Конец второй баллады 14 страница

Двое, в цивильном, (один — очкарик с внешностью Евгения Миронова, другой — штатная «военная косточка» в исполнении своеобычно стриженного ежиком Вячеслава Галкина) отвечают не сговариваясь и в один голос: «Так точно!» Эти, похоже, в свою технику верят (и, надобно заметить, не без оснований) беспредельно… Остальные же взирают на Робингуда в изрядном недоумении — ну, с ракетчиками-то ясно, а мы тут при чем?

— Идем дальше. Есть страна — «не будем тыкать пальцем, хотя всем известно, что это слоненок», — которая сейчас полностью контролирует здешний рынок зенитных комплексов. И ради того, чтобы мы со своими С-300 не перебежали дорогу ихней «пэтриотической» рухляди, они пойдут на всё; подчеркиваю жирной чертой — НА ВСЁ… Так вот, мне нужно, чтобы наш С-300 — тот, что мы этой ночью развернем на стартовой позиции, — был поутру, к началу стрельб, цел и невредим. Для обороны той стартовой позиции в вашем распоряжении будет любое оружие из здешних арсеналов, — (кивок в сторону полковника), — плюс некоторое количество сравнительно приличного «пушечного мяса», из числа туземных спецназовцев, — (симметричный кивок в сторону бедуина). Впрочем, будем надеяться, что до прямой стрельбы дело не дойдет… Вопросы?

— Так точно, товарищ майор! — это резко нахмурившийся крепыш с капитанскими погонами. — Нам было предложено участвовать в «демонстрации боевых качеств российского оружия в обстановке, приближенной к боевой», но что это будет реальная боевая операция — и речи не было!

— А в чем проблема, капитан? В оплате? или в страховке?

— В том, что американы — я правильно вас понял? — прихлопнут нас как муху, это к цыганке не ходи! А покойнику деньги ни к чему. Так что счастливо вам оставаться!

С этими словами капитан направляется к двери, однако, достигнув ее, обнаруживает, что из прочих военспецов никто не двинулся с места.

— Да вы чего, мужики? — изумленный взгляд капитана скользит по шеренге товарищей и останавливается на ракетчике-»Галкине». — И ты, Николай, туда же… — Я пока не сказал «да», хотя и «нет» не сказал тоже, — спокойно отзывается тот.

— Хватит уже и того, что ты не сразу сказал «нет!» Глянь-ка, Коля, в зеркало на свою стриженную башку — и ты разглядишь на ней квадратный такой, фиолетовый штамп: «ВЫДАНА ВЗАМЕН УТЕРЯННОЙ»!

— …Один великий полководец, — Робингуд переведит насмешливый взгляд с двери, захлопнувшейся за капитаном, на строй военспецов, — произнес в похожей ситуации историческую фразу: «За мной, ребята! — или вы что, надеетесь жить вечно?» И как она вам?..

— Я не сказал «нет», товарищ майор, хотя и «да» не сказал тоже, — без тени улыбки смещает акценты ракетчик-»Галкин». — И мне сдается, что в этой русской рулетке нам собираются под видом револьвера всучить пистолет… Неужто вы всерьез надеетесь, что мы, впятером… — тут он широко обводит своих застывших в неподвижности товарищей, — ну, всемером — считая вас самих, и пусть даже за компанию со всем арабским спецназом, продержимся против армии США?

— Против регулярной армии нам всемером, конечно, не продержаться. Но это и не будет регулярная армия: несколько спецов — вроде вас самих, плюс некоторое количество «пушечного мяса» из местных — опять-таки, сравнимого качества. Эдакий рыцарский турнир: наш спец против ихнего спеца, наше оружие — против ихнего оружия… Ну так как — кто готов рискнуть башкой на таких условиях?

— «Наше оружие — против ихнего оружия» — это, конечно, славненько, — прищуривается ракетчик, в котором уже безошибочно почувствовался старший команды военспецов. — А вот как насчет «наше жалованье — против ихнего жалования»?

— На сей счет не извольте беспокоиться: паритет гарантирован. Сто тонн баксов — за ночь работы. Устраивают такие расценки?

— Сто тыщ на пятерых — это, выходит, по двадцатке рыло? — бесстрастно уточняет «Галкин».

— Нет. Сто — на каждого. Прямо сейчас, из рук в руки, — (при этих словах бедуин, по знаку Робингуда, распахивает заветный чемоданчик; немая сцена), — хошь наличкой, хошь кредитными карточками… Да, и еще одно: насчет страховки. Должен честно предупредить: в этом деле замазаны такие бабки, что Родина-Мать-Её запросто может отыграть вдруг на полдороге задний ход и заявить, что знать нас не знает… В ответ следует дружный согласный кивок. Что ж, еще со времен Первого штурма Грозного — когда танкисты из Гантемировского «ополчения», набранные под ту операцию эфэсбэшниками в Кантемировской дивизии, попавши в плен к дудаевцам, отчего-то вдруг оказались не российскими офицерами, а хрен-поймешь-кем — чего от нее ждать-то, от той Родины? Сольёт — только так, кто б сомневался… — …Так вот, если вас, в благодарность за успешную операцию, назавтра выкинут без пенсии из Славных Рядов — вы поимеете ту пенсию от нефтяных шейхов, всю до копейки. Лечение в Европе за счет заказчика… А в самом скверном случае — ваши семьи получат еще и по квартире в столице. С этим вопросом — полная ясность?

— Так точно!

— Еще вопросы есть?

— Так точно, есть! — это вступает второй ракетчик, «Евгений Миронов». — Условия контракта что-то уж больно заманчивые… Цель, что мы должны сбить — уж не самолет ли, часом, какого-нибудь местного шейха или аятолы?

— Никак нет. Вы должны сбить крылатую ракету «Гранит».

— Но… — ракетчики переглядываются в очевидной растерянности. — Это же невозможно, товарищ майор! «Гранит» считается неуязвимым… — «Считается» — или он и в самом деле неуязвим?

— Ну, разве что чисто теоретически… — Ясно, — вздыхает Робингду. — Значит, всё отменяем, да?.. Правильно, выходит, американские эксперты долдонили моему клиенту — «Никогда в жизни ихнему С-300 не сбить «Гранита»… — Американские эксперты, гришь?! — вновь переглядываются ракетчики, и скулы их мгновенно каменеют. — Как, Митя — сделаем?

— Сделаем.

Ангар, набитый разнообразным оружием и боевой техникой; вокруг суетится разнообразный люд в камуфляже, снуют автопогрузчики — обстановка вещевого рынка-оптовки; за полуотворенными воротами ангара в неверном свете прожекторов чернеет громада транспортного вертолета Ми-26, к которому и подъезжают автопогрузчики. Центр композиции формируют пребывающие в полной прострации генерал Баблищев с полковником Манаткиным (»Ей-богу, товар такой странный, совсем небывалый!») и деловито-непроницаемые Робингуд с бедуином; атаман делает пометки в записной книжке (электронике он в этих делах, похоже, доверяет не слишком):

— Новые автоматические гранатометы АГС-30 — имеются?

— Так точно, — голосом Умирающего Лебедя откликается полковник. — Четыре штуки, по четыре штуки за штуку… пардон — это не каламбур… — Берем все. И плюс боезапас, — с этими словами атаман показывает страничку с цифрами бедуину; тот, кивнув, принимается тыкать в клавиши ноутбука — всё, платежка на лихтенштейнские номерные счета ушла. Не знаю, как насчет иных достоинств традиционных социумов, но что бюрократии в них меньше — это факт.

— Товарищ майор, — выныривает сбоку один из военспецов, — тут есть новые противотанковые установки «Корнет», отличная штука… — Правильно — ни в чем себе не отказывай! Почем? — (это — полковнику).

— По шесть…

— Две дюжины — заверните!

Слова эти возвращают наконец полковника в реальный мир, и тот берет быка за рога в стиле вековечного советско-ресторанного «Что будем пить?»:

— Чем с воздуха будем прикрываться?

— Нам бы, любезный, что-нибудь эдакое, мобильное… — в тон ему ответствует атаман.

— Буксируемый ракетно-пушечный комплекс «Сосна» давеча поступил. Несравненных достоинств штучка, настоятельно рекомендую!

— Буксируемый? Ну, и чем я его буксировать буду — верблюдями местными, что ль?

— Имею как раз на такой случай малогабаритный гусеничный транспортер «Водник», мэйд-ин-Белоураша. Специально для вас!

— Ладно… — заручившись утвердительными кивками военспецов-зенитчиков, Робингуд извлекает заветный лихтенштейнский блокнотик и обращает задумчивый взгляд в направлении загружающегося вертолета: — Вот только… В нашу двадцатьшестерку-то всё это водно-сосновое добро влезет?

— Не извольте беспокоиться!..

По ночной дороге, петляющей меж барханами, движется ракетная установка С-300, смахивающая (в походном положении) на большегрузный трейлер. В огромной кабине, служащей одновременно и командным пунктом, пара наших знакомых-ракетчиков; за рулем — Ванюша-Маленький, поминутно сверяющийся с картой и джи-пи-эсом. Ракетчики травят байки из гражданской жизни, периодически прикладываясь к ходящей по рукам плоской фляге «Smirnoff».

— …Насчет метро, это у меня тоже был случай, — повествует Николай-»Галкин». — Затерялся я однажды под последний поезд в переходах, выбираюсь на станцию, а там всё, привет: солнышко скрылось, муравейник закрылся… Ну, думаю, всё, амба: куковать теперь до открытия. Пристраиваюсь было на лавочке — в те-то годы никаких бомжей в метро и в помине не бывало, — и тут вдруг слышу: чук-чук-чук! Дрезина катит по путям, с ночными ремонтниками. Ну я, понятно, голосую — возьмите, типа, попутчика, а те в ответ: возьмем — ежели ты с нами выпьешь! И — сразу стакан… — Экая льготная оплата ночного проезда, — хмыкает Ванюша.

— Дык ведь — денатура!..

— Ё-моё, Коля… — передергивает Митю-»Миронова».

— Да не, Мить, она токо с виду страшная — фиолетовая, а так ничё… Ну, гадость конечно, но зато — скоко хошь. Ихняя дрезина — она ведь как раз на той денатуре и ездит, в чем вся клюква-то… Короче, всю ту ночь мы с ними по метро катались и веселились всяко-разно, а под утро — убей не помню, как — мы с бригадиром ихним — Аскольдычем, как сейчас помню — очутились у меня на квартере. А у Аскольдыча-то при себе еще и заначка была, резерв Ставки: трехлитровая банка… Ну, а Светка, сеструха моя, как увидала ту денатуру, сразу в крик — «Ах! Ох! ПотрАвитесь!..» Короче, мы с ним даже слово «Бля!» выговорить не успели, как Светка ту нашу банку — цоп, и — в кухонную раковину ее!..

— А-а-аа! — потрясенно ахает Митя-«Миронов»; машина довольно резко виляет в сторону — это Ванюша тоже вытаращился на рассказчика, на миг забыв даже следить за дорогой. — Ну и?.. Так и?.. С концами?..

Коля-»Галкин», как и положено хорошему сказителю, мастерски держит паузу — отхлебывает из фляги, неторопливо хрустит чипсами; «Отдых после боя», блин… — Да не! Обижаете… Она ведь того не сечет, глупая баба, что под раковиной той — колено!.. Так мы его мигом свинтили, что там плещется — в тазик, ну, процедили для стерильности через портяночку от всяких очисток-волосьев — и порядок, кушать подано! Такой вот хэппи-энд… — Эх, молодость, молодость… — крутит головой Митя.

— Во-во! «Рабинович, правда, вы в молодости были членом суда?» — «Эх, молодость, молодость… Членом суда, членом туда…» Слышь, командир, — окликает Коля Ванюшу, — тут уже всего-ничего осталось. Может, глотнешь, чисто для сугреву? — вникни!

— Да не, ребята… Я, типа, за рулем, — и с этими словами Ванюша, в очередной раз сверившись с картой и джи-пи-эсом, притормаживает и начинает напряженно вглядываться во мрак. По прошествии пары минут он, с явным облегчением, замечает у подножья одного из барханов трижды мигнувший фонарик, после чего навстречу им из темнотищи по сторонам дороги выруливают несколько джипов с брутальными брюнетами. Джипы четко, без спешки и суеты, занимают места впереди и позади С-300, и колонна продолжает свой путь через ночную пустыню.

Мертвенный свет ущербной луны освещает округлую щебнистую проплешину меж невысоких дюн. У левого ее края застыл почти уже изготовившийся С-300: тубусы, таящие в себе четверку сверхстремительных и сверхумных зенитных ракет 9М8-3, успели принять боевое — вертикальное — положение, а теперь из приземленного клубня машины вырастает к небесам невесомо-стремительный ажурный побег телескопической локаторной вышки. Справа раскручивает уже винт могучий транспортник Ми-26, успевший до того срыгнуть на щебенку этого импровизированного аэродрома целую гору разнообразного военного снаряжения — ее уже облепили по-муравьиному давешние брутальные брюнеты. Робингуд расписывается (порядок есть порядок!) в полетном задании вертолетчика:

— Да, по возвращении на базу — не сочтите за труд напомнить полковнику Манаткину: данный район теперь закрыт для полетов и наземного передвижения — до девяти-ноль-ноль. По ЛЮБОМУ объекту, объявившемуся здесь, будет открыт огонь на поражение, безо всяких там «Стой, кто идет?» и предупредительных выстрелов в воздух. Ясно?

Вертолетчик молча козыряет и, чуть пригибаясь под зловеще шинкующими воздух лопастями, возвращается к кабине. А перед Робингудом меж тем уже вторая смена — военспецы:

— Прошу внимания, товарищи офицеры! Диспозиция… — (по рукам идут детальнейшие космические снимки окрестностей). — Наша основная позиция будет здесь, в этой котловине. Помимо настоящего ЗРК, у нас есть еще и «надувной«; один, понятное дело, выставляем напоказ, второй — маскируем елико возможно: песчаные сети, и всё такое. Непосредственное прикрытие позиции с воздуха обеспечивает «Сосна»; Сергей, Виктор — что вы думаете насчет во-он того пупка?

— А «надувнуху» — как приманку? — с полуслова схватывают военспецы-зенитчики, переводя взгляды с подковообразного холма в средней части котловины на карту — и обратно на холм. — Да, пожалуй… Удачно расположен.

— Далее. У нас есть шесть ПЗРК «Игла-С» — из тех, что больше не клюют на отстреливаемые термоловушки. «Иглы» мы выдвигаем вперед на максимум — на километр-полтора вокруг основной позиции: не хотелось бы, чтоб какой-нибудь хитрожопый «Апач» подполз к нам на сверхмалой, цепляясь брюхом за барханы, и километров эдак с трех, не входя в контакт, залудонил по нам парочкой «Хэлфайров»… — Товарищ майор, — вступает хмурый долговязый военспец-пехотинец, — вы строите оборону исключительно против воздушной атаки? А если позиции «Игл» будут атакованы наземными силами врага?

— Так, вероятно, и случится. Для этого каждая из позиций «Иглы» будет прикрыта крупнокалиберным пулеметом «Корд» — из него, кстати, при случае можно славно работать и по воздушным целям; кроме того, у нас есть АГСы — перемалывать пехоту, и «Корнеты» — доставать с шестикилометровой дистанции любые машины.

— Что из себя представляет противник?

— Скорее всего, это будут многочисленные — несколько десятков — джипы и багги со смонтированными на них пулеметами и безоткатными орудиями. Относительно его воздушных сил — ничего толком не известно; может, и вообще — обойдется… — Товарищ майор, — гнет своё военспец-пехотинец, — страхуясь таким способом от атаки с воздуха — которая еще то ли будет, то ли нет! — мы получим страшно растянутую линию обороны: шесть пулеметных точек на шестикилометровый периметр. Высокомобильные наземные подразделения — вроде тех, что вы только что описали — прорвут ее играючи… — Верно, — кивает Робингуд, — линия обороны действительно растянута до предела. Но у нас есть крупный козырь: мобильность. Дело в рельефе: извольте видеть, — тут он приглашающе освещает фонариком карту, — почти вся внутренность нашего оборонительного периметра занята щебнистым хаммадом — ровным как стол, вокруг же во все стороны, минимум километров на пять, тянутся незакрепленные пески, а с юга — вообще непроходимый солончак. Так что наши джипы будут кататься как по асфальту, перебрасывая подкрепления на угрожаемые направления, а ихние — тащиться со скоростью велосипедиста, да еще и под непрерывным огнем… Скажите лучше, Павел — как ваши впечатления от местных ребят?

— Бэ-мэ, — пожимает плечами долговязый пехотинец, — Со стрелковым оружием обращаются отлично, без вопросов. Со «Стингерами» работать умеют — с «Иглами», стало быть, тоже разберутся. Ну, АГСы — там и уметь ничего не надо, что называется «наливай да пей»… Вот «Корнеты» — это да, пробел в их образовании. Этим делом сейчас и займемся — с теми, которые пока в резерве.

— О-кей. Военный совет окончен, ребята, — действуйте! Павел, пока не зашла луна, пО свету — погоняйте-ка на джипе по нашему хаммаду, натопчИте тропки между позициями и — главное! — загонИте эти маршруты в память джи-пи-эсов, чтоб потом, в темнотище, двигаться уже на автомате. Сергей, Виктор — тащите «Сосну» на свой пупок; под ноги только глядеть не забывайте, в смысле — под гусеницы: хрен знает, что там за грунт. Николай, Митя — сколько людей вам надо, чтоб замаскировать настоящий ЗРК и развернуть «надувной»? По моим прикидкам, где-то через четверть часа должны начаться неполадки в американской системе спутникового слежения — вот за эти минуты и надо будет подменить шарик под нашими наперстками… — Ох, ни хрена ж себе!.. — потрясенно откликается ракетчик Митя; Робингуд тем временем уже подносит к губам рацию:

— Алло, Ванюша! Как там у вас, на трудовом фронте?

— Боря! У меня тут проблема — ленгвидж-гэп! Как, блин, этим джигитам подоходчивей объяснить: «Лучше десять метров окопа, чем метр могилы«? А то им, типа, копать западло — «нэ мужская работа»!..

В «Шервуде» Ёлка, повязавши на манер фартука чью-то рубашку, затеяла приборку:

— Блин компотный! Мы тут за эти дни, оказывается, такой свинюшник развели… Раковина — в пятнах… — Да забей ты, — хмыкает со своего места колдующий за компьютером Чип. — Пятна бывают даже на солнце.

— На солнце — это сколько угодно, а вот на раковине их быть не должно!..

— Ёлка!.. — внезапно окликает ее Чип после нескольких минут, прошедших в молчании. — Ты лучше пошарь там — выпить у них не найдется? Имеем право… — Что, сумел?!

— Ну, вроде того… Хорошо хоть, спутники те — пентагоновские: АНБшные системы тАк вот, с полпинка, не хакнешь… А у этих есть каналы связи Земли со спутниками, которые вообще не шифруются, вообще — ты вникни!.. Очень удобно для DoS-атаки — «отказ в обслуживании»…

Вид Пентагона с высоты птичьего полета сменяется картинкой тихой паники в тамошнем машинном зале:

— Хакерская атака! Хакерская атака!!

Админ-адмирал — галуны, аксельбанты, все дела, — выслушав идущие со всех сторон реляции: «В сети хакер!! Каналы зафлудили напрочь!», принимает решение по-военному четкое: «Отрубайте шлюз от Сети, на хрен!» Засим десятки рук по всему помещению синхроным движением выдергивают из компов сетевые кабели — явно реализуя один из рожденных в недрах военного ведомства сценариев ответа на хитрые хакерские атаки типа одиннадцатисентябрьских: «На всякую хитрую задницу найдется свой болт с левой резьбой!» Решение, надо заметить, не из самых лучших, но несравненно более содержательное, нежели своеобычные для такой ситуёвины голливудские всплескивания руками под причитания: «В сети хакер, в сети хакер! Делайте же хоть что-нибудь!..» …С высотным геостационарным спутником, предназначенным для сгрёба информации с шастающих где-то там, далеко понизу, низкоорбитальнынх оптических фоторазведчиков, начинает твориться что-то неладное: слоновьи уши солнечных батарей жалобно опадают, многоконтурная антенна испускает захлебывающуюся трель морзянки… …Ну ладно там!.. Шибко умных прошено не беспокоиться — это ва-аще не для вас писано! СмОтрите, небось всякого рода американские «Стартреки», где в безвоздушном космосе регулярно что-нибудь взрывается со страшным грохотом, а лучи боевых лазеров прерывисты, на манер трассеров — и вроде как ничего… Мы, типо, как — кино смотрим, или на семинаре по физхимии припухаем?..

Едва лишь полковник Манаткин с генералом Баблищевым возвращаются в генеральский кабинет — обкашлять без помех последствия и перспективы странной сделки, что они провернули, — как дверь с той золотой табличкой распахивается, едва не слетев с петель, и на пороге возникают трое мордоворотов в масках и с автоматами, предводительствуемые бледным молодым человеком в узких черных очках а-ля «Матрица» и нашим недавним знакомцем, резидентом Тараращенко — совершенно, надо заметить, протрезвевшим и вполне дееи бое-способным. Кратко отрекомендовавшись: «ФСБ! Управление по борьбе с терроризмом», очкастый, не разбазаривая даром времени, переходит к делу:

— Где Робингуд?! И не крути мне вола, Манаткин — пристрелю на месте, сучий потрох!

— Робингуд? Это Радкевич, что ль? Он же слинял отсюда — по телевизору показывали!

Очкастый бьет без замаха, коротким апперкотом — и рожденный хватом полковник долетает аж до противоположной стенки, обвалив попутно спиною стеллаж с сувенирами и подарочными изданиями. С хрустом пройдясь по рассыпавшимся генеральским фенечкам, чекист склоняется над поверженным коррупционером и извлекает пистолет; в гулкой, колодезной тишине разносится щелчок спущенного предохранителя.

— Послушай меня, Манаткин — внимательно послушай. В этом сентябре чечены сбили над Ханкалой Ми-8 с комиссией Генштаба — восемь полковников и три генерала, в том числе зам начальника оперативного отдела Генштаба. А ту «Иглу» продал гелаевцам ты — чисто конкретно. Через Арсанова, Кравцова и «Империал — Ультима-Туле», за сорок штук баксов в лихтенштейнском банке «Адам Захер». На тебе — куча трупов, и я сейчас пристрелю тебя — на раз, вот тебе как Бог свят! Ну?..

— Хрен гну! — сплевывает кровь полковник; чувствуется, что он не трус, и к наездам (а в том, что это именно наезд, сомневаться не приходится) всегда готов. — Даже если б ту «Иглу» и в самом деле толканул чеченам я — а я это отрицаю, категорически! — довесить мне еще и те трупы, даже на уровне соучастия, у вас хрен выйдет. В юридических терминах, товарищ чекист — кстати, вы не представились! — это называется «объективное вменение», такие штучки проходили только в сталинские времена… — Точно, это было «объективное вменение», — нехорошо улыбается очкастый, приставляя пистолет к голове полковника. — А сейчас будет — «неосторожное обращение с огнестрельным оружием». На глазах у четверых свидетелей, — кивает он в сторону безмолвных мордоворотов из группы захвата и сочувственно-индифферентного Тараращенко. — Считаю до ста: девяносто восемь, девяносто девять!..

Чекист внезапным движением снимает очки, и тут во взгляде Манаткина появляется вдруг непритворный ужас. Безошибочное чутье подсказало рожденному хватом: что-то, похоже, ворохнулось в высоких сферах, и кто-то зачем-то спустил с поводка очкастого контр-коррупционера, просто-напросто позволив сделать то, о чем тот и сам мечтает … «Не-е-ет!!» — отчаянно дергается полковник, но — поздно: звучит выстрел, и по прошествии пары секунд непривычного к виду крови и могзов на стенке паркетного генерала Баблищева выташнивает прямо на тот самый паркет и на собственные колени, на форменные портки с лампасами… — А щас будет еще одно «неосторожное обращение с огнестрельным оружием», на «бис»… — объявляет чекакиллер, которому уже по фигу мороз, и направляет пистолет в лоб генерала. — Или — во, придумал! — это будет ссора Кота Базилио и Лисы Алисы на почве распила отката. Перестреляли друг дружку, понимаешь… — Не-е-ет! Не на-а-адо!! Я готов сотрудничать со следствием! Всё, что скажите… — Робингуд!..

— Да! Он был тут! Дела он вел с покойником… в смысле — с полковником, но я слыхал, будто… (Нота Бени: Нет, полковника, конечно не жалко ни капельки — в точности как того Фердинанда; и свои мозги на стенке он заслужил — без вопроса. Вот только — почему об общеизвестных, в общем-то, подвигах подобных персон российская власть вспоминает как-то крайне избирательно, к случаю, и причем исключительно по поводам, не имеющим отношения к… Всё — умолкаю! и впредь буду — очень молчаливым привидением…)

Штаб Заговора.

Григорий: …Итак, в их распоряжении оказался зенитно-ракетный комплекс С-300. Он развернут сейчас в урочище Каламат-Шутфа — это как раз на границе между Эмиратами и Аравией… Сайрус: На границе?

Григорий: Ну, какая там граница… условная линия на карте. Но это — нейтральная зона, и послать туда войска не может ни король, ни эмир… Сайрус: Я не о том! И не надо обкладывать меня ватой, Грегори! С той позиции… они — достают?..

Григорий (неохотно): Ну, если говорить о дальности — да. На пределе, но достают.

Сайрус: То есть они могут перехватить ваш хваленый «Гранит»?

Григорий: Ты от меня чего ждешь — утешений или правды?! Никто и никогда еще не пробовал сбивать «Гранит» из С-300!! Но С-300 — лучший в мире многоцелевой зенитный комплекс, а операторы, сидящие сейчас за его пультами (мы уже подняли их досье), могут творить чудеса — настоящие чудеса, без дураков… Во всяком случае — я не могу положить голову на рельсы, что они НЕ СУМЕЮТ этого сделать… Думаю, Сайрус, самое время подключаться вам.

Сайрус: Что такое, Грегори?

Григорий: Идея вот в чем. С той позиции у Каламат-Шутфы ракеты С-300 перекрывают, да и то на самом пределе дальности, лишь срединную треть траектории «Гранита» — Сокотра-Мекка. Отдайте приказ на «Крестоносец«: пускай немедленно подымают якорь и идут на всех парах обратно на запад, к Баб-эль-Мандебскому проливу. Утром они приблизятся к траверзу Адена — вот оттуда, ровно с юга, пусть и стреляют; мы уже прикинули — траектория «Аден-Мекка» от Каламат-Шутфы достаточно удалена, и недоставаема ни при каких раскладах… Надеюсь, вашим компьютерщикам на «Крестоносце» хватит времени до утра, чтоб перепрограммировать навигационную систему «Гранита»?

Сайрус: Не в навигационной системе дело… Боюсь, ваш замечательный план, Грегори, невыполним: в силу ряда обстоятельств «Крестоносец» не может покинуть якорную стоянку у Сокотры… Григорий (резко): Что такое? Кончайте финтить, Сайрус — что там творится в вашей епархии? И почему мы узнаем о проблемах такого уровня только постфактум?

Сайрус (неохотно): Потому, что это мои проблемы, а не ваши. К тому же они уже решены — пуск будет произведен ровно в назначенный срок, минута в минуту. Но — от Сокотры. Сменить район пуска уже невозможно — примите это как факт. Сорри.

Григорий: Мать-перемать!.. А ты мог бы дать команду — стрелять немедля, прямо сейчас?

Сайрус: Могу — но хрена ли в том проку? Если они уже развернули комплекс, это ничего не меняет… Саид (включаясь): Джентльмены, вы Ищите проблемы там, где их нет. Мы — хвала Аллаху — наконец-то знаем точно, где находится Робингуд со своими людьми: в Каламат-Шутфе. Деться им оттуда некуда. К утру в том урочище не останется живых — ни единого человека. Я проведу эту зачистку сам, лично… Григорий: Саид, не лезь в бутылку! Они ждут этой атаки и готовы к ней… Саид: Григорий, ты, похоже, всё еще не въехал, что мы с вами сейчас играем в очень разные игры. Для вас с Сайрусом в этой истории — «Nothig personal», а для меня — всё как раз очень даже личное. Нас с Робингудом связывают… скажем так — кое-какие общие воспоминания. Верно говорят: «Месть — это напиток, который следует пить охлажденным»; моя — отстаивалась двадцать лет, так что напиток вышел вполне коллекционных достоинств.

И мне очень смешно, когда я слышу о нем: «Лучший стрелок спецназа, лучший стрелок спецназа!..» Да, верно: он был таким — двадцать лет назад! А с той поры много чего поменялось в этом мире, и есть куча снайперов — ну, никак не хуже… Так что нынче ночью я продырявлю ему башку — сам, лично! — а поутру пришлю ее вам, в коробке из-под торта. Чтоб раз и навсегда внести ясность — кто какой стрелок!

Григорий: Что ж, не станем тебе мешать… А помочь — мы чем-нибудь можем?

Саид: Да. Что там у них есть из оружия?

Григорий: Крупнокалиберные пулеметы «Корд», автоматические гранатометы АГС-30, противотанковые ракеты «Корнет». С воздуха они прикрыты установкой «Сосна» и «Иглами»… Да, вот еще! У них есть «надувнушка» — имитатор развернутого ракетного комплекса; ее они наверняка выставят напоказ, как ложную цель, а настоящий комплекс будет хорошо замаскирован где-то поодаль… Саид: О-кей. Мы их сделаем. Единственное, что мне от вас нужно: под утро, часа в четыре, организуйте воздушную атаку на позиции Робингуда.

Григорий: Саид, они хорошо подготовились к такой атаке — «Иглы», и всё такое… Собьют… Саид: Неважно, пусть сбивают. Мне это нужно как отвлекающая операция. Обеспечите?..

Григорий: Сайрус! Это к тебе вопрос, между прочим… Сайрус: Я не могу задействовать напрямую американские Эйр-Форсиз, вы что, схренели? Может, вам еще и тактическое ядерное оружие передать под ключ?!

Саид: Вот так всегда…

Григорий: Погоди, Саид… Сайрус, у нас есть люди, способные захватить американские боевые вертолеты. Им надо всего лишь пройти на территорию американской авиабазы в Аравии… ну, скажем, в Табуке, или в Эль-Джубайле. Это — сможете обеспечить?

Сайрус: «Всего лишь!..» Грегори, после 11-го Сентября охрана всех наших баз в зоне Залива глядит в оба, все ждут атаки исламских террористов… Кстати, эти ваши люди… они — э-э-э… белые?

Григорий (со странным смешком): Белее не бывает!

В кабинете Марка Вульфсона звучит зуммер спутникового телефона. Генерал — может быть, чуть более поспешно, чем привык — снимает трубку:

— Вульфсон здесь!

— Здравствуй, Миша! — доносится приглушенный голос Григория. — Прости, но у нас проблемы… — Робингуд?..

— Да. Робингуд.

— Черт побери!.. Я ведь вас еще тогда предупреждал — лучше не трогайте Робингуда с Подполковником! Что — трудно было подыскать на ту роль других рашен-мафиозо, поплоше мозгами?

— Миша, ты не представляешь, с какого уровня была дана команда: по ходу «Ассасина» подставлять именно Робингуда… Крепко он, видать, насолил… не буду говорить — кому. И не только в России.

— Ай-яй-яй, Гриша… Ну дети, чисто дети! Интересно, к какому возрасту ребенок должен усваивать смысл выражения «Nothing personal»?

Дата добавления: 2015-07-16