Если я попал в тупик, я выйду тем же путем, которым зашел.

И все наши рассуждения о свободе были ложными по определению. Потому что в ходе нашей горячей дискуссии мы отталкивались от ложного постулата, хотя время от времени и приходили к верным выво­дам.

Отклонение от пути объясняется тем, что мы пере­путали свободу со всемогуществом.

Потому что определение свободы, из которого мы исходим («свобода - это возможность делать все, что я захочу»), есть определение всемогущества, а не сво­боды.

Никто не может делать всё, что ему захочется.

Как бы я яростно ни хотел, чтобы у меня росли светлые волосы на голове, а я бы их не красил, этого не происходит. Почему? Потому что это не в моих силах. Но от этого я не перестаю быть свободным. По той же причине я не могу летать, не могу избежать смерти, не могу остановить время, не могу делать сотни тысяч ве­щей и все же остаюсь свободным.

Помимо ограничений, которые налагает наша куль­тура, навязывает наше воспитание и устанавливают наши мораль и нравственность, у наших желаний есть физические пределы.

Таким образом, свобода определяется способно­стью выбирать, а накладываемые на нее ограничения обусловливаются не правами других, а рамками воз­можного.

Что произойдет с нами, с человеческой культурой и обществом третьего тысячелетия, если мы возомним, что быть свободным - значит быть всемогущим?

В какой-то мере во всех нас заложено такое пред­ставление о свободе, и с присущим нам высокомери­ем мы задаемся вопросом: «Почему, будучи свободным, я не могу делать все, что мне захочется?»

И когда нам не удается сделать всего... мы можем поверить в то, что мы несвободны, вместо того что­бы принять, что наше определение ошибочно, вместо того чтобы согласиться с мыслью, что мы не всемогу­щи.

Чтобы не слишком углубляться в тему и не оставить у вас никаких сомнений, я воспользуюсь формулиров­кой моего пациента Антонио, который однажды в кон­це сеанса с юмором прокомментировал;

«Сдаюсь... есть вещи, которых ДАЖЕ Я не могу!!!»

Повторюсь... Мы не всемогущи потому, что некото­рые вещи мы не можем себе позволить физически, но это не имеет ничего общего с человеческими закона­ми, действующими нормами, навязанными ограниче­ниями, воспитанием или культурой.

На самом деле каждый может задаться целью стать всемогущим, исполнить все свои желания, стать Богом. Однако с философской и рациональной точки зрения, даже Бог не всемогущ. Почему? Формальные аргумен­ты о том, что Бог мог бы положить конец всему злув мире и так далее, для теологов объясняются боже­ственным провидением, неподвластным пониманию человека. Другими словами, Бог по-настоящему всемогущ, но его выбор - не делать этого по некоторым недоступным для нас причинам.

Но существует один софизм - логически верное утверждение, но приводящее к иррациональному выводу или не имеющее возможного доказательства, - который всегда привлекал мое внимание. Это софизм по поводу невозможности всемогущества.

Утверждение первое: Бог существует.

Утверждение второе: Бог всемогущ.

Утверждение третье: если Бог всемогущ, он может делать все.

Утверждение четвертое: значит, Бог может создать очень маленькую песчинку и огромный камень. Может Бог создать такую большую и тяжелую глыбу, что никто, ни одно живое существо на Земле не сможет ее поднять? Тоже может. Но... может ли Бог создать такую большую и тяжелую глыбу, что ее не сможет поднять даже Он сам?

Вывод: если Бог не может этого сделать, он не все­могущ, так как, по крайней мере, одну вещь он не мо­жет сделать. А если он в самом деле может это сделать, значит, есть камень, который он не может поднять, та­ким образом, он тоже не всемогущ.

Тем более, не являясь Богом, я не могу делать беско ­ нечное множество вещей. Я могу захотеть в этот конкретный момент закрыть глаза, а открыв их, оказаться с Хулией в Гранаде, но это не входит в число вариантов, из которых я на самом деле могу выбирать, и из-за отсутствия этой возможности я не перестаю быть сво­бодным. Я могу сейчас решить выйти из дома и, вместо того, чтобы сесть на такси, прогуляться пешком, хотя идет проливной дождь? ДА. Я могу сейчас выйти из дома, спрятаться в переулке и ударить палкой первого встречного? ДА. Делать это или нет - зависит от меня, а не от моей ограниченности в поступках. Это решает­ся на территории, где свобода ставится на карту, а ре­шения принимаются путем выбора из возможных ва­риантов. То есть:

Свобода состоит в моей способности выбирать из существующих на деле вариантов.

Это определение наводит нас на мысль, что можно вести речь о свободе лишь при определенных условиях.

Первое условие:
наш выбор должен быть возможным на деле

Реально ли это? (Я не спрашиваю, желательно ли это, хорошо или плохо, дорого ли нам придется запла­тить и понравится ли окружающим. Я даже не спраши­ваю, что произойдет, если все выберут это и какими будут последствия. Я просто спрашиваю реально это­го достичь или нет?)

Физически невозможное может быть таковым лишь по объективным причинам, не зависящим от нас, на­шего мнения или мнения других людей.

Допустим, представим себе конкретную ситуацию. Я вызвался развезти трех приятелей моих детей по до­мам. Сейчас без двадцати девять, а я должен доставить всех домой до девяти. Один живет в Матадеросе, другой в Белграно, а третий в Авельянеде. Это невозможно! В этот момент невыполнение обязательства не зави­сит от меня!

Это не вопрос свободы. Не в моих силах сделать так, чтобы сейчас было восемь часов, и, таким образом, все успеть к сроку. Я не могу заставить другого отца за­блуждаться и считать, что я должен привезти ребенка к десяти, хотя мы договаривались на девять. У меня нет самолета, ожидающего у ворот. И я не могу выбрать за ребенка, чтобы он не жил в Белграно, а жил в Кабальито, или чтобы Авельянеда находилась поближе к Фло­ресу.

В данной ситуации я могу выбрать, кого я завезу до­мой первым, кто окажется дома вовремя, по какой до­роге я поеду, позвоню я или нет родителям ребят, что­бы предупредить, что задерживаюсь. Все это зависит от меня, но я не могу выбирать, когда речь идет о том, что не в моих силах

Свобода — это наша способность выбирать то, что в наших возможностях. Чтобы понять, что для нас воз­можно, а что нет, требуется определенная трезвость ума.

Когда я затрагиваю эту тему во время сеансов или своих лекций, одно из первых возражений следующее: «Когда я болен или нахожусь в депрессии, я не могу выбирать».

Депрессия - заболевание нашей воли, поэтому есть вещи, которые страдающий ею человек действительно не в состоянии сделать. Но хотя он не в силах выби­рать, он не перестает быть свободным. Он болен, это совсем другое. И у такого больного есть выбор, как-то сопротивляться своей болезни или нет, - чего нельзя сказать, допустим, о многих неизлечимых больных. Смертельно больной не может выбирать между болез­нью и здоровьем потому, что это за рамками его воз­можного выбора.

Если у меня есть нравственные принципы, управля­ющие моим поведением, это не означает потери сво­боды, потому что я могу оставаться свободным и при­держиваться своих принципов, потому что внутренне я свободен, просто я не хочу совершать некоторые по­ступки, которые идут вразрез с моими принципами.

Я выбираю в соответствии со своей собственной нравственностью и моралью.

Но зачастую, когда уважение к ближнему становит­ся непременным условием, когда мои действия огра­ничены тем, чтобы не обидеть и не причинить вред, это выливается в высказывание: «Я могу делать это, только если тебе это не помешает…» Где же тогда сво­бода?

Одна дама сказала мне:

«Мне нужна свобода, только если другие люди не страдают, так как моя свобода и мой образ действий могут причинить им сильные страдания».

Как же это так? А мои страдания по причине моей несвободы? Когда я заявляю, что человек может вы­бирать свои действия в пределах возможного, кто-то всегда с пылом выкрикивает:

«Надо уважать ближнего!»

И я спрашиваю: когда надо уважать? Почему надо уважать? Я хочу это знать.

Атот, кто кричал, теперь молчит, но думает про себя:

«Он должен уважать! Он не может делать, что хочет! Пусть он хочет и может так поступать... он все равно не может!»

Эти «Не должен! Не может! Надо уважать!» вызыва­ют во мне вопрос...

Надо уважать или все-таки выбираю я?

Потому что «надо уважать» и «я делаю выбор в поль­зу уважения» - далеко не одно и то же...

Именно эта разница между ощущением свободы и несвободы: понимать, что на самом деле я все выби­раю сам.

Одно из самых распространенных заблуждений за­ключается в том, что свобода всегда используется во вред другому. Эта мысль происходит из полученного нами воспитания, и нужно от нее избавляться. Потому что конкретный факт моей свободы причинить вред ближнему не говорит о моей готовности это сделать. Более того, моя свобода навредить кому-либо придает ценность моему решению этого не делать.

Ценность моей любви к близким в том, что я могу се не испытывать.

Ценность пожертвования в том, что я могу его не совершать

Ценность того, что я выступаю в защиту определенной идеологии в том, что я могу этого не делать или могу придерживаться противоположной системы взглядов.

И почему бы нет — ценность того, что я живу со своей женой, в том, что я бы мог не жить с ней, если бы захотел. Мера ценности вещей заключена в нашем вы­боре, потому что какая заслуга в том, чтобы сделать единственно возможное?

Однажды во время беседы с пациентами я спросил у них, чего они не могут сделать. Одна женщина пяти­десяти лет ответила мне:

- Например, я не могу сегодня уйти из дома и вер­нуться, когда мне вздумается.

- Что заставляет вас думать, что вы не можете? Что мешает вам это сделать? - поинтересовался я.

- Мой муж, мои дети, моя ответственность... мое воспитание, - пояснила она.

Тогда я сказал ей:

- Если вы фантазируете о том, что можете бросить все это, но в действительности этого не делаете, это только потому, что вы этого не хотите, верите вы мне или нет. Я имею в виду, что ваш выбор — остаться с се­мьей. Выражусь еще яснее вы не уходите из дома, так как не хотите. Вы пользуетесь своей свободой. Вы зна­ете, что могли бы выбрать второй вариант, но решае­те остаться; тем не менее, если бы вы твердо решили уйти, никто не мог бы вас остановить. Предпочитае­те думать, что не можете, и лишаетесь главного при­за. Именно использование права на свободу придает ценность каждому вашему решению. Ваш муж, дети, внуки, общество, те вещи, за которые вы боролись, естественно, обусловливают ваш выбор, но никак не ограничивают саму возможность выбора; ведь другие женщины при прочих равных условиях выбирают совсем другое. Вспомним сюжет «Ширли Валентайн» (Вилли Расселл): домохозяйка внезапно оставляет свою семью и отправляется в путешествие по Египту, где знакомится с Костасом, турецким моряком, предоставляющим ей то, в чем она в данный момент больше всего нуждается.

То, что другой человек действует согласно нашим ожиданиям, тоже является его выбором и имеет определенную ценность, это не то, что само собой разумеется. То, что мой партнер жертвует чем-то в ответ на мою жертву, достойно восхищения, потому что это плод свободного выбора.

Мы могли решить оставить позади все, чем облада­ем, и все же наш выбор - забрать это с собой.

Это наша заслуга, и за это нам полагается возна­граждение.

Второе условие:
Вариантов должно быть два или больше

Для выбора должно существовать более одного ва­рианта.

Количество возможностей напрямую связано с мо­ими личными способностями и с моим окружением. Решающую роль играет не отношение к нам окружающих, а сама возможность воплощения наших замыс­лов в этой реальности.

В каких ситуациях существует лишь один вариант?

Однажды во время моей лекции кто-то оспорил мое утверждение, приведя в пример события времен диктатуры.

- Нельзя было выйти на улицу и крикнуть «я про­тив».

- Все было можно... поэтому стольких людей уби­ли, - возразила одна девушка.

Конечно же, все было можно, отсюда жертвы режима.

И ценность их решения заключалась в том, что оно было свободным, при том, что остальные заняли противоположную позицию.

Важно лишь понять, что даже во время диктатуры каждый продолжает выбирать, и нужно нести ответственность также за то, что мы решили не ставить под угрозу собственную жизнь. Я не выношу никому морального приговора. Я не утверждаю, что надо было поступать именно так или иначе. Я просто говорю о том, что каждый выбирает согласно своим принципам и каждый знает, чего для себя хочет.

То, «что мы действительно не выбираем» - это чувства. В этом смысле нет никакой возможности выбора, мало того, пытаться это осуществить – крайне пагубно. Потому что очень вредно пытаться заставить себя испытывать те чувства, которые мы не испытываем, или действовать так, как будто мы ощущаем что-то другое. Потому что чувства не выбирают, они случаются.

Во всех остальных ситуациях у нас всегда есть выбор. Потому что даже в крайнем случае, если некий тип приставит мне пистолет к голове и прикажет: «Убей его, или я убью тебя», - даже в этом случае мы можем выбирать. Я полагаю, что можно оправдать любое из двух возможных решений. А если в меня целится грабитель со словами: «Кошелек или жизнь», я думаю, нет сомнений, какое решение мы все примем. И никто нас не осудит за это.

«Выбирая между жизнью и деньгами… разумеется деньги, - говаривал мой дедушка. – В результате самое важное – это бумажки, потому что здоровье приходит и уходит …»

Пока я могу выбирать: да или нет, - я свободен.

Когда мне ничего не останется, кроме как сказать «да», я несвободен.

Когда мне ничего не останется, кроме как сказать «нет», я несвободен.

Но пока у меня есть варианты, есть свобода.

Почему?

Потому что передо мной несколько дорог, и я могу выбирать.

Как всегда, кто-нибудь усомнится... А условности?

А наказы? А воспитание? А мораль и хорошие мане­ры? А заученный урок?

Все эти факторы, разумеется, сузят возможные до­роги, сократят количество возможных вариантов, оста­вят мне вместо сотни, допустим, четыре возможности.

Это ощущение свободы, а не сама свобода умень­шается от количества вариантов. Чем больше у меня возможностей выбора, тем более свободным я себя чувствую.

Это можно четко проследить на примере денег. Почему повсеместно бытует представление о том, что деньги делают нас более свободными?

Потому что они добавляют нам возможностей. Имея больше возможностей, я чувствую себя более свободным. Иногда отсутствие денег сокращает коли­чество опций до двух, и тогда я не могу ощущать себя слишком свободным. То же самое относится к соци­альной обстановке, семейной структуре, характеру ра­боты, которую мы выбираем.

Рост личности влечет за совой усиление ощущения свободы.

Расти - значит расширять свое жизненное пространство. Чем больше пространства, тем больше возможностей.

Дата добавления: 2015-11-14