Необходимо отметить, что в этот период смятения, тьмы и отчаяния, вызванного атеизмом, Эдит сохраняла внутреннюю честность, дисциплину, чистоту сердца. В поиске истины она была бескомпромиссной, готовой на беспредельное самопожертвование. Она писала: «Научная жизнь накладывает обязательства. Я всегда жила как монахиня». Только благодаря чистоте сердца Эдит шла путём зрелости к истине и не скатилась «в бездну крайнего агностического скептицизма».
Эдит Штайн была одной из немногих девушек, которые в 1911 году начали учёбу во Вроцлавском университете. Два года она изучала психологию, историю и немецкую филологию. В 1913 Эдит перевелась в Гёттинген, чтобы учиться у знаменитого философа Эдмунда Гуссерля, основателя знаменитой школы феноменологии. Это было новое философское направление, приведшее многих к христианству. Господствующая в те времена идеалистическая философия Канта сводила любой человеческий опыт и природу Бога к чисто субъективным понятиям. Гуссерль же, наоборот, подчёркивал возможность познания объективной реальности, в том числе и сверхъестественной. Благодаря этому Эдит поняла, что и у неё есть возможность познания существования невидимого Бога.
Эдит особенно восхищали лекции двух еврейских профессоров: Адольфа Рейнаха и Макса Шелера, принявших католичество. Гениальные лекции последнего о смирении и святости открыли для Эдит неведомые ей до сих пор перспективы познания в сфере духа. Учёба в Гёттингене, в одном из самых престижных в области гуманитарных наук университете тогдашней Европы, способствовала тому, что стена атеистических убеждений Эдит треснула и начала разрушаться, а душа её постепенно стала открываться принятию тайны невидимого Бога.
Об этом писала сама Эдит: «Макса Шелера переполняли католические идеи, и он умел привлечь к ним сторонников блеском своего ума и силой красноречия. Это было моё первое столкновение с неизвестным для меня миром. Оно ещё не привело меня к вере, но открыло определённую область “феномена”, мимо которого я не могла пройти как слепая. Не зря нам постоянно внушался принцип подхода к каждой вещи непредубеждённо, безо всяких “опасений”. Одни за другими спадали с меня узы рационалистических предрассудков, в которых я росла, не зная об этом, и внезапно передо мной возник мир веры. Ведь люди, с которыми я ежедневно встречалась, на которых смотрела с восхищением, жили этой верой. Поэтому она должна быть достойной по меньшей мере размышлений. Временно я была очень занята другими делами, и проблемами веры не занималась систематически. Я довольствовалась только некритическим впитыванием в себя импульсов, исходящих из моего окружения, которые - почти незаметно - преобразили меня внутренне.
В Гёттингене я научилась уважать проблемы веры и верующих людей. Я даже иногда ходила со своими друзьями в протестантскую церковь (смешение политики и религии, превалирующих там в проповедях, не могло привести меня к познанию истинной веры и скорее отталкивало меня), но пути к Богу я ещё не нашла».
В 1915 году, во время Первой мировой войны, Эдит откладывает занятия философией, чтобы в течение пяти месяцев работать в полевом госпитале сестрой милосердия Красного Креста. С огромным участием, заботой и бескорыстной любовью она ухаживала за ранеными и инфекционными больными. Эдит в то время открыла, что «последнее слово не за наукой, а за посвящением (то есть самопожертвованием)». С тех пор Эдит начинает понимать дух Евангелия, она убеждается, что, кроме познания, существует иной путь к истине. Может быть, она начинает чувствовать, что окончательная истина есть любовь!
Однажды, оказавшись во Франкфурте, из чисто эстетических соображений Эдит зашла в одну католическую церковь. Там она увидела, как в храм вошла женщина, похожая на домохозяйку, с сумкой для покупок. Та женщина углубилась в молитву, будто разговаривала с каким-то таинственным присутствием. «Мне казалось это странным, - писала позже Эдит, - потому что синагоги или протестантские церкви посещаются только во время богослужений. Вид людей, входящих сюда между занятиями, будто они должны совершить какое-то обычное дело или спонтанно с кем-то поговорить, так тронул меня, что я не могла забыть эту сцену». Эдит открыла утешающую красоту евхаристического присутствия, поистине католическое богатство.
По возвращении, в августе 1916 года, она защитила докторскую диссертацию по философии во Фрайбургском университете у профессора Гуссерля, получив самую высокую оценку. Это было необыкновенным достижением, потому что в те времена женщин вообще не допускали к научной деятельности. Профессор Гуссерль высоко ценил необычайный талант Эдит, поэтому доверил ей обязанности своего ассистента.
Эдит углубилась в чтение Нового Завета и изучение молитвы «Отче наш». Она знакомилась с произведениями великих христианских философов: св. Августина, св. Фомы, Иоанна Дунса Скота.
В 1917 году до Эдит дошла весть о гибели на фронте её любимого профессора Адольфа Рейнаха. Эдит, потрясённая этим известием, решила навестить молодую вдову, чтобы утешить её. Но какие слова подобрать? Как можно утешить в таком большом горе? Знания (у Эдит их было достаточно) не особо могли здесь помочь, поэтому, постучавшись в дверь своей подруги, Эдит чувствовала себя такой смущённой, что хотела убежать. Как человек не верящий в загробную жизнь, она ожидала застать молодую вдову в глубокой депрессии. Эдит была очень удивлена, когда увидела, что Анна, несмотря на боль утраты любимого мужа, излучает спокойствие духа. Не так давно она вместе с мужем приняла христианство, и в эту трудную минуту черпала необычайную духовную силу из веры в воскресшего Христа и вечную жизнь. Через несколько лет Эдит написала: «На похоронах Рейнаха я впервые встретилась с крестом и Божьей силой, которую Бог даёт тем, кто несёт крест. Впервые в жизни я увидела Церковь в её победе над жалом смерти. В этот момент рухнуло моё неверие и предстал Христос в тайне креста». Пример глубокой веры Анны Рейнах стал для Эдит выразительным знаком, ведущим её к христианству. Но в то время ей ещё было трудно принять окончательное решение. Для этого ей понадобилось ещё около пяти лет.
После года напряжённой работы с Гуссерлем в 1918 году Эдит отказалась от должности ассистента. После издания нескольких собственных книг и многочисленных выступлений на философских симпозиумах Эдит Штайн стала одной из самых выдающихся личностей европейской философской и культурной элиты.
Это было время, когда многолетний упорный поиск истины привёл Эдит Штайн к порогу христианства. Большую роль в принятии окончательного решения вступить в общину Католической Церкви сыграла автобиография св. Терезы Авильской, прочитанная Эдит за одну ночь. Это было летним вечером 1921 года в доме её друзей со студенческих времён Ядвиги и Конрада Мартиусов. Оставшись одна, Эдит взяла с полки первую попавшуюся книгу. Это была автобиография св. Терезы Авильской. По прошествии лет Эдит так вспоминала это событие: «Я достала наугад какую-то книгу. Её название было: “Жизнь святой Терезы Авильской, написанная ею самою”. Я начала читать. Она меня заворожила! Я прочитала её на одном дыхании от корки до корки. Закрыв книгу, я сказала себе: это - Истина». Для Эдит стало очевидным, что Истина - это личность Христа, живущего и действующего в Своей Церкви. Поверить в Него - значит установить с Ним личный контакт в молитве и таинствах.
Утром она сразу же пошла в книжный магазин, чтобы купить католический катехизис и молитвенник. Её многолетний болезненный поиск истины закончился решением принять Крещение в Католической Церкви. Мистический опыт Бога св. Терезы Авильской был для Эдит дополнением к её долгим поискам, которые она назвала особым родом молитвы, ведущей к вере, и понимаемой как «отдохновение в Боге». Эдит поняла, что истинные эксперты на поприще веры - это мистики и святые, так как они пережили подлинный опыт Бога.
Эдит так писала о своём освобождении из рабства атеизма: «В 1921 году, когда ко мне в руки попало “Житие” нашей святой матери Терезы (...), пришёл конец моему долгому поиску истинной веры (...); Бог - это Истина. Кто ищет истину, ищет Бога, даже если об этом и не знает (...). Бог каждого ведёт своим путём: одни приходят к цели быстрее и проще, другие - позже и труднее. Всё, что мы можем сделать, - это мелочь по сравнению с тем, что мы получаем. Но это немногое мы должны сделать сами. Прежде всего, неустанно молиться о познании собственного пути; а найдя его, идти без сопротивления по вдохновению благодати. Кто так поступает, не может сказать, что его усилия напрасны. Только не нужно устанавливать Богу сроки».
Эдит Штайн подчёркивает, что вера - это Божий дар, но человек должен взять на себя труд открыться этому дару и принять его: «Человек, в котором действует благодать и который поддаётся ей, обычно ведёт долгую борьбу, чтобы постепенно вырваться из естественного мира и из себя. (...) Благодать сама должна прийти к человеку. Сам он в лучшем случае может дойти до её врат, но никогда не сумеет войти в них. Бог вдохновляет и действует, но от человека требует сотрудничества, его собственного духовного деяния. Человеческий дух должен быть лишён всего, что его занимает в соответствии с его природой, и воспитан к тому, чтобы познавать Бога и радоваться в Нём».
В письме к своему знакомому, искренне искавшему Бога, Эдит даёт простой совет: «Что посоветовать? Я вам уже советовала: стать ребёнком и жизнь вместе со всеми своими поисками и всем своим философствованием доверить рукам Отца. А если вы ещё не можете этого добиться, то просите неизвестного, вызывающего у вас сомнения Бога о помощи. Сейчас вы наверняка смотрите на меня с удивлением, что я посмела советовать вам такую простую, детскую мудрость. Это истинная мудрость, потому что она проста, в ней сокрыты все тайны. Это также путь, безопасно ведущий к цели».
После нескольких месяцев интенсивной подготовки 1 января 1922 года в церкви св. Мартина в Бергцаберне Эдит приняла Крещение. Принятие этого таинства стало для неё вторым - духовным - рождением, укоренением в Божьей действительности. Она писала: «Не вызывает сомнения, что при рождении от Духа душа всецело преображается. Дух Света никогда не уничтожает индивидуальность человека, но венчается с ней, и благодаря этому человек переживает новое рождение».
Но в это радостное время душу Эдит мучил один вопрос: как сказать маме, что её дочь стала католичкой? Эдит не хотела ранить её и одновременно не хотела скрывать правду о том, что произошло в её жизни.
Однажды она приехала домой. Вечером, когда её пожилая мама пряла шерсть, чтобы поддержать низкие доходы семьи, Эдит подошла к ней и стала на колени. Та с удивлением посмотрела на свою дочь. Минуту длилось молчание, и вдруг Эдит сказала: «Мама, я католичка!» Это известие потрясло пожилую женщину до глубины души, ей казалось, что рухнул весь мир, пропал всякий смысл жизни. Она не могла вымолвить ни слова и залилась горькими слезами. Эдит тоже расплакалась.
Однако Эдит не изменила своего решения. Бог для неё был важнее чувств, ведь именно Бог придаёт чувствам смысл и наполняет их правдой. Эдит знала об этом и в это верила. Она по-прежнему очень любила свою мать и надеялась, что свет Божьей благодати озарит эту ситуацию и вернёт маме покой.
Эдит хотела посвятить себя Богу в монашестве, но не хотела причинять боль маме, поэтому решила подождать несколько лет. Она принесла частные обеты целомудрия, бедности и послушания и стала преподавателем немецкого языка в лицее сестёр-доминиканок. Она не брала платы за уроки. Со дня Крещения Эдит ежедневно участвовала в Евхаристии. У неё был постоянный исповедник. Иисус Христос стал для неё величайшей любовью. Она любила Его всеми силами своей души. Эдит поклонялась Ему в Святых Дарах, размышляла о Его страстях и смерти, часами предавалась молитве и созерцанию.
В тот период Эдит Штайн интенсивно занималась научной работой. Она написала несколько очень важных философских работ, закончила перевод на немецкий язык трудов св. Фомы Аквинского и книги кардинала Ньюмена. В1928-1932 годах она читала лекции в различных европейских университетах. В 1932 году Эдит получила степень доктора философии и заняла кафедру в Институте научной педагогики в Мюнстере. Но через год канцлером Третьего рейха стал Адольф Гитлер. Его приказом все евреи были уволены из государственных учреждений. Эдит Штайн также должна была оставить едва начатое преподавание. Начался страшный период расового преследования.
В то время Эдит почувствовала, что пришло время исполнить своё горячее желание: стать кармелиткой. 12 октября 1933 года, в день своего рождения, она навестила семью. Потом она пошла с мамой в синагогу, где участвовала в молитвах по случаю еврейского Праздника Кущей. Этим жестом она хотела дать понять своей матери, что она не перечёркивает своих еврейских корней.
Но её мать этого не понимала. На обратном пути из синагоги она тихо сказала Эдит: «Разве молитвы раввина не были прекрасны, дочь моя?» - «Они были прекрасны, мама!» - «Аты не думаешь, что, исповедуя иудейскую веру, также можно быть религиозным человеком?» Эдит ответила: «Несомненно, если не познаешь чего-то иного!» На это мать спросила её: «Так зачем ты познала?» Разговор прервался, потому что невозможно объяснить причину обращения.
На следующее утро все сели завтракать. Эдит всматривалась в маму, чтобы запомнить её последний образ, мама же следила за каждым движением Эдит, чтобы угадать её окончательное решение. Вдруг Эдит поднялась и крепко обняла маму. Потом схватила чемодан и выбежала из дома. В душе она просила у мамы прощения за боль, которую ей причинила.
Эдит Штайн вступила в монастырь босых кармелиток в Кёльне и приняла имя Терезы Бенедикты Креста. В это время она излучала радость, как никогда раньше. Чем можно объяснить тот факт, что Эдит Штайн, величайший интеллектуал, любившая танцы, альпинизм, греблю, теннис, концерты, театр, философские дискуссии, лишившись всего этого, была так счастлива в строгом затворе? Единственным источником этой радости было - как она сама пишет - то, что она «начала жить, держа Господа за руку». Она также поняла, что в течение всей жизни не пережила столько радости, сколько в течение двух лет своего послушничества. Радость Эдит проистекала из глубокого созерцания и смирения, то есть из тесного единения в любви со Христом. Из молитвы она черпала огромную силу созерцания и творческие силы. В свободное от монастырских занятий время в течение девяти месяцев Эдит написала пятисотстраничный философский труд «Конечное бытие и вечное бытие».
Каждую пятницу, в день Страстей Господних, Эдит писала письма своей матери, желая, чтобы та убедилась, как сильно и истинно дочь её любит. Однако никогда не получала ответа. Её мать умерла 14 сентября 1936 года и только перед смертью написала дочери несколько коротких писем.
Вскоре начались массовые гонения на евреев. Эдит буквально понимала заповедь любви к врагам и поэтому горячо молилась о гонимых и гонителях, отдавая себя в искупительную жертву за еврейский народ, немцев и мир на земле. Она писала: «Мне стало ясно, что Бог снова возлагает тяжкое бремя на свой народ и что судьба этого парода - это и моя судьба. Я беседовала со Спасителем и сказала Ему, что знаю, что это Его крест сейчас возлагается на плечи еврейского народа. Большинство этого не понимают, но те, кто понимают, должны от имени всех с готовностью взять его на себя. Я хочу это сделать, пусть только Он скажет как. Когда богослужение закончилось, у меня была внутренняя уверенность, что я выслушана. Но в чём будет заключаться это несение креста, я ещё не знала».
В новогоднюю ночь 1938 года сестра Тереза Бенедикта и её родная сестра Роза, обратившаяся в католичество в 1936 году, были тайно перевезены в кармелитский монастырь в голландский городок Эхт. В октаве праздника Божьего Тела 1939 года сестра Тереза Бенедикта составила завещание, заканчивающееся словами: «Я уже теперь принимаю смерть - такую, какую предназначил для меня Бог, всецело и с радостью отдавая себя Его воле. Прошу Господа, чтобы Он благоволил принять мою жизнь и смерть для Своей славы, за все дела Святейшего Сердца Иисуса и Непорочного Сердца Марии, за Святую Церковь, за сохранение, освящение и совершенство нашего святого Ордена, за Кармель в Кёльне и Эхте, в духе искупления за неверие еврейского народа, чтобы Господь был принят своими, чтобы пришло Его Царство, чтобы испросить спасение для Германии, за мир на земле и, наконец, за моих близких живых и усопших, которых мне дал Бог, чтобы никто из них не погиб навеки».
1 сентября 1939 года Гитлер начал Вторую мировую войну. Двумя неделями позже сестра Тереза Бенедикта написала потрясающее эссе «Приветствую Крест, нашу единственную надежду», в котором подчеркнула, что молитвой и сострадательной любовью можно нести помощь раненым, умирающим и осиротевшим детям. Кто сможет забыть о себе, созерцая Страсти Христовы, силон мистической молитвы победит величайшее зло. Она пишет: «Scientiam crucis (знание креста) можно получить только тогда, когда сам, до глубины, испытаешь крест. От начала я была в этом уверена и сказала в глубине сердца: Ave crux, spes unica! (Приветствую тебя, крест, единственная надежда!)»
В 1941 году фашисты оккупировали Голландию. С 15 сентября 1941 года сестру Терезу Бенедикту оккупационные власти принудили носить жёлтую звезду Давида с надписью «еврей»
и регулярно отмечаться в гестапо. Сестра Тереза Бенедикта никогда не приветствовала гестаповцев возгласом «хайль Гитлер». Однажды она почувствовала внутренний импульс ясно продекларировать, по какую сторону баррикады она находится в битве между Богом и сатаной, поэтому приветствовала проходящего гестаповца словами: «Слава Иисусу Христу!» Офицер онемел от удивления, опустил голову и ничего не ответил. Во время пребывания в Эхте сестра Тереза Бенедикта написала последнее, несомненно, самое ценное своё произведение «Наука Креста». Это гениальный анализ учения св. Иоанна Креста.
26 июня 1942 года голландский епископат издал пастырское послание с протестом против депортации евреев и исключения еврейских детей из единственно доступных для них католических школ. Гитлеровские власти велели епископам отозвать протест. Но, в отличие от протестантских пасторов, католические епископы не только не отозвали послание, но и рекомендовали читать во всех храмах полную угроз телеграмму, полученную ими от оккупационных властей. В ответ гитлеровцы в воскресенье 2 августа 1942 года арестовали всех католиков еврейского происхождения, пребывающих на территории Голландии.
Среди арестованных были сестра Тереза Бенедикта и её сестра Роза Штайн. Последние слова, которые услышали монахини из уст Эдит, были обращены к дрожащей от страха Розе: «Пойдём умрём за наш народ!»
Перед отправкой в Освенцим они несколько дней находились в лагере на территории Голландии. Один еврейский торговец, который видел в этом лагере Эдит, оставил о ней такое свидетельство: «Там, где она оказалась перед отсылкой к последнему стоянию своего Крестного пути, она отличалась спокойным поведением, сдержанностью. Трудно описать крики, сетования, полное муки раздражение прибывающих. Сестра Бенедикта ходила между женщинами, как ангел утешения, успокаивая одних, ухаживая за другими. Много матерей было охвачено отчаянием, граничащим с безумием. Они стонали в оцепенении, забыв о детях. Сестра Бенедикта занималась малышами, мыла их, расчёсывала, находила еду и необходимые лекарства. На протяжении всего времени пребывания в лагере она всюду несла милосердную помощь».
7 августа 1942 года сестру Терезу Бенедикту Креста вместе с Розой вывезли в вагонах для скота в Освенцим. Дорога длилась три дня. В Освенциме заключённые, которым было больше пятидесяти лет - Эдит и Роза уже достигли этого возраста - должны были раздеться донага, чтобы «пройти дезинфекцию». Это означало смерть в газовой камере. 9 августа 1942 года Эдит умерла с сердцем полным любви, как жертва слепой ненависти. В своём сочинении «Наука креста» она писала: «Крестная смерть является средством искупления, избранным непостижимой Божьей мудростью, и обладает силой вернуть к жизни тех, в ком грех убил Божью жизнь». Этими пророческими словами сестра Тереза Бенедикта Креста описала собственную жизнь.
Святейший Отец Иоанн Павел II 1 мая 1987 года в Кёльне причислил Эдит Штайн к лику блаженных. Её канонизация состоялась 11 октября 1998 года. Годом позже она была объявлена покровительницей Европы. Эдит Штайн, обратившаяся атеистка, кармелитка, один из самых выдающихся умов XX века, учёный-философ и одновременно святая, стала ярким знамением для людей, ищущих истину, и символом единства между католиками и иудеями.
Эудженио Цолли
Обращённый подобен чудесно исцелённому
Израиль Цолли был главным раввином Рима в трагические годы Второй мировой войны. По окончании войны он попросил о таинстве Крещения и стал католиком. С одной стороны, этот факт вызвал огромное удивление, а с другой - спровоцировал большое негодование. Цолли комментировал это спокойно: «Обращённый, подобно чудесно исцелённому, является объектом, а не субъектом чуда. Мы ошибаемся, говоря, что кто- то обратился, будто это была личная инициатива. О чудесно исцелённом мы не говорим, что он сам исцелился, а что он был исцелён. Точно так же нужно говорить об обращённом». Также Цолли говорил: «Обращение заключается в ответе на Божье воззвание. Человек не выбирает минуту своего обращения, а становится обращённым, когда принимает Божье воззвание. Потом остаётся только одно: быть послушным».
Главный раввин оставил необыкновенный рассказ о своём чудесном обращении. Он описал трогательную минуту, когда услышал выразительное и ясное воззвание Иисуса.
«Это было в октябре 1944 года, в День Искупления, который иудеи называют Йом-Кипур. День близился к концу. Я чувствовал в душе одиночество, несмотря на то, что вокруг меня было много людей. Меня словно окружила туча. Рядом со мной мерцал огарок большой восковой свечи. Всматриваясь в этот мерцающий беспокойный огонёк, я в мыслях воскликнул: “Это пламя похоже на мою душу!”».
Мрак постепенно охватывал большую римскую синагогу, справа и слева от раввина молились и пели два его ассистента. Однако он был погружён в молчание, не чувствовал ни радости, ни боли. Он испытывал только какое-то непонятное ожидание.
Раввин продолжает свой искренний рассказ: «Вдруг глазами души я увидел огромную равнину и стоящего на зелёной траве Иисуса Христа в белом плаще. Над ним простиралось безоблачное небо. Увидев это, я испытал чувство необыкновенного покоя. Тогда в глубине души я выразительно услышал слова: “Ты здесь в последний раз. С этих пор ты пойдёшь за Мной!” Я принял эти слова совершенно спокойно, моё сердце тут же ответило: “Да будет так, да будет так, так должно быть!”»
Никто из окружающих раввина людей ничего не заметил. В этот момент в римской синагоге, располагающейся напротив базилики Святого Петра, на другом берегу Тибра, раздался звук шафара, бараньего рога, в который евреи трубили в пустыне. Все начали прощаться, а главный раввин, погружённый в свои мысли, размышлял о том, что же на самом деле произошло в конце этого знаменательного дня молитвы.
Вернувшись домой, раввин Цолли задумался: не случилась ли с ним после строгого поста, обязательного в праздник Йом- Кипур, какая-нибудь галлюцинация, вызванная минутным помутнением разума от голода? Не говоря ни слова о том, что произошло, он со своей женой Эммой и дочерью Мириам съел скромный ужин. Всё встало на свои места. После ужина он пошёл в кабинет, чтобы написать несколько писем и просмотреть газеты и журналы.
Но поздним вечером, перед тем, как лечь спать, Эмма подошла к мужу и призналась: «Сегодня, когда я стояла перед ковчегом и Торой, мне показалось, что я видела рядом с тобой Иисуса. Он был в белом. Он положил руку тебе на голову, будто благословлял тебя». Позже, описывая этот разговор, раввин признался: «Я был потрясён, но старался сохранять спокойствие. Я притворился, будто не понимаю, о чём говорит жена. Тогда она слово в слово повторила всё, что сказала раньше.
В этот момент мы услышали голос Мириам: “Папочка!” Я вошёл в её комнату и спросил, что случилось, а она ответила: “Я слышала, что вы разговариваете об Иисусе. Знаешь, папочка, мне сегодня ночью снился Иисус, высокий, одетый в белое”. Эти удивительные совпадения стали предметом моих размышлений и помогли созреть моему решению».
Действительно, через несколько дней Израиль Цолли отказался от должности главного раввина Рима, лучшей должности в еврейской диаспоре. Потом он обратился к одному священнику с просьбой познакомить его с учением Католической Церкви. Цолли хотел узнать о католической вере, прежде чем официально попросить о Крещении.
13 февраля 1945 года в храме Матери Божьей Ангельской епископ Луиджи крестил Израиля Цолли. Бывший раввин принял имя Эудженио в благодарность Святейшему Отцу Пию XII, имя которого было Эудженио Пачелли, за все благодеяния, которые тот совершил для евреев во время войны. Его жена Эмма, крещённая в тот же день, приняла имя Мария. Их дочь Мириам после года размышлений пошла по стопам родителей.
На следующий день, 14 февраля, ректор Григорианского университета отец Децца преподал супругам первое Причастие. Через несколько дней они оба приняли таинство Миропомазания из рук Его Преосвященства Фогара, который был епископом Триеста в те времена, когда Цолли был в этом же городе главным раввином.
Как только разнеслась весть об обращении в католичество бывшего главного раввина Рима, разыгралась настоящая буря. Сначала его всеми возможными способами уговаривали изменить своё решение. Потом Цолли стал получать звонки и письма с оскорблениями, издевательствами и даже угрозами.
Римская синагога объявила искупительный многодневный пост за его отступничество и провозгласила траур, будто Цолли умер. Одновременно община назвала его мешумадом (отступником) и прокляла его. Цолли отвечал на это с обезоруживающей добротой. Он многократно повторял: «Я всех прощаю.
После принятия Святого Крещения я уже не могу никого ненавидеть. Я всех прощаю, как научил меня Иисус!»
Эудженио Цолли оказался в очень трудной финансовой ситуации. Об этом он вспоминал так: «К этому шагу [Крещению] меня подтолкнул не материальный интерес. Когда мы с женой стали членами Католической Церкви, мы потеряли всё, что у нас было, и оказались буквально на улице. Ничего страшного, Бог нам поможет!»
Пользуясь этим тяжёлым положением, с новокрещёным связалась группа протестантов. Они обещали ему большую сумму денег, если с помощью своего знания Священного Писания он сможет найти подтверждение протестантских тезисов против примата Папы. Протестантский теолог Оскар Кульман в интервью, опубликованном в журнале «30 Giorni» заявил, что хочет предложить Цолли кафедру в университете в Базеле. Цолли не только отказался от этого, но также решил написать труд, доказывающий противоположное. К сожалению, написание работы «Исповедь и драма Петра» прервала смерть.
Когда Эудженио Цолли спросили, почему он не стал членом какой-нибудь из Протестантских Церквей, которые тоже являются христианскими, он дал очень выразительный ответ: «Протестовать — не значит давать свидетельство! Зачем ждали тысячу пятьсот лет, чтобы начать протестовать? Католическая Церковь признавалась в христианском мире истинной Церко- вью Христовой на протяжении пятнадцати веков. После этих полутора тысячи лет никто не может невозмутимо говорить, что Католическая Церковь - не Церковь Христова. Я могу признать достоверность только одной Церкви той, которую провозглашали всем людям мои предки, двенадцать апостолов. Они, как и я, вышли из синагоги».
В то же время его семья была вынуждена покинуть свой дом. Сначала они поселились по приглашению отца Деццы в Григорианском университете, потом нашли скромную небольшую квартиру.
В октябре 1946 года Эудженио Цолли вступает в Третий орден св. Франциска и ежедневно участвует в Святой Мессе, совершаемой отцом Децца в часовне Григорианского университета. После он долго молится. Он признаётся отцу-иезуиту: «Я так хорошо чувствую себя в этой часовне, что мне бы хотелось никогда отсюда не уходить!» Дома он читает Библию по- еврейски и по-гречески, а также много размышляет. Эудженио Цолли часто повторял: «Луч света исходит из могучего слова Амоса и набирает силу в замечательных словах Исаии, чтобы в итоге слиться с огромным сиянием Евангелия. Я не отказался от иудаизма. Христианство дополняет иудаизм. Иудаизм - это обетование, а христианство - исполнение».
После первых агрессивных атак община решила предать Цолли забвению. В своём дневнике он записал: «Евреи, которые сегодня становятся христианами, как и во времена св. Павла, в земной жизни теряют многое, если не всё. Зато в жизни веры они находят многое, если не всё».
Эудженио Цолли часто сравнивал себя со св. Павлом. Апостолу Павлу пришлось защищать себя на Иерусалимской площади, стоя перед трибуналом и народом, обвинявшим его в том, что он стал учеником Христа.
В январе 1956 года Цолли заболел воспалением лёгких и уже не выздоровел. Некоторые друзья навещали его во время болезни, чтобы вместе с ним молиться. Однажды днём во время молитвы он воскликнул: «Примет ли Бог ещё не пролитые слёзы, не оконченные гармонии, не спетые песни? Примет ли Он плач моего сердца? У меня есть только то, что я потерял. Хоть я недостоин это всё, ч то я могу пожертвовать Господу. Это лучшее, что у меня есть».
Утром перед смертью он сказал монахине, которая за ним ухаживала: «Я умру в первую пятницу месяца, в три часа дня, так, как наш Господь».
2 марта 1956 года в десять часов утра он принял Святое Причастие и сказал: «Надеюсь, что Бог простит мне мои грехи. Что касается остального - уповаю на Него. Когда я чувствую тяжесть моей жизни, когда я осознаю тяжесть сдержанных слёз, незамеченной красоты - плачу над распятым за меня и во мне Христом. Я умираю, не исполнив жизни, потому что жить можно только во Христе. Мы можем лишь уповать на милосердие Божье, на сострадание Христа, Который умирает, потому что человечество не умеет в Нём жить».
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 49 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |