На границе кревенсфилдской равнины 45 страница

Возможно, намерьены опомнились именно после того, как предложили Акмеда. Он заявил Совету, что, если его выберут Королем, он немедленно отдаст всю власть в руки Рапсодии, поэтому не видит никакого смысла в дальнейшей дискуссии.

— Сначала вы избрали себе Королеву, а теперь хотите подчинить ее другому, — презрительно проговорил он. — Нет такого понятия, как удачно разделенная власть. А если Король и Королева разойдутся во мнениях, за кем останется последнее слово?

— За Королем, — ответила Лонгинотта, женщина-гвадд Первого поколения, служившая в гвардии при дворе Энвин и Гвиллиама.

Акмед кивнул.

— Вот видите? Если вы выбрали Рапсодию, если вы уважаете ее настолько, что готовы идти за ней, зачем все усложнять?

— Чепуха. — Голос Тристана Стюарда эхом прокатился по Чаше, заставив всех замолчать. — Вы обошли вниманием самое логичное решение: нам нужен человек, имеющий успешный опыт совместного правления. — И он со значением оглядел собрание.

— И кого же ты имеешь в виду? — осторожно спросил Стивен Наварн, хотя, если судить по выражению его лица, он уже знал ответ.

Тристан повернулся к лорду Канлиффе, главе своего Дома, и кивнул. Лорд Канлиффе откашлялся.

— Мне кажется, Королем намерьенов следует избрать Тристана Стюарда, — запинаясь, проговорил Канлиффе. — Он с самой лучшей стороны проявил себя в качестве регента Бетани, обеспечив стране надежное руководство в столь беспокойные времена, и сумел создать сильную армию. — Тристан Стюард наклонился и что-то прошептал в ухо Канлиффе. — Да, конечно. В дополнение к другим многочисленным достоинствам, правитель Роланда будет прекрасной парой новой Королеве намерьенов, уважая ее мнение и помогая принимать правильные решения. Он человек удивительной честности. Тристан Стюард должен стать Королем.

— Тристана Стюарда следует отдать на съедение хорькам! — проревел Эдвин Гриффит, и его оглушительный голос перекрыл все другие звуки. — Тристан Стюард человек удивительной честности? Тристан Стюард самый настоящий болван!

В наступившей тишине старший сын Гвиллиама встал и направил свой посох на дрожащего лорда Роланда.

— Как ты осмелился привести армию, любую армию, не говоря уже о такой огромной силе, сюда, на Совет? Или ты самый наглый человек во всей истории, или просто невиданный идиот! Совет всегда был местом мира. Всякому намерьену, даже столь несведущему в истории, как ты, известен закон Великой Встречи. Здесь запрещена агрессия! Как ты осмелился осадить Канриф? Я категорически против тебя. Я готов взять власть в свои руки, лишь бы не видеть на троне Тристана Стюарда. По-моему, ни у кого не остается сомнений относительно моего мнения. Отойди в сторону, глупец. Немедленно сверни лагерь и возвращайся в Роланд, как только Королева распустит Совет.

По Чаше прокатилась волна смеха и аплодисментов, а затем смолкла — встала их Королева.

— Прекратите, — сурово сказала она. — Лорд Роланд выбран правителем провинций Роланда, которые являются существенной частью нового союза намерьенов. Он играет важную политическую роль, и я собираюсь прислушиваться к его советам во время встреч с представителями своих государств после роспуска Совета. Я с удовольствием с ним побеседую, как только он отошлет армию домой. И я не хочу, чтобы кого-нибудь сжирали хорьки.

Она с преувеличенной суровостью посмотрела на Эдвина Гриффита. Морской маг усмехнулся и почтительно склонил голову.

Рапсодия уселась на свое место.

Выступление Эдвина Гриффита придало новое направление дебатам. В результате все сошлись на том, что Королем должен стать один из наследников Энвин и Гвиллиама. Грунтора итоги дебатов разочаровали, а Акмед лишь пожал плечами. Он посмотрел на Рапсодию, которая улеглась на Помосте, положив голову на сложенные руки.

— Вы совершенно измучили Королеву намерьенов, — сердито сказал Риал. — Давайте завершим на сегодня нашу встречу или же сделаем наконец выбор. Это просто смешно.

По толпе пробежал одобрительный шепот.

— Если мы намерены следовать Праву Королей, то наследником должен быть Эдвин Гриффит, — подвела итог Лонгинотта. — Однако он отказался от титула, я правильно вас поняла, милорд?

— Уж не знаю, мог ли я выразиться яснее, — проворчал глава морских магов.

— Тогда Право переходит к другим наследникам, — продолжала Лонгинотта. — Остается Ллаурон…

Ллаурону наскучила дискуссия, и он свернулся в кольцо за спиной у своего сына, стоявшего во главе Второго флота, под знаменем Дома Ньюленд. Казалось, дракон заснул, но едва прозвучало его имя, как он приоткрыл глаза, озарив жутковатым голубым светом маленькую воительницу. Ллаурон потянулся, так что стал слышен металлический скрежет чешуи, слегка приподнял голову и заговорил жестко и властно, отчего по спинам почти всех присутствующих пробежал холодок:

— Должно быть, ты шутишь.

Весьма лаконично высказав свое мнение, дракон вновь закрыл глаза и устроился поудобнее.

— Мы вас поняли, — торопливо проговорила Рапсодия, и Совет согласился с ней.

Лонгинотта собралась с силами и продолжала:

— Таким образом, остаются Гвидион, сын Ллаурона, имеющий право прямого наследования через отца, и Анборн ап Гвиллиам. Нам предстоит сделать выбор между ними — как мне кажется, они имеют равные права.

Тут же начались отчаянные споры, намерьены принялись приводить доводы за и против.

— Но Анборн возглавил армию, выступившую против Первого флота!

— А Ллаурон — против Третьего флота, так чем же его наследник лучше?

— А разве не следует судить человека по его собственным деяниям?

— Анборн сжег часть тирианского леса! Как он может рассчитывать на наше прощение?

— Анборн спас лиринов во время нападения пиратского флота Кадазиана через семьдесят лет после этого, или вы об этом забыли?

— Наины поддерживают Анборна, — сказал Фейдрит, и в его голосе прозвучала такая сила, что на несколько мгновений установилась тишина.

Однако ему возразил другой голос:

— Но только не наины Маносса. Мы за Гвидиона.

— Нам нужен знак. Быть может, Королеве следует обратиться к звездам.

— Звезды сказали мне, что я уже давно должна лежать в постели, — негромко проговорила Рапсодия, и толпа смущенно рассмеялась.

— Гвадды поддерживают Гвидиона, он нас всегда защищал, даже в те времена, когда скрывался от мира.

— Хотя мы должны признать, что пятнадцать лет назад Анборн спас поселение Финидел…

— Если мы хотим, чтобы Королева вышла замуж за Короля, возможно, нам следует спросить, кто ей нравится больше.

— Еще раз повторяю: Анборн обладает политическим и военным…

— А разве мы не пытаемся избежать военного…

— Конечно, Гвидион прекрасно проявил себя в сражении под…

Рапсодия перестала слушать, она больше не могла это выносить. Отчаяние наполнило ее сердце, и она почувствовала, что сейчас расплачется. Ее взгляд остановился на Эши, или Гвидионе, как его теперь называли. Он стоял молча, не вступая в обсуждение собственных достоинств и недостатков. На его лице застыло печальное выражение, и у Рапсодии сложилось впечатление, будто его не волнует, чем закончится обсуждение. И она вдруг поняла, что он хочет быть Королем ничуть не больше, чем она Королевой.

Почувствовав взгляд Рапсодии, он посмотрел на нее и улыбнулся, и она невольно улыбнулась в ответ. Медные волосы Эши блестели в свете факелов, его голубые глаза сияли. И как уже бывало не раз, сердце Рапсодии рванулось к нему навстречу. На его чешуйчатых доспехах танцевали отблески мягкого света свечи Кринеллы, напоминающие блики луны на поверхности океана. В левой руке Эши держал белый посох Главного жреца и на ту же руку надел кольцо Патриарха. В памяти Рапсодии всплыли слова, которые она сказала ему очень давно:

«А тебе известно, что, когда намерьены прибыли сюда с Серендаира, у них была только одна религия — нечто среднее между постулатами Гвинвуда и Сепульварты, и что разделение произошло после войны? Если ты собираешься воссоединить намерьенский народ, тебе придется обратить внимание и на разные религии, чтобы попытаться объединить и их тоже. Я видела священные ритуалы в обеих церквях, они гораздо ближе друг к другу, чем ты думаешь. Зачем нужны и Патриарх, и Главный жрец? Почему бы тебе не стать и тем и другим? Или почему бы намерьенскому Королю не возглавить обе религии, а теологические вопросы предоставить решать священникам? Признать право людей жить в мире, где существуют различные верования, но при этом оставаться единым народом».

Он больше не смотрел на нее так, как в те времена, когда они были любовниками. Эши сильно изменился, и она бы не узнала его нынешнего в скитальце, закутанном в плащ, которого встретила на улицах Бет-Корбэра, или в лесном проводнике, ставшем ее спутником во время путешествия к Элинсинос, а затем в Тириан. Да, теперь он настоящий Король, благородный лорд, возглавивший свой Дом. Он стоял, и от него исходила сила, а у ног свернулся великолепный дракон. Такое лицо она легко могла представить себе на портрете, висящем в королевском замке. Рапсодия надеялась, что намерьены не выберут Эши. Несмотря на его очевидную привлекательность, ей совсем не хотелось проводить рядом с ним много времени.

Она поискала взглядом его жену, о которой он говорил ей почти год назад, но никого не увидела рядом с ним. Рапсодия выкинула из головы ненужные мысли. Гвидион достоин стать Королем намерьенов, и она это прекрасно понимала.

Она почувствовала на себе чей-то взгляд, повернулась и увидела глаза Анборна. Он тоже не принимал участия в обсуждении, спокойно наблюдая за происходящим. Генерал обладал королевским достоинством. Рапсодия не сомневалась, что от Анборна не укрылось, как она смотрела на Эши. Расчетливая улыбка, в которой было что-то жесткое, появилась на его лице. Рапсодия научилась распознавать моменты, когда дракон начинал выходить из повиновения. Выражение лица неуловимо менялось — ослепленная яростью рептилия готовилась нанести удар. Рапсодия побледнела, когда Анборн решительно направился к Помосту. Поскольку никто не изъявлял желания говорить, он легко завладел всеобщим вниманием.

— Члены Совета! — громко заговорил Анборн, сразу же заставив всех замолчать. — Я слышал множество упреков относительно моей роли в Великой войне и хочу избавить своих сторонников от необходимости меня защищать. Я признаю свою вину. Да, я командовал армией Гвиллиама, я действительно уничтожил часть лиринского леса и убил множество людей из Первого флота. Однако громче всех меня упрекали те, кого я видел на полях сражений и на ком лежит не меньшая вина, — впрочем, не все обладают моим воинским талантом, а посему от моих рук пало больше людей. То была война, ужасная война. И кто из вас, принимавших в ней участие, скажет, что они чисты перед людьми и историей?

Все молчали. Анборн улыбнулся; то была улыбка победителя, но она почти сразу же сменилась серьезным выражением.

— Я исполнял свой долг вовсе не из любви к отцу или ненависти к матери, а лишь старался защитить то, во что верил. Охваченный безумием войны, я нарушил ряд запретов и теперь приношу свои извинения. Прежде всего они обращены к лиринам и их королеве. Речь идет не только об осаде городов, но и о том ущербе, который им нанесли мои отец и мать. Это была не их война, но лирины очень сильно от нее пострадали. Однако Великая война вошла в историю не только из-за своей беспрецедентной жестокости. Существует множество легенд о проявленных жалости и благородстве. Еще раз повторю: мы лишь пытались спасти то, что любили больше всего. Только два человека действовали из иных побуждений — Гвиллиам и Энвин. Сегодня мы слышали едва ли не полный список грехов моей матери, забыв о преступлениях отца, но скажу вам как генерал: Гвиллиам несет не меньшую ответственность за эту войну, чем моя мать. Поэтому, как его наследник, представитель Третьего флота и его армии, я приношу от имени Гвиллиама извинения за его преступления Первому флоту.

Наступила неловкая тишина. Вперед выступила Элендра.

— Как глава Первого флота, я принимаю извинения и приношу наши извинения Третьему флоту.

По Чаше прокатилась волна одобрительных аплодисментов. Анборн полностью завладел вниманием Совета и прекрасно это понимал.

— Как сказала наша новая Королева, — продолжал он, — мы должны простить самих себя. Я пытался искупить свою вину служением новым странам и землям, появившимся после войны. В Роланде и Дронсдейле, во владениях наинов и Сорболде, а также во многих других королевствах меня знают как воина и генерала. Именно в таком качестве я обращаюсь сегодня к вам — не как наследник Гвиллиама или глава Третьего флота, а как обычный человек, проживший среди вас долгие годы. Сегодня я на многие вещи посмотрел иначе. Прежде всего, на нас лежит ответственность за объединение народов нового мира, поскольку теперь это уже наш дом и мы сами отвечаем за его благополучие. И за развязанную здесь войну. Живущие на этой земле люди нуждаются в мире, который могут обеспечить только намерьены. Но добиться успеха сможет лишь тот, кто знает людей, кто жил среди них.

Рапсодия почувствовала, как у нее сжимается горло: Анборн на ее глазах становился Королем. Она ничего не могла возразить.

— Уже было сказано, что Король может быть избран только из моего Дома, и это правда, поскольку мы связываем воедино народы и королевства. Только дети Энвин и Гвиллиама в состоянии соединить старый и новый миры, только Дом Сереннских Королей собрал под свои знамена все народы. Только один человек знает армии и приюты, крестьян и королей, как если бы он был одним из них. Сейчас он носит титулы Главного жреца и Патриарха. Он потомок не только Первого и Третьего флотов, но и Второго. Поэтому я, Анборн ап Гвиллиам, сын Энвин, предлагаю избрать королем намерьенов лорда Гвидиона ап Ллаурона ап Гвиллиама из Дома Ньюленд, главу Второго флота, сына наследника Энвин, кирсданкенвара. Он не участвовал в войне, но всю свою жизнь самоотверженно пытался исцелить нанесенные войной раны. Только он способен стать достойным Королем!

Восторженный рев переполнил Чашу и выплеснулся наружу. Он прокатился по склонам Зубов и добрался до пещер фирболгов, вновь потревожив их сон, пронесся над армией Роланда, поселил в души солдат надежду на мир, хотя они готовились к сражению.

Сквозь камень Помоста Рапсодия почувствовала, что Чаша сделала выбор — Гвидион станет Королем. Эши потрясенно смотрел на Анборна. Его дядя лишь улыбнулся и протянул к нему руки, словно представляя Гвидиона толпе.

— Дом Фергуса воздерживается! — крикнул кто-то из рядов Второго флота, раздался громкий смех — очевидно, речь шла о древнем соперничестве, которое теперь свелось к шутке.

— Ну, они хотя бы не возражают, — зычно прокричал кто-то из окружения Эши.

Одобрительные возгласы становились все громче, через мгновение толпа подняла Гвидиона на руки. Одновременно многие бросились к Помосту, чтобы поговорить с Рапсодией или хотя бы прикоснуться к ней рукой.

Рапсодия обратилась в бегство. Он спрыгнула с Помоста и очутилась в могучих объятиях Грунтора.

— Забери меня отсюда, — выдохнула она.

Великан фирболг кивнул и понес ее на руках, уверенно пробираясь сквозь ревущую толпу. Когда они оказались вне досягаемости намерьенов, Грунтор поставил ее на землю и пошел рядом, закрывая своим телом. Они быстро добрались до выхода из Чаши и остановились перед дорогой, ведущей в Котелок.

Когда они пробивались к выходу, Рапсодия услышала, как кто-то зовет ее по имени; в голосе звучала такая настойчивость, что она попросила Грунтора остановиться. Рапсодия повернулась и увидела, что к ней с протянутыми руками бежит женщина-лиринглас. Она была в возрасте ее матери, какой Рапсодия запомнила ее перед расставанием, и хотя между ними не было никакого сходства, у нее перехватило горло.

Рапсодия взяла протянутые руки в свои ладони, до сих пор не понимая, кто стоит перед ней. Женщина изумленно смотрела на нее, но Рапсодия не увидела в ее глазах бессмысленного благоговения. В них стояли слезы. Потом они хлынули потоком, оставляя блестящие дорожки на щеках.

— Вы меня не помните? — тихо спросила она.

Рапсодии показалось, что она улавливает знакомые черты, но вспомнить женщину не удавалось. Сзади к ним приближалась толпа возбужденных намерьенов.

— Извините, но боюсь, что нет, — ответила Рапсодия.

— Это я, Эналайза, — сказала женщина и заплакала еще сильнее.

Рапсодия немного подумала, а потом ее глаза широко открылись. Эналайза Майкла Ветра Смерти, которую тот называл Петунией. Рапсодия вспомнила, как спасла ее от страшной участи. В последний раз она видела девочку в тот день, когда они решились войти в Широкие Луга под защитой стражей Наны, чтобы разыскать живущих там лиринов. То был печальный момент, не первое и не последнее расставание Рапсодии с людьми, которых она любила. Лирины тепло приняли девочку, и Рапсодия еще долго утешалась, вспоминая сидящую на лошади вождя лиринов Петунию, махавшую ей рукой.

Женщины крепко обнялись. Это был первый знакомый человек, спасшийся с Серендаира — если не считать двух болгов, — которого она встретила, и Рапсодия не смогла сдержать слез. Певица обменялась взглядами с Грунтором и отошла с Эналайзой в сторону, а великан встал между ними и толпой, давая женщинам возможность немного поговорить.

Их беседа шла на древнелиринском. Эналайза поведала Рапсодии свою историю и ответила на ее вопросы. Она уплыла с Серендаира вместе со Вторым флотом и поселилась в Маноссе, где ее жизнь протекала спокойно и счастливо: война обошла эти места. Она узнала о коронации новой лиринской королевы и решила отдать ей дань уважения, но тут услышала зов рога. И к своему удивлению, обнаружила, что королева и Рапсодия, которую она знала, одно и то же лицо.

— Я никогда не забуду того, что вы сделали для меня, — повторяла она, не переставая плакать.

Рапсодия содрогнулась.

— Пожалуйста, забудь. Я постаралась забыть.

— Не могу, — покачала головой Эналайза и улыбнулась. — Вы спасли меня от ужасной участи, Рапсодия. Благодаря вам у меня сложилась счастливая жизнь, мне удалось пережить войну на Серендаире. В Маноссе у меня семья. Я обязательно приведу моих внуков, чтобы они взглянули на ту, кому обязаны своим существованием.

Рапсодия смутилась.

— Пожалуйста, Эналайза, ничего им не рассказывай, но я с радостью познакомлюсь с ними. Буду счастлива принять тебя в Тириане в любое время.

На Рапсодию навалилась усталость, и ей вновь стало грустно. Она поцеловала Эналайзу, пообещала встретиться с ней на следующий день, когда рядом не будет такой толпы веселящихся намерьенов, и попыталась незаметно улизнуть в Элизиум.

Однако у нее ничего не получилось. Вокруг нее собрались тысячи счастливых людей, успевших хорошенько приложиться к бутылке. Тут и там звучало ее имя. Рапсодия думала, что за ужином успела переговорить со всеми главами государств, но, оглядевшись по сторонам, поняла, что конца регентам провинций и городов не предвидится. Даже если она перекинется парой слов только с главами Домов, ей придется остаться здесь до самого рассвета. Ей отчаянно захотелось оказаться где-нибудь в другом месте.

От напора восхищенных подданных Рапсодия почувствовала дурноту. Ей вдруг показалось, что она попала в ловушку, ее охватила паника, ладони вспотели, сердце мучительно забилось в груди. Стена людей надвигалась на нее. Краем глаза она заметила вспышку медных волос: Эши, окруженный собственной толпой восторженных сторонников, пытался пробиться к ней. Он перехватил ее взгляд и помахал рукой, а потом сумел продвинуться к ней еще на шаг.

Мысль о разговоре с ним показалась Рапсодии невыносимой. Она вновь бросилась бежать и налетела на Риала. Он широко улыбнулся, но улыбка тут же сменилась тревогой, едва он взглянул на выражение ее лица. Рапсодия протянула к нему руки и бросилась в его объятия.

— Миледи, что случилось? — Он осторожно обнял Рапсодию, а потом слегка отстранил, чтобы заглянуть в глаза.

— Пожалуйста, Риал, — задыхаясь, прошептала Рапсодия, — заберите меня отсюда. Пожалуйста, я упаду в обморок, если вы меня не уведете.

Риал сразу все понял, быстро развернулся и подхватил Рапсодию под руку. Он решительно повел ее прочь, пытаясь успокоить, точно напуганного ребенка:

— Ну вот и все, миледи, не нужно тревожиться. У вас был очень трудный день, они поймут. Вы успели со многими переговорить во время пира, сейчас мы уйдем отсюда, а потом я принесу за вас извинения.

Он осторожно обнял ее за плечи, а Рапсодия прижалась к нему так, словно только в нем видела спасение.

Эши с трудом держался на ногах, так сильно давила на него толпа. Он старался отвечать улыбкой всякому, кто хватал его за плечо, пожимал руку или хлопал по спине. Он знал, что Рапсодия ждет от него только такого поведения, и лишь ее возможное неудовольствие не давало Эши обнажить клинок и разогнать надоедливых болванов, оказавшихся у него на пути.

От приветственных криков у него разболелась голова. Эши не мог дождаться того момента, когда избавится от них и сможет обнять Рапсодию. Он целый год мечтал об этом и понимал, что, если его задержат еще немного, он сотворит какую-нибудь глупость.

Выбравшись из толпы, он бросил взгляд на то место, где только что стояла Рапсодия. Она исчезла.

Эши резко развернулся и воспользовался восприятием дракона, но не сумел ощутить ее присутствия. Он не раздумывая направился в Элизиум, но тут внутри у него все похолодело: он понял, что возможен и другой вариант. Рапсодия за время их разлуки успела побывать во многих удивительных местах, быть может, она сумела овладеть техникой, позволяющей ей скрываться даже от него. Тогда ее нет в Элизиуме.

В любом случае он понимал, что у него нет времени на ошибку, как после мнимой смерти Ллаурона. Если он будет искать Рапсодию там, где ее нет, ночь пройдет и Совет возобновится до того, как он успеет вернуть ей воспоминания. Он не мог этого допустить.

Эши принялся озираться по сторонам, и его взгляд случайно остановился на Элендре. Она выбралась из толпы и медленно двигалась к границе освещенного поля. Он побежал за ней, схватил за руку и не стал тратить время на приветствие.

— Где она? — резко спросил он.

Элендра огорченно взглянула на него.

— Мои поздравления, Король намерьенов. Желаю тебе самого лучшего…

— Где Рапсодия? Элендра, скажи мне, или, клянусь богами, я…

Глаза Элендры сузились.

— И что ты сделаешь? Вы неудачно начинаете, милорд.

— Извини, Элендра, — покорно опустил голову Гвидион. — За одним достойным исключением, нет ни одного человека, кто сделал бы для меня больше, чем ты. Но если ты думаешь, что я смогу еще хотя бы немного находиться вдалеке от моей жены…

— Ты спрашивал у нее до того, как она стала Королевой?

Лицо Гвидиона застыло.

— Что ты хочешь сказать?

— Ты спрашивал ее мнение или хотя бы рассказал о своих намерениях?

— Когда? — потрясенно спросил он. — Проклятье, я не видел ее три месяца, Элендра. Я медленно сходил с ума, дожидаясь разрешения поговорить со своей женой. Но так его и не получил.

— Возможно, на то есть причина.

— Несомненно, на то есть множество причин, но все они не имеют значения. Я должен повидаться с ней, Элендра, прямо сейчас. Прежде чем все будет испорчено, пока Анборн и Акмед не попытались заявить на нее свои права. Боги, я должен рассказать ей правду! Пожалуйста, пожалуйста, помоги мне. Она вернулась в Котелок? Или отправилась в Элизиум?

Элендра посмотрела ему в глаза: в них появилась мудрость, его взгляд стал взглядом истинного короля. Однако она увидела, что Эши в отчаянии, его снедал страх, он походил на человека, который боится потерять душу. Сердце Элендры потянулось к нему, но честь мешала ей ответить на вопрос Эши.

Он понял ее колебания.

— Элендра, я восхищаюсь твоей верностью Рапсодии, но ты должна понимать, что она может принять решение, не зная самого важного. Прошу тебя, представь, что она знает все, — чего бы тогда ждала от тебя Рапсодия? Неужели ты не понимаешь, как ей будет больно, если она узнает о свершившемся шесть месяцев назад слишком поздно? Ведь сейчас она может отдать свою руку другому — после того, как мы принесли друг другу клятву верности.

Элендра поняла доводы Эши. Он видел, что лиринская воительница пытается найти верное решение, Эши затаил дыхание. Наконец она сказала:

— Где она попытается найти утешение, понимая, что там ее никому не найти?

Эши понял:

— Она в Элизиуме.

Элендра улыбнулась.

— Желаю удачи, милорд.

Рапсодия медленно брела в Котелок, и тут в тусклом свете далеких факелов она заметила темные фигуры человека и лошади. Мужчина посмотрел на нее и широко улыбнулся. Несмотря на желание побыстрее избавиться от внимания намерьенов, Рапсодия подошла к нему. К счастью, ее оставили в покое. Вино лилось рекой вместе с более крепкими напитками из Илорка и Кандерра, из Чаши уже доносилось громкое пение.

Анборн перестал возиться с седельными сумками и внимательно посмотрел на Рапсодию.

— Они умеют праздновать, верно?

— Наверное, в последнее время у них не так уж часто возникали поводы для радости, — ответила Рапсодия, глаза которой блестели в темноте. — Почему ты так поступил?

— Как? — Он смутился под ее пристальным взглядом. — О, ты имеешь в виду Гвидиона? Я сказал то, что думал: он самый подходящий кандидат. Клянусь богами, у него больше терпения для этой чепухи, чем у меня. Кроме того, я представил себе, что нам придется провести остаток жизни в этой проклятой Чаше. Первый флот способен сто лет спорить, прежде чем принять мои доводы, — откровенно говоря, у меня есть занятия получше.

Рапсодия положила руку ему на плечо.

— Почему мне кажется, что за твоим поступком стоит нечто большее?

Анборн вздохнул и забросил седельную сумку на спину своего коня.

— Несмотря на твое умение попадать в дурацкие ситуации, ты мудрая женщина и не должна задавать вопросы, на которые не стоит отвечать. — Он с улыбкой посмотрел ей в глаза, и Рапсодия поняла, что он имеет в виду.

— Ты не останешься до окончания Совета?

Анборн покачал головой.

— Я не являюсь главой своего Дома, к тому же я уже достаточно сделал, верно?

Они оба рассмеялись. Потом Анборн взял Рапсодию за руки, и его лицо стало серьезным.

— Я должен кое о чем тебя попросить… уж и не помню, когда в последний раз мне было так трудно. — В его глазах промелькнула ирония. — Тебе прекрасно известна история моей жизни, поэтому ты понимаешь мое нынешнее состояние.

Рапсодия кивнула:

— Проси о чем хочешь, я сделаю все, что в моих силах.

— О, будь осторожна, моя дорогая, я ведь тебя уже предупреждал — не стоит так легко давать обещания. В особенности тому, кто хочет тебя с того самого момента, как впервые увидел. Я мог бы без особых усилий овладеть тобой — земля здесь мягкая и сравнительно теплая. — Кровь бросилась ей в лицо, и Анборн рассмеялся. — Извини, Рапсодия, я слишком груб. Вот в чем заключается моя просьба: ты должна освободить меня от обещания на тебе жениться.

На лице Рапсодии появилось недоумение, и она почувствовала, как у нее слабеют колени.

— Хорошо, — неуверенно проговорила она. — Могу я спросить почему?

Могучий воин осторожно сжал ее ладони.

— По трем причинам. Во-первых, намерьены выбрали тебя своей Королевой, а я отказался от титула Короля, поскольку это слишком скучное занятие. Как ты знаешь, больше всего на свете я ценю свою свободу. Я обладал бы ею в качестве твоего мужа, но теперь моя свобода была бы погребена под бременем обязанностей. Даже ради тебя, Рапсодия, я на такое не способен.

— Понимаю. — Она кивнула. — А каковы другие причины?

Анборн вздохнул и опустил глаза.

— Ну, несмотря на то что мы пришли к соглашению, я должен признаться, что не хочу жениться на женщине, которая любит другого. Ты весьма успешно скрывала свои чувства, моя дорогая, сомневаюсь, что о них догадывается кто-нибудь еще. Но я прочел правду в твоих глазах. И хотя мне трудно даются подобные признания, я бы тебя ревновал.

Рапсодия вновь покраснела, но в глазах Анборна она нашла лишь понимание и сочувствие. Напряжение спало, и они улыбнулись друг другу.

— А какова последняя причина?

После коротких колебаний Анборн ответил:

— Боюсь, что я не удовлетворяю твоему первому условию. Если не ошибаюсь, ты выбрала меня потому, что я тебя не люблю. — Он отвернулся, и сердце Рапсодии сжалось от боли.

Она обняла Анборна.

— Какая ирония, — тихо сказала она. — Похоже, я сама не сумела бы выполнить свои условия.

Анборн рассмеялся.

— Многие мужчины умерли бы с улыбкой на устах, услышав такие слова. — Он слегка отодвинул Рапсодию и посмотрел на нее. На мгновение его лицо смягчилось, и он опустился перед ней на колени. — Я клянусь тебе в своей преданности, Рапсодия, будь ты Королевой намерьенов, лиринской королевой или просто леди. Мой меч и моя жизнь принадлежат тебе, я готов тебя защищать всегда.

Рапсодия прекрасно поняла значение его клятвы.

— Для меня это большая честь, я искренне тронута, — тихо проговорила она, жестом подняв его с колен. — Спасибо тебе, Анборн.

— А теперь, если позволишь, я хочу поцеловать на прощание мою почти жену и уехать отсюда подальше, пока мужское естество не заставило меня изменить решение.

Рапсодия улыбнулась, и они обнялись. Сильные руки Анборна нежно сомкнулись на ее талии.

Дата добавления: 2015-10-24