Конец второй баллады 17 страница

Российские Вести: «…Проникшим на территорию базы террористам-смертникам удалось взорвать склад боеприпасов; при этом были уничтожены два вертолета, погибли трое и ранены как минимум девять американских военнослужащих. Президент Буш выступил со специальным заявлением. Он назвал теракт в Эль-Джубайле «подлым и трусливым ударом в спину американского народа» и «последней каплей, переполнившей чашу терпения Америки». Хотя расследование еще не завершено, нет никаких сомнений в том, что за всем этим стоят «Аль-Каида» и террористический режим в Багдаде. «Саддам Хуссейн и раньше частенько дергал тигра за хвост, — заявил Президент, — но на сей раз, Богом клянусь, он переборщил! И теперь мы отломаем задницу этому парню, не советуясь со всеми этими ООНовскими крючкотворами…» Щелк!..

Аль-Джазира: «Подразделения так называемых «многонациональных сил в зоне Залива» лихорадочно ищут в южной части Аравийской пустыни, близ колодца Мусайбих, остатки американского истребителя-бомбардировщика F-117, разбившегося во время тренировочного полета. Эта рядовая, казалось бы, авария порождает более чем серьезные вопросы, на которые нет ответов. На видеокадрах, что вы сейчас видите, участвующие в поисках американские военные: все они в костюмах радиационной защиты. А поскольку американское командование поначалу вообще отрицало факт авиакатастрофы, сразу же распространился слух, будто разбившийся бомбардировщик имел на борту тактическое ядерное оружие. Саудовские власти опровергли этот слух с такой запальчивостью, что подозрения скорее усилились, чем рассеялись: понятное дело — кому охота признаваться в том, что атомные бомбы «стратегического союзника» постоянно висят на ниточке над твоими городами, а ты о том даже не поставлен в известность! Хвала Аллаху, что тот бомбардировщик упал в пустыне; не станем поминать к ночи — КУДА ОН МОГ БЫ УПАСТЬ…» Все эти сообщения, однако, проходят вторым планом, их приходится выискивать в потоке новостей специально; фон же сегодня задают красочные описания «чудовищного по замыслу теракта в Каламат-Шутфе, в последний миг предотвращенного американским спецназом».

…Мастерски сделанная компьютерная анимация. Вот посреди пустыни (графика в изометрической проекции, под «Diablo») остановилась ракетная установка с красной звездой. Вот из-за барханов выкатываются несколько ядовито-зеленых джипов, одетых мерцающим ореолом искорок-выстрелов; фигурки, составляющие экипаж ракетной установки, бестолково мечутся, пытаясь сбежать, но спастись не удается никому. Вот террористы (в шапочках-масках, из под которых торчат длинные бороды а-ля Бен-Ладен) споро щелкают тумблерами на панелях управления ракетной установки. Смена масштаба: установка съеживается до размеров горошины в сАмом углу «песчаного ящика», над которым неспешно проплывают три широкофюзеляжных «Боинга», очень похожих на старомодные вальяжные дирижабли. Вспыхивают цифры: «327 пассажиров», «306 пассажиров», «341 пассажир» — после чего все три самолета попадают в багровые рамки с перекрестьем, и поперек экрана начинает зловеще пульсировать надпись: «TARGET!.. TARGET!..» А потом багровые рамки вокруг «Боингов» вдруг идут рябью и исчезают: бородатые террористы заметили приближающие американские вертолеты. Одна за другой отважные маленькие птички (компьютерщики мастерски передали тут движения «подбитой» птицы, отводящей хищника от птенцов) гибнут в пламени ракетных разрывов… Но нет, им не уйти от расплаты! — и вот уже террористы штабелями падают под выстрелами солдатиков в пустынном камуфляже, а над взорванной ракетной установкой с никуда не девшейся красной звездой победно взмывает звездно-полосатый стяг… На борту «Боинга» так и оставшиеся в счастливом неведении пассажиры — образцово-показательное американское семейство и благообразный араб-паломник, в бурнусе и с четками — продолжают глядеть фильм про Микки-Мауса. А Саддам Хуссейн в своем раззолоченном дворце в ярости расшибает об пол дымящийся кальян и собственноручно пристреливает одного из своих генералов — надо понимать, того, который завалил такой роскошный план… Что-то неясно?

…На трибуне — Кондолиза Райс, нацелившаяся в зрителя указательным перстом: «…Американские парни, сознательно и обдуманно заслонившие собой тысячу беззащитных пассажиров тех «Боингов», белых и цветных, христиан и мусульман, — вот он, ответ нашей, Западной, цивилизации средневековому варварству исламистов-камикадзе!..» …CNNовский репортаж из Каламат-Шутфы. Послебитвенный пейзаж: американские спецназовцы — красавцы, кровь с молоком (обезжиренным) — и бравый майор Чифтен из «Дельты», несколько обрюзгший и раздавшийся со времен своего Уэйкского бенефиса, но вполне еще ничего: «…Да, случалась у нас работенка и потяжелее нынешней; не в пример потяжелее! Все эти террористы — они только и могут, что гадить исподтишка, подсовывать взрывчатку в гостиничные плевательницы, а в открытом бою с американским спецназом — нет, удара не держат… Даже когда их три к одному — как вот здесь.» …Интервью в затейливых интерьерах голливудского офиса: «…Да, наша студия собирается приступить к съемкам фильма о событиях в Каламат-Шутфе уже на будущей неделе… Бюджет фильма — ориентировочно 80 миллионов, прибыль составит не менее двухсот. На роли четырех пилотов-вертолетчиков приглашены звезды первой величины, переговоры уже близки к завершению… Нет-нет, это не в коем случае не будет примитивный, штампованный боевик! Суть в том, что те четыре пилота — это Четыре Стихии, ну, вы понимаете, что я хочу сказать…» …Арлингтонское кладбище — звезды и полосы, салюты и лафеты, Пурпурные сердца и медали Конгресса. Интервью на улицах — светлая скорбь плюс чувство уверенности в завтрашнем дне. Армейские вербовочные пункты, ломящиеся от желающих так же вот — положить на алтарь Отечества; еще одно интервью, со счастливой девушкой, только что прошедшей по конкурсу в рядовые — чУдная девушка, тоненькая и глазастая (почему-то ужасно хочется назвать ее «комсомолкой»):

— Наша телекомпания будет внимательно следить за вашей военной карьерой, мисс… — Мисс Линч. Джессика Линч.

Подполковник — в маленькой больничной палате без окон, разговаривает по спутниковому телефону:

— …Да, Чип, порядок — нас всех сняли с крючка. Так что размагнить-ка те дискеты и ту флэш-память — ну, ты понял, — а если сумеешь — потри и соответствующие кластеры в собственных мозгах. …Ну, это я в том смысле, что вся история про похищенный «Гранит» нам с вами приснилась, и чем быстрее вы с Еленой этот сон забудете — тем лучше. …Нет, Чип, — ты молодец: без тех ослепших спутников нам бы ни за что не победить… ну, не только без них, но и без них тоже. Помнишь, то знаменитое Нельсоновское перед Трафальгаром: «Англия не ждет, что каждый станет героем — Англия ждет, что каждый исполнит свой долг»? Вот ты как раз и исполнил.

…Да, Елена. …Боюсь, увидимся мы нескоро: ближайшие лет сто мы в Россию невъездные. Вот, подумываем купить на троих небольшой тропический островок — приезжайте потанцевать под луной на белом-белом коралловом песке… ну, зачем обязательно нагишом? — впрочем, как вам будет угодно!

…Все, ребята, счастливо! «Бери шинель, пошли домой». Ключ суньте под коврик — ну, вы знаете… Бай-бай!

Отключает телефон и оборачивается к товарищу:

— Ты чего-то хотел, Боря?

Атаман поворачивает на звук наглухо забинтованное лицо:

— Вот думаю: а не слабо вам, Алексан Васильч, сделать себе лоботомию?

— Гм… А зачем?..

— Для единства стиля. Классная бы вышла троица: слепой снайпер, парализованный рукопашник и лоботомированный аналитик. Как раз чтоб стоять на паперти перед этой самой… ну, где каменюка та, черная… — Мечеть аль-Масджид аль-Хаам.

— Во-во. Хаам. Как полагаете — хорошо будут подавать?

— Да уж, я чай, получше, чем в электричках Москва — Сергиев-Посад, — откликается со своей койки Ванюша.

— Ладно тебе, Боря… Ничего еще не известно. Медицина сейчас чудеса творит — были б деньги. А деньги у нас есть.

— Ага — чудеса! Отчекрыживаем у Ванюши голову и пришиваем к моему туловищу… Как тебе, Ванюш, такая идея?

— Шел бы ты в задницу…

— Мы уже — тама. Пора обживаться… Вот, помнится, у ТОГО Робингуда был в шайке слепой, фамилию забыл, — ну, который попадал в мишень на звук удара предыдущих стрел… Деликатный стук в дверь прерывает атаманову тираду.

— Товарищ подполковник! — понизив голос, окликает того Ванюша. — Если Гюльчетай — спровадьте ее как-нибудь! Ну — ни к чему это всё…

За дверью, однако, обнаруживается принц — в довольно нелепом парадном мундире с галунами и аксельбантами.

— Я только что из столицы, мистер Александер: вся королевская семья, в полном составе, выражала благодарность американскому народу в лице посла за те спасенные «Боинги» — ордена, все дела… Так вот, шеф посольской резидентуры ЦРУ подтвердил за коктейлем, что предшествующий запрос о вашей выдаче был недоразумением. Так что живите спокойно — за пределами Штатов, разумеется.

— О-кей. Вы сами-то — как? Обошлось?

— Терпимо. Пару-тройку месяцев, пока всё не порастет быльем, безвыездно побуду в именьи. Потом — в ссылку, куда-нибудь послом. Я, наверное, выберу Англию: ностальгия, знаете ли… оксфордская юность.

— Мне как-то ближе Кембридж…

— Ничуть в том не сомневаюсь, мистер Александер!

— О нет, совсем не то, что вы подумали!..

Экс-разведчики обмениваются печальными усмешками.

— Значит, теперь в Европу, мистер Александер?

— Да. Швейцарские клиники — может, чего выйдет… — Мы вас отвезем — по своим каналам; береженого, знаете ли… Что-нибудь еще — можно для вас сделать?

— Наши погибшие…

— Всё уже сделано. Ракетчику, Николасу, мы предлагали виллу с полным пансионом в любом уголке мира, но он отчего-то желает домой, в Россию. Гарантии безопасности для него мы выговорили, но… — Взрослый, чай, — своя голова на плечах.

— Вот и мы так решили… Ладно, это всё про них. А — про вас? Королевский дом Саудовской Аравии вам, прямо скажем, задолжал — неоплатно. Просите, чего душе угодно — как в арабской сказке!

— Как в сказке? — хмыкает Подполковник. — А ведь, пожалуй что, и попрошу!.. Или — сами догадаетесь?

— Кажется, уже догадался… К вашему отлету будет сделано.

Солнце — шляпка подосиновика, прорастающего сквозь темную прель горизонта; боковой свет мигом разукрасил барханную рябь скособоченными найковскими галочками. Вытянутые рассветные тени косо линуют заиндевелый бетон дорожки: холодрыга.

На взлетной полосе прогревает двигатели небольшой самолет, чуть поодаль — мерзнет группа провожающих энд отъезжающих. Собственно говоря, провожающий тут всего один — принц Турки аль-Фейсал; очень бледная и очень решительная Гюльчетай (джинсы-кроссовки и спортивная куртка, успешно скрадывающая кой-какие выпуклости явно неэротической природы), как оказалось, тоже отправляется в путь: «Это ваша охрана, мистер Александер — «подарок за счет заведения». С возложением на нее обязанностей младшего медперсонала».

Последнее, между прочим, точно нелишне: Ванюша-то путешествует на каталке с капельницами, а забинтованный до состояния мумии Робингуд — в кресле-коляске; Николай, с рукой в решетчатом контейнере, идет сам — но и только, носильщик из него никакой.

— Слышь, — окликает ракетчика Подполковник, — до Швейцарии нам так и так добираться вместе. Может, там и долечишься — вникни?

— Не, — качает головой тот, — я сразу домой двину. А то сеструха в трубку ревьми ревет — пока, говорит, целым не увижу, не поверю!

— Ну, как знаешь…

Когда настает пора прощальных рукопожатий, принц протягивает Подполковнику сверток из крафт-бумаги, небрежно перехваченный крест-накрест скотчем:

— Здесь два кило, мистер Александер, на первое время хватит. Я угадал?

— Конечно. Надеюсь, королевскому дому не придется из-за этого переходить на «Нескафе»?

— Переживем. Кстати, можно возродить одну добрую традицию: как-то раз, в разгар Второй Мировой войны, Сталин распорядился ежемесячно посылать в подарок Черчиллю ящик армянского коньяка, полюбившегося тому во время визита в Россию, и посылки те потом приходили «Бульдогу» неукоснительно, до конца жизни — невзирая на Фултонскую речь, холодную войну, отставку и прочие превратности… — Благодарю вас, принц. Я, пожалуй, воспользуюсь вашей щедростью — как только мы с друзьями определимся с местопребыванием, я дам вам знать.

— Сделайте одолжение! Что-нибудь еще?

— Да. Нам надо сделать один звонок, и мы хотели бы воспользоваться вашим — именно вашим! — спутниковым телефоном.

— Пожалуйста.

Подполковник набирает номер и вкладывает трубку в протянувшуюся руку Робингуда. По прошествии нескольких мгновений звук зуммера в наушнике обрывается, и возникает негромкий бесстрастный голос:

— Вульфсон здесь.

Марк Вульфсон — в своем кабинете. Что-то неуловимо поменялось в здешней обстановке, отчего возникает физически ощутимое, как прикосновение к паутине, впечатление распада. На протяжении всего разговора остановившийся взгляд бывшего шефа Штази не отрывается от старой-престарой черно-белой фотографии в алюминиевой рамке: трое юношей в курточках-юнгштурмовках с распахнутым воротом на ступеньках Библиотеки имени Ленина; славные такие ребята, идеалисты и романтики — стальные руки крылья и вместо сердца пламенный мотор… — …Да, я понял, кто звонит. Ты как — ждешь поздравлений по случаю победы? Ах, не ждешь… и правильно — не дождешься. С победой тебя пусть поздравляют наши здешние евробюргеры. Те самые, что сперва пальцем не шевельнули, чтоб попытаться преградить дорогу Гитлеру, потом вылизывали задницу советским наместникам, а теперь вот готовы своими руками надеть на собственных дочерей паранджу — ЛИШЬ БЫ ТОЛЬКО ИХ НЕ ТРОГАЛИ…

Наглухо забинтованное лицо Робигуда:

— Да, помнится, мы такое уже слыхали: «Этот народ оказался недостоин своего фюрера и своей исторической миссии — так зачем ему жить!» А теперь слушай сюда, ты, полоумный коминтерновский выблядок!

Я — сам уж не знаю, почему — очень не люблю тех, кто затевает Мировую войну, а для почина превращает в радиоактивный пар полмиллиона людей, решительно ни в чем не виноватых. И уж, по любому, я вам не простецкий парень из тех, что позволили некогда обрядить себя в чужую форму, а потом нашпиговать свинцом — в том городишке, Глейвице.

Ты ведь уверен, что очень хорошо прикрыл свою старую морщинистую задницу — и, в общем-то, не ошибаешься. В этом рехнувшемся мире ты со своими сценариями действительно оказался нужен ВСЕМ: Штатам, Европе, России, исламистам, может и Китаю — не удивлюсь… Но всё-таки есть одна карта, которую ты недосчитал в своем раскладе.

Есть на Ближнем Востоке одно маленькое, но очень решительное государство с совершенно отмороженными спецслужбами. И ему очень-очень не понравилась твоя затея насчет ядерного удара по Мекке; не ОТВЕТНОГО удара — на это-то как раз они и сами всегда готовы, — а именно что такого вот, ПРОВОЦИРУЮЩЕГО… И если я не ошибаюсь в своих прикидках, эти ребята уже где-то на подходе. Так что если у тебя там — грёбаный ты Знаток Русской Кухни! — сейчас печется пирог, советую быстренько выключить духовку. А то представь картинку: сидишь ты в кабинете, с чинно-благородным пулевым ранением в области сердца — а по всему дому вонь и чад в три слоя. Неэстетично как-то, снижает образ… …Тут Робингуд внезапно замолкает и, по прошествии пары мгновений, медленно опускает трубку.

— Что там такое? — вопрошает Подполковник.

— Судя по звуку, — заключает слепой снайпер, — это был «Нешер а-Мидбар» — «Орел пустыни». Калибр одиннадцать-и-две. Очень странно…

— Что именно странно? — уточняет Подполковник.

— Понимаешь, израильские охотники за головами из «Сайерет Маткаль» и прочих антитеррористических подразделений — люди высокопрофессиональные и прагматичные. Из пистолетов они, насколько я помню, предпочитают в работе «Зиг-Зауэры» и «Глоки». А этот слонобой сорок четвертого калибра по делу-то абсолютно нефункционален — им «отважные израильские коммандос» пользуются исключительно в легендах о них… — Так мы, Боря, и есть — в легенде. Точнее — кроме как в легенде, нас уже нигде и нету. Или ты еще не понял?..

И тут случается странное.

Изображение ожидающего самолета заволакивает марево — в нем стремительно тают и самолет, и спецобъект за спиной, и пустыня вокруг. Подполковник, изумленно крякнув, принимается зачем-то ощупывать свои колени, а потом вдруг… приседает! Медленно и явно не веря себе, он опускается на корточки, потом осторожно выпрямляется — ноги целы и работают! Работают!.. Удивительная метаморфоза происходит при этом и с его лицом, которое прямо на глазах перестает быть «собранным из кусков». Тут взгляд его останавливается на оброненной им при этом трости с изображением львиной головы: она становится стеклисто-прозрачной, потом стекло это подергивается быстро густеющей дымкой… Миг — и у ног «красы и гордости ГРУ» лежит на бетоне шпага с изящной и дорогой рукоятью.

За спиной его между тем слышится изумленно-радостное «Ох!!» Гюльчетай: Ванюша на своей каталке начинает привставать на локтях, обрывая шланги капельниц и катетеров, как тот пробудившийся Гулливер, а потом одним движением усаживается, свесив ноги с края своего скорбного ложа и обалдело скребя пятерней маковку: «Ё-моё!!» Робингуд лихорадочно срывает с лица разлезающиеся клочьями бинты, под которыми обнаруживаются ничего не понимающие, но вполне целые глаза — и открывшаяся тем глазам картина весьма располагает к тому, чтоб их тут же и протереть.

«Краса и гордость ГРУ» успел за те мгновения обратиться в изящного насмешливого джентльмена в напудренном парике с косичкой. «Лучший рукопашник спецназа» ошеломленно мнет в горсти ткань плаща, неведомо откуда возникшего на его плечах — похоже, это оно и есть, зеленое линкольнское сукно. Сам атаман пребывает в не меньшем ошеломлении: ощутив вдруг под прижатой к груди ладонью холодный металл, он обнаруживает на себе панцирь с золотым, изукрашенным самоцветами орденом на цепи.

Все трое напряженно вглядываются вдаль — в том примерно направлении, где раньше был самолет; судя по всему, им видно там нечто такое, что скрыто от остальных зрителей тем самым дрожащим маревом.

— Ну что, — прерывает наконец молчание рыцарь, обведя взглядом товарищей, — двинулись, помаленьку?

— Да, пожалуй… — задумчиво кивает джентльмен. — Бал окончен, гости давно разъехались, а мы всё стоим на мокром от дождя крыльце в ожидании экипажа, которому неоткуда взяться — эдаким дурацким плюс-квам-перфектом… — Плюс к кому? — озадаченно хмурится стрелок.

— Ежели по-простому, — усмехается рыцарь, — так это про то, что эпоха закончилась, и пора бы нам отседова валить.

— Ну, вот так бы и говорили!..

— Стрелок! — пальцы Гюльчетай осторожно прикасаются сзади к плечу, обтянутому зеленым сукном. — Возьми меня с собой!

— Куда? — изумленно оборачивается тот.

— Какая разница — куда… Возьми! Я буду тебе там хорошей женой. Или не женой — как пожелаешь… Стрелок вновь озадаченно чешет макушку, разглядывая во все глаза волшебно преобразившуюся после этих слов девушку: джинсово-кроссовочная униформа ее обратилась в какую-то фэнтэзийную шелковую хламиду, открывающую лишь узкие, потрясающей красоты босые ступни. На физиономии стрелкА явственно отражается изрядная раздвоенность чувств: девушка, конечно, чудо как хороша, но столь резкие матримониальные пируэты явно не во вкусе великана… Тут, однако, надо чего-то решать — и мигом!

— Гляди! — указывает он, наконец, куда-то вперед, сквозь марево, чуть приобняв девушку за плечи. — Видишь?

— Да! Вижу…

— Фиг ты там пройдешь, босиком-то!..

— Ну, если дело в этом… — закусывает губу айкидоистка, но великан лишь досадливо отмахивается:

— Да не, я ж просто к тому, что — давай-ка мы лучше вот эдаким фертом… С этими словами он лопатообразной своей ручищей подхватывает девушку под попу и одним движением, аккуратным и нежным, водружает ее к себе на плечо:

— Тебе как — удобно?

— Да… — голос ее на миг прерывается, а тыльная сторона ладони предательски дергается к глазам. — Удобно. Очень… — Тогда держись как следует!

— С удовольствием!..

— Классно смОтритесь, — одобрительно резюмирует рыцарь. — Барышне очень пошлО бы временами топорщить хохолок, хлопать крыльями и хрипло кричать: «Пиастр-ры!.. Пиастр-ры!..» — Тронулись, господа, — торопит джентльмен. — В самом деле — пора!..

По мере того, как четверка удаляется, неведомо откуда возникает песня — тот же эфирный голос, что провожал бурских коммандос:

…А Серый волк зажат в кольце собак, Он рвется, клочья шкуры оставляя на снегу, Кричит: «Держись, Царевич, им меня не взять, Держись, Ванёк! Я отобьюсь и прибегу.

Нас будет ждать драккар на рейде

И янтарный пирс Валгаллы, светел и неколебим, Но только через танец на снегу, Багровый Вальс-Гемоглобин…»

Вот четверка вошла уже в марево, обратясь в размытые силуэты… — и тут всё разом кончается. Марево исчезло, и тени — вместе с ним. Впереди — тот же самый, никуда не девшийся, самолет, а на ведущей к нему дорожке — никого.

Стоит мертвая тишина, нарушаемая слабым костяным стуком: это мерно ударяется о кронштейн раскачиваемый ветром пузырек капельницы с опустелой Ванюшиной каталки.

— А ты чего остался? — чуть сварливо окликает Николая принц.

— Да ты чё! Сеструха там вовсе рехнется — решит, что меня тут замочили, за бабки… Слышь, я всё спросить хотел, отчего у тебя кликуха такая вышла — «Принц»?

— Оттого, что я принц. В натуре.

— Да ладно пургу-то гнать! Принцы — они юные, по определению. А дальше — королями становятся, ну, типа как бабочка из гусеницы.

— Я — из тех принцев, что никогда не становятся королями.

— Понял. Типа, так и пойдешь в отставку в своем майорском чине?

— Типа, так.

— Слышь, я еще спросить хотел… Ну, новости я глядел по телеку, про Каламат-Шутфу. Чего там в натуре-то приключилось?.. Не, я понимаю, конешно: «Меньше знаешь — крепче спишь», но всё ж таки… Знаешь анекдот — «Эх, пропадай моя голова, но ТАКОЕ я должен увидеть!» — Это про попугая-то? — как не знать, классика… Ну, так вот: «Гранит», что вы сбили, был… ну, скажем так: не вполне учебным. И мог наделать больших бед. Очень больших. Так что ребята погибли в высшей степени не напрасно. Ты это хотел знать?

— Да.

— Ну вот. И на этом поставим точку. Для твоей же пользы.

— Понял, не дурак. Ладно, будь здоров, принц-майор.

— И тебе того же.

Уже двинувшись было к самолету, Николай вдруг замирает, пораженный странной мыслью, и вновь оборачивается к принцу:

— Эй!.. До меня вдруг дошло… Мы на каком языке-то сейчас говорили?

— На Всеобщем.

— А разве такой есть?

— Как видишь.

…Самолет улетел; на лице оставшегося в одиночестве принца — ничего, кроме запредельной усталости. Поискав взглядом, куда бы присесть (ведь секунданты — как уж повелось — даже не поставили ему стула), он опускается в Робингудово инвалидное кресло и застывает в неподвижности; чувствуется по всему, что никакой иной трон принц-майору и вправду не светит.

Голос Копеляна за кадром, поверх поплывших титров:

«Принц Турки аль-Фейсал, ушедший в отставку с поста шефа Службы общей разведки Саудовской Аравии перед самым 11-ым сентября, в начале 2002 года убыл послом в Лондон. Дипломатическая неприкосновенность нежданно-негаданно пригодилась принцу спустя полгода, когда Соединенные Штаты внесли его в список «лиц, финансировавших международный терроризм». Именно так был квалифицирован выкуп-отступное, выплаченный некогда организации Бен-Ладена Службой общей разведки в обмен на обещание (кстати, реально выполненное) не устраивать терактов на территории Саудовской Аравии. Главным результатом того дурацкого наезда на члена королевской семьи стало то, что 300 миллиардов саудовских денег тихо перекочевали из Штатов в банки Евросоюза. Кроме того, именно с этого момента Саудовское правительство начало переориентацию в закупках вооружения — с американского на европейское (прежде всего французское) и, в меньшей степени, российское.

О странной ауре принца, будто бы притягивающего к своей персоне трагические совпадения, вновь вспомнили в октябре 2002-го, когда он приехал в Москву во главе невиданно представительной саудовской делегации с широчайшими полномочиями. Сам принц должен был добиться теснейшей координации действий СОР с российскими спецслужбами в борьбе против терроризма; это означало, в частности, радикальную перемену позиции Саудовской Аравии по Чечне. В области экономики намечались крупные (в размере тех самых, спешно вывозимых из Америки в Европу, сотен миллиардов) контракты — прежде всего, в аэрокосмической и оборонной областях. Кроме того, речь шла — ни много, ни мало, — о погашении Саудовской Аравией значительной части российского внешнего долга в обмен на активное дипломатическое противодействие американским планам прямого военного вторжения в Ирак — «опаснейшей авантюре с непредсказуемыми (точнее сказать: отлично предсказуемыми) последствиями». Словом, намечался дипломатический прорыв глобального масштаба.

Вот именно тут-то и грянул новый грандиозный теракт — захват заложников в «Норд-Осте». Кто провел через всю Москву полсотни вооруженных чеченцев (среди которых, как утверждают, было как минимум двое агентов российских спецслужб), зачем окруженные в ДК террористы регулярно пытались названивать по открытой связи, через отобранные у заложников мобильники, в посольство Саудовской Аравии — на эти вопросы мы никогда уже не получим ответа: по ходу штурма террористов, благополучнообездвиженных уже газом, застрелили всех до единого (в чем, по единодушному мнению профессионалов, не было ни малейшей нужды).

В результате Турки аль-Фейсалу пришлось, вместо предметных консультаций с коллегами-разведчиками, протокольно молиться в московских мечетях за жизнь заложников «Норд-Оста». Переговоры были полностью сорваны, и саудовская делегация уехала из Москвы ни с чем. А весной американцы вторглись таки в Ирак… Кстати: на тех сорванных «Норд-Остом» переговорах Турки аль-Фейсал должен был, в числе прочего, договориться и о закупках российских многоцелевых зенитно-ракетных комплексов С-300. Чисто конкретно.»

Конец третьей баллады

Ноябрь 2001 — ноябрь 2003

Дата добавления: 2015-07-16