ЭРРОЛОГИЯ 4 страница

Известная своей энергичностью дама рассказывает: "Мой муж спросил доктора, какой диеты ему придерживаться, на это доктор ответил - ему не нужна никакая диета, он может есть и пить все, что я хочу".

"Теперь мы можем утверждать, что продвинулись еще дальше в понимании ошибочных действий. Мы не только знаем, что они являются психическими актами, в которых можно усмотреть смысл и намерение, что они возникают благодаря наложению друг на друга двух различных намерений, но, кроме того, что одно из этих намерений подвергается оттеснению, его выполнение не допускается и в результате оно проявляется в нарушении другого намерения... Ошибочные действия, однако, представляют собой компромиссы, он и означают полуудачу и полунеудачу для каждого из двух намерений; поставленное под угрозу намерение не может быть ни полностью подавлено, ни всецело проявлено, за исключением отдельных случаев" [Фрейд З. Введение в психоанализ: Лекции. - М.: Наука, 1989. - С. 41].

Ошибочные действия, как следствие компромисса, говорят о полуудаче и о полунеудаче для каждого из обоих намерений. И лишь в отдельных случаях удается подавить угрожающее намерение. Позиция 3. Фрейда вытекает из общей идеи психоанализа о конфликте между бессознательной сферой и сознанием, что ведет, по Фрейду, к компромиссным образованиям. Но обратимся к следующему факту: при переписывании рукописи на машинке обычно делается машинистками (разными) одна и та же ошибка: вместо слов "эклектик", "эклектический" печатают "электрик", "электрический". Этот случай не укладывается в схему 3. Фрейда.

Кроме того, позиция 3. Фрейда определяется его механическим детерминизмом, ибо он сводит причину ошибки к внешнему обстоятельству - прорыву подавляемого желания, которое вступает в компромисс с другим желанием. Это не только узкий подход, но и метафизический, ибо при таком подходе причина не рассматривается как сложное образование, как взаимодействие внутреннего и внешнего.

Чтобы понять причину ошибки как сложное образование, рассмотрим следующий факт, о котором рассказывает Константин Симонов в романе "Последнее лето".

...Третий день в дивизии шли учения в обстановке, максимально приближенной к боевой. В этот день с утра были назначены батальонные учения - наступление за огневым валом. Огневой вал создавался артиллерией и минометами. Минометы вели огонь на дальнюю дистанцию с дополнительными зарядами.

При очередном выстреле произошла осечка. Привели боек в порядок, миномет установили снова, но заряжающий в спешке схватил мину без дополнительного заряда. Командир расчета, заметив это, приказала прекратить огонь и стал ругать заряжающего за оплошность.

И тут произошло непоправимое - наводчик сержант Никулин, которому это было вовсе не положено, сам схватил еще одну мину и произвел выстрел. И мина оказалась без дополнительного заряда. Недолет получился большой, в цепи никого из солдат не задело, мина разорвалась за их спинами, на поле, как раз там, где в это время шли заместитель командира дивизии Цветков и командир полка. Командиру полка оторвало ступню. Цветков получил семь осколков в живот. Умер он на операционном столе.

Командующий армией Серпилин перед утверждением приговора спросил Никулина:

- Почему вы, старый солдат, почти три года воюете в минометных частях, почему, зная порядок, все же произвели выстрел без приказа командира расчета? Тем более вы наводчик, а не заряжающий. И не боевая обстановка, когда потери - и один другого вынужден заменять? Как это могло получиться?

- Хотел поддержать темп огня...

- Желание верное, - сказал. Серпилин, - но без команды производить выстрел никто не имеет права. И вы это знаете. Почему же произвели?

- Сам не знаю, товарищ командующий.

На неподвижном, усталом лице сержанта промелькнуло что-то такое, словно он неожиданно для себя что-то вспомнил:

- Карасев только вернулся в тот день, три недели желтухой болел, в медсанбате был, может от этого... Я заменял его, за командира расчета оставался три недели, - сказал сержант, почувствовав, что его не поняли, и, пробуя объяснить свою так и не высказанную полностью мысль: возможно, он потому произвел выстрел без приказа, что на нескольких предыдущих стрельбах, исполняя обязанности командира расчета когда сам подавал команду "огонь".

Итак, в то время, когда командир расчета Карасев, вернувшись в этот день из медсанбата, отчитывал заряжающего за оплошность, создалась ситуация во многом сходная с прежними во время учений, когда Никулин командовал расчетом. Нужно было поддержать темп огня, командир из этого отношения "выбыл" на время - и Никулин проявил активность (повел себя как командир), вызвавшую трагические последствия.

Причина ошибки Никулина - во взаимодействии внешнего обстоятельства (гомоморфизм прежних ситуаций и новой) и внутреннего (стереотип: Никулин три недели был в роли командира).

У каждой ошибки своя причина, но в причинах есть общее, что обусловливает и общее в следствиях.

Итак, каждое отдельное условие не является причиной, но каждое условие входит в какую-либо причину. Условия могут быть условиями корреляции, функциональной связи и т.д., то есть условия соотносятся не только с причиной.

Несомненно, есть черты характера, которые способствуют возникновению ошибок, но только ими не объяснить ошибки. Прекрасно показал Стефан Цвейг в новелле "Невозвратимое мгновение". Наполеон, отбросив прусскую армию перед сражением при Ватерлоо, поручил преследование ее маршалу Груши, который был не героем и не стратегом, а только преданным, храбрым, усердным, надежным командиром. "Маршал нерешительно принимает поручение. Он не привык действовать самостоятельно; человек осторожный, без инициативы, он обретает уверенность лишь в тех случаях, когда ге­ниальная зоркость императора указывает ему цель".

И вот, когда грянул гром - сражение при Ватерлоо началось, Груши слышит его гул. Все понимают, что Наполеон столкнулся с англичанами и бой в разгаре.

-Туда, к месту огня, - требуют командиры. Груши колеблется. Он придерживается указания императора - преследовать пруссаков. А бой в разгаре. Победу одержит тот, кто получит подкрепление: Наполеон - если подойдет Груши, Веллингтон - если поспеет Блюхер. Даже тогда, когда маршал узнает, что пруссаки совершают марш к полю битвы, он медлит. Наполеон видит приближающиеся свежие войска, у него мелькает догадка, что прусская армия избежала преследования и идет на соединение с англичанами, треть его армии без всякой пользы передвигается в пустом пространстве. Наполеон пишет записку Груши, но исход боя предопределен.

- Где Груши? Где застрял Груши? - в тревоге шепчет император. Груши опоздал, армия разбита.

Не будем здесь обсуждать взгляды писателя на роль личности в истории (они могут служить иллюстрацией заблуждений на этот счет: "Одну секунду думает Груши, и эта секунда решает его судьбу, судьбу Наполеона и всего мира. Она предопределяет...весь ход... девятнадцатого века..."), не будем мы рассматривать ход истории и историческую достоверность. Нас интересует то, как описывает Стефан Цвейг зависимость исхода сражения от действий Груши, зависимость ошибки от характера, от нерешительности, безынициативности и слепой исполнительности, от приказа Наполеона, от действий пруссаков и т. д.

Характеризуя влияние опыта на возникновение ошибок, отметим, что специальными науками фактического материала накоплено много, но теоретически он еще недостаточно осмыслен. Можно и должно сформулировать общие положения об условиях, при которых он имеет положительное значение и при который - отрицательное.

Оператор, привыкший к одному пульту управления, совершает ошибки прежнего опыта, если начинает работать за другим пультом, если его схема сличается от первого. Сложившийся стереотип проявит себя в новых условиях, если они содержат хотя бы один элемент, который имелся в прежних. Если количество элементов больше, то ошибка становится тем более вероятной.

В процессе поиска объяснения нового факта применяются вначале "работавшие" ранее теоретические представления. Б. Ланжевен описывает, как физики приступили к объяснению явлений микромира: "В этом случае мы поступили так, как поступают физики во всех тех случаях, когда им приходится столкнуться с совершенно новым явлением: мы пытались объяснить неизвестное с помощью уже известного и использовать в данном случае представления, оказавшиеся пригодными для объяснения других явлений. Другого пути не существует и лишь неудача такой попытки заставляет пересмотреть проблему с самого начала и искать выхода на пути создания совершенно новых представлений".

Ошибка возникает при сходстве ситуаций из-за того, что ситуации невольно отождествляются. Проясняют ошибки опыта с неожиданной стороны факты открытий и изобретений неспециалистами в тех областях, в которых были сделаны открытия и изобретения. Известно, что Морзе был живописцем, Джемс Уатт был часовщиком, Фултон - ювелиром. Дневное кино сконструировал экономист. Это происходит потому, что неспециалисту бывает легче взглянуть по-новому на процесс, он меньше связан привычным.

Опыт имеет абсолютное и относительное значение. Это значит, что оценивать его только как источник ошибок нельзя. Усвоенный способ объяснения, опыт действий предохраняют от ошибок, помогают в пути к новым результатам в отношении к повторяющемся элементам в ситуациях, но не имеют этого значения в отношении к новым элементам. Существуют не только ошибки опыта, но и ошибки игнорирования его. Если опыт не применяется к тождественным в условиях, ситуациях элементам, обстоятельствам, то возникает ошибка. Эмоциональное состояние личности, интерес, порочность и т. п. влияют на возникновение ошибок.

Нечто можно считать причиной только тогда, когда оно дало следствие. Каково следствие - это определяется не только тем, каково внешнее воздействие на вещь, но и тем, каково внутреннее состояние вещи.

Поскольку причина существует лишь в отношении к следствию, то существует причина именно этого следствия. Из одного обстоятельства нельзя вывести разные следствия. Нет такого одного обстоятельства, которое бы вызывало и ошибку ученика, написавшего вместо "сумасшедший" "сумашедший", и ошибку путника, заблудившегося в лесу. Но следует ли из этого, что причины настолько уникальны, что между ними нет ничего общего? В. Трушкин писал: "...Заметим, что различных по характеру причин для появления ошибок много. Тут могут быть причины и объективные и субъективные, недостаточно проработанное задание на проектирование, эскизный или технический проекты; недостаточная квалификация исполнителя; плохая организация рабочего места; спешка и т.д." [Трушкин, В. Ошибка! Как ее предотвратить: Записки конструктора / Трушкин В. - М., 1971. - С.73]. Правильно ли это? Ведь везде следствием является ошибка. Ошибка, но ошибки-то разные.

Если учитывать единство общего и отдельного, то можно выделить виды причин ошибок после указании общего во всех случаях возникновения ошибок. Это задача отличается от тех, которые ставят перед собой сторонники одной причины и множественности причин. В этой задаче синтезируются обе теории в результате преодоления их односторонности.

Все ошибки в своем родовом признаке порождены общей причиной. Поскольку ошибки имеют общую сущность, общее качество, составляют одно множество, то следует говорить не о причинах ошибок, а о причине, ибо ошибки в своем общем признаке одинаковы, тождественны, а одно не может быть каузально обусловлено разным. Но это верно лишь для абстрактного рассмотрения, т. е. для случая выяснения причины множества (класса). Общее и отдельное находятся в единстве и в причине каждой ошибки. Можно утверждать, что у каждой ошибки своя причина, но это верно не в отношении к общему в ошибках, а к тому, что их отличает.

Общим в причинах ошибок является взаимодействие внутреннего и внешнего обстоятельств, причем одно из них - тождество в некоторых элементах (в отношениях между ними) предмета, ситуации прежним, с которыми взаимодействовала система, другое - отвлекающее систему от нового предмета (ситуации), препятствующее системе овладеть предметом (ситуацией), порождающее "разность" системы.

Диктор произносит фразу "Кому угождает генерал..." как "Кому угрожает генерал..." Почему? Привычным является "угрожает генерал". "Угрожает" и "угождает" совпадают, хотя и не полностью, своими элементами. Но это еще не объясняет ошибки. Без внутреннего обстоятельства, отвлекающего от внимательного прочтения текста, ошибка не возникла бы. Это могла быть усталость, плохое настроение или еще что-нибудь.

Заблуждение - ошибка

Свет не карает заблуждений,

Но тайны требует для них!

А.С. Пушкин

Представим заблудившегося человека в лесу. Сначала он шел уверенно в направлении от дома, полагая, что идет домой. Потом обнаруживает неладное. Он прикидывает, как шел, где было солнце и т. д. Потом меняет направление движения. Допустим, оно оказалось правильным.

Все ли так себя ведут, когда заблудятся? Нет, не все. Осознание того, что заблудился, к одним приходит довольно скоро, другие же идут, идут, не сомневаясь, пока их не остановит изнеможение. Осознав, что заблудился, субъект может растеряться, обессилеть от страха:

- Ну, все: погиб...

А есть люди, которые упорно ищут путь к дому и не сдаются. Они мобилизуют все умственные и физические силы и побеждают.

Отличаются, конечно, путники с компасом и картой, умеющие ориентироваться по звездам и не умеющие и т.д. Напрашивается аналогия между заблудившимся в лесу и заблуждающимся в жизни.

Заблуждающийся сравнивался и сравнивается с заблудившимся. Такое сравнение делали моисты. Они, отвечая на вопрос, что значит "впасть в заблуждение", говорили: "Это подобно тому, когда человек с крепкими ногами отправляется в путь по нехоженой тропе, не зная направления. Он заблудится и вынужден будет стоять и ждать, пока не укажут ему направление" [Антология мировой философии. М. 1969, т. 1, ч. 1 - С.318].

Одно из первых определений заблуждения принадлежит Платону. В его определении проявилось отношение к заблуждению как к тому, что отклонилось от пути: "Заблуждение же есть не что иное, как отклонение мысли, когда душа стремится к истине, но проносится мимо понимания" [Платон. Соч. В 3-х т. - Т. 2. - М., 1970. - С.339].

Впасть в заблуждение - значит сбиться с пути к истине, отклониться от того, что познается, - этот взгляд был общим для материалистов и идеалистов. Но первые считали, что заблуждение есть отклонение от объективной реальности (Эпикур, Гольбах, Гельвеций), а вторые - от мира идей (Платон), божественных предначертаний (Фома Аквинский, Газали), абсолютной идеи (Гегель) и т. д.

В средние века господствовало отношение к заблуждениям как к "дьявольскому наваждению". Вслед за Августином считали первым солгавшим дьявола. От него начался грех, от него началась и ложь, дьявол - отец лжи. Зло непосредственно выводилось из "заблуждения", т. е. из того, что не согласовалось со священными писаниями. Но и в средние века высказывались интересные идеи. Так, Уильям Оккам как средство против заблуждений рассматривал следование принципу: "без необходимости не следует утверждать многое" ("бритва Оккама").

По Гегелю, абсолютная идея как разумное понятие есть всеобщность и познание, "все остальное есть заблуждение, смутность, мнение, стремление, произвол и бренность" [Гегель. Наука логики. - М., 1972. Т.3. - С.288].

Крайний субъективизм в определении заблуждения был выражен С. Кьеркегором. Для него истинное субъективно, а объективное является заблуждением. Вопрос Понтия Пилата: "Что есть истина?" новое время, иронизирует С. Кьеркегор, заменило на вопрос: "Что есть сумасшествие?". Сам С. Кьеркегор не только не стремится восстановить отношение к истине как соответствие объекту, а наоборот, утверждает: субъект решает, что есть истина. Внутреннее устремление, внутренняя направленность и есть истина, а внешнее, навязанное извне - заблуждение.

М. Хайдеггер определял заблуждение как "сокрытность" бытия, неподлинность, растворение во внешнем. Типичный случай заблуждения - следование традиции. Стирание различия между заблуждением и истиной характерно для прагматизма как разновидности релятивизма, относящегося к истине как "полезной фикции". Умственные конструкции прагматизм соотносит не с объектами, а с непосредственным успехом. Недаром Шиллер видел в Протагоре родоначальника прагматистского течения. "...Истина, - писал Я.А. Берман, - есть та ценность, которую приобретает известный постулат, поскольку он обеспечивает успешность наших действий. С другой стороны, заблуждением мы называем такие постулаты, которые обусловливают неудачу в достижении намеченных целей" [Берман, Я.А. Сущность прагматизма. Новые течения в науке о мышлении / Берман Я.А. - М., 1911. - С. 36]. Прагматизм исходит из субъективно-идеалистического тезиса о том, что "мысль" и "реальность", "истина" и "факт" не могут быть отделены друг от друга.

Полярную позицию отстаивали материалисты. Так, Л. Фейербах писал, что "философия есть познание того, что есть. Высший закон, высшая задача философии заключается в том, чтобы помыслить вещи и сущности так, познать их такими, каковы они есть" [Фейербах, Л. Избр. филос. произв. - Т.1 / Фейербах Л. - М., 1955. - С.122]. Подобные высказывания характерны для Гельвеция, Гольбаха, Дидро, Чернышевского, Добролюбова и других.

В домарксистской гносеологии родилась идея рассматривать заблуждение как ошибку. Уже в древней Греции заблуждение отличалось от преднамеренной лжи (Сократ, Платон, Эпикур, Аристотель). Платон выделял ложь в словах и ложь в уме. Он называл заблуждение ошибкой в мышлении. Четко противопоставлял ложь ошибке Эпикур, когда писал, что "ложь и ошибка всегда лежат в прибавлениях, делаемых мыслью (к чувственному восприятию)..." [Материалисты Древней Греции. - М., 1955. - С. 185].

Аристотель в трактате "О душе" относил заблуждение к ошибочному и полагал, что ложность и истина встречаются там, где уже имеется сочетание мыслей. Характеризовали заблуждение как вид ошибочного Ф. Бэкон, И. Кант, Д. И. Писарев и другие.

Заблуждение контрарно истине, но оно не есть простое отсутствие истины. Отсутствие истины (неистина) включает в себя и неведение, и заблуждение. Неведение - это отсутствие заблуждения и истины. Между истиной и неистиной - отношение контрадикторности. (КR не- К) между истиной и заблуждением - отношение контрарности (KRN). Заблуждение же и истина (в отдельности) находятся в отношении контрмедиальности к неведению. Контрмедиальность - отношение между полярным классом и средним (М), то есть NRM и KRM.

Однако в чистом виде заблуждений, которые были бы только заблуждениями, заблуждениями вообще, безотносительными заблуждениями, не существует. Вот поэтому схема эта отражает лишь то, что бывает в определенном отношений Если же говорить о знании в отношении к миру, то, как будет показано ниже, знание противостоит неведению.

Заблуждением называется ложное суждение или система суждений, которые субъект принимает за истинные, а истинные - за ложные. Еще Гегель при определении заблуждения не ограничивался указанием на несоответствие: "Заблуждение есть нечто положительное как уверенное в себе и отстаивающее себя мнение относительно того, что не есть в себе и для себя сущее" [Гегель. Наука логики. - М., 1972. Т.1. - С.276]. Именно об ошибке уверенности, веры и приходится говорить, чтобы указать видовой признак заблуждения, а не только о несоответствии предмета мысли.

Без анализа убежденности нельзя вскрыть сущность заблуждения. Она может иметь своим предметом не столько факты эпистемологии: верят не только в истинность или ложность умственных построений, но и в свои силы и т.п. Вера - эмоционально-интеллектуальное состояние субъекта. Конечно, существуют и самостоятельно высказывания веры, как и высказывания сомнения. Эти высказывания имеют своими предметами соответствующие психический состояния и могут быть достоверными и вероятными, истинными и ложными.

Широкое применение в гносеологии понятия веры было осуществлено Платоном, Д. Юмом, С. Кьеркегором, Б. Расселом Анализировали это понятие П.В. Копнин, Ю.П. Ведин. Вера в произведениях С. Кьеркегора тождественна подлинно религиозному, а "религиозное есть истинная человечность" [Кьеркегор С. Единичный // Быховский Б.Э. Кьеркегор. - М., 1972. - С. 228]. Вера не терпит доказательства, достоверность и страсть нельзя сочетать в одной упряжке, вера не есть знание, она - акт свободы, выражение воли, парадокс [Антология мировой философии. Т.3 - С.713]. С. Кьеркегор равен в своем иррационализме Тертуллиану, сделавшему своим принципом "credo quia absurdum" (верую, потому что абсурдно). Верование тождественно истинному. Эта мысль является центральной в "Заключительном ненаучном послесловии", к ней он часто возвращается в "Дневнике". Так, отмечает Б. Э. Быховский, эпистемология перерождается у Кьеркегора в фидеологию, или пистеологию, теорию верования.

Б. Рассел называл заблуждение верой в то, что ложно: "Заблуждение есть не только абсолютное заблуждение веры в то, что ложно, но также и квантитативное заблуждение веры большей или меньшей степени, чем это гарантируется степенью правдоподобия, правильно приписываемого предложению, в которое верят, по отношению к знанию того, кто верит" [Рассел, Б. Человеческое познание, его сфера и границы. - М., 1957. - С.432]. По Расселу, научный метод состоит из аппарата и правил, предназначенных для того, чтобы степени веры совпадали со степенями правдоподобия. Заблуждение возникает из-за несовпадения их.

Б. Рассел считал верой приготовления для задержанных реакций и полагал, что вера может быть и без языка: "Вера, как я хочу употреблять это слово, обозначает состояние сознания или тела, или того и другого, в котором животное действует в отношении чего-то чувственно ему не данного. Когда я иду на станцию с. намерением попасть на поезд, мое действие выражает веру. Так же выражает веру действие собачки, возбужденной запахом лисы. То же выражает и действие птицы в комнате, которая летит к оконным стеклам в надежде вылететь наружу. Среди людей единственные действием, в котором выражается вера, часто оказывается произнесение соответствующих слов" [Там же. - С. 147].

Возможно, не стоит называть верой состояние кошки, ожидающей мышь. Но то верно, что вера не есть чисто интеллектуальное состояние. Возражение же вызывает выведение Б. Расселом из веры истинности предложения: "Действительно, истинной и ложной является, прежде всего, вера; предложения становятся истинными или ложными только благодаря тому, что они выражают веру. Поэтому субъективную сторону значения предложений следует искать в вере" [Там же ].

Вера как переживание сопутствует познавательным процессам. Она существует, когда высказываются как достоверные, так и вероятные суждения. Вера может совпадать с истинностью построения, а может и расходиться с ней. Субъект верит в истинность (ложность) построения, и оно действительно является истинным (ложным) - это случай совпадения. При расхождении веры и истинности имеется заблуждение. При определении заблуждения учитывается именно несоответствие: заблуждающийся принимает ложь за истину или, наоборот, он, говоря рассматриваемыми терминами, ошибается в вере. Но ложность или истинность предложений и их связей определяется не верой, а соответствием или несоответствием предметам, уровням объекта. Это относится и к суждениям веры. Предметами их являются вера или отсутствие веры. Если субъект произносит: "Я верю (не верю) в...", - то его высказывание истинно, если он действительно верит в нечто, хотя вера может быть ошибочна. Такое высказывание может быть и ложью или заблуждением. Называть веру "истинной" или "ложной", как это делали Платон и другие, не следует, поскольку она не относится к сфере знаний. Б. Рассел делал не только эту ошибку: он из "истинности" (правильности) веры выводил истинность предложений, не отличая к тому же веру от суждений веры.

П. В. Копнин, показав, что термин "вера" употребляется в двух значениях, писал: "Необходимо строго различать слепую веру, ведущую к религии, и веру, убежденность человека, основанную.на знании объективной закономерности. Последняя не только не противоречит истине науки, но вытекает из нее". Таким образом, П. В. Копнин подчеркнул влияние знания на веру (уверенность). Он же писал о влиянии веры (уверенности) на деятельность: "У человека должна созреть решимость действовать в соответствии с идеей, в формировании этой решимости определенная роль принадлежит уверенности, вере в истинность идеи, в необходимость действия в соответствии с ней, в реальную возможность воплощения идеи в действительность" [Копнин, П.В. Философские идеи В.И. Ленина и логика. / Копнин П.В. - М., 1969. - С. 461].

Итак, уверенность (вера) связана с познанием. Заблуждение относительно истины имеется тогда, когда есть оценка ее как ложной. Заблуждением в таком случае является оценка истины, суждение о ней, а не сама истина. Истина выступает в отношении к заблуждению как предмет, а заблуждение как ложное. Вот почему мы не будем далее оговаривать этот случай. Лишь представим заблуждение через конъюнкцию. "X утверждает (отрицает) А "; "X полагает, что А истинно"; "А истинно":

1) Х утверждает А и полагает, что А истинно, но А неистинно;

2) Х утверждает А и полагает, что А ложно, но А истинно.

В том и другом случаях имеется заблуждение.

Если субъект заблуждается и говорит то, что думает, то лжет ли он? Нет, хотя его высказывание ложно. Если заблуждающийся искренен, не обманывает, то он не является лжецом. Если же заблуждающийся лжет, т. е. ошибается и обманывает, то он может высказать, как это ни парадоксально, истину, если утверждает (отрицает) контрадикторное тому, что думает. Если высказывание контрмедиально тому, что думает о предмете субъект, он может высказать как истину, так и ложь. То же при контрарности заблуждения и высказывания, то есть высказывание может оказаться истинным, но может оказаться и ложным.

Известно, что заблуждения не относятся к бессмыслице. Бессмысленные предложения не могут быть охарактеризованы предикатом "заблуждение", поскольку заблуждения имеют смысл. Высказывания "Температура гравитации может быть измерена", "И. Кант был солипсистом" ложны, но не бессмысленны.

Между тем смешение заблуждений с бессмыслицей встречается в обыденном сознании. Перенесение этого в научную литературу было осуществлено Семеном Петропавловским, который ложь рассматривал как "логический абсурд", как "психологическую нелепость".

Таким образом, заблуждения и преднамеренная ложь исчерпывают класс ложного. Но на заблуждение распространяется то, что можно сказать об ошибке как роде.

Обратимся к доказательству следующего способа словоупотребления: "заблуждение - это ошибка".

В XVII-XVIII веках обычным был взгляд, по которому все разнообразие процессов в природе можно свести к механической форме движения. Этот взгляд был ошибочным, т.е. заблуждением. М. В. Ломоносов, обнаружив ошибочность взгляда английского химика и философа XVII века Роберта Бойля, писал о ложности этого взгляда. М. В. Ломоносов начал проводить опыты накаливания металлов в запаянных сосудах с целью проверить свое предположение, что увеличение веса металлов при прокаливании происходит не от проникновения в них "материи огня", как считал Р. Бойлъ, а от соединения металлов с воздухом. Он взвешивал реторты с металлами до и после прокаливания, не вскрывая их. Обнаружилось, что в одном, другом и т. д. случаях вес не изменяется. Мнение Р. Бойля было заблуждением. Можно ли сказать, что он ошибался? Конечно.

Заблуждение - ошибка, но нельзя сказать, что любая ошибка - заблуждение. Действия человека могут быть названы ошибочными или правильными, но не истинными или ложными. Заблуждение входит через ложное в ошибку, преднамеренная ложь (также через ложное) - в преднамеренную неправильность.

В 1996 г. в Ростове-на-Дону под редакцией В.П. Кохановского была издана книга "Современная философия: словарь и хрестоматия". Вот что в ней говорится на с. 26: "ЗАБЛУЖДЕНИЕ - знание, не соответствующие своему предмету, не совпадающие с ним. Будучи неадекватной формой знания, заблуждение главным своим источником имеет ограниченность, неразвитость или ущербность социальной деятельности (прежде всего чувственно-предметной). Заблуждение по своей сути есть искаженное отражение действительности, возникающее в результате абсолютизации результатов познания отдельных ее сторон. Заблуждения многообразны по своим формам: научные, вненаучные, ложь, дезинформация, утопии, ошибки и т.п. Те или иные конкретные заблуждения рано или поздно преодолеваются: либо "сходят со сцены", либо превращаются в истинные знания. Важнейшие предпосылки преодоления заблуждений - изменение и совершенствование породивших их социальных условий, зрелость предметной деятельности (практики), развитие и углубление знания".

Дата добавления: 2015-07-16