Приведенное четверостишие - дошедший сквозь тысячелетия вопль объятой ужасом
жертвы. Ужас этот был так велик, что он повергает в трепет и современного
читателя (слушателя) - особенно ребенка. Представляется, что и рифмованные
строчки причитания сохранились от тех невообразимо далеких дней практически
в неизменном виде.
Это же подтверждает и одна архаичная колядка, включенная Иваном
Петровичем Сахаровым (1807-1863) в свой знаменитый сборник "Сказания
русского народа":
<...> Ты, братец Иванушко,
Ты выди, ты выпрыгни!
Я рад бы выпрыгнуть,
Горюч камень
К котлу тянет,
Желты пески
Сердце высосали.
Ой, Колядка! Ой, колядка!
Приведенный текст на первый взгляд перекликается с сюжетом и персонажем
известной русской сказки о сестрице Аленушке и братце Иванушке. Однако
фактура здесь совершенно иная. Колядка донесла до нас вопль живого человека,
приносимого в жертву (и в данном конкретном случае это либо совсем маленький
мальчик, либо отрок, либо неженатый юноша). Современному читателю совершенно
невдомек, что устойчивое словосочетание "желтые пески", которые высасывают
сердце, это ритуальный песок, на который изливается кровь жертвы.
Тот факт, что жутковатая идиома превратилась в невинную поговорку,
свидетельствует, во-первых, о древности самого обряда, а во-вторых, о
перемешении в нем человеческих и животных жертвоприношений. Сама колядка
вроде бы свидетельствует о вытеснении человеческого жертвоприношения
козлиным, но из контекста так и проступает ужас человека, обреченного на
заклание (к тому же и названного по имени). Вспомним, для примера, что еще
незадолго до испанского завоевания ацтеки только в один праздник плодородия
вырезали в качестве жертвы Солнцу сердца у 20 тысяч (!) обреченных.
Жертвоприношения, освященные тысячелетней традицией, практиковались
повсеместно. Рудименты кровавых треб (так они именовались по-древнерусски)
долгое время сохранялись на Руси. Одна из первых русских бытописательниц
Екатерина Алексеевна Авдеева (урожденная Полевая) (1789-1865), будучи
замужем за иркутским купцом, много путешествовала по Сибири, написала и
издала две очень ценные в этнографическом отношении книги: "Записки и
замечания о Сибири. С приложением старинных русских песен." (1837) и
"Записки о старом и новом русском быте" (1842). Впечатлительная очеркистка
рассказывает о старинном обычае, распространенном среди сибирских крестьян:
при постройке нового дома во имя будущего счастья и здоровья хозяев,
отрубалась голова у петуха и тайно закапывалась в переднем углу строящейся
избы.
Петух, конечно, не человек, но и человеческие жертвы, увы, тоже
приносились. В "Житии Георгия Амастридского" - памятнике, созданном в 40-е
годы 1Х века и почему-то выпавшем из поля зрения современных исследователей,
говорится о человеческих жертвах - "девиц, мужей и жен", приносимых руссами
до введения христианства. Один из вождей руссов прямо спрашивает: "Разве мы
не приносим такие жертвы каждый день?"
Летом 1907 года немецкий историк О.Шрадер по приглашению российских
коллег посетил Олонецкую губернию. Более всего он был поражен архаикой
одного на первый взгляд заурядного обычая: русские крестьяне в так
называемое "баранье воскресенье", приуроченное к Ильину дню, повсеместно
резали жертвенных барашков. Мясо заколотых животных относилось на берег
озера и варилось в 12 котлах (исключительно мужиками, женщины к жертвенному
таинству не допускались). Схема ритуала та же, что и в приведенной выше
колядке, разница только в приносимых жертвах. Профессор Бреславльского
университета сразу же уловил главное: следы русского северного обряда
теряются в самых отдаленных глубинах индоевропейской древности.
Традиции, связанные с языческим ритуальным жертвоприношением до недавнего
времени повсеместно бытовали чуть ли не в каждой белорусской деревни и было
связано главным образом, с закалыванием кабана на Коляду (то есть перед
Рождеством). Вот как описывает это фактически древнейшее священнодействие
известный белорусский этнограф Адам Егорович Богданoвич (1862-1940):
"Сначала кабану делают крестообразно надрез на груди; потом перерезают
горло и собирают кровь в особый сосуд (из крови, смешанной с мукой, пекут
блины). Если кровь льется обильно, непрерывной струей - это значит, что лето
будет дождливое; отсюда вывод, что навоз надо запахивать, а не сеять "под
пристилку". Длинная грудобрюшная преграда - по-белорусски коса - предвещает
долгое лето; если она быстро суживается к концу - это знак, что только
первые посевы будут удачны. Наблюдают, каких зерен больше в требухе,
полагая, что такой род хлеба будет наиболее урожайным. Так гадают старики.
Отцы семейств, озабоченные на счет урожаев будущего года, а девушки,
заинтересованные больше по части женихов. Получают в свое распоряжение
печень и, всматриваясь в ее блестящую поверхность, стараются увидеть там
отражение своей будущей судьбы. Во всем этом нельзя не усмотреть связи с
языческими жертвоприношениями, которые, как известно, сопровождались
гаданиями по внутренностям жертвенных животных".
Это - славяне, недавнее время. Очень похоже на этрусков и другие древние
народы, которые гадали по внутренностям. Особенно - по печени. Что же
происходило в других местах? Хроники донесли до наших дней бесстрастные
свидетельства очевидцев. Десятки и сотни тысяч современных туристов любуются
ступенчатыми пирамидами Мексики (рис.108) и Центральной Америки -
архитектурными шедеврами, построенными в разные века древними ацтеками, майя
и прочими народами, уничтоженными западной цивилизацией. Но испытывая
эстетическое наслаждение от встречи с прекрасным, мало кто вспоминает, что
эти святилища предназначались не только для наблюдения за звездами,
астрономических и календарных вычислений, демонстрации царской власти и
поклонения Богам, но и для изощренных человеческих жертвоприношений.
Чтобы представить действительную картину происходившего здесь менее чем
пять веков назад, совершим мысленный подъем вверх по 114 ступеней главной
пирамиды Теночтитлана - столицы ацтекского государства - вместе с его
последним властителем Монтесумой, великим завоевателем и авантюристом
Эрнаном Кортесом и "солдатом" Берналем Диасом, человеком, сохранившим для
потомков, самое ценное, оставшееся от той утраченной навсегда эпохи - факты
(ибо на месте самой пирамиды в настоящее время возвышается главный собор
Мексики - символ победы католичества над язычеством; сама же столица была
разрушена до основания - в буквальном смысле данного слова):
" На вершине пирмиды на открытом воздухе стояли громадные валуны, на
которых приносили в жертву Богам несчастных индейцев. Там мы увидели большое
неуклюжее изваяние, похожее на дракона, и множество других каменных фигур с
жестокими, злыми лицами, - сколько же крови пролилось на наших глазах в тот
день! Потом Монтесума повел своих гостей полюбоваться Богом Уицилопочтли
[рис.109]. У него было широкое лицо и чудовищные, вселяющие панический страх
глаза. Перед ним догорали сердца трех индейцев, которых принесли ему в
жертву. Стены и пол храма были настолько густо залиты кровью, что казались
черными, а во всем помещении стояла отвратительная вонь. В храме другого
Бога тоже все вокруг было залито кровью: и стены, и даже алтарь, стояло
такое зловоние, что мы едва дождались момента, чтобы поскорее уйти оттуда".
Другие очевидцы дополняют:
"К ним [пленникам] подошли пятеро жрецов и пальцем указали на того, кто стоял в первом ряду... Каждого из них провожали до того места, где стоял царь, и силой заставляли его стать на камень, похожий на солнце. Потом они опрокидывали его на спину. Один из жрецов держал пленника за правую руку, второй- за левую, третий - за левую ногу, четвертый - за правую, а пятый в это время ловко привязывал его шею к камню веревкой. Теперь несчастный не мог шевельнуть и пальцем. Царь, взмахнув ножом, вонзал его пленнику в грудь. Разрезав ее пошире, он вырывал у него сердце и поднимал его обеими руками вверх, предлагая этот дар Солнцу. Когда сердце в его руках остывало, он, налив из него крови в пригоршню, разбрызгивал ее в направлении светила. Потом бросал сердце в специальную кругообразную выемку в камне". <...>
"Только после того, как были заколоты все пленники, наступила очередь
женщины, олицетворяющей Богиню. Она была последней. К ней подошли жрецы и
занимались только ею. Закончив [ритуальное половое] общение с ней, они
уложили ее спиной на каменный жертвенник и крепко держали ее. Жрецы широко
раздвинули ее ноги, раскинули руки, выпятили ее грудь, пригнув голову к
земле. Наклонившись над жертвой, они с силой прижали к ее горлу длинный
костяной, весь усеянный острыми шипами нос рыбы-меч с иглами с обеих сторон.
Палач сидя наблюдал за подготовкой. Он встал. Подойдя к жертве, он ножом
распорол ее грудь. Кровь, словно закипев, забила фонтаном. Нащупав руками
сердце, он вырвал его из груди, подняв его высоко, к Солнцу. Это
жертвоприношение предназначалось ему, их главному Богу".
Безусловно, характер жертвоприношения менялся в течение веков и
тысячелетий. Человеческие жертвы повсюду заменялись животными, растительными
плодами или иными дарами, хотя еще в начале нынешнего века среди некоторых
народностей Российского Севера еще бытовало мнение, что человеческая жертва
намного действеннее животной. Русский фольклор также хранит память о
трагических ритуалах.
* *
*
Русская Баба Яга - несомненный носитель древнейшей матриархальной
символики. Ее устрашающие черты и те - результат неизбежной демонизации
поверженных былых властительниц после победы патриархального строя. Даже в
ее имени, судя по всему, закодирован намек на матриархальное прошлое. Никто
не дал вразумительного объяснения, что такое Яга, или в фонетической
транскрипции - [Йага]. Наиболее правдоподобными представляются объяснения,
связывающие имя хозяйки избушки на курьих ножках со словом "ягать" -
"кричать". (В данном смысле имя великого князя литовского Ягайлы (Йагайлы;
Ягеллы) - первого короля объединенной польско-литовской Речи Посполитой и
родоначальника династии Ягеллонов - означает "горлопан", "ругатель", а в еще
более точном смысле - "матершинник").
Проводились санскритские параллели: слова "йага" и "йога" идентичны по
вокализации и, следовательно, Йагу можно интерпретировать, как Йогиню -
вещую колдунью и волшебницу. Допустимо также предположить, что русское
утвердительное восклицание "ага!" также как-то связано с именем Йаги.
Возможно, когда-то оно означало обычное матриархальное приветствие или
здравицу в честь Великой Богини Йаги. Наподобие ведийскому восклицанию
"Сваха!" ("Да будет Благо!", "Во здравие!"). Или же вроде самого знаменитого
и крепкого русского ругательства, поминающего мать: учеными давно
установлено, что первоначально оно означало всего лишь приветствие,
фиксирующее принадлежность к данному материнскому роду (такое общепринятое в
научных кругах объяснение вошло даже в роман-эпопею Максима Горького "Жизнь
Клима Самгина").
Как и в других персонажах, в образе Бабы Яги прежде всего закодирован
скрытый, тайный смысл русской волшебной сказки. Даже развитие сюжета, как
правило, напоминает путешествие не только в пространстве, но и во времени,
причем в обратном направлении - от патриархата (абстрактный царь и его
сыновья) к матриархату. Маршрут героя за тридевять земель в тридесятое
царство, кстати, также допустимо трактовать, как путешествие во времени,
скажем, как продвижение в глубь тридцати поколений или династий.
В царстве Бабы Яги властвуют, как правило, представительницы женского
пола - Баба Яга, ее сестры и ее дочери. Об их мужьях, между прочим,
почему-то вообще ничего не слышно). Подобная ситуация хорошо известна
историкам первобытного общества. Она полностью соответствует беспорядочным и
неконтролируемым половым связям, присущим матриархату, когда установление
отцовства становится проблематичным, а следовательно - и ненужным. Отсюда
неудивительно, что и число дочерей Бабы Яги может превышать цифру 40, как,
например, в популярной сказке из афанасьевского Сборника о Заморышке,
вылупившегося вместе с братьями из яиц. В поиски невест герои оказываются во
владениях Бабы Яги, чьи чертоги мало напоминают безоконную избушку на курьих
ножках:
"Заехали молодцы за тридевять земель; смотрят: на крутой горе стоят
белокаменные палаты, высокой стеной обведены, у ворот железные столбы
поставлены. Сосчитали - сорок один столб. Вот они привязали к тем столбам
своих богатырских коней и идут на двор. Встречает их Баба Яга: "Ах вы,
незваные-непрошеные! Как вы смели лошадей без спросу привязывать?"-"Ну,
старая, чего кричишь? Ты прежде напои-накорми, в баню своди, да после про
вести и спрашивай". Баба Яга накормила их, напоила, в баню сводила и стала
спрашивать: "Что, добрые молодцы, дела пытаете иль от дела пытаете?" - "Дела
пытаем, бабушка!" - "Чего ж вам надобно?" - "Да невест ищем". - "У меня есть
дочери", - говорит Баба Яга, бросилась в высокие терема и вывела сорок одну
девицу. <...> Поутру встала Баба Яга, глянула в окошечко - кругом стены
торчат на спицах дочерние головы; страшно она озлобилась, приказала подать
свой огненный щит, поскакала в по- гоню и начала палить щитом на все четыре
стороны. Куда молодцам спрятаться? Впереди сине море, позади Баба Яга - и
жжет и палит! Помирать бы всем, да Заморышек догадлив был: не забыл он
захватить у Бабы Яги платочек, махнул тем платочком перед собою - и вдруг
перекинулся мост через все сине море; переехали добрые молодцы на другую
сторону. Заморышек махнул платочком в иную сторону - мост исчез, Баба Яга
воротилась назад, а братья домой поехали".
Кодировка сказочных мифологем принимает подчас самые неожиданные и
непредсказуемые формы. Одной из первых сказок чуть ли ни каждого русского
ребенка становится небольшая и простенькая на первый взгляд сказочка про
Курочку Рябу. Помните? Снесла курочка яичко, а мышка сшибла его и разбила;
тогда несушка и заявила: "Я такое яйцо снесу, которое вовек никому не
разбить. Золотое!" Между тем в бесхитростном сюжете сокрыт глубочайший
смысл. Он присутствует там в виде символа, восходящего к древнейшему
архетипу Космического яйца - символу повсеместно распространенному у
индоевропейских, семитско-хамитских, финно-угорских, тунгусо-манчжурских,
китайско-тибетских, полинезийских, африканских, индейских и других народов,
что само по себе свидетельствует не только об их тесном взаимодействии, но и
о былом родстве и общих мифологических воззрениях. Согласно мифопоэтической
традиции этих народов из мирового (космического) яйца возникает вся зримая
Вселенная, мир Богов и людей.
Космическое яйцо древних мифологий имеет вовсе не метафорический, а
реальный вселенский смысл, что косвенно подтверждают древнеиндийские и
индуистские астрономические трактаты, именуемые "сиддханта". В самом древнем
из них, предположительно написанном 5 тысяч лет тому назад, говорится о яйце
Брахмы - месте обитания Верховного Божества: оно представляет собой шар из
звезд поперечником свыше 18 квадриллионов (18х1015) йоджан, то есть около 4
тысяч световых лет, что соответствует размерам некоторых галактик. Уместно
предположить, что в русле общеарийской идеологии, носителями и хранителями
которой были профессиональные жрецы (впоследствии это - брахманы у индийцев,
маги у иранцев, друиды у кельтов, волхвы у славян и т.д.), были
распространены именно такие представления о Вселенной в виде Космического
яйца, как это описывается в сохранившихся, к счастью, хотя и сильно
"брахманизированных" письменных источниках. Ибо у всех других
индоевропейских народов (включая и недошедшие части древнеиранской Авесты)
систематизированные космологические знания были утрачены после уничтожения
или вымирания языческих жрецов, не сумевших оставить преемников и обеспечить
передачу древнейшего знания последующим поколениям.
В ведийской космогонии мировое яйцо - золотое. Это - и есть прообраз того
самого золотого яичка, которое сносит Курочка Ряба (мифологема Космотворящей
Птицы). Правда, в русской сказке весь мифологический антураж испарился и
остался только закодированный образ-символ, передаваемый от поколения к
поколению и усваиваемый с младенческих лет. Расшифровка закодированной
архаичной символики сказки о золотом яичке дана еще в знаменитом эссе
Максимилиана Волошина "Аполлон и мышь" (1911), которое в свое время пленило
о. Павла Флоренского (он так и написал: "плененный... мышью - Священник
Павел Флоренский). Все дело в том, что и Мышь и Золотое яйцо - аполлонийские
образы. Издревле известен культ Аполлона Сминфея (Мышиного) (см., напр.,
Илиада, 1, 37-42), впитавшего память о древнейших исторических событиях,
истинный смысл которых был неясен уже во времена Гомера.
Странное прозвище Аполлона предполагало победу над мышами. Победителем
мыши, наступившим на нее стопой, изображен Солнцебог в известной скульптуре
Скопаса. В память об этом совершенно непонятного с точки зрения современного
обывателя события жрецы Аполлона держали при храмах белых мышей. На монетах
троадской Александрии и о. Тендоса фигура мыши выбивалась перед фигурой
сидящего или идущего Аполлона. А в храме, посвященном "Мышиному" Аполлону в
Тимбре, совершались человеческие жертвоприношения.
Аполлон - Бог Солнца, а золотое яйцо - его символ. Знаменитая коллизия
ныне детской русской сказки: "мышка бежала, хвостиком махнула - яичко упало
и разбилось" - закодированная информация о борьбе Солнца с Мышью, в которой
Аполлон первоначально терпит поражение, так как олицетворяемое им золотое
яйцо оказалось разбитым. Волошин блестяще проанализировал на первый взгляд
незамысловатый сюжет русской сказки с символистской точки зрения, выявив
глубинный смысл борьбы жизни со смертью: "Нет сомнения, что золотое яичко,
снесенное рябою курочкой, - это чудо, это божественный дар. Оно прекрасно,
но мертво и бесплодно. Новая жизнь из него возникнуть не может. Оно должно
быть разбито хвостиком пробегающей мышки для того, чтобы превратиться в
безвозвратное воспоминание, в творческую грусть, лежащую на дне
аполлонийского искусства. Между тем простое яичко - это вечное возвращение
жизни, неиссякаемый источник возрождений, преходящий знак того яйца, из
которого довременно возникает все сущее".
Но Волошин и другие комментаторы прошли мимо другого - этносоциального -
смысла борьбы Аполлона с Мышью, заключающегося в древнейшем противоборстве
между двумя первичными родоплеменными общностями на стадии расщепления и
обособления языков и культур. В этом смысле Мышь - тотем той
доиндоевропейской этносоциальной структуры, которая противостояла
родоплеменной структуре, связанной с Аполлоном, тотемом которого был Лебедь.
Первоначально победил этнос, чьим тотемом была Мышь. Возможно и даже
скорее всего, эта победа выражалась не в физическом истреблении людей или
целого народа, а в вытеснении аполлонийской родоплеменной общности с ранее
занимаемых северных территорий, что в конечном счете привело к продвижению и
переселению прапредков эллинов на Балканы. В итоге же Аполлон и аполлонийцы
могли считать себя победителями, ибо восторжествовала Жизнь, сохранилась
Культура и возникла новая Религия. Потому-то Аполлон Сминфей представлялся
эллинам Победителем Мыши и изображался наступившим на нее пятой.
Заставляет задуматься и установленный учеными еще в прошлом веке факт,
что мышь выступала в качестве тотема у семитских племен. Не свидетельствует
ли это, что борьба Аполлона с Мышью (а быть может, тотемов Белой и Серой
Мышей) отражает эпоху первоначального разделения индоевропейцев и семитов и
вычленения их из некогда единой этнической общности? Что касается русского
народа, то отголоски тотемических верований, связанных с мышью, сохранились
и по сей день в некоторых обычаях и фольклорных сюжетах. Так, элементы
принесения в жертву прослеживаются в поговорке, сопрягаемой с зубной болью
или удалением молочного зуба: "Мышка-мышка, возьми зуб!" Оберегательные
функции, присущие всякому тотему, явственно проступают в популярном сюжете
русской сказки, где мышка помогает падчерице спастись от медведя: бегает от
него с колокольчиком при игре в жмурки, где ставкой является жизнь ("Поймаю
- съем!").
Еще один отголосок древнейших космологических представлений,
закодированных в русских сказках, - яйцо, в котором сокрыта Кощеева смерть,
а точнее - тайна бессмертия. Еще один популярный сюжет русского фольклора -
золотое, серебряное и медное царства, каждое из которых возникает из яйца (и
может опять в него свернуться).
Представление о Вселенной, как Космическом яйце, не было случайным. С
точки зрения обыденного восприятия звездное небо окружает Землю, как
скорлупа окружает содержимое яйца. Остальное также нетрудно домыслить: яйцо
возникает не само по себе, а сносится несушкой, значит, и у Космического
яйца должен быть свой Творец; яйцо существует не ради самого себя, а для
произведения потомства, - значит, и Космическое яйцо - порождающее
средоточие жизни и всего многообразия мира. Потому-то в древних культурах
яйцо олицетворяло Солнце как источник весеннего возрождения и творческих сил
природы. В русских сказках, по мнению некоторых исследователей фольклора,
Солнце принимает зооморфный образ Жар-птицы, которую похищают силы Тьмы или
Зимы в образе колдуна или царя-чародея; однако Жар-птица успевает снести
золотое яйцо - источник последующей жизни, света и тепла.
В иконографии Древнего Египта нередко встречается изображение яйца как
атрибута Бога. Так, Солнцебог - Пта изображался с яйцом, символизировавшим
Солнце: считалось, что Пта катает свое яйцо-Солнце по небу (любопытно
совпадение имени древнеегипетского Божества Пта(х) и русского слова "птаха",
что отнюдь не может считаться случайным совпадением - их роднит не только
общее звучание, но и общая атрибутика, какой является яйцо).
В мифологии полинезийцев видимый мир олицетворяет курица, в которой
скрывался создатель мира Бог Тангароа, впоследствии вышедший из яйца.
Обломки этого яйца образовали полинезийские острова. Отголоски подобных
космологических воззрений есть и в славянском фольклоре: по одному из
вариантов украинской сказки, человек в войне птиц и зверей помог первым и в
награду получил яйцо, в котором заключался целый Мир (царство).
Архаичная символика яйца в виде скорлупной полусферы явственно
обнаруживается в формах некоторых традиционных жилищ - многообразных юртах,
эскимосских снежных хижинах иглу, легких тропических куполовидных постройках
(например, у зулусов в Африке или у колумбийских индейцев в Южной Америке).
К тому же в преданиях этих народов происхождение, конструкция, ориентация по
частям света и внутренний интерьер таких жилищ однозначно связывается с
космическими представлениями. Впоследствии космоархитектурная символика была
перенесена на купола церквей, мечетей, гробниц, индуистских храмов,
некоторых буддийских ступ и т.п.
Индоевропейская традиция (включая славянскую и русскую), выводящая
миротворение из золотого космического яйца, восходит к арийским и доарийским
временам. В Законах Ману - одном из самых известных древнеиндийских
литературных источников - космогенез начинается с истечения мужского семени
в первичный океан. В результате появляется золотое яйцо - местопребывание
творца-прародителя Брахмы. Он-то и разделяет яйцо надвое: верхняя половина -
небо, нижняя - земля, а между ними - воздух. Классическим считается описание
Яйца Брахмы во 2-й главе 1-й киги "Вишну-Пураны":
"53. Оно постепенно разрастается как круги на воде; это огромное яйцо,
(составленное из) первоэлементов, покоящееся на водах и наделенное первичной
материей (считается) явлением Вишну в образе Брахмы. 54. Властитель мира
Вишну, исконный образ которого неявленный, (обретает) здесь явленный образ и
сам пребывает в исконном образе Брахмы. 55. Внутренней оболочкой наделенного
великим Атманом (Мирового яйца) была (гора Меру), а внешней оболочкой -
горы; околоплодные воды образованы океанами. 56. И в этом Яйце, о брахман,
были горы, континенты, океаны, планеты, миры, Боги, асуры и люди. 57. С
внешней стороны Яйцо окутано водой, огнем, воздухом, пространством, а также
источником первоэлементов, первоэлементами, наделенными десятью качествами и
великим принципом творения. 58. И еще оно окутано неявленной (первичной
материей), о брахман, - (окутано) всеми ими вместе с великим принципом
творения; эти семь оболочек, наделенные свойствами первичной материи,
окутывают Яйцо как слои скорлупы кокосового ореха".
Божественное прозвище Брахмы было - Лебедь-Калаханса (поэтому и
космическое яйцо считалось лебединым). В санскрите kala-ha.nsa обозначает и
лебедя и гуся. Из последней части санскритского слова путем сложных
трансформаций возникло и русское "гусь" (ср.: немецк. Gans - "гусь"). Отсюда
же и устойчивое словосочетание русского фольклора "гуси-лебеди". Интересно,
что и название первичного космогенного океана сохранилось в современном
языке в разных обличиях. В Законах Ману он именовался Нара (n-ar-a) -
"воды". К данной лингвистической основе восходят русские слова: нырять,
нора, понурый, нерпа (норпа), нарвал, а также множество разноязычных
названий, связанных с водными источниками: реки в Индостане (притоки Инда);
Нара (приток Оки) в Подмосковье, Нарва (Норова) - река и город, Нарым
(приток Иртыша), Нарын (приток Сыр-Дарьи), озеро Неро, город Норильск (от
"нор" - "омут", "яма с водой") (ср.: также монг. "нар" - "озеро"; коми "нюр"
- "болото").
Отголоски индоевропейских мифов о Мировом яйце сохранились в фольклоре
краинских сербов. По их представлениям, сначала земля была пуста. Не было на
ней ничего, кроме одного-единственного камня. Наконец. Бог сжалился и послал
петуха, чтобы он оплодотворил землю. Петух скрылся в пещере и снес
необыкновенное яйцо. Яйцо раскололось, и из него вытекли 7 рек. Реки оросили
землю, и вскоре она зазеленела, принесла плоды, яблоки, сливы и даже белый
хлеб. В мир пришел Золотой век!
По древней славянской и общеиндоевропейской традиции петух олицетворяет
Солнце или тождественен ему. (Отсюда и русский фольклорный эпитет - Петушок
Золотой [то есть "солнечный"] Гребешок). В апокрифе "О всей твари",
включенном в рукописный сборник XV1 века, хранящийся в Троице-Сергиевой
Лавре, сохранились отголоски древнейших общеарийских представлений о
гигантском солнечном Петухе (по-древнерусски - "кур"), который живет на
далеком океане (а море ему по колено) и каждый день рождает светлый день:
"Солнце течет на воздухе в день, а в нощи по окияну низко летит, не
омочась, но токмо трижды омывается в окияне. Глаголят писания: есть кур
[петух], ему же глава до небеси, а море до колена. Егда же солнце омывается
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 35 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |