П. КРЕТЧМАР 13 страница

Прежде всего возникает вопрос, должна ли выдача вещи по вещно-правовому притязанию быть произведена дееспособному лицу, чтобы повлечь освобождающий эффект, или же достаточно простого возврата владения - неважно, каким путем.

Для обязательственного отношения ответ находится в § 362 II и 185 в связи с нормами о дееспособности (§ 104 и сл.). Поскольку, как следует из обоих только что процитированных параграфов, законодатель намеревается рассматривать принятие надлежащего предоставления в качестве решения о судьбе требования (Verfugung uber die Forderung), в то же время постановили, что недееспособное лицо не может в одностороннем порядке принять такое решение (§ 104, 105) и что ограниченно дееспособное лицо согласно нормам § 107 и сл. нуждается в согласии законного представителя.

Следует ли переносить представление, согласно которому принятием предоставления (пригодного для прекращения обязательства) принимающая сторона выносит решение о судьбе обязательственного отношения, по смыслу закона на вещно-правовое требование о выдаче? Закон не содержит прямого ответа на этот вопрос. На мой взгляд, на него следует ответить отрицательно.

Даже в обязательственном отношении рассмотрение принятия надлежащего предоставления в качестве решения о судьбе требования не соответствует истинному положению вещей, так как освобождение должника является как раз не следствием воли кредитора, оформленной в виде сделки, а результатом его реальных действий - принятия должного. В отношении вещного требования о выдаче такое представление будет практически неисполнимым; принявший предложенную ему вещь собственник намеревается не распорядиться (verfugen) своим вещным требованием, а вновь получить возможность пользоваться своей собственностью. Соответственно, и нормы § 185 неприменимы к вещному требованию о выдаче.

Если владелец, приобретший владение не путем запрещенных самоуправных действий или наказуемого законом поведения <1>, выдает вещь несобственнику, которого он принимает за собственника, и эта ошибка не может быть поставлена ему в вину, ему не требуется ни согласия, ни одобрения собственника согласно § 185, чтобы освободиться от ответственности, так как он передал владение при таких обстоятельствах, которые исключают в отношении его как требование о выдаче, так и обязанность по возмещению убытков <2>. Однако если действующий недобросовестно владелец отдает вещь несобственнику при обстоятельствах, включающих в себя его вину, то для освобождения его от ответственности необходимо согласие собственника; впрочем, здесь чисто вещное требование о выдаче уже согласно § 990, 989 на основании вины владельца переходит в урегулированное этими нормами обязательственное требование о возмещении убытков.

--------------------------------

<1> В этом случае определяющими были бы нормы о возмещении убытков, возникших в результате совершения запрещенных действий (§ 992 ГГУ).

<2> В крайнем случае может идти речь о соответствующем применении § 281 с целью уступки обоснованного требования о кондикции владения. Однако я полагаю и эту возможность исключенной, пока речь идет о чисто вещном требовании о выдаче.

Иной вывод нельзя сделать и из § 1812, 1813. Конечно, из § 1813 следует, что закон не только при обязательственных, но и при определенных вещных притязаниях рассматривает принятие предоставления с целью прекращения притязания как принятие решения о судьбе этого притязания. Поскольку § 1813 имеет смысл только как ограничение § 1812 и содержит исключения, при которых, несмотря на наличие "решения" в смысле § 1812, предписанное там одобрение соопекуна не требуется, то закон должен рассматривать перечисленные в § 1813 случаи принятия надлежащего предоставления как подпадающие под действие § 1812, т.е. как "решения о требовании или о другом праве, в силу которого опекаемый может потребовать предоставления". Однако, как было отмечено выше, закон не относит напрямую вещно-правовое требования о выдаче к притязаниям по § 1812 (ср. сн. 17). Следовательно, из указанного параграфа также не следует, что принятие совершенного с целью прекращения предоставления имеет распорядительную природу (Verfugungsnatur).

Таким образом, ответ на вышеуказанный вопрос о том, освобождается ли ответственное перед собственником по требованию о выдаче лицо в результате выдачи вещи дееспособному собственнику, зависит исключительно от того, что понимается под "выдачей вещи" (§ 985).

Достаточно ли для этого приобретения владения? Гражданское уложение, урегулировав условия приобретения владения, создало сложность, которая отсутствовала в пандектном праве. В древнеримских источниках условия приобретения владения были установлены с учетом того обстоятельства, что оно не всегда является чистым преимуществом, а при определенных условиях приносит с собой также бремя и убытки для приобретателя. Это обосновывает наделение владельца пассивными полномочиями против виндикационного притязания или, если владелец вернул вещь собственнику, влечет за собой потерю права на него. Древнеримские юристы учитывали при этом, что для приобретения владения требовалась направленная на владение воля, а недееспособным (за исключением, предоставленным детям в отношении приобретения владения подаренным) отказывали в способности к приобретению владения <1>.

--------------------------------

<1> По поводу деталей указанного противоречия и его распространения ср.: Vangerow, Pandekten I, § 204, S. 364 - 367; Windscheid, I, § 155, S. 689 (Fn. 13).

Поскольку для реституции в отношении corpus вещи требовалось предоставление владения <1>, из римского и пандектного права ясно следовало, что тот, кто отдал подопечному принадлежащую тому вещь без содействия опекуна, не выполнил свою обязанность по реституции <2>.

--------------------------------

<1> I. 22 D., de V. S., 50, 16: "Plus est in restitutio quam in exhibitione: nam exhibere est praesentiam corporis praebere, restituere est etiam possessorem facere fructusque reddere".

<2> I. 1 D., de adquir. vel amitt. poss., 41, 2 vv.: "non potest incipere possidere - licet maxime corpora suo rem contingat".

Лишь там, где потеря притязания не рассматривалась в качестве последствия традиции, как при договоре дарения, проявилась более свободная точка зрения в отношении приобретения владения детьми (см. I. 3 C., de poss., 7, 32).

ГГУ <1>, напротив, регулируя приобретение владения, освещает лишь преимущества, которые дает статус владельца, поэтому становится понятным, что направленная на приобретение владения воля, согласно праву ГГУ, не требуется (§ 854 I), а следовательно, и недееспособное лицо может приобрести владение, если только в зависимости от вида фактического обладания вещью (Gewahrsam) можно достаточно четко обозначить вход в сферу его господства.

--------------------------------

<1> В оригинале - "Das BGG"; вероятно, это опечатка, и следует читать "Das BGB". - Примеч. пер.

Пока речь идет о чисто вещном требовании о выдаче вещи, следует признать достаточным, что владелец предоставляет собственнику только владение вещью, разумеется, в том состоянии, которое соответствует его обязанности по выдаче вещи. Владелец исполняет требование о выдаче и в том случае, если передает вещь ребенку, который не осознает ее ценность. Тем не менее, как только вещное право требования приобретет обязательственно-правовое содержание, будь то с самого начала вследствие недобросовестности владельца или на основании § 992, будь то впоследствии из-за передачи притязания на рассмотрение суда или из-за просрочки, должны будут приниматься во внимание обязательственно-правовые принципы ответственности; при этом будет требоваться интерпретация обязанности о выдаче вещи в смысле такого предоставления владения, которое не только ликвидирует пассивные правомочия владельца, но и прежде всего воздаст должное подразумеваемому интересу собственника.

Вышеизложенные соображения показывают, что правовые нормы об исполнении не могут быть полностью перенесены на вещно-правовые требования о выдаче. Последняя причина этого коренится в том, что абсолютное право, от которого происходит вещное притязание, оказывает значительное влияние на условия его существования. В систематическом смешении вещно-правовых притязаний с обязательственными отношениями таится опасность, что своеобразие вещно-правового притязания, вытекающее из его источника - вещного правоотношения - не будет учтено в достаточной мере.

Перевод с немецкого выполнен М.С. Осташенко,

магистром частного права

Дата добавления: 2015-07-19