Автор: Серебристый водолей. 1 страница

Волк семейства куньих.

Автор: Серебристый водолей.

Бета: gloriaskott

Фандом: джейту, ахаха! рпс-ау.

Пейринг: Крис Хэмсворт/Том Хиддлстон.

Рейтинг: NC-17.

Саммари: весной к медведице медведя любовь безудержно влечет перед берлогой на поляне бобрами выложил люблю.

Ворнинг: омегаверс, кноттинг, намеки на мпрег, игрушки, нецензурная лексика. Крис Хэмсворт не тупой.

Если вы не знаете, что обозначают первые два слова - загуглите. Если вы знаете, то, пожалуйста, перед прочтением спрячьте свои дипломы микробиологов, почетных садоводов и астрофизиков себе знаете куда? в портфельчик. Не надо размахивать ими с криком "все не так", иначе я тоже буду размахивать своим чем-нибудь с криками "да мне пофиг".

От автора: огромное, космическое просто количество людей помогало и мешало, бгг писать мне этот фик. Кто писал в умыл, кто вывешивал картинки и гифочки, кто отвешивал пинков, словом, масса чуваков болела душой за этот несчастный фик. Поэтому посвящать его одному человеку было бы как-то не ок. Он для всех. Спасибо вам за то, что я атата.

- Да разве ж он поймет? — поморщилась Мильва. — Он только и знает, что Я да Я. Сам. Один. Волк-одиночка! Видно сразу, не ловчий он никакой, к лесу не обвыклый. Не охотятся волки в одиночку! Никогда! Волк-одиночка, ха, лжа это, глупая городская болтовня. А он того не понимает! (с) Анджей Сапковский "Крещение огнем".

...В тебя. Ты странный, скуластый,

И веришь, в себя безумно.

Ты – волк, я – волк (с) Ночные снайперы

Дождь преследовал Криса целый день. Как назло, Крису пришлось мотаться с конторы в контору, и только один раз он поймал такси. Лондонские улицы будто вымерли, вода хлестала по тротуарам, текла лавиной, грязной волной в низину. Брусчатка промокла, стала скользкой и опасной.

Первое время Криса спасал длинный брезентовый плащ, однако какие-то капли нашли предательский путь по волосам и бодро затекли за шиворот. Дальше дело пошло веселее: Крис как не пытался отжимать куцый хвостик, стянутый на затылке, толка не было – рубашка на спине промокла, а ботинки, которые он собственноручно начистил с вечера, все-таки сдались перед напором воды и промокли сразу оба по шву.

Бродить с мокрыми ногами и мокрой головой, то и дело попадая в осенние, сырые сквозняки, Крису не улыбалось. Дождь, будто назло, полил еще сильнее. Мокрые тротуары покрылись пенными пузырями, а Крис мысленно взвыл - до Эрл Корта, где он снимал квартиру, был добрый час пути, а ни одной вывески метро Крис не увидел.

Его занесло вглубь Кенсингтона, где он до этого не был. Будь у него больше времени и сухие ноги, он бы, пожалуй, полюбовался старинными улочками, застроенными домами довикторианской эпохи. Однако любоваться ему совершенно не хотелось, он замерз и вымок, а все лавчонки, мимо которых он проходил, были закрыты, дьявол бы их побрал. Крис считал себя человеком крайне спокойным и терпеливым, однако день явно не задался, так что Хэмсворт начал всерьез злиться.

Он свернул на широкий проспект, широкий – по сравнению с тем закоулком, из которого он вынырнул. На самом деле, это была точно такая же вымощенная булыжником улица, застроенная двухэтажными домиками. Никакого метро тут не было, лишь вдалеке, в конце этой улицы, Крис увидел более-менее оживленное движение – видимо там начиналась какая-то трасса. Ливень, будто в ответ на Крисову мгновенную радость, полил так, что перед глазами встала серая пелена. Домики светили медовыми окнами, наверняка их разумные хозяева давно закрыли свои лавки и теперь грелись у электрокаминов, попивая теплый грог. Крис выругался от души и вдруг заметил в десяти ярдах впереди открытую дверь магазина. До проспекта еще надо было дойти, и не было никакой гарантии, что Крис поймает там такси или автобус.

Он и думать не стал, мигом нырнул в прогретый, едва освещенный магазинчик.

Фильмы о древних проклятиях и всяких мумиях с гидрами начинались именно так. Крис оторопело уставился на засушенное чучело русалки, висящее на стене. Напротив чучела, на полу, стоял скелет чего-то, что походило на шестиногого и чересчур зубастого кабана. Крис выцепил взглядом большой, - не менее ярда, - глобус со странными очертаниями, и тут же сообразил, что это карта звездного неба. Вдалеке, у стола, заваленного всякой всячиной, горела лампа, абажур изображали окровавленные лохмотья, аккуратно подвязанные розовыми, толстыми нитками. Впрочем, до стола еще надо было добраться через завалы больших и маленьких ваз, каких-то чудных светильников, и шкафов, забитых книгами. Крис, подумав пару секунд, оглядывая это царство рухляди, попятился назад, сообразив, что ничего хорошего подобное заведение ему предложить не сможет. Во всех фильмах, всех до единого - подобные посещения плохо заканчивались.

Он пятился, пока не ткнулся спиной в автоматически закрывшуюся дверь. На секунду у него сердце прыгнуло в пятки, при мысли, как он крепко влип, однако он тут же сообразил, что дверь просто закрылась, когда он задел ее плечом.

Крис, выскользнул наружу, и дернулся – ему показалось, что его обдали ведром холодной воды. Ливень давно превратился в какое-то светопреставление, сплошной потоп, а ветер швырял потоки в лицо. Крис ослеп, еще и оглох от рева дождя, так что снова нырнул в странный и страшноватый магазин, решив, что нечистая сила им таки подавится, а вот дождем его, чего доброго, донесет до Темзы.

Вода лилась с него на вытертый, светлый паркет, как с кулера, который стоял в коридоре Крисовой фирмы. Именно так – сначала мощными струями, потом отдельными ручейками и, наконец, закапала, слабо и жалко, выбивая из лужицы брызги.

- Эй? – неуверенно позвал Хэмсворт. – Тут кто-нибудь есть?

Впрочем, он моментально выругал себя за такое начало.

Ну, именно это, слово в слово, говорили всякие потерпевшие в фильмах за пару секунд до того, как их съедали, разрывали, превращали во всякое непотребство и утаскивали в темноту.

- Эй, я просто тут постою, пока дождь не закончится, - крикнул Хэмсворт, невольно прислушиваясь.

Между шкафами что-то зашуршало и стихло, словно пробежала большая мышь. У Криса на спине выступил горячий пот, волосы на затылке встали дыбом. Он, в общем-то, считал себя парнем рассудительным и не трусливым, однако во всем этом магазине было что-то такое…мистическое, от чего Крис занервничал. Герои приключенческих кинолент вели себя безрассудно и отважно, если не сказать - безмозгло, как будто никогда сами не видели других историй про зомби, чудищ и монстров из темноты. Крис все эти страшилки пересмотрел еще мальчиком, и отлично знал, что если твоя подружка начинает утробно урчать и вести себя странно – она автоматически перестает быть подружкой и становится первым претендентом на спасительный удар лопатой. А еще Крис знал, что в подобные магазины не стоит заходить, а уж если зашел, так стой у двери, чтобы в любой момент пуститься наутек. Однако нигде не говорилось, что у дверей будет так холодно, и что промокшие ноги начнут заходиться судорогами и требовать, чтобы хозяин донес их до тепла. Например, к тому чудесному камину, который находится вон за теми шкафами, набитыми толстыми книгами, мимо скелета, шкафа с мумией и маленькой, будто для ребенка, полуприкрытой Железной девой.

Крис сглотнул вязкую слюну и осторожно, почти на цыпочках, двинулся к столу. Между шкафами снова что-то зашуршало, хищно и настойчиво, и Хэмсворт, махом перепрыгнув три ярда, снова очутился у двери. Ему стало смешно и досадно – взрослый мужик, пересек земной шар снизу доверху, альфа, черт бы его побрал, а боится какого-то дурацкого шуршания. Придурок.

- Эй! – крикнул он уверенно, обозлившись от своего страха, - тут есть кто-то? Можно я у вас пережду дождь?

Он решительно зашагал между шкафов, набычившись и сжав руки в кулаки, готовый отбиваться, если какая-нибудь многовековая тварь на него нападет. Однако никто его не тронул, а Крис очутился у стола, остановился возле камина и выставил руки, согреваясь теплом. От плаща потянулся пар, Крис содрал резинку с волос, поскреб затылок, чтобы мокрый хвостик развалился, и волосы быстрее высохли.

Магазин был пуст, однако на столе, между старинными счетами, костяшками которых служили фаланги чьих-то пальцев, и бронзовым секстантом, лежал обычнейший мобильный телефон, поцарапанный и захватанный. Крис сморгнул и увидел на камине чашку с физиономией Гомера Симпсона и остатками крепко заваренного кофе.

У камина стало душно, да и любопытство подстрекало, так что Крис медленно пошел вдоль полки шкафа, рассматривая книги. В темноте он видел только солидные корочки, поэтому вытащил свой телефон и принялся подсвечивать, выхватывая взглядом надписи. Некоторые книги были подписаны на незнакомом ему языке, однако он увидел и французские, и греческие корешки. Крис ожидал увидеть что-то, вроде «Некрономикона» и «Молота Ведьм», однако видел только переводчики, путеводители по Лондону и туристические справочники по Великобритании.

Некоторые книги вообще были не подписаны, корешки были совершенно чисты, так что Крис не утерпел, сунул телефон в зубы и двумя руками вытащил сразу четыре таких книжки. Из открывшейся сквозной ниши на него уставились круглые голубые глаза. Крис чуть не умер на месте, чувствуя, как сердце истерически колотится в горле, а пронзительные глаза моргнули, раз и второй.

- Фифзец ефаный, - сообщил Крис, выронил книги, телефон и напряженно застыл в полутьме. Впрочем, он отчетливо, в красочных деталях представил, как обладатель этих глаз сейчас тянет к нему руку через шкаф, и прямо ощутил на лице прикосновение мертвецки холодных пальцев. Крис тут же вспотел от ужаса, уперся ладонями в шкаф, чувствуя, как пружинят под пальцами книги, и приготовился обрушить эту махину.

- Э-э-э…добрый день? – застенчиво позвал шестиногий скелет.

Крис подскочил и чуть было не запустил в ту сторону подвернувшимся под руку томищем «Этикета для мальчиков».

У подставки с чучелом мялся молодой, рыжеволосый мужик. Крис промычал в ответ что-то матерное; он уже в третий раз за злосчастные полчаса насквозь промок от пота. Мужик щелкнул выключателем у стенки, и в магазинчике загорелся яркий, дневной свет. Сразу стало тесновато и нестрашно. Крис увидел, что полки в самом деле заставлены всякой дребеденью для туристов – иллюстрированными путеводителями, энциклопедиями в картинках, картами метро и автобусов, переводчиками на английский и всякой всячиной.

Да и весь хлам, который вызывал у Криса оторопь, при свете стал всего лишь сувенирной продукцией. Крис даже был более чем уверен, что большая часть всяких там глобусов, костей, скульптур и ваз сделана в Китае.

Крис посмотрел на хозяина лавки, а тот как раз зачем-то поправлял глобус, но выпрямился и поглядел на Криса сияющими голубыми глазами. Крис, вообще-то, собирался выругаться и нахамить этому гондону за жутенькую атмосферу и неприятные минуты, которые ему пришлось пережить, однако рыжеволосый, чем-то похожий на выдру, парень смотрел на Криса с такой ослепительной радостью, как на брата, потерянного в детстве.

- Здравствуйте, - промямлил этот кудрявый рыженький выдрообразный, утирая ладони о штаны. – Вы уж простите, я не думал, что кто-то зайдет в такую погоду.

- Ничего, - хрипло ответил Крис и откашлялся.

- Вы совсем промокли!

Крис оглянуться не успел, а его бесцеремонно схватили за ладонь и подтащили к камину, выковыряли из мокрого плаща и усадили в кресло. Выдра двигался так суматошно и быстро, что Крис как-то растерялся.

- Вот пуфик! - заявил рыжий энтузиаст-благодетель, подпихивая Крису под ноги трехногий, оббитый бордовым бархатом пуф. – Снимайте ботинки! Я сделаю вам чай. Вы любите тростниковый сахар? Сколько ложечек? А булочки с джемом будете? Я повешу сушиться ваш плащ. Как вас зовут?

- Э-э-э, - промямлил Крис, сбитый с толка этим порывом.

Выдра чуть ли не плечи ему массировал, держа мокрый плащ на сгибе локтя.

- Простите, - покачал головой Крис, - я не покупатель, я просто так зашел, переждать дождь.

- Ничего страшного! – улыбнулся рыженький, показав ямочку на щеке.

Улыбка была хорошая - широкая, обаятельная, задела и голубые, ясные глаза.

- Так сколько вам ложечек сахара?

- Две, - покорно сказал Крис.

У камина было очень тепло и уютно, ноги, ноющие от сырости, блаженно впитывали тепло. Снимать ботинки Крис постеснялся, но на кресло облокотился плечами и перевел дыхание, исподтишка рассматривая хозяина магазинчика.

Мужик был совсем молодой, может, чуть-чуть постарше Криса, только весь какой-то бледный, видимо, на солнце редко выходил. Когда этот парень обернулся, Крис заметил на узком, скуластом лице россыпь бледных веснушек и старый, почти сошедший шрам на переносице.

- Давно не было такого ливня, - покачал головой благодетель, - как вы так неудачно попали. Вот чай с бергамотом, а вот булочки, у меня только малиновый джем, надеюсь, вам понравится…

- Спасибо, - растерянно сказал Крис. – Я эм…спасибо большое.

Парень отмахнулся, притащил из угла обычный офисный стул на колесиках и сел рядом. Крис растерялся, видя с какой глуповатой восторженной зачарованностью на него смотрит пара круглых глаз.

- Крис Хэмсворт.

Выдра с готовностью пожал его ладонь.

- Том.

- Том?

- Просто Том, - улыбнулся тот, зардевшись розовым пламенем.

- Ага, - перевел дыхание Крис и принялся пить чай.

Плащ, висящий на камине, мирно исходил густыми клубами пара.

- Мне кажется, вы не британец, - выдра Том любезно улыбнулся, принялся разглаживать пальцами стрелки на серых брюках. – У вас странный акцент.

- Я из Австралии, - кивнул Крис, - из западного Квинсленда.

- О, я знаю, - обрадовался мистер Том, сверкая белыми, крепкими зубами. – Наверное, наши ливни для вас в диковинку, мистер Хэмсворт.

- А то, - усмехнулся Крис, - нам бы хоть денек такого дождя, так у нас, наверное, была бы вторая долина Амазонки.

- Далеко вас занесло от родины, - мистер просто-Том подсунул Крису тарелку с пирожными. – Вы спортсмен?

- Я строитель, - улыбнулся Крис. – Доучусь – стану инженером-строителем.

- Вы не похожи на студента, - удивился тот, машинально подергав себя за рыжие кудряшки на виске.

- А вы не похожи на оккультиста, - усмехнулся Крис и кивнул на хрустальный шар, стоящий на столе.

- А! – хмыкнул тот. – Нет, я всего лишь скромный букинист. Это так…дизайн интерьера.

- Симпатичное чучело, - Крис кивнул на несчастную русалку.

- Сам делал, - улыбнулся скромный букинист. – Сушеная камбала, пластик и капроновые нити.

- А это из чего собрали? – Крис ткнул пальцем в скелет кабана.

- Это игрушечные наборы для детей, - пояснил выдра-рукодельник, симпатично покраснев, - из них можно всякое собрать, вот я и…собрал.

- Страшновато у вас тут, особенно в темноте, - признался Крис.

Мистер Том пожал плечами.

- Простите, - пискнул он. – Я не ждал посетителей. Хотите еще чаю?

Крис милостиво согласился, а молодой букинист вихрем умчался на кухоньку, защелкал чайником и начал рыться в холодильнике.

Хэмсворта, честно говоря, такое радушное отношение смутило – он видел этого парня первый раз в жизни, а тот к нему относился так восторженно, что Крис просто не знал, как реагировать. Он уже немного обсох, так что решил все-таки попить чаю, да вызвать себе машину, которая согласится отвезти его в Эрл Корт.

- Вот! – радостно сообщил выдра, моргая сияющими глазами. – Ваш чай.

- Можно я книги посмотрю? – спросил Крис, которому сидеть в кресле надоело.

- Конечно! – обрадовался его собеседник. – Пойдемте, я покажу вам.

- А это что? – Крис с любопытством посмотрел на пустой корешок. Вытащил книжку и принялся листать пустые страницы.

- Это блокнот для записей, - важно пояснил владелец магазина, - я их сам делаю.

Крис взглянул на него уважительно и убрал книжку на место. Вещь ручной работы наверняка стоила не менее пятидесяти евро, еще не хватало помять страницы или повредить форзац.

- И как, покупают? – спросил он вежливо, бегая взглядом по цветастым обложкам.

- Еще как, - усмехнулся мистер Том. – Очень даже берут, эксклюзив же.

Крис понимающе кивнул.

- Знаете, мне пора, - сказал он вежливо.

Выдра склонил кудрявую голову набок, прищурился с интересом. Крис смутился, понимая, что от него чего-то ждут, только вот он не мог понять – чего именно.

- Спасибо за…за заботу, - промямлил он неловко. – Вы мне очень помогли.

- Не за что, - ответил тот с ноткой разочарования, почесывая острый кончик носа. – Может, вам какие-то учебники нужны? Я могу достать что угодно.

- Да? – обрадовался Крис. – Знаете, я так сразу сказать не могу. Можно вашу визитку?

- А мне вашу! – мистер Том снова начал сиять глазами, вытащил из подставки в виде кошачьего черепа плотную синюю карточку.

Карточка была такая новенькая, что Крис укололся острым углом, однако послушно затолкал ее в бумажник, успев заметить только то, что фамилия его нового знакомого начинается с «Х».

- А вот моя, - сказал Крис отрывисто и протянул простенькую белую визитку, на которой черными крупными буквами были выведены его контакты.

- Вот и чудесно! – обрадовался мистер выдра, разве что не помахивая хвостом. – Вызвать вам машину?

- Не стоит, - мягко открестился Хэмсворт. – Дождь почти прошел, я дойду до перекрестка и поймаю такси.

Крис с наслаждением влез в сухое, прогретое пальто, мимоходом пожалел только, что так и не решился просушить ноги перед камином.

- Спасибо еще раз, - сказал он отрывисто.

От тепла и чая его разморило, спать захотелось неимоверно.

- Ну что вы, мистер Хэмсворт, - кудрявая выдра, расплывшись в улыбке, энергично потрясла Крису руку и как-то неуловимо фамильярно поправила воротник, заправив торчащий хвостик.

Когда дверь за посетителем закрылась, Том рухнул в кресло и заскулил, прижимаясь носом к пропахшей чужим запахом обивке.

В шестнадцать лет все решилось окончательно и бесповоротно.

Семья Хиддлстонов была большая, в предки затесался целый один лорд, которым гордились. Уже четвертое поколение с преувеличенной скромностью упоминало прадедушку Пэдди. Все были разные – были и дельцы, и солдаты на службе Ее Величества, была богема, и был Том.

Так уж вышло к его несчастью, что он принадлежал к главной ветви Хиддлстонов. На него возлагались надежды – давненько в семействе не появлялись альфы, давно пора бы. Семья без альфы начнет хиреть, а беты не могут принести ничего нового в генетический код.

Пока Том был маленький, родители и обилие тетушек и дядюшек отчаянно надеялись, что мальчик перерастет постоянную задумчивость. В конце концов, среди бет встречались разные темпераменты – были среди них и такие, что сутками просиживали над книгами, а в качестве хобби клеили журавликов и танчики.

Одна только бабка, материна мать, пожившая долго и много видевшая, наблюдая, как внук зарывается с ушами в книги, авторитетно сказала, что семейство осчастливлено омегой. В глубине души, родители, наблюдающие за сыном, с ней согласились. Вслух – гневно отвергли предположение.

Конечно, на дворе стояли новые времена, и омег больше не травили, не предавали огню и не запирали в домах для душевнобольных. Однако традиции изжить непросто. Кое-где в просвещённой Европе омегам позволили выйти из подполья. Инцидентом стал наследник австрийского престола, оказавшийся стопроцентной типичной омегой. Больше посадить на трон было некого, да и, видимо, принца любили, так что начало было положено. В Британии омег уголовно не преследовали – и на том спасибо. К женщинам и то относились терпимее, кому-то же надо продолжать род, пока не накопились генетические ошибки бет, пока семья не скатилась в беспросветный инбридинг. С мужчинами дело обстояло…никак. Их-то и признавать начали всего за несколько лет до совершеннолетия Тома.

Том, к моменту наступления половой зрелости, успел три года отучиться в Итоне, а на четвертый на него, словно гром с неба, обрушилась медицинская комиссия, которая установила, что он является омегой. До инцидента сокурсники называли Тома ботаном и задротом, после – еще и шлюхой, что было совсем уж несправедливо и обидно.

После, когда Том вырос и вспоминал школьные годы, он решил, что уберегло его только чудо. Семейство Хиддлстонов было убито новостью. Если бы его отчислили из Итонского колледжа – чтобы обеспечить его же безопасность, - семья могла на полном серьезе запихнуть его в психушку или, чего доброго, отказаться от него. Они любили его, правда, любили, однако это было чересчур сильный удар по репутации.

Однако кроме него омегой оказалось два его одноклассника – мальчишка из США, который учился по программе обмена, и юный Уильям Виндзор.

Исключить принца из колледжа было бы недопустимо, так что и Тому повезло остаться. Трех омег, довольно-таки испуганных свалившимся на них откровением, переселили в отдельный корпус, который охранялся круглосуточно королевским караулом, хотя на несовершеннолетних омег никто и не посягал.

Определенно, бабка питала к нему слабость, выделяя из всех внуков. Может, потому, что он был тихим и умел часами выслушивать ее воспоминания о молодости, может, ее просто подкупили его ясные, большие глаза, однако на семейном совете, который собрали, стоило Тому вернуться на летние каникулы, бабка за него буквально костьми легла.

Том оказался первой омегой за четыре поколения, прошлой оказалась как раз бабкина мать, та самая легендарная пробабка, которая ухитрилась женить на себе целого лорда. Пробабке поэтому в вину ничего не ставили. Том, который впервые в жизни не сумел сдержать язык за зубами, цинично спросил, кого надо заарканить ему, чтобы семейство перестало смотреть на него, как на зачумленного. Во время разразившегося скандала он выслушал о себе много подробностей, которые надолго засели в душу. Ближние ранят больнее всего.

По мнению родителей «омега» было чем-то средним между продажной девкой и душевнобольным. Мать боялась, чтобы Том, который и так отличался придурью и тихим упрямством, не спелся с какой-то неподходящей альфой. Отец горевал о несостоявшейся военной карьере, которая была омеге закрыта. Самому Тому никогда не хотелось заниматься военным делом, да и знакомым альфам он на шею не вешался. Собственно, и вся семья это знала, Том никогда не интересовался амурными делами, предпочитая зарываться с носом в исторические книги.

Говоря откровенно, самому юному Хиддлстону было глубоко начхать на свою физиологию: она ровным счетом ничем не мешала ему жить и учиться. Через пару месяцев, когда все убедились, что он не страдает нимфоманией и слабоумием, страсти улеглись и его оставили в покое. Бабка, единственный человек, не ударившийся в панику, перед смертью подарила внуку, который как раз закончил колледж, небольшой книжный магазин на юге Кенсингтона, в исторической части города.

Может, она по старости лет оказалась умнее всех, может, просто пожалела внука, которому так не свезло, однако лучшего подарка Том еще не получал. Не считая здоровенного плюшевого слона, которого ему подарил на пятилетие дядюшка Боб.

Работа в магазине увлекла его, да и классическое образование, полученное в Итоне, нашло применение. Через пару месяцев магазин приносил хороший доход и стал считаться чем-то вроде достопримечательности в районе. Том жил припеваючи, крутясь между книгами и всякими забавными вещицами, которые нравились туристам. Он даже научился делать ручные записные книжки, которые впаривал восторженным итальянским и французским посетителям за сорок евро; переводил для себя Цицерона и Квинтиллиана с латыни, и, озорства ради, украшал греческими афоризмами свои еженедельники. Туристы были в восторге. Том – тоже.

Чем старше становился Том, тем острее перед ним вставал вопрос найти себе пару. Когда ему было шестнадцать – мужчины-омеги только-только получили право существовать. Когда ему исполнилось двадцать шесть, они окончательно вышли из подполья, заключали браки и жили, в общем-то, полноценной жизнью, несмотря на некое общественно порицание. Родители умоляли Тома не позорить фамилию и не прогуливаться по улицам под ручку с каким-то сомнительным альфой. Том, может, и рад был бы кого-то опозорить, да только его личная жизнь совершенно не складывалась. Собственно говоря, ее и не было.

Никакой лорд, понятное дело, Тому не светил, но и чужие альфы не вызывали в нем никакого отклика. Для себя Том накидал мысленную программу максимум: встретить симпатичную властную девицу из хорошей семьи, жениться, заделать пару детишек и жить со своей альфой в счастье и мирном благополучии. Был, конечно, шанс, что его альфа окажется мужчиной, и заделает пару детишек ему самому, однако эта мысль была Тому неприятна и вызывала глухое недовольство. Вроде как пребольно удариться мизинцем о ножку стола и долго потом вспоминать это происшествие: уже давно и не болит, а все равно – стоит подумать и невольно скривишься. К несчастью, Том пока не встретил вообще никакой альфы. Общество вокруг него становилось все более толерантным, а он крутился среди книг и блокнотов, карт и глобусов. Заходящие к нему в магазин люди слишком отличались от него самого. Нет, ни разу у него ничего не екнуло.

Впрочем, несмотря на отсутствие практики, теорию Хиддлстон знал, в этом плане польза от чтения была колоссальная. Например все справочники, от пособия по психологии до справочника омеги, были единодушны: встреча с альфой будет как удар молнией, как вой труб Иерихонских, как…словом, пропустить такое невозможно, даже если ты слепоглухонемой. Дальше все почему-то скатывалось к дамскому роману: омега разом превращалась в несчастное существо с потеющими ладонями, глупой улыбкой, дрожащим голосом и румяными щеками. Между ног станет не то влажно, не то жарко, не то сухо, не то еще как-то, а мир разлетится на миллион осколков. Том все-таки надеялся, что это преувеличение. Как оказалось – нет.

Том, интереса ради, полистал справочники для альф, исключительно, чтобы узнать, как прореагирует на него его будущая судьба. Если верить сухим фактам, в прошлые, далекие от цивилизации времена, встреча альф с омегами в девяносто девяти процентах заканчивалась изнасилованием. Ну, то есть, если можно изнасиловать того, кто выпрыгивает перед тобой из мокрых штанов. Современных альф учили держать себя в руках, как минимум, здороваться и знакомиться перед тем, как заявить права на омегу. Том хохотал как безумный, читая эти занимательные страницы. Впрочем, несмотря на смех, эти факты вызывали у него какое-то смутное глубинное отторжение. Том слишком уважал себя и не мог смириться с фактом, что однажды в его жизни появится человек, который сможет просто взять его за руку и повести за собой, только на основе примитивной биохимии. В этом была некая несправедливость: нет никакой гарантии, что его альфа не будет дурочкой или садисткой, или что это вовсе не окажется какой-то бандит, оббитый дурацкими татуировками. Ни один суд не сможет защитить его от такой власти, потому, что он сам вручит цепь от своего ошейника.

Гадость какая.

День в середине октября был из тех, которые Том называл «Окуни не клюют». С самого утра зарядил дождь, да такой проливной, что ни один оголтелый турист не высунул бы носа из гостиницы. Разве что японцы – этим узкопленочным все было по колено, что дождь, что снег, что камни с неба. Впрочем, японцы редко забредали в Кенсингтон, их возили группами по знаковым Лондонским местам, бродить в одиночку японцы боялись.

Том выпил с утра чашку крепкого кофе, оставив дверь в магазин открытой, чтобы впустить немного свежего воздуха, и принялся сортировать свои сокровища, решив заняться неспешной уборкой. Последний месяц начала барахлить вентиляция, а у него никак не доходили руки разобраться с причиной, так что, пожалуй, пришло время этим заняться.

Большой свет раздражал его, Том щелкнул выключателем, погрузив магазин в уютную полутьму. Свет ему был особо не нужен, Том видел в темноте как кошка - судя по всему, эта особенность пришла в семью от прадеда, того самого, который был лордом. С тех пор браков с альфами не было, так что кроме прадеда было некому.

Обычно альфы передавали целому ряду потомков разные способности, иногда – не слишком и хорошие. Например, Том лично знал парня с жабрами, бедняге приходилось совсем нелегко.

Неожиданного посетителя Том увидел еще до того, как тот зашел. Посетитель был высоченный, загородил плечами уличный свет, падающий сквозь дверной проем, остановился на пороге и принялся разглядывать диковинки. Том собирался было отозваться, чтобы сказать, что не работает, как парень позвал низким, хриплым голосом. Именно в этот момент в закрывающуюся дверь толкнулся сквозняк, обогнул посетителя и донес до Тома его запах.

Хиддлстону стало плохо. Или хорошо.

Ему стало так, как никогда в жизни еще не становилось – его бросило в горячий пот, в глазах потемнело, и он на целую минуту ослеп. Пришлось вцепиться наощупь в полки, чтобы не упасть на пол. Том нечаянно сбил свернутые в рулон карты Атлантиды, которые, между прочим, несколько часов комбинировал из Антарктиды, Гренландии и очертаний Тасмании.

Запах был свежий и сильный, у Тома потекли слезы, так его скрутило этим мигом узнавания. Это был он – его альфа, и никаких сомнений Том не испытывал. У него, прямо по программе, вспотели ладони, запылали щеки, а задница начала ритмично сжиматься, причем совершенно бесконтрольно. Том перепугался, что сейчас кончит, упадет в обморок и кошмарно опозорится – и тут же его отпустило. Осталось только чувство полного счастья – он нашел альфу. Это даже не сам Том радовался, он скорее растерялся от реакций своего тела, радовалась омега, запертая долгие годы в его голове.

Дата добавления: 2015-08-28