (при том, что Мара сочетает черты жены громовержца и богоматери девы Марии), литов. dievo maryte («божья Марьюшка»), нем. Marienkaefer («жук Марии»), англ. lady-bird («птица богоматери»), lady-bug («жук богоматери»), представляющими собой христианизированную перекодировку в соотношении с богоматерью (т. е. как бы женой бога). Отсюда возникает и связь Б. к. с темой детей наказанной жены громовержца. Первый план развития этой темы актуализирует образ детей солнца, воплощающихся в днях недели, из которых седьмой отмечен как день солнца (ср. англ. Sunday, нем. Sonntag, «воскресенье»). Второй план подчёркивает мотив наказания огнём детей Б. к., которых семеро (как и дней недели) — по числу пятнышек на её спинке; ср. многочисленные названия Б. к. как «семипятнышковой», «семиточечной», а также строгий запрет убивать Б. К.

Оба эти плана соотносятся с темой детей громовержца в «отцовских» версиях мифа; ср., например, представления о семи детях громовержца в литовской традиции, из которых отмечен именно седьмой, самый младший — только он выдерживает испытание огнём и водой и оказывается «своим» сыном громовержца. Причастность младшего сына к огню и воде объясняет, почему к Б. к., которая в данном случае выступает именно в этой ипостаси, обращают традиционный вопрос о том, будет ли дождь или хорошая погода, вёдро. Не случайно и то, что с младшим сыном связывается идея вечного возвращения, воскресения, богатства, прямая линия преемственности с солнцем. Те же ассоциации характеризуют в народных верованиях и Б. к. Она нередко связана с переходом от старого к новому году. Слово «бедрик», являющееся одним из украинских названий Б. к., присутствует и в ритуальных текстах, приуроченных к сочельнику (ср.: «Дай, боже, и на бедрик!» или «Щедрик-бедрик! дайте вареник» при «Щедрий веч1р» как обозначение кануна нового года). Наличие варианта ведрик (бедрик) помогает, видимо, объяснить связь Б. к. с ясной погодой (вёдро).

Существуют и прямые свидетельства связи Б. к. с громовержцем и с т.н. основным мифом индоевропейской мифологии. Древнеиндийское название Б. к. indragopa («та, чей пастух Индра») отсылает к мифологическому мотиву коров громовержца: возвращение похищенных коров вызывает оплодотворяющий природу дождь и солнце.

Лит.: Топоров В. Н., Балтийские и славянские названия божьей коровки (Coccinella septempunctata) в связи с реконструкцией одного из фрагментов основного мифа, в кн.: Этнолингвистические балто-славянские контакты в настоящем и прошлом, М., 1978.

В. Н. Топоров.

БОМА (от санскр. bhauma, «земной»), мифологический герой яванцев и малайцев (Западная Индонезия и Западная Малайзия), один из центральных персонажей средневековой литературы. Сын Ибу Пертиви от Санг Хьянг Висну (индуистской Вишну) и воспитанник Батара Брамы (индуистский Брахма). Б. олицетворяет собой неодолимую силу земных недр, нижнего мира. Б. — страшный великан, в войске которого состоят его братьявеликаны, родившиеся из последа Ибу Пертиви. Он борется и обычно одерживает верх в сражениях со своими противниками и обладает чудесной способностью возрождаться из праха, коснувшись земли.

М. Ч.

БОНА ДЕА (Bona Dea, букв, «добрая богиня»), в римской мифологии одна из богинь-матерей, имя которой было табуировано. Священнодействия в честь Б. д. отправлялись в мае в её храме на Авентине, в декабре — в доме высшего магистрата, жена которого приносила богине жертвы от всего римского народа. В священнодействиях участвовали весталки и замужние женщины, присутствие мужчин исключалось (проникший во время праздника Б. д. в дом верховного понтифика Юлия Цезаря П. Клодий в 62 до н. э. был обвинён в святотатстве). Б. д. отождествлялась с учёной дочерью Фавна, принявшей вид змеи, чтобы избежать кровосмесительной связи с отцом (Serv. Verg. Aen. Vili 314), с матерью-землёй, Юноной, Гекатой, One (Macrob. Sat. I 12, 18). Она связывалась с лесом, растительностью, особенно целебными травами, магией. Культ Б. д. был наиболее широко распространён среди низших классов, из которых часто выходили её служительницы — министры и магистры. Эпитеты Б. д.: «полевая», «кормилица», «целительница», покровительница сельской общины — пага (Pagana), отдельных имений и местностей и вместе с тем «могучая», «светоносная», «небесная», «царица». Иногда Б. д. объединяли с богом лесов и усадеб Сильваном. Ей посвящались рощи, часовни с очагами, зеркала как орудия колдовства. Изображалась с рогом изобилия и змеями.

Дата добавления: 2015-08-28