Утром, когда зазвенел будильник, Крис чуть не расплакался от мысли, что придется идти на работу. В сухом, наждачном горле хрипел колючий воздух, нос заложило, а в ухе стреляло. Крис тоскливо цедил горячий сладкий чай, глядя на полутемную улочку, залитую ночным дождем.
Он натянул поверх рубашки теплый серый свитер – привет из дома. Мать связала свитер из шерсти австралийских мериносов. Надо было надеть его еще вчера, только Крис ведь не знал, что его будут держать на пороге, как наказанное животное.
Все мышцы болели, и периоды боли сменялись слабостью, когда Крис сомневался, что поднимет даже карандаш. За день он выпил столько чая, что его начало подташнивать, однако, когда рабочий день закончился, Крис упрямо потащился в Кенсингтон. Должно быть, Хиддлстон уже отошел, успокоился, смирился с неизбежным. Они будут очень счастливы вместе, особенно, если у Тома найдется блистер аспирина.
Крис, выйдя из такси, громко застонал, невольно привлекая к себе внимание: тут дождь лил, словно из ведра, а он, черт бы его побрал, снова забыл зонт. Крис набрался решимости и зашел в пустующий открытый магазин, зацепив макушкой колокольчик у двери.
- Иду! – отозвался из книжных завалов голос неутомимого букиниста. – Я вас слу…
Криса окатило презрением, негодованием и неодобрением.
- Привет, - сказал он хрипло, разглядывая свои ботинки. – Это я.
- Я вижу, - процедил Хиддлстон.
Крис помолчал и попытался сесть на крутящееся кресло, приставленное к стеклянному столику с картами.
- Стой! – свирепо сказал Хиддлстон, подходя ближе.
От него веяло прохладой и покоем. Крис подумал, что если приложит его узкую ладонь с длинными пальцами ко лбу, то, может, ему станет легче.
Том шарахнулся от него, не позволив даже прикоснуться к себе. От него несло мелиссой и крепким кофе. Крис сглотнул.
- Я не хочу, чтобы ты приходил! – заявил Хиддлстон, воинственно сверкая глазами.
Крис бездумно смотрел, как шевелятся его тонкие, темно-красные губы.
- Мне плохо, - сообщил он машинально.
Рыжая, подвижная бровь взлетела вопросительно:
- И что?
Крис пожал плечами. Омега должна была заботиться о нем, как и он чувствовал потребность заботиться о Хиддлстоне. Видимо, их непонятные, больные и неправильные отношения были неправильными во всем – Том даже не дернулся помочь ему, будто не замечал, что Крис горит от жара.
В тишине было слышно, как ожесточенно лупит дождь, как гудят водосточные труды. Где-то далеко, из открытого окна, раздавалась музыка.
- Тебе лучше уйти, - сухо сказал Хиддлстон, не дождавшись от Криса ни слова.
Тот облизнул запекшиеся губы, подождал еще немного, надеясь, что вот сейчас все решится, Том смилуется, и Крис сможет прижаться тяжелой головой к его коленям.
- Пошел вон, - вместо этого процедил Том. – Поди прочь.
Крис развернулся и вышел под дождь, побрел, покачиваясь, к проспекту. Там, как он когда-то посмотрел, была станция метро.
Хэмсворт не помнил, как добрался домой. Не помнил, как раздевался и как добрался до спальни. У него все плыло перед глазами, крутились разноцветные выпуклые пятна и Крис, в общем-то, даже себя не осознавал. Однако в самых разгар этих буйных, кислотных танцев, ему вдруг стало легче, а между горящих губ полилась прохладная вода.
- С тобой одна беда, - разорялась взъерошенная выдра, придерживая кружку. – Пей.
Крис с трудом перекатился на спину – все мышцы отозвались криком, в глазах резало от слабого света, но Крис все равно упрямо смотрел на Хиддлстона. Тот сидел на краю кровати, даже не сняв плаща, придерживал кружку и помахивал градусником.
Крис прохрипел что-то неразборчивое, язык его не слушался, а горло драло от каждого звука.
- Во-первых, заткнись, - приказал Том, встал и принялся снимать плащ. – Во-вторых, сейчас я сделаю тебе горячий чай и принесу таблетки.
Крис снова просипел, уже отчетливее. Хиддлстон понял, криво улыбнулся и пояснил:
- Ты даже не закрыл дверь. Я нашел тебя на полу у кровати, еле перетащил.
Вообще-то, Крис задавал другой вопрос, он, хоть и спросил «Как ты здесь оказался?», имел в виду вовсе не способ, которым пронырливая выдра пробралась в его квартиру. Крис хотел было уточнить, но сообразительный Хиддлстон прижал палец к губам и смылся на кухню, загремел там посудой. Крис несколько секунд лежал в тишине и полутьме, ему вдруг стало страшно: быть может, что Том – это лишь галлюцинация, вроде девицы на белом коне или оленя с двухметровыми рогами, которые являлись к нему в температурном бреду. Крис с трудом сел, стащил неуклюжими пальцами мокрую от пота рубашку, свесил ноги с кровати, но встать не успел. Хиддлстон выглянул на шум и всплеснул руками, увидев такое непослушание.
- Ты что творишь? – затарахтел он сердито. – Немедленно ложись! У тебя горло болит? Сейчас будет чай. Ложись, я подоткну тебе одеяло. Почему ты такой упрямый?
Крис, слушая этот раздраженный потоп слов, улыбнулся и невольно заснул.
Его растолкали через пять минут, Крис захныкал как мальчишка, ему хотелось спать, а зеленое, резко пахнущее варево как-то неаппетитно маячило перед лицом.
- Выпей! – приказал омега не терпящим пререканий голосом.
Крис послушно выпил все до дна, взял губами две таблетки с прохладных пальцев, позволил раздеть и обтереть себя полотенцем.
- Не уходи, - просипел он остатками севшего голоса. – Пожалуйста.
- Я никуда не ухожу, - терпеливо сказал Том. – Спи.
Крис устроился на заботливо взбитой подушке и мигом провалился в сон. Через несколько минут рядом с ним устроилось длинное, тощее тело, свернулось калачиком, настойчиво тыча Крису в бок острым локтем. Крис неосознанно обволок, обнял, подмял под себя и заснул ровно и спокойно, тычась забитым носом в ямку на затылке.
***
- Я не люблю овсянку, - Крис сморщил нос, но послушно открыл рот и проглотил полную ложку теплой овсянки, окрашенной розовыми разводами джема.
- Никто не любит, - пожал плечами Том, - но все едят. Тебе она сейчас тем более нужна.
- Я всего лишь простыл! – негодующе сказал Крис, - мне не оторвало ногу, и не выбило зубы. Я устал цедить бульончик и кашки.
Хиддлстон в ответ молча облизнул ложку и треснул ей Криса по лбу. Крис охнул, а Том обтер ее салфеткой и снова зачерпнул кашу.
В прошлые, дикие времена только от омеги зависело – будет ли жить раненая или заболевшая альфа. Тот, кто сам не может добыть себе пропитание – обречен, так что если омега заботиться не желала – альфа жила недолго.
Насчет старых времен Крис не знал, но за три дня своей простуды он немного измучился от неусыпной, строгой заботы. Хиддлстон обтирал его полотенцем, таскал в туалет, заваривал мерзко пахнущие травы и кормил с ложки всякой гадостью, вместо того, чтобы скормить нормальный кусок мяса. Крис бодрился и храбрился, но в глубине души был страшно польщен, что с ним так возились. Хиддлстон по-прежнему не желал с ним разговаривать, демонстрировал обиду, но погибнуть не дал, ложился каждую ночь рядом, приникал прохладным, костлявым телом, и позволял Крису обнимать себя. Крис водил мозолистыми ладонями по гладкой, мягкой коже, и засыпал, прижавшись лбом к худому, сильному плечу.
На четвертый день Том собрал свои вещи, принесенные, пока Крис болел, в сумку.
- Не уходи, - прохрипел Крис, шустро доедая овсянку самостоятельно.
- Мне надо работать, - ответил Хиддлстон, не оборачиваясь. – Захочешь – придешь сам.
- Приду, конечно, - буркнул Крис. – Ты сомневаешься, что ли?
- Есть немного, - ответил Том, притормозил, крутя в руках зубную щетку. – Ты непредсказуем.
- Я же извинился, - Крис откинул одеяло и сел, сверля взглядом треугольную, строгую спину. – Я ведь…
- Ты отказывался от меня, - перебил его Хиддлстон.
- Но…
- А потом ты неожиданно явился, - продолжил тот, будто и не слышал. – А вдруг тебя снова переклинит, и ты снова свалишь, делая вид, что мы не знакомы?
- Вовсе все не так! – возмутился Крис.
В горле у него запершило и он раскашлялся, Том принес ему стакан воды, а Крис цепко схватил его за худое запястье, заставил сесть на край кровати.
- Я же тебе пытался объяснить, - покашливая, начал было Крис.
- Не надо, - улыбнулся вдруг Хиддлстон, - я уже наслушался твоего бреда за три дня – на всю жизнь вперед хватит.
Хэмсворт смутился.
- Скажи, твоя мама, когда тебя вынашивала, нормально питалась? – спросил вдруг Хиддлстон, его улыбка стала едкой.
- Не знаю, - растерялся Крис, - наверное. А почему ты…а-а-а, ты считаешь меня умственно отсталым?
- Запаздывающим, - мягко улыбнулся Том.
Крис обиделся, лег обратно на кровать и повернулся спиной.
- Я все равно приду, - сказал он, когда ядовитая выдра снова принялась за свои вещи. – И я не отсталый.
- Я знаю, - усмехнулся Хиддлстон. – Ты странный.
Крис засопел, прикрыл рот ладонью и откашлялся.
- Интересно, если со мной что-то случится, ты будешь за мной ухаживать? – задумчиво спросил Том.
- Конечно буду, - прошипел Крис, заходясь снова в кашле. – Перестань ты уже…меня…демонизировать!
Том криво улыбнулся, подошел к кровати и натянул одеяло Крису до шеи. Хэмсворт вдруг сообразил, что может обозначать вот это «что-то случится», и спросил, переведя дыхание:
- Сколько у тебя братьев?
- Нисколько, - удивленно отозвался Том.
Он уже собирался обуваться, но внезапный вопрос его заинтриговал.
- Ты один что ли? – прищурился Крис.
Тот кивнул в ответ.
- Я единственная омега в поколении, - спокойно ответил Том, до которого дошло, к чему эти вопросы. – И единственный ребенок у своих родителей. Если ты рассчитывал на большую семью и уйму детей – вынужден тебя разочаровать.
Крис хмыкнул, подбил себе подушку.
- Я один из трех, - сообщил он, кашляя в кулак. – У меня в роду все мужчины - альфы.
Хиддлстон немного побледнел, но держался храбро:
- И все с приветом?
- Нет, - хмыкнул Крис, - это тебе повезло.
- В самом деле?
- Я из плодовитого семейства, - осклабился Хэмсворт, подвигал бровями, а Том вдруг насупился.
- Я учту, - сказал он стальным голосом, глядя на Криса холодными, злыми глазами.
Крис сообразил, что ляпнул глупость. Судя по всему, эта злобная выдра думала не о том, что Крис любит и хочет детей, а о том, что надо принять меры по предосторожности. Крис рассердился, однако сейчас было не время ругаться по этому поводу.
Хэмсворт уютно поерзал в нагретой постели и неожиданно спросил:
- Может, останешься?
- Нет, - возразил Том, - мне надо идти.
Никто в офисе по нему не соскучился, да и сам Крис вовсе не скучал. На его столе все еще стояла пустая ваза, Крис пару раз зацепился за нее взглядом, и вдруг его осенило. Хэмсворт заказал самый большой букет из роз, который только предлагала цветочная компания, и отправил на адрес магазина.
Именно эти крупные, цвета персикового варенья, розы его и встретили, когда Крис выбрался из такси. Цветы были как попало распиханы по всем местным урнам, в большую синюю урну книжного магазина они все не влезли. Крис, увидев, как обошлись с его подарком, страшно обиделся, так что ринулся на штурм магазина, будто крепость приступом брал.
Внутри были сплошь какие-то пожилые парочки, Хэмсворт поневоле притих – благообразные бюргеры, негромко переговаривающиеся на немецком, не располагали к мексиканским страстям. Крис прошелся по книжным рядам и совершенно неожиданно влетел из-за угла в группу покупателей, среди которой скрывался его букинист.
- Entschuldigung, - недовольно сказал Том, прерывая консультацию.
Взял Криса за локоть и отвел в сторону.
- Привет, - прохрипел Хэмсворт. – Гутен таг.
У Тома невольно дернулся краешек рта.
- Поднимись наверх, - сказал он торопливо, подтащив Криса к подсобке; винтовая крутая лестница вела на второй этаж. – Выпей чаю, в душ и спать, ясно?
- Их бин! – бодро оттарабанил Крис.
Квартира выдавала запустение – хозяина не было почти четыре дня. Вроде вещи и лежали на своих местах, однако была какая-то печать неухоженности. Видно, собирались впопыхах и с тех пор не нашли времени прибраться.
Крис включил чайник и снял свитер с рубашкой, оставшись в белой плотной майке без рукавов. Крутиться в пустой квартире ему стало скучно, было тихо и неуютно, так что он заварил чай в двух кружках, выпил свою тремя большими глотками, а вторую, желтую, яркую, понес вниз.
Хэмсворт и пары шагов не успел сделать, наткнувшись на какого-то туриста. Турист – пузатый и добродушный, чем-то похожий на не старого еще Санту, тут же вытащил из бумажника монетку в два немецких евро и попытался кинуть в кружку, приняв Криса за бездомного. Обалдевший Крис попятился назад, турист, увидев, что кружка до верха полна чая, охнул и выронил монетку, а гадкий Хиддлстон, который оказался тут как тут, начал смеяться, запрокинув голову назад.
Крис обошел смущенного дяденьку по кривой и протянул чай заливающемуся Тому. Тот чуть не выронил чашку, так веселился. Крис смущенно потупился.
- Я же тебе сказал сидеть наверху, - попенял ему Том, отсмеявшись.
- А тут нельзя? – хмуро спросил Крис, бегая взглядом по книжным корешкам.
- Ну, сиди тут, - пожал плечами тот, - не мешай только.
Хэмсворт забился в уголок к глобусу, покрутил его недолго, рассматривая созвездия. Рядом на столике, заваленным всякой всячиной, Крис увидел длинную алую трубочку. Сначала он решил, что это дудочка, однако как он не дул, трубка отказывалась играть. Крис покрутил ее, нашел взглядом ценник и прочитал, что это китайская ловушка для пальцев.
- Том! – взвыл он через несколько минут, безуспешно дергая руками.
Хиддлстон вынырнул из книжного ряда, вскинул брови, вздохнул и даже не стал ругаться, только сжал посередине, а Крис вытащил застрявшие пальцы.
- Ты как дите малое, - прошипел Том, забрал на всякий случай головоломку и снова унесся к покупателям.
Крис сидел смирно несколько минут, однако всякие занятные штуки его манили, так что он, покашливая, принялся увлеченно копаться в куче: вытащил проволочных человечков, разъединил их и снова собрал. Покрутил и отложил калейдоскоп, Ханойская башня выглядела такой новенькой и дорогой, что Крис не отважился ее трогать. Он порылся еще, однако некоторые игрушки были ему незнакомы, и к тому же, Крис боялся вляпаться в какую-нибудь хитрую головоломку, вроде китайской ловушки. Он покрутил большой, тяжелый нефритовый волчок, отложил его в сторону, и вдруг увидел за столиком нечто очень знакомое. Крис потянулся, стараясь ничего не свалить, и вытащил на белый свет вытертую гитару. Провел кончиками пальцев по темному боку – гитара была очень старая, да и сделана была из незнакомого Крису дерева: для клена гитара была слишком темной, для красного дерева – совершенно другого оттенка. Крис осторожно подтянул струны, попробовал наиграть. Медиатора рядом не оказалось, а ногти Крис стриг коротко, однако пальцы еще помнили, как играть, да и мозоли не сошли. У настоящего австралийца, если он не изнеженный житель большого города, мозоли не сходят до конца жизни.
Крис принялся лабать пиццикато, наигрывая что-то смутно знакомое. В магазинчике стало тихо, Крис смутился и остановился. Через какое-то время разговоры возобновились, а он снова начал тихонько наигрывать.
Последние посетители прошли мимо него, улыбнулись, и Крис улыбнулся им в ответ, выдав бойкое арпеджио. Том расставил книжки в шкафы и остановился рядом.
- Поднимайся наверх, - сказал он, недоверчиво рассматривая Криса с гитарой. – Я закрываю магазин.
- Откуда у тебя это? – Крис любовно огладил гриф.
- Гитара Торреса, - спокойно ответил Хиддлстон.
Крис чуть не выронил ее на пол от неожиданности, успев подхватить за секунду до падения.
- И она просто так валяется у тебя в углу? – спросил он со священным ужасом.
- Я играть не умею, - пожал плечами Том. – Лежит себе и лежит.
Крис прижал к себе гитару, как родную.
- Забирай уже, - усмехнулся Хиддлстон. – Только не пиликай у меня над ухом.
Крис поднялся наверх, пока магазин закрывался, включил еще раз чайник, а через несколько минут Том поднялся домой и закрыл за собой дверь.
Крис настороженно ожидал – не погонят ли его домой, но Хиддлстон принялся молча взбивать яйца для омлета на двоих. Синяк у него почти прошел, остался только блеклый, едва заметный след. Крис послонялся, не зная, чем заняться, побрел в душ и как следует промыл голову, грязную после болезни. Волосы долго сохли, но, кажется, его оставляют на ночь, так что до утра голова просушится.
- Ляжешь на диване, - сказал Хиддлстон, энергично работая вилкой.
У Криса кусок встал в горле, он запил надоевшим чаем и спросил жалобно:
- Почему?
- Потому, что я так сказал, - отрезал тот.
- Ну зачем ты так? – тихо спросил Крис.
Том на секунду перестал есть, взглянул холодно и оценивающе, и едко сказал:
- Если тебе мои порядки не нравятся – я вызову тебе машину.
Крис закусил губу, мгновенно догадавшись, на что Хиддлстон намекает. Доедали в молчании.
Крис послушно устроился на диване, накрылся выданным ему одеялом и задумался, прислушиваясь к шуму воды в ванной. Положение, в котором он оказался, было глупее некуда. Он даже не мог толком понять – хочет ли его омега, или терпит. Что вообще происходит между ними, с ними? Том кинулся его спасать, когда Крис загибался от жара, но когда Крис пришел к нему, как привязанный, Хиддлстон был с ним холоден. С другой стороны, не выгнал, оставил на ночь – но почему на диване-то? Крис застонал и ткнулся лицом в подушку. Все это было совершенно непонятно, и как исправлять ошибки – тоже неизвестно.
Шум воды стих, Том, в белом махровом халате, прошел мимо, вытирая на ходу полотенцем рыжие, мокрые кудряшки.
- Спокойной ночи, - заявил сухо и скрылся в спальне.
- Спокойной, - вякнул Крис в хлопнувшую дверь.
Стало тихо и темно, Крис полежал несколько минут, отчаянно уговаривая себя не делать глупостей. Хиддлстон его точно выгонит, вышвырнет из дома, как пса, но и лежать просто так, зная, что за стенкой его омега, было невыносимо. Крис на цыпочках дошел до спальни, толкнул дверь и попятился, услышав ехидный смех.
- А я гадал, насколько тебя хватит, - издевательски сообщил Хиддлстон. – Пошел прочь, дверь за собой закрой.
Крис рассердился.
Вывести его из себя было нелегко. Как все крупные парни, уверенные в себе, Хэмсворт отличался неконфликтностью и исключительным миролюбием. Были альфы бешенные, для которых порядки были не писаны, однако Крис к ним не относился.
И все-таки, Хиддлстон вывел его из себя.
Крис зарычал, выпуская внутреннего волка, и разом перестал сомневаться, взвешивать и переживать.
От двери до кровати было несколько ярдов, Крис преодолел их в один прыжок, обрушился на кровать и подмял неуступчивую омегу. Хиддлстон зло крикнул, не успев от неожиданности скатиться в сторону. Крис придавил его к подушкам, хватанул под ухом, оставив след укуса. Том брыкнул, выставил ногти и от души треснул по лицу, украсив рядом царапин. Крис сжал зубы сильнее, давил, пока тот не заскулил жалобно, слабея и сдаваясь, однако стоило Крису ослабить хватку, как коварная выдра плюнула ему в глаза и попыталась скатится с кровати. Крис громко взревел, опрокинул его на живот и теперь уже всерьез укусил за загривок. Том заорал от боли, но было поздно, его распялили и распластали так, что пошевелить Том мог только ресницами, бровями и пальцами на ногах, да еще мог сжать ягодицы.
- Стой, - прошипел Том, шипя от злости и негодования. – Стой, животное!
Крис и не думал останавливаться, грубо облапал худые бедра, всунул колено между ног и еще раз больно укусил за лопатку.
- Хватит капризничать, - прорычал он, чувствуя, что от злости поднимается температура.
- Отвали от меня! – Том сорвался на позорный визг, когда между ягодиц скользнули пальцы.
- Отвалить? – переспросил Хэмсворт насмешливо, вставил сразу два пальца до конца и вытащил их, развел, показывая, как тянется смазка.
Том покраснел, гневно фыркнул и ткнулся лицом в подушку.
- Нет, ты погоди, - рассвирепел Крис, - думаешь отлежаться как жертва?
Том, который именно это и собирался сделать, невнятно промычал. Хэмсворт сполз с него, перевернул на спину, не церемонясь, и вклинился между напряженных, длинных ног. Подхватил щиколотки, развел их в стороны, заставляя Тома невольно выгнуться, и одним толчком вошел, скользя по обильной смазке. Хиддлстон мучительно застонал и закрыл ладонями пылающее лицо.
Крис дрючил его так, что Том перестал закрывать лицо, а уперся в изголовье ладонями, чтобы не стукнуться макушкой. Глаза он все-таки закрыл из упрямства, но Крис его не стал одергивать, с закрытыми-то глазами все ощущения острее, пусть наслаждается, зараза строптивая.
Крис закинул одну ногу себе на плечо, нежно взял освободившейся рукой стоящий член и начал ласкать его в такт своим толчкам.
- Оставь, не трогай, - взмолился Том, приподнимая бедра.
- А ты потаскушка, оказывается, - ухмыльнулся Хэмсворт, оглаживая влажную головку.
Между ног у Тома хлюпало, дырка принимала открыто и податливо, Крис довольно оскалился, чувствуя, что продержится долго. Ему хотелось бы растянуть занятие любовью, получить побольше удовольствия от этой строптивой выдры, да и выдре тоже доставить массу приятных впечатлений.
Крис притормозил и вышел, отодвинулся на край кровати, спустив узкую ступню с плеча.
- Что? – испуганно спросил Том, сжимая колени. – Что такое?
- Не хочу тебя принуждать, - осклабился Крис, облизываясь.
- Ох! – взвыл Хиддлстон. – Что ты за гад?!
Он встал на четвереньки, выставил задницу с приоткрытой, розовой дыркой и поводил бедрами туда-сюда.
- Ну же!
- Если хорошенько попросишь, - процедил посерьезневший Крис, которому осточертело, что его шпыняют без устали.
Хиддлстон вздохнул, развел сам себе ягодицы, выставившись на обозрение.
- И что? – поинтересовался Крис, тихонько передавливая себе корень члена, чтобы не кончить. – Проси.
- Пожалуйста, - процедил Том. – Давай совокупимся.
- Чего-о-о? – удивился Крис.
- Вступи со мной в половую связь, - невнятно попросил Хиддлстон, кусая подушку.
Крис едва не расхохотался, приник сзади, обнял сильными руками поперек груди и вкрадчиво шепнул на ухо:
- Отжарить тебя?
- Да! – пискнул Том.
- Ты такой скромник, - усмехнулся Крис ему в ухо, пососал мочку и снова шепнул:
- Хочешь мой хрен в гудок?
- Ты придурок! – заорал Том, багровея, как свекла.
Крис расхохотался, втолкнулся в него сильным, резким движением и вцепился в горячие, мокрые от пота бедра.
Том поскуливал, держась за изголовье, мотал головой, вскрикивал, и даже запищал, когда Крис толкнулся особенно резко. Крис еле-еле сдерживался, чтобы не схватить его зубами за шею, хотя хотелось неимоверно – тощая шея как раз болталась перед глазами.
- Стой, хватит, погоди, не надо больше! – заверещал Хиддлстон, цепляясь побелевшими пальцами в спинку. – Хватит!
Крис заколотил бедрами так, что яйца начали шлепать, поцеловал мокро и жарко в укус под ухом, а Том зашипел и обмяк, рухнул вперед и обнял подушку. Крис зарычал, чувствуя, как его насильно выдаивают, выжимают и мягко, но неуклонно стискивают. Узел набух, Крис толкнулся еще раз, но Том захныкал и Крис остановился, чтобы не делать ему больно.
Пришлось перекладывать эту принцессу, тот ничего не соображал, на все отвечал стонами и закатившимися глазами. Крис, раз уж ему позволили, принялся оглаживать его, ласкал неумело, но заботливо.
- Выдра, - нежно сказал Крис, целуя местечко за ухом.
- Псина, - не остался в долгу мокрый и дрожащий Том. – Я хочу спать.
- Спи, - кивнул Хэмсворт, дотянулся до одеяла и накинул сверху.
Том повздыхал, поерзал щекой по подушке и вдруг спросил:
- У тебя тотем койот?
- Волк, - ответил удивленный Крис. – А у тебя?
- Хорек, - неохотно ответил Хиддлстон.
Крис расплылся в улыбке.
***
Обогреватель работал на славу, рядом было невозможно сидеть, словно в печи. Крис устроился подальше, у зеркала, водил бритвой по подбородку, собирая пену и щетину, и поглядывал краем глаза на кухню, где уже начинал было волноваться чайник.
В спальне зашуршало одеяло, стукнули босые пятки, захрустел паркет под весом человеческого тела. Крис ухмыльнулся, поболтал бритвой в горячей воде и принялся убирать остатки щетины.
На плечо ему легла прохладная ладонь, ущипнула за мочку уха и исчезла.
- Чайник закипел, - сообщил Крис, и как раз на кухне раздался щелчок.
Хиддлстон перегнулся через его плечо, задумчиво поглядел на свое отражение, покрутил головой, ощупывая подбородок. Щетина у него росла медленно, за два дня подбородок только едва побурел. Том самодовольно улыбнулся, выпрямился и побрел делать утренний кофе.
- Куда-нибудь пойдем? – спросил он, хлопая дверцами шкафа.
Крис поглядел в темное окно, залепленное мокрым снегом, и поморщился.
- Я бы предпочел остаться дома, - признался он честно. – Там холодно.
- Ты и так ровным счетом ничего не знаешь о городе, в котором живешь, - проорал Том из недр холодильника.
- Знаю, - возразил Крис, - это самый мерзкий город на свете!
- Ну-ну! – рассмеялся Хиддлстон, занося поднос в гостиную.
Крис добрился, утер подбородок сухим полотенцем и критически посмотрел на себя в зеркало.
- Неплохо, - заметил Том, расставляя чашки. – Пора постричься.
- Не буду я стричься, - отмахнулся Крис, - отращу косу как буддийский монах, буду заплетать с лентами и бубенцами.
Ехидная выдра показала взглядом, что думает об этой идее. Крис вынес таз с водой, помыл руки и сел за столик, потянулся к тосту, намазанному кремом.
- За продуктами все равно надо сходить, - сообщил Том, усаживаясь напротив. – Хлеб закончился, над мойкой перегорела лампа, а на ужин осталась одна отбивная.
Крис кивнул, вытянул босые ноги к теплу. Хиддлстон любовно проследил взглядом линии его длинных ног, облепленных сухощавыми мускулами. С кожи до сих пор не сошел австралийский загар.
- Прогуляемся, - сказал он невнятно, облизывая испачканные кремом губы. – Знаешь, странно, но чаще всего у меня покупают библии и книги рецептов.
- И что тут странного? – удивился Крис.
Хиддлстон пожал плечами.
- Ты стал бы покупать библию на чужом языке?
- Нет, - согласился Хэмсворт.
- Ну вот, - кивнул Том. – А кулинарную книгу? Хотя не отвечай, я и так знаю твой репертуар из омлета и тоста с вареньем.
Крис обиделся и отвернулся в другую сторону. Том рассмеялся, прижался щекой между широких лопаток, почти минуту слушал, как мерно стучит сердце. На какую-то секундочку он подумал, что у такого здоровенного Криса и сердце, наверное, большое, с кулак.
- Еще я умею заваривать чай, - буркнул Хэмсворт.
- Ты очень полезен в хозяйстве, - миролюбиво согласился Том, куснул за плечо и отодвинулся, а Крис повернулся к нему, облизнул испачканные губы и взял из вазы крупное красное яблоко.
К счастью, когда они собрались выходить, немного подморозило, стало скользко, но чисто. Том встал на цыпочки, заворачивая Хэмсворта в длинный шарф: после перенесенной простуды прошло не так много времени, чтобы снова слечь с температурой. Крис терпеливо стоял на месте, пока ему поправляли шапку, шарф, одергивали куртку и чуть ли не перевязали шнурки. У Хиддлстона было безупречное чувство вкуса, так что Крис позволял крутить себя и одергивать сколько угодно.
Супермаркет находился в трех кварталах от магазина. Крис прожил в Кенсингтоне почти месяц, однако все еще не научился различать одинаковые улицы, выложенные булыжником. Пару раз он заходил в такие дебри, что приходилось звонить Хиддлстону, а тот, узнав ориентиры, ехидным голосом давал указания, как выбраться на проспект.
С одной стороны их район упирался в большую трассу на Белгравию, именно на нее Крис всегда выбирался, когда блуждал. С другой стороны, если двигаться на запад, начинался Хаммерсмит. Том говорил, что на северо-востоке разбиты сады и находится королевский дворец, Хэмсворт подозревал, что именно туда они будут таскаться по вечерам летом. Супермаркет, в котором они покупали продукты, находился на стыке Альбертополя и спальных центральных районов. Именно поэтому в магазине вечно было полно людей, однако достаточно ранее утро и плохая погода значительно проредили ряды покупателей.
Крис едва поспевал толкать тележку за проворной выдрой, а тот метался по свободным проходам, изредка сталкиваясь с другими покупателями, и сгружал в тележку провизию на месяц вперед. Крис первое время ехидничал, а Хиддлстон огрызался, однако потом Хэмсворт неожиданно заметил, что они в самом деле много едят.
Крис еще дома, в Квинсленде, привык плотно запихиваться. С утра овчар завтракает через силу, однако потом до вечера придется трястись с пустым желудком. А если перегон затягивается на несколько суток, то пирог, уложенный в сумку, приходится растягивать по ломтям. Вечером голодные овчары накидывались на ужин так, что и крошки не оставалось. Когда Крис переехал в Лондон и втянулся в новый режим жизни, есть он стал как попало, да и не было матери, у которой на кухне всегда найдется, чего пожевать. Однако Том готовить умел и любил, так что Крис, неожиданно для себя, снова начал нормально есть. И Хиддлстон был не дурак пожрать - Крис, правда, не знал, было ли это у него и раньше, или с пробуждением чувственности омеги, проснулся и аппетит.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 101 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |