Он был уверен, что Нала не станет рассказывать об увиденном, понял по ее глазам, которые не отрывались от раненого мужчины, лаская того теплым взором.
Приглянулся он ей. Сильно приглянулся. Уж что-что, а людей старик понимал. Видел, когда что-то западало им в душу, а Тарген крепко девчушку зацепил. Надолго.
- Бедная девочка, - пожалел Налу старец. - Ни ведать тебе его, никому не ведать.
И это тоже печалило старика.
Его привязанность к молодому человеку была сродни отцовской гордости за сына, которой тот никогда не знал и не узнает вовек.
Говорят, шисгарцы не способны чувствовать даже ненависть, что уж говорить о любви.
Старец расстроено покачал головой и поднялся. Взяв лоток с тарелкой остывшей каши и ломтем хлеба, он направился к выходу, намереваясь попросить свежей пищи, чтобы накормить Лутарга, если он проснется.
- Ты куда? - прохрипел больной, едва старик коснулся дверной ручки.
- Тарген, - это был стон радости и облегчения. - Очнулся-таки!
- Да.
- Как ты? - вернув еду на прежнее место, Сарин подошел к кровати.
- Живой, - ответил мужчина. - Долго спал?
- Уже вечер.
- Прости.
- За что еще?
- Оставил тебя без защиты.
- Брось, ерунда это. Я тоже отдыхал, - покривил душой старик.
- Хорошо.
- Полежи еще, а я сейчас вернусь.
- Нет, вместе пойдем.
Проигнорировавши скорбный вздох старика, Лутарг осторожно открыл глаза. Голова раскалывалась от боли, а веки отяжелели. Он осторожно коснулся правого бока, проклиная себя за нерасторопность. Налететь на эргастенский клинок, самая большая глупость в его жизни!
Мужчина напрягся, исследуя свежую повязку. Сарин оказался прав, девушка справилась лучше, чем он обычно. Бинты крепко и аккуратно опоясывали грудную клетку, и рана, судя по всему, пока еще оставалась сухой и чистой, ткань не успела пропитаться естественными выделениями из пореза.
Превозмогая боль, Лутарг заставил себя подняться. Комната поплыла перед глазами, но явный признак слабости также был оставлен им без внимания. Осмотревшись, он нашел свою рубаху, выстиранной и выглаженной.
- Она, - поинтересовался молодой человек у старика, натягивая одежду.
- Она, - подтвердил Сарин.
- Надо бы отблагодарить.
- Уже.
- Хорошо.
Повязав на глаза темную ленту, Лутарг шагнул к двери.
- Упрямый баран, - пробурчал старец, отступая в сторону.
- Я думал, ты привык.
Глава 3
Они появились с наступлением сумерек, когда день окончательно сдал свои позиции, сокрыв солнце за горизонтом, а возле каменных стен Синастелы, притаившись в сени деревьев, накапливала силы ночная мгла.
Их было семеро - темных, как сама ночь.
Их вороные кони хрипели, взбудораженные стремительной скачкой, и, сдерживаемые твердой рукой наездников, нетерпеливо били копытом, готовые лететь дальше со скоростью ветра.
Черные плащи развевались за спинами всадников, хлопая складками тяжелой шерстяной материи, а из-под надвинутых на глаза капюшонов вырывалось голубое сияние.
- Каратели, - увидев всадников, заикаясь, прошептал постовой, вмиг забыв обо всем на свете.
Это была его третья смена за всю жизнь, и парень был горд возложенными на него обязанностями, но к встрече с шисгарцами оказался не готов.
Наказ сообщить караульному о приближении отряда карателей испарился из головы постового при первом же взгляде на семерку. Он не мог пошевелиться, не мог сдвинуться с места, наблюдая за тем, как демонические братья медленно проезжают мимо.
Тот, что был ближе всего к застывшему стражнику, на мгновенье придержал коня, ответившего возмущенным ржанием, и склонился к напряженному человеку, чтобы заглянуть в глаза и глубоко втянуть в себя едкий запах страха.
Много позже, в уютной безопасности казарменных стен, кутаясь в одеяло и грея руки у очага, юный постовой будет рассказывать, что видел шисгарского карателя, как себя самого, что у него нет глаз и носа, только рот и зубы, огромные как у волкодава, что череп его гол, как отполированная кость, а вместо ногтей растут изогнутые птичьи когти.
Сейчас же, он тонул в голубоватом свечении радужки, видел полоску зрачка, а также молил богов, чтобы тонкие пальцы всадника не выпускали поводьев, и был услышан.
- Живи, - прошелестел голос у него в голосе, а наездник, гаркнув, пришпорил коня, чтобы догнать прошедших сквозь опущенную решетку спутников.
Семерка вошла в город.
***
В самом конце лестницы, на последних ступенях перед выходом в общий зал Лутарг пропустил старца вперед и положил руку тому на плечо, изображая ведомого.
Он привычно склонил голову, чтобы скрыть лицо от любопытствующих, жалея, что оставил плащ наверху. Ему не хватало надежной защиты, надвинутой на глаза - в ней было проще сойти за ущербного.
- Здесь сядем.
Сарин помог другу устроиться, потом присел напротив.
- Тихо как-то, - то ли спросил, то ли отметил Лутарг, отвернувшись к окну.
Уже совсем смерклось. Где-то в центре города, вероятно, бродил фонарщик, оживляя улицы светом редких огоньков, поселенных на время в стеклянную клеть, а в районе пристенков наоборот собиралась непроглядная тьма, прорезаемая лишь тусклым светом, льющимся из маленьких оконцев.
- Слишком, - подтвердил старик, оглядывая пустующие столы.
Лишь за одним в противоположном конце комнаты сидело трое мужчин, о чем-то тихонько переговаривающихся. Их головы были наклонены друг к другу, а лицо того, что смотрел в зал, казалось уставшим и пустым, будто человек заранее смирившимся с чем-то неприятным.
- Что угодно господам?
К мужчинам подошла дородная женщина в сером переднике и с влажной тряпкой в руке. По властности речи и манере держаться, Сарин тут же определил в ней жену хозяина, да и Нала походила на мать цветом волос и мягкой линией губ.
Последнее слово женщина произнесла с явным недоверием, но со стола все-таки смахнула. Добросовестность и радение брали свое.
- А что может предложить красавица хозяйка, чтобы насытить двоих голодных мужчин? - с веселой ноткой в голосе поинтересовался старец.
Она могла бы подумать, что старый хрыч заигрывает, если бы не серьезный, чуть настороженный взгляд, отслеживающий мимику и жесты.
- Ежели голодных, - оттаяла женщина, - то есть баранина в горшочке, печеная репа и хлебный квас.
- Берем, - не раздумывая, согласился Сарин.
- Каждому? - уточнила хозяйка, нарочито долго заправляя локон за ухо, чтобы скрыть брошенный на Лутарга взгляд.
- Да.
Старик нахмурился. "Неужели Нала?" - подумал он, пытаясь найти объяснение замеченному.
- Боится она, - будто мысли прочитав, сказал Тарген, когда женщина скрылась в дверях. - Не про нас страх. Другое.
- Как же?
- Старый запах. Долгий, - пояснил мужчина и добавил. - Все боятся.
- Хм.
Они замолчали. Один принялся теребить локон седых волос, второй - все также незряче смотрел в окно.
- Что-то тихо у вас хозяйка. И тут и наверху. Постояльцев почти нет. Не так что? - как бы невзначай поинтересовался старец, когда женщина вернулась с лотком, нагруженным снедью.
- По домам все, - губы ее скривились, а рука, дрогнув, грохнула тарелку на стол.
- Что ж так? Время-то, самое оно. И в столицу, и горло промочить, - не сдавался Сарин, желая получить вразумительный ответ.
- То, да не то, - пробурчала женщина, глаза которой подозрительно увлажнились.
- Издалека мы, не ведаем, что тут творится, - встрял в разговор Тарген, и его глубокий, хрипловатый голос прокатился по залу так, что даже тройка мужчин оглянулась посмотреть, в чем дело.
Старик насупился, полагая, что не видать им ответа, так как хозяйская жена поспешит спрятаться, но как ни странно, она лишь грустно улыбнулась и пояснила.
- Каратели идут. Не время для веселья.
- Кто?
- Как? Рано же еще! - взволнованный возглас старца, поглотил вопрос его молодого товарища, что было благом для них обоих. - Весна только!
- Весна, - горько согласилась женщина. - А флаг уже подняли и через перевал перешли.
- Может, ложное? - без особой уверенности предположил Сарин.
- Да какая ошибка. Приграничье прошли, а значит и к нам скоро.
Она отерла стол, на который из-за ее неловкости просыпались хлебные крошки, покачала головой и понуро побрела прочь.
За столом на несколько минут воцарилось тягостное молчание. Тягостное для старика, который обдумывал, как быть и что сказать Лутаргу.
- Говори уже, что хочешь. Чего тянешь? - подстегнул старца мужчина, беря ложку и кусок ржаного хлеба.
Из горшочка поднимался сказочный аромат тушеного мяса, и желудок Лутарга не преминул напомнить, что уже много дней не получал полноценной пищи.
- Уходить нам надо, - ответил Сарин, по привычке терзая локон.
- Отчего же?
Мужчина зачерпнул ложкой немного рагу и отправил его в рот. Мясо было горячим и пряным, такого Лутарг не ел никогда.
- Не молчи, - поторопил он своего спутника, проглотив еду.
- Нельзя нам с шисгарцами встречаться, - нехотя отозвался старец.
- Что так? Разве они нас ищут? - спрашивая, он не забывал орудовать ложкой, чувствуя как с благодарностью насыщается тело, даже боль от раны казалось поутихла.
- Не нас, - согласился Сарин.
- Так зачем уходить?
- Ты не понимаешь, - старик обреченно сгорбился, мысленно сетуя на то, как не к месту и совсем не вовремя начался этот разговор.
- Ну так объясни.
Лутарг отодвинул опустошенный горшочек в сторону и принялся за репу, аккуратно снимая с нее пригоревшую кожицу.
- Не могу я, рано еще.
Слова старика заставили Лутарга оторваться от трапезы. На лице его, повернутом к соседу, появилась непреклонность, и даже повязка не портила впечатление от плотно сжатых губ и глубокой морщины на лбу.
Тарген собирался получить ответ.
- Нет, Сарин. Пришло время. Когда ты пришел ко мне, то просил поверить и не задавать вопросов. Я поверил. Пошел с тобой. Молчал долго. Слово держал. Но сейчас, хочу услышать все. Ты знаешь, кто я, знаешь, кем была моя мать, ты хочешь вывести меня из Тэлы, зачем?
Если бы старец был чуть менее расстроен, он бы непременно обратил внимание на столь нехарактерную для Лутарга речь.
Столько слов за раз Сарин от него еще не слышал. И это о многом говорило, в том числе о крайней степени нетерпения мужчины, но пожилой человек, погруженный в горестные думы о невезении, настигшем его, оставил тираду своего спутника без внимания, и это стало роковой ошибкой, позволившей кольцу судьбы сомкнуться.
- Сарин! - не получив ответа, Лутарг чуть повысил голос, вновь заставив троицу посмотреть на них.
- Идем, Лу. Спешить надо, - старик поднялся, ожидая, что молодой человек последует его примеру, но Тарген остался сидеть, только руки скрестил на груди.
- Хозяйка! - разнесся его оклик по комнате. - А покрепче у тебя имеется?
Что ж ты воду нам принесла?!
- Тарген! - возмутился пожилой человек.
- Я никуда не иду, - отрезал Лутарг.
- Но...
- Либо ты говоришь, либо идешь один.
- Лу, мы должны...
- Ты все слышал, - в очередной раз перебил своего спутника мужчина.
Сарин повздыхал и занял прежнее место, поняв, что в таком настроении с Лутаргом спорить бесполезно.
Он не раз наблюдал, как каменел подбородок молодого человека, как кривились уголки губ, когда кто-то пытался настоять на своем, вопреки его желанию. Ничем путным это не заканчивалось. Если Лу чего-то не хотел, сдвинуть его с места было невозможно. Вот как сейчас.
- Говори, - приказал Тарген, когда старик присел на скамью.
- Что ты хочешь знать?
- Кого они боятся? - ответил мужчина, вновь ощутив запах страха, исходящий от приближающейся хозяйки.
- Пиво? - спросила женщина, держа в руках две кружки.
- Сойдет, - Лутарг растянул губы в улыбке, больше походящей на гримасу.
Женщина только головой покачала и, захватив с собой грязную посуду, поспешила уйти.
- Говори, - еще раз повторил Лутарг.
***
Таирия осторожно коснулась лба лежащей в постели женщины и легонько погладила, практически не дотрагиваясь. Ее воскоподобная на вид кожа была холодна, как лед, и девушке казалось, что она может растаять от прикосновения.
- Прости меня, - смаргивая слезы, прошептала Таирия, ища малейший признак того, что ее услышали - дрогнувшие веки, участившееся дыхание, хоть что-нибудь, но не видела. - Это я виновата. Если бы я послушалась тебя тогда, он бы не стал...
Договорить она не смогла, мешали рыдания, рвущиеся из глубины души.
Опустившись на колени рядом с кроватью, девушка спрятала лицо в складках покрывала, возвращаясь в воспоминаниях в тот день, который лишил ее названной матери.
Тогда Таирия в очередной раз спрашивала у тетки, отчего отец держит ее взаперти, запрещая покидать переделы дворца.
Это была запретная тема, о которой в замке вейнгара вспоминали редко, и чаще всего только про себя. Отношения правителя Тэлы и его сводной сестры касались только их двоих, все приближенные знали об этом и предпочитали делать вид, что ничего странного не происходит, а возможно привыкли за столько лет.
Если и остался кто-то, кому была доподлинно известна причина разногласий, то помалкивал, предпочитая сохранить свое положение, чем лезть в семейные дела вейнгара.
Даже несмотря на то, что нынешний вейнгар любил свою младшую дочь и безгранично баловал, всякий раз, стоило той завести разговор о его сестре, мрачнел и отказывался говорить.
В тот день Таирия хотела пойти на ярмарку, раскинувшуюся возле дворцовых стен, и уговаривала тетку отправиться с ней, но та как обычно отвечала, что не может.
Казалось, женщина давно смирилась со своим заточением, и лишь иногда можно было перехватить ее исполненный тоски взгляд, устремленный куда-то за горизонт. В такие моменты она чаще всего прижимала к груди руку, то ли прощаясь с кем-то, то ли прислушиваясь к стуку сердца.
Получив очередной отрицательный ответ от названной матери, Таирия в кои-то веки разозлилась на отца и решила проявить характер. Она собиралась потребовать свободы для любимой тетушки, подарившей ей свою искреннюю привязанность.
- Опять ты здесь, лапушка?! - голос няньки вынудил девушку поднять голову, отвлекшись от воспоминаний.
Увидев сочувствие на ее лице, Таирия горько всхлипнула и бросилась в распахнутые объятья старой женщины, ища утешения.
- Ну, ну, деточка. Хватит, - старушка пригладила девичьи волосы и отерла щеки от слез. - Иди, дитятко. Иди отсюда, не надо тебе тут сидеть. Не слышит она тебя.
- Гарья, а она очнется?
- Не знаю, милая. Может и очнется, если будет для чего.
- А я?
- Может и для тебя, Ири, - женщина вывела Таирию из комнаты и, передав ту в руки служанки, бесшумно притворила дверь.
- А может быть для него, - тихо добавила она.
Глава 4
День медленно клонился к закату, и чем ниже опускалось солнце, тем сильнее нервничал Кэмарн, выхаживая из стороны в сторону в своих покоях. Великий вейнгар и ждал этой встречи, и боялся ее, как самого страшного зла, так как даже представить не мог, что собираются предложить ему шисгарские каратели.
Противник был силен, очень силен и необычен. Кэмарн изучил множество рукописей, чтобы убедиться в этом.
Да и собственный опыт не пропал даром. Погибшие в Трисшунских горах воины все еще являлись ему во сне, тревожа душу и напоминая об ошибках молодости. Ведь именно он, движимый юношеским пылом, повел сотни солдат на заведомую смерть, наплевав на уговоры советников и явные предостережения, содержащиеся в хрониках Тэлы.
Кэмарн был самонадеян и глуп тогда, за что и поплатился, превратив Трисшунское подолье в место безграничной скорби всех тэланцев.
Печально вздохнув, мужчина остановился у окна.
Из личных покоев вейнгара в западной башне дворца открывался изумительный вид на бухту залива, воды которого в данный момент искрились золотом, постепенно поглощая солнце.
Антэла, столица тэланских земель, раскинулась у берега Дивейского моря, из-за которого в далеком прошлом прибыли их предки, чтобы найти для себя новое пристанище, не разоренное нашествием ратанцев.
Пристав к неизведанным землям, тэланские первопроходцы нашли благодатный край с умеренным климатом и плодородной почвой, способной взрастить богатый урожай и многие годы кормить обнищавший в сражениях народ.
Это было подарком богов после многих лет угнетений, и потому далекие предки нынешнего поколения предпочли не обращать внимание на то, что край когда-то был умышленно покинут прежними жителями, оставившими после себя только полуразрушенные города и храмы.
Долгие годы шло освоение новых земель. Тэла разрасталась, восстанавливая из руин заброшенные дома и дворцы, возводя новые, и постепенно все ближе подбираясь к границам Трисшунских гор, чтобы в итоге разбудить великое зло.
Заметив, что красный солнечный диск окончательно исчез в черных водах, вейнгар тряхнул головой, отгоняя горестные воспоминания.
- Кто же мог знать? - обратился он сам к себе, как делал всегда, вспоминая о хрониках Тэлы.
В них было описано все - печали, радости, открытия и шисгарцы тоже. Единственная напасть, которую тэланцы встретили по эту сторону Дивейского моря.
- Пора, - напомнил себе Кэмарн и, отвернувшись от окна, подошел к кровати, на которой лежал приготовленный заранее темный плащ.
Вейнгар был одет неброско, как простолюдин, в тканые штаны и широкую рубаху, и ничто сейчас не выдавало в мужчине власть держащего, разве что цепь с геральдическим символом, покоящаяся на груди и надежно укрытая от посторонних глаз.
Накинув на плечи плащ, Кэмарн покрыл голову капюшоном и покинул вейнгарские покои через потайной ход, известный лишь правящему монарху.
Преданный человек поджидал Кэмарна за дворцовыми стенами, придерживая за узды нетерпеливо пофыркивающего жеребца.
- Государь, - мужчина покорно склонил голову, завидев вейнгара.
- Брось, Сарин. Ты не слуга, а друг, - отчитал того Кэмарн, уже не раз повторявший, что наедине необязательно следовать протоколу.
- Да, господин.
- Доведешь ты меня, Сарин, - весело хмыкнул правитель, хлопнув друга по плечу. - Вернусь через несколько часов. Встреть меня, чтобы забрать Синарка.
Услышав свое имя, жеребец тихонько заржал, требуя внимания.
- Сейчас, малыш, - вейнгар ласково погладил широкий лоб коня, прежде чем вскочить в седло.
Почувствовав на себе наездника, Синарк радостно загарцевал, а услышав долгожданное понукание, сорвался с места в карьер.
Свернув коня со знакомой тропы, на которую по привычке рвался жеребец, Кэмарн задумался о том, что ему ждать от этой встречи и не совершает ли он серьезную ошибку, направляясь туда. Как вейнгар всех тэланцев, он обязан заботиться о своем народе, ограждать от опасностей, одной из которых и являлись шисгарцы.
Возможно ли, что встретившись с ними, он сумеет избавить своих подданных от ежегодного побора?
Кэмарн не мог знать наверняка, но искренне считал, что должен попытаться.
Месяц назад, в одну из темных летних ночей семерка карателей появилась у стен дворца. Как и все жители королевства Кэмарн не знал, кого на этот раз уведут из Антэлы. Это мог быть он сам, кто-то из его близких или дворцовых служащих, а потому вейнгарский замок не спал, как и весь город, ожидая неизбежного. Но в этот раз все было иначе.
Шисгарцы не проникли во дворец, как могли бы, они остановились у ворот и потребовали встречи с правителем. Когда Кэмарн в полном облачении вейнгара предстал перед ними, один из карателей приблизился к мужчине и заговорил с ним.
Это был странный разговор, молчаливый. Мужчина просто смотрел и слышал голос внутри себя.
Шисгарский всадник предложил вейнгару сделку. Каратели не тронут никого из жителей Антэлы, но за это он, Кэмарн, придет через месяц на встречу с ними, чтобы выслушать их предложение. Придет один.
Тогда Кэмарн не раздумывая согласился, а сейчас, приближаясь к назначенному месту, думал, правильно ли поступил.
Подъехав к развалинам древнего храма, вейнгар увидел семерых всадников. Они ждали его, практически слившись с ночью, если бы голубое свечение, бьющее из-под капюшонов, не выдавало их месторасположение.
Синарк под вейнгаром жалобно заржал, почувствовав присутствие шисгарцев.
- Стой там, где сейчас, - прозвучал голос у вейнгара в голове, отчего мужчина не смог сдержать дрожь.
Кэмарн натянул поводья, и жеребец послушно застыл на месте.
- Я выполнил ваше требование, - зачем-то подтвердил очевидное правитель Тэлы.
Возможно из-за страха и напряжения, которые все больше охватывали его тело и разум.
- Да, - прошелестел тот же голос.
- Что за предложение? - Кэмарн говорил через силу, так как гортань пересохла и сжалась до боли.
- Каждые сто лет мы приходим к правящему этим народом, чтобы заключить сделку, которая освободит всех. Вас и нас.
"Каждые сто лет?" - недоуменно подумал Кэмарн.
Нигде в хрониках об этом не упоминалось.
- Да, каждые сто лет, - подтвердил голос, и вейнгару стало интересно, откуда он узнал.
- Твои мысли. Я вижу их.
"Значит, вслух можно не говорить?" - мысленно поинтересовался Кэмарн.
- Можно, - ответил голос.
"А они вообще нормально говорить умеют?"
- Умеем, - услышал Кэмарн.
- Тогда давайте по-человечески разговаривать, - предложил мужчина, поражаясь сам себе.
- Хорошо.
Один из всадников, скинув капюшон, выступил вперед, и Кэмарн увидел, в свете взошедшей луны, что до этого призрачное тело стало обретать плотность, и вот уже на вороном коне перед ним сидит вполне обычный человек.
- Что за сделка? - общаться сразу стало проще.
"Если смотреть только на этого, то можно забыть о присутствии остальных карателей" - решил Кэмарн, пытаясь получше разглядеть лицо мужчины.
- У тебя есть две дочери, - заговорил шисгарец. - Ты отдашь нам одну из них на год. А когда она вернется, сделаешь ее ребенка правителем своей страны. Сын твоей дочери посетит нашу крепость и разбудит духов земли, освободив нас. Тогда все станут свободны.
Вейнгар судорожно вздохнул, когда постиг смысл сказанного карателем.
- Дочь? - прошептал мужчина, вспоминая милые личики своих девочек.
- Мы вернемся через год. В месяц белого флага. Ты должен встретить нас у стен своего дворца с той, кого выбрал.
- Но...
- Если вы нас не встретите, мы заберем другого, и договор будет расторгнут. Думай Кэмарн.
Последние слова прозвучали в голове вейнгара, а шисгарский всадник, утратив плотность, вернулся в строй к своим спутникам.
- Думай.
Каратели исчезли, словно растворились в воздухе вместе с вороными, а Кэмарн, сгорбившись под грузом новой ответственности, поспешил назад во дворец. Мужчине не терпелось обнять своих детей.
***
Миновав южные ворота Синастелы шисгарская семерка, проигнорировав манящий свет центра города, свернула в темные переулки пристенков, двигаясь на запад.
Их огромные кони бесшумно и слажено - нога в ногу - продвигались по узким улочкам, направляемые властной рукой наездников.
Они не останавливались, не заглядывали в каждый дом в поисках того, кто был им нужен, так как и без того знали, где найдут ее. Каратели уверенно следовали вперед, точно зная, на какой улице, в каком жилище искать свою жертву.
Духи, что вели всадников за новыми телами, никогда не ошибались. Каждый из ста точно знал, что именно он хочет и где это можно взять.
"Сюда", - промелькнула одна и та же мысль у каждого из семи, и вороные замерли, роя копытом землю, но с коня спустился только один.
Голубоватое свечение из-под его капюшона стало ярче, чем у других, когда шисгарец приблизился к стене дома и шагнул сквозь нее.
***
Еще раз оглядев выпяченный подбородок своего молодого товарища, старик безрадостно улыбнулся, подумав - копия дед.
Лутарг и правда очень походил на давнего друга Сарина, пусть уже много лет не виденного и сохраненного в памяти старца с лучших времен давно минувшей молодости.
- Твоя взяла, - сдался пожилой человек. - Хочешь знать, так знай. Каратели - никто не знает, кто они. Тут недалеко в горах есть замок, когда-то названный Шисгарийским. Они приходят оттуда. Каждый год летом семеро всадников спускаются с Трисшунских гор и забирают по одному жителю из каждого города.
- Зачем? - по голосу было понятно, что Лутарг удивлен.
- Этого тоже никто не знает, - ответил старик. - А что, в Эргастении об этом не говорят?
- Нет, - покачал головой Лутарг. - Не слышал. А остановить их что, нельзя?
- Нельзя. Они как ночь, проходят через все преграды.
- Как это? - заинтересовался мужчина.
Руки его покинули грудь и опустились на стол. Тарген подался чуть вперед, заинтригованный рассказом Сарина.
- Для них нет преград. Стены, решетки - как бы ни существуют. Идут они, и идут, как нет ничего.
- Духи что ли?
- Может и духи. Не ведаю.
- Знаешь что, старик?! Хватит уже этого! - вдруг проворчал мужчина.
- Чего этого?
- "Ведаю", "кумекаю" и дальше. - Теперь Лутарг явно веселился. - Не из черни ты, и не был там никогда. Притворяешься только.
- С чего это вдруг мне притворяться? - принялся отказываться Сарин.
- Вот и я хочу понять, с чего? - протянул молодой человек. - Может, тоже объяснишь?
- Тарген, я...
- Нет!
Что именно в тот вечер собирался сказать ему старик, Лутарг так никогда и не узнал. Истошный женский крик, раздавшийся из подсобных помещений, заставил всех мужчин в зале сорваться с мест и броситься на помощь.
Непонятным для других явилось то, как слепой оказался на месте первым, хотя трое мужчин изначально находились ближе к месту, откуда раздался призыв о помощи. Но когда посетители харчевни появились на кухне, он уже загораживал своим телом хозяйскую дочь, а у стены напротив, преклонив колени, стоял шисгарский каратель.
Глава 5
Прислушиваясь к гудению голосов за стеной, мальчик решил, что уже вечер, раз надсмотрщики освободились.
В его каморке всегда было темно - и днем, и ночью. Отслеживать бег времени, парнишка мог лишь по тому, как приходили и уходили люди из дома его хозяина. Если кто-то разговаривал, значит, смена закончилась и наступила ночь, которую он сейчас ненавидел даже больше, чем того, что владел им.
Паренек сидел, сжавшись в комок и стараясь не шевелиться, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания, но свежие раны на спине невыносимо ныли, и мальчику время от времени приходилось менять положение, чтобы хоть немного облегчить боль.
Завтра к вечеру рваные полосы уже затянутся. Парнишка знал, что на нем все заживало очень скоро, но это не приносило ему радости.
"Мерзкая тварь, гаденыш, волчье отродье" - вот, что он заслужил за быстрое исцеление, помимо дополнительных ударов кнутом.
- Что там у тебя? - громко спросил кто-то из собравшихся в комнате мужчин.
- Так, домашняя зверюшка, - прогоготал хозяин, и от звука этого голоса мальчишка дернулся всем телом.
Хозяин. Он велел называть его только так. Всегда.
Когда он приносил ему поесть, когда приводил к себе в комнату ночью или же просто наведывался выместить злость, накопленную за день.
Всегда хозяин.
Этот урок парнишка усвоил намертво.
***
Застонав, Лутарг покрутил головой, пытаясь определить причину неудобства, и тут же был оглушен радостным воплем пожилого товарища.
- Очнулся!
- Тише, старик, - прохрипел мужчина, голова которого превратилась в каменоломню. Звон от вгрызающихся в твердь орудий стоял в ушах. - Что случилось?
- Говорил же тебе, уходить надо, - уже шепотом посетовал Сарин.
- Где мы? - спросил Лутарг, втягивая сырой и затхлый воздух. - Подземелье?
- Нет, стенная клеть для орудий, - развеял его опасения старик. - До утра посадили.
- Давно мы здесь?
- Не очень. Полночь еще не кричали.
- Что случилось?
Не ощущая на лице повязки, Лутарг заставил себя открыть глаза и оглядеться. Здесь было темно и тихо, почти как глубоко под землей, только воняло помоями, а не оседающей каменной пылью.
- А ты не помнишь?
- Мутно все, - отозвался мужчина, стараясь сложить всплывающие отрывки воедино. - Как кричали, помню, - после паузы добавил он.
- Нала, кричала, - вздохнув, уточнил Сарин. - Из-за карателей.
Когда старик упомянул про шисгарцев, для Лутарга все встало на места. Молодой человек вспомнил, как отодвинул девушку к стене и загородил ее собой, очертания фигуры напротив, разглядеть которою полностью ему мешала темная лента на глазах.
- И что потом?
- Потом? - раздраженно бросил старец. - Ты спас девчонку и разоблачил себя.
- Хватит недомолвок, - застонал Лутарг, привалившись к стене.
Голова и тело возмутились из-за передвижения - в боку кольнуло, а звон в ушах усилился.
- Какие уж тут недомолвки. Мужики в харчевне как увидели, что каратель перед тобой склонился, посчитали за лучшее сюда засадить, вдруг чужаком окажешься. Сами разбираться не стали, только отключили исподтишка, а назавтра коменданту сдать собираются, чтобы он сам соображал нашего ты роду или шисгарского.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |