Глава 10. «Дни моего томления все остались в прошлом», — чув­ствовал

Новые планы

« Дни моего томления все остались в прошлом», — чув­ствовал, говорил и писал Хадсон Тейлор в то самое лето, как никогда радуясь данному Спасителем обещанию: «Приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда» (Ин. 6:35). Будет ли так теперь — те­перь, когда радость всей его жизни в ее человеческом аспекте ушла, и не осталось ничего, кроме горького одиночества и пустоты? Будет ли так теперь, когда под постоянным давле­нием подступивших со всех сторон трудностей его здоровье стало слабеть, и, проводя ночи без сна, он едва был способен смотреть в лицо неприятностям, не говоря уже о том, чтобы трудиться каждый новый день? Если когда-либо реальность силы Христа, которая восполняет самые глубокие нужды сердца, и подвергалась испытанию, это было в жизни этого человека, лишенного всех земных благ — жены, детей, дома, в большой мере здоровья — и оставленного с тяжелым бре­менем ответственности перед миссией в мучительном кризи­се далеко в Китае.

Только за несколько дней перед тем, как его постигло ве­ликое горе, когда не было еще и мысли о близкой опасности, Хадсон Тейлор писал матери:

Меня все больше утешает мысль, что все находится в руках Отца и под Его руководством. Он не может не сделать так, как будет лучше всего.

А теперь после всего случившегося он продолжал:

Я только что перечитывал мое последнее письмо к тебе; мои взгляды не изменились, хотя выправились и облаго­родились. В глубине души меня восхищает, что все — что делает Бог, что Он умышленно допускает (как события, так и их причины) — содействует ко благу любящим Его (см. Рим. 8:28).

Он и только Он знал, чем была моя дорогая жена для меня. Он знал, что она — свет моих очей и радость мое­го сердца. В последний день ее жизни (нам и в голову не приходило, что этот день окажется последним) наши сер­дца вместе наслаждались никогда не стареющей истори­ей нашей любви друг к другу, мы об этом говорили почти каждый день. Почти последним ее движением было, обняв одной рукой меня за шею, положить вторую руку мне на голову. Она едва пошевелила губами, но я думаю, она про­сила благословения для меня. Но Он видел, что будет хо­рошо, если Он ее заберет, на самом деле хорошо для нее, и по Своей любви Он забрал ее безболезненно; и не менее хорошо это было по отношению ко мне, которому теперь приходится трудиться и страдать одному, хотя Бог ближе ко мне, чем когда-либо. И сейчас мне приходится расска­зывать Ему все свои печали и страдания, как я рассказывал когда-то своей дорогой Марии. И раз теперь она не может присоединиться ко мне в молитве ходатайства, мне прихо­дится уповать на ходатайство Иисуса, немного меньше ру­ководствоваться чувствами, немного меньше видением и немного больше верою.

За несколько дней до этого он писал Бергеру:

Мой дорогой брат, что мне теперь сказать тебе о том, что Господь сделал со мной и моими близкими? Я не знаю! Мое сердце преисполнено благодарностью и хвалой. Из моих глаз вперемежку текут слезы радости и печали. Когда я думаю о своей потере, мое сердце — готовое разбиться — на­полняется благодарностью к Тому, Кто сохранил ее от этой печали и сделал такой неописуемо счастливой. Мои слезы выражают скорее радость, нежели печаль. Но больше всего я радуюсь в Боге через нашего Господа Иисуса Христа — в Его делах, Его путях, Его предвидении, в Нем Самом. Он дает мне удостовериться (узнать в испытании), «что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная» (Рим. 12:2).

И я радуюсь этой воле. Она приятна мне, она совершенна, это — любовь в действии. А вскоре по этой же благой воле мы вновь соединимся вместе, чтобы больше уже не расста­ваться. «Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною» (Ин. 17:24).

По прошествии дней, как и следовало ожидать, должна была наступить определенная реакция на обстоятельства, особенно с началом болезни и долгих бессонных ночей. Об этом он вспоминал:

Как одиноко и мучительно тянулись часы, пока я был за­ключен в собственной комнате. Как я скучал по своей лю­бимой жене и легким топочущим шажкам детей, которые далеко в Англии! Именно тогда я и понял, почему Господь сделал для меня таким живым отрывок из Писания: «Кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек» (Ин. 4:14, выделение автора). Наверное, раз двадцать в день, чувствуя, что сердечная жажда снова подступает, я кричал Ему: «Господь, Ты обещал! Ты обещал, что я не буду жаждать никогда».

Когда бы я к Нему не взывал, днем или ночью, как быст­ро Он приходил и успокаивал мое скорбящее сердце! Я так сильно ощущал Его присутствие, что меня часто удивляло, возможно ли, чтобы моя любимая, которая покинула меня, наслаждается Его присутствием больше, чем я в своей оди­нокой комнате. Он точно выполнил молитву:

Господь Иисус, Себя яви же Яснее, четче и живей,

Предстань пред взором веры ближе,

Чем внешний, видимый нам мир.

Да будет крепче наша дружба,

Чем всякие земные узы.

Что еще можно добавить к таким духовным пережива­ниям? Если бы переписка того времени не была слишком ценной, чтобы обойти ее вниманием, возможно, мы не ре­шились бы останавливаться на тесных отношениях с Богом этой израненной души. Но эти письма, несомненно, имеют послание для таких дней, как наши. Пусть они сами расскажут свою историю.

К Бергеру:

Сейчас воскресный вечер. Я пишу из бунгало мистера Уайта. Прохладный воздух, мягкая, осенняя красота пей­зажа, величественная Янцзы — а на ее лоне, как и раньше, распростерся Серебряный остров со своими прекрасны­ми деревьями — кажется, будто это не сама действитель­ность, а видение сказочной страны. И мои чувства схожи с этой картиной. Всего лишь несколько недель назад мой дом был полон, сейчас он пуст и одинок — Самуэль, Ноэль, моя драгоценная супруга теперь с Иисусом; старшие дети далеко-далеко, и даже маленькая Цин-пао в Янчжоу. В по­следние годы дела часто заставляли меня уезжать от своих любимых, но я возвращался, и меня так тепло встречали! Теперь я один. Разве возможно, что из этого путешествия возвращения нет, и никогда не будет встречи в семейном кругу!? Неужели это произошло на самом деле, а не было

печальным сном, и самые близкие мне люди лежат в холод­ной земле? Да, это правда! Но правда и то, что меня ждет возвращение домой, и тогда уже не будет ни расставаний, ни слез... Любовь нанесла удар, который на время делает пустыню более тоскливой, а небеса более уютными. «Я иду приготовить место вам» (Ин. 14:2). А разве наша часть под­готовки не заключается в том, чтобы привести в это место тех, кого мы любим?

И та же Рука, которая делает небеса более желанны­ми, одновременно ослабляет узы, которые связывают нас с этим миром, помогая нам освобождаться от наших зем­ных желаний. Мы ждем приглашения для того, чтобы либо лично «водвориться у Господа» (2 Кор. 5:8), либо предстать пред Ним во время «явления славы великого Бога и Спаси­теля нашего» (Тит. 2:13). «Ей, гряди, Господи Иисусе» (Откр. 22:20), гряди скорее! Но, если Он медлит — если ради ос­вобождения, ради спасения некоторых, все еще разбросан­ных по горам, Он может подождать, чтобы потом радовать­ся в полноте, когда все Его возлюбленные дети соберутся к Нему — мы, конечно же, тоже должны быть довольны, мало того, благодарны, что нам придется еще немного не­сти свой крест и развертывать знамя спасения. Бедный Ки­тай, как велика его нужда! Давайте постараемся еще некото­рое время держаться на нашем посту.

К мисс Блэчли:

Прошло около трех недель с тех пор, как я написал Вам свое последнее письмо, а как будто прошла целая жизнь... Не могу описать свои чувства; я сам их не понимаю. Я чув­ствую себя как человек, оглушенный ударом, который при­ходит в себя после обморока, но пока еще только частично пришел в сознание. Но я бы не хотел, чтобы было по-другому, нет, ни на волосок, ни за что на свете. Мой Отец повелел этому быть — стало быть, так, вероятно, лучше всего; и я благодарю Его за то, что Он повелел этому быть. Я чув­ствую себя полностью разбитым, но в то же время укреп­ляюсь «Господом и могуществом силы Его» (Еф. 6:10). Часто мое сердце готово разбиться... Но, вдобавок ко всему, ска­занному мной, я никогда прежде не знал, что такое мир и радость — так много я получаю наслаждения в самой своей скорби...

Мне кажется, несколько недель назад я отослал Вам ко­пию записей относительно Послания Иоанна (7:37); для меня это были драгоценные мысли, нужные и правдивые. Теперь я вижу в них более глубокое значение, чем тогда.

Я уверен, только жаждущий человек знает ценность воды, и только жаждущая душа знает ценность живой воды.

Я не думал, что это возможно, что Он действительно сможет помочь мне и утешить мое изнывающее сердце.

Четверг, пятницу, субботу и часть вчерашнего дня я провел в постели — на этот раз меня лихорадило, и болела печень. Это сильно мешает мне, но дело Божье будет сдела­но. Вчера... когда температура повысилась, меня знобило с такой силой, что кровать подо мной начала трястись. Но я наслаждался явным осознанием того, что я всецело принад­лежу Господу, будучи куплен не за серебро и золото — я не являюсь, так сказать, частью имущества. И мое сердце на­полнилось до избытка. Я думал: если Он хочет, чтобы меня трясло в ознобе, пусть меня трясет в ознобе ради Него; если Он хочет, чтобы я находился в лихорадке, я с радостью при­му это ради Него.

В конце августа самый младший ребенок Хадсона Тейло­ра, наполовину осиротевший младенец, один из всей семьи оставшийся с отцом в Китае, находился между жизнью и смертью. Надеясь на единственный шанс спасти его, отец с любезной помощью миссис Дункан забрал его в Нинбо, а за_Тем на остров Пу-ду. Однако две недели, проведенные там, оказались тяжким временем, и двадцать пятого сентября Тейлор писал своим родителям в Барнсли:

Цин-пао еще не оправилась настолько, насколько я надеял­ся. Да поможет мне Господь быть терпеливым и доверять Ему. Длительное беспокойство и усталость от недостатка отдыха; горечь от повторяющихся тяжелых утрат и пробле­мы в работе, причинами которых являются состояние Ки­тая и робость работников; и другие внешние и внутренние испытания заставляют чувствовать нужду в сильной руке, на которую можно опереться, да и в нежной руке тоже.

И здесь, слава Богу, наша великая нужда восполняется. «Как утешает кого-либо мать его» (Ис. 66:13), так и Он утешает нас. Подкрепленные Его силой, мы не забыты, несмотря на все испытания, и не оставлены, чтобы сомневаться в муд­рости или любви Того, Кто стоит у руля.

Своим детям Хадсон Тейлор писал:

Вы не знаете, как часто папа думает о своих любимых и как часто рассматривает ваши фотографии до тех пор, пока сле­зы не навернутся на глаза. Иногда ему страшно, что он бу­дет досадовать при мысли, как вы далеко от него. Но потом дорогой Иисус, Который никогда его не оставляет, гово­рит: «Не бойся. Я утешу тебя. Ты знаешь, что именно твой Отец на Небесах забрал их в Англию, и Он забрал маму к ее маленькому Ноэлю, Самуэлю и Грейси в лучшую землю». Тогда я благодарю Его и чувствую такую радость, что Иисус живет в моем сердце и хранит его праведным.

Как бы я желал, мои дорогие дети, чтобы вы знали, что значит отдать свои сердца Иисусу, чтобы Он хранил их каждый день. Я пытался сам хранить собственное сердце в праведности, но у меня никогда не получалось; поэтому мне, наконец, пришлось оставить собственные попытки и принять предложение Иисуса хранить мое сердце за меня. Разве вам не кажется, что это самый лучший способ? Веро­ятно, вы иногда думаете: «Я буду стараться не быть эгоис­тичным, или недобрым, или непослушным».

Однако, несмотря на все ваши усилия, у вас не всегда по­лучается. Но Иисус говорит: «Ты должен доверить это Мне.

Я буду хранить твое маленькое сердечко, если ты сможешь доверить его Мне». И так и будет.

Когда-то я старался очень много думать об Иисусе, но я часто забывал о Нем; теперь я доверил Иисусу хранить мое сердце, чтобы оно помнило Его, и Он это делает. Это — са­мое лучшее. Попросите дорогую мисс Блэчли больше рас­сказать вам об этом и молитесь, чтобы Бог вам объяснил это и помог доверять Иисусу.

Чтобы даже на таком огромном расстоянии сохранить до­верие и любовь своих детей, Хадсон Тейлор в течение мно­гих часов усиленно трудился, когда ум и тело уже давно тре­бовали отдыха. Например, по возвращении в Шанхай, среди других писем, написанных в его неудобном, третьесортном жилище, было следующее:

Мои Драгоценные Сокровища, прошло не так много вре­мени с тех пор, как я писал вам в последний раз, но мне хочется написать еще. Интересно, сможете ли вы попро­бовать написать мне коротенький ответ?.. Сегодня вече­ром я думал: если Иисус делает меня таким счастливым, постоянно находясь рядом и разговаривая со мной каж­дую минуту или две, хотя я Его и не вижу, то как же, долж­но быть, счастлива дорогая мама! Я так рад за нее, что она с Ним... Я буду так рад отправиться к ней, когда Иисус посчитает это нужным. Но, надеюсь, Он поможет мне так же горячо желать жить с Ним здесь, пока у Него есть работа, которую мне нужно выполнить для Него и для бедного Китая.

Теперь, мои дорогие детки, мне хочется, чтобы вы очень сильно любили Иисуса и знали, что Он вас действительно очень сильно любит. Разве вы не знаете, что ваш дорогой папа, который так далеко, был бы очень рад увидеть вас и поговорить с вами, посадить к себе на колени и поцеловать? Вы же знаете, как он этого хочет! А Иисус всегда радуется даже намного больше, когда вы с любовью думаете о Нем и с любовью говорите с Ним. Не думайте о Нем как о каком-то грозном существе. Думайте о Нем, как об очень хорошем и очень великом, всемогущем, но очень нежном и добром. Когда просыпаетесь, говорите Ему вслух или мысленно:

«Доброе утро, дорогой Иисус. Я так рад, что Ты был со мной всю ночь и охранял меня. Покажи мне, как сильно Ты меня любишь. Храни мое сердце, пусть оно думает о хоро­шем. Храни мои уста, пусть они говорят только добрые, хорошие слова. Помоги мне всегда знать, что правильно, и поступать так».

Ему нравится, когда мы с Ним разговариваем. Находясь в одиночестве, я часто говорю с Ним вслух. В другое время я говорю с Ним про себя. Не забывайте, мои дорогие дети, что Он всегда с вами. Бодрствуете вы или спите, дома или где-нибудь еще, Он по-настоящему с вами, хотя вы не мо­жете Его видеть. Поэтому я надеюсь, что вы постараетесь не огорчать такого верного и доброго Друга.

А миссис Бергер он писал:

Никакие слова не в силах описать, кем Он был и кем является для меня. Он никогда меня не оставляет; постоянно радует Своей любовью. Тот, Кто когда-то плакал у гроба Лазаря, те­перь часто плачет внутри меня и со мной. Тот, Кто когда-то на земле возрадовался в духе и сказал: «Ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение» (Мф. 11:26), ежедневно, ежечасно тихонько повторяет это в моем духе. Он дает мне Свой соб­ственный покой, Свой собственный мир, Свою собственную радость. Он дарует мне поцелуи Своей любви, которые луч­ше вина. Часто меня удивляет, неужели может быть, что моя жена, которую Он забрал, имеет в Его присутствии большую радость, чем та, которую Он дает мне. Если Он забрал ее на небеса, Он также принес небеса и мне, потому что Он и есть небеса. В его присутствии нет ни ночи, ни тьмы. В его при­сутствии «полнота радостей» (Пс. 15:11).

Иногда Он допускает, чтобы я осознавал все, что было раньше и чего теперь нет. Иногда я снова почти слышу го­лос моей Грейси, ощущаю на своей груди головку малень­кого Самуэля. Ноэль и его мать — как сладки воспомина­ния, и в то же время как ноет сердце!.. А потом Тот, Кто вскоре придет и отрет всякую слезу, приходит и забирает всю горечь... и наполняет мое сердце глубокой, искренней, невыразимой радостью. Мне не нужно теперь Его искать;

Он никогда меня не покидает. По ночам Он разглаживает мою подушку; по утрам — пробуждает мое сердце для Сво­ей любви. «Я буду с тобою весь день: ты не будешь один, не будешь одинок». Я никогда не был так счастлив, доро­гая миссис Бергер; я знаю, что Вы поймете, и чувствую, что должен рассказать Вам о Его любви.

Тем временем напряжение от внешних трудностей не уменьшалось. В политическом отношении положение дел в Китае уже не один месяц было в более мрачном состоянии, чем когда-либо видел Хадсон Тейлор. Вопрос с тяньцзинь­ской резней, в которой погиб двадцать один иностранец, включая французского консула и сестер милосердия, был еще не решен, а китайские власти, зная, что Европа вовлечена в войну, не предпринимали никаких шагов, чтобы подавить националистические настроения. Тейлор об этом писал:

Теперь в случае какого-нибудь мятежа нужно опасаться не нескольких мародеров, поднимается весь народ... Если в скором времени не будут приняты меры против убийств в Тяньцзине, боюсь, Вы узнаете о более серьезных несча­стьях. Большинство китайцев убеждены, что только осоз­нание вины и слабость мешают отомстить преступникам, совершающим такие злодеяния: другими словами, эти иностранцы, на самом деле, едят детей и т. д., а теперь они не способны себя защищать... Но Господь царствует.

Едва ли можно удивляться, что долгое пребывание в со­стоянии возбуждения и опасности стало сказываться на нер­вах и даже на духовной жизни одиноких миссионеров. Тей­лор немало опечалился, когда был покинут один из миссио­нерских пунктов, который можно было бы удержать, и когда некоторые из близких сотрудников, казалось, стали терять веру и мужество. Он слишком хорошо знал слабости собс­твенного сердца, чтобы строго судить других, и старался, на­сколько возможно, поддержать их сердца в служении Богу. Последний день года, как обычно, предназначался для мо­литвы и поста. Готовясь к этому дню, Тейлор писал осталь­ным членам миссии:

Настоящий (1870) год во многом был замечательным. Веро­ятно, каждый из нас в большей или меньшей степени встре­чался лицом к лицу с опасностью, был в растерянности и затруднительных обстоятельствах, но Господь избавил нас от всего. А некоторые из нас, кто, как никогда раньше, пил изучали Мужа скорбей, могут подтвердить, что этот год был самым благословенным для наших душ, и воздать Богу благодарение за него. Лично для меня этот год был одно­временно самым печальным и самым благословенным го­дом в моей жизни, и я не сомневаюсь, что другие в большей или меньшей мере пережили то же самое. Мы испытали Его верность, Его силу поддерживать в бедах, давать терпение в горе и избавлять от опасности. И, если вдруг нас ожидают еще большие опасности или несчастья, чем те, которые мы до сих пор переживали, будем надеяться, что встретим их с окрепшей уверенностью в Боге.

В этом отношении у нас есть большой повод для бла­годарности: ситуация, в которой мы находились, показы­вала местным христианам, что наше положение, как и их, было — и снова могло стать — опасным. Было два обсто­ятельства, которые, несомненно, им помогли полагаться не на защиту иностранных держав, а на покровительство Самого Бога: во-первых, чувствовалось, что первая сила нестабильна и ненадежна, как в отношении их, так и нас; во-вторых, неся различные обязанности нашего служения, мы сохраняли спокойствие и радость. Если же в какой-то степени мы не смогли подать им хороший пример, или сами оказались не способны уповать на то, что Божья сила поддержит и защитит во время опасности, давайте смирен­но признаем это и все наши сознательные промахи перед нашим верным и хранящим Свой завет Богом, Который видит все...

Я думаю, все мы абсолютно довольны тем, что мы — Божьи служители, направленные Им на различные зани­маемые нами посты, и мы выполняем Его работу. Он от­крыл пред нами двери, в которые мы вошли, и в тревож­ное время Он нас хранил. Мы приехали в Китай не потому, что миссионерская деятельность здесь безопасна или легка, но потому что Он нас призвал. Мы не стали миссионера­ми, потому что нам была обеспечена защита властей, но мы полагались на Его обещание не оставить нас. Простые и сложные обстоятельства, видимая безопасность или уг­роза, одобрение или порицание людей никоим образом не влияют на наши обязанности. Если вдруг возникнут обсто­ятельства, которые повлекут за собой особую опасность, я уверен, у нас хватит Божьей благодати, чтобы проявить не­поддельность и глубину нашей веры в Него и своей предан­ностью пастве доказать, что мы — последователи Доброго Пастыря, Который не бежал и от самой смерти... Но, если мы хотим проявить спокойствие в тот час, мы должны ис­кать необходимой для этого благодати уже теперь. Слиш­ком поздно искать оружие и начинать боевые учения, когда враг уже пришел.

Относительно денежных средств Тейлор продолжал:

Мне не нужно напоминать Вам ни о щедрой помощи в наших нуждах, которую Господь оказывал напрямую че­рез определенных людей, ни о благословенном обстоятель­стве, что Он пребывает верен и не может отречься Самого Себя (см. 2 Тим. 2:13). Если мы действительно доверяем Ему и ищем у Него защиты, мы не можем быть постыже­ны; если же не так, то, по-видимому, чем скорее мы обна­ружим непрочность всякого другого основания, тем луч­ше. Денежный фонд миссии или спонсоры — плохая заме­на живому Богу.

В это время Хадсон Тейлор испытывал такое сильное на­пряжение, что в начале декабря он писал, что никогда не ощущал ничего подобного, за исключением периода време­ни незадолго до того, как покинуть Англию на борту «Лам­мермера».

Мартовские ветра, вьющиеся вокруг дома и сотрясающие могучие вязы в Сейнт Хилл, которые так тепло приветство­вали Хадсона Тейлора по возвращении из Китая, не могли не делать более уютным место у камина, когда некоторое вре­мя спустя у него появилась возможность спокойно присесть

и поговорить с Бергерами о том, что было у них на сердце. Прошло шесть лет с тех пор, как миссионеры отплыли в Ки­тай на борту «Ламмермера», и это были годы удивительных достижений, принимая во внимание первоначальные труд­ности. Миссия, которая до того времени имела только два пункта и состояла из семи миссионеров, теперь насчитыва­ла более тридцати иностранцев и пятьдесят местных сотруд­ников в тринадцати основных пунктах, находившихся на расстоянии в среднем около ста миль друг от друга. Как мы видели, ничто не могло превзойти посвящение, с которым супруги Бергер пеклись об интересах миссии, отдавая свое время и имущество, свой дом и самих себя этому служению. Но теперь все должно измениться. Их любовь и молитвы останутся неизменны, но дело, которое уже стало им не по силам, должно перейти в более молодые руки. Сейнт Хилл выставлялся на продажу, поскольку его дорогие владельцы считали, что им нужно проводить зимы за границей. Для них не меньше, чем для Тейлора, расставание было болезненным, а их положение сопряжено со множеством проблем. Кто зай­мет их место и возьмет на себя всю ответственность за рабо­ту миссии в Англии? Кто будет издавать нерегулярную газе­ту, тестировать и обучать кандидатов, вести переписку, под­держивать отношения с друзьями миссии и выполнять еще тысячу других дел, которым они были посвящены, не требуя оплаты, потому что к этому их побуждала любовь, для кото­рой прилагаемых усилий никогда не было достаточно? Такое сотрудничество нельзя заменить ничем, кроме как родитель­ской заботой в семье, и необходимость этих перемен возник­ла так неожиданно, что Хадсон Тейлор этого не предвидел. Теперь в Китае велась большая работа, которая влекла за со­бой расходы в триста фунтов ежемесячно. Его собственное здоровье было значительно надорвано и спустя шесть напря­женных лет работы, душевный и телесный отдых был безу­словно необходим, особенно ввиду предстоящего в скором будущем возвращения на передовую. Но нельзя было пре­небрегать и опорным пунктом миссии. И, хотя Хадсон чувс­твовал себя неподходящим для этой работы, ему ничего не оставалось делать, как взвалить всю ответственность на себя, надеясь, что Господь освободит его от этих обязанностей, когда сочтет нужным. «Ты пребываешь» (Евр. 1:11) — стало очень важным фактом для Хадсона Тейлора в те дни.

Когда Хадсон писал своим родителям несколько недель спустя, он воспользовался листом бумаги со скромной над­писью сверху:

Китайская внутренняя миссия,

6 Пэрленд-роуд,

Ньюингтон Грин, №

Между Сейнт Хиллом и маленькой пригородной улочкой в окрестностях Лондона, которой в ту пору была Пэрленд-роуд, была большая разница, а переезд из библиотеки Бер­геров в маленькую спальную комнату, расположенную в за­дней части дома, которая одновременно служила и рабочим кабинетом, и офисом, был столь же неравноценен. Но как дорого и священно для многих сердец само воспоминание о доме номер шесть и о соседних домах — номер четыре и но­мер два — приобретенных по мере необходимости, так как более двадцати лет вся работа миссии осуществлялась из это­го центра, и только несколько шагов были предприняты из ее нынешнего опорного пункта. Еженедельное молитвенное собрание проводилось в нижних комнатах, две из которых были соединены вместе. Много посвященных миссионеров, среди которых группы «Семьдесят» и «Сотня», были посла­ны на миссию из этого центра, и никогда не была отклонена ни одна выдвинутая кандидатура для работы в Китае. Но мы забегаем далеко вперед, а пока, в 1872 году, все только начи­налось, Хадсон Тейлор сам управлял всей миссией, и это вре­мя любят вспоминать те, кому дороги яркие воспоминания тех дней.

В суетливой атмосфере Лондона веселый парень, полный жизни и энергии, отдал свое сердце Господу, и положил свою жизнь на алтарь служения, полностью подчинившись воле Бога. Узнав адрес от мистера Мидоуза, который недавно вер­нулся из Китая, этот парень, Ф. У. Боллер, сильно желал поб­лиже познакомиться с Внутренней миссией, не предполагая, что когда-нибудь станет ее главным синологом и одним из наиболее ценных работников:

Хорошенько подумав и помолившись, я решил искать встречи с мистером Тейлором, и как-то субботним днем мы вместе с другом отправились в северную часть Лондо­на искать Пэрленд-роуд, где располагалось здание миссии. Добравшись до места, мы обнаружили, что была застроена только половина улицы, а к северу простирались открытые поля... Мы искали дом номер шесть, и, как только нашли, нас провели в комнату, где должно было состояться собра­ние. В действительности, это были две комнаты, отделен­ные друг от друга раздвижными дверями, но они были от­крыты, и две комнаты превратились в одну. По одну сто­рону стояла большая гармоника, в других частях комнаты находилась различная китайская утварь, иных предметов мебели и убранства почти не было. Напротив двери, в ко­торую мы вошли, на стене висел большой плакат, гласив­ший: «Бог мой да восполнит всякую нужду вашу» (Флп. 4:19), и, поскольку в то время было непривычно видеть висящие на стенах тексты, он произвел на меня неизгладимое впе­чатление. В комнате собралось около двадцати человек.

Мистер Тейлор начал собрание. Раздав тексты гимна, он сел за гармонику и повел прославление. Его внешность не произвела на меня впечатления. Он не обладал атлетиче­ским телосложением и говорил тихо. Как и большинство

молодых людей, мне кажется, я ассоциировал силу с шумом и ожидал увидеть лидера с внушительной внешностью. Но, когда он сказал: «Давайте помолимся» и повел всех в молит­ве, мои представления поменялись. Я никогда не слышал, чтобы кто-то так молился. Здесь была и простота, и не­жность, и смелость, и власть, которые успокаивали и поко­ряли, — становилось понятно, что Бог принял этого челове­ка в близкий круг Своих друзей. Он говорил с Богом лицом к лицу, как человек говорит со своим другом. Такая молитва была, очевидно, результатом долгого пребывания в тайной комнате, и была словно роса от Бога. С тех пор я слышал, как многие мужчины молились перед собранием людей, но молитвы Тейлора и Сперджена стоят особняком. Разве мог забыть эти молитвы тот, кто слышал их однажды? Это было самым глубоким переживанием всей жизни — слышать, как молится Сперджен, как он берет за руку огромное собрание, состоящее из шести тысяч человек, и ведет их в святое мес­то. А слышать, как мистер Тейлор просит за Китай, — зна­чило знать что-то, что понимается под словами «много мо­жет усиленная молитва праведного» (Иак. 5:16).

Собрание длилось два часа, но казалось одним из самых коротких молитвенных собраний, которые я когда-либо посещал. Большинство присутствующих молились вслух. Не было долгих, неловких пауз, но явно присутствовал Дух Божий, Дух свободы. По окончании собрания был на­крыт стол, и появилась возможность для дружеской бесе­ды. Я представился мистеру Тейлору, и он попросил меня остаться до тех пор, пока все не уйдут, чтобы поговорить со мной наедине. Он пригласил меня в комнату на втором этаже, где и состоялся наш разговор. Он был очень обходи­телен и добр — вывел меня из гостиной, дал почувствовать себя, как дома, и поддержал мои надежды когда-нибудь по­ехать в Китай и трудиться там. Такого приема я не ожидал, когда отправился искать встречи с ним. Я лелеял мысль, что

когда-нибудь, по счастливой случайности, я поеду в Китай помощником миссионера; самому быть миссионером каза­лось мне слишком большой честью... Видя, что я молод — мне едва ли было двадцать лет — мистер Тейлор дал мне полезный совет относительно того, что мне делать, покуда Божий путь для меня не станет ясен. После беседы я ушел домой с легким сердцем, наполненный благодарностью к Богу за Его доброту в том, что таким образом Он ободрил меня в уповании на Него.

Вероятно, Хадсону Тейлору, которому не терпелось про­должать осуществлять великую задачу, поставленную перед миссией, было тяжело погрузиться в рутинную офисную ра­боту в то время, как дни и недели скоротечно утекали. Одна­ко он не торопился предпринимать новые шаги, не зная, чего хочет Господь. Но когда молитва о нужных помощниках, ка­залось, не приносила ответа и ему приходилось заниматься делами утром, в обед и вечером, было так легко потерять тер­пение и силу духа! Но в самые хмурые дни 1870 он усвоил несколько серьезных уроков о том, что нужно ждать и как нужно ждать Бога.

Более стремительный поток личной жизни Хадсона Тей­лора не мог не ощущаться в кругу миссионеров. Главной при­чиной для того, чтобы обосноваться на севере Лондона, было желание поддерживать отношения с «Майлдмей» и всем, что стояло за этим. Эти организации, охватывающие широкий круг людей, были основаны викарием, преподобным У. Пен- нфатером, чье служение Тейлор высоко ценил. Ежегодная конференция, проводимая им для христиан всех деномина­ций, была до сих пор единственной в своем роде и превра­щала всю окрестность в место собрания духовных людей, для которых единство во Христе было важнее несущественных различий. Хадсон Тейлор поддерживал связь с организатора­ми конференции с момента ее начала, а теперь, когда Он стал их близким соседом, Пеннфатер вскоре обнаружил в нем ка­чества, благодаря которым Хадсон был способен занять ве­дущее положение среди проповедников на конференции. На собраниях, которые проводились в 1872 году, присутствовало множество людей, которые приезжали не только со всех час­тей Соединенного Королевства, но и с континента. Две тыся­чи пятьсот людей ежедневно собирались в большом зале, а среди проповедующих был Д. JI. Муди и лидеры движения, выступающие за библейскую святость, которое уже принесло большие благословения со страниц «Пробуждения». Хадсон Тейлор был удивлен — как, несомненно, были удивлены и многие другие, слушавшие его — что вступительное слово было предоставлено сравнительно молодому и малоизвест­ному миссионеру. Но обетование, на котором он привык сто­ять, в тот день исполнилось в его жизни, как никогда раньше: «У того... из чрева потекут реки воды живой» (Ин. 7:38).

Однако не большие собрания, не вступительное слово Тейлора, полное благословений, произвели самое глубокое впечатление на молодую посетительницу из Барнстейпля, которая остановилась на Пэрленд-роуд. Хотя и все вышепе­речисленное не оставило ее равнодушной, больше всего ее заинтересовала и даже благословила семейная жизнь, свиде­телем которой ей довелось стать.

Место рядом с Хадсоном Тейлором, которое до сих пор пустовало, теперь было занято особой, во всех отношени­ях подходящей на роль помощницы и утешительницы. Его прежняя супруга желала, чтобы ради себя самого, ради детей и служения он снова женился; и очень неожиданно его мысли повернулись в этом направлении. Мисс Фолдинг, которая, по благословению Божьему, была душой женского служения в Ханчжоу, пришлось поехать домой в отпуск, и, путешествуя тем же пароходом, Тейлор почувствовал, что расположение, которое он долгое время к ней чувствовал, перерастает в нечто большее, нежели дружба. Со свадьбой не стали затягивать, и он был рад, что дети смогут видеть ее как можно чаще, преж­де чем она вернется вместе с ним в Китай. Но несмотря на то, что в этом доме жила невеста, приготовления к свадьбе были такими же простыми на Пэрленд-роуд, как и во время юности Хадсона Тейлора. Мистер и миссис Тейлор тщатель­но экономили средства, чтобы отдать их в фонд миссии.

Посетительница из Барнстейпля, мисс Солто, приехала с горячим желанием посвятить свою жизнь Китаю, и ее ни­коим образом не пугало настоящее самоотречение, которое было основной составляющей работы миссионера. Могло показаться, что Хадсон Тейлор, которого ценили и искали среди других лидеров конференции, и Хадсон Тейлор в сво­ем маленьком офисе и во время ежедневных молитвенных собраний в здании миссии, ограниченный в силе, два совер­шенно разных человека; но реальность одной жизни объяс­няла ей растущее влияние другой. Так что мисс Солто увезла домой множество уроков. Долгое время спустя она писала:

Я помню наставление дорогого мистера Тейлора о том, что­бы мы ничего не говорили окружающим, но рассказывали о своих нуждах только Господу. Однажды у нас был легкий завтрак, и едва ли что-нибудь оставалось на обед, и меня так взволновало, когда он стал петь детский гимн:

Иисус меня любит, я знаю, очень,

Об этом в Библии сказано точно.

Затем он собрал нас всех вместе, чтобы прославить Бога за Его неизменную любовь, рассказать о наших нуждах и просить того, что Он обещал, — и, прежде чем закончился день, мы радовались Его щедрым ответам.

Несмотря на то, что после ухода Бергера денежных средств стало не хватать, это нисколько не удручало Тейлора, кото­рый молился и планировал более определенно, чем когда- либо, продвигаться в недостигнутые внутренние районы Ки­тая. Во время недели конференции несколько особых друзей посетили Пэрленд-роуд между собраниями. Пока они стояли перед большой картой в гостиной, их сердца тронула мысль: как же достичь миллионы этих людей, которые не знают Христа? Среди них была мисс Солто, которой хорошо запом­нились слова Тейлора:

У вас хватит веры молиться вместе со мной, чтобы заполу­чить от Бога восемнадцать человек, которые по двое отпра­вились бы в незанятые провинции?

Они знали, что он имеет ввиду, и прямо там согласились ежедневно молиться об этом и стоять в вере, ожидая ответа от Господа. Затем все взялись за руки, и мистер Тейлор повел их в молитве, которая была незабываемой.

Примерно в это же время с неожиданной стороны стал проясняться вопрос относительно будущей организации ра­боты миссии в Англии. Не было ничего противоестественно­го в том, что Хадсон Тейлор, возможно, неосознанно, искал помощников, которые, как супруги Бергер, могли бы взять на себя всю ответственность. Но поиски не приносили ре­зультатов. Бремя же руководства работой в Китае на рассто­янии вместе с выполнением всего того, что следовало делать дома, было очень тяжким. Хадсон работал до изнеможения. «Не хорошо это ты делаешь, — писали ему два старых друга, бизнесмены из Лондона, — ты измучишь... себя... ибо слиш­ком тяжело для тебя это дело: ты один не можешь исправ­лять его» (Исх. 18:17,18). Они советовали ему принять совет Иофора — разделить между несколькими людьми те обязан­ности, которые можно передать, — и предлагали свою по­мощь в ведении переписки, счетов и т. д.

Как-то июльским вечером этот вопрос подвергся более серьезному рассмотрению и в Гринвиче. Тейлор был в гос­тях у супругов Хилл, которые бы с радостью посвятили себя работе в миссии, если бы им позволяли семейные обстоятель­ства. Итак, Ричард Хилл предложил сформировать совет друзей-христиан, которые бы не только взяли на себя все обязанности по руководству делами на миссионерском поле, но и разделили между собой домашние дела миссии, предо­ставив, таким образом, Тейлору свободу вернуться в Китай.

Этот совет, подкрепленный предложением Ричарда Хилла своей кандидатуры на пост почетного председателя такого со­вета, оказался ценной мыслью. Чем больше Тейлор размыш­лял над ним, тем больше видел в нем попросту расширение плана, по которому КВМ работала с самого начала. Имен­но совет, а не комитет руководства, мог взять на себя мно­гие обязанности, которые раньше выполнял Бергер. Тейлор планировал оставить детей на Пэрленд-роуд на попечении мисс Блэчли. Будучи близко знакома с работой, как дома, так и в Китае, она оказывала бы огромную помощь совету. Она смогла бы продолжать проводить молитвенные собрания и обеспечивать размещение возвращающихся миссионеров. Она может просматривать ежедневную корреспонденцию и направлять к секретарю только необходимые письма, а со­вет тем временем будет работать с кандидатами и занимать­ся денежным фондом, поддерживая связь с друзьями миссии через нерегулярную газету.

Таким образом, вопрос свободно решился. Было органи­зовано собрание и практически за один вечер (6 августа 1872 года) сформирован совет, который, по благодати Божьей, верно стоял за деятельностью миссии в течение более сорока пяти лет.

Отправившись через пару месяцев в Китай, Хадсон Тей­лор не мог оставить совету миссии большой баланс. На руках у них было немногим более двадцати одного фунта, но ни единого долга; и они, как и прежде, имели все Божьи обето­вания на будущее. В отношении новой организации Хадсон Тейлор писал друзьям миссии:

Мы надеемся, никто не подумает, что, если организация ра­боты изменилась, то поменялся и сам характер работы. Те­перь, когда миссия выросла, требуется больше работников, как за границей, так и дома. Но принципы работы останут­ся прежними. Как и раньше, мы будем искать финансовой помощи у Бога в молитве. Он положит желание помочь на сердце тем, кто, по Его мнению, подходит для этого. Если на руках есть деньги, их отсылают в Китай; когда нет — ни­чего не отсылают; мы же не будем просить отправить нам денег, чтобы миссия не влезала в долг. Если наша вера бу­дет испытываться, как было и раньше, Бог докажет Свою верность, как Он всегда и поступал; мало того, если наша вера подведет, Он останется верен, ибо написано: «Если мы неверны, Он пребывает верен» (2 Тим. 2:13).

Он продолжал:

В самой работе мы, как и раньше, будем преследовать сле­дующие цели: во-первых, побудить местных христиан жер­твовать как можно больше и, во-вторых, вести их к все бо­лее глубокому познанию Слова Божьего и любви к Нему, так чтобы как можно скорее они могли двигаться и служить самостоятельно. С Божьей помощью мы будем стремиться к тому, чтобы водрузить знамя креста в новых, недостиг­нутых районах, сблизиться с людьми и быть для них, на­сколько возможно, доступными, чтобы наше поведение де­лало Евангелие привлекательным для язычников, которых мы стараемся наставлять словом; а Вы ищите у Бога благо­дати и мудрости, чтобы работа была успешной. Молитесь, чтобы мы ежедневно следовали за Тем, Кто забрал нашу

греховную натуру и сделал нас частью Своей божественной натуры. Молитесь, чтобы этот принцип отождествления себя с людьми, добровольного снисхождения до их уровня был глубоко написан на наших сердцах и выражался в на­шем поведении.

Дата добавления: 2015-08-26