- Да, и какого же я рода, Сарин?
В ожидании ответа, цепкий взгляд Лутарга остановился на маленькой дверце, ведущей в темницу. Чтобы пройти сквозь нее такому мужчине, как Тарген нужно было согнуться в три погибели.
Со своего места преграда показалась заключенному хлипкой и ненадежной.
"Посижу и попробую сломать, если засова нет", - подумал он, возвращаясь мыслями к старику и его тайнам.
- Что ты помнишь о своем детстве, Тарген? - сорвался неожиданный для мужчины вопрос с губ старика.
- Это не то, о чем я хочу вспоминать, - нахмурился Лутарг, отгоняя прочь непрошеные образы, вырвавшиеся из задворок памяти.
- Того, что было до Эргастении? - уточнил Сарин.
- Ничего, - просипел мужчина, мысленно возвращаясь в свой самый страшный кошмар.
В том сне были теплые и мягкие руки, которые обнимали его и гладили по голове. Были слова, произносимые ласковым голосов - "вырастешь и станешь похожим на отца". А потом все исчезало, и он бежал. Бежал, что было сил, стремясь найти и догнать, вот только не находил никогда.
- У меня не было детства, - для чего-то добавил Лутарг, стравившись с душевной болью.
Только это много раз пережитое во снах полувоспоминание могло расстроить мужчину настолько сильно, чтобы в груди что-то сжалось. Все остальное он давно перешагнул.
- Было, Тарген. Было, - ответил ему старик.
Если бы не тихий скрежет за дверью, Лутарг вероятно взорвался бы, но шум мгновенно вернул ему утраченное было хладнокровие. Мужчина подобрался, мышцы напряглись, готовясь к броску. Рядом затаил дыхание Сарин.
- Эй, вы! - донесся до пленников приглушенный женский голос. - Я сейчас вас выпущу.
- Хозяйка, - с облегчением выдохнул старец, пододвигаясь к двери.
Снаружи доносилось какое-то копошение и переговоры, но говорили слишком тихо, чтобы Сарин мог разобрать.
- С кем-то.
- Тихо, - шикнул на своего спутника Лутарг.
В отличие от старика, он отлично слышал, о чем шла речь. Его слух был более остр. Сарин же своими комментариями лишь мешал ему.
Мать и дочь решали, чем им поддеть засов, застрявший в пазухах.
- Надо кого-то чтобы на дверь налег, так не вытащим, - услышал мужчина хозяйкино сетование.
- Может, батюшку позвать? - предложила Нала.
- Ш-ш-ш, глупая. С мужиками он. Не поняла что ли?
- Но как же? Не станет отец...
- Молчи лучше, - шикнула на дочь женщина.
Прислушиваясь к их разговору, Лутарг поднялся и, отстранив старца от двери, ухватился за перекрестье.
- Тащите, - приказал он женщинам, а сам потянул дверь на себя.
Бруски заскрипели, но не оторвались. Несмотря на вид, дверь была сделана на совесть. Крепкой оказалась.
Когда засов с глухим стуком приземлился на пол, Лутарг толкнул дверь, и она с громким визгом поддалась.
- Смазать не мешало бы, - проворчал Сарин, переживая, что на шум набежит народ, но все было тихо.
Стоило мужчинам выбраться из застенков, хозяйка постоя, тут же вручила старику сверток, на поверку оказавшийся холщевым мешком.
- Ваши вещи. Нала все собрала. И еды немного, - зашептала женщина, опасливо косясь на Лутарга.
Насколько бы велика не была ее благодарность за спасение дочери, страх оставался страхом, а бояться этого незнакомца определенно стоило, рассудила для себя хозяйская жена.
- Пока не рассветет, они к коменданту не пойдут, побоятся. Посему вам надо выйти из города, как только ворота отворят. Лучше через западные. Там поутру скот на пастбище гонят. Народу много. Вот с ними и пройдете незамеченными. И сеновальня рядом - будет, где укрыться. А теперь идите, и нам пора, пока не хватились, - под конец своей торопливой речи подстегнула она мужчин.
На протяжении всего напутствия, Лутарг старался на женщин не смотреть, а чтобы занять себя, забрал у старца сверток и принялся его разбирать.
Сперва мужчина достал свой плащ и тут же накинул его на плечи, пряча голову под капюшоном. Потом передал Сарину его одежду. Также в мешке оказались булка хлеба, сыр, жареное еще теплое мясо, бутыль с какой-то жидкостью, две рубахи, нарезанные на бинты тряпицы и баночка с мазью.
Прежде чем Лутарг успел удивиться вслух, на его невысказанный вопрос ответила Нала.
- Я положила, - смущаясь, пробормотала девушка, пристально наблюдавшая за действиями мужчины. - Пригодится вам.
Тарген с признательностью кивнул, но глаз на благодетельницу так и не поднял. Кому, как ни ему знать, какое впечатление производит на других людей его взор. Он и сам-то испугался, когда впервые посмотрел на себя, что о посторонних говорить.
Единственным, за всю его жизнь, кто даже не вздрогнул, был Сарин. Это стало главной причиной, по которой Лутарг доверился старику. В его взгляде не было страха, будто тот уже где-то видел подобное.
- Все, идите, идите, - торопила их хозяйка, указывая рукой на лестницу. - Спуститесь, и вправо до конца улицы, а там вдоль стены до ворот. Сеновальня прям у загонов. Мимо не пройдете.
- Спасибо тебе, женщина... - принялся благодарить пожилой человек.
- Идите, и не ворачивайтесь, - остановила его женщина. - Боги с вами.
- Не вернемся, не бойся, - успокоил женщину Лутарг и подтолкнул старика к выходу. - Не потревожим более.
Мужчина усмехнулся облегченному вздоху женщины, а Нала, смотревшая как уходит странный незнакомец, думала о том, что всегда будет помнить этого путника, но никогда больше не увидит.
От этой мысли девушке стало грустно, а на глазах отчего-то выступили слезы.
На пути до западных ворот Синастелы мужчины молчали. Дважды им пришлось таиться от караульных, несущих службу в районе пристенков. Один раз - от подвыпивших гвардейцев, наплевавших на обязанности ради успокоения души. И все это время Лутарг ощущал душащие других людей объятья страха, пропитавшего городской воздух своими испражнениями.
Он хорошо знал этот запах, и среди многих смог бы отличить его. Запах дрожащих коленей - как любил повторять Гурнаг.
Таковой была излюбленная присказка вернувшегося со смены надсмотрщика, жаждущего получить разрядку за счет своей покорной игрушки.
Когда мужчины укрылись за стенами сеновальни, глашатаи прокричали полночь.
- Успели до смены караула, - проворчал Сарин, выискивая место для отдыха. - Хоть тут свезло.
- Свезло? - хмыкнул Лутарг, и щеки старца покрылись пятнами смущения.
- Привык уже, - бросил он в ответ на укор.
- Так уж и привык? То так скажешь, то эдак. Забываешься.
Выбрав пологое место, Лутагр расстелил плащ поверх прелого сена, и, наплевав на насекомых и слизней, наверняка заведшихся в слежавшейся куче, вытянулся во весь рост на убогой постели.
- Выспаться надо, - сказал мужчина, положив руки под голову.
За зиму сеновал изрядно опустошили, а то, что осталось от прошлогоднего запаса, стало непригодным для кормления скота, и потому, устроившимся на ночлег путникам, можно было не опасаться нежданных гостей.
- Может, и забываюсь, - ответил старик, устраиваясь рядом, - но только с тобой. Ты для меня, как напоминание.
- Напоминание о чем?
- О долге и верности, - едва слышно отозвался Сарин. - Когда-то я служил у твоего деда. Это было давно...
***
Закрывшись в своих покоях, Таирия разогнала всех прислужниц и вновь окунулась в чувство вины, не переставая корить себя за глупость и самонадеянность.
Когда дочь ворвалась в покои отца и потребовала освободить тетушку и не мучить ее более, вейнгар сначала побледнел, под стать своим парадным одеждам, а потом взорвался. Таким, она его не видела никогда.
Таирия испугалась, ведь родитель в жизни не повышал на нее голос, а тут вдруг прикрикнул, оттолкнув и, пылая гневом, направился в покои невольной затворницы.
Как он кричал, как ругался - Ири хотелось прикрыть уши, чтобы не слышать.
Вейнгар обвинял тетку, что она настраивает против него дочь, рассказывая всякие небылицы, плетет интриги для свержения брата. Твердил, что сестра продалась врагу, и что зря пожалел ее тогда, а нужно было отправить вслед за выродком в яму.
Мужчина бушевал, а тетушка лишь сочувственно на него смотрела. Она не отрицала своей вины, не пыталась остановить поток обвинений, а с тихой печалью жалела сводного брата, от чего Таирии стало еще боязней.
Что-то странное было во всем этом, странное и страшное, о чем теперь, слушая, девушке знать совсем не хотелось, но и сладить с разъяренным отцом она не могла.
Прижавшись к стене, Ири наблюдала, как вейнгар схватил женщину за горло, как сжались отцовские пальцы на вечно бледной коже тетушки. Слышала, как та прошептала: "ты погубил себя Матерн". Видела, как безвольное тело названной матери упало на пол, проклятое ее отцом.
После этого Таирия не могла спать много ночей.
Глава 6
Слушая медлительное, с множеством подробностей и отступлений повествование старика, Лутарг сперва дивился, какое отношение эта безрадостная история имеет к нему.
Она напоминала ему одно из тех сказаний, что по просьбам каменщиков заводил вечерами Рагарт, сидя у стены и глядя подслеповатыми глазами в темноту пещеры. Оно могло длиться часами, растягивалось на несколько вечеров и неизменно заканчивалось чем-то очень унылым и неотвратимым, под стать жизни слушателей.
Лутарг любил поприсутствовать на этих занимательных посиделках, удивляясь, откуда проведший полжизни в Эргастении Рагарт может знать такое множество разнообразных легенд.
Возможно поэтому, по привычке, Лутарг слушал своего спутника отвлеченно, представляя в картинках то, о чем говорилось. И только позже, когда Сарин все чаще стал упоминать имя Лурасы, мужчина встрепенулся и стал примерять на себе новую, непривычную для него роль - роль сына.
Как оказалось, любимым ребенком он пробыл совсем недолго, всего лишь шесть с половиной лет, а затем в один миг лишился всего - и звания, дарованного ему от рождения, и семьи.
- Почему ты так уверен, что он - это я? - не удержался от вопроса Лутарг, когда старец замолчал. - Столько лет прошло, ты мог и ошибиться, Сарин. Говоришь...
- Не мог, Тарген, - перебил его старик. - Еще столько же может миновать, но я узнаю сына Лурасы из тысяч людских по...
- Глазам, - закончил фразу Лутарг.
- Да, - согласился старик.
- Таких, правда, больше не встречается?
Все же Лутарг недоумевал. Неужели за несколько веков один народ ни разу не пересекался с другим? Неужто шисгарцы никогда не брали тэланских женщин и не зачинали с ними детей? Это казалось странным.
- Ну почему же. Вероятно, встречаются, только не в наших землях, - отозвался Сарин. - Почему ты сомневаешься, Тарген?
Лутарг пожал плечами, но сообразив, что старик этого не видит, добавил:
- Сам не знаю.
Они помолчали немного, думая каждый о своем, хоть мысли их были в чем-то схожи, затем старик промолвил:
- Я понимаю, сложно принять, когда всю жизнь думал иначе, но это и есть твоя настоящая жизнь, Тарген.
- Нет, старик. Моя настоящая жизнь прошла в пещерах, а все, что ты рассказал, лишь вариант, какой она могла быть, но не была.
- Поспи, сынок, я разбужу, как время придет, - вздохнул Сарин, понимая, что спорить бессмысленно. - Тебе надо отдохнуть.
Они вновь замолчали и на этот раз надолго. Сарин даже подумал, что Лутарг послушался его совета и решил вздремнуть, но ошибся.
- Мы не пойдем через горы, Сарин. - прорезал тишину сеновальни его голос.
Взгляд Лутарга блуждал по потолку, перебираясь с одной балки на другую, но мыслями он был далеко отсюда, там, где его ждали мягкие руки, чтобы прижать к груди. Мужчина собирался вписать новую главу в преследующий его ночной кошмар, и превратить полувоспоминание в реальность - реальность со счастливым концом, как он надеялся.
- Я знаю, Тарген. Я знаю.
***
Хозяин не беспокоил его уже несколько дней, приходил лишь для того, чтобы проводить до отхожего места или бросить к ногам скудную пищу, но мальчик не испытывал радости, помня о том, что за минуты покоя всегда приходится платить. За все, что он получал от надсмотрщика, ему приходилось расплачиваться телом и кровью, а потому парнишка с нетерпением ожидал его визита, рассчитывая, что тогда востребованная с него плата не будет столь уж болезненной.
Он знал, что в последние ночи хозяина навещает женщина. Слышал, как они разговаривали и даже смеялись, что удивляло его. Парнишка искренне считал, что такой мужчина, как его хозяин, не умеет смеяться. Во всяком случае с ним он всегда был суров и резок.
Придерживая цепь у колодки, чтобы не зазвенела, мальчик поднялся на ноги и потянулся. Все тело ныло от долгого сидения, и ему очень хотелось пройтись, но он не мог. Ходить разрешалось только когда надсмотрщика не было дома, иначе грохот цепи, волочащейся по полу, раздражал его.
Постояв немного, парнишка опустился обратно на пол, с тоской глядя в другой угол каморки.
Всего пять коротких шагов отделяли его от противоположной стены, рядом с которой валялась его лежанка, но он не мог сделать даже их, так как цепь, удерживающая паренька в плену, была слишком длинной и непомерно тяжелой, чтобы мальчик мог удержать ее всю и не позволить биться об пол.
Он разминал затекшие ноги, когда хозяин вернулся со смены. Ему показалось, что надсмотрщик освободился раньше, чем обычно, потому что парнишка всегда успевал вернуться на место до его прихода, но не сегодня.
Сегодня он застал его здесь, у другой стены, где теперь и приходилось сидеть заключенному в ожидании нового дня или визита.
"Скорее бы", - горько подумал он.
***
Лутарг проснулся от того, что глашатай возвестил о начале нового дня, а значит, ворота Синастелы вскоре распахнутся для всех желающих. Рядом с ним, обнимая себя руками, сопел Сарин, дрожа от утренней прохлады и причмокивая губами, как это делают младенцы и старики.
Сон его был крепок, и отдаленный крик не смог пробиться через его завесу.
"Тоже мне, смотритель", - про себя усмехнулся мужчина, прежде чем потрепать спящего по плечу.
- Вставай, уходить пора, - коротко бросил он заснувшему.
На прикосновение старик откликнулся мгновенно. Веки затрепетали, и он удивленно посмотрел на молодого человека, спросонья не понимая, что от него требуется. Потом сообразил и, поспешно сев, потер лицо, чтобы прогнать остатки сонливости.
Усталость свалила старца уже под утро. Он и сам не заметил, как провалился в беспокойный сон, и сейчас совсем не ощущал себя отдохнувшим. Казалось, он лишь на мгновенье прикрыл глаза.
Они быстро собрались, всего-то отряхнув плащи и накинув их на плечи.
- Куда делась лента? - поинтересовался Лутарг у старца, сворачивая кусок тряпицы, чтобы приспособить ее под повязку на глаза.
- Слетела, когда тебя несли в клеть, - ответил Сарин, заправляя свои длинные волосы под капюшон.
- Жаль.
- Нет, так даже лучше, - не согласился старик, оглядев молодого человека.
- Лучше, так лучше, - не стал возражать Лутарг, для которого не имело значения, что повязывать на лицо. Все одно. - Идем.
Хозяйка постоя оказалась права. С наступлением рассвета возле западных ворот Синателы собралось большое количество людей, спешащих покинуть город. Это были тэланцы, работающие за пределами городских стен, погонщики, стерегущие отары овец, смотрящие за лошадьми и другим скотом, а также случайные путники, остановившиеся в Синастеле на ночлег и теперь спешащие вернуться к семьям, узнав о преждевременном наступлении месяца белого флага.
Затеряться в этой разношерстной толпе не составляло труда, и Лутарг со старцем благополучно и быстро покинули город, смешавшись с десятком взволнованных тружеников.
- Куда теперь? - спросил Сарин, когда городские врата остались далеко позади, также как и шум проснувшегося города, а впереди раскинулась теряющаяся в лесной глуши полоса тракта.
Старик понимал, что заводить разговор о первоначальном маршруте их пути не имеет смысла. Тарген уже все решил для себя и спрашивать у него совета не собирался.
Мальчик был упрям и целеустремлен. Жизнь научила его этому, основательно побив по пути.
Вчера, раскрывая Лутаргу его историю, Сарин жалел только об одном, что слишком долго искал его, слишком часто проходил рядом, не замечая. Тяжким грузом легло на плечи старика знание, что он мог бы забрать парнишку с собой еще девятнадцать лет назад, когда поиски впервые привели его в Эргастению, но он оказался слишком нетерпелив, чтобы проверить все самому, а положился на слово надсмотрщика. Он был глуп и винил себя за это.
- Сейчас к воде, рану надо посмотреть, - отозвался Лутарг, ощущая покалывание от ссохшейся повязки. - Туда нам.
Он указал вправо и почти сразу свернул на едва приметную глазу тропинку, скрытую растущим вдоль дороги кустарником. Сарин, раздвинув зеленеющую поросль, послушно шагнул за молодым товарищем. Следопытом за прожитые годы он так и не стал, а потому полагался на мнение более молодого, но и более опытного спутника.
- Ты не ответил, Тарген.
- Ты почти всегда зовешь меня так. Зачем? - ушел от ответа Лутарг.
Дыхание мужчины участилось, пока путники забирались на пригорок. Он все еще был слаб, как не скрывал этого.
- Это твое имя, - с легкой улыбкой ответил Сарин.
- Мое имя Лутарг - Волк, - не согласился молодой человек.
- Данное матерью, - добавил старец, будто это все объясняло.
Сарин присутствовал при наречении, даже удостоился чести подержать новорожденного, завернутого в белоснежный плащ признания вейнгаром.
- Это ты так говоришь, - хмыкнул мужчина и ускорил шаг, когда подъем резко перешел в спуск. - Ручей за тем валежником.
- Не веришь? Тогда почему мы не идем за горы? - поинтересовался старик, скорее для того, чтобы задеть, чем ради ответа.
- Не идем. - Голос Лутарга даже не дрогнул.
- Куда тогда?
- К карателям, - подумав, отозвался молодой человек.
Сарин застыл. Он ожидал многого, но не этого. Думал, что Тарген решит отправиться в Антэлу, повидать мать или мстить за загубленную жизнь, но что искать шисгарцев даже мысли не возникало.
- Идем, старик, - позвал Лутарг. - Или остаться решил? - уточнил мужчина, слегка посмеиваясь.
За дни пути он изучил пожилого человека также, как изучал всех находившихся рядом с ним. Бывшему жителю пещер не составило труда понять, что Сарин по своей воле не оставит его. То, что удерживало мужчину рядом, было больше простой привязанности, а сейчас Лутарг знал, что связала их клятва, данная когда-то стариком его матери.
- Зачем, Тарген? - пропыхтел старик, когда нагнал своего спутника. - Зачем к карателям?
- Узнать, кто я.
Больше он ничего не добавил, а Сарин только и смог, что головой покачать. Каким будет это знание, старик предположить не мог.
Остановившись у бьющего из-под земли источника, Лутарг скинул плащ и бросил его поверх кучи валежника. Присев на корточки, он зачерпнул воды и напился. Ополоснул лицо, шею, смочил волосы, и лишь затем посмотрел на своего спутника. Повязку Лутарг снял, как только мужчины свернули с тракта, и сейчас его завораживающий, немигающий взгляд остановился на старике, изучая.
- Ты против? - спросил мужчина, заметив, что Сарин теребит прядь волос.
Старик качнул головой, не отрицая и не соглашаясь.
- Я не знаю, верно ли твое решение. И не знаю, что ты там найдешь.
- Посмотри на меня, Сарин. - Лутарг провел пальцем над бровью. - Всю жизнь я был другим. Всю жизнь боролся, чтобы занять хоть какое-то место в этом мире, а вчера ты сказал, что я лишь наполовину принадлежу ему. Я хочу понять, почему так.
Старик кивнул, соглашаясь. Он понимал, что движет молодым человеком. Понимал его стремление разобраться, вот только не был уверен, что знание принесет тому успокоение.
- Так-то, так. Просто я обещал ей, что найду тебя и выведу из Тэлы.
- Это было давно, Сарин. - Лутарг поднялся и принялся стягивать рубаху. - Тогда ты мог сделать это, сейчас нет. Я уже давно не мальчик, которого надо оберегать.
Старик отвел взгляд, признавая поражение.
- Ты можешь не идти со мной, - предложил Лутарг. - Я освобождаю тебя от клятвы.
- Нет, - отказался Сарин. - Теперь я всегда с тобой. Везде, пока могу.
На этот раз Лутарг сам освободился от бинтов. Повязка присохла, но не сильно, и рана выглядела намного лучше, чем раньше. Опухоль и покраснение еще не спали, но гнойных выделений стало намного меньше. Порез начинал подживать.
Мужчина довольно хмыкнул. Его тело побороло яд, и теперь он быстро поправится. Прикинув, Лутарг решил, что через пару-тройку дней рана совсем затянется, и уже не будет причинять ему неудобств. Если бы не сиагита, разъедающая тело, он бы уже давно забыл о стычке с эргастенцами, а так пришлось промучиться дольше обычного.
Когда Сарин обработал порез, щедро наложив поверх мазь, что дала им Нала, и вернул повязку на место, молодой человек с облегчением вздохнул. Зуд прошел, а охлаждающее действие лекарства облегчило ноющую боль. Он еще раз напился и ополоснул лицо, а затем принялся одеваться.
Собравшись, Лутарг обратился к старику.
- Куда нам?
Сарин призадумался, взглянув на небо. Шальная мысль родилась было в его голове, но старец прогнал ее. Увести Таргена в другую сторону все равно не получится. Когда мужчина прознает об этом, не дождаться ему благодарности. Да и не простит тот старика. Ни за что не простит.
Вызвав в памяти карту Тэлы, старец выбрал приемлемый для них путь и ответил.
- На юго-запад нам. Дойдем до деревни, едой запасемся, а там на Трисшунское подолье пойдем. Место малолюдное, для нас самое то.
Лутарг кивнул и, порывшись в мешке, достал припасенные хозяйкой постоя мясо и сыр. Разделив скудный завтрак поровну, мужчина отдал часть старику и, оглядевшись, взял курс на юго-запад. Сарин, жуя, последовал за ним.
Путь им предстоял неблизкий.
К первому поселению на их пути мужчины подошли к вечеру того же дня. Солнце еще не село, но подступающие сумерки уже рождали свойственный этим местам туман.
Назвать поселение деревней язык не поворачивался. Всего-то восемь домов, выстроившихся в рядок, и десяток амбаров. Путников встретили недоверчивыми взглядами и прячущимися за спинами взрослых ребятишками. Местный люд гостей не жаловал, впрочем, как и большинство обитателей приграничных деревень.
Постоя, харчевни или чего-то сродни ими тут не наблюдалось, а потому путникам пришлось обратиться в пожилой женщине, стоящей возле калитки и вперившей в мужчин вопросительный взгляд.
- Доброго вам, матушка, - поздоровался Сарин, как всегда беря на себя роль переговорщика.
Украшенному сединами старцу проще найти отклик в людских сердцах, чем молодому и сильному мужчине, пусть и с повязкой на глазах.
Да и побаивались Лутарга тэланцы. Странное впечатление производил он на них, отпугивая бронзовой кожей и большими размерами.
- И вам доброго, - отозвалась старушка, шамкая беззубым ртом.
- Проходом мы, матушка. На поклон идем в подолье. Остановиться бы на ночь, не подскажешь, кто жильцов принимает?
- В подолье говоришь, так не время сейчас в подолье, сынок.
Сарин улыбнулся. Давно его никто сынком не называл.
- Отчего же? - поинтересовался старец, заранее зная ответ.
- Каратели ходят, - просветила путников женщина. - Раненько они в этот раз.
- Да уж, рановато, - протянул в ответ Сарин.
- Домой ворочайтесь.
- Далече нам, матушка. Да и стар я уже, второй раз не перенесу.
- Где ж стар-то? - рассмеялась старушка. - На меня погляди, милок, вот уж кто стар, так стар. В землю пора.
- Скажешь тоже, мать. По голосу, так шустра еще, - встрял в разговор Лутарг.
- Слепец что ли? - женщина окинула его пристальным взглядом не потерявших зоркость глаз.
- Да, мать. С рождения, - подтвердил мужчина.
Старушка сочувственно покачала головой.
- Ладно, раз обратно не хочите, то я пущу, коли есть, чем платить.
- Есть, матушка. Не бойся, заплатим.
- Ступайте тогда, - женщина развернулась и, толкнув калитку, пошла по тропинке к дому.
Мужчины последовали за ней.
Глава 7
Домик старушки был маленьким, но добротным. Сарин отметил, что крыльцо не так давно подправлено - свежую доску было видно сразу, а крыша заново перестелена.
- Помогают тебе, мать?
- Да, сынок. Помогают, - отозвалась женщина. - Мало нас тут, но дружные все, сердобольные. Старую женщину не оставят.
Она отворила дверь в избу и посторонилась, пропуская гостей.
Сарин, как только порог переступил, поклонился углу ушедших, чтобы хозяйку не обидеть. Вещиц, собранных на полках, было не так уж много, и старик решил, что семья хозяйки осела в этих местах не так давно.
Лутарг кланяться не стал, а просто застыл рядом.
- Ступайте, ступайте, - поторопила их старушка, - а то туману напустим.
Разувшись и сняв плащи, мужчины по плетеной дорожке прошли в комнату, где Сарин усадил молодого человека на скамью.
- Что ж ты одна живешь, мать? Твои где? - поинтересовался Сарин, огладывая скудную обстановку.
Две широких лавки, стол и сундук - вот и все убранство.
- Так не осталось никого, сынок. Деда своего еще в прошлом году схоронила, а дочек мужья к себе увели.
- Что с ними не пошла, звали, поди?
- Звали, - согласилась старушка, хлопоча у печи, только не хочу. Тут родилась, тут и помру.
- Зря ты, мать. С детьми-то проще будет.
- Вот еще. Обременять молодых, - отмахнулась женщина. - Я свое пожила, пусть и они тоже. Сын?
Хозяйка кивнула в сторону молчаливого Лутарга.
- Сын, - согласился Сарин и улыбнулся, заметив, как дрогнул подбородок молодого человека.
- Молчун, как погляжу.
- Так каратели, говоришь, спустились, - поспешил сменить тему Сарин.
Старушка любопытная попалась, то и дело кидала на Лутарга заинтересованные взгляды, а лишние расспросы им ни к чему были.
- Да, мужики видели. Три ночи назад туда прошли, а в эту возвернулись.
- Вернулись? - удивился старец.
- Вернулись, под утро мимо нас ходили.
- Странно.
- А то! Вот ведь дело, сперва до срока объявились, а тут и вовсе назад пошли. Не к добру это, - предрекла старушка, ставя на стол три миски и тарелку с лепешками. - Мясом потчевать не буду, а вот коли на похлебку согласны, то прошу.
- Согласны, мать, согласны. После дороги горячая похлебка куропаткой покажется.
Сарин потянулся было за лепешкой, но получил по руке от хозяйки дома.
- Мыльня за крыльцом, - строго сказала старушка, послав мужчине лукавый взгляд.
Старец усмехнулся в ответ, а Лутарг рядом с ним подавил смешок.
- Идем, сынок, - обратился старик к своему спутнику. - А то не допустят.
Каркающий смех старухи стал ему ответом.
***
Это был самый короткий год в жизни вейнгара. Дни пролетели незаметно, и до оговоренного с шисгарцами срока осталось меньше месяца, а Кэмарн все еще не принял решение.
За это время им были подняты все тэланские хроники, начиная от прибытия первых поселенцев из-за Дивейского моря и по день нынешний, но нигде правителю Тэлы не встретилось упоминание о договоре, предложенном ему карателями.
И это было необъяснимо, ибо с точки зрения летописцев, посвятивших жизнь хроникам, пропустить такое событие верх неразумности. Как можно не упомянуть о деле, касающемся ежегодного побора?
"Возможно ли, что они врут?" - задавался вопросом Кэмарн и не находил на него ответа. Какова их выгода в этом деле, кроме заявленного обоюдного освобождения? Утвердить абсолютную власть над Тэлой?
Но не только сомнения и нерешительность волновали вейнгара. Мужчина переживал за своих детей. Как он сможет просить дочерей об этом? Как решится?
Признаться девочкам, что благополучие страны родитель ставит выше счастья и жизни собственных детей? Ведь уверенности в том, что одна из них вернется через год, как говорят шисгарцы, у Кэмарна не было.
Взять на себя ответственность, приказать и отправить ребенка на заведомую гибель? Какой отец пойдет на это? Вейнгар не был уверен, что он сможет стать им.
Всеми этими вопросами Кэмарн мучился в одиночестве, так и не найдя в себе сил поделиться тайной еще с кем-нибудь. Даже верному Сарину, которому без раздумий был готов доверить свою жизнь, мужчина не сказал ни слова.
Глубокая задумчивость и чрезмерная нервозность правителя Тэлы не осталась незамеченной, как среди близких, так и преданных своему господину тэланцев.
Не прошло стороной для чужих взглядов и то, что на протяжении всего года Кэмарн почти не появлялся на людях, только по большим праздникам, и отказался от весеннего объезда владений, что издревле рассматривался жителями Тэлы, как великая благодать.
Последнее даже породило слух, что нынешний вейнгар весьма плох и готовится передать власть в руки сына.
Лишь за две недели до наступления месяца белого флага Кэмарн, не видя иного выхода, решил посоветоваться с детьми. Всех троих мужчина собрал в своих покоях, и сейчас, устремив взгляд на залив, собирался с мыслями, чтобы начать непростой для него разговор.
Это было сложно - собраться, да и сын не облегчал ему задачу, выхаживая по комнате, как раненый зверь.
- Что с тобой творится, отец?! - не выдержав затянувшегося молчания, воскликнул молодой человек. - Ты сам не свой последнее время!
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |