Конец второй баллады 9 страница

…Вот тут наитие, поддерживающее вора все те критические минуты, разом его оставило, но теперь ему с лихвой хватало и собственных сил. Тут, кстати, вновь ненавязчиво всплывает вопрос о природе той Силы, что передал в тогда Ходжа Насреддин своему застигнутому на месте преступления напарнику. Так вот, рискну предположить, что наитие юного террориста Чарльза Эйч Арчера имело природу вполне себе божественную, ибо был он, как мы уже убедились, истинно верующий протестант-пуританин. Протестантский же Бог, как я понимаю, это существо столь своеобразное, что у него можно вымолить — ежели умеючи — не только соответствующие колебания индекса Доу-Джонса, но и идеальный теракт. А парень явно умеет.

— Поздравляю вас, генерал! Ваш крестник сработал безупречно.

— Да, слишком уж безупречно для новичка, черт меня побери! — и «шкипер» с видимым раздражением отворачивается от телеэкрана, на котором сейчас мелькает зал того «Макдональдса» с сидением, заключенным в защитную пентаграмму из желтой стропы с черными остерегающими рунами «Police line — do not cross!» и перепуганным персоналом, старательно загораживающим от телекамеры символику заведения: нафига ж нам такая реклама! Собеседник же «дядюшки Джи»… О черт!.. хотя нет, примерещилось — это не Пыльнолицый, просто похож, здорово похож… так вот, собеседник тот, согласно кивнув, поднимает телефонную трубку спутникового телефона:

— Стивен? Отход прошел без проблем?..

— Порядок, — откликается голос Арчерова спутника.

— Как там парень?

— Ну, как… Колбасит его по страшной силе — типа, отходняк. Сами понимаете — первая акция … Пробовал вискарем его накачать — тут помогает, так он, блин, вовсе не пьет. Знай только молится — аж с лица вспотел… — Ладно, глаз с парня не спускайте. Отбой, — опускает трубку на рычаг Квази-Пыльнолицый.

— Да уж, — щурится генерал Джи, — глаза с него спускать точно не стоит. Немедля распорядись: пусть проверят, что там за труп привезли в госпиталь Святой Елизаветы.

— Что вы имеете в виду, сэр?

— Ничего, я просто хочу быть уверен в том, что простреленные мозги Мак-Райля — не какой-нибудь голливудско-фэбээровский трюк. Их парни из отдела Программы по защите свидетелей — ба-альшие доки по части таких спецэффектов, хоть на Оскара выдвигай.

Пока Квази-Пыльнолицый отдает соответствующие распоряжения, генерал Джи усиливает звук: на телеэкране — руководитель следственной бригады.

— Лейтенант Экслер, несколько слов для Си-Ай-Си! Верно ли, что убитый сотрудник ФБР руководил неудачным освобождением заложников в Уэйко?

— Нам пока об этом ничего не известно.

— В его руке была зажата записка: «Привет от тех, кого ты сжег в Уэйко». Не может ли это быть местью сторонников экстремистских религиозных культов или ультраправых?

— Следствие не исключает такой возможности… — …Однако судя по вашему тону, лейтенант, вы относитесь к такой версии с изрядным скепсисом. Это так?

— Скорее да, чем нет. Ну что такое наши «ультраправые»? Вот на днях «Христианские патриоты Айдахо» — вы вдумайтесь в название! — рванули динамитом железнодорожное полотно и пустили под откос пассажирский поезд местной линии, искалечили 97 человек, двоих убили — это они ТАК «отомстили властям за Уэйко». Ну — олигофрены, ну — что тут еще скажешь?.. А у нас здесь явно работали профессионалы высшего класса. Застрелить человека в набитом народом «Макдональдсе» так, чтоб никто вокруг и ухом не повел — это, доложу вам, задачка… Стреляли в упор — на лице убитого есть следы пороха, а ведь он тоже был при оружии, и тоже профессионал, не последнего разбора; как они сумели его так подловить?

— Да, чувствуется, тут не обойтись без Ниро Вульфа… — Не думаю. Это дело как раз по части инспектора Крамера. Это ведь был либо человек, обедавший за одним столом с убитым, либо — чему уже есть ряд косвенных подтверждений — человек, переодетый в униформу персонала «Макдональдса». Кое-кто из служителей даже припоминает незнакомого им сотрудника, как все они решили — новопринятого. Описания его внешности пока весьма неопределенны, но мы интенсивно работаем в этом направлении.

Тут на телеэкранае возникает фоторобот, похожий на кого угодно; единственные внятные черты его — черная шевелюра и черные усики.

— А есть какие-то предположения о мотивах и виновниках преступления?

— По почерку это больше всего похоже на работу мафии.

— То есть записка «Привет от тех, кого ты сжег в Уэйко» — это попытка направить вас по ложному следу?

— Скорее всего так.

— А не может это быть работой иностранных спецслужб?

— Каких таких спецслужб?

— Ну, ливийских там, или сербских… — Да Господь с вами!.. Нет, то есть мы, конечно, не отбрасываем заранее никакие версии, но… — Вас понял! Спасибо за интервью. Удачи вам, лейтенант!

Дядюшка Джи хмыкает и давит звук: пошла реклама чипсов.

— Где вы откопали этот самородок, генерал?

— У нас в Техасе. Я хорошо знал его семью. Он подавал инициативную заявку в ЦРУ, но не прошел тест: набрал очков заметно больше положенного, а принцип «не брать шибко умных» исповедуют все разведки мира. К тому же у него легкий бзик на религиозной почве… ну, бзик — не бзик, но около того. Такие люди и вправду бывают поистине блестящи, но трудно управляемы — вот государственные спецслужбы и не желают иметь с такими дала: нафига ж рисковать, если у них и так «солдат спит — служба идет»? А нам — увы — приходится крутиться и рисковать… Вот потому-то как раз государственная фирма всегда будет работать хуже частной; есть на эту тему замечательная русская chastushka:

Gudit kak uley

Rodnoy zavod

A nam-to huli?

Yebis' on v rot!

— Я не владею русским, генерал. Как это будет по-нашему?

— По-нашему это будет никак, — хмыкает дядюшка Джи. — В переводе исчезнет всё, увы… а может, и к счастью. Но раз уж нам приходится крутиться, не в пример государственным конторам, так грех не пользоваться и нашими преимуществами. Это мы можем позволить себе провокации любого уровня, а вот тем — шалишь! Ни одна государственная спецслужба, к примеру, никогда не пойдет на убийство собственного сотрудника в качестве операции прикрытия, а нам такое — если есть реальная оперативная необходимость — раз плюнуть… — А государственные — они что, слишком гуманны? Или — слишком законопослушны?

— Скорее — слишком бюрократизированы: в их отчетности просто не предусмотрена соответствующая графа, по которой можно списывать для пользы дела своих сотрудников… Так что если сейчас имеется в наличии труп Мак-Райля — значит, парень и вправду самородок, восходящая звезда; ну, а если с трупом какая-нибудь закавыка — значит, парнишка фэбээровский засланец, и ту явку он покинет только в прорезиненном чехле. Тест однозначен — типа, реакция Вессермана… И тут как раз и подает голос телефон защищенной от прослушки линии.

Цинковый стол морга; на труп Мак-Райля (а это несомненно он) уже слетелась пировать стая белоголовых сипов — патологоанатомы; череп уже вскрыт на манер консервной банки посредством спиливания его крышки — clavaria, а мозги вывалены в фарфоровую миску. Один из присутствующих, стоя в сторонке, негромко говорит по мобильнику:

— Убитый — тот самый человек, фото и пальчики совпадают однозначно. Причина смерти — огнестрельное ранение в голову. Пуля попала в переносицу и, пройдя сквозь мозг, застряла в затылочной кости.

— Что за пуля? — требует уточнений генерал Джи.

— Двадцать второй калибр, точнее пока не скажешь: пуля сильно деформирована. Но у нее довольно необычная цельнометаллическая оболочка, возможно, баллистическая экспертиза что-нибудь да даст… — Спасибо, это именно то, что я хотел услышать. Конец связи.

Постойте-постойте-постойте! Голос!! Да — голос… Ну, конечно же, телефон изменяет голос человека, а мы раньше… Короче, зрители нашего фильма (если они не полные лопухи) уже сами всё поняли, а вот читателям сценария придется дать лобовую подсказку.

Генерал Джи-то, оказывается, уже давным-давно знаком нам как Сайрус — американская сторона «Гранитного» триумвирата…

Массивный светлый параллелепипед Вашингтонской штаб-квартиры ФБР, несколько напоминающий здание АПН на Зубовском бульваре — тоже та еще спецслужба… Предъявив на входе айдентификейшен, при виде коего даже раскованные американские охранники принимают нечто вроде стойки «смирно», генерал Джи оказывается в обширном кабинете, приветствуемый крепким рукопожатием его хозяина. Внешность у хозяина кабинета, прямо скажем, не слишком располагающая — оттянутый хрящеватый нос, глубоко посаженные тускло-серые акульи глаза; рот какой-то кривой. Впрочем, с лица не воду пить, а уж полицейскому-то (если тут не голливудский фильм) смахивать на Ди Каприо — даже как-то предосудительно; ранг хозяина кабинета оценить сложно (Штаты — не наше евразийское отечество, тут нету строгой линейной зависимости между статусом чиновника и размерами его стола под зеленым сукном), ясно лишь, что ранг тот — не маленький.

— Приветствую вас, господин генерал. Мне доложили, что у Корпорации есть новости для Бюро… Виски, джин?..

— Виски, ну конечно же виски, Луис! Или ты опасаешься, что у старика за прошедшую пару месяцев поменялся вкус? — усмехается дядюшка Джи. — Так вот, у нас для вас две новости: одна — хорошая, вторая… О-о! — превосходный «Хайланд Парк», Луис, давненько такого не пробовал… Да, так вот, первая наша новость — хорошая, а вторая — просто отличная! Знаешь, я сперва собирался назначить тебе встречу в «Ретборн-клубе», а потом, грешным делом, подумалось: в этой стране осталось всего-ничего мест, гарантированно защищенных от прослушки, а твой кабинет — как раз в их числе. Если, конечно, ты не поставишь его на прослушку сам, ха-ха!

— Ха-ха, — откликается Луис. — Очень смешно. Так что за новости?

— Ну, одну вы уже и сами знаете: происшествие в «Макдональдсе» на 6-ой Стрит.

— Вот как? — щурится фэбээровец. — И это, позвольте полюбопытствовать, которая из новостей: просто хорошая или очень хорошая?

— Просто хорошая, — спокойно кивает дядюшка Джи. — Вспомни, Луис: вы тогда поделились с нашей Корпорацией Стратегического Планирования своей проблемой — как Бюро выбраться из того дерьма, в котором оно оказалось из-за этого техасского провала? Особенно пока у общественности еще свежа в памяти история с тем монтанским траппером-сектантом, Рэнди Уивером: тогда, при штурме его хижины, ваши болваны-снайперы так удачно сняли его жену и сынишку, что Уивер потом сумел выиграть иск в суде и натянул ваше Бюро по самые помидоры… Так вот, смерть Джереми Мак-Райля решила вашу проблему радикально, разве нет? — во всем был виноват он один, а с мертвого — какой спрос… — Выходит, лучший способ решения проблем Бюро — это ликвидация его офицеров? Нет человека — нет и проблемы, так, что ли?! — мосластые кулачищи федерала сжимаются так, что на его побелевших пальцах желтыми стоп-сигналами высвечиваются набитые на костяшках мозоли.

— Луис, ты как ребенок. Заказчик ставит перед Корпорацией задачу, а уж способ ее решения выбирает она сама; тебе отлично известны правила игры. Корпорация никому не навязывает своих услуг, но раз уж вы заключили с ней контракт — не надо потом изображать оскорбленную невинность. В контракте значилось: «Любой ценой спасти репутацию Бюро»; контракт выполнен — какие претензии?

— Да, любой ценой — но не такой же!

Дядюшка Джи красноречиво разводит руками: дескать, и кто ж вам виноватый, что вы подмахиваете контракты не глядя?

— А ведь мы будем искать убийц Мак-Райля, генерал! Мы будем искать их без дураков, так, как мы это умеем, Богом клянусь!..

— Ну разумеется! И это тоже входит в правила игры: всё по-настоящему, без дураков. Этот ваш лейтенант Экслер — он производит впечатление весьма толкового и инициативного сотрудника… — Верно. Так что не надейтесь…

— А вот это и есть вторая моя новость — которая очень хорошая. Вы, как я полагаю, уже нашли орудие убийства?

— Не комментируется.

— А и не надо! Смею предположить, что тот пистолет и имеющиеся на нем пальчики впрямую выведут вас на мафию, конкретно — на клан Скараччи. Полагаю опять-таки, что лейтенанта Экслера ждет по ходу дела множество открытий чУдных, так что готовьтесь подключить к расследованию пару-тройку хороших специалистов по организованной преступности.

— Гм… вот как… Значит, вам удалось подставить мафию… — понимающе кивает фэбээровец. — Чистая работа — двух оленей одной пулей!

— Не комментируется, — в свой черед качает головою дядюшка Джи. — А теперь скажи, Луис — только честно, глядя мне в глаза: когда тебе сообщили о гибели офицера Мак-Райля, что ты испытал прежде — скорбь или облегчение? Молчишь… что ж, позволь считать твое молчание за ответ. Ты ведь понимаешь, что Корпорация и Бюро делают одно дело — просто мы более свободны в выборе средств… — Кстати, генерал: Корпорацию отличает удивительное, я бы даже сказал — подозрительное бескорыстие, когда речь заходит о работе на Правительство.

— Корпорация всегда предельно прагматична, Луис; просто прагматизм ее — это не крохоборство тупого скопидома: «на грош пятаков наменять». Работая на Правительство, мы вступаем в обладание уникальной информацией — причем не просто получаем к ней доступ, а создаем ее сами. Ну вот к примеру: у меня есть серьезные основания полагать, что вскоре кланом Скараччи вплотную займется крутейший в Штатах борец с организованной преступностью, — (хозяин кабинета при этих словах досадливо морщится — «Да ладно вам всем…»), — человек, пояс которого увешан скальпами мафиозо — да не мелкой сошки, а самых что ни на есть крестных отцов. Следовательно, у клана Скараччи скоро начнутся крупные проблемы. Скараччи — это контроль над профсоюзами докеров и дальнобойшиков, строительный и игорный бизнес и еще куча экономических завязок, так что информация об их грядущих проблемах стоит дорого — по-настоящему дорого. Фокус в том, что если эту информацию ты, Луис, толканешь кому-нибудь самолично, тебя посадят в тюрьму — за инсайдерскую сделку; а с меня какой спрос — я не госслужащий, а бизнесмен-аналитик! И потом, разве ты сказал мне хоть слово о том, что Бюро взяло на мушку клан Скараччи?

— А если к Корпорации обращается за решением проблемы кто-то со стороны? Вы принимаете заказ?

— Смотря кто заказчик.

— Скажем, мафия?

— Нет, — отрезает дядюшка Джи. — Мы помогаем лишь тем, кто действует на пользу интересам Америки. Долгосрочным интересам.

— Долгосрочные интересы — так, как их понимаете вы?

— Естественно.

— А если Правительство понимает их иначе?

— Это его проблемы. Мы не станем помогать такому Правительству — и всё.

— И всё?

— Корпорация не навязывает своих услуг — никому и никогда. Но еще не было случая, чтоб ее услуги остались не востребованы — когда Правительством, а когда и совсем наоборот.

— Наоборот? В каком смысле?

— Луис, мы никакое не «теневое правительство Америки» — это бред чокнутых конспирологов. Мы просто частная корпорация, которая решает проблемы, вставшие перед организацией — любой организацией, в том числе — перед американским правительством. И мы — не благотворительная лавочка по раздаче бесплатных советов: решая чужие проблемы, мы зарабатываем свой хлеб. Плату за свою работу, как правило, берем не деньгами, а информацией — это нынче самая надежная форма хранения капитала, да и внимание налоговых ведомств не привлекает… Так что никакой мистики, никаких «масонов 666-го градуса посвящения» и «мировой закулисы»!

Скажу больше: Корпорация — это один из ключевых предохранителей в механизме нашей демократии, последний стоп-кран в системе «сдержек и противовесов»; так сказать, «последний довод демократии» — на манер тех монархических пушек. На тот экстренный случай, если Правительство очевидным образом рулит к пропасти, а законные способы отобрать руль у пьяного дурака исчерпаны. На моей памяти этот механизм привели в действие лишь однажды — ровно тридцать лет назад, в 1963-ем… — Вот как? Я с интересом выслушал бы вашу интерпретацию тех событий, генерал, — и Луис поудобнее устраивается в кресле, плеснув себе в стакан джина с тоником.

— Один из писателей той поры — Гор Видал, кажется, — начинает свой рассказ генерал Джи, задумчиво прихлебывая «Хайланд Парк», — писал, что в США не двухпартийная, а трехпартийная система: демократы, республиканцы и Кеннеди. Под словом «Кеннеди» он, понятно, подразумевал Президента — желая сделать очередной комплимент тогдашнему кумиру; но вот если бы он написал: «демократы, республиканцы и клан Кеннеди», то это был бы уже не комплимент, а чистая правда — жутковатая правда.

К нынешнему времени картина той эпохи — а это действительно была хоть и краткая, но эпоха! — отстоялась в общественном сознании до абсолютной прозрачности. Молодой президент, независимый от сложившейся в верхах круговой поруки, пытался укрепить государственность, обуздав зарвавшиеся монополии, и повысить безопасность страны, сведя военные расходы до уровня разумной достаточности. Президенту противостояли: ястребы из Пентагона и оборонной промышленности во главе с военно-морским министром Кортом, никак не желавшие расстаться со сладким пирогом государственных военных заказов; нефтяные магнаты во главе с Гетти и Хантом, которых Президент обвинил в ежегодном укрывании от налогообложения как минимум одного миллиарда долларов, и публично посулил, что те пойдут под суд за уклонение от налогов, вроде как некогда — Аль-Капоне; мафия — ну, тут ситуация совсем пикантная, поскольку именно мафия обеспечила на выборах 1960-го года победу Кеннеди в семи ключевых штатах, запугивая избирателей и наполняя урны фальшивыми бюллетенями, в обмен на серьезные экономические гарантии — а тот, севши в президентское кресло, кинул братву внаглую.

В итоге эти могущественные силы составили заговор, ключевую роль в котором сыграли спецслужбы — ФБР под началом хитрого маразматика Гувера, искренне полагавшего Кеннеди «без пяти минут коммунистом», и ЦРУ, которое Президент в ярости сулил «разбить на тысячу осколков» за ту бездарную авантюру с интервенцией в заливе Кочинос. «Плохие парни» из ФБР и ЦРУ в момент покушения обеспечили прикрытие целой бригады снайперов из числа боевиков мафии и кубинских контрас; впоследствии они фабриковали и уничтожали улики, запугивали и убивали свидетелей и независимых расследователей (числом до полутора сотен); только благодаря этой их деятельности по сокрытию правды Комиссия Уоррена и смогла на голубом глазу выдать свое анекдотическое заключение: «Президент стал жертвой убийцы-одиночки, действовавшего по личным мотивам». Такая вот картина маслом, классицизм… Реальная же экономическая подоплека тех событий хорошо известна, но упоминать о ней считается неприличным, вроде как о той веревке в доме повешенного — сиречь остающегося кумиром для большинства американцев Джона Кеннеди. Американская экономика в те годы стояла на трех китах: оборонка, банки и нефтедобыча. Оборонка и банки, связанные со старыми финансовыми династиями, вроде Морганов, традиционно поддерживали республиканцев; нефтяники, связанные с так называемыми «молодыми деньгами» — Рокфеллера, к примеру, — ориентировалась в основном на демократов. К третьему году правления Президент умудрился насмерть рассориться со всеми тремя «китами», что совершенно неудивительно: проводимые им радикальные экономические реформы грозили реальным обрушением всех ключевых секторов американской экономики, ибо на самом-то деле велись они в интересах одного-единственного финансового клана: его собственного.

Кеннеди наехал на нефтедобывающую промышленность, подготовив законопроект о ликвидации так называемой «Скидки на истощение недр». Эта налоговая льгота была принята в 30-е годы для защиты внутреннего рынка от более дешевой импортной нефти; она позволяет выводить из налогооблагаемой базы почти 30% прибыли — что только и делает рентабельной нефтедобычу в Техасе и Пенсильвании. Президент обвинил нефтяников в злостном уклонении от налогов, приводя ошеломляющие цифры недоимок — к полному восторгу обывателей, решительно не желавших понимать, чтоконечным получателем той льготы являются они сами, заправляющие свои машины дешевым техасским бензином. Нефтяные магнаты истошно вопили, что снятие льготы вмиг обанкротит всю отечественную нефтедобычу (это было правдой), и что президент-комми делает это по указке своих кремлевских кукловодов (это, понятно, было чушью). Просто обанкроченную нефтянку тут же скупил бы за бесценок клан Кеннеди — после чего льготу немедля вернули бы обратно «в целях обеспечения нефтяной независимости страны». Тем же примерно манером была бы скуплена и оборонка, временно лишившаяся заказов в результате запланированной Кеннеди «разрядки международной напряженности» — полного вывода войск из Индокитая и резкого сокращения американского военного присутствия в Европе.

Это еще, однако, были цветочки; ягодками стала бы подготовленная Кеннеди банковская реформа. Целью ее было лишить Федеральную резервную систему контроля за денежной эмиссией, что неминуемо разорило бы ведущие частные банки страны. С 1913 года, когда Конгресс под давлением финансового пула Моргана и Варбурга учредил систему федеральных резервных банков, курс доллара и учетная ставка находятся под коллективным контролем банковского консорциума. Клан Кеннеди же возжелал управлять эмиссией единолично, передав ее в ведение государственного Казначейства. Это позволило бы клану снимать все сливки с валютного и финансового рынка, а за счет этих средств скупать нефтяные, промышленные и финансовые корпорации, обанкротившиеся в результате «реформ».

К весне 63-го года стало ясно: этот обаятельный демагог, «подаривший Америке космос», триумфально переизберется на второй срок, а к концу его правления под прямой и косвенный контроль клана Кеннеди перейдет почти треть всей американской экономики. А такая монополизация в экономике — это безвариантный путь к возникновению в стране авторитарного правления. Так что тем, кто озабочен был сохранить нашу демократию, действовать надлежало без промедления; вот тогда они и обратились за помощью к Корпорации… Кстати: в аккурат за сто лет до Кеннеди другой чрезвычайно популярный президент-демократ, Эйб Линкольн, тоже вознамерился было отнять у частных банков право контроля над эмиссией и замкнуть денежный оборот на государственное Казначейство. И — вот ведь удивительное совпадение! — его тоже застрелил террорист-одиночка… Такая вот история. Плесни-ка мне, Луис, еще на пару пальцев — хорош твой скотч, ничего не скажешь.

— Да, раз уж зашла речь о той давней истории… — задумчиво произносит фэбээровец, изучая на свет содержимое своего стакана. — Мне по долгу службы случилось изучать те документы — и отчет Комиссии Уоррена, и материалы процесса, что прокурор Гаррисон возбудил против Клея Шоу. Меня-то самого это интересовало в плане связей кое-каких южных преступных группировок, но фактологию Далласского покушения я — воленс-ноленс — тоже проштудировал… Так вот, я обратил внимание на ряд несообразностей, не ложащихся в привычную по нынешним временам картину.

Во-первых, судья Уоррен: как там ни относись к работе его комиссии (в ее выводы об «убийце-одиночке» и тогда-то не верило большинство американцев, а уж сейчас не верит и подавно), но кинуть камень в самогО старика не посмел никто. Его репутация безупречна; понятное дело, верховный судья мог ради «высших интересов» пойти на некие компромиссы, но уж под откровенным подлогом он свою подпись ставить бы не стал — ни при каких обстоятельствах. Во-вторых, эксперты: заключения кучи авторитетнейших патологоанатомов и специалистов по баллистике, в том числе и иностранных — точно независимых. Странным образом меняющие направление пулевые каналы в телах Президента и губернатора Конноли, странно деформированные пули, странные движения головы Президента в киносъемке Запрудера… — да, странные, но объяснимые: еще и не такое бывает! Популярные рассуждения, будто из винтовки Освальда, требующей для перезарядки 2,3 секунды, в принципе невозможно было сделать три выстрела по кортежу, находившемуся в зоне досягаемости ровно 6 секунд — это даже не дилетантизм, а прямое жульничество: три выстрела делаются не с тремя интервалами (как подразумевается в том расчете), а с двумя — то есть за 4,6 секунды, а не за 6,9. Сенсация с недавно найденной диктофонной записью сигналов полицейского радиоканала, где якобы слышен столь чаемый конспирологами четвертый выстрел, дожила ровно до того мига, как пленкой занялись эксперты-профессионалы из Национального комитета баллистической акустики — университетские физики из Гарварда, Принстона и Массачусетского Технологического с инженерами из ведущих корпораций вроде «Белл» и «Ай-Би-Эм»: опять — мыльный пузырь… Так вот, это всё привело меня к достаточно ошарашивающему выводу: похоже, стрелок-то там и в самом деле был только один! Что скажете на это, генерал?

— Я скажу, — чуть приподняв стакан, салютует собеседнику дядюшка Джи, — что ты, как обычно, независим в суждениях и неподвержен диктату общепринятых штампов. Всё верно, Луис: стрелок был один. А звали его — Ли Харви Освальд.

— Ах, вот даже как?!

— Именно. Так что старик Уоррен не слишком перенапряг свою совесть, подписывая заключение Комиссии. Убийцей и в самом деле был безбашенный морской пехотинец Освальд, а действовал он и в самом деле по сугубо личным мотивам — доказать стерве-жене, что он хоть на что-то способен как мужик; конечно, за этим придурошным снайпером, долго жившим в Советском Союзе и состоявшим в полудюжине ультралевых организаций, следовало бы в тот день приглядывать повнимательнее, но его фэбээровский куратор Хости соблазнился вместо того пойти поглазеть на кортеж президента — ну, так уж получилось! А Освальда и в самом деле застрелил в здании полицейского управления мелкий мафиозо Джек Руби — надеялся, видать, подвести этот свой «самосуд» под статью «Незаконные действия из патриотических побуждений» (за что по техасским законам наказание положено символическое); а что полицейская охрана так лопухнулись — ну, тоже бывает! И что раненого в живот Освальда почему-то не везут с сиренами и мигалками в госпиталь, а запирают в боксе полицейского управления и принимаются делать ему искусственное дыхание — именно то, что при ранениях в живот делать категорически запрещается! — ну, остолопы, ну что возьмешь… Что ж до заговора — так ведь Комиссия и не написала черным по белому, что его не было; она лишь констатировала, что «свидетельств существования заговора не найдено». Но ведь искать-то эти свидетельства должна была вовсе не Комиссия, а ФБР! Так что при желании выводы Комиссии можно трактовать и так: «Заговор, возможно, существовал, но Гувер искал так плохо, что ничего не нашел». Ну, а уж почему Гувер искал плохо — это отдельная тема… — А как вы сумели добиться… впрочем, неважно; скажите лучше — если Освальд действовал в одиночку, что тогда значила вся эта дурацкая суета на месте убийства и после? Энн Мерсер, под присягой опознавшая Джека Руби в одном из «снайперов Секретной службы» на месте покушения за сутки до появления его фото в газетах, и фэбээровцы, грубо фальсифицировавшие дату ее показаний — лишь бы свести концы с официальной версией; участники событий, один за другим умирающие с диагнозом «молниеносный рак» в одном и том же Парклендском госпитале Далласа, а то и просто застреленные прямо в полицейском управлении по «неосторожному обращению с оружием», все эти склонные к писанию мемуаров патологоанатомы-левши, застрелившиеся в правый висок — несть им числа; неоспоримые цеэрушные связи Клея Шоу и Аллен Даллес, извивавшийся перед Комиссией, как уж под вилами — произнес миллион слов, но так и не ответил на один-единственный вопрос: «Правда ли, что Освальд числился у вас в ЦРУ под агентурным номером S-179? Да или нет?!» Ну, если уж это — не заговор, то тогда я — Майкл Джексон!

— Ты совсем не похож на Майкла Джексона, Луис… Конечно же, это заговор! Только Корпорация не имела к тому водевилю ни малейшего отношения.

— Как это понять?!

— Знаешь, Луис, был такой старый советский анекдот. Покушение на генсека Брежнева: в колонне демонстрантов на Красной Площади — автомат, очередь по трибуне Мавзолея — мимо… Террориста допрашивают в КГБ: «Как же это вы, голубчик, такой суперснайпер — и так опростоволосились?» — «Да, попробуй тут прицелься! Я еще только автомат поднимаю, а меня уже со всех сторон за руки хватают: дай мне! и мне тоже!» Вот так и в Далласе: уж очень Кеннеди их всех там достал… Так вот, ЗАГОВОРОВ БЫЛО — ДВА. Один — четкая профессиональная работа: есть результат — устраненный президент, есть террорист-одиночка, убитый затем другим психом, и никаких доказательств, что случившееся не есть цепь трагических случайностей. А другой — возмутительно-дилетантский complot «Союза белых граждан Техаса», двух сотен миллионеров-пальцы-веером из тамошнего нефтяного захолустья. Даллас — это просто-напросто большая и несообразно разбогатевшая деревня; про то, что «Белые граждане» надумали мочить краснопузого президента-негролюба, заманив того в предвыборное турне по Техасу, знает тут каждая собака, задирающая лапку поблизости от баров «только для белых». В «заговоре» посильно участвует половина белого населения Далласа, сам губернатор Конноли и едва ли не вся местная полиция во главе с ее шефом Керри; при этом, как водится, одна треть заговорщиков — агенты ФБР, а вторая треть — агенты ЦРУ: всё под контролем!

Дедушка Гувер и ЦРУшники самозабвенно предаются остросюжетной ролевой игре «Заговор против Кеннеди«: как только ОНИ!.. — так МЫ ИХ сразу!.. — а уж орденов-то будет, орденов!.. — но главное, главное тут СОСЕДЯМ вставить перо: совсем мышек, блин, не ловят!.. Так что можно понять чувства всех этих ролевиков, когда Президент — а хрен его знает как! — получил-таки свою пулю в затылок, и перед всеми участниками той занимательной игры вдруг явственно замаячил стул: «Доигрался хрен на скрипке!». Вот тут все они и кинулись, дружно обделавшись от страха, заметать следы своего участия — «Да не, командир, нас тут ва-аще не стояло!»; натоптали при этом, естественно, хуже прежнего — грязища, кровища… — И прокурор Гаррисон это понял — уже по ходу процесса против Клея Шоу… — Ну разумеется, понял — тоже профессионал не из последних! Он ведь честно искал заговор спецслужб против президента страны. Но оказалось — нету там и в помине никакого антиправительственного заговора, а есть своеобычные раздолбайство и профнепригодность Клея Шоу и его сослуживцев — снизу доверху… Вот потому-то Гаррисон фактически довел процесс лишь до половины — до решения «Большого жюри» в марте 1967-го, а потом резко потерял к нему интерес и спустил дело на тормозах: Дон Кихот по ходу своей атаки вдруг осознал, что перед ним никакой не великан-людоед, а банальная ветряная мельница… — А самое забавное, — внезапно усмехается генерал Джи, — что миф о том, будто «президента Кеннеди убили ЦРУ с ФБР» процентов эдак на 90 создан ими самими: как известно, «Лучше уж прослыть злодеем, чем идиотом». Ведь самая страшная тайна спецслужб, которую они берегут, как зеницу ока — это не их мифическое всевластье, а их всамделишная криворукость — всегдашняя и поголовная. Если и существует какой-то «мировой заговор» — так это именно корпоративная солидарность спецслужб, дружно пудрящих мозги владыкам и налогоплательщикам по обе стороны железного занавеса, дабы скрыть от тех свою полнейшую, по серьезному счету, никчемушность.

Дата добавления: 2015-07-16