яние после совершившегося убийства соперника (отец,
брат). Но мать появляется в сказках не только в образе
дарующей жизнь и страстно желаемого полового объекта,
но и в виде ужасной богини смерти, которая погружает дан-
ное лицо в вечный сон (состояние подобное смерти побе-
дителя дракона: окаменению), и которую герой должен по-
бедить, как и другие злые силы. Потому-то и приказывает
Бата казнить свою мать и супругу после того, как она его
снова родила, а в немецкой сказке сжигают ведьму после
того, как она оживила окаменевшего брата.
Мы прерываем здесь разъяснение, которое в деталях
можно было бы повести и далее", и постараемся выяснить
общую точку зрения для психологии мифотворчества. Для
этой цели мы должны продолжать сведение мифических
лиц к эгоцентрической фигуре создателя мифа.
Общепринятое объяснение размежевания мечом историческим обы-
чаем сватовства и символически выполняемой брачной церемонией
не разъясняет прежде всего данной специальной символики и долж-
но, по-видимому, уступить место мифическому пониманию, основы
которого Райценштайн указал в свадебных обычаях диких народов
Служащий в приведенных преданиях как symbolum castitatis меч
первоначально служит оплодотворению в виде дерева или палки,
которую муж в первые три ночи, когда он воздерживается от полового
сношения, кладет между собой и своей молодой женой. Не понимая
причинной связи между половыми сношениями и зачатием, он в
первые ночи уступает богу право первой ночи для чудесного опло-
дотворения; только после того, как оно по предположению сверши-
лось, он позволяет себе половые отношения.
Кроме дальнейшего психологического разъяснения мы отказываемся
и от всякой естественно-мифологической интерпретации. Так, воз-
можно, что город, предстающий в течение года то черным, то
красным указывает на определенное положение солнца (или месяца),
точно так же интересно, что для того, чтобы доставить корень для
оживления солнечного героя требуется ровно 24 часа. Если еще
обратить внимание на обратное положение головы при оживлении и
ее правильную установку в полдень (когда солнце идет к уклону), то
станет вероятной связь данных мотивов с явлениями природы Но
эта связь отнюдь не исключает психологического смысла рассказа;
последний необходим для понимания человечески замаскированного
смысла рассказа и стимулов, создающих миф, которые не могут быть
исчерпаны изображением явлений природы.
82 О. Ршк, X. Зшс
Нам должно броситься в глаза, что оба брата - близ-
нецы, которые похожи не только физически друг на друга
как две капли воды, но и в своих свойствах и атрибутах (у
них те же животные, та же одежда и т.д.); их нельзя отличить
и по имени, так что королева узнает своего мужа только по
внешнему признаку. Если к чему-либо подходит вполне и
без остатка понятие удвоения, то именно к двум братьям,
из которых один - точный двойник второго. С этим сведе-
нием двух братьев к одному лицу* терялся бы главный
смысл рассказа, соперничество братьев из-за общего объ-
екта любви, если бы первоначально один брат не был стар-
шим и не заменял для младшего отца, что еще яснее ска-
зано в сказке о Бате (немецкая сказка в одном месте гово-
рит о "младшем брате", хотя в начале братья названы близ-
нецами). Но и в немецкой сказке дракон, претендующий на
принцессу, и старый король, не желающий выдать ее, сим-
волизируют собою отца, так же, как женщина, из-за которой
все время ведется борьба, замещает по нашему разъясне-
нию мать. Оба предположения вполне подтверждаются ва-
риантами сказки о братьях, эти варианты начинаются тем,
что ревнивый король запирает свою дочь от мира, дочь все-
таки чудесным образом (кровосмесительное оплодотворе-
ние) беременеет и становится матерью братьев-близне-
цов, которых она затем покидает; один из братьев женится
потом как в вышеприведенной сказке, в лице дочери коро-
ля, на своей матери и наследует после смерти старого ко-
роля (отца) его царство.
В этих сказках происходит, стало быть, перенесение от-
носящихся первоначально к отцу враждебных и ревнивых
чувств на старшего брата (и на сестру вместо матери), эту
замену в мифе об Осирисе можно проследить даже в двух
поколениях**.
* В отдельных сказках этой группы действительно появляется только
один брат. Ср., например: ScwecKsche Voiksagen (ubers. v. Oberleitner),
S.58.
** Миф об Осирисе показывает в самом своем развитии, как из перво-
начального убийцы брата герой становится его мстителем. Первона-
чально Тут вместе с Сетом является убийцей Осириса; позже в
борьбе Горуса с Сетом он выступает как исцелитель и третейский
ЗНАЧЕНИЕ ПСИХОАНАЛИЗА В НАУКАХ О ДУХЕ 83
Это мифическое перенесение отражает один угол самой
примитивной победы культуры; столь неравные ранее про-
тивники уравнены, и сказка о братьях-близнецах заменяет
собой миф об отце и сыне.
Но развитие, основывающееся на беспрерывном вытес-
нении этих примитивных чувств и стремлений, не останав-
ливается при этой форме смягчения: оно создает еще дру-
гие замаскированные формы выражения, которые стано-
вятся для нас понятными на основании психологического
разъяснения мотива двух братьев. На тесную связь саги о
Зигфриде с нашими сказками указали уже в своих приме-
чания братья Гримм*.
Здесь мы напоминаем только, что Зигфрид покидает, как
и герой сказки, спасенную от дракона девушку", но затем
он, как и тот, пытается занять место соперника на брачном
ложе. Гунтер, в конце концов прямо требует от него поко-
рения чудесной девушки. Зигфрид также кладет обоюдоос-
трый меч между собой и женщиной, но позорная смерть,
которою он погибает, ясно говорит о том, что первоначаль-
но он действительно был счастливым соперником. Здесь
только ослаблено кровное родство соперников"*.
судья, но решает уже в пользу Горуса. В конце он превращается в
приверженца Осириса и борется ради него с Сетом (ср. Schneider
S. 445).
Манхардт (W.Mannhardt: Germ.Mythen, S.214) отметил аналогию нашей
группы сказок с пересказанным в Махабхарате индийским преданием,
которое рассказывает, что Индра после смерти дракона Аги (после
убийства Вритры) удаляется в изгнание, другой занимает его место и
хочет жениться на жене бога, тогда Индра возвраи^ется и убивает его
Манхардт предполагает, что "под другим подразумевается столь близ-
кая и родственная Индре фигура, как Агни" Агни является братом-
близнецом Индры и означает 'внук рек' {apam napet)
** Ее сон, подобный смерти, соответствует окаменению в сказке и
указывает на ее материнскую роль по отношению к герою, роль та
ясна и из других признаков
*** К этой же группе относится, согласно примечанию Гримм, и сага о
братьях по крови, из которых один занимает место другого рядом с
его женой, но кладет в постель меч и, в конце концов, заболевает
проказой (окаменение), от которой его освобождает верный друг при
помощи крови собственных детей. Последних спасенный вновь ожив-
ляет при помощи чуда. Сюда же относится сказка о "верном Иоганне'
для спасения которого от-окаменения (оживление при помощи крови)
84 _____ ____ О. Ранк, X. Захс
Смягчение отталкивающего положения пошло еще даль-
ше в группе немецких сказаний, переданных нам только в
позднейших списках, в эпосе Ортнита-Вольфдитриха. При
помощи своего отца, короля карликов Альбериза, Ортнит
приобретает недоступную для претендентов дочь язычес-
кого короля Махореля и отводит ее на свою родину. Старый
король, делая вид, что хочет примирения, присылает бога-
тые подарки и между ними двух молодых драконов (мотив
близнецов), которые, выросши, опустошают страну. Ортнит
хочет, несмотря на уговоры жены, сразиться с чудовищами
и приказывает ей, случае его гибели, отдать свою руку его
мстителю. Без свиты он уезжает в лес, но погружается в
такой глубокий сон (окаменение), что не пробуждается ни
от приближения чудовища, ни от лая своей собаки (звери-
помощники). Чудовище убивает его.
В дошедшем до нас сказании за него мстит юный герой
Вольфдитрих, в истории детства которого известное уже
нам значение и роль играют мотивы отца, запирающего
свою дочь, оговор женщины со стороны отвергнутого пре-
тендента, беспомощность брошенного на произвол судьбы
героя. В борьбе со своими братьями за наследство Вольф-
дитрих молит Ортнита о помощи. Когда он узнает о его
смерти, он не задумываясь мстит за него. Его ждет почти
та же судьба, что и второго брата в сказке, но в решитель-
ный момент он спасается при помощи меча Ортнита. Тот
побеждает дракона, затем взбунтовавшихся вассалов и в
вознаграждение получает руку вдовы Ортнита, с помощью
которой он побеждает братьев и отвоевывает свое царство.
Мы легко узнаем знакомые черты нашей сказки и потому
король отрубает голову у собственного сына; верный Иоганн снова
помещает голову на прежнее место. По одной версии, Иоганн молоч-
ный брат короля. Сказка о "воде жизни" (и многое другое) становится
понятна на основании нашего разъяснения. Соответственно объеди-
нению всех этих преданий в одну группу сказок о братьях
Вундт(УУипсН: Volkerpsych. II Bd. 3 Teil, Leipzig, 1909, S.271) создает
"понятие сказки о близнецах в широком смысле", причем в этом
понятии он "объединяет весь тот мифический и сказочный материал,
в котором две личности, принадлежащие к одному и тому же поко-
лению, вступают в силу своих поступков во враждебные или дружес-
кие отношения"
ЗНАЧЕНИЕ ПСИХОАНАЛИЗА В НАУКАХ О ДУХЕ 85
должны сделать вывод, что Вольфдитрих мстит за брата и
женится на его вдове. Этот вывод можно доказать если не
в поверхностном историческом, то в основном, мифичес-
ком слое рассказа; исследователям он давно уже известен.
Если мы справимся в работе Жиричека (^iriczek: Deutsche
Heldensage, Sammig. Goschen, N 32)", то узнаем, что в име-
ющемся у нас варианте соединены две сказки различного
происхождения, не имеющие друг с другом ничего общего
мифическая - об Ортните - и историческая - о Вольф-
дитрихе, причем последний заменяет одну из мифических
фигур саги об Ортните. Более чистый вариант саги об Ор-
тните содержится отчасти в саге о Тидреке, где король Гер-
тнит погибает в борьбе с драконом, а герой (Тидрек из
Берна) побеждает дракона и женится на вдове.
"Из намеков и остатков преданий скандинавского про-
исхождения можно предположить существование более
старого варианта саги, по которому роль мстителя прини-
мает на себя брат погибшего. Эта мифическая пара брать-
ев, называется на северном наречии Haddingjar, по-немец-
ки Hartungen, ср. имя Hartnit (Hertnit), откуда взялось сред-
не-немецкое Ортнит. Наведенный этим именем на мысль
Мюлленхоф остроумно установил связь Хартунгена (Hartun-
оеп) саги с восточно-германским мифом о диоскурах" (Й-
riczek, S.I 46)".
При помощи сравнительного исследования мифов было
установлено первоначальное тесное родство (братья)
обоих героев; на основании же нашего разъяснения мы ус-
матриваем за полным пиетита актом мести соперничество
и знаем, что в более глубоком смысле психологического
объяснения отверженный брат в образе дракона убивает
своего более счастливого соперника, чтобы овладеть его
* Ср также последнюю работу Шнайдера (H.Schneider Die GedicMe
und die Sage von Wolfdietrich, Munchen, 1913)
** И сам мотив диоскуров, мести за ограбленную и опозоренную сестру
встречающийся у различных народов, первоначально построен на
борьбе двух братьев (близнецов) из-за любимой обоими сестры (или
матери), которая, быть может, кончалась кастрацией противника, по
остроумному предположению мифолога Шварца, отзвук такого конца
сохранился в имени греческого диоскура Кастор (от castare)
86 О. Ранк, X. Закс
вдовой, совсем как Эдип в греческом мифе. Замена брата
чудовищем представляет собою при этом особенную
форму поединка с неузнанным отцом, о котором сообща-
ется во многих сказаниях, между прочим и об Ортните и его
отце Альберихе*.
Этот поединок, когда борцы не узнают друг друга, па-
раллель полового (кровосмесительного) акта, представлен-
ного в нашей группе сказок мотивом подмены супруга (ос-
лабленного при помощи symbolum casti'tatis).
Таким путем сказка приводит нас, в конце концов, к при-
митивному семейному конфликту с отцом и является для
сына в замаскированном виде поправкой, смягчающей не-
приятную необходимость приспосабливаться к действи-
тельности. Если мы отметили, что создание мифов с пос-
тепенным смягчением первобытной грубости и появлением
уважения к человеку и любви к ближнему отчасти отражает
развитие этической культуры, то следует упомянуть также,
что параллельно с этим в сказке продолжают жить старые
остатки примитивной аффективной жизни. Она конечно, по-
казывает развитие этического чувства, но не в той форме,
в какой это развитие фактически происходило, именно, с
отказом от прежних источников наслаждения и окончатель-
ным приспособлением к жестоким требованиям реальнос-
ти; в сказке все еще сохраняются старые примитивные
виды удовлетворения, которые символически выполняются
под поверхностным моральным слоем в форме замаскиро-
ванных фантазий-желаний.
Родословное дерево сказки о братьях дало нам типич-
ный для сказки пример и вскрыло, вместе с тем, примитив-
но-человеческое ядро всякой мифической маски. В ней
продолжает жить, как почти во всех мифах, старая неогра-
ниченная власть pater famillas, против которой в первона-
чальном варианте сын восстает с полным успехом. Если у
отца, как это и было в примитивных сообществах, сущест-
вовало неограниченное право и власть над жизнью мужских
* Это ярко иллюстрирует одна, сообщенная Кехлером (KOchler: Schr.l,
21) сказка (варианты к сказкам Гримм), где два брата претендуют на
руку одной и той же дочери рыцаря и борются, не узнавая друг друга.
ЗНАЧЕНИЕ ПСИХОАНАЛИЗА В НАУКАХ О ДУХЕ 87
членов семьи (включая сыновей) и над телом женских
(включая дочерей), то вполне понятно, что стремления сына
были направлены к приобретению прав "отца" для себя и
притом сначала при помощи соответствующих поступков,
которые однако, только еще более поощряли сильное раз-
витие отцовской власти. Отец мог широко пользоваться
правом изгонять из семейного союза взрослых сыновей не-
угодных ему в качестве претендентов на власть, а неприят-
ных ему в качестве половых соперников - кастрировать;
этим путем соответствующие мысли о реванше сына могли
повышаться до интенсивных мечтаний о мести. Эту стадию
культурного развития по мнению Фрейда отражают много-
численные сказки, в которых взрослые сыновья, как в нашей
группе, изгоняются отцом (или старшим братом) и приоб-
ретают в чужих краях славу и жену. В ранние эпохи куль-
турного развития действительность, в самом деле, требо-
вала от сына таких жертв и напряжения и потому он стара-
ется вознаградить себя при помощи фантазии; он создает
новую родину по образцу старой потерянной; чужого коро-
ля, на службу которого он поступает, он наделяет чертами
собственного отца (семейный роман), завоеванные объек-
ты любви похожи на объект кровосмешения.
Так, герой египетской сказки о двух братьях, который
хочет соблазнить мать, изгоняется (преследование с об-
наженным ножом) счастливым соперником (отец, брат)
или же кастрируется (самокастрация) или же убивается
(пребывание к кедровой долине). Но образ матери всюду
следует за ним, он живет с женщиной, созданной богами,
пока ее не отнимает у него король, в котором мы узнали
образ отца. Герой следует за ней ко двору, это не что
иное, как желание возвращения в (ставший неузнаваемым)
родительский дом, где сын может под маской чужого лица
удовлетворить свои непозволительные и недопустимые
реальностью желания. Ту же схему удовлетворения жела-
ний младшего брата мы видим в ряде сказок и в боль-
шинстве мифов в их первоначальной редакции; по ходу
культурного развития и связанного с ним подчинения че-
ловека высшим силам первоначальный вариант изменил-
88 О. Ранк, X. Захс
ся под влиянием амбивалентных чувств раскаяния и пие-
тета по отношению к отцу'.
На этой ступени мифотворчества на первый план выдви-
гаются высоко ценные, психологически вторичные мотивы
мести за отца, любви к брату, защиты матери или сестры
от насильника. Пока половые и эгоистические первоначаль-
ные мотивы доминируют в сознательных действиях и мыс-
лях человека, у него нет ни необходимости, ни способности
к созданию мифов. Только параллельно с постепенным от-
казом от реального удовлетворения этих стремлений идет
замещающее удовлетворение при помощи фантазии: эта
компенсация определенным образом позволяет человеку
последовательно и успешно подавлять отдельные стремле-
ния. Мифический рассказ в той форме, в какой он достигает
сознания, не отражает примитивные стремления во всей их
откровенной грубости, так как они уже не совместимы с
сознанием; по той же причине в мифе рассказывается не
о человеческой семье, а о сверхъестественных существах,
будь то таинственные мощные небесные тела или скрыва-
ющиеся за ними боги, или же возвышенные до богов герои.
Так объясняется, быть может, то противоречие, что мифы
сознательно изображают наивное познание природы, тогда
как форму мифического рассказа образуют чисто челове-
ческие элементы.
С этой точки зрения создание мифов и сказок следовало
бы скорее рассматривать как негатив культурного развития,
как место, где, так сказать, откладываются неприемлемые
' Имеются, конечно, хотя и в ограниченном количестве, фантазии,
исходящие первоначально от подавленных желаний и стремлений
отца Сюда, по-видимому, относятся те многочисленные мифы и
сказки, содержание которых составляет половое преследование до-
чери отцом, часто их в высшей степени сложный механизм желаний
свидетельствует о том, как тяжело давался человеку отказ от этих
примитивных стремлений. Схема аналогична сыновнему мифу -
замена семьи. Король преследует свою дочь объяснениями в любви,
она убегает и после многих приключений встречается с королем,
который женится на ней, в этом короле легко узнать более или менее
ясный двойник отца. И в действительности, дочь, избавившаяся от
полового насилия отца при помощи бегства, становится в чисто
детское отношение зависимости от человека, который ее принимает
и защищает
ЗНАЧЕНИЕ ПСИХОАНАЛИЗА В НАУКАХ О ДУХЕ 89
в реальном мире желания и недостижимые формы удовлет-
ворения; современный ребенок учится так же отказываться
от них, во имя культуры, как в свое время примитивный
человек. Эту функцию символически замаскированного
удовлетворения социально недопустимых инстинктов миф
разделяет с религией, с которой он долгое время образо-
вывал неделимое целое Разница в том, что немногие ве-
ликие религиозные системы человечества в своей способ-
ности видоизменять и сублимировать эти инстинкты до
такой степени замаскировали их удовлетворение, что сде-
лали возможным высокое этическое развитие человечест-
ва; тем самым религии высоко поднялись над примитивным
мифом и наивной сказкой, несмотря на то, что существен-
ные стимулы и элементы и там и здесь одни и те же
III. Религия
Религия не всегда была неразрывной спутницей челове-
чества: в истории развития человечества дорелигиозная
стадия занимала большое место, и этой стадией мы должны
сначала заняться, чтобы получить представление о психи-
ческом генезисе религии.
Мировоззрение людей было в ту эпоху анимистическим,
то есть примитивные люди населяли мир существами, ко-
торым они приписывали жизнь и душу, они не постигли еще
возможности существования неодушевленных объектов.
Чтобы достигнуть этого понимания человек должен был
сначала приобрести способность различать процессы, про-
исходящие во внешнем мире, от психических восприятий.
Пока не было вполне достигнуто разделение на внешний и
внутренний мир, на "я" и "не-я", не могло утвердиться поз-
нание того, что психическая реальность, возникшая на поч-
ве галлюцинации, не идентична объективной реальности,
воспринимаемой чувствами. Только постепенно реальность
завоевывает не только практическое, но и теоретическое
признание ее самостоятельного существования, так что с
необходимостью применять к ней соответствующие реаль-
ные средства считаются уже не только в силу рефлексии
С развитием приспособления к реальности пришлось отка-
заться от чувства всемогущества, основанного на смеше-
нии объективной реальности с психической: это чувство уш-
ло в область психического удовлетворения, в фантастичес-
кую жизнь.
Здесь, стало быть, надо искать исходный пункт всех
форм душевной жизни, дающих человеку возможность
удовлетворять ту потребность в наслаждении, которую он
вынужден был пожертвовать интересам культурного про-
гресса; удовлетворение совершается в независимой от ре-
альности автономной психической области - в сфере фан-
ЗНАЧЕНИЕ ПСИХОАНАЛИЗА В НАУКАХ О ДУХЕ 91
тазии, у которой сначала нет еще дифференцированных
форм, они приобретаются позже и постепенно.
Непосредственными предшественниками религии счи-
таются тотемизм и предписания табу. Характерно, что оба
не предполагают наличия высших существ; их заповеди и
запреты самодовлеющи, как бы сами собой разумеются.
Если мы рассмотрим заключающиеся в них ограничения и
запреты в их существующих формах, то найдем, что они
отнимают возможность реализации определенных жела-
ний Появление этих правил доказывает, таким образом, с
одной стороны, что сам факт существования этих желаний
признавали, а с другой стороны, всеми силами стремились
избегать всякого соблазна. Правила должны были обеспе-
чить отказ от желаний, отказ, очень важный для общего
блага и достигнутый с большим трудом и с большой затра-
той энергии. Психоанализ считает, что существенная пред-
посылка культурного развития заключается в вытеснении
интенсивно окрашенных наслаждением, но враждебных со-
циальному развитию стремлений; если это предположение
верно, то все подавленное примитивными запретами долж-
но снова проявиться а качестве самого глубокого слоя бес-
сознательного. И в самом деле, одной из важнейших фун-
кций тотемизма является запрещение кровосмешения, а
самый значительный запрет табу, табу властителя, ясно
рассчитан на то, чтобы сделать невозможным всякое наси-
лие над главой племени, первоначально совпадающим с
главой семьи.
В результате этих запретов появилось психическое на-
пряжение, воспринимаемое личностью как страх. Для того,
чтобы психически устранить это напряжение, пришлось
прибегнуть к механизму проекции во внешний мир, благо-
даря чему конфликт мог быть исчерпан, а неопределенный
до сих пор страх направлялся на объекты фантазии. Сде-
лать это было тем легче, что анимистическое мировоззре-
ние давало прекрасный материал механизму проекции, на-
селяющим внешний мир одушевленным существам припг
сывали желание и способность причинять вред и тем самым
превращали их в демонов. С верой в демонов человечество
достигло первой ступени религии. Рука об руку с этой верой
92 О. Ранк, X. 3а>с
идет развитие магии и колдовства, целью которых является
воздействие на демонов, отчасти, чтобы их напугать, отчас-
ти, чтобы покорить или умилостивить их.
Вера в демонов получила новое направление, когда духи
были поставлены в определенные отношения с какими-
либо поразительными явлениями природы и с небесными
телами; этим началось построение мифологии, тогда как
магия нашла свое продолжение в культе и ритуале. Перво-
начальные воззрения табу и тотемизма можно различить
вплоть до самой утонченной религии.
Две потребности - с одной стороны, постигнуть путем
аналогии с человеком и его поступками явления природы,
с другой стороны, освободиться путем проекции в природу
от собственных человеческих конфликтов - объединись в
тенденции создания мифов. Неопределенные демоны при-
нимают характерные черты отдельных явлений природы и
приводятся в такие отношения друг с другом, которые сход-
ны с человеческими и представляют, в то же время, взаим-
ное воздействие феноменов природы. В силу этого демоны
постепенно возвышаются до богов. Вытесненные желания
все снова и снова побуждают фантазию к деятельности, и
потому, пока процесс образования мифов вообще еще не
закончился, под те же самые явления природы подводятся
все новые образы и истории; этим и объясняется многооб-
разие античных религий.
Социальная функция мифологии заключается, таким об-
разом, в том, чтобы, насколько это вообще возможно, от-
водить вредные вытесненные стремления на путь фантас-
тического удовлетворения и тем самым удалять их из об-
ласти реального. Но доля первоначального фактического
удовлетворения властно предъявляет свои права и для
этого по принципу возвращения вытесненного из вытесня-
емого пользуются как раз теми средствами, которые были
созданы для того, чтобы помешать его проявлению. Стрем-
ления, которым творящая мифы фантазия дала выход, за-
щищающий общину-орду, племя, народ, государство от их
осуществления, снова вернулись при помощи другой пол-
овины религии, а именно, - при помощи культа и ритуала
Религия является, как всякий продукт конфликта между бес-
ЗНАЧЕНИЕ ПСИХОАНАЛИЗА В НАУКАХ О ДУХЕ 93
сознательным и вытеснением, компромиссом. Двуличие,
заключающееся в том, что это ведет к нравственности и в
то же время допускает при известных условиях стремления,
враждебные культуре, сопровождает ее по всему пути ее
развития. Иногда компромисс может оказаться совершенно
неудачным, и религиозный фанатизм, достигающий тогда
господства, превращается в орудие уничтожения всего, что
обеспечивает существование человеческого общества.
Это внутреннее раздвоение мы встречаем уже на первых
ступенях развития религии. Еще прежде, чем существовали
религиозные мифы или ритуалы, с помощью табу власте-
лина не только защищали его особу, но и мучили его стро-
жайшим церемониалом. Убийство священного животного,
обычно строго запрещенное, в дни определенных праздни-
ков не только разрешалось, но и требовалось в качестве
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 44 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |