30 страница. Блэй поднял брови.

Блэй поднял брови.

— Какой ночью?

Куин прочистил горло.

— После того как Лукас прошел изменение и мой отец передал ему… ну, знаешь, кольцо. — Он покачал головой. — Я поднялся к себе в комнату и собирался кое-что сделать… да, кое-что действительно глупое. Ты позвонил мне. Ты почувствовал. Помнишь?

— Да.

— То был не единственный раз, когда ты сделал нечто подобное.

Когда Блэй отвел взгляд, Куин точно знал, о чем тот сейчас думает. М-да, та ночь не была единственным выступом, с которого он едва не спрыгнул.

— Я уже говорил «прости», — подчеркнул Куин. — Но не думаю, что хоть раз говорил спасибо. Так что, да… спасибо тебе.

Еще не поняв, что делает, парень протянул свою руку, предлагая ладонь. Казалось уместным отметить этот миг, прямо здесь, сейчас, за дверью операционной с его изломанным в какашку братом, чем-то вроде торжественного соприкосновения.

— Просто… спасибо тебе.

***

Охренеть.

После ощущения, словно он провел с Куином несколько жизней, Блэй думал, что сюрпризы уже, наконец, закончились. Что парня больше ничего не могло заставить потерять дар речи.

А вот и нет.

Боже… во всех тех воображаемых, выстроенных у себя в голове, беседах с парнем, где он притворялся, что Куин приоткрывается или говорит что-то близкое к «правильным словам», его никогда не благодарили. Но это… оказалось именно тем, что так нужно было услышать, пусть даже и сам не понимая того.

И эта предложенная ладонь добила его чертово сердце.

Особенно, если учесть, что брат парня находился присмерти в комнатушке напротив.

Блэй не сжал предложенную руку.

Он протянул руки, заключил в ладони лицо Куина и притянул парня для поцелуя.

Предполагалось, что это продлится лишь долю секунды… словно их губы совершат что-то вроде рукопожатия. Однако, когда он стал отстраняться, Куин вцепился в него и удержал на месте. Их губы встретились снова… снова… и снова, их головы склонились набок, соприкосновение продолжалось.

— Не за что, — хрипло выдохнул ему в губы Блэй. Затем на мгновение улыбнулся. — Хотя не могу утверждать, что все из этого доставило удовольствие.

Куин рассмеялся.

— Ага, могу себе представить. — Мужчина стал серьезным. — Почему, черт возьми, ты остался рядом?

Блэй открыл рот. Правда была готова сорваться с кончика его языка…

— О. Дерьмо. Э… сорри, парни, не хотел прерывать.

Куин отдернулся так быстро, что буквально выдрал свое лицо из захвата Блэя. Затем резко поднялся на ноги и повернулся лицом к вышедшему до этого из операционной, Ви.

— Ничего такого, ничего не было.

Поскольку выражение лица Ви говорило о целой куче «ну-ну» и «да-ла-адно», Куин попросту в упор посмотрел на Брата, словно предлагая тому осмелиться и высказать мнение отличимое от его собственного.

В установившемся между двумя мужчинами молчании, Блэй более медленно поднялся на ноги и почувствовал головокружение, и не только из-за того, что ему требовалось кормление.

«Ничего такого, ничего не было».

Черт побери, ему так совсем не казалось. Но-о-о-о, в очередной раз, Куин внезапно прервал близость, отгородился, отстранился, отключился.

Однако продолжим. Не то время. Не то место. И, Ви, был самым последним из всех, перед кем хотелось показывать все эти «сердечки-цветочки».

Тем не менее, это послужило отличным напоминанием. Стрессовые ситуации — верный способ даже самого непробиваемого сделать податливым… на время. Печаль, шок, сильная тревога… все это могло заставить кого-то стать восприимчивым и склонным говорить таким образом, и не только потому, что сломлены все его защитные реакции. Однако необычное поведение не означало кардинального изменения. Это не свидетельствовало о какой-то религиозной вере, и что с этого дня все навсегда изменилось.

Куин был не в себе из-за произошедшего с его братом. И все вырывавшиеся из его рта откровения или сердечные заверения, несомненно, стали результатом стресса, в котором парень находился.

Временно.

Нет, здесь не было никакой любви. Совсем. Никакого постоянства. И ему нужно, черт возьми, это запомнить.

— …кости вправили? — спросил Куин.

Блэй встряхнулся, возвращаясь в реальность, когда Ви прикурил самокрутку и выдохнул дым в противоположную сторону от парней.

— Сначала нужно стабилизировать его состояние. Селена еще раз его покормит, а затем проведем операцию, вскроем ему брюшную полость, чтобы определить, где кровотечение. А после, в зависимости от его самочувствия? Мы займемся его костями.

— У нас есть хоть какое-то соображение о том, что с ним произошло?

— Сейчас он не может разговаривать.

— Да. Хорошо.

— Поэтому нам нужно твое согласие. Он не в состоянии понять риски и пользу от того, что мы собираемся сделать.

Куин запустил руку в волосы.

— Да. Конечно. Делайте, что должны.

Ви снова выдохнул дым, и наполнивший воздух аромат турецкого табака, напомнил Блэю, сколько конкретно часов, минут и секунд прошло с тех пор, как он сам в последний раз курил.

— В твоем распоряжении Джейн, Мэнни, Елена и я. Мы не допустим, чтобы с ним что-то случилось, лады? — Ви хлопнул Куина по плечу. — Он выкарабкается. Или мы вчетвером положим свои жизни на то, чтобы он это сделал.

Куин пробормотал благодарности на это.

А затем Ви посмотрел на Блэя. Затем снова на Куина. Прочистил горло.

Ага, Брат сложил два и два. Замечательно.

— Так что, ребята, просто продолжайте тут тусоваться. Как только что-то узнаю, я выйду и сообщу вам о новостях. Вот так вот. Да.

Брат высоко поднял брови, татуировки на его виске искривились, когда он затушил едва раскуренную самокрутку о подошву своего ботинка.

— Крепись, — сказал Ви, нырнув обратно в операционную.

Вскоре после ухода Брата, Куин начал расхаживать туда-обратно, взгляд его был устремлен в бетонный пол, руки лежали на бедрах, оружие, что он забыл снять, ловило свет флуоресцентных лам и поблескивало.

— Мне нужно покурить, — сказал Блэй. — Я скоро…

— Кури прямо здесь, — прервал Куин. — Дверь закрывается плотно.

— Мне нужно немного свежего воздуха. Я быстро.

— Хорошо.

Блэй поспешно вышел и устремился к выходу в дальнем конце коридора, что вел в паркинг. Добравшись до двери, он распахнул ее и сделал глубокий вдох.

Свежий воздух, твою мать. Все, что он получил — это полный нос сухого, пахнущего землей и бетоном дерьма.

По крайней мере, здесь он был прохладным.

Блядь.

Он оставил сигареты в гребаной куртке. На полу. Возле операционной.

Пока он ругался и топтался на месте, его подмывало врезать во что-нибудь… но разбитые костяшки попросту стали бы тем, что придется объяснять остальным.

И каждой собаке известно, что зрелища, только что увиденного Ви, более чем достаточно.

Сунув руки в карманы кожаных штанов, он нахмурился, когда правая на что-то наткнулась.

Зажигалка Сакстона. Та самая, которую парень подарил на его день рождения.

Вытащив вещичку, он снова и снова крутил ее в пальцах, думая обо всем сказанном в том коридоре.

Было время, когда он принял бы эти слова умом и сердцем, отведя им почетное место, которое дало бы гарантию, что его драгоценность останется с ним до конца дней.

Прошло бы так много лет, когда тех моментов в той хижине, на холодном, жестком полу стало бы достаточно, чтобы убрать все конфликты, раздоры и боль, стереть все дочиста, чтобы он мог вернуться к Куину девственно чистым.

Начать все с чистого листа.

Чтобы все было не только прощено, но и забыто.

Но это больше не так.

Боже, вероятно, он еще слишком молод, чтобы быть таким старым, но жизнь — это путь, основанный на опыте, а не календарных днях. И стоя в гараже, в одиночестве, он ощущал себя стариком. Он абсолютно, совершенно и бесповоротно очистился от оптимистической, розовой наивности, идущей с юношеским взглядом на жизнь.

Когда кто-то считает, что чудеса — это что-то не невозможное… а просто необычное.

Пиздец, хорошо, что в тот момент вышел Ви.

Иначе три маленьких словечка точно сорвались бы с его языка. И, несомненно, обрекли бы его на нечто, о чем он даже не догадывался.

Не то время. Не то место.

Для такого рода вещей.

Навсегда.

ГЛАВА 65

АйЭм расхаживал по квартире, держа пистолет при себе… хотя было маловероятно, что наступит второй раунд с какой-нибудь обнаженной девицей, прокравшейся в их с братом дом-милый-дом.

Проклятье, ему хотелось курнуть немного красного дымка. Просто чтобы снять напряжение.

Потому что прямо сейчас? Он был на грани физической расправы.

АйЭм предположил, что так даже и к лучшему, что у него не было реальной цели, потому что это более чем эффективно удерживало его от насилия. Та мигрень выбивала все дерьмо из его брата. А бедная, использованная женщина, которую отсюда выставили? Она и так уже обиженная жизнью дальше некуда. Сейчас, отличным кандидатом был охранник… вот только выродок свалил час назад, а АйЭм не собирался оставлять Треза в уязвимом состоянии, только чтобы втолковать тому слабоумному…

Издалека до него донесся звук бегущей по водопроводным трубам воды.

Это смылась вода в унитазе в ванной Треза. Снова.

А затем послышалось бормотание ругательств и скрип кровати, когда на ней растянулся Трез.

«Бедный. Ублюдок».

АйЭм подошел к выходившим на реку большим окнам и остановился, уставившись на противоположный берег Колдвелла. Положив руки на бедра, он перебрал в голове места, куда они с Трезом могли бы отправиться. Короткий список. Черт, одной из основных прелестей Коммодора была его безопасность; они даже не утруждали себя включением сигнализации.

Что оказалось ошибкой.

Им необходимо было какое-то безопасное место. Защищенное. Неприступное.

Особенно если его брат продолжит свое «сунул-вынул» дерьмо, а ЭнсЛэй не прекратит ненароком «дипломатично» заглядывать в гости.

АйЭм снова начал расхаживать. Не возможно было не заметить, что брату становится хуже. Сексуальная дрянь тянулась годами… и очень долго АйЭм списывал ее на здоровое мужское стремление к спариванию.

На то, чем сам он, по собственному мнению, был обделен.

Но опять же, его брат трахает столько женщин, что с головой хватило бы на двоих.

Однако, за последние месяцы, стало ясно, что у Треза вырабатывается пагубная привычка… и это еще до той ночи, с которой начал заглядывать жрец. Кажется, теперь с ЭнсЛэем это дерьмо доходит до критической точки? Из-за интриг с’Хисби, брат окажется под еще большим давлением и это сподвигнет его к еще большему импульсивному поведению.

Черт. АйЭм чувствовал себя так, словно стоит перед пересечением железнодорожных путей и производит тригонометрические расчеты, пытаясь соотнести скорость выдаваемую двигателем локомотива со скоростью приближающейся машины… и предвидя множество жертв, которое произойдет в итоге. Так же эта метафора подходила, когда дело касалось той беспомощности, которую он испытывал из-за не состоятельности установить тормоза ни на одну из сил: он не был ни за рулем ни в кресле машиниста. Все что ему оставалось — это откинуться на спинку и наблюдать.

Или скорее кричать на обочине.

Куда же, черт возьми, им податься…

Нахмурившись, он поднял к верху взгляд и, в конечном счете, уставился в потолок.

Спустя миг, АйЭм достал сотовый и сделал звонок.

Разъединившись, он спустился в комнату брата. Рывком открыл дверь и сказал в плотную, черную тишину:

— Я отлучусь на секунду. Скоро вернусь.

Стон Треза мог значить что угодно от «круто» до «о, Боже, не так громко» или до «оттянись там как следует, а я пока тут зависну и мальца поблюю».

АйЭм шел стремительным шагом. Из квартиры. К лифту.

Внутри кабины он нажал кнопку с надписью «П», означающую «пентхаус».

Когда двери разъехались, перед ним встало два выбора: одна дорога привела бы его в логово Брата Вишеса. Вторая — к его старому другу.

Размашистыми шагами направившись в выбранном направлении, он позвонил в звонок Ривенджа.

Когда симпат открыл дверь, Рив казался все таким же, что и всегда: с ирокезом, пурпурными глазами, в норке. Опасным. И чуть грозным.

— Эй, приятель, как дела, — справился мужчина, когда они обнялись и хлопнули друг друга по плечу. — Входи.

Когда АйЭм впервые за год или около того ступил в личные покои Преподобного, он обнаружил, что ничего не изменилось, и по какой-то причине почувствовал облегчение.

Ривендж подошел к кожаному дивану и присел, выставив перед собой трость и скрестив ноги в коленях.

— Что тебя привело?

Пока АйЭм пытался подобрать слова, Рив слегка выругался.

— Приятель, я знаю, что это не простой звонок из вежливости… но не ожидал что в твоих эмоциях будет такой кавардак.

«Ах, да, от симпата же хрен чего скроешь».

Тем не менее, было трудно говорить обо всем этом.

— Не знаю, в курсе ли ты о том, что творится с Трезом?

Рив нахмурился, его темные брови сошлись вместе, насыщенно-фиолетовые глаза сузились.

— Я думал, что дела в «Железной Маске» процветают. Ребята, у вас неприятности? У меня полно денег, если нужно…

— В бизнесе все путем. Бабла гребем больше, чем можем потратить. Беда в том, что творится с братом вне работы.

— Это ведь не наркотики, так ведь, — мрачно сказал Рив.

— Женщины.

Рив рассмеялся и отмахнулся от этого рукой.

— О, если все только в этом…

— Он полностью не контролируем… и одна из них магическим образом нарисовалась этой ночью у него в постели. Возвращаемся домой а она там.

Рив снова нахмурился.

— В вашей квартире? Как, черт возьми, она туда попала?

— Слабое звено в виде секьюрити. — АйЭм мерил шагами современную комнату, смутно подмечая, что вид был, по сути, лучше, чем с его этажа. — Трез годами трахал все, что движется, но с недавних пор стал особенно безрассудным… не стирает воспоминания, ебет их более одного раз, не волнуясь о последствиях.

— Так какого хрена с ним не так?

АйЭм повернулся и оказался лицом к лицу с полукровкой, который был ему практически членом семьи и ближе всех тех, кто не являлся его плотью и кровью. По сути дела, он доверял парню больше, чем девяносто девяти процентам своей родни.

— Трез соединен.

Долгое молчание.

— Что?

АйЭм кивнул.

— Он соединен.

Рив поднялся с дивана.

— И с каких пор?

— С рождения.

— О-о-о-ох ё-ё, — тихо присвистнул Рив. — Так эта хрень с'Хисби.

— Он был обещан первой дочери королевы.

Какое-то время Рив помолчал. Затем покачал головой.

— Это сделало бы его будущим королем, не так ли.

— Верно. Пусть даже мы матриархальное общество, это не так уж мало.

— Глянь-ка на нас, — прошептал мужчина. — Он, я и Роф. Чем не тройной выигрыш.

— Ага, как же, у с'Хисби все совсем по-другому. Нами руководит только королева.

— Так что он все еще делает здесь, со всеми нами незнаемыми?

— Он не желает иметь с с'Хисби ничего общего.

— А есть выбор?

— Нет. — АйЭм глянул на мини-бар в углу. — Не возражаешь, если я налью себе выпить?

— Шутишь? Да на твоем месте я бы был уже никакой.

АйЭм побрел к бару, прикидывая варианты и остановил выбор на графине с маленьким ожерельем вокруг горлышка с надписью «Бурбон». Решив обойтись безо льда, он потянул напиток с края своего граненого хрустального бокала, посмаковав обжигающий вкус на языке.

— Божественно.

— «Паркерс Херите Коллекшион» [66], малая партия. Самое наилучшее.

— Не думал, что ты большой выпивоха.

— Это не оправдание для того, чтобы не знать, что я подаю своим гостям.

— А.

— Итак, что за план?

АйЭм, опорожнил бокал, запрокинув голову, и с усилием проглотил.

— Нам надо какое-то безопасное место для проживания. И не только из-за баб. На прошлой неделе нас навестил верховный жрец… и, учитывая, что мы во внешнем мире, видимо, они всерьез вознамерились вернуть его домой. Они искали его… а если бы нашли? Боюсь, он замыслил убрать представителя с'Хисби. И тогда мы действительно окажемся в глубокой жопе.

— Думаешь, он станет так далеко заходить?

— Да. — АйЭм налил вторую порцию. — Он не собирается туда возвращаться, а мне нужно время, чтобы выяснить, как уладить конфликт до того, как случится непоправимое.

— Так вы парни хотите перебраться в мой дом на севере?

АйЭм одним глотком прикончил вторую порцию.

— Нет. — Он опустил глаза. — Я думал поселиться у Братства.

Пока Рив долго и тихо ругался, АйЭм налил себе в третий раз.

— Для нас это самое безопасное место.

***

К моменту возвращения в свое новое логово, Кор, был покрыт потом и кровью лессеров. Его солдаты все еще находились в центре города, занимаясь врагами, но ему пришлось покинуть арену и искать убежище.

Будь проклят порез на его руке.

Дом, который им нашел Тро, располагался в современном жилом массиве с кучей скромных домов с гаражом на две машины и качелями на заднем дворе. Среди его преимуществ то, что он находился в конце глухого переулка возле пустующего участка под застройку с одной стороны и очистным модулем Колдвеллского Управления Канализации — с другой.

Они здесь уже три месяца и есть возможность купить это место.

Дематериализовавшись через плотно зашторенные окна гостиной, он презрительно фыркнул, завидев мягкий диван L-образной формы, стеганые подушки которого напоминали складки жира, а цвет — тушенку.

Хотя он и оценил работающее отопление, то, что дом оказался «меблированным» раздражало его. Однако, Кор опасался, что это чувство разделял лишь он один. За последние несколько дней, он частенько ловил то одного, то другого солдата, растянувшемся на богом забытом монстре, с покоящейся на спинке головой и вытянутыми в комфорте ногами.

«А что дальше? Пледы?»

Поднимаясь по узкой лестнице, он скучал по их замку, оставленному в Старом Свете. Он тосковал по мощному каменному ограждению и неприступному характеру планировки со рвами и высокими стенами. Кор горевал по веселью, когда они пугали жителей местных деревень, давая мифу физическое воплощение.

Как говорили здесь, в Новом Свете — эти старые добрые времена.

На втором этаже он отказался заглядывать в спальни. Розовый в одной из них, той, что впереди, резал ему глаза, а бледно-зеленый по соседству, так же нес очередную угрозу его органам чувств. И путь в хозяйскую спальню тоже н е приносил ему облегчения. Повсюду обои в цветочек. Даже на кровати, напротив окон и над тем креслом в углу.

По крайней мере, его грубые ботинки топтали толстый ковер, оставляя отпечатки протекторов, как синяки по пути в ванную.

Бога ради, он даже не знал, как обозвать здешнюю цветовую гамму.

Малиновая?

Содрогнувшись, он хотел было не включать свет над раковинами, но при опущенных занавесах в розовые бутоны, освещение от уличных фонарей внизу полностью заглушалось, а ему было необходимо видеть, что он делал…

«О, судьба смилуйся надо мной».

Он забыл о кружевных абажурах на бра.

Конечно, в любом другом окружении, двойные красные огоньки могли бы нести сексуальный подтекст. Но не в этом краю чрезмерных красивостей. Здесь они были парой круглых леденцов светящихся на стене.

Он едва не задыхался от эстрогена.

В порыве самосохранения, Кор сорвал оба раздражителя с лампочек и швырнул их под раковину. Яркий свет раздражал сетчатку, но либо ругаться, либо заламывать от отчаяния руки: и как всегда, он выбирал первое.

Избавившись, сперва, от косы, он устроил ее на столешнице между раковинами. Затем снял то, к чему она крепилась, пальто, кинжалы и пистолеты. Нательная рубашка на нем была в пятнах из-за длинных ночей в битвах, но, как и всегда, очистив… он снова наденет ее. В конце концов, тряпки были всего лишь имитацией шкур, которых не досталось вампирам при рождении.

И служили не личным украшением… по крайней мере, для него.

Повернувшись к зеркалу, Кор выругался при виде себя.

Убийца, с которым он сошелся в рукопашной, оказался жутко хорош с ножом, вероятно в результате предыдущей жизни на улицах, а какой приток крови от боя с кем-то у кого отличные навыки. Само собой он выиграл, но это была бодрящая битва.

Однако, к несчастью, он прихватил с собой милый сувенир с этого противостояния: порез поднимался с внешней стороны его бицепса и заворачивал в бок, заканчиваясь наверху плеча. Достаточно плохо. Но бывало и хуже.

Поэтому знал, как себя подлатать. На столешнице россыпью валялась гора всякой всячины, необходимой ему и его солдатам время от времени: бутылек алкоголя для протирания одной из аптек CVS[67], зажигалка BIG, несколько швейных иголок, катушка черной нейлоновой рыболовецкой сети.

Кор начал стягивать с себя рубашку и поморщился, разрезанная шмотка с короткими рукавами задела и разбередила рану. Стиснув зубы, он замер, когда боль стала до того острой, что его желудок скрутился узлом.

Делая глубокие вдохи, он подождал, пока не утихли ощущения, а затем потянулся за спиртом. Открутив белую крышку, Кор склонился над раковиной, собрался с силами и…

Вырвавшийся сквозь стиснутые зубы звук, был отчасти рычанием и отчасти стоном. И когда зрение Кора взяло отпуск, он закрыл глаза и привалился бедром к краю раковины.

Сделав мучительный вдох, его ноздри обожгло резкой вонью, но закручивать крышку пока еще было рано: пострадала его слаженная координация движений.

Решив прогуляться, чтобы быстрее прочистить голову, он вернулся в спальню и дал телу возможность снова обрести равновесие. Он непрерывно матерился, пока боль оставалась с ним, будто в руку вцепился питбуль, вознамерившийся живьем его обглодать.

Прогулка закончилась на первом этаже. Где была выпивка.

Никогда не пивший, он обследовал полотняную сумку с бутылками, которую Зайфер захватил со склада. Этот солдат время от времени баловал себя выпивкой, и хотя Кор этого не одобрял, он давно выучил, что когда доходит до агрессивных, взбешенных бойцов, надо делать определенные послабления.

А в такую ночь как сегодня, он обнаружил, что благодарен за это.

Виски? Джин? Водка?

«Да какая хрен разница».

Он выбрал одну наугад, сорвал упаковку с крышкой и откинул назад голову. Открыв рот, он залил содержимое и проглотил, несмотря на то, что пищевод горел как в огне.

Возвращаясь по лестнице, Кор продолжал пить. Еще выпил, бродя по комнате и ожидая пока подействует.

И еще выпил.

Кор понятия не имел, как много ему потребовалось времени, но, наконец, он снова оказался в ярко-освещенной комнате, протягивая сантиметров шестидесяти черную нить сквозь ушко иголки. Повернувшись лицом к широкому, прямоугольному зеркалу над раковиной, он был благодарен, что клинок лессера угодил в его левую руку. Значит, как правша, он мог справиться с этим самостоятельно. А если бы вышло иначе? Пришлось бы прибегнуть к помощи.

Спиртное значительно помогло. Он едва вздрогнул, когда проткнул себе кожу и завязал зубами аккуратный узелок.

«Как бы то ни было, алкоголь оказался занятной вещью», подумал он, когда начал делать стежки. От охватившего его онемения он почувствовал себя так, будто его погрузили в теплую воду, тело расслаблялось, боль все еще присутствовала, но уже без прежней агонии.

Медленно. Четко. Ровно.

Дойдя до верхней части плеча, он завязал еще один узелок; затем обрезал нитку, вернул все на свои места и включил душ.

Стягивая с ног кожаные штаны, он сбросил грубые ботинки и шагнул под брызги воды.

На этот раз он застонал от блаженства: пока горячая вода обволакивала его ноющие плечи, одеревенелую спину и напряженные мышцы бедер, расслабление было почти таким же всепоглощающим, как и агония прежде.

И на этот раз он позволил себе предаться этому ощущению. Скорее всего, потому, что был пьян.

Кор оперся на отделанную плиткой стену, вода била прямо в лицо, но как-то нежно, как дождь, затем она побежала вниз по передней части его тела, по груди и твердому прессу, огибая бедра и половой орган.

Ни с того ни с сего, он увидел как над ним склонилась его Избранная, ее глаза светились зеленью в свете луны, дерево вверху вроде как скрывало их обоих.

Она кормила его, ее тонкое, бледное запястье прижималось к его губам, его горло ритмично глотало.

Посреди вызванного алкоголем дурмана, его внезапно накрыло сексуальной потребностью, казалось, она разворачивалась в его тазу подобно открытой ладони.

Он стал твердым.

Открыв глаза — а Кор даже не осознал, что их закрывал — он уставился на свою нижнюю часть тела. Яркий свет над раковинами затемнялся непрозрачной занавеской, сдерживающей воду от брызг по всей ванной, но освещения вполне хватало.

Он пожелал полнейшей темноты… потому что вид возбужденного члена не принес ему никакой радости — эта длина так по идиотский и горделиво возвышалась над бедрами.

Кор понять не мог, на что надеялся его член: если даже шлюхам приходилось доплачивать за оказание ему услуг; и с трудом представить, что та прекрасная Избранная сделает что-то отличное от того, чтобы с криками бежать в противоположном от него направлении…

Внезапно эта мысль привела его в отчаяние, особенно, когда пульсация между ног усилилась. По правде говоря, его тело представляло собой печальную картину, такое жалкое в своем желании… не подозревающее, что оно никому не нужно.

Особенно той, кого желало оно.

Кор повернулся, откинул голову назад и запустил руки в волосы. Пора прекращать думать и вымыться. Мыло в мыльнице, вкрученной в кафельную стену, с готовностью выполнило свой долг на его коже и волосах…

А когда пришло время выбираться из душа, Кор по-прежнему был возбужден.

Что ж, тогда об эрекции позаботится прохладный воздух ванной комнаты.

Шагнув на коврик, который тоже был выполнен в этом отвратительном ярко розовато-красном цвете, он вытерся полотенцем.

И все так же был возбужден.

Взглянув на свои рабочие шмотки, Кор осознал, что не хочет натягивать их на чистое тело. Грубые. Колючие. Грязные.

Возможно женственная обстановка развращала его.

Кор голышом завалился на спину на большую кровать.

Член по-прежнему не желал сдаваться.

Быстрый взгляд на стоящие на тумбочке часы, и осознание, что до появления бойцов совсем мало времени.

Нужно действовать быстро.

Нырнув рукой под простынь, спустив ее по своему телу, он обхватил член…

Кор зажмурился и застонал, его тело выгнулось от жара и нужды, поднимавшихся снизу. Когда подушка приблизилась, чтобы поприветствовать его щеку… хотя по логике — та была совсем с другой стороны — он предположил… он начал дрочить вверх и вниз.

Восхитительно. Особенно сверху, там, где туповатая головка его члена молила о внимании и получала его при каждом поглаживании. Быстрее. Туже.

Все это время видя перед глазами свою Избранную.

Вообще-то, ее образ делал больше, чем сам Кор там, внизу. А когда ощущения лишь усилились, он впервые понял, почему этим так часто занимались его солдаты. Так хорошо. Очень-очень хорошо…

Ох, как же его женщина была прекрасна. До такой степени, что, невзирая на силу того, что он с собой делал, Кор не отвлекался от ее образа. Вместо этого, она стала для него четкой до боли — от ее светлых волос до алых губ и хрупкой шейки… целиком, все это длинное, изящное тело, которое одновременно было спрятано и открыто тем чистым белым одеянием, что она носила.

Каково это быть желанным таким созданием? Касаться ее священного тела, как достойный мужчина…

В этот самый миг его вновь придавила, будто физический вес, реальность ее беременности. Но, было уже слишком поздно. Хоть его сердце и застыло, а в груди от осознания того, что она приняла другого, поселилась тупая боль, его тело продолжало свою развлекательную поездку, концовку было также невозможно остановить как…

Пронесшийся по нему оргазм заставил его закричать… и спасибо Судьбе за подушки, словившие крики его поражения, потому что в этот самый миг, там внизу, он услышал, как по дому заходили первые из его солдат; барабанный бой их солдатских ботинок — грохот, в котором нельзя ошибиться, он узнал бы его где угодно.

Последствия его освобождения были дерьмовыми на стольких уровнях, что и не счесть. Он повернулся на свое поврежденное плечо; все — его руки, живот, а заодно и простыни были в сперме; прекрасное видение исчезло из его головы, оставляя за собой лишь неприглядную реальность.

Боль пульсировала внутри, как свежая рана.

Что ж, по крайней мере, с другой стороны, никто бы о ней не узнал.

В конце концов, в первую очередь он был солдатом.

ГЛАВА 66

— Да, конечно же, ты можешь с ним повидаться. Он под действием лекарств, но в сознании.

Когда док Джейн ему улыбнулась, Куин повыше подтянул на бедра кожаные штаны и заправил в них майку. Однако удержался от приглаживания шевелюры, заставляя руки оставаться по сторонам, несмотря на то, что ладони просто чесались так сделать.

Дата добавления: 2015-11-04