Глава 40.

В понедельник утром возле входа в Большой зал появилось объявление — отъезд Хогвартс-экпресса назначен на среду, 23 июня. В школе воцарилось суматошное, предканикульное настроение. Мне нужно было сдать книги, так что после обеда я сунулся было в библиотеку, но там оказалась огромная очередь. В самом хвосте я увидел Альфарда и Маркуса, договорился, чтобы они заняли для меня место, и ушел на факультет. По дороге выглянул в окно: по лужайке перед школой носились, радуясь свободе, первокурсники, а над квиддичным полем кружили игроки — команды пользовались случаем для тренировок, чтобы не растерять навыки за лето.
Возвращаясь в подземелья, я был твердо настроен привести свои пожитки в порядок — выкинуть из чемодана ненужный хлам, сложить одежду, упаковать конспекты (я все еще верил, что летом буду повторять пройденное). Но едва я вошел в нашу гостиную, как тут же почувствовал, до чего лень даже пальцем шевельнуть. Последние две недели вымотали меня окончательно, и теперь хотелось только спать или просто валяться на кровати, наслаждаясь бездельем.
Розье, судя по всему, был в таком же настроении. Он сидел в спальне, уныло глядя на распахнутый чемодан, рядом с которым высилась гора вещей. На дне чемодана сиротливо лежал измятый школьный галстук. Я хотел позвать Колина покурить, чтобы взбодриться, но тут вернулся Том, который пропадал где-то с самого завтрака, — вроде бы его вызывал к себе декан. Оглядев разгромленную спальню, где на всех свободных поверхностях в беспорядке громоздились одежда и книги, Том бесцеремонно выставил Эйвери — мол, ему надо с нами поговорить.
— А мне, стало быть, не доверяешь? — обиделся Тимоти.
— Меньше знаешь, — многозначительно сказал Том, — крепче спишь.
Эйвери решил не настаивать и ушел в общую гостиную, буркнув: "Не больно-то и хотелось. От ваших секретов одни неприятности"...
— Чайник поставь! — крикнул Том ему вслед. Потом запер дверь и быстро обернулся вокруг своей оси, рассылая во все стороны синие вспышки из палочки.
— Ты что делаешь? — спросил я.
— Проверяю на подслушивающие заклятия... Вроде бы ничего нет. Но я сейчас все равно поставлю защитный купол.
— Все так серьезно? Что случилось? — спросил Колин, вытаскивая из кучи скрученную жгутом рубашку.
— Разговор у меня был интересный, — Том остановился перед иллюзорным окном и побарабанил пальцами по стеклу. — И собеседник милый... Вот и спешу поделиться радостью.
Мне стало неуютно; Колин поднял голову от чемодана.
— Что за разговор?
— Сегодня утром меня вызвал Слагхорн, — Том рассказывал, не поворачивая головы, — и говорит: "Томми, тут один джентльмен хочет с тобой побеседовать", — а у самого руки трясутся. Многообещающе, правда? Я пошел к нему в кабинет — чувствую, что-то не то. На входе такая заглушка, что меня даже тряхнуло. А внутри сидит — кто бы вы думали? — тот самый тип из контрразведки, который был у нас на допросе.
Колин присвистнул. Я молчал, крепко сжав руки, чтобы не выдать потрясения.
— Вот-вот. И я так же подумал: какая приятная встреча, да еще с утра пораньше...
Том обернулся, поискал глазами свободный стул, но все было завалено вещами, так что он уселся прямо на столе.
— Пожал мне руку, дал визитку. Оказывается, его зовут Леонард Пикеринг...
Тогда это имя нам ничего не говорило. До того, как Пикеринг станет главой Службы внешней разведки и контрразведки, оставалось добрых двадцать лет.
— А работает он официально в отделе статистики и учета почтового ведомства. Вот так-то... Интересная, говорю, у вас работа, сэр. "Да ну, — отвечает, — скучная. Сидим, ведомости проверяем, вычисляем средний вес посылок, которые носят совы, и все такое прочее. Но я здесь не по работе. Просто сам бывший слизеринец, соскучился по факультету, а тут выдалась оказия побывать в Хогвартсе, вот и подумал — дай зайду, поболтаю». Ну, отчего же не поболтать... Посидели мы с ним, чаю выпили, он всякие истории из своих школьных лет рассказывал. Ничего даже, смешные. У этого Пикеринга лицо такое простецкое, фермерское, а глаза добрые-добрые... Он мне, знаете, чем-то напомнил Долохова. Тоже любитель прикинуться пареньком из народа...
Розье, слушая его, лихорадочно грыз ногти.
— Ты ведь в школу разведки собираешься после выпуска? — спросил его Том. — Интересные у тебя будут коллеги, ничего не скажешь... Ну, так вот, сидели мы, разговаривали, потом мне надоело. Спросил напрямую: мол, я, конечно, не очень в этом разбираюсь, но что все-таки сотрудник почтового ведомства делал на следствии? Он посмеялся и говорит: "Том, не прикидывайся дурачком. Ты же прекрасно понял, кто я такой. И мы знаем, кто ты такой, так что давай без экивоков". "И кто же я?" — спрашиваю. Он говорит: "Ну, как же? Наследник Салазара Слизерина, понятное дело. Большая шишка, разве нет?".
У меня вырвалось крепкое словцо. Надо же, пронюхали...
— Ага, — кивнул Том. — Вот именно. Я ему говорю: не пойму, мол, о чем вы. Какие в наши дни наследники Слизерина? Средневековье какое-то, даже смешно. Тем более я вырос в магловском приюте. Если каждого считать наследником, то у нас весь факультет можно в потомки Мерлина записать. А он веселится, чтоб его... "Не скромничай, — говорит, — у нас точные сведения". "Откуда?" — спрашиваю. "А с миру по нитке, — отвечает. — Сидим, понимаешь, день-деньской в своем отделе, бумажки перебираем, скучища... Вот и начинаем со скуки кроссворды разгадывать — заняться-то нечем". "И какие же, — спрашиваю, — вопросы в этих кроссвордах?". "Да когда как, — отвечает. — Смотря, на какую тему... Последний вот интересный был — про одного умного мальчика, который весь факультет под себя подмял, и чуть не пол-Англии снабжал волосом единорога, да еще и ядом василиска торговал. А еще на преподавателей имел влияние, и врагов успел нажить очень серьезных для своего возраста, и неосторожные политические амбиции проявлял... По отдельности-то поначалу непонятно, но потом одно слово разгадаешь, другое — и смотришь, а кроссворд-то у тебя, как на ладони".
— Черт, черт, черт! — Колин встал и принялся ходить по спальне, пиная валявшиеся на полу ботинки. — До всего докопались!
— Ну, не так уж до всего, — поправил его Том. — Могло быть и хуже...
— Что именно? — Колин обернулся.
— Неважно. После когда-нибудь расскажу... Меня и так до сих пор трясет, когда вспоминаю этот разговорчик. Смотрю тупо на Пикеринга, не знаю, что ответить, а он мне: "Неосторожно работаете, сударь мой Томас, неаккуратно... Следы плохо заметаете. Но, к счастью, нас это не касается. Мы люди маленькие, сидим себе, стоимость марок подсчитываем. А уж какие там зеленые юнцы держат василисков в Хогвартсе и мечтают при этом о большой политике — не наше дело".
Я сидел ни жив, ни мертв, вцепившись в край покрывала.
— Что дальше? — резко спросил Розье. — Рассказывай, не тяни!
— Я и рассказываю, — Том закрыл глаза и встряхнул головой. — Дай мне самому отойти, а? Даже холодно стало... В общем, я его спрашиваю: "А что тогда ваше дело?". Он говорит: "Ну, это-то как раз просто — безопасность Британии. На мелочи мы не размениваемся". "Чудесно, — говорю, — а я тут при чем?". "Да ни при чем, — отвечает, — просто хотел познакомиться. Глядишь, и подружимся". "Нет, — говорю, — спасибо. Знаете поговорку? Подружился волк с кобылой — оставил хвост да гриву...".
Розье сел и безнадежно обхватил голову руками.
— Ты с ним так разговаривал?! Идиот...
— Да все в порядке, брось, — Том фыркнул. — Пикеринг только посмеялся. Оценил шутку. "Ну что ты, — говорит, — у нас, хвала Мерлину, не гестапо. И я ведь тебе сказал, что никаких претензий нет. Но нам, возможно, понадобится твоя помощь". "Какая? — спрашиваю — Работать у вас сорокой, которая новости на хвосте приносит? Извините, так мы не договоримся". Он в ответ: "Не глупи. Все новости, какие нам нужны, мы и сами узнаем. А для тебя никаких определенных дел пока нет, но могут быть. Например, ты имеешь большое влияние в Хогвартсе, так что можешь других студентов... скажем так, удержать от ненужной активности. Да и вне Хогвартса — попутешествовать, побывать в разных местах, пообщаться с людьми... Не думай, в темную мы тебя использовать не станем. Если найдется дело, я тебе обязательно расскажу, почему и зачем это нужно. Просто, видишь ли, — говорит, — у нашего противника в Англии немаленькая сеть. Мы, конечно, делаем все, чтобы ее ликвидировать, но с той стороны тоже не дураки. Поэтому если я, скажем, появлюсь в определенных местах, даже под обороткой, или начну с определенными людьми разговаривать, меня могут вычислить и уберут. Не то плохо, что прикончат, а то, что я дело не сделаю, еще и противника заставлю насторожиться. А ты — подросток, тебе проще, легче, к тебе вопросов меньше". Я молчу. Он спрашивает: "Ты боишься? Мы тебе, конечно, ничего по-настоящему опасного поручать не будем и всегда подстрахуем...". "Нет, — говорю, — не в этом соль. Мне просто кажется, что у меня и выбора-то по большому счету нет, правда?". Он опять посмеялся и сказал: "Если честно, то выбора действительно нет. Но, когда дойдет до задания, я думаю, ты сам захочешь. Поймешь, что тебе это нужно. И не только тебе, но и всему обществу". "Не слишком ли, — спрашиваю, — громкие слова?". А он отвечает: "Нет. Главное, чтоб они с делом не расходились, правда? Ты пойми, мы ведь не на себя работаем, и не на какого-нибудь пузатого дядю... Мы работаем на Англию. Думаешь, мы служим министру магии? Нет, дорогой, мы ему подчиняемся. А служим мы своей стране, и это разные вещи. Министры, знаешь ли, приходят и уходят. Англия остается".
— Что ты на это ответил? — глухо спросил Колин.
— А что тут можно ответить? — Том пожал плечами. — Особенно когда тебе выбора не оставляют...
— Ты его считывал? — спросил я и бросил быстрый взгляд на Розье, но тот ничуть не удивился — значит, уже знал, что Том хороший легилимент.
— Да. Считывал. Похоже, он мне не врал. У них есть на меня какие-то планы, но они не касаются Хогвартса... или не совсем касаются. Неясно. В любом случае, — он поднял голову, — я это рассказываю только вам двоим. Подписку о неразглашении я не давал, но... Сами понимаете. Однако от вас я это скрывать не могу и не имею права. Всем остальным знать ничего не надо, но вы должны быть в курсе, что я под колпаком. Мне это совсем не нравится, но уж вышло, как вышло... Сам вляпался, самому придется выкручиваться.
— Мы тебе поможем, если что, — сказал я почти шепотом.
— Это уж по обстоятельствам, — Том потер виски руками. — Пока лучше вести себя тише воды, ниже травы. Кстати, Сьюзи больше выпускать не получится. Пикеринг намекнул, что за этим наблюдают.
— Они?
— Нет... Он же сказал, что им плевать на василисков. Но у меня что, мало доброжелателей? Черт побери, — Том ударил кулаком по столу, — я чувствую себя, как кукла, к которой все подряд пытаются привязать ниточки и заставить плясать под свою дудку! Не успеешь обрезать один поводок — тут же кто-то накидывает другой...
— А Слагхорн знает о вашем разговоре? — спросил Розье, наморщив лоб.
— Нет. Он, конечно, пытался выяснить, о чем шла речь. Но я ему ничего не ответил, просто посмотрел — так он сразу отскочил чуть ли не на фут и сказал: "Ну, ладно, ладно"...
Том рассмеялся, но как-то совсем невесело.
Я хотел еще о чем-то спросить, но тут в дверь постучали, и заглянул Эйвери.
— Вы долго? — жалобно спросил он. — А то мне вещи собирать надо...
— Входи, — Том махнул рукой. Видимо, он считал, что все, что нужно, уже было сказано.
Эйвери бочком пробрался в спальню, глядя на нас испуганно. Должно быть, лица у нас были слишком мрачные. Но, памятуя томовское "Меньше знаешь — крепче спишь", он почел за лучшее ни о чем не допытываться.
Том слез со стола и, как ни в чем не бывало, принялся разбирать свои книги, откладывая в отдельную стопку те, которые следовало вернуть в библиотеку.
В это время в дверь опять постучали, и к нам ввалился Касси Малфой.

***
Касси был весь потный, разгоряченный, в грязной и видавшей виды квиддичной форме. Должно быть, явился прямо с тренировки. Бросив на стол тяжелые кожаные нарукавники, он сладко потянулся.
— Слушайте, у вас нет пива? Или хоть чего-нибудь...
— Пусто, — ответил Розье. — Сами вчера все допили.
— Может, удастся выбраться в Хогсмид? Если бы Прингл как-нибудь незаметно нас выпустил...
— Разве что вечером. Днем он побоится.
— И где мы в такое время купим пива?
— В "Кабаньей голове". Там из-под прилавка продадут, что хочешь, в любое время суток — были бы деньги.
— До вечера долго. Ску-учно...
— Ага. Зато нам тут очень весело, — сказал Колин негромко, чтобы Малфой не услышал.
Том, раскладывавший книги стопками, поднял голову и задумчиво посмотрел на Касси.
— Кстати, раз уж ты зашел... Могу тебя поздравить. Слагхорн намекнул мне по секрету, что в следующем году ты будешь старостой.
— Правда? — Касси смущенно почесал в затылке. — Ну... спасибо...
— Мне-то за что? Кстати, держи. Начинай заранее готовиться, — Том бросил ему потрепанную, довольно толстую книжку, на обложке которой вилась надпись золотыми буквами: "How to Be a Perfect Prefect".
— Это что?
— Пособие для старост. Я купил его прошлым летом на распродаже в Косом переулке. В основном тоска, но встречаются познавательные вещи.
Усевшись на кровать Флинта, Касси принялся листать книгу. На нудных разделах вроде "Нравственные качества старосты" и "Как правильно организовать подготовку к экзаменам" он не задержался, но, добравшись до конца, притормозил.
— Список того, что запрещено делать в Хогвартсе... Ого! Тридцать страниц мелким шрифтом!
Морща лоб, Касси принялся за чтение, потом вдруг расхохотался.
— Ты чего? — спросил Розье, удивленно посмотрев на него.
— Да это, оказывается, замечательная штука! В жизни не видел таких дурацких правил. Вот послушайте, я вам зачитаю...
За следующие десять минут мы узнали, что в Хогвартсе, в числе прочего, строжайше воспрещается:
— въезжать в Большой зал верхом на лошади;
— передвигаться по коридорам на ходулях;
— являться на занятия босиком и без одежды;
— плеваться с метлы;
— пугать привидения;
— раскладывать на Астрономической башне приманки для драконов;
— есть перед уроками лук и чеснок;
— носить мантию задом наперед;
— использовать сов для колки орехов...
Не сказать, чтоб это было чудо как смешно, но у нас, видно, была истерика от нервного напряжения, так что хохотали мы до слез.
— Ой, не могу! — Касси остановился, чтобы отдышаться. — Вот тут еще: "Запрещается держать в спальне корову"! То-то я думаю, почему у Доббса такой подозрительный вид? Наверняка собрался протащить корову на факультет. Идем дальше... "Смазывать чужую ночную вазу клеем"... Неплохая мысль, но где в наши дни взять ночную вазу? "Поить русалок спиртными напитками"... Еще чего! Самим не хватает! "Убивать гоблинов в воскресенье"... Бр-р, какое варварство! Известно же, что приличные люди делают это строго по понедельникам.
— Что там еще? — спросил Эйвери, заглядывая ему через плечо.
— "Запрещается с помощью чар увеличивать грудь у портретов женского пола"... Ну, это старо и уже давно никому не интересно. "Ковырять в носу волшебной палочкой"... Видел я одного такого умника — до сих пор нос на сторону... О! Вот это здорово! "Запрещается кататься с крыши на коньках"...
Он посмотрел вверх, будто надеялся разглядеть крышу Хогвартса через потолок и перекрытия.
— Неплохая мысль, — сказал Розье. — Может, пошли попробуем? Надо же как-то развеяться.
И то верно, а то мы сейчас тут свихнемся...
— Коньки придется наколдовывать, — сказал Малфой.
— Да мы так просто, без них. И никто не скажет, что мы нарушаем школьные правила.
Том тоже решил пойти с нами, чтобы расслабиться. По дороге он забежал на Гриффиндор и вернулся обеспокоенный.
— Не могу найти Минерву. Ее нет на факультете, нет в библиотеке, и вообще ее никто не видел с раннего утра.
— Успокойся, — Розье похлопал его по плечу. — Что с ней может случиться в школе?
— Я уже ничего не знаю.
— Да прекрати ты! — свирепо прошипел Колин. — Самое большее, что могло произойти, — Дамблдор пригласил ее на романтическую прогулку...
— Нет, — Том покачал головой. — Дамблдор убрался куда-то сразу после завтрака. Я видел, как он шел к воротам, а потом аппарировал. Ладно, неважно. Найдется...
Для катания мы выбрали укромное место во внутреннем дворе, где нас нельзя было увидеть из окон учительской — ее заслоняла башня Рэйвенкло. На двух тихоходных школьных метлах, позаимствованных по дороге, мы поднялись на покатую крышу западного крыла. Лазурно-синяя снизу, вблизи она оказалась грязной и покрытой белесыми потеками; черепицы покоробились от времени. Вдоль крыши тянулся узкий карниз, по которому можно было ходить.
— Высоко как, — сказал Эйвери, садясь на карниз и с опаской глядя на каменные плиты двора далеко внизу. — Грохнешься — так костей не соберешь.
— Сделаем магический барьер, делов-то, — отмахнулся Розье. — По Астрономической башне ходили — и ничего.
— То ходили, а здесь будешь нестись, как ненормальный, и затормозить негде...
Барьер, примерно на уровне третьего этажа, поначалу вышел не очень — слишком плотный, так что для страховки не годился. Чтобы это проверить, мы бросали на него с крыши наколдованные на скорую руку стеклянные бокалы. Ударившись о барьер, они разлетались вдребезги; сам он был прозрачный, так что осколки, казалось, висели в воздухе.
После получаса проб и ошибок удалось, наконец, сделать барьер упругим, чтобы он подбрасывал предметы вверх, как батут. К этому времени мы чуть не изжарились — солнце палило немилосердно, раскаленная крыша обжигала даже через подошвы ботинок. Ни ветерка, ни облачка, словно Хогвартс целиком засунули в духовку.
— Наверное, будет гроза, — сказал Эйвери, разглядывая темную дымку, затягивавшую небо на востоке.
Наконец, когда приготовления были закончены, Том превратил часть крыши в ледяную горку, которая сверкала так, что глазам было больно. Кататься с нее и вправду оказалось здорово — скорость сумасшедшая, так что затормозить на карнизе не удавалось почти никому, и, сорвавшись с крыши, ты сначала по инерции летел вперед, а потом падал, словно с обрыва. Эти несколько секунд свободного падения были самым захватывающим во всей затее — сердце билось где-то у горла, земля стремительно неслась навстречу, но когда уже казалось, что вот-вот разобьешься, тебя подхватывал барьер, мягкий и пружинистый, как натянутое полотно.
Это было фантастически прекрасно, и, наверное, именно то, что нам было нужно. Пускай на один короткий миг, но ты забывал все проблемы и невзгоды, все на свете.
Несколько рэйвенкловцев с интересом наблюдали за нами из своей башни, потом решились и, вылетев на метлах через распахнутое окно, приземлились на гребне крыши. Немного позже к ним присоединилась гриффиндорская команда по квиддичу, возвращавшаяся с тренировки; появилось и несколько студентов с Хаффлпаффа. Теперь на импровизированной горке было не протолкнуться. Над двором парили, медленно кружась в воздухе, метлы, которые то и дело кто-нибудь подзывал, чтобы подняться на крышу. Девочки, собравшись группкой на карнизе и хихикая, заколдовывали друг другу юбки, чтобы они не вздувались колоколом в полете. Кто-то из гриффиндорцев, поднимаясь снизу на метле, слишком усердно пялил на это глаза — ответом ему был град вспышек из палочек, так что он потерял равновесие и рухнул обратно на барьер.
Все вместе напоминало не то рождественское гулянье, не то карнавал. Младшие курсы с завистью смотрели на нас из окон — на горку их не пускали. Лед на крыше быстро таял, и его приходилось все время подновлять, с карниза текли ручейки. Рыжий Аластор с Гриффиндора слетал на свой факультет и вернулся с бутылью тыквенного сока, который разливал всем желающим. Присев рядом с ним на карниз, Том спросил о Минни. Аластор наморщил лоб и ответил, перекрикивая гвалт и смех на крыше:
— Наверное, она с Хагридом. С утра они о чем-то разговаривали, а потом я видел, как они шли в сторону Запретного леса.
Том нахмурился.
— А что, Хагрид еще здесь? — спросил Эйвери, бочком подходя к ним по карнизу и протягивая наколдованный стакан для сока.
— А куда ему деваться? — ответил Моуди. — Жить-то негде, вот он и остается пока в школе... До суда.
Теперь уже и он помрачнел. Хотел еще что-то сказать, но в это время кто-то пронесся мимо с криком "Поберегись!", и Аластор едва успел спасти драгоценную бутыль.
Внизу открылась дверь, и во двор вышла маленькая фигурка — профессор Меррифот. Откинув голову и прикрыв глаза ладонью от солнца, она долго рассматривала, что мы делаем, потом сурово погрозила нам пальцем, но прогонять не стала. Только проверила магический барьер на прочность, поставила на всякий случай второй и ушла.

***

Где-то через час, когда веселье было в самом разгаре, небо на востоке заметно потемнело. Духота немного спала; послышались отдаленные раскаты грома, едва различимые за шумом голосов. Потом повеял слабый ветерок. Перед входом в школу закружилась пыль, а где-то за Запретным лесом засверкали тонкие ниточки молний. В воздухе сильно запахло озоном.
Вскоре по крыше застучали первые редкие капли дождя, расплываясь на черепице темными пятнами. Пора было сворачиваться.
Я поднялся к Тому — он стоял на гребне крыши, глядя на дорогу, которая вела от Хогсмида к школьным воротам. По ней спешил какой-то человек в ярко-красной мантии. Дамблдор... Вот он остановился и наколдовал себе большой зонт, больше похожий на пляжный, в красную и белую клетку.
— А вот и Минни, — сказал Том и потянул меня за рукав.
Он уже смотрел в другую сторону — туда, где вдоль стены Хогвартса шла девушка в светлом летнем платье. Несколько раз она поднимала голову и смотрела на небо, но нас на крыше, видимо, не замечала. Капли дождя застучали чаще, и она заторопилась к главному входу. А потом, должно быть, увидела Дамблдора, потому что помахала ему рукой и закричала:
— Профессор Дамблдор! Подождите, постойте!
Она побежала и исчезла, завернув за угол. Теперь мы ее уже не видели. Том резко выругался и, бросившись к полурастаявшему ледяному склону, заскользил вниз. На карнизе он с трудом притормозил, взмахнув руками, и рванул к слуховому окну. Окно не поддавалось алохоморе, так что Том просто высадил его взрывным заклятьем — только щепки полетели во все стороны, — и, ухватившись за края, скользнул внутрь.
Я тупо смотрел ему вслед. Ветер усиливался, так что стоять на гребне крыши уже было опасно. Наша горка почти растаяла, только местами остались маленькие ледники, из-под которых вниз по черепице бежали струйки воды.
— Давайте в школу! — заорал Розье. — Эй, там, наверху! Все по метлам! Я сейчас снимаю барьер!
Рэйвенкловцы и команда Гриффиндора, взмыв с крыши, разлетелись по своим башням. Моуди махнул нам рукой на прощанье и крикнул: "Спасибо, классная была игра!". Хаффлпаффцы, усевшись паровозиком все на одну метлу, неторопливо пролетели вдоль южного крыла, перевалили через стену и исчезли. Я забрался на метлу Малфоя. Колин, оседлав вместе с Эйвери другую, подобрал с крыши брошенные мантии и пустую бутыль из-под сока, осмотрелся и круто нырнул вниз. Сразу же вслед за ним Малфой без предупреждения пошел в пике, да так, что у меня уши заложило. Я зажмурился и вцепился в него изо всех сил, про себя проклиная квиддичистов и их дурацкие привычки.
Мы затормозили в двух дюймах над барьером. А он теперь, как назло, не желал сниматься, сколько Розье ни размахивал палочкой. Дождь лил уже по-настоящему; молния ударила где-то совсем рядом, так что ее вспышку я увидел даже с закрытыми глазами.
— Колин, хватит возиться! — крикнул я. — Там впереди второй щит, все равно не справимся. Давайте в окно!
Одно из окон в западном крыле было открыто, и мы влетели туда, едва не сломав раму. В коридоре было пусто, пахло пылью и побелкой. Соскочив с метлы, Касси Малфой обернулся:
— Смотрите, вода набирается поверх барьера! Прикольно...
Прямо в воздухе над магическим щитом и вправду стало собираться озерцо воды. На его поверхности плавали большие пузыри — значит, дождь зарядил надолго.
— Надо попросить Меррифот снять барьер, — озабоченно сказал Розье. — А то если воды будет слишком много, она польется в окна третьего этажа, и мы останемся виноваты.
— Интересно, — спросил Эйвери, пока мы, прихватив метлы, бежали к кабинету ЗОТИ, — а почему над всей школой не поставят магический купол? Ну, чтобы дождя не было...
— Да потому что мы тогда задохнемся, идиот! — бросил Розье на бегу. — Он ведь и воздух тоже не пропускает.
Меррифот, услышав, чего мы хотим, поначалу возмутилась и сказала, что студентам, которые сдали СОВы, стыдно не справиться с барьером. Но потом смилостивилась и отправилась во внутренний двор. Мы не стали дожидаться, чем все кончится, и поспешили на факультет. За окнами молнии вспыхивали чуть ли не каждую секунду, гром гремел так, что впору было оглохнуть, а от ветра дребезжали стекла. Сильно похолодало — даже не верилось, что еще час назад мы изнывали от жары. Зато в общей гостиной ярко пылал огонь в камине, а над ним посвистывал подвешенный на крюке чайник.
Я налил себе чашку чая и ушел в спальню. Там снял промокшую рубашку и брюки, разложил их на стуле для просушки, а сам улегся в кровать, укутавшись в одеяло, и стал смотреть в иллюзорное окно. Дождь лил стеной, так что даже озера не было видно; ветер раскачивал деревья, срывал с них листья и ломал ветки. Я смотрел на это и чувствовал, как глаза закрываются. Потом сдался, укрылся одеялом с головой и заснул.

***
Когда я проснулся, дождь уже закончился. Небо за окном опять посветлело, с веток деревьев капала вода. В спальне никого не было, кроме Колина, который валялся на кровати с детективом в руках.
— А где все? — спросил я, зевая.
— Альфард ушел в гости на Рэйвенкло. Флинт пытается договориться с мадам Локсли — он потерял какую-то школьную книжку, и теперь ему грозит десять лет каторжных работ в библиотеке. Малфой, кажется, уломал Прингла и потихоньку ушел в Хогсмид, и Эйвери с ним. Ты, кстати, проспал ужин. Там, правда, опять давали овсянку, так что ты немного потерял. Но я прихватил тебе два яблока.
— Спасибо, — я сел в постели, протирая глаза. — А где Том?
— Бродит с Минервой кругами вокруг озера, — мрачно ответил Розье. — Кажется, все плохо, потому что они выясняют отношения уже часа два.
— Опять из-за Дамблдора?!
— Не знаю, из-за чего, и какая муха их укусила. Лично я не пойду это выяснять.
— Я тоже. Интересно, когда им надоест?
— Думаю, часам к десяти. Сделаем ставки?
Я поставил на половину одиннадцатого, но проиграл — Том явился в девять. Он выглядел спокойным, но каким-то рассеянным, и словно не мог понять, что ему делать, — перекладывал с места на место свои книги, потом взял мою чашку с остывшим чаем, подержал в руках и поставил обратно... Когда Колин пошевелился на кровати, и ее пружины заскрипели, Том резко обернулся, глядя на дверь.
— Что-то случилось? — спросил Розье, опустив книгу.
— Ничего.
— Совсем ничего? Ты какой-то странный...
— Все в полном порядке. Минерва разорвала помолвку, а в остальном — ничего нового.
— Что она сделала?! — я даже подскочил на кровати.
— Сказала, что не выйдет за меня замуж, — любезно пояснил Том.
— Разругались? — спросил Розье.
— С чего ты взял? Ничего подобного. Мы очень мило побеседовали. Минни рассказала, как сегодня утром прогулялась с Хагридом в лес, чтобы нанести визит Арагогу. Не знаю, сама ли она до этого додумалась, или наш общий друг профессор Дамблдор посоветовал.
— Он решил подкормить паука студентами?
— Нет. Скорее, беспокоится, что этой твари не хватает общения. Паук-то говорящий...
Том старался отвечать небрежно, но у него заметно дрожали руки.
— Арагог рассказал Минни, что, пока жил в школе, ничего не видел, кроме своего ящика. И уж тем более не кусал Плаксу Миртл. Минни стала расспрашивать Хагрида, зачем же тот пошел признаваться, и тут выяснилось, что Хагрид прекрасно помнит, кто именно надоумил его это сделать. Видимо, Дамблдор сумел снять с него мысленный блок, который я поставил... В итоге Минни не придумала ничего умнее, как обратиться к Дамблдору же за разъяснениями. Здорово, правда?
— Да что за день такой?! — Колин отшвырнул книгу. — Сплошные новости, одна другой лучше! И что Дамблдор? Рассказал ей все, как было?
— Что ты! Разве можно? — Том улыбнулся. Он снял свою мантию и принялся ее складывать. — Ведь тогда ему пришлось бы объяснять, почему он знал о василиске, но не вмешался. Нет, он просто подтвердил то, до чего Минни сама додумалась... Рэй, не надо на меня так смотреть, будто я сейчас побегу вешаться. Люди каждый день разрывают помолвки, в этом нет ничего страшного.
— Дай сюда. Ты сейчас ее порвешь! — Розье встал и отобрал у Тома мантию, которую тот машинально пытался завязать в узел.
— Что? — Том посмотрел на него недоуменно. — А, да... Я возьму яблоко, можно?
— Конечно, — я подтолкнул к нему яблоко. — Слушай, может, тебе лучше огневиски? Малфой как раз пошел за...
Том меня словно не услышал.
— Минни неглупая девочка, — сказал он, вгрызаясь в яблоко, — а пока она возвращалась из Запретного леса, у нее было время подумать. Целое море времени. Так что она сумела найти ответ, который показался ей логичным. В самом деле, если паук все время сидел в ящике, он не мог оказаться рядом с Миртл и укусить ее. Разве что...
Том подумал немного, потом заговорил так, словно читал лекцию:
— Кстати, это интересная мысль. Предположим, существует некое множество параллельных вселенных X, в котором есть пауки, и некое множество Y, где имеются Плаксы Миртл. Тогда на пересечении множеств X и Y вполне может существовать такой элемент, где они оказываются в одной точке пространства. Или даже элемент, в котором паук и Плакса Миртл являются по сути одним и тем же существом...
Колин, стоявший у него за спиной, выразительно покрутил пальцем у виска.
Мне тоже казалось, что Тома не мешало бы сейчас оглушить заклятием, чтобы уложить спать. Но не успел я об этом подумать, как Том посмотрел на меня и, не меняя тона, сказал:
— Не надо этого делать. Со мной все нормально, просто вы же знаете, что у меня специфическое чувство юмора...
Он принялся расхаживать по комнате и рассуждать, жестикулируя яблоком:
— Итак, мысль о параллельных вселенных хороша, но Минни, боюсь, слишком консервативна, чтобы ее принять. Поэтому она предпочла воспользоваться принципом Оккама и считать доказанным, что паук не мог убить Плаксу Миртл. А поскольку Хагрид не мог не знать об этом и, тем не менее, утверждал обратное, ergo, он солгал. Либо же кто-то убедил его в обратном, и у Минервы были основания считать, что это был я. А так как я тоже знал, что паук невиновен, значит, мое утверждение было заведомо ложным... Это напоминает логическую задачку, вам не кажется? Здесь возможны несколько вариантов решения. Так, Минерва могла предположить, что я патологический лжец, — что неверно, поскольку часть моих утверждений все же истинны. Или она могла предположить, что я вру только по средам и пятницам, что также неверно, поскольку тогда было воскресенье. Поэтому она пришла к выводу, что для лжи у меня были некие основания, — и действительно, на тот момент мне грозило следствие по подозрению в шпионаже. Если бы я был невиновен, то мне не было бы необходимости избегать следствия; однако я солгал — пускай и посредством Хагрида, — следовательно, был виновен. Quod erat demonstrandum*. Я должен признать, что на основе имевшихся у Минервы данных эту задачу невозможно решить иначе. Браво! Пятьдесят баллов Гриффиндору.
Он вздохнул и сел на стул со скромным видом ученого, только что доказавшего сложную теорему.
— Э-э... — только и смог сказать Розье.
— А дальше все просто, — продолжил Том обычным голосом. — Она пришла в ужас и решила поделиться своими подозрениями с Дамблдором, чтобы спросить у него совета. Дамблдор сказал ей, что давно все знал, но не стал выдавать меня, потому что хотел дать мне второй шанс, — ведь я очень умный и талантливый мальчик, просто, к сожалению, немного запутался и перестал понимать, что хорошо, а что плохо. Но меня еще можно спасти, и именно Минни силой своей любви должна это сделать... И так далее, и тому подобное, очень в его духе. Потом Минни пошла ко мне и все это выложила.
— А ты? — я несколько раз моргнул. Все это отдавало абсурдом, и мне казалось, что я до сих пор сплю.
— А я ее разочаровал. Вместо того, чтобы со слезами на глазах раскаяться и немедленно начать новую жизнь, я стал на нее орать. Да, я был неправ, я сорвался, потому что был взвинчен после разговора с Пикерингом. Но меня взбесило, что она пошла с вопросами не ко мне, а к моему врагу, хотя я просил ее с ним не общаться. Неужели это было до того трудно?
Розье облегченно выдохнул.
— Значит, все пока не так страшно? А я-то уже подумал... Значит, о василиске Дамблдор не торопится никому рассказывать. Уже хорошо. А какую версию ты придумал для Минни?
— Никакую, — совершенно спокойно сказал Том, бросил на стол огрызок яблока и потянулся за холодным чаем. — Хотя мог бы, и не одну. Минни, конечно, ждала, что я буду ее переубеждать, что все объясню… А я не стал.
Он посмотрел на нас и улыбнулся.
— Я сказал ей, что действительно подставил Хагрида, и у меня были на это свои причины, а какие — ей знать не надо. И что если она хочет со мной жить, то пускай привыкает доверять мне, не задавая лишних вопросов, — или проваливает ко всем чертям.
— Что, прямо так и сказал? — спросил я ошеломленно.
— Ну, не так грубо. Но смысл примерно такой.
— Послушай, ты серьезно думаешь, что она на это согласится? Это же женщины! Им везде надо совать свой нос!
— Я же не заставляю ее меняться, — Том отпил глоток чая. — Если она хочет и дальше сомневаться и бегать за советами к моим врагам, то пожалуйста. Только без меня.
— Слушай, но так нельзя! — вмешался Розье. — Да, она зря пошла к Дамблдору, но, в конце концов, история с василиском ведь не вышла наружу. А насчет шпионажа — так у женщин семь пятниц на неделе, сегодня она считает тебя предателем, а завтра ей же станет стыдно... Они все одинаковы. Ты бы видел, какие скандалы мама закатывала отцу! Отчего это он опоздал на пятнадцать минут к ужину, и где был, и почему от него якобы пахнет чужими духами... А на следующий день опять все тихо-спокойно.
Я подумал, что это не лучший аргумент. Тома он мог задеть — ведь ему лишний раз напомнили, что у него не было ни матери, ни нормальной семьи. Но Том пропустил слова Колина мимо ушей.
— Возможно, — ответил он, пожав плечами. — Так или иначе, я сказал, что даю ей право выбора. Или-или. Может, это слишком резко прозвучало, не знаю. Она тоже вспылила и сказала, что разрывает помолвку. Что ж, это опять-таки ее право. Если захочет вернуться — я приму ее извинения, и мы все забудем. Нет — так нет.
— Слушай, но нельзя же так все обрубать одним махом…
— Вы не понимаете, — Том уже начал злиться. — У вас обоих были нормальные семьи, был дом…
Ага, значит, реплика Колина его все-таки «зацепила».
— А у меня — нет. И я всегда очень хотел, чтобы у меня появилось что-то свое. Место, куда ты придешь, и никто не будет тебя дергать, и можно хотя бы полчаса ни о чем не думать. Но если теперь выясняется, что и в собственном доме мою жизнь станут изучать, как под увеличительным стеклом, следить за тем, где я был и что делал, да еще потом выдавать сведения обо мне людям, которым этого знать не полагается, — так чего ради мне это надо?!
— Все верно, — возразил я, — но, послушай, ты сам виноват. Если бы ты честно объяснил Минерве, что Дамблдор — твой враг, а не устраивал дурацкие сцены ревности, она бы не стала с ним советоваться…
— Ты думаешь, я не пытался? Но все, что я слышал в ответ: «Ты к нему несправедлив, а вот он к тебе прекрасно относится». Еще бы! Дамблдор не дурак, он ни разу не сказал Минни ничего плохого обо мне. Всегда только хвалил — бочка меда, в которую подмешана ма-аленькая ложка дегтя…
— А если рассказать Минни, почему он так себя ведет?
— Да? Заодно и про василиска, и про смерть Плаксы Миртл?! Ты не знаешь Минерву. У нее прин-ци-пы, — Том зло сплюнул. — Выдавать меня аврорам она, конечно, не стала бы, но и о совместной жизни после такого говорить смешно. Да ладно, какая теперь разница? Как вышло, так вышло. Очень может быть, что все к лучшему.
— Скажи честно, — Колин перестал расхаживать по комнате и остановился напротив Тома, — она тебе надоела?
— Почему ты так думаешь? — спросил Том.
— Уж очень на то похоже.
— Не знаю, — Том пожал плечами. — Нет, не надоела. Мне с ней хорошо, я люблю ее. Но всему есть предел. Минни большая умница, что да, то да, и я это очень ценю. Но женщины существуют в мире не только ради ума. А все остальное, ради чего они существуют, я могу получить, не затрачивая таких сил и времени.
— Это так, но… Прости, что лезу не в свое дело, — Колин понизил голос. — У вас что-то было?
Том сплел пальцы под подбородком и посмотрел на него снизу вверх.
— Предположим.
— Если так, то представь, что подумают ее родственники, когда узнают. Мол, ты добился своего еще до свадьбы, а потом передумал жениться... Это плохо, очень плохо. Я не знаю, как принято у маглов, но у волшебников так нельзя. У Минни есть отец, брат, куча кузенов, и тебе придется иметь дело с ними...
— Колин, я же ясно сказал: она сама разорвала помолвку. Я не собирался от нее отказываться. Я помню свои обещания.
— Не уверен, что ты сможешь объяснить это ее семье.
— С семьей я как-нибудь разберусь. И вообще не вижу здесь проблемы. Хочешь сказать, на ней теперь никто не женится? Но если одним движением палочки можно сращивать кости, то для восстановления девственности наверняка есть какое-нибудь простенькое заклятие. У Минни «отлично» по чарам, уж как-нибудь справится…
— Прекрати!
Том резко обернулся в мою сторону.
— В чем дело?
— А ты сам соображаешь, что сейчас несешь?
— И что, позволь спросить?!
— Хватит, хватит, — вмешался Розье. — Том, это и вправду было слишком. Знаешь, если бы я был братом Минни, я бы сейчас врезал тебе по физиономии. Извини, но порядочные люди не говорят таких вещей.
— Очень может быть, — холодно сказал Том и поднялся. — Но я не отношусь к порядочным людям. Я не джентльмен. Я вырос в приюте. Если ты забыл об этом, то зря.
Он вытащил из-под подушки свою пижаму и обернулся к нам:
— Благодарю за советы. Мне было важно услышать ваше мнение. А теперь простите, я пойду спать. У меня был тяжелый день.
— Да подожди же ты… — начал было я, но Колин меня перебил:
— Правильно. Ступай, поспи. Утром на свежую голову еще раз поговоришь с Минервой. А то слишком глупо все получается...
Ничего не ответив, Том прихватил какую-то книгу и ушел — наверх, ночевать в своей подсобке.
Розье проводил его взглядом.
— До чего дурацкая история… Зря он так. Наплел бы Минни с три короба, он же умеет. И все было бы в порядке. А вместо этого… Нашла коса на камень, что называется.
— Да ладно, — ответил я. — Пошли покурим, что ли... Не беспокойся, позлится и успокоится. Не в первый раз... Вот с контрразведчиком — это да, это серьезно. А с Минни... Помирятся, куда они денутся.
— Посмотрим, — буркнул Розье и полез в свой шкафчик в поисках сигарет. — Кстати, по-моему, Дамблдор на что-то такое и рассчитывал. Как ты думаешь? Том обошел его с Хагридом, а Дамблдор в ответ поссорил его с невестой. Отличный ход, ничего не скажешь. Счет один-один, ничья...
Я сказал, что прикончу его, если он еще раз произнесет при мне имя "Дамблдор". На сегодня я был сыт интригами по горло.
На факультете было слишком душно, и мы ушли курить на улицу перед главным входом, пользуясь тем, что учителей нигде не было видно. Правда, там нас застукал Прингл, но, вспомнив про чаевые, сделал вид, что не замечает сигарет. Ситуация была в высшей степени неловкая — и курить как-то неудобно, и потушить жалко. Наконец Прингл сам нас выручил. Он долго мялся, потом спросил:
— А еще одной не найдется? Денек трудный выдался...
Розье мгновенно протянул ему сигарету.
— Спасибо, — Прингл аккуратно взял ее большими корявыми пальцами. — Вы это, парни... пойдемте-ка за угол, а то, неровен час, увидит кто...
Я подумал, что безумный день и заканчивается безумно. Школьный смотритель, который нещадно лупил учеников тростью, поймав на курении, теперь, как ни в чем не бывало, затягивался с нами сигареткой. Но думать еще и об этом сил не было. Уже близились сумерки; заходящее солнце слепило глаза, и от наших ног тянулись по траве длинные тени. После дождя под стеной образовались лужи, по которым временами пробегала легкая рябь. От леса пахло свежестью и мокрой травой. С наслаждением вдыхая дым, Прингл вдруг вздохнул и сказал задумчиво:
— Дождь в июне, оно для овса хорошо...
Наверное, в нем проснулись детские воспоминания, из тех времен, когда он еще совсем маленьким жил на ферме своего деда где-то в средних графствах.
Я ничего не понимал в сельском хозяйстве, но молчать было невежливо. Так что я посмотрел на тонкую синюю струйку дыма, на потемневший от влаги гравий и примятую дождем траву, потом поежился от вечернего холодка и ответил:
— Да. Овес в этом году будет, что надо.

__________________

* Что и требовалось доказать (лат.).

Дата добавления: 2015-09-01