36 страница. Как в любом занюханном романе пока ты молод и происходишь из обычной семьи

Как в любом занюханном романе пока ты молод и происходишь из обычной семьи, ты можешь позволить себе потерять голову, потому что у тебя всегда есть страховочная сетка.

В ее случае, страховкой была сама Сола.

И она просто молилась, чтобы после недельного перерыва встреч с ним…

Удар пришелся сзади в затылок, сотрясая ее до самых коленей, и те подогнулись. Падая на линолеум, девушка хорошо рассмотрела обувь ударившего ее человека, мокасины, но не модные.

— Подними ее, — произнес мужчина приглушенным голосом.

— Сначала я ее обыщу.

Сола закрыла глаза и сохраняла неподвижность, пока ее переворачивали и шмонали грубые руки; ее парка тихо шелестела, пояс штанов рывком сдернули с бедер. У нее отобрали пистолет вместе с iPhon-ом и ножом…

— Сола?

Работавший над ней мужчина замер, а она боролось с инстинктом воспользоваться преимуществом того, что он отвлекся, и попытаться перехватить власть над ситуацией в свои руки. Проблема в ее бабуле. Лучший вариант, чтобы эти мужчины убрались из дома прежде, чем нанесут вред пожилой женщине. Сола могла бы справиться с ними, куда бы ее не отвезли. А с появлением ее бабушки?

Кое-кто ей не безразличный мог умереть.

— А теперь потащили ее отсюда, — прошептал мужчина слева.

Когда парни ее подняли, она притворилась обмякшей, но приподняла одно веко. Оба носили хоккейные маски с отверстиями для глаз и рта.

— Сола! Что ты делаешь?

«Ну же, засранцы, — мысленно подгоняла она, в то время, когда они пытались справиться с ее руками и ногами. — Пошевеливайтесь…»

Они шваркнули ее о стену. Почти сбили лампу, ругаясь достаточно громко, чтобы было слышно, пока кое-как тащили ее «бездыханное» тело через всю гостиную.

Когда она готова была уже «вернуться к жизни» и навалять им как следует, они успели добраться до входной двери.

— Сола? Уже спускаюсь…

Она начала про себя молиться, произнося старые, знакомые ей с детства слова. Только на этот раз, речитатив не был механическим… она отчаянно нуждалась, чтобы в кои-то веки, ее бабуля замешкалась. Чтобы не спустилась по ступенькам прежде, чем парни выберутся из дома.

«Боже, прошу…»

В нее врезался холод, и это было хорошей новостью. Наряду с неожиданно появившейся прыткостью у этих людей, быстро таща ее к машине. И тем, что уложив ее в багажник, забыли связать ее по рукам и ногам. Они просто ее закинули и с пробуксовкой пустились наутек, когда колеса, наконец, сцепились с обледенелой дорогой.

Она ничего не видела, но ощущала повороты. Налево. Направо. Перекатившись, она начала шарить руками в поисках хоть чего-нибудь, что могла бы использовать в как оружие.

Безуспешно.

И было холодно, а это значило, что ее физические реакции и силы при долгой поездке имели ограничение. Слава богу, она не успела снять парку.

Стиснув зубы, Сола напомнила себе, что бывала в ситуациях и похуже.

Что точно, то точно.

«Дерьмо».

***

— Обещаю, что не подвергну свое здоровье опасности. — Стоя в кухне особняка и ожидая возражений Фритца, Лэйла закончила натягивать шерстяное пальто, которое в начале месяца подарил ей Куин. — И я ненадолго.

— Тогда я вас сопровожу, госпожа. — Старый доджен оживился, его густые седые брови приподнялись в оптимистическом настроении. — Я отвезу вас, куда пожелаете…

— Благодарю, Фритц, но я всего лишь на всего собираюсь осмотреть достопримечательности. У меня нет конкретного пункта назначения.

По правде говоря, она стала психованной из-за заключения в доме, и после хороших новостей от сделанного доком Джейн последнего анализа крови, Лэйла решила, что ей необходимо выбраться из этой тюрьмы. О дематериализации не могло быть и речи, но Куин обучил ее вождению… и мысль о том, чтобы сидеть за рулем в теплой и уютной машине, направляясь в никуда… быть свободной и предоставленной самой себе… звучала просто как райская песня.

— Возможно, тогда я позвоню…

— Ключи. Пожалуйста, — перебила она его и, глядя в глаза дворецкому, протянула руку, требуя насколько можно любезно, но твердо, продолжая удерживать взгляд. Забавно, было время, до беременности, когда она уступила бы, лишь бы не причинять доджену беспокойства. Но не теперь. Она вполне привыкла отстаивать интересы свои, своего младенца, и его отца.

Прохождение через ад и едва не лешась столь желанного малыша, изменило ее настолько, что она до сих пор осознавала эти перемены в себе.

— Ключи, — повторила она.

— Да, конечно. Секундочку. — Фриц суетливо заспешил к встроенной столешнице в задней части кухни. — Вот.

Когда дворецкий вернулся и предъявил их с напряженной улыбкой, она положила руку ему на плечо, несмотря на то, что, несомненно, это разволновало бы его еще больше… что и случилось.

— У вас телефон при себе?

— Да, конечно. — Она вынула его из кармана расположенного в центре своего свитера из овечьей шерсти. — Видите?

Помахав на прощанье, она вышла в столовую, кивнув на ходу служащим, уже накрывавшим столы для Последней Трапезы. Проходя через фойе, она поняла, что ускорила шаг, приближаясь к вестибюлю.

И вот она, наконец-то, свободна от дома.

Постояв снаружи на ведущих к входу ступенях, она сделала глубокий вдох благословенного морозного воздуха, и, глянув вверх на звездное ночное небо, почувствовала прилив энергии.

Как бы сильно ей не хотелось соскочить с этих ступенек, она все-таки спустилась с них с осторожностью, и с не меньшей осторожностью пересекла двор. Обогнув фонтан, она нажала кнопку на брелке и ей подмигнули фары этой гигантской черной машины.

«Дражайшая Дева-Летописеца, не дай ей разбить эту штуковину».

Садясь за руль, Лэйле пришлось отодвинуть кресло, потому что, очевидно, дворецкий последним водил машину. А затем, положив брелок в подстаканник и нажав пусковую кнопку, девушка на минуту приостановилась.

Главным образом из-за того, что двигатель завелся и начал урчать.

«Неужели она и правда делает это? Что если…»

Прекращая раскручивать эту спираль, она переключила кверху рычажок справа и посмотрела на экран приборной панели, убеждаясь, что сзади поблизости никого не нет.

— Все пройдет замечательно, — сказала она себе.

Лэйла отжала тормоз и, к ее радости, машина плавно покатилась назад. К несчастью, это было противоположное направление от того, в котором она хотела двигаться, и ей пришлось крутануть руль.

— Черт.

Какое-то время она буксовала и взметала снег, постоянно тормозя и газуя, в результате чего получила круговой узор из сбившегося снега, оживившего ведущую к подножию горы дорогу.

Бросив последний взгляд на особняк, она с черепашьей скоростью двинулась с холма, придерживаясь, как учили, правой стороны. Окружающий пейзаж, благодаря мис, был размытым, и Лэйла приготовилась прорваться сквозь него. Видимость — вот в чем она отчаянно нуждалась.

Добравшись до главной дороги, Лэйла свернула налево, координируя поворот руля и ускорение таким образом, чтобы плавно войти в поворот. А затем, к всеобщему удивлению, все пошло гладко. «Мерседес» — насколько она знала модель автомобиля — двигался настолько плавно и уверенно, что у Лэйлы появилось ощущение, будто она сидит в кресле и смотрит фильм о проплывающем мимо пейзаже.

Естественно, она собиралась ехать со скоростью пять миль в час.

Циферблат заканчивался на ста шестидесяти.

Глупые людишки со своей скоростью. С другой стороны, если это у них был единственный способ передвижения, тогда смысл в спешке ей был понятен.

С каждой оставленной позади милей, она набиралась в себе уверенности. Используя для ориентирования карту на приборной панели, Лэйла держалась подальше от центра города и скоростных трасс, и даже от пригородных районов. Районы фермерских угодий подходили идеально — много пространства для езды и мало народу, хотя время от времени из ночи выезжала машина, освещая ее фарами и растворяясь позади.

Прошло какое-то время, прежде чем Лэйла поняла куда направляется. И когда осознала, приказала себе развернуться.

Но не сделала этого.

На самом деле, она удивилась, обнаружив, что вообще знает куда направляется. Ее память должна была угаснуть с осени в ходе последовавших дней, и более того, событий, затмевающих искомое место. Промежуточное хранение информации просто отсутствовало. Даже непривычность нахождения в автомобиле и ограничение выбора дорог не умиротворили того, что предстало пред ее мысленным взором… и не удержали от места, куда уносили ее воспоминания.

Лэйла нашла луг в нескольких милях от особняка.

Подъехав к полю, она подняла взгляд на плавный подъем. Большой клен стоял именно там, где и был, его крепкий ствол с множеством веток обнажились от листьев, которые когда-то покрывали дерево разноцветным покровом.

Между смаргиванием, Лэйла представила раненного солдата, растянувшегося у корней дерева, воспроизводя в памяти все крупицы: от мощных конечностей до глаз цвета морской волны и того, как он хотел ей отказать.

Наклонившись, она уронила голову на руль. Стукнулась по нему раз. Другой.

Было не просто неразумно находить в этом отказе какую-то галантность, но и опасно.

Кроме того, симпатизирование предателю рассматривалось нарушением всех ей известных стандартов.

И все же… сидя в одиночестве в машине, лишь в борьбе со своими мыслями, она поняла, что ее сердце все еще с мужчиной, которого всеми правдами и моральными принципами, она страстно должна была ненавидеть.

Какое печальное положение дел. Воистину.

ГЛАВА 77

В десять тридцать того же вечера, Трез выиграл лотерею.

Им с АйЭмом выделили комнаты на третьем этаже особняка, напротив апартаментов с отдельным входом, где проживала Первая Семья. Все радовало глаз, в каждых покоях имелась своя ванна и гигантские мягкие кровати, еще достаточно антиквариата и достойного королей антуража, чтобы дать музеям повод заохать.

Но что делало их покои действительно выдающимися, так это крыша, под которой они находились.

И не по тому, что над головой было на целую каменоломню сланца, защищающего от непогоды снаружи.

Наклонившись над раковиной к зеркалу, Трез критичным взглядом осмотрел свою черную шелковую рубашку. Погладил щеки, чтобы убедиться, что тщательная работа по бритью была выполнена с особой дотошностью. Подтянул свободные черные брюки.

Относительно удовлетворенный, он возобновил ритуал одевания. Следующей настала очередь кобуры. Черной, чтобы не выделялась и хорошо скрывала пару пистолетов сорокового калибра под каждой подмышкой.

Обычно он был из тех парней, что носят кожаные куртки, но на прошлой неделе достал из закромов подаренное ему АйЭмом годы назад шерстяное двубортное пальто. Скользнув в него, он резко одернул рукава и поводил плечами, чтобы как следует разгладились черные складки.

Отступив назад, он осмотрел себя. Никаких признаков оружия. А заодно, в этом пижонском наряде, ничто даже не намекало, что его бизнесом были бухло и девочки.

Встретившись взглядом со своим отражением, ему захотелось быть кем-нибудь получше. Кем-нибудь посолиднее, скажем, политическим аналитиком или профессором колледжа или… ядерным физиком.

Конечно, все это было человеческим дерьмом, ради которого он бы даже не сёрнул. Но оно определенно превосходило то, чем он в действительности зарабатывал себе на жизнь.

Проверив время на часах «Пьяже» — правда, обычно он их не носил — Трез понял, что ждать больше нельзя. Он вошел в свою кроваво-красную, драпированную тяжелым бархатом и розовым шелком комнату. Шорох шагов заглушался бухарским ковром.

Ага, с учетом его последнего… пристрастия… ему нравилось, как он себя ощущал в обстановке, в этих одеждах, с подобного рода мышлением.

Конечно, как только он доберется до своего клуба, весь этот антураж улетит в трубу, но пока он здесь, имеет смысл постараться выглядеть соответствующе.

Или… может иметь смысл.

Ради всех ебучих чертей в проклятой преисподней он надеялся, что, в конце концов, его усилия оправдаются.

Его Избранной, той, что он увидел в особняке Рива на Севере и в ночь прибытия в особняк Братства, поблизости нигде не было. «Так что, — подумал он, выходя из комнаты, — вся эта фигня с гардеробом уже не имела значения».

Однако он считал себя оптимистом. После рядя тщательно-спланированных бесед с персоналом особняка, Трез узнал, что Избранная Лэйла, обслуживающая потребность в крови тех членов особняка, кто в ней нуждался… больше не могла выполнять эту функцию из-за беременности.

И впрямь, благословенное событие.

Поэтому Избранная Селена…

«Селена … какое имя…»

В общем, теперь заботы о функциях кормления в особняке были возложены на Избранную Селену, а это означало, что рано или поздно она появится. Вишесу, Рэйджу, Блэю, Куину и Сакстону требовалось регулярное кормление, а учитывая, что последние пару ночей этим парням пришлось в патруле не сладко, им совсем скоро потребуется вена.

Что означало, ей придется вернуться.

Хотя… черт. Он не мог сказать, что действительно мог это оценить. Он даже представить себе не мог кого-то постороннего у ее вены — тут же появлялось желание воткнуть в него «Гинзу» [80], кто бы он ни был.

Учитывая все обстоятельства, его навязчивая идея была просто жалка, особенно в своих проявлениях. Всю последнюю неделю каждый вечер после Первой Трапезы, он бродил поблизости, вынюхивая, поджидая, беседуя с богом забытым Лэсситером, который на самом деле оказался довольно неплохим парнем, если его узнать поближе. По сути, этот ангел был кладезем информации о доме, к тому же, уткнувшись в свой говенный телик, похоже, он даже не замечал, что все вопросы крутились вокруг одного предмета — женщин. Принадлежащих Праймэлу. Не было ли каких-либо отношений с кем-то или где-то помимо связанных пар.

Задержавшись у своего компьютера, он выключил шоу Говарда Стерна[81], прервав очередной раунд бабской трепотни. Затем вышел из комнаты и прошагал мимо сводчатой стены, которая отводилась каждый раз, когда Роф или Бет входили или выходили из своих апартаментов. Спустившись по выстланной ковролином лестнице, он вышел к началу коридора со статуями. Или в «коридор голозадиков», как он окрестил про себя это место.

Свернув направо, он прошел мимо королевских апартаментов, вход в которые был сейчас перекрыт, и начал спускаться по парадной лестнице в то совершенно невероятное фойе. По пути вниз, Трез подумал, что сука-время тянется как резина, и желал, чтобы это поскорее уже все закончилось. Дела есть дела, но, как бы то ни было…

Он был уже на полпути к мозаичному полу первого этажа, когда женщина, которую он так жаждал увидеть, вышла из бильярдной и направилась в сторону библиотеки.

— Селена, — окликнул он ее, перевесившись через позолоченные перила.

Когда Трез посмотрел вниз, ее голова поднялась и глаза женщины встретились с его.

Бум. Бум. Бум.

Сердце Треза гулко заколотилось в груди, распевая воинственную песнь, и его руки автоматически прошлись по переду пальто, убеждаясь, что оно плотно запахнуто. Она была благородной девой, в конце концов, и ему совсем не хотелось напугать ее видом своего оружия.

О, боже, как же она великолепна.

Со скрученными высоко на затылке темными волосами, в этом прозрачном, ниспадающем складками одеянии, она была слишком изысканна и хрупка, чтобы оказаться рядом с чем-то столь жестоким, несущем насилие.

Или с кем-то, вроде его.

— Привет, — поздоровалась она с легкой улыбкой.

«Этот голос. Святой боже, этот голос…»

Трез в мгновение ока преодолел оставшиеся ступеньки и нагнал Селену.

— Как дела? — спросил он, остановившись перед ней.

Она сделала небольшой поклон.

— Замечательно.

— Это хорошо. Правда. Так… — Пиздец, — ты часто сюда приходишь?

Ему захотелось заехать себе по голове. Прозвучало так, словно речь шла о каком-то баре, в котором они случайно встретились. Вот дерьмо…

— Когда меня призывают, да. — Она склонила голову набок и сузила глаза. — А вы ведь другой?

Глядя на темную кожу своей руки, он понимал, что Селена имела в виду отнюдь не ее цвет.

— Не то, чтобы совсем.

У него были клыки, например — если пожелает укусить. И… другие вещи. Которые становились особенно явными в ее присутствии.

— Кто вы? — Ее взгляд был настойчивым и напряженным, словно она оценивала его на другом уровне, более глубоком, чем зрение, или слух, или запах. — Я не могу… определить.

«Она не для тебя». Раздавшийся в голове голос брата натолкнул Треза на ответ:

— Я — друг Братства.

— И Короля — иначе вас бы не было здесь.

— Воистину.

— Вы сражаетесь на их стороне?

— Если призывают.

Теперь в ее глазах засияло уважение.

— Это правильно и благородно. — Она снова поклонилась. — Ваша служба достойна похвалы.

Между ними повисло молчание, и Трез начал ломать голову, чтобы ему такое сказать, хоть что-нибудь, но в голову лезли только его похождения. И теперь это дерьмо служило камнем преткновения в дальнейшей беседе. С другой стороны, вежливый разговор? Это будет похоже на разговор на иностранном языке.

Боже, ему была ненавистна мысль о тех, кто был рядом с ней.

— Вы в порядке? — обеспокоилась Избранная.

И она прикоснулась к нему. Протянула руку и положила на его предплечье. И хотя контакт кожи к коже не состоялся, тело Треза сполна ощутило эту связь, его руки и ноги замерли, в голове образовалась, своего рода, пустота, как будто Трез вошел в транс.

— Ты… поразительно красива, — услышал он свои слова.

Брови Избранной взметнулись вверх.

— По правде сказать, — пробормотал он, — я должен признаться… что всю неделю ждал, когда снова увижу тебя.

Ее рука, та, что лежала на его предплечье, сдвинулась и поднялась к воротнику ее одеяния, плотнее запахивая его.

— Я…

«Она не для тебя».

Когда в Треза просочилась неловкость этого момента, он опустил веки, и его сознание больно ударило «какого-черта-он-себе-надумал» ощущение. Из того, что он знал об Избранных Девы-Летописецы, они были самыми чистейшими и целомудренными женщинами на планете. Полная противоположность его недавним «партнершам».

А что он думал произойдет, если начнет к ней подкатывать? Она запрыгнет на него и обовьет его бедра ногами?

— Прошу прощения, — сказала она.

— Нет, послушай, ты не должна извиняться. — Трез отступил на шаг назад, потому что, несмотря на ее рост, она была лишь четвертью его габаритов, и последнее, что он хотел — это нависать над ней. — Я просто хотел, чтобы ты знала.

— Я…

«Отлично. Всегда ли женщине приходилось подыскивать подходящие слова? Ты же знаешь, что сам посодействовал этому».

— Простите, — повторила она.

— Нет, все в порядке. Просто здорово. — Он поднял руку. — Не беспокойся об этом.

— Просто я…

Влюблена в другого. Занята. Ни в малейшей степени не заинтересована в вас.

— Нет, — прервал ее Трез, не желая слушать причины. Они лишь вели к неизбежному. — Все в порядке. Я понимаю…

— Селена? — послышался голос откуда-то слева.

Это был Рэйдж. Дерьмо.

Когда она повернула голову на звук голоса, свет под другим углом упал на ее щечки и губы, естественно, делая их еще прекрасней. Трез мог любоваться ей вечность…

Из арки библиотеки показался Голливуд.

— Мы готовы к… о, привет, приятель.

— Привет, — бросил Трез в ответ. — Как дела?

— В норме. Есть небольшое дельце, о котором нужно позаботиться.

«Гондон. Хуесос. Ублю…»

Трез потер лицо. Так. Ладно. В этом доме площадью биллион квадратных футов было не место для выплеска агрессии, особенно, если та касалась женщины, которую он встретил всего дважды. Которая не желала его знать. И просто выполняла свою работу.

— Мне пора, — сказал он Брату. — Увидимся перед рассветом.

— О'кей, здоровяк.

Трез кивнул Селене и зашагал прочь, прошествовал через вестибюль и дематериализовался в центр города — сред у, которой принадлежал.

Он поверить не мог, что неделю ждал этого; и должен был понимать, как все пройдет.

Чувствуя себя идиотом, он принял форму позади «Железной Маски», в тени парковки. Даже находясь снаружи за клубом, он мог слышать басы музыки, а когда подошел к задней двери с отколупывающейся краской и потертой ручкой, понял, что его настроение было осложнением, держать под контролем которое придется в течение следующих шести-восьми часов.

Люди плюс алкоголь помноженное на жажду убийства ровно количество жертв.

Что плохо сочетается с интересами его или бизнеса.

Оказавшись внутри, он направился в свой кабинет и скинул идиотский хэллоуиновский костюм праведника, сняв шикарное пальто и шелковую рубашку, оставшись только в черной майке и отличных брюках.

Хекс не было в своем кабинете, поэтому он приветственно махнул заканчивающим переодеваться в раздевалке девочкам, выходящим в обитель большого греха.

В клубе уже было полно народу, большая часть которого была одета в темные одежды и с застывшим на лицах выражением скуки — для многих из них все изменится, когда придет время и их печень подвергнется химической атаке выпивки и наркоты.

— Привет, Папик, — кто-то мурлыкнул ему.

Оглянувшись, он обнаружил оценивающую его малышку в чем-то пышном. С настолько густо подведенными черным глазами, что казалось, будто на ней солнцезащитные очки, и так туго затянутое бюстье, словно ее сжали в кулаке, от чего она стала похожа на оживший персонаж анимэ.

Опять тоже самое.

— Я бла-бла-бла. А ты здесь часто бываешь? — Она потянула свою выпивку через красную соломинку. — Бла-бла-бла студентка колледжа бла-бла психологии. Бла-бла-бла?

Краем глаза он заметил как расступалась часть толпы, словно пропускала вышибалу или, возможно, запущенный мяч.

Там шел Куин.

Его мрачный вид соответствовал ощущениям Треза.

Он кивнул парню, и тот кивнул в ответ, продолжая держать курс к бару.

— Ух-ты, ты его знаешь? — встрепенулась студентка колледжа. — Кто он? Возможно, бла-бла, втроем бла-бла?

Когда далее от нее послышалось «хи-хи-хи», словно она была Очень Дрянной Девчонкой, Трез закатил глаза.

По очень многим причинам, предлагаемая ему «тарелка с закуской», была совершенно неаппетитной.

— Бла-бла-блаблабла. — Хихиканье. Покачивание бедром. — Бла?

Трез смутно осознал, что кивнул, а затем они направились в темный угол. С каждым шагом, другая часть него закрывалась, отключалась, впадая в спячку. Но Трез не мог себя остановить. Он походил на наркомана, надеющегося, что следующая доза окажется так же хороша, как и первая… и, наконец, принесет то облегчение, в котором он так чертовски отчаянно нуждался.

Хотя и знал, что этого не произойдет.

Ни этой ночью. Ни с ней.

Ни где-нибудь еще в его жизни.

Вероятно, никогда, вообще никогда.

Но порой тебе приходится что-то делать… или сойти с ума.

— Скажи, что ты любишь меня? — попросила цыпочка, прижавшись к его телу. — Пожа-а-а-а-алуйста.

— Ага, — ответил он бездумно. — Конечно. Как пожелаешь.

Что угодно.

ГЛАВА 78

Кор соединил руки и положил их на блестящую поверхность стола. Рядом с ним тихо говорил Тро; сам же он молчал с тех пор, как они уселись в эти идентичные кресла темно-бурого цвета.

— Это, определенно, кажется убедительным. — Его солдат перевернул очередную страницу в подборке предложенных документов. — Действительно, весьма убедительным.

Кор глянул через комнату на хозяина. Поверенный из глимеры был сложен как в злой сатире, настолько тощий, что возникал вопрос — существовало ли вообще какое-то вертикальное измерение, когда он ложился плашмя. К тому же он говорил с изматывающей скрупулезностью, много, подробно и сложным языком.

— Скажи мне, в этих выписках найдутся все исчерпывающие ответы по нашему делу? — спросил Тро.

Взгляд Кора прошелся по книжным полкам. Они были заставлены томами в кожаных переплетах, и ему вполне верилось, что джентльмен прочел каждый из них. Может быть дважды.

Поверенный пустился в очередное хорошо-продуманное, как следует изложенное путешествие по английскому языку.

— Я не передал бы вам документы, не удостоверившись, что было сделано все возможное для…

«Другими словами — да», мысленно перевел, Кор.

— Чего я здесь не вижу…, — Тро перевернул еще несколько страниц, — так это хоть какого-то упоминания о контр-мнении.

— Это потому что я ничего не нашел. Термин «чистокровный» использовали в двух значениях — в отношении родословной, в качестве полнокровного отпрыска определенного отца или матери, и в отношении принадлежности к расе. С течением времени произошло незначительное разбавление разросшегося генофонда с людьми… и все же отдаленно связанные кровью с хомо сапиенс индивидуумы, признавались законными чистокровными только при условии, если проходили изменение. И, конечно же, не в случае прямого потомка человека и вампира. Это истинный полукровка. И к таким индивидуумам, даже если они проходили изменение, закон издревле относился по другим стандартам, с меньшими правами и привилегиями, чем у остальных граждан. Дело в том — если шеллан короля полукровка, есть вероятность, что их любой отпрыск мужского пола может не пройти изменение.

Тро нахмурился, словно прикидывая в уме последствия.

— Что ж, так или иначе, через двадцать пять лет и узнаем… к тому же, королевская чета всегда может попробовать завести много детей.

Кор сухо прервал:

— Хочешь сказать, что через два с половиной десятилетия мы все еще будем существовать на этой планете. С такими темпами, мы уже давно вымрем.

— Точно. — Поверенный склонил голову в сторону Кора. — С практической точки зрения, приходиться на четверть человеком вполне достаточно, чтобы не суметь пройти изменение — были задокументированы случаи этого, и я уверен, Хэйверс сможет предоставить вам еще больше примеров. К тому же, среди многих из моего поколения опасаются, что столь близкородственный с человеческой расой потомок вполне вероятно предпочтет себе в пару человеческую женщину… то есть пойти и найти кого-то, несвязанного с нашим видом, а это…, — мужчина покачал с отвращением головой…, — абсолютно недопустимо для защиты нашей расы.

— Итак, есть две проблемы, — подвел итог Кор и снова сел, кресло скрипнуло под его весом. — Законный прецедент и социальные последствия.

— Верно, — снова кивнул поверенный. — И думаю, страхами общества вполне можно заполнить пробелы в тех важных частях закона, что касаются королевского отпрыска.

— Согласен, — пробормотал Тро, закрывая бумаги. — Вопрос в том, каковы теперь наши действия.

Когда Кор открыл рот, чтобы заговорить, по нему прошла странная вибрация, от чего мысли сбились, а тело превратилось в камертон, стукнутый чьей-то невидимой рукой.

— Не желаете ознакомиться с документами? — спросил его поверенный.

«Как будто он может, — мрачно подумал Кор. — Более того, интересно, чтобы подумал этот образованный тип, если бы знал, что тот, кто принимает здесь все решения — безграмотен».

— Вы меня убедили. — Он встал, подумав, что, возможно, небольшая разминка исцелит его от беспокойства. — И думаю, этими сведениями следует поделиться с членами Совета.

— У меня достаточно связей, чтобы созвать принцепсев [82] вместе.

Кор подошел к окну и выглянул наружу, отпустив свои инстинкты на волю. «Не уж-то Братство?»

— Сделай это, — сказал он, отвлекшись на все возрастающее гудение в его нутре, перетекающее в такую крайнюю необходимость, что обнаружил, ее невозможно игнорировать…

Его Избранная.

Его Избранная вырвалась из огороженной территории и была поблизости у…

— Мне срочно надо идти, — сказал он и в спешке направился к двери. — Тро, закончи здесь все дела.

За спиной послышалось волнение, ему вслед донесся оживленный разговор двух мужчин… который его совершенно не волновал. Сбежав через парадный вход, он оглядел фермерские земли вокруг…

И уловил ее.

Между двумя ударами сердца, он исчез, тело и воля потянулись к его женщине, неотвратимо, как умирающий вор к искуплению.

***

В центре города в «Железной Маске», Куин подошел к бару и устроился на одном из барных стульев с кожаным сиденьем. Вокруг повсюду громыхала музыка, запах пота и секса уже клубились в спертом воздухе помещения, вызывая чувство клаустрофобии.

Или, может, все дело в его головной боли.

— Давненько тебя не было видно. — Барменша, симпатичная грудастая женщина пододвинула к нему салфетку. — Тебе как обычно?

— Два.

— Будет сделано.

Ожидая свою «Эррадура Селексион Супрэма»[83], он чувствовал, что люди в клубе задерживают на нем взгляды.

«Признаться? В том, что я гей?!

Ты трахаешь парней. Что, черт возьми, ты думаешь это значит!»

Куин тряхнул головой, подумав, что ему действительно нужна передышка. Эта веселая короткая беседа засела у него в голове, проникла прямо в сознание, не смотря на то, что этот чертов разговор состоялся неделю назад. В общем и целом, Куин проделал выдающуюся работу по сдерживанию себя… только, к несчастью, эта победная серия, кажется, подошла к концу. Когда ему принесли текилу и Куин опрокинул в себя один стакан, а затем сразу второй, он понял, что не осталось никаких отвлечений, которыми он мог бы воспользоваться, больше никакого самоанализа.

Дата добавления: 2015-11-04