Тело Угрозы 19 страница

- Раз это возможно, - продолжал военный, - следовательно, послать его нужно. И представлять, что экспедиция стартует на Марс. Но отправить совершенно по другому маршруту. К этому самому телу. Чтобы заблаговременно понять - что же оно собой представляет в действительности. Корабль или камень? И если камень - почему он ведет себя не так, как полагается? Что на него влияет?

- Но у меня есть одно принципиальное условие, - проговорил директор НАСА, приспустив голову, словно собирался бодаться; набычился, как говорится. - Sine qua non, если уж мы тут блистаем знанием латыни. Принципиальное и необходимое.

- Валяйте, - приободрил его президент. - Слушаем со вниманием ваш ультиматум.

- Никакой экспедиции к Марсу. Ни малейшего блефа. Испытательный полет, как это и будет на самом деле. А вот о подлинной цели его, конечно, ни слова. Новые конструкции, новые технологии, новое все на свете - пиаровцы сделают из этого для публики настоящий пир души - и далеко не на пустом месте. Думаю, этого хватит, чтобы отвлечь внимание от какого-то заурядного небесного камня - если даже такое внимание возникнет.

- А если еще добавить что-нибудь пикантное, - подхватил госсекретарь. Хороший скандальчик был бы самым лучшим, но в данном случае вряд ли подойдет: слишком уж круто. Но если закрутить что-нибудь романтическое... С любовью, соперничеством, может быть... Пусть будут тайны - только не военно-политические, а сердечные...

Шеф НАСА медленно кивнул:

- Я подумаю.

- Подумайте еще и вот о чем, - сказал военный министр. - Автоматика хороша, компьютеры еще лучше, но для настоящей разведки все-таки оптимально, если там будут люди. Компьютеры логичны, а жизнь часто бывает совсем другой. У вас же есть подготовленный экипаж; ну, пошлем хоть человека, а еще лучше двух, для взаимного контроля и прочего. Опасно? Но они, между прочим, получают за риск не так уж мало. Но подумайте и о выгодах: личное наблюдение тела в непосредственной близости! Люди-то уж не спутают большой булыжник с космическим кораблем, верно?

- Видимо, так и придется поступить, - согласился директор НАСА.

- Но в таком случае, - усомнился шеф ЦРУ, - пресса получит информацию о направлении корабля, заинтересуется - и тогда к чему все?

- Никакого тела для них не существует, - возразил президент. - Вот и повод для введения на обсерваториях режима полной секретности. Что же до сенсации и интереса журналистов, то не станут же репортеры следить, глазея в телескопы, за полетом корабля, а если и будут, все равно ничего не поймут: ведь астрономы среди них вряд ли есть.

- А если это и на самом деле корабль? Русский? Вооруженный?

- Да будь я проклят, - сказал госсекретарь, - если я в это верю!

- А кто тут говорит о вере? - удивился разведчик. - Я тоже не стал бы ставить на такую вероятность - даже один к тысяче. Но такая версия существует. И если вам удастся ее опровергнуть, все мы будем вам бесконечно благодарны. А стопроцентно достоверный ответ смогут дать только люди.

- Вы можете поручиться, что ваш разговор с астронавтами не приведет к той самой утечке информации, которую мы хотим предотвратить? - спросил президент.

- Как за самого себя, господин президент.

- В таком случае я разрешаю вам ознакомить их с ситуацией. И с необходимостью полного молчания, разумеется.

- Ай-ай, сэр, - по-военному ответил директор. После этих слов разговор на несколько секунд как бы уперся в стену молчания.

- Вы, советник, говорили о трех возможных источниках утечек, - напомнил хозяин кабинета. - О двух мы уже услышали.

- Третий источник, - сказал советник, - и, по-моему, самый вероятный, это Россия. У меня нет пока сколько-нибудь четкого представления о том, как широк там круг информированных людей. Господин президент, вы разговаривали с их главой; какое впечатление произвел на вас этот разговор?

Президент ответил не сразу:

- Я бы сказал - странное. Открытого разговора на эту тему не было. Но когда я достаточно ясно дал понять, что нам известно о предполагаемой угрозе со стороны тела, он, мне кажется, несколько растерялся. Да, безусловно, он растерялся - но я так и не понял отчего: то ли его смутило или огорчило то, что мы обладаем этой информацией, то ли - это было бы в высшей степени странно, но именно так мне показалось, - потому, что сам он был совершенно не в курсе дела.

- Маловероятно, - покачал головой разведчик. - При их стремлении к гиперцентрализации власти... Нет, это кажется мне невозможным. При одном условии, разумеется: если против него не возникло какого-либо заговора.

- Вы думаете, такое возможно?

- Это было бы не первым примером такого рода.

- Но если президент не был даже поставлен в известность - значит сведения о существовании тела и об угрозе не могли разойтись там сколько-нибудь широко? Или их просто не приняли всерьез?

- Круг информированных людей, видимо, достаточно узок. Я сужу и по тому, что на интересующую нас тему мы не получили ни слова от московской и вообще российской агентуры - а в ней имеются и люди, как правило, хорошо информированные о событиях на верхах. Но в данном случае важно не только то, сколько людей информировано, но и - кто они. Какие цели могут преследовать, каким влиянием пользуются и в каких кругах... - Он усмехнулся. - К счастью, мы надеемся получить эти сведения незамедлительно - и при этом из первых рук. И для этого не придется даже выезжать за пределы округа Колумбия.

- Вы нас заинтриговали, - сказал президент. - Что вы имеете в виду?

- Тот хорошо известный вам факт, что глава русской оппозиции все еще находится в нашей стране. И ведет разговоры именно на эту тему.

- Мы тоже беседовали с ним, - добавил генерал. - Я думал, вы в курсе. Надеюсь, у нас не зреет заговор с целью свержения президента?

Все вежливо посмеялись. Разведчик сказал:

- Видимо, есть смысл побеседовать с ним здесь. По-моему, он будет очень рад такой возможности. Я как раз намеревался предложить советнику по безопасности принять гостя - неофициально, разумеется.

- Постойте. Он ведь не представляет здесь власть. Это его личная инициатива. Так, во всяком случае, меня информировали.

- Пока он ни словом не заикнулся о том, что визит его связан с какими-то поручениями президента.

- Да и сам президент при нашем разговоре ни словом не обмолвился о его визите сюда. Все это по меньшей мере странно.

- В таком случае, - снова вступил в обмен мнениями государственный секретарь, - остается невозможным говорить о приеме гостя кем-либо из официальных лиц. Да, он просил меня о встрече, но... Это оказалось бы серьезной обидой для президента России. Конечно, если кто-то столкнется с нашим гостем случайно...

- Поскольку случайность есть лишь результат хорошо подготовленного и тщательно замаскированного замысла... - усмехнулся разведчик.

- Поговорите с ним, - сказал президент. - Конечно, с учетом всего, сказанного здесь сейчас. Может быть, хоть что-то прояснится. Но независимо от этого, необходимо сразу же начать разработку операции "Зонд". Тело-то все равно приближается, независимо от того - знает об этом кто-нибудь на Земле или пребывает в сладостном неведении...

Президент России возвращался домой. В самолете, несшем на фюзеляже надпись "Россия", где были на борту все условия и для работы, и для того, чтобы расслабиться и отдохнуть (дома ему такая возможность, похоже, не улыбалась), он рассчитывал именно на последнее, и сразу после взлета,.распорядившись отправить монгольскому главе, как и полагалось, протокольную радиограмму с благодарностью за гостеприимство и за состоявшуюся полезную встречу, он попросил помощника не беспокоить его, если только в мире не произойдет чего-то, из ряду вон выходящего.

Сказав это и проводив помощника взглядом, он невесело улыбнулся: из ряду вон выходящее сейчас как раз и происходило. Он с полчаса пытался напрочь отключиться от этих мыслей; а когда понял, что это не удастся, что он не сможет хоть как-то отдохнуть, пока по-настоящему не осмыслит всего - и уже случившегося, и того, что можно было предполагать в ближайшем и средне удаленном будущем; и пока не выработает для себя плана действий - плана тех самых единственных ходов; и пока не продумает до мелочей состав той команды, которая и будет - с ним самим во главе - осуществлять все действия, связанные с обеспечением Конференции вопреки всяким идиотским слухам.

Тело Угрозы (он тоже принял такое название летящего пока еще далеко в пространстве предмета) его не беспокоило - чушь собачья, - но бесило легковерие таких, казалось бы, серьезных людей, как главы Америки и Китая: заглотали-таки заброшенный кем-то крючок! Кто мог ждать такого осложнения: что придется их, главных союзников, приводить, как говорят математики, к нормальному виду? И до тех пор, пока это не будет сделано, никакого отдыха не предвидится: обстоятельства сейчас оказывались сильнее его желаний и намерений.

Поняв это, он перестал принуждать себя к бездействию и, усевшись в кресло перед низким столиком, отдался на волю размышлений, поставив на столик диктофон - чтобы записывать то, что придет в голову. Президент знал, что мысли возникнут - не следовало только указывать им какую-то очередность: подсознание само вызовет их к жизни в том порядке, который с точки зрения логики, может быть, и покажется нелепым, но на самом деле будет единственно правильным.

Конечно, есть вещи, которые предвидеть просто невозможно. Как это самое Тело Угрозы, например. Но когда такие происходят, главное - видеть и оценивать их на фоне реально существующей обстановки, а не в безвоздушном пространстве - хотя бы они на самом деле в нем и находились. И понимать, что не где-то там, в космосе, а тут, на Земле, в Белом доме и Кремле будут решаться - и уже решаются - судьбы планеты.

Прежде - до выборов и воцарения, когда президентом он был еще только в мечтах и надеждах, - будущая деятельность казалась ему если и не самой легкой, то, во всяком случае, простой и логичной. Простота, как известно, вовсе не синоним легкости; чаще наоборот. Он всегда умел составлять планы, распределять время так, чтобы все успеть.

Последующее сначала озадачило его, потом стало не на шутку раздражать: оказалось, что хорошо спланировать работу было просто невозможно - даже при помощи самых совершенных компьютеров и самых мудрых советников. Он не обманывался, впрочем: таких вокруг него не было, да и быть не могло, потому что никто не имеет права быть умнее верховного руководителя; ну а в отношении собственной мудрости у него (строго секретно, разумеется) нет-нет, да и возникали сомнения. Не в отсутствии логики было дело, а в том, что на самом деле непредвиденных событий постоянно возникало куда больше, чем следовало бы, и они отнимали уйму времени, предназначавшегося для совершенно иных дел.

Падали самолеты; тонули корабли; выходили из берегов реки; налетали ураганы; обрушивались дома - и в результате этого гибли люди. Все это требовало вмешательства - хотя бы для того, чтобы отдаваемые им команды не сводились к одному лишь созданию комиссий - в действенность таких мероприятий давно уже никто не верил. Проворовывались высокопоставленные чиновники; валюта, невзирая на все применявшиеся для ее сохранения кнуты и пряники, по-прежнему утекала из страны - как сверхтекучий гелий. Черт бы побрал покойного Ландау со всеми его открытиями... Незаконный оборот наркотиков - такое благопристойное название употреблялось для обозначения самой страшной (во всяком случае, в перспективе) болезни минувшего и нынешнего веков - даже по официальной статистике не сокращался, и возникало сильное подозрение, что истинное положение вещей куда хуже, чем проистекало из докладов.

К счастью, вроде бы прекратилось извержение северокавказского вулкана однако все отлично понимали, что он не потух, и в недрах его температура не падает и давление не снижается, так что не сегодня, так завтра извержение начнется снова - и кто знает, в каком направлении хлынет лава и полетят камни и какие силы придется бросать туда, чтобы снова пригасить пламя.

О внешней политике и говорить нечего: балансировать, например, между традиционной благосклонностью к ближневосточному большинству и как бы доброжелательностью в отношении тамошнего меньшинства (в которую мало кто верил) становилось все сложнее и сложнее, потому что слова уже никого не убеждали, нужно было совершать какие-то действия - нужно, но невозможно, потому что тогда видимая беспристрастность обрушилась бы вмиг - и, быть может, навсегда, и это означало бы крупный проигрыш. Это равно относилось и к ирако-иранскому противостоянию с США, и к неизлечимому арабо-израильскому конфликту, и еще много к чему.

Потери были; недаром даже в Иран договариваться о присоединении к Соглашению поехали китайцы: они пока еще были вне подозрений в тайном сговоре с США, а в отношении России такие мнения, похоже, в тех странах распространялись все шире. Для того чтобы высвободить свое время от всех этих отвлечений, необходимо было иметь таких министров, которые принимали бы решения сами и добивались их выполнения, предоставляя президенту вершить лишь действительно высочайшие государственные проблемы. Но какие тут проблемы, если самому приходилось решать даже такие мелкие вопросики, как например - что в конце концов делать с пресловутым шестьдесят четвертым каналом телевидения. Хотя, по сути, это была задача для среднего чиновника, самое большое - для главы департамента...

Эти мысли сейчас, высоко в воздухе, вдруг набросились на него, одолели окончательно. Можно было подумать, что он, словно Антей, получал свою силу от земли, а теперь вот, оторванный от нее, оказался вдруг слабым. Мелькнула даже мыслишка - а не попросить ли вынужденной посадки; он сразу же отогнал ее, беззвучно, но крепко выругавшись.

Однако на ее месте вдруг высунули гримасничающие головы сразу две новые, еще более пакостные. Первая была: а может, и не по Сеньке шапка? И не стоило забираться так высоко, если от этой высоты начинается головокружение - не от успехов, к сожалению, а от растерянности. И вторая: это самое Тело Угрозы - а может, и надо, чтобы оно грохнулось о Землю, чтобы всю ее, со всеми проблемами и противоречиями, разнесло к ядреной Фене на мелкие дребезги? И не надо искать выхода, принимать какие-то меры...

Он встал, подошел к бару, налил коньяку, выпил - чтобы привести себя в более или менее рабочее состояние. Оказывается, он успел за годы президентства отвыкнуть от ничегонеделания, у него и отдых был активным. И вот сейчас, когда нельзя было ни пробежаться, как следует, ни проплыть километр-другой, ни даже надеть перчатки и поработать с грушей или мешком, все, таившееся в подсознании, на него и обрушилось.

Допинг, однако, помог: алкоголь действует на подсознание сдерживающе, оно отступает в свои пределы, иногда с потерями, - и на том, что оно бросило по дороге, порою возникают новые идеи.

Хорошо. Лететь осталось не так уж долго, но времени достанет на то, чтобы продумать хотя бы ближайшие необходимые действия. Чтобы еще сверху, с борта самолета, отдать первые нужные распоряжения - дать понять всем, что президент держит руку на пульсе.

Начать с малого - для разгона. "Шахматный" канал. Интересно получилось: его самый оголтелый критик оказался именно тем человеком, который помог ему войти в курс якобы наиболее важного события последних дней. Тут не может быть сомнений: это не сам он, его просто послали. Важно - кто послал. За эту как бы услугу, пришлось дать ему обещание - оставить в покое, прекратить атаку, отозвать прокуроров и милицию, снять арест на акции... Придется так и сделать. Пока, во всяком случае, не выяснится, кто был его подстрекателем из двух возможных: пройдоха Гридень или страдающий манией величия оппозиционер? Потому что иначе Панкратов не остановился бы перед тем, чтобы выпустить злого духа из бутылки. А этого допускать было никак нельзя. Поскольку если заколебались даже такие киты, как главы великих держав, то чего же ждать от населения, всегда легковерного и склонного верить в чудеса и призраки?

Тело Угрозы. Нет, конечно, что оно угрожает Земле - бред собачий. А вот что вполне может торпедировать Соглашение - представляется совершенно очевидным. Потому что многочисленные противники нулевого разоружения...

Да что противники. Ему одному не выстоять даже против засомневавшейся а может быть, лишь играющей сомнение, - пары тяжеловесов: американца с китайцем. Как если бы он оказался на ринге сразу против двух боксеров. Недаром правила бокса такого не допускают.

К чему им такая игра? Да просто потому, что таковы правила: заключая соглашение даже с лучшим другом, старайся выторговать побольше для себя так, чтобы это не привело к охлаждению отношений, но представлялось бы другой стороне совершенно естественным действием.

Но - но почему именно бокс? Есть ведь и другие искусства нападения и защиты - более соответствующие обстановке. Такие, где силу противника используют против него же.

Стоп, сказал президент сам себе, стоп. Торпедировать Соглашение. Да. Для этого ничего не придумать лучше, чем глобальная угроза. А тут как раз подвертывается этот астрономические феномен. Глупо было бы, с точки зрения противников, его не использовать.

Но рассчитывать на такого рода неожиданные подарки природы или Создателя - плохая политика. Как это говорилось - мы не можем ждать милостей от природы. Вывод: должны вместо нее работать сами..

То есть: если такой угрозы не существует - надо ее создать. Каким образом - это, как говорится, дело техники. Построить такой корабль - в совершенном секрете - задача американцам, пожалуй, по плечу. Вывести на орбиту в качестве очередного спутника. А еще вернее - прямо на орбите и собрать. И потом, когда на него никто уже не станет обращать внимания (спутников в приземельном пространстве - как крупы в хорошем супе), - увести его с орбиты и разогнать в нужном направлении, заложив в компьютеры нужную программу.

И поднять большой шум: Ганнибал у ворот! Нельзя даже сокращать ракеты и ядерные головки: они нам понадобятся для уничтожения тела, грозящего протаранить родную планету! А если и не протаранит - оно уже создало проблему: мы обитаем в мире, в котором такого рода опасность может возникать если не ежеминутно, то уж ежегодно, во всяком случае. Значит, и надо держать ракеты - если и не на боевом дежурстве, то, во всяком случае, иметь их в резерве. Иначе нам никогда не избавиться от страха перед угрозой из космоса - вовсе не каких-то инопланетян, которые то ли могут быть, то ли не могут, - но самого обыкновенного астероида или кометы; они-то уж точно есть, они постоянно сложно взаимодействуют между собою, их поля - гравитационные, а у кого-то и магнитные - работают без отпусков, и это взаимодействие может менять их орбиты и траектории самым непредсказуемым образом. А потому долой ядерное разоружение! Забыть о нем на веки вечные!

Хороший политический ход. И - сказать прямо - вовсе не фантастический. В пределах нынешних технических возможностей.

Так. Соглашение рушится. И вместе с ним вдребезги разбиваются и некоторые расчеты. У нас ведь есть предварительная договоренность: часть работ по уничтожению ракет и зарядов финансирует Америка. Это уже стало как бы традицией.. Мы уже дали им свои цифры. И спланировали так, что определенную часть этих денег мы сможем... гм... отвлечь на другие нужды. Нет, уничтожение-то состоится, мы никого обманывать не собираемся. Только... Вот именно.

Были вещи, которые президент избегал называть своими именами даже в уме. Не то чтобы боялся, что кто-то прочтет его мысли; нет, конечно, но все же - так было надежнее.

Соглашение. Если бы его провал означал только лишь сокрушение его амбиций, он бы не стал переживать так глубоко и болезненно. Его честолюбие все же достаточно регулировалось рассудком. Это он стерпел бы.

Но за годы президентства он привык уже отождествлять себя с Россией. И, говоря и думая "я", он на самом деле, часто даже того не сознавая, имел в виду не лично себя, не то, что видел он в зеркале и на многочисленных портретах, но то, что было обозначено на географической карте: страну. Государство. Он прекрасно понимал, что имел в виду Луи Четырнадцатый, когда произносил свое знаменитое "L'etat c'est moi" - вовсе не то, что потом приписывал ему Салтыков-Щедрин. Впрочем, может, Людовик этого и не говорил вообще; мало ли кому что приписывают задним числом: говорят, что эти же слова произносила Елизавета Первая Английская. Но если они этого и не формулировали вслух, то уж, во всяком случае, думали, и не только думали ощущали. Теперь-то он знал, как это бывает. А без этого и нельзя управлять. Так вот, личное унижение он еще как-то пережил бы. Проглотил бы, стиснув зубы.

Но унижение России - извините, подвиньтесь!..

А чтобы этого не случилось - нужно сделать все: и возможное, и даже то, что невозможно.

Так. Думать спокойно. Что мы имеем? Неясность по поводу природы Тела Угрозы. Его появление: случайность, возникшая очень некстати? Или результат осуществления хорошо разработанного и осуществляемого плана противников Конференции и Соглашения?

Чтобы получить ответ на этот вопрос, нужно воспринять мысль о теле и исходящей от него угрозе всерьез. И наблюдать за ним тоже всерьез. Не только так, как делают это астрономы. Если мы и в самом деле имеем дело с запущенным с Земли аппаратом, то людей на нем, конечно, нет; но есть механизмы и приборы. Потому что такая операция не может осуществляться без двусторонней связи между аппаратом и Землей. Без телеметрии. И для получения данных с корабля. И для коррекции его маневров.

Следовательно - Земля посылает в направлении тела сигналы. И получает какие-то ответы. Необходимо слежение в радиодиапазонах. Начать немедленно. Конечно, отсутствие сигналов еще ничего не означает. Зато обнаружение их сразу ставит все на свои места. И если удастся доказать техногенное происхождение тела - всю оппозицию Соглашению во всем мире можно будет размазать по стенке.

Ну а если это все-таки не аппарат? В молодости президент не пренебрегал фантастикой. Но его рассудок прагматика отказывался признать возможность появления в Солнечной системе такого феномена, как звездолет неизвестной цивилизации. Не надо валить на тарелочки. В Солнечной системе миллиарды комет, а вот звездолетов пока не наблюдалось ни единого.

Убедительная арифметика. Ну, так что же, если это - просто комета? Угроза от этого не исчезнет, наоборот - станет только страшнее. Невольно рука потянется - голосовать за сохранение ядерно-ракетного арсенала... Чтобы, когда станет совершенно ясно, что камень не пролетит мимо, - поднять все ракеты залпом, нацелив их на...

Да. Да! Да!!!

Вот оно - использование силы противника для его поражения!

Это было как озарение. Нет, не "как"; настоящее озарение. Он понял, что надо будет говорить и делать.

Залп всего существующего на Земле ракетного парка по приблизившемуся телу. Это ведь и есть уничтожение! Не только тела, но и самих ракет! И, надо сказать, не самый дорогой способ уничтожения. Экологически чистый. И не порождающий никаких проблем наподобие переработки и хранения ядерных зарядов.

И все, что нужно - это внести в готовящийся текст Соглашения... Нет. Не в текст, который будет широко обнародован. Лучше оформить это как дополнительный протокол. Секретный. Только для сведения участников. По сути, речь идет ведь лишь о способе уничтожения ракет, а это не такой уж принципиальный вопрос. Просто - технические детали.

Конечно, если информация о Теле Угрозы станет достоянием масс Конференции просто не позволят открыться. Хотя бы потому, что это окажется прекрасным поводом отказа для тех предполагаемых ее участников, кто соглашается сейчас, стиснув зубы. Ближний Восток. Отчасти - Дальний...

Закрыть наглухо любую возможность утечки! Проследить все ее возможные каналы. Не останавливаясь ни перед какими угодно мерами. История оправдает. Да и вообще - победителей не судят.

До сих пор информация удерживалась явно в узком кругу. Даже его самого (тут президент не очень добро усмехнулся) сочли возможным не поставить в известность. Ну, с этим мы еще разберемся.

Кстати, очень кстати... Как говаривал якобы Вольтер - "Если бы Бога не было, его следовало бы выдумать". Если угрозы на самом деле никакой - как оно скорее всего и есть, - ее надо создать в общественном мнении. В нужный миг. Испугать - и тут же, не переводя дыхания (чтобы не довести до паники), предложить прекрасный и надежный выход, жестко связанный с уничтожением спорных вооружений таким вот способом.

Ай да Пушкин, ай да сукин сын!..

А сейчас дело первостатейной срочности и важности - переговорить с президентом США. Предложить ему такой вариант уничтожения. Он согласится: человек достаточно умный. И придется ему попутно проглотить пилюлю: инициатива-то вновь будет исходить от России. Вот так!

Хотя... Тут есть условие: сразу же настроить его на полную благожелательность. Как? Ладно, бросим ему кость; пусть идея считается совместной. Янки сразу придет в хорошее настроение: не ударила, мол, Америка лицом в грязь. И тут же надо будет очень доверительно перейти к вопросам, действительно важным.

Президент звонком вызвал помощника:

- Свяжись немедленно с Вашингтоном. Знаю, что время такое - но кто-то ведь дежурит там на связи! Передай: я прошу президента найти время для крайне срочного обмена мнениями в русле нашего последнего разговора.

- Мы будем в Москве через...

- Разве я сказал что-то о Москве? Говорить буду прямо отсюда. А дома к нашему возвращению вызвать ко мне...

Он протянул помощнику составленный уже списочек.

- Прямо из Внукова поедем в Кремль. И так уже сколько часов бездействуем. Пора и поработать.

Он кивнул:

- Иди. Выполняй.

И на несколько минут расслабился в кресле, чувствуя, как медленно спадает донимавшее его все последние дни и часы напряжение.

- Пожалуй, долго нам так не протянуть, - глубокомысленно изрек Минич, вернувшись после очередной эвакуации мусора. - Ну ладно, до холодов еще докукуем, не подохнем. А тогда? Все равно придется вылезать на свет. И потом - ну не могу я так коптить небо, ничего не делая. Опять сорвусь, чего доброго. А время идет, и - ни звука ниоткуда. Не пойму: что они - так и решили тихо дожидаться жареного петуха? Ну, я понимаю - если бы установили, допустим, что угрозы нет, оно пролетит мимо без всяких последствий, но уж тогда обязательно появилось бы что-нибудь - в печати или в эфире. Но ведь ни слова! А Хасмоней уж не пропустил бы и намека: старый волк. Нет! Пусто! Тишина!

Джина на его речь отреагировала спокойно: уже привыкла. Поняла, что таким путем человек выпускает лишнюю энергию, которую больше девать некуда. Ворчит - и пусть ворчит. У каждого свои недостатки.

- Да и погода еще, - продолжал он, приняв молчание женщины за разрешение беспрепятственно продолжать апеллировать к судьбе. - Опять ничего не увидеть будет... А надо ее найти! Необходимо! Иначе...

- Ничего, - наконец откликнулась она, даже не уяснив как следует, что еще ему не нравится. - Все устроится. Надо потерпеть.

- А оно там - потерпит?

И он ткнул пальцем куда-то вверх, имея в виду, как она поняла, не начальство и не Господа, а все то же проклятущее тело.

- Что там твои космические каналы говорят по этому поводу?

Но она не стала отвечать - видно, задумалась над чем-то, для нее сейчас более важным. А что, собственно, могло оказаться еще более важным? Ну, не случайный же обмен взглядами с незнакомым человеком! А хотя - кто их может понять, женщин, если они и сами себя не понимают?

Прошла уже неделя с лишним после их состоявшегося побега.

Тогда, скрывшись от якобы санитаров, они долго бежали, никуда, собственно, не направляясь, стремясь лишь увеличить расстояние, отделявшее их от недоброжелателей - только такими могли быть, по мнению беглецов, преследовавшие их люди. А когда замедлили наконец шаг - не потому, чтобы поверили в свою безопасность, но просто сил не осталось для бега, - Джина не удержалась, чтобы не спросить с отчаянием в голосе:

- Ну что мы кому такого сделали, что за нами все гонятся? Зачем?

Минич ответил не сразу:

- Я ведь говорил уже: наверное, это из-за меня. Слишком много знаю...

- Что тебе известно такое, из-за чего...

- То же, что и тебе - сейчас. Тело. Угроза. Раз за столько времени никто не заговорил об этом громко - значит кому-то интересно держать это в тайне. А я могу эту секретность нарушить.

Джина невольно усмехнулась - хотя у нее и в мыслях не было обидеть его.

- Как же? Станешь на перекрестке и будешь громко кричать: "Люди, вам на головы скоро обрушится небесное тело!"? Через полчаса очутишься в дурдоме если действительно власти не хотят оглашения.

- Как - не знаю, - признался он. - Ладно, сейчас не до этого. Куда мы пойдем?

Самое время пришло - всерьез подумать об этом. Да и ноги, отвыкшие от такой нагрузки, требовали отдыха, расслабления - хоть на небольшое время.

- Постой. Куда это мы забрались?

- Почему "забрались"? Мы еще в пределах Садового кольца. Еще несколько шагов - и окажемся на магистрали. Погоди, я вроде бы определился. Да, точно. Бывал тут не раз. Тут рядом - Арбат, Смоленка... Людные места. Не пойму только, хорошо это для нас или плохо? Ближайший вокзал - Киевский... Только сейчас все равно электричек нет - до шести и не будет наверняка.

- Вспомнил о нашем плане? Уехать за сто километров?

Дата добавления: 2015-07-11