лапах богиню Ардвисуру. Гора в Русской Лапландии буквально воспроизводит
древнеиранский миф! Еще одно указание на полярную теорию происхождения
человечества? Во всяком случае, эта теория легко объясняет и загадку
древнепермской бронзовой фигурки, весьма похожей на иранскую. Посмотрите еще
раз на рисунок: та же могучая птица несет крылатую богиню, которую чтили в
Северном Приуралье. Получается, что на горе у истоков реки Эльморайок -
нерукотворный храм Владычицы небесных вод? Этот образ, кстати, близок и
понятен каждому, кто знаком с народной русской культурой, со хранившей
многие сюжеты очень архаичных мифов. Одна из форм небесных вод в русском
фольклоре - это роса, которую называют ключами от неба. А Владычица росы,
отворяющая небесные врата, - это Заря-Заряница, Богиня Зари. Роса - ее
слезы, целебные и дарующие богатырскую силу слезы Небесной Девы, которая
одновременно "Мати и Царица". Даже само русское слово "роса", как отмечает
известный отечественный индолог Н.Р.Гусева, почти повторяет санскритское
слово "раса", которое означает не только "роса, сок", но и "эликсир
бессмертия". "Расаяна", "путь росы" - это искусство алхимии у древних
индийцев, искусство обретения бессмертия...
Но не удалились ли мы от северных реалий? Ничуть. В мифологии Севера тоже
есть сюжет (по мнению ряда ученых, общий для арктической культуры Старого и
Нового Света), который вполне соответствует нашему "мифу горы Карнасурта".
Речь идет о божественном Вороне, который проклевывает небесную твердь,
открывая путь Заре. Впрочем, все сказанное - лишь общие контуры этого
древнего северного мифа. Мы, например, так и не восстановили точный смысл
имени "реки Эльмора". А параллелей тут немало. Сознавая всю рискованность
таких сопоставлений, отметим, что в самых разных языках (впрочем,
восходящих, по мнению лингвистов, к единому "борейскому" - "северному"
праязыку) этот корень входит в слова, имеющие сакральный смысл. Помимо уже
упомянутых саамских слов, можно назвать финское ilmeta - возникать,
проявляться; арабское "ильм" - знание, мудрость; древние семитические слова
"альма" - дева и "олам" - мир. "Альма" - это также первая буква
вестфальского магического алфавита в средневековой Западной Европе; АЛМР -
мистический слог в начале 13-й суры Корана; Эльмира - женское имя у
некоторых мусульманских народов (а исламе имена людей почти всегда глубоко
сакральны). А в "борейском" праязыке, на котором говорили где-то на Севере
более десяти тысяч лет назад, "лам" - влага и "рэ" - Солнце, рассвет. Тогда
"Эльмора" - "Воды Зари"?
...На восток от горы Карнасурта тянется, чуть отклоняясь к северу, узкое
и длинное нагорье. Одна из его пологих вершин называется Кемесьпахкчорр, что
переводят с саамского как "Гора любви". Однако в буквальном переводе это
слово означает "Гора скалы глухариного тока". Да, действительно "Гора
любви", но только в птичьем облике... Не скрывается ли за этим продолжение
не дочитанного нами "мифа горы Карнасурта"? Похоже, что так. Тем болев что
"Гора любви" указывает на восток, где восходит Заря, где - в сокровенном
пространстве мифа - воскресает посвященный в древние таинства человек, да и
весь страждущий и взыскующий бессмертия мир...
* *
*
Теперь мы вновь вновь вернемся к Небесным Пряхам. При прядении всякая
нить представляет собой вытянутые в спираль льняное волокно или шерстяной
волос, скрученные при прядении. Спираль - только беспорядочную - образуют и
нити в клубке (недаром он несет столь значимую магическую нагрузку в русском
фольклоре, особенно в волшебных сказках, помогая герою в преодолении самых
непреодолимых препятствий).
По народным представлениям, смерть - также обрыв нити жизни.
Неудивительно, что в этом акте принимают участие и индийская Кали, и русская
Мокошь. Вот почему столь трепетным было во все века у всех народов отношение
к Богине Судьбы, прядущей нити человеческих жизней, - Вечной Пряхе, по
словам Александра Блока. Ее предначертания "кажут Солнцу путь", ей
подвластны сами Боги, бессильные изменить уготовленное Судьбой. От древнего
языческого мировоззрения по сей день сохранились в русском обиходе
выражения: "нить жизни", "нить судьбы", "узловой момент", "завязка",
"развязка". Сюда же примыкает "повитуха", "повивальная бабка" (от слова
"вить"): она перевязывала повитью (скрученной нитью) пуповину
новорожденного, соединяя его тем самым с небесно-космической нитью жизни. По
архаичным обычаям пруссов - древнебалтийского племени, близкого по языку и
культуре славянам и поголовно истребленного в ходе экспансии Тевтонского
ордена на Восток, - мужчины и женщины обязаны были постоянно прясть в угоду
Богам: первые пряли лен, вторые шерсть.
Прялку и веретено как приспособления для скручивания спираленитей можно
смело назвать первой моделью Космоса. Многие русские прялки (ныне их можно
увидеть разве что в музее) изукрашены резьбой и рисунками Вселенной, Солнца,
Луны, звезд, их символического движения по небосклону. Народный космизм
привел впоследствии и к серьезным философским обобщениям. Образ
древнерусской Богини Судьбы также не исчез бесследно. Он сохранился не
только в фольклоре и на русских вышивках. Частично ее функции перешли и к
христианской Великой Матери - Богородице. В киевском Софийском соборе
сохранилось ее изображение с веретеном (рис.95), вне всякого сомнения,
навеянное более ранними дохристианскими представлениями о Небесной Пряхе.
Как Илья-пророк занял место Перуна, а св. Власий заменил "скотьего Бога"
Велеса, так и к Богородице (а также и к другой христианской святой -
Параскеве Пятнице) перешли многие функции языческой Великой Богини - Мокоши.
Поскольку Богиня Судьбы предопределяла жизнь человека с самого его
рождения (более того - с момента зачатия), постольку ее покровительство
неизбежно распространялось и на великое таинство природы - процесс
деторождения. Здесь вспомогательными Божествами в русской культуре
традиционно выступают Рожаницы (рис.96) - спутницы Бога Рода. Однако Род как
носитель и выразитель патриархального мировоззрения - вне всякого сомнения,
представляет позднейший языческий пантеон. Мало вероятно, что в эпоху
матриархата за важнейший процесс родовспоможения отвечало существо мужского
пола. Его роль и во времена господства патриархальных отношений была чисто
символической.
Напротив, рожаницы издревле и по сути своей всегда олицетворяли женское
животворящее начало и почитались в народе, начиная с позднего Каменного
века, откуда дошли их глиняные изображения. В дальнейшем - практически до
наших дней - сохранились обычаи чтить рожаниц. Раньше им приносились
символические дары, устраивали в их честь массовые рожаничные трапезы,
изображали рожаниц различными способами, в том числе и с помощью вышивки,
традиции которой передавались от поколения к поколению точно так же, как и
русская речь, устный фольклор, хозяйственные навыки. В стилизованных, хотя и
весьма натуралистических вышитых изображениях рожаниц воспроизводится
процесс родов - жизненно важный акт продолжения человеческого рода и
одновременно великое таинство природы (рис.97). Отсюда космический смысл
всего связанного с рождением и сотворением, а также дожившее до ХХ века
сближение рожаниц со звездами.
Рожающая женщина - повсеместно распространенный сюжет, встречающийся в
Старом и Новом Свете. Достаточно упомянуть найденные в Малой Азии
(Чатал-Хююк) различные статуэтки, в том числе и рожающей Богини (VI
тысячелетие до н.э.) или же изображени рожающих - древнеиранской Богини
(рис.98), северной женщины (Х-ХII вв.) (рис.99) или ацтекской матери (XIV
в.) (рис.100), скульптурное изображение которой воспроизведено на знаменитой
фреске Диего Риверы и т.п. Культ русских рожаниц неразрывно связан с
общечеловеческим культом Великой матери, повсеместно распространенным по
всему Древнему миру. Прообразы Великой матери встречаются во всех древнейших
цивилизациях, включая протославянскую, и уходят в самые глубины
человеческого прошлого - вплоть до палеолита. Символика Великой кормящей
матери просматривается в гипертрофированных женских признаках (особенно
грудей) многочисленных каменных статуэток, найденных на территории Евразии
(рис.101). Каждая из таких "венер" - обобщенно-собирательный символ женского
естества - деторождения и детокормления. В дальнейшем символика материнского
начала претерпела изменения. Была канонизирована, к примеру, многогрудость,
что нашло свое законченное воплощение в классическом образе Артемиды
Эфесской (рис.102).
По-своему хранил символику Вечного Материнства русский народ. Помимо
традиционного орнамента, выражающего женское начало (об этом - ниже),
нетленный образ Великой Матери сохранился в ритуальных глиняных фигурках,
которые в условиях жестокого преследования и подавления язычества
превратились в невинные на первый взгляд игрушки (рис.103). На самом деле
перед нами типичный архаичный образ Великой Богини. В древнерусском и
древнеславянском пантеоне наиболее подробные сведения о роли Божеств -
хранительниц жизни сохранились в южнославянском фольклоре. Так, по сербским
верованиям, за судьбу ребенка отвечают четыре рожаницы: первая - Поренут,
охраняет ребенка, пока он находится во чреве матери; вторая - Злата Баба
[интересно сопоставить ее с русской северной Златой Бабой и Златогоркой
Святогорова былинного цикла. - В.Д.], помогает при родах; третья - Жижа,
покровительствует ребенку во время кормления грудью; четвертая - Жива,
прядет ему жизненную нить, которую обрезает неумолимая Морзана.
* *
*
Таким образом, судя по всему, первоначально в древнерусской мифологии
существовало несколько традиционных Богинь Судьбы. Первоначально, скорее
всего, это были разные ипостаси Великой Богини. Как женщина-мать она рожала
человека, она же его миловала или наказывала - в зависимости от совершаемых
поступков и деяний. Отсюда предполагается, что у Мокоши было два лика -
милостивый и карающий. Постепенно - еще в языческие времена - функции
разделились и обособились. Рядом с Пряхой-Мокошью появились две другие
Богини счастливой и несчастливой судьбы - Доля и Недоля - тоже пряхи. Память
о них запечатлелась в архаичном русском заговоре:
"На море-океане, на острове Буяне лежит бел-горюч камень Алатырь, на том
камне светлица, в той светлице красная девица Матерь Божия с двумя
сестрицами, они прядут и сучат шелковую кудельку". <...>
Здесь явственно прослеживается и гиперборейская подноготная заговора.
Одновременно налицо древнейшее происхождение образа Богоматери, слитого с
эзотерической и судьбоносной пряхой. Плюс тройственное бытие Богинь. Так, на
русских вышивках Великая Богиня изображалась, как правило, не в одиночку, а
в окружении или сопровождении минимум двух спутниц - пеших или конных
(рис.104). В дальнейшем мифологема трех прядущих Дев Судьбы
трансформировалась и в устойчивый фольклорный образ. Пушкинские "три девицы
под окном пряли поздно вечерком" - это вс„ оттуда...
Однако в настоящий момент нас интересует вопрос о многоликости Великой
Богини, о совмещении в одном лице двух начал - доброго и злого, светлого и
темного. Классический пример - русская Баба Яга. Да-да, это типичный пример
того, как эволюционирует в течение тысячелетий и в процессе смены
мировоззренческих парадигм представление о былых кумирах. Баба Яга чуть ли
не самый популярный сказочный и одновременно "очень трудный для анализа
персонаж" (Б.Я.Пропп). Для правильного его осмысления необходимо четко
отделить архаичные черты древнего Божества от современных представлений,
укоренившихся под влиянием книжных иллюстраций (рис.105), театральных,
кинематографических (включая мультипликационные) и иных клише.
Конечно, Баба Яга старая, конечно, страшная, конечно, злая, конечно,
летает в ступе. (Здесь нельзя не отметить, что знаменитая летающая ступа
очень уж напоминает современные модели гравилетов, то есть устройств,
способных не просто преодолевать силу тяготения, но - и это главное -
использовать ее для передвижения. У меня был знакомый профессор-теоретик,
работавший в "почтовом ящике", который еще 30 лет назад давал математический
расчет подобных "диковинок". Разработка проводилась вполне официально,
считалась, естественно, "закрытой", но в обязательных научных планах и
отчетах проходила как "Ступа Бабы Яги").
Убежище Бабы Яги окружено частоколом, утыканом черепами со светящимися
глазницами: о том подробно повествуется в одной из самых архаичных сказок о
Василисе Премудрой. Но сказанным вовсе не исчерпываются многогранные функции
колоритного фольклорного образа. Из сказок хорошо известно, что Баба Яга не
только охотится за маленькими детьми, чтобы их изжарить, съесть и покататься
на обглоданных косточках, но и нередко помогает главному герою в
благополучном свершении его нелегких подвигов. Читателя или слушателя
постоянно преследует мысль, что в разных сказках речь идет о совершенно
разных персонажах. Так оно и есть на самом деле! Просто в памяти поколений
произошло расщепление образа матриархальной владычицы, которая изначально
совмещала в себе черты воительницы, дарительницы и одновременно -
похитительницы, душегубки и людоедки.
Вспомним еще раз Великую Богиню Деви - раздвоившуюся на благостную Уму и
вредоносную Кали, увешанную человеческими черепами. Местопребывание русской
Бабы Яги тоже окружено частоколом с такими же человечьими черепами.
Одновременно Баба Яга - сподвижница Богини Судьбы: ее основное занятие -
прясть кудель и очерчивать будущее тем, кто завоюет ее благосклонность. На
Севере про нее говорили так: "...Сидит огромная баба на печке и прядет;
голова у нее, как бурак, титьки, как ведра, глаза, как солонки". Образ,
безусловно, не слишком привлекательный, но никто ведь и не утверждает, что
Великая Богиня была изящной красавицей? К тому же критерии и эталоны красоты
в первобытном обществе были совершенно иные, нежели теперь.
Это уже впоследствии образы Богинь - в особенности античных -
идеализировались не без помощи усердия поэтов, художников и скульпторов. В
действительности те же античные Богини были как на подбор необузданные и
кровожадные существа. И не только ревнивая Гера, методично преследовавшая
многочисленных любовниц своего страстного супруга Зевса. Артемида
безжалостно расстреляла из лука малолетних детей Ниобы, всех - до последнего
грудного младенца. Богиня любви Афродита (Венера) унаследовала у своих
прямой предшественницы - вавилонской Иштар не только сексуальную
необузданность, но и мстительную кровожадность: разве не она довела до
ужасающего исхода трагическую любовь Федры к своему пасынку Ипполиту? К
живодерным упражнениям прибегал Аполлон в случае с фригийцем Марсием,
вздумавшем состязаться с Солнцебогом в игре на флейте: с соперника также
была живьем содрана кожа.
А совоокая Афина-Паллада, которая сдирала кожу с поверженных врагов?
Сладкозвучным и опоэтизированным считается прозвище Афины - Паллада. И мало
кто вспоминает, что получено оно было на поле битвы, где беспощадная
Дева-воительница живьем содрала кожу с гиганта Палласа (Палланта), за что и
была присвоена Афине кажущаяся столь поэтичной эпиклеса (прозвище) -
Паллада. А перед тем, как уже упоминалось, Афина содрала кожу и с убитой
Персеем по ее же наущению Горгоны Медусы и натянула трофей на свой щит -
горгонион - с головой поверженной соперницы посередине (рис.44).
Впрочем, у и без того неприятной истории жизни Афины-Паллады была еще
более неприятная и даже непристойная подоплека. По сообщениям одного из
античных схолиастов, крылатый гигант Паллант был в действительности отцом
Афины, а легенда о ее рождении из головы Зевса да еще в полном вооружении -
позднейшая выдумка жрецов. В таком случае Паллада - как бы отчество Великой
Богини-Девственницы. Неприятное же в подлинной биографии Афины заключается в
том что отец Паллант намеревался вступить с собственной дочерью в
кровосмесительную связь, за что, в конце концов, она безжалостно
расквиталась с гигантом. (Обо всем этом можно прочесть у Роберта Грейвса в
его обширном компендиуме "Мифы Древней Греции", содержащем уникальные
подробности, отсутствующие в любых других изданиях).
Но вернемся к русским делам. Если вещую Бабу Ягу ублажить - хотя бы
ласковым словом - она становится доброй, принимает сторону главного героя,
охотно ему помогает, предсказывая возможные неприятности и предвосхищая
благополучный конец. У нее две сестры - одна мудрее другой. Все вместе они
как раз опять-таки и есть три Пряхи, три Богини Судьбы, правда, вернее
сказать, с приставкой "экс", то есть бывшие Богини. Один из результатов их
"прядильной деятельности" - волшебный клубочек, символ всеобъемлющего и
всепреодолевающего знания, который вручается сказочному герою и приводит его
к искомой цели, оберегая от неверного шага.
В некоторых преданиях, доживших до наших дней, сохранились намеки,
позволяющие представлять Бабу Ягу как воительницу, богатырку и великаншу. В
ее арсенале есть даже волшебный Огненный Щит, что палит во все стороны,
устрашая врагов. Такой она в общем-то изображалась и на старинных русских
лубках (рис.106), не испытавших влияния позднейших художественных
интерпретаций. В данном плане образ русской демоницы во многом соответствует
калевальской Лоухи, "редкозубой старухи" и одновременно - предводительницы
северного воинства. До конца ХV111 века иногда даже проводилась параллель
между Бабой Ягой и древнеримской Беллоною - Богиней войны (bellum - "война")
и одновременно властительницей Подземного мира.
Впрочем, уже в Словаре Даля вс„ расставлено по своим местам. Здесь она
именуется "злым духом под личиною безобразной старухи":
"Баба-яга, костяная нога, в ступе едет, пестом упирает, помелом след
заметает. Кости у нее местами выходят наружу из-под тела; сосцы висят ниже
пояса; она ездит за человечьим мясом, похищает детей, ступа ее железная,
везут ее черти; под поездом этим страшная буря, вс„ стонет, скот ревет,
бывает мор и падеж; кто видит Ягу, становится нем".
Очень уж напоминает Богиню смерти и возмездия Кали (рис.107) - не правда
ли? Или кровожадную Горную демоницу, ставшую прародительницей тибетского
народа? А что - здесь как раз таки типичное соединение положительных
(благостных) и отрицательных (злокозненных) начал. Тибетцы, как известно,
ведут свое происхождение от Царя обезьян. Был он девственником и
праведником, последователем одного из выдающихся бодхисатв. И надо же было
таком случиться - влюбилась в него похотливая Горная ведьма и стала
настойчиво домогаться взаимности:
О, обезьяний царь, услышь меня, молю!
По силе злой судьбы я бес, но я люблю.
И, страстью сожжена, теперь к тебе стремлюсь.
Со мной не ляжешь ты, я с демоном сольюсь.
По десять тысяч душ мы будем убивать,
Мы будем жрать тела, и будем кровь лизать,
И породим детей жестоких, словно мы.
Они войдут в Тибет, и в царстве снежной тьмы
У этих бесов злых возникнут города,
И души всех людей пожрут они тогда.
Подумай обо мне и милосерден будь,
Ведь я люблю тебя, приди ко мне на грудь! (Перевод Льва Гумилева)
Типичная Баба Яга, хотя и не слишком старая! И своего добилась! Царь
обезьян стал ее мужем, прижил с Горной ведьмой шестерых детей: они-то и
положили начало тибетскому народу. Но нас в данной ситуации интересует
совсем другое. Согласно ламаистским толкователям, безобразная Горная ведьма
в предшествующей жизни своей была прекрасной Богиней, возможно даже, -
благостной и сострадательной ламаистской Мадонной - Таро. Мирча Элиаде
вообще считал, что ее прообразом была северная Велика Богиня. Однако потом
произошла типичная демонизация светлого облика или же (что тоже вполне
вероятно) превращение доброй Богини путем инкарнации в злобную демоницу.
Подобные же метаморфозы могли произойти и с русской Бабой Ягой.
На Русском Севере чрезвычайно распространенным было мнение, что Баба Яга
живет не в лесу в избушке на курьих ножках, а глубоко под землей. Чтобы
попасть туда, нужно "просесть", и окажешься - сначала в полной тьме, а затем
в светлом-пресветлом городище с улицами и домами, наполненными всяким
добром, - владении вещей старухи. Такая картина рисуется в сказках,
записанных в Архангельской губернии Н.Е.Ончуковым. В белорусских сказках
тоже отмечается, что Баба Яга живет на Севере, среди лютых морозов.
Впрочем, народ никогда не жалел красок и для описания подробностей
житья-бытья ведьмы-людоедки, как, например, в одной из сказок, записанных в
Псковской губернии:
"<...> По улице костры, по кострам - вс„ кости человеческие лежат, по
тыну - вс„ головы человечьи торчат, на крыльце - потроха человечьи валяются,
в сенях - два дощана с кровью стоят, а сама хозяйка в доме лакомится
человечиной..."
Жуткие подробности русской сказки мало чем отличаются от реальных
событий, неоднократно описанных в разные времена очевидцами подобных сцен.
Даже детали совпадают, например, с тем что пришлось увидеть и пережить в ХV1
веке немецкому канониру-наемнику и искателю приключений Гансу Штадену на
бразильском побережье, где он, подобно Робинзону Крузо, очутился в
результате кораблекрушения. Всех его спутников элементарно съели. Сам же
"солдат удачи" уцелел в результате фантастической находчивости и
изворотливости, а затемна протяжении всего своего пленения был свидетелем
будничного быта каннибалов, который и описал с фотографической точностью:
"В день принесения в жертву пленника, всего связанного, выволакивали на
деревенскую площадь. Его тут же окружали женщины, которые его оскорбляли и
всячески издевались над ним, но ему разрешалось обороняться от них. Он кидал
в них фрукты и черепки от глиняной посуды. Тем временем старухи,
разукрашенные черно-красными полосами, с ожерельями из человеческих зубов на
шее, притаскивали украшенные орнаментом глиняные горшки, в которых будут
свалены кровь жертвы и ее внутренности. <...> Когда же наконец ему
раскраивали череп, раздавался радостный крик и свист. Если у пленника до
казни была жена из местных, то она должна была проливать слезы над убитым, а
потом присоединиться ко всеобщему торжеству. Старухи отталкивали одна
другую, чтобы поскорее напиться теплой крови, а детям разрешалось погружать
в нее ручки. Матери смазывали кровью соски, чтобы и младенцы могли
почувствовать ее вкус. Тело разрубалось на части, которые жарились на
вертеле, а старухи, которым не терпелось поскорее отведать столь лакомого
яства, как человеческая плоть, слизывали капающий с деревянной решетки жир".
В противоположной (восточной) части южноамериканского континента примерно
в то же время (и тем более значительно раньше) зафиксированы не менее
пикантные факты. Здесь, к примеру, существовали целые питомники для
выкармливания жертв, особенно детей (что, в свою очередь, напоминает до боли
знакомые с детства картины из русских и европейских сказок о людоедах и
людоедках):
"Во многих провинциях они [аборигены. - В.Д.] так любили человеческое
мясо и считали его таким лакомством, что еще до того, как умирал индеец,
которого они убивали, они пили из нанесенных ему ран кровь и делали то же
самое, когда разрезали его на куски, высасывая кровь, собирая ее в ладони,
чтобы не потерять ни одной капли. У них были публичные мясные лавки
человеческого мяса: из кишок они делали морсильи [кровяные колбасы] и
лонганисы [сосиски], набивая их мясом, чтобы они не пропадали. <...> Эта
страсть так разрослась, что дело дошло до того, что не щадились даже
собственные дети, рожденные иноплеменными женщинами, которых захватывали и
пленяли на войне. Они брали их в качестве наложниц, а рожденных ими детей
они выхаживали с большой заботой вплоть до одиннадцати или тринадцати лет, а
потом съедали их, а за ними и их матерей, когда они уже не могли рожать. Они
совершали поступки еще страшнее: многим индейцам, захваченным в плен, они
сохраняли жизнь и давали им женщин из своего племени, т. е. из племени
победителей, а рождавшихся детей они выхаживали, как своих собственных, и,
когда они становились подростками, они их съедали, создавая таким путем
питомник по разведению детей для того, чтобы питаться ими, и они не
испытывали к ним жалости ни как к родственникам, ни как к малолетним
существам, к которым даже животные, враждующие между собой, иногда
испытывают любовь..."
Аналогичные "питомники" были выявлены и ликвидированы сравнительно
недавно в Африке и, в частности, среди племен, обитавших по берегам реки
Конго. Подобные не слишком привлекательные эпизоды (а им несть числа)
связаны не только с примитивным каннибализмом, но и с человеческими
жертвоприношениями, бытовавшими во всякие времена и во всех частях света -
вплоть до недавнего времени. Выше уже упоминались современные факты
человеческих жертвоприношений у автохтонов Индостана. Но аналогичные явления
зафиксированы и на Русском Севере - причем сравнительно недавно. Русский
художник-пейзажист Александр Борисов, блестящий ученик Шишкина и Куинджи,
всю свою жизнь и творчество посвятил природе Крайнего Севера. Он
неоднократно бывал в самых экзотических и отдаленных местах, хорошо знал быт
и обычаи местного населения. В 1906 году в Санкт-Петербурге вышла его книга
путевых очерков, сопровождаемая прекрасными цветными рисунками, - "У
самоедов: от Пинеги до Карского моря".
Автор приводит несколько хорошо известных ему примеров человеческих
жертвоприношений, практиковавшихся у ненцев еще в начале ХХ века. Чтобы
задобрить высшее Божество, от которого, по убеждению аборигенов, зависел
промысловый успех, ему приносились в жертву человеческие головы. Борисов
описывает несколько подобных случаев. Бывало, что охотник постоянно возил
голову с собой. На Новой Земле человеческие жертвы приносились идолам.
Наиболее известное святилище находилось на острове Вайгач, неоднократно
описанное этнографами и археологами. За многие века на капище скопилось
множество небольших идолов менгирного типа. Судя по всему, в прошлом здесь
также практиковались человеческие жертвоприношения.
Отголоски подобной "практики", имеющей общемировое распространение,
сохранились и в русском фольклоре. Кому не известны, скажем, хрестоматийные
причитания, перекочевавшие в детский фольклор:
Костры горят горючие,
Котлы кипят кипучие,
Ножи точат булатные,
Хотят меня зарезати.
Для современного человека, оторванного от исконных древних корней, это -
всего лишь плач братца Иванушки, обернувшегося козленочком.
В действительности же здесь отголосок древнейшей эпохи, практиковавшей
жертвоприношения - причем не одних животных, но и - увы - человеческие.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 35 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |