Доктор покачался на каблуках.
- Ну, знаете, многие родители предпочитают отказаться на этой стадии. Мы целиком и полностью на их стороне, каждый волен выбирать. В таком случае мы всего лишь заменим ваш РИ на другой. И повторим попытку.
Дженсен облизал губы.
- Замените? Вы что, шутите? С какой нахрен стати я буду позволять вам «заменять» своего ребенка? Это что, телефон, у которого кнопка сломалась? Да вы совсем рехнулись, такое предлагать?
- Мистер Эклз, я всего лишь поставил вас в известность. Это мой долг.
В палате Джаред все так же лежал спиной к двери, смотрел в окно.
- Эй, мне тут кое-что дали.
Дженсен обошел кровать, и встал у края, потряхивая папкой.
- Отчет планового УЗИ в картинках. Там есть фото. Черно-белое, ни черта не понятное, как они в этом разбираются – без понятия, но там точно заснят мелкий. В окружении какой-то хрени – он там прям, как в космосе, ты был прав. Хочешь посмотреть?
Джаред ответил не сразу, спустя пару секунд гудящей тишины.
- Нет.
- Он похож на желейного медвежонка. Только я так еще и не понял, где у него что, давай рассмотрим вместе. Эй, ты спишь?
- Нет! Я не хочу смотреть на «желейного медвежонка», - с раздражением в голосе отозвался Джаред, и приподнялся на локте. - Меня отпустили, мы едем домой? Не могу здесь больше «загорать», хочу в душ и пожрать нормально - здесь кормят какой-то жидкой безвкусной дрянью, и руки все исколоты… Увези.
- Д-да, - растерялся Дженсен, и отложил папку на тумбочку. – Собирайся, - помог уже спустившему босые ноги на пол Джареду, развязать больничный балахон.
Едва выпутавшись из рукавов, Джаред опустил ткань чуть ниже, прикрыв ею живот, потребовал футболку, которую тут же натянул. Помогать себя одевать он не позволил, поэтому, все делал медленно, долго возился со шнурками на кроссовках, поставив ногу на стул, возился с пуговицами на рубашке.
Наконец-то! Дженсену тоже не терпелось поскорее отсюда уехать.
8.
Обратно пришлось ехать на такси. Даже утруждать себя поиском не пришлось – у медкомплекса дежурило сразу несколько черно-желтых автомобилей, томящихся в ожидании потенциальных клиентов.
Джаред забился в самый угол, ткнулся лбом в мутное стекло, рассматривая укутанное в плотные тучи небо, и просидел так всю дорогу. Дженсен, переполненный впечатлениями, по третьему разу листал бумаги, которые дал ему доктор Морган. Хотелось, чтобы Джаред тоже взглянул, но тот интереса не проявлял. Сидел бледный, как античная статуя, обреченно вздыхал и хранил ледяное молчание.
- Эй, ты в норме? Если тебе нехорошо, можем повернуть обратно.
- Не надо. Просто, жарко, - и Джаред яростно вдавил кнопку на автомобильной двери до упора, открывая окно.
Дом принял их тишиною, покоем и пустотой. Казалось, что они отсутствовали целую вечность, побывали в другой Галактике, и вот только вернулись из долгого путешествия обратно на бренную Землю. Но, стоило ступить на порог, как Джаред заметно приободрился, вздохнул полной грудью.
- Марш в кровать, - скомандовал Дженсен, стараясь звучать грозно. – Доктор прописал постельный режим несколько дней, а мне наказал контролировать.
Джаред неуклюже повернулся к нему и картинно закатил глаза, очень красочно выражая все, что он думает по этому поводу. Ну все, очухался окончательно, и это хорошо!
- А я в душ, переоденусь, и потом соображу что-нибудь пожевать.
- Сэндвич я себе и сам могу сделать, - упрямо набычился Джаред.
- В кровать, я сказал – специально для тех, кто не понимает с первого раза.
- Ты невозможная наседка, Дженсен, – ворчливо отозвался Джаред, и тут же наткнулся на грозный взгляд.
- После всего, что было и после суток в гребаной больнице, в которой я, кажется, поседел – разумеется! Была б моя воля, я бы тебя вообще из постели не выпускал, - сказал Дженсен, и прикусил язык, поняв, что тут он выдал себя с потрохами. Слишком уж явно и неоднозначно звучит. И совсем не к месту!
Однако Джаред, кажется, пропустил мимо ушей, либо обладал недюжим актерским талантом, и не подал виду, скрыв свою реакцию на такое очевидное признание, отшутившись:
- Ладно. Пойду включу «Магазин на диване», и буду лупиться в телек, пока у меня не разжижится мозг.
Дженсен валился от усталости. Был огромный соблазн зайти к себе, послать к черту душ, рухнуть на кровать, и спать… спать.
Но было нельзя. Джаред, должно быть, был дико голодный. Пищу, предложенную в больнице, он не ел – запредельная гадость, так, без охоты ковырялся в тарелке. Его можно было понять, мало кто с удовольствием стал бы есть странного вида, запаха и консистенции субстанцию, напоминающую... в общем, лучше не вспоминать.
А голодным Джареда оставлять было никак нельзя, как-никак молодой организм – вернее, два организма – которому требуется справляться с нехилыми нагрузками, обеспечивать калориями не только себя, но и маленького прожорливого спиногрыза.
Минут десять Дженсен стоял под плотными водяными струями, привалившись плечом к матовой стенке душевой кабинки, пытаясь растворить внутренний неприятный осадок от пережитого за прошедшие сутки, выкинуть из памяти ослепительную белизну медицинских кабинетов, писк приборов и лекарственный смрад, смыть с себя липкий страх, облепляющий тело пленкой. Закончив, наскоро вытерся, побрился, почистил зубы, переоделся в чистое, и отправился на кухню, стараясь не думать, что этими нехитрыми манипуляциями – нагреть чайник, бросить в тостер хлеб, нарезать ветчину - пытается что-то доказать самому себе, искупить застрявшую в груди сухим колючим комом вину.
Несколько дней Джаред честно отлежал в кровати, даже не ворчал, когда ему приносили в постель не только завтрак, но и обед с ужином. Но надолго его выдержки не хватило – кто б сомневался!
- Все, не могу больше, - сказал он по истечении ровно двух дней. - Мы в норме, правда, у меня ничего не болит, обещаю вести себя хорошо. Но валяться здесь уже невыносимо! Ты же не хочешь, чтобы я умер от скуки? Чувствую себя амебой, которую кормят, поят…
- В туалет ты ходишь сам! – веско заметил Дженсен.
- И на том спасибо. Еще не хватало, чтобы ты мне и в этом помогал.
- Если понадобится…
- Нет! Ну можно я встану, а? – брови у Джареда складывались таким удивительным образом, что у воли не оставалось шансов.
И все пришло в норму, вернулось на свои места, как и было до этого.
Дженсен ночами и вечерами просиживал за компьютером, выстраивая по правую руку от себя батареи пустых чашек и стаканов из-под чая и кофе. Казалось, что открылись все космические каналы, продолжение книги просто таки лилось на него потоком откуда-то свыше, пронизывая электрическим током кончики пальцев, заставляя стучать по клавишам с невероятной скоростью.
Джаред либо где-то ныкался на заднем дворе, либо играл в приставку, умостившись перед телевизором, удачно пристроив матовый обтекаемый контроллер на животе, либо просто сидел и смотрел, как Дженсен стирает пальцы в кровь, слушал щелчки клавиатуры.
Прежде Дженсен терпеть не мог, когда ему мешают работать: стоят над душой, ходят за спиной или отвлекают разговорами. А присутствие Джареда не раздражало, не выбивало из колеи, не сбивало с мысли, наоборот, от его взгляда, от его дыхания рядом было хорошо и спокойно. Поэтому Дженсен после каждой десятой страницы выводил текст на бумагу и отдавал Джареду – читать.
Джаред делал смешно – строил из себя страшно деловитого редактора, засовывал за ухо карандаш, пару раз из любопытства даже нацепил на нос дженсеновы очки. На самом деле, особо понравившееся во время чтения он старательно подчеркивал, что-то отмечал на полях галочками, что-то спорное обводил неровными растянутыми овалами. А потом они долго это обсуждали, в чем-то сходились, где-то спорили. И Дженсен исправлял некоторые моменты, какие-то вычеркивал, другие дополнял.
- Мне кажется, впервые за весь опыт писательства я доволен текстом, который у меня получается, - честно признался ему Дженсен, просто потому что этим было необходимо поделиться. – Я не ощущаю его пустышкой, не стыжусь написанного, я уверен, что этот текст можно читать с удовольствием. Очень хочу поскорее закончить эту книгу! Я ее уже люблю.
- Ты зря так со своими написанными раннее книгами, - сказал Джаред, грызя кончик карандаша, тот, на котором ластик.
Он устроился на диване, положив себе на колени подушку, прикрывая ею живот, и тот теперь казался еще больше.
- Я не знаю, почему ты их так ненавидишь, но они очень хорошие. Неужели я бы стал тебе врать? Если бы написанное тобою было полной чушью, поверь, я бы сказал. Но мне нравится. В твоих книгах есть динамика, герои не картонные, там всего в меру – ты отличный писатель. Почему ты считаешь, что не достоин похвалы? Просто пиши, получай удовольствие и не думай о том, что это должно стать шедевром. И читатели обязательно найдутся.
Через пару недель позвонили из клиники, сообщили, что доктор Морган назначил Джареду в ближайший осмотр еще одно УЗИ. Наверное, стоило отказаться, сказать нет, вообще послать всю И-Программу с их закидонами к чертовой матери на рога, запретить распоряжаться Джаредом и ребенком, но Дженсен лишь сухо угукнул в трубку. Возможно потому, что в глубине души очень хотел этого – не из-за возможных «аномалий», о которых предупреждал доктор Морган, просто не терпелось стать чуть ближе к тайне, к крошечному загадочному существу. Он имел на это право.
Новость из клиники была отодвинута на второй план звонком дизайнера. Милая и очень энергичная мисс Эккер любезно сообщила, что у нее готовы проекты детских, и она может показать их хоть прямо сейчас, а так же подвезти образцы цветов, материалов и всего прочего, что может понадобиться.
«Всем прочим» оказались несколько стопок каталогов, три толстые папки с цветами, оттенками и материалами, которые героическими усилиями хрупкая девушка донесла за один раз, и сгрузила в гостиной у Дженсена. Она еще раз осмотрела предполагаемую комнату для детской, и сказала, что готова выслушать предложения и выполнить любые пожелания клиента.
От обилия информации, запестривших перед глазами красок и картинок у Дженсена кругом поехала голова. Поэтому, он поблагодарил девушку, и попросил время, для принятия решения, обещав перезвонить.
Будущая детская была просторной и светлой. Мисс дизайнер планировала заставить ее какими-то шкафчиками, столиками, на окна повесить веселые газовые занавески, скрепив их яркими бантами.
Вообще, вариантов было такое множество, что остановиться на чем-то одном представлялось мучительно сложным. Дженсен, сложив ноги по-турецки, сидел на полу в самом центре пустой комнаты, и шуршал бумагами, листал каталоги.
Некоторые дизайн-проекты больше ужасали, чем привлекали к себе внимание. Ну вот, например, как тот, который он сейчас держал в руках – что это вообще такое, с темно-синими стенами, с острыми изломанными углами у мебели, водруженным над кроваткой штурвалом и нарисованными скалящимися пиратами под потолком, держащими сабли наизготове. Они полагают, что младенец будет спокойно спать в такой обстановке? Да он скорее морскую болезнь себе заработает. А вот этот, со светящимися в темноте божьими коровками – Дженсен передернулся – бр-р.
Откуда-то сбоку послышалось копошение и сопение, Дженсен повернулся на звук: скребущийся в дверь Джаред мялся на пороге, стараясь не очень откровенно пялиться на груду бумаг, разбросанных по полу.
- Эй, ты чего там застыл?
- Я тебя потерял, - как-то смущенно объяснил он, до сего момента обычно даже не появляющийся в этом крыле, где располагалась детская. – Был, и как сквозь землю провалился. Я уже начал беспокоиться, не похитили ли тебя инопланетяне для опытов.
- Почти угадал. Дизайнерша явно с другой планеты, потому что половину ее мыслей я не улавливаю. Я пытаюсь подобрать что-то для малыша, столько всего, не могу выбрать. Поможешь мне?
- Я? – Джаред округлил глаза. - Разве тебе в этом не должна помогать твоя жена? Я думал, этим должны заниматься оба родителя.
- Ей не до этого, и ее здесь нет. Так поможешь? Твое мнение тоже важно. Ты его лучше всех сейчас чувствуешь. Вы с ним практически один организм. Давай, иди сюда, садись рядом. На пол, больше некуда.
Чем больше проходило времени, тем сильнее в походке Джаред начинал напоминать утку, перемещаясь вразвалку, смешно переваливаясь.
- Удобно тебе?
- Нормально. Справлюсь, - аккуратно опускаясь и усаживаясь на пол, ответил Джаред. – Ну и что ты хочешь от меня? Я ни разу не дизайнер, ничего не понимаю в сочетании цветов, и опыта в выборе детских, сам понимаешь, у меня никакого.
Дженсен подсунул ему под нос образцы, многозначительно подвигал бровями, мол, на, смотри.
Джаред сосредоточенно рассматривал, листал картонные заламинированные страницы, возил тонкими пальцами по представленным квадратикам материалов.
- Проекты какие-то странные, - наконец вздохнул он, убирая со лба каштановую прядь. - Вот этот с розочками – типично девчачья спальня, и слишком много взрослых атрибутов. Я думаю, она подошла бы девочке лет двенадцати, но не новорожденному. Так что, это не подходит, - Джаред послюнив палец, перевернул страницу. - А вот этот со стенами в разноцветную полоску, потолком-куполом и клоунами – вообще ужас! Они же страшные. Ты ведь не хочешь, чтобы ребенок стал заикой?
А Дженсен смотрел не на проекты, на Джареда – ввинчивался в него взглядом, рассматривая острый профиль, чуть вздернутый нос, упрямо выступающий подбородок, загнутые кверху и выгоревшие на кончиках ресницы. И тот это заметил, почувствовал, что на него смотрят внимательно и с интересом, страшно смутился, умолк.
- Я что-то не то говорю?
- Нет-нет, продолжай, - попросил устыженный Дженсен.
- Короче, с цветами тоже все непросто. Оранжевый мне не нравится, очень навязчивый, и на морковь похоже. Ядовито-зеленый режет глаз. Вот этот – светло-голубой – очень приятный цвет.
- Голубой? – хлопнул ресницами Дженсен, придвинувшись к Джареду поближе, и уселся почти вплотную. – А если будет девочка?
Джаред как-то неестественно хватанул ртом воздух, будто ему стало нечем дышать, а потом сказал:
- Я не думаю, что это девочка.
Сердце у Дженсена будто зажали в кулак, оно сделало пару торопливых ударов и замерло. Изнутри окатило нежностью.
- Тебе говорили что-то в клинике? Откуда ты знаешь?
- Нет, не говорили, конечно. И я не знаю, - подчеркнул Джаред. – Просто мне так кажется. Не могу объяснить - почему.
- То есть, нам можно выбирать имя для мальчика?
- Я же говорю, не слушай меня, это просто мои ощущения. Я бы больше всего на свете хотел, чтобы они оказались ошибочными. А кого ты больше хочешь? - с жадным интересом поинтересовался Джаред. – Мальчика или девочку?
Дженсен не знал. Честно. Совершенно. Потому что – какая разница?
- Обоих.
- Не получится, он там один – это уже точно. Ладно, кем бы он ни был, это ничего не решает, не обязательно связывать цвет с полом ребенка. Голубой – это как небо или море… спокойный цвет, умиротворяет. И светлую мебель, занавески однотонные. А что крохе нужно кроме спокойствия? Я думаю, его не надо пугать буйством красок.
- Ты прав. А на счет кроватки что скажешь?
Джаред раскрыл толстый красочный каталог, рассматривал с интересом, высунув кончик языка, потом мотнул взлохмаченной головой.
- Только не с балдахином. Господи, а это что, они думают, кто-то еще живет в средневековье? Такую только в замке ставить.
- А эта? – наугад ткнул пальцем в картинку Дженсен, просто потому что ему нравилось, как рассуждает, как ведет себя Джаред, как рассматривает фотографии, чему-то улыбается, на что-то хмурит брови.
Джаред покривился, старательно надувая губы.
- Она просто ужасна. В этих рюшках и складках ты не найдешь мелкого. Мой вариант – минимализм. Обычную кроватку, но чтобы была прочная и удобная, с хорошим матрасиком. Не забывай, что малышам не кладут подушку, ему должно быть просто удобно.
- Откуда ты все это знаешь?
- Так, читал кое-что на досуге.
- Читал?
- Ну да, читал, просто так. Интересно стало.
- Удивительно, ты заботишься о нем лучше, чем можно было бы мечтать. Как такое может быть, Джаред? Я стараюсь изо всех сил, и у меня ни черта не получается, а ты, кажется, не прикладываешь никаких усилий, но у тебя выходит само собой. Может, потому что он внутри тебя, часть тебя? Ты хороший папочка.
Джаред побелел лицом, длинно вздохнул, ниже опустил голову, и сказал с непонятным выражением:
- Я не папочка – я вообще никогда не думал, что окажусь именно в такой роли, и что случится это испытать. Да и он не моя часть, он не мой. Не преуменьшай своей значимости, Дженсен, ты делаешь для него очень много. Надеюсь, после его рождения ты тоже будешь о нем заботиться и любить. Я знаю, я наболтал тебе в больнице много нехорошего, прости. Я тогда просто испугался.
- Ты все правильно сказал. Нам надо было раньше поговорить на эту тему, но слова не подбирались, – замороженным голосом признался Дженсен. - Знаешь, почему я согласился? Я всегда был уверен, что смогу обойтись чем-то другим – работой, личными интересами, продалбыванием жизни впустую. Ну, с браком… с браком все сложнее – долго рассказывать. Два года мы решали этот вопрос – с ребенком. Я был категорически против – отказывался, не хотел ни цепляться за Программу, ни усложнять и без того невеселую жизнь. А потом вдруг в один из дней меня, как накрыло - у меня ведь нет никого: разные люди, которые меняются, как времена года, тают в прошлом, Данниль, у которой совсем другие планы, друзья тоже часто заняты собой. Я один. Есть книги. Они, конечно, почти как дети – мои, родные, но, это что-то вроде игры, забавы – я всю жизнь играю в писателя. В конце концов, мне даже некому показать эти книги. Живу в беспросветном унынии, проглатываю день за днем, неделю за неделей, не испытываю никаких других чувств, кроме скуки и безысходности. Фигово. Думаешь, это кайф?
- У тебя есть все, другие могут об этом только мечтать...
- Ни хрена у меня нет. А что есть, оно пустое. Все пустое. А если ты про деньги, ну, их тоже нужно для чего-то и для кого-то зарабатывать.
- У тебя есть интересная работа. Не всем писателям везет подняться так высоко, ты сделал себе имя.
- Не я, ну да ладно. И работа, даже если она нравится, иногда начинает отвращать. Знаешь, когда ты один, многое становится не так уж и важно, ты сам себе становишься не важен, на что-то просто плюешь, что-то не замечаешь. Такое глупое бессилие – лень шевелить собственной задницей, двигаться вперед.
Ссутулившийся Джаред сидел, уставившись на свой живот.
- Это все равно, что писать книгу, и знать, что получается херня, но продолжать, тратить время напрасно, вместо того, чтобы стереть и начать сначала. А ребенок, он будто из другой жизни, которой у меня никогда не было, и не будет, если я не решусь. Я просто понял, что мне нужен этот маленький человечек, ради которого стоит что-то менять. Я его пока еще даже не видел вживую, но уже понимаю, какой ерундой было все то, за что я так отчаянно цеплялся раньше, он уже все изменил. – Дженсен потер переносицу. – Черт, смешно, наверное, звучит. Веришь, не могу подобрать нормальных слов. Знаю, что получается какая-то пафосная ахинея, хоть сейчас на страницу книги.
- Знаешь, он ведь, и правда, все меняет, будь уверен, это у него получается очень хорошо. На самом деле, тебе можно позавидовать, у тебя все получилось. Что нельзя сказать обо мне. Иногда кажется, что ничего уже не будет так, как раньше, и все мои планы пошли под откос: я хотел выстроить себе идеальную жизнь – и не только себе, ни от кого не зависеть, выучиться, найти работу, на которой было бы интересно, заниматься делом, о котором с детства мечтал, в общем, быть самым обычным и нормальным человеком. А сейчас я совсем не знаю, чего хочу, я сам себе стал чужим. Каждое утро я просыпаюсь, и все меньше узнаю себя, и дело даже не в том, что когда я сижу, мой живот практически лежит у меня на коленях...
- Не знаю, что ты навыдумывал, но лично я не вижу в тебе ничего ненормального.
- Я сижу в пустой комнате, в чужом доме и выбираю кроватку чужому ребенку.
Отвратительная иррациональность морозом пробрала по хребту. Вести разговор дальше резко расхотелось, все прежние заблуждения рассеялись. Дженсен так настойчиво навязывал Джареду чужую, не его жизнь, и даже не удосужился подумать, что мальчишка мечтает совсем о другом. Конечно, как можно было ожидать от молодого, полного жизни и энергии парня того, что он будет рад всем свалившимся на него сложностям и переживаниям? Дженсен видел, как тяжко приходилось Джареду - глупо тешить себя надеждой, что ему это приносит удовольствие. Это для него ребенок стал центром мира, но требовать того же от Джареда… они были не в тех отношениях, не на тех уровнях взаимопритяжения. Тем более, как он не старался, похоже, их мало что связывает. Он все это время пытался приблизиться к Джареду, но не вышло. Джаред будто специально отгораживался от него.
- Ладно, - сказал Дженсен, обрывая всю беседу. – Давай-ка подниматься с пола. Ты мне очень помог, я позвоню мисс Эккер, и обрисую примерно, что хочу от детской – люльку с балдахином и уродских клоунов я точно не желаю здесь видеть.
*
Узнав про повторное УЗИ, Джаред поездке в клинику не обрадовался. Он попытался проспать утром, и Дженсену пришлось его будить, а в машине смуро молчал, лупился на проскальзывающие за окном дорожные столбы.
Ему весь процесс, похоже, был знаком, а вот Дженсен, твердо решивший присутствовать, неслабо волновался.
К разговору в детской они больше не возвращались – Дженсен не задавал вопросов, а Джаред не предпринимал новых попыток заговорить на эту тему.
Когда медсестра уложила Джареда на кушетку, все подготовила, а затем оставила их дожидаться врача, Дженсен со скептицизмом рассматривал премудрый громоздкий аппарат, украдкой косясь на возвышающийся немаленький живот.
- Ты псих ненормальный, - вздохнул Джаред, умащиваясь поудобнее, стараясь сжаться. – Они уже смотрят на нас двоих, как на сбежавших из психушки особо опасных идиотов.
- Что с того, что я просто хочу быть в курсе? Это запрещено?
- Нет, наверное. Но, это странно… так не принято. Они в шоке от того, что ты таскаешься за мною по пятам, как приклеенный. Видел глаза медсестры? Они так-то меня не сильно жаловали, а сейчас вообще смотрят, как на монстра.
- Почему они смотрят на тебя так? – удивился Дженсен.
- Ну не знаю, может, думают, что я поработил твой разум? – отшутился Джаред, растянув улыбку до ушей.
Завершить разговор не получилось, в кабинет зашел доктор Шеппард, извинился за то, что заставил ждать, и приступил к делу.
По жирно намазанному на кожу гелю, датчик заскользил быстро и беспорядочно. На темном экране в сером треугольнике что-то подрагивало и шевелилось. Вообще, странно, как доктор мог что-то там разглядеть, складывалось впечатление, что он сочиняет на ходу.
- Отклонений от нормы нет, - заметил доктор, плотнее вжав в упругий живот обтекаемую головку датчика. – У него два уха, два глаза, по пять пальчиков на каждой конечности, биение сердца прослушивается хорошо. И я вижу – кто это. Хотите узнать пол?
- Да.
- Хорошо. Мы укажем это в отчете, который вы получите после проведения эхографии. А так же приложим фото и запись.
- Зачем отчет? Вы ведь уже знаете, верно?
- Знаю.
- Тогда скажите сейчас.
Джаред под датчиком внезапно дернулся. Доктор поднял на Дженсена огромные глаза.
- Сейчас? Простите, мистер Эклз, но, мы не сообщаем такую информацию при РИ. Это против правил.
- Дженсен, не надо, - крепко сжал ему запястье Джаред. Слишком крепко – до побелевших костяшек. – Пусть они все укажут тебе в отчете, как положено.
- А если я устал читать бумажки, если хочу, чтобы мне все показали сейчас? Я что, зря приехал?
Доктор Шеппард, видимо, был заранее проинформирован о «непростом клиенте», и спорить не стал. Вздохнул, и признался:
- Что ж, если вы настаиваете. Это мальчик.
И принялся показывать на экране, что где. Потом переместил датчик ниже, нажал на панели какую-то кнопку, приблизил картинку на экране и она из плоской сделалась объемной, очертания стали четче, проступили вполне читаемые человеческие черты совсем в другом ракурсе.
- А это его личико.
- Жутковато, - растерялся от неожиданности отец. - А это что, нос?
- Да.
- А рядом что?
- Он сосет палец.
Это было похоже на какое-то сюрреалистическое кино. Доктор крутил картинку и так, и эдак, потом приблизил еще больше и показал бесспорные доказательства того, что это именно мальчик.
Дженсен наклонился поближе, чтобы рассмотреть получше, и чуть не навернулся со стула от избытка чувств.
- Ох ты ж черт, глазам не верю, это… это…
- Член, - будничным тоном напомнил ему доктор, как это называется. Вид у него был уставший и бесцветный. Он эту процедуру на дню, наверное, с десяток раз проводил, и уже успел привыкнуть, давно утеряв ощущение всякого чуда.
Дженсен попросил показать еще, все в доскональностях – ручки, ножки, маленькие ушки и пальчики. Доктор, почтительно склонив голову, подчинялся. Услужливо заметил, что если бы малыш сейчас не спал, то можно было бы понаблюдать, как он вытягивается, зевает и даже играет, но они попали в тот момент, когда ребенок не особо активен. Это, конечно, обидно, но тоже неплохо.
Это было еще как неплохо! Дженсен тоже так считал. Как считал Джаред – было неясно, он почти все время просмотрел в потолок.
*
Пока готовили подробный отчет, медсестра сообщила Дженсену, что с ним желает поговорить доктор Морган. Пришлось оставлять Джареда одного, и идти в кабинет, томясь неведеньем.
- Что-то не так, доктор Морган? – спросил с порога Дженсен. – Что-то с ребенком и Джаредом?
- Нет, мистер Эклз, с ними все хорошо, - приглашая сесть, успокаивающе ободрил его доктор. Улыбка у него, как всегда, была спокойная и приветливая. – Присаживайтесь, пожалуйста. Я всего лишь хочу обсудить с вами дальнейшие действия, которые нам предстоят. Сейчас у вас начинается самое хлопотное время. Скажите, вы уже определились с видом родов?
Дженсен обескуражено пожал плечами. Он как-то об этом даже не думал, не предполагая, что и в этом ему предоставят выбор. При чем здесь он, в конце концов, врачи здесь они?
- Давайте поговорим на эту тему – уже пора. В контракте этот пункт специально опускается, дабы дать вам возможность решить и посмотреть по ситуации. Если нет особых показаний по состоянию здоровья РИ и плода, мы предоставляем нашим клиентам самим выбирать, учитывая все пожелания.
- Вы будто заказ в ресторане принимаете – мясо средней прожарки или с кровью. Может, у вас и особое меню имеется?
Доктор, блеснув крепкими зубами, снисходительно улыбнулся.
- Вы зря так враждебно настроены. Я веду J19-782…
- Джаред, - поправил его Дженсен. – Джаред же, не J.
- Вы можете называть его любым именем, как вам удобнее, но для меня он J19-782, а вы наш клиент. И я должен выполнять служебные предписания. Я обязан спросить, на чем вы остановите свой выбор, и отметить это в медицинской карте J19-782. Иначе, когда подойдет время, могут возникнуть сложности.
«Ваш выбор нам важен. Мы работаем для вас!» - гласила надпись на всех документах клиники. Так просто, будто бы они занимались торговлей предметами первой необходимости. Сволочи! Сколько лживого пафоса и театральщины. Кто-то верит, кому-то приятно и нравится, кто-то специально ищет шоу.
Дженсен едва не вскочил на ноги, чтобы уйти отсюда прочь. Остановило только то, что по контракту клиника на Джареда имеет такое же право, как и он сам. Пока.
- Я должен знать, из чего выбирать.
- Вариантов у нас всего два - полостная операция – наиболее распространенный и желательный вариант, и своевременное родоразрешение – не могу назвать его естественным, но все-таки чаще оно называется именно так. Этот вариант может быть элективным или самопроизвольным – как скажите.
- Что, вот так просто выбрать что-то, потому что [i]мне так[/i] хочется? Я же не фейерверк на праздник заказываю, речь идет о двух живых людях.
- Я бы сказал, что именно праздник. Ваш персональный.
- Я не хочу, чтобы ему было больно.
- Если я скажу, что так или иначе будет в обоих случаях, это прояснит ситуацию?
- В чем преимущества и недостатки каждого варианта?
- Начнем с первого - операционного. Ну, во-первых, этот способ сравнительно прост и экономит ваше время. Мы назначаем дату, РИ доставляют в клинику, в среднем операция длится не более часа, иногда даже меньше. Новоявленные родители приезжают к назначенному времени, при желании могут наблюдать процесс извлечения ребенка, и сразу же знакомятся с ним, дают бутылочку – это обязательно, потом им остается лишь подождать, пока ребенка замерят, обследуют, проведут необходимую вакцинацию – это тоже оговаривается заранее, а после вы можете забрать малыша домой. Мы предоставляем квалифицированных нянечек – за отдельную плату они могут помогать вам с ребенком в течение его первого месяца жизни. Или пару недель – как вам будет угодно.
- Прямо сказка. А недостатки у этой чудо-операции есть?
- Есть. Но они больше относятся не к вам, а к самому РИ. Это не очень удобно для постоянных Инкубаторов - процесс реабилитации затягивается, и приступать к новому вынашиванию они могут не ранее, чем через год-полтора. Срастание мышечных тканей иногда идет медленно, повторная беременность может вызвать осложнения, разрыв швов. В остальном это очень щадящий метод. Хотя некоторые родители и выступают против него, считая, что такое скорое и внезапное извлечение ребенка может повлиять на его самочувствие, слишком резкий перепад давления - ребенок может испугаться, получить психологическую травму. Некоторые вообще опасаются, что он вырастит безынициативным неудачником. От себя, как врач, скажу, что это научно не доказано, но гламурные журналы продолжают печатать такие статьи. Однако мы не склонны противоречить желанию клиентов – все-таки это их дети. У неоперационного метода последствия могут быть куда хуже.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 44 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |