Упадок папства и авиньонское изгнание. 1294 — 1377 8 страница

^2WKnighton, Chronicon, Rolls Series И. 58-65.

^"Цит. в Gasquet, p. 46 sqq.

^'Gasquet, p. 40.

²²²Торольд Роджерс видел останки, найденные при строительстве новой школы богословия в Кембридже, и объявил их захоронением жертв чумы того ужасного времени (Six Centuries of Work and Wages, I. 157).

^Gasquet, p. 128.

²²⁴Так полагают Jessopp (Coming of the Friars, Gasquet, p. 226) и Cunningham (Growth of English Industries and Commerce, p. 275). Однако Торольд Роджерс в Six Centuries of Work, etc., и England before and after the Black Death (Fortnightly Review, VIII. 190 sqq.) указывает мень­шую цифру. Подсчеты Джессопа основаны на местных документах и списках умерших епар­хии Норвича. Он считает, что в некоторых местах умерло девять десятых населения. Авгу­стинцы Хиверингланда, приор и каноники, умерли все до одного. В Хиклинге остался в жи­вых только один человек. Мы не можем сказать, свидетельствует ли столь высокий уровень смертности среди клириков, особенно в орденах, о порочности и небрежности в плане поддер­жания чистоты.

Скот бродил по лугам и засеянным полям, и некому было загнать его в стойла. «Страх перед смертью привел к тому, что скот стал очень дешев». Лошадей продавали за половину обычной цены, 40 сольди, откормленного бычка — за 4 сольди. Стоимость труда подорожала. Цены на предметы первой необходимости стали «очень высоки»²²⁵. Удар, нанесенный церкви, был так велик, что прекра­тилось ее служение, а возможно, и рост. Английские епископы заботились о насущных потребностях людей, выпуская послания, в которых даровали всем клирикам право на отпущение грехов. Священник теперь мог назначать собст­венную цену за услуги, ль вместо 4 или 5 марок, сообщает Найтон, он мог полу­чить 10 или 20, когда распространялась чума. Так как служителей не хватало, стали разрешать рукоположение лиц, не достигших канонического возраста, — например, Батеман, епископ Норвича, выделил для отправления священных об­рядов 60 клириков, «хотя они были всего лишь новопостриженными монахами» моложе 21 года. Губительные последствия чумы проявились и в другой сфере. Прекратилось строительство собора в Сиене, который замысливался как один из величайших, и работа над ним до сих пор не возобновилась²²⁶.

Сообщается, что «черная смерть» проникла в Европу с Востока и была прине­сена на генуэзских судах²²⁷. Она унесла больше жизней, чем любое из сражений или землетрясений в истории Европы, не исключая Сицилийского землетрясе­ния 1908 г.

Несмотря на чуму, а может быть, даже из благодарности за ее прекращение, «святой» 1350-й год, как и «святой год» при Бонифации в начале века, привлек в Рим тысячи паломников. Оставив свои опустошенные города и села, они при­шли в Вечный город, чтобы увидеть там такое опустошение, которое, по словам Петрарки (посетившего его в тот же год), могло тронуть даже каменное сердце. Маттео Виллани²²⁸ восхваляет веру сонмов людей, посетивших город. Булла Кли­мента обещала отпущение грехов в том числе и для тех, кто отправится в палом­ничество без соизволения вышестоящей власти: клириков —· без позволения епи­скопа, монахов — без разрешения аббата, жен — без разрешения мужа.

О трех папах, которые следовали за Климентом, мы можем сказать только хорошее. Иннокентий IV (1352 — 1362), уроженец епархии Лиможа, был назна­чен кардиналом при Клименте VI. Следуя по стопам Бенедикта XII, он уменьшил показную роскошь авиньонского двора, отправил бездельничавших епископов в их епархии и учредил суд rota из 21 получавшего зарплату аудитора, чтобы упорядоченно разбираться с делами, представленными перед папским судом. До избрания Иннокентия кардиналы приняли ряд правил, согласно которым колле­гия не могла состоять из более чем 20 членов, и кардиналы не могли назначаться,

^Knighton, И. 62, 65.

^22eGasquet, р. 253. Этот автор (pp. viii, 8) сравнивает опустошение в период европейской «черной смерти» с бедствиями, которые произвела бубонная чума в Индии (1897 — 1905), где в этот период умерло 3.250.000 человек. Он подчеркивает, что чума устранила результаты, которых достигла церковь в своем служении, и помешала ее дальнейшему развитию.

²²⁷Ральф, епископ Бата и Уэльса, в пасторском послании предостерегал против «чумы, которая пришла в соседнее королевство с Востока». Найтон считает, что она пришла из Индии. Thomas Walsingham (Hist. Angl., Rolls Series, I. 273) говорит о ней так: «Начавшись в областях севера и востока, она прокатилась по миру и привела к такому великому опустошению, что вряд ли половина населения уцелела. Города, некогда полные людей, опустели, и чума распространя­лась так быстро, что живые не успевали хоронить мертвых. В некоторых монастырях уцелело два человека из двадцати. Многие исследователи полагают, что в живых осталось не больше одной десятой человечества». ²²⁸Muratori, XV. 56.

отстраняться, смещаться или отлучаться от церкви без согласия двух третей коллегии, притом что ни один папский родственник не мог быть назначен на высокий пост (однако Иннокентий, став понтификом, тут же отменил этот пункт как необязательный).

Вскоре после начала своего понтификата Иннокентий освободил Колу ди Ри- енцо из заключения и послал его и кардинала Эгидия Альвареса из Альборноса в Рим в надежде установить там порядок. Кола был назначен сенатором, но через несколько месяцев был убит в ходе народного восстания, 8 октября 1354 г. Он мечтал о единой Италии за пять веков до того, как произошло объединение разделенных итальянских государств, и его имя по-прежнему остается символом борьбы за народную свободу и национальное единство полуострова.

Тираны и демагоги захватили городскую власть Италии и пили ее кровь. Папская область распалась на мелкие княжества, которыми правили грубые представители знати: Полента в Равенне, Малатеста в Римини, Федериго Монте- фельтро в Урбино. Папе угрожала потеря его территории на полуострове. Воины- авантюристы из разных стран обосновались там и внушали ужас, возглавляя банды разбойников. Анархия прежде всего процветала в самом Риме и в Кампа­нии. Альборнос сражался с маврами и возглавлял епархию Толедо. Он был госу­дарственным деятелем и воином. Он вполне мог справиться с трудной задачей и восстановил власть папы.

В 1355 г. Альборнос, администратор Рима, возложил корону империи на го­лову Карла IV. Однако достоинство императора было низведено до такой степени, что папа запретил Карлу входить в город до дня коронации. Петрарка приветст­вовал его прибытие в Италию, как Данте приветствовал приезд Генриха VII. Но император разочаровал всех, и его возвращение из Италии было бесславным отступлением. Он оказал услугу Богемии, основав Пражский университет. Он ТНКЖ6, в 1356 г., выпустил знаменитую «Золотую буллу», в которой излагались правила избрания императора. Право избрания полностью вверялось в руки эле- кторов. Для выбора было достаточно, чтобы кандидатуру поддержало большин­ство из них. Папа в документе не упоминался. Местом сбора электоров был сде­лан Франкфурт. Электорами стали архиепископы Майнца, Трира и Кельна, граф Палатинский, король Богемии, маркграф Бранденбурга и герцог Саксонии.

Урбан V (1362 — 1370), в момент избрания бывший аббатом бенедиктинского монастыря Сен-Виктор в Марселе, отличался качествами, которые привели к его канонизации Пием IX (1870). Он первым из авиньонских пап посетил Рим. Пет­рарка, уже старик, раньше писавший к Бенедикту XII и Клименту VI, обратился к новому понтифику с посланием, в котором призывал его быть верным своей роли Римского епископа и упрекал курию в ее грехах. Зачем Урбану скрываться в глуши? Ведь Италия ему верна, а Рим, освященный историей и ставший леген­дой империи и церкви, — это теократическая столица мира. Карл IV посетил Авиньон и предложил понтифику эскорт, но французский король выступил про­тив этого плана, и его поддержали кардиналы. Среди них осталось только три итальянца. Урбан отправился в дом своих духовных предков в апреле 1367 г. Флот из шестидесяти кораблей, предоставленных Неаполем, Генуей, Венецией и Пизой, перевез вельможного путешественника из Марселя в Геную и Корнето, где его встретили посланники из Рима, вручившие ему ключи от замка Святого Ангела — символ полной власти над городом. По дороге папский эскорт встреча­ли грузы с вином, рыбой, сыром и другим провиантом, посланным из Авиньона, и на всех этапах пути папу ждали лошади из его конюшен на Роне²³³.

В Витербо разразился мятеж из-за высокомерного поведения французов, и папа выпустил интердикт против этого города. В папских учетных книгах упо­минается выплата аптекарю за лекарства для папских слуг, раненных во время стычки. Здесь умер Альборнос, которому папство весьма обязано за восстановле­ние порядка в Риме. Легенда гласит, что, когда папа попросил у него отчета о его управлении, он нагрузил карету ключами от городов, которые он возвратил под власть папы, и отправил ее ему.

Урбан предпочел жить в Ватикане, а не в Латеранском дворце. Подготовка к его прибытию включала в себя восстановление дворца и его садов. Часть сада использовалась под посевы, остальное пространство заросло сорняками. Урбан велел высадить там виноградники и плодовые деревья. В папской учетной книге говорится о стоимости этих усовершенствований: 6621 золотой флорин, то есть около 15 тыс. долларов. Пришлось обновить кровлю, полы, двери, стены и дру­гие элементы дворца. В отчете папского казначея Гослина де Праделло сказано, что затраты за период с 27 апреля 1367 г. по ноябрь 1368 г. составили 15.559 флоринов, то есть 39 тыс. долларов²³⁴.

За шестьдесят лет, которые прошли с тех пор, как Климент V перенес пап­скую резиденцию во Францию, Рим превратился почти что в музей христиан­ских памятников, подобно тому как до этого он был музеем языческих руин. Аристократические семейства оставили город. Латеранский дворец снова сгорел в 1360 г. Собор Св. Петра был в запустении. Улицы были полны мусора и забо­лоченных луж. Население сократилось до 20 тыс., а возможно, до 17 тыс. чело­век²³⁵. Петрарка сравнивает возвращение папства в Рим с исходом Израиля из Египта.

Урбан занялся восстановлением церквей. Он выделил 1000 флоринов на Ла­теранский дворец и 5000 — на собор Св. Павла. Рим вновь начал превращаться в центр европейского общества и политики. Город посетили королева Неаполя Иоанна, король Кипра и император Карл IV. В 1369 г. Иоанн V Палеолог, визан­тийский император, прибыл в Рим, чтобы просить о помощи в борьбе с турками, и публично официально отказался от своих раскольнических взглядов.

^Kirsch, Riickkehr, etc., pp. xii, 74-90. Остановившись на пять дней в Генуе, Урбан получил своевременную помощь — уплату феодальной дани от Неаполя, 8000 унций золота. Кирш в своем интересном и ценном труде публикует сведения из официальных учетных записей, хранящихся в Риме и Авиньоне, и подробно рассказывает о затратах на визиты Урбана и Григория XI. Gregorovius (VI. 430 sqq.) повествует о путешествии Урбана самым высокопар­ным слогом.

^2,34Отчет полностью публикуется в Kirsch, pp. ix sqq., xxx, 109-165.

^Dollinger (The Church and the Churches, англ. перев., 1862, p. 363) приводит цифру 17 тыс. Gregorovius (VI. 438) указывает несколько большее число.

Казалось, вернулись старые времена, но Урбан этим не удовлетворился. Он не обладал ни смелостью, ни широтой взглядов, чтобы пожертвовать собственными удовольствиями ради обязанностей своего сана. Если бы ему хватило решимости, губительный раскол мог быть предотвращен. А Урбан решил снова вернуться в Авиньон, куда он и прибыл «в час вечерни» 27 сентября 1370 г. Но там он не прожил даже трех месяцев и умер 19 декабря 1370 г., всеми любимый и уже почитаемый как святой.

§11. Возвращение папства в Рим. 1377

Из девятнадцати кардиналов, которые входили в конклав на момент смерти Урбана V, все, кроме четырех, были французами. Выбор сразу же пал на Григо­рия XI, сына французского графа. Его дядя, Климент VI, сделал его кардиналом в 17 лет. Современники хвалили его за моральную чистоту, учтивость и благоче­стие. Он удостоверил свои симпатии к соплеменникам, назначив 18 французских кардиналов и заполнив французскими служителями места в Италии, на которые назначал папа. В английской истории он известен благодаря осуждению Викли- фа. Его понтификат продолжался с 1370 по 1378 г.

С именем Григория связано возвращение папства в его дом на Тибре. Эта перемена не была заслугой папы. Она совершилась против его воли. Он отправил­ся в Рим, но готовился к возвращению в Авиньон, когда внезапно умер.

А вернуться в Рим Григория побудило пламя восстания, которое разгорелось в Центральной и Северной Италии и из-за которого папство могло утратить свои владения навсегда. Итальянцы собирались избрать антипапу — как сообщила Григорию делегация из Рима. И для того, чтобы сокрушить бунт на берегах Тибра, подходило только одно средство, личное присутствие папы²³⁶.

Григорий пять лет вел войну с возмутителями спокойствия в Италии. В север­ных районах полуострова города были охвачены политической анархией, а жаж­давшие приключений папские наемники, самым знаменитым из которых был англичанин Джон Хоквуд, наводили ужас везде, куда бы ни направлялись. В Милане власть захватил свирепый тиран Бернабо. Во Флоренции разгорелся бунт против самого священства — там подняли красный флаг, на котором было написано: «Свобода». Образовалась лига из 80 городов, собиравшаяся упразд­нить светскую власть папы. 31 марта 1376 г. был принят интердикт против флорентийцев за то, что они приняли участие в заговоре. В этом интердикте были прописаны просто безумные условия. В частности, там объявлялось, что все, кто угодно, имеют право грабить этот город и обращать его жителей в рабст­во, где бы они ни находились²³⁷. Генуя и Пиза, последовавшие по стопам Флорен­ции, также удостоились папского проклятия. В 1376 г. в бунт был втянут и папский город Болонья, подстрекаемый его соседом на реке Арно.

Флоренция разжигала пламя восстания в Риме и других папских городах, призывая их свергнуть иго тирании и вернуть себе прежнюю свободу. Распро­страняемый ею манифест вопиял: «Какой итальянец не исполнится негодовани-

^Pastor, Hergenrother-Kirsch, Kirsch (RUckkehr, p. xvii; Mirot, p. viii, 7 sq.) и другие историки соглашаются с тем, что эта причина была основным движущим мотивом Григория. Mirot (pp. 10-18) утверждает, что Григорий руководствовался тремя соображениями: реформой церкви, восстановлением мира с Востоком, которое было непреложным условием нового крестового похода против турок, и возвращением папства в Рим.

^шВа1иг (I. 435) и Gieseler (IV. 1, р. 90 sq.) приводят текст этой буллы.

ем при виде того, как множество благородных городов служат варварам, которых папа назначает для пожирания богатств Италии?»²³⁸ Но Рим оставался верен папе, как и Анкона. С другой стороны, Перуджа, Нарни, Витербо и Феррара в 1375 г. подняли знамя восстания, и бунт угрожал распространиться на все вла­дения папы. Ненависть к французским служителям усилилась, когда папа по­слал на подавление бунтов отряд из 10 тыс. бретонских солдат. Их возглавлял кардинал Роберт Женевский (позже Климент VII), жестокий воин и безжалост­ный священник. Было ясно как день, говорит Пастор, что только возвращение Григория могло спасти Рим для папства.

К этим гражданским требованиям прибавлялись ясные голоса пророчиц, возно­сившиеся над смутным гулом бунта и бряцанием оружия, — голоса Бригитты Шведской и Екатерины Сиенской, которые обе были канонизированы как святые.

Петрарка, который почти полвека призывал папу вернуться в Рим, теперь, в конце своей жизни, прямо называл Авиньон сточной канавой земли, возражая одному защитнику французской партии, который сравнивал Рим с Иерихо­ном — городом, в котором человек оказывается в окружении разбойников. Но Петрарка умер в 1374 г., так и не увидев, как исполнилось желание всей его жизни. Движимый патриотическим инстинктом, он вкладывал в призывы лю­бовь итальянца к своей родине. Бригитта и Екатерина призывали Григория вер­нуться из соображений, которые были выше национальных, — ради единства христианского мира и ради скорейшего наступления царства Божьего. Опираясь на свои видения и экстатические переживания, они призывали главного еписко­па церкви быть верным обязанностям священной должности.

После смерти своего мужа святая Бригитта покинула родную Скандинавию и присоединилась к паломникам, которые направлялись в Рим в «святой год» (1350).²³⁹ Прибыв в папский город, она надеялась вновь увидеть и императора, и папу в этом центре духовной и имперской власти, и эта надежда подвигла ее на святые дела и на откровения провидицы. Она ходила из церкви в церковь и несла служение больным или же сидела, прося милостыню, в одежде паломницы. Ее многочисленные откровения навлекли на нее недовольство римлян. Она видела въезд Урбана в город, а когда он объявил о своем намерении вернуться во Фран­цию, заявила, что он скоро умрет, если будет упорствовать в этом решении. Когда Григорий взошел на престол, она предупредила его, что он умрет рано, если будет жить вдали от резиденции, которую Бог предназначил для верховного понтифика. Но она тоже не дожила до времени, когда исполнилась ее мечта. Она ревностно осуждала обмирщение пап. Петр, восклицала она, «был назначен пас­тырем и служителем овец Христовых, а папа рассеивает и терзает их. Он хуже Люцифера, несправедливее Пилата, вероломнее Иуды. Петр взошел на престол в смирении, Бонифаций — в гордости». Григорию она писала: «В твоей курии царят высокомерие и гордость, ненасытная жадность и вопиющая любовь к рос­коши. Это бездна ужасной симонии²⁴⁰. Ты хватаешь и терзаешь бесчисленное количество овец Господних». И ее по достоинству признали святой. Она умерла в 1373 г. Дочь Бригитты Екатерина отвезла ее тело в Швецию.

²³⁸Цит. в Mirot (р. 48) и Gregorovius (VI. 466 sqq.).

^Бригитта родилась близ Упсалы (1303). См. Gardner, St. Catherine of Siena, p. 44 sqq. Доллин- гер обращает внимание на то, что ее пророчества не исполнились (Fables and Prophecies of the Middle Ages, перев. Henry B. Smith, pp. 331, 398).

^mVorago pessima horribilis symoniae (Revelationes Бригитты, цит. в Gieseler, Haller, p. 88, и Gardner, p. 78 sq.

Екатерина Сиенская была более удачлива. Она видела возвращение папства в Италию, но видела и плачевное начало раскола. Эта тосканская пророчица, ко­торую здравый католический историк назвал «одним из самых чудесных явле­ний в истории»²⁴¹, направляла послание за посланием к Григорию XI, называя его «нежным Христом на земле», увещевая и умоляя по-настоящему исполнять обязанности главы церкви и покончить с изгнанием, которое она представляла как источник всех бед, терзавших христианский мир. «Будь истинным преемни­ком святого Григория, — писала она. — Люби Бога. Пусть тебя не ослепляют твои родственники и друзья. Пусть тебя ни к чему не принуждает окружение. Помощь придет от Бога». Его возвращение в Рим и начало нового крестового похода против турок она представляла как обязательные условия для эффектив­ной церковной реформы. Она просила его вернуться: «...быстро, как нежный агнец. Ответь Святому Духу, Который зовет тебя. Я говорю тебе: приди! приди! приди! И не мешкай, потому что время не ждет. Тогда ты поступишь как заклан­ный Агнец, место Которого занимаешь и Который без оружия в руках победил Своих врагов. Будь мужествен в моих глазах, ничего не бойся. Ответь Богу, призывающему тебя занимать и оберегать престол славного пастыря святого Пе­тра, наместником которого ты являешься»²⁴².

Однажды Григорий якобы получил письмо от некоего верующего, предупре­ждавшего, что в Риме его отравят. Письмо призывало к кротости и побуждало пожалеть свою семью. Но Екатерина, в пылком послании, доказывала, что толь­ко дьявол или один из его посланников могли написать такое письмо, и призы­вала папу, как доброго пастыря, больше думать о Боге и благополучии своей паствы, чем о собственной безопасности, ибо добрый пастырь, если необходимо, отдает жизнь за своих овец. Слуги Божьи не должны отказываться от духовного служения из страха получить физический вред²⁴³.

В 1376 г. Екатерина встретилась с Григорием лично в Авиньоне, куда отпра­вилась из Флоренции с поручением примирить город с папой. Папская резиден­ция оказалась не раем небесных добродетелей, как она ожидала, а рассадником адских пороков²⁴⁴. Непосредственной цели своей миссии она не добилась, но ее бескорыстные призывы укрепили Григория в решении вернуться в Рим — реше­нии, которое он уже принял до визита Екатерины, что видно из собственных последних слов папы²⁴⁵.

Еще в 1374 г. Григорий писал к императору, что он намерен вновь утвердить права папства на Тибре²⁴⁶. В Италию поехал служитель папского двора Бертран Раффини, чтобы подготовить Ватикан к приезду папы, но переезд был отло­жен. Папе трудно было покинуть Францию. Против отъезда возражали его родственники, французские кардиналы и французский король, который по-

²⁴¹ Pastor, ι. юз.

^Scudder, Letters of St. Catherine, p. 132 sq.; Gardner, pp. 158, 176, etc.

²⁴⁸Scudder, p. 182 sqq.

²⁴⁴Так Екатерина отозвалась о папском дворе в беседе со своим исповедником. См. Mirbt: Quellen, p. 154 (In romana curia, ubi deberet paradisus esse caelicarum virtutum, inveniebat faetorem infernalium vitiarum).

"'Mirot (p. 101) вполне уверен в том, что Екатерина не оказала влияния на решение Григория. Так же думают и Пастор, и Гарднер.

^шБолее поздние биографы говорят об обете вернуться в Рим, который Григорий принял в начале своего понтификата, но ни один автор той эпохи об этом не упоминает (Mirot, р. 62).

слал в Авиньон делегацию во главе со своим братом, чтобы убедить Григория отказаться от его замысла.

13 сентября 1376 г. отъезд все-таки состоялся. Шесть кардиналов остались в Авиньоне, чтобы заботиться о папских делах. Флот, отплывший из Марселя, был предоставлен Иоанной Неаполитанской, Петром IV Арагонским, рыцарями свя­того Иоанна и итальянскими республиками, но судов не хватало, чтобы перевез­ти огромное множество пассажиров, а также их личный багаж и провиант. Папа был вынужден нанять дополнительные галеры и корабли. Фернандес из Эредии, только что избранный гроссмейстером госпитальеров, выступил в роли адмира­ла. Потребовалось также большое количество наемников для защиты флота в море и во время частых остановок на берегу, а также на случай, если папе пона­добится охрана и в самом Риме. Расходы на эту мирную армаду — суда, наемни­ков и груз — аккуратно записаны в бухгалтерских книгах, сохранившихся в Авиньоне и Ватикане. Одними из первых в расходах значатся суммы, потра­ченные на большие запасы бургундского и других вин, которые потреблялись по пути или должны были храниться в ватиканских подвалах. Путешествие обошлось дорого, и неудивительно, что папе пришлось пополнить свои финансы, одолжив 30 тыс. золотых флоринов у короля Наваррского. Папская казна, 85.713 флоринов, была перевезена из Авиньона в Марсель в двенадцати сунду­ках, навьюченных на лошадей и мулов, и на кораблях. К этой сумме позже добавились 41.527 флоринов, то есть всего около 300 тыс. долларов в нынешних деньгах. Суда и наемники обходились очень дорого, и капитаны несколько раз завышали цены на свои услуги, с чем папская партия вынуждена была согла­шаться. Раймунд из Тюренна, который командовал наемниками, получал 700 флоринов в месяц «за себя лично». Каждый командир со знаменем — 24 флорина в месяц. А каждый улан, в подчинении у которого было три человека, — 18 флори­нов. Не забывали и о благотворительности. Дуранд Андреа, папский распределитель милостыни, получил 100 флоринов для раздачи нищим во время путешествия и еще 100 флоринов для раздачи по прибытии папского двора в Рим²⁸⁰.

Казалось, сами стихии препятствуют путешествию. Не успел флот отплыть из Марселя, как разразился свирепый шторм, продолжавшийся несколько недель и осложнивший плавание. Урбан V потратил три дня на то, чтобы добраться до Генуи, а Григорий — шестнадцать. Из Генуи корабли продолжали плыть на юг, до Остии, каждую ночь становясь на якорь близ городов. Из Остии Григорий поднялся вверх по Тибру на лодке и высадился в Риме 16 декабря 1377 г. Это происходило ночью, и берега реки были освещены факелами. Народ с нетерпени­ем ждал папу. Папа высадился у собора Св. Павла, а на следующий день, 17 де­кабря, отправился в собор Св. Петра в сопровождении ликующих толп. В шест­вии участвовали группы шутов, которые оживляли зрелище и развлекали народ. Григорий поселился в Ватикане, который с того времени уже неизменно оставал­ся папской резиденцией.

После приезда в Святой город Григорий прожил лишь год. Теплый сезон он провел в Ананьи, где, должно быть, испытывал смешанные чувства, вспоминая события из жизни своего предшественника Бонифация VIII, которые стали непо­средственной причиной переноса папской резиденции на французскую землю. Тот год был омрачен жестокостями, которые творил в Чезене кардинал Роберт. Тогда население взбунтовалось против бретонских войск и изгнало их. Кардина­лу пришлось искать убежища в крепости. На помощь был призван Хоквуд, и наемники, несмотря на миролюбивые заявления кардинала, набросились на без­защитный народ и устроили резню, шокирующие подробности которой ужасну­ли всю Италию. Были убиты четыре тысячи человек, даже монахи в монастыр­ских церквях. Еще тысячи людей были изгнаны из города нагими и искали убежища в соседних городах. Но несмотря на это варварство, все больше италь­янских городов, а среди них и Болонья, признавали власть папы. Мира попроси­ла даже Флоренция.

Когда Григорий умер (27 марта 1378 г.), ему было всего 47 лет. По его просьбе тело было похоронено в Санта-Мария-Нуова на Форуме. Говорят, в последние часы жизни он сожалел, что внял словам Екатерины Сиенской, и призвал карди­налов не следовать его примеру и не слушать пророчеств. Но тем не менее памятник, воздвигнутый Григорию в Риме двести лет спустя, верен историчес­кой правде: он изображает Екатерину Сиенскую, идущую рядом с папой и как будто бы ведущую его обратно в Рим. Вавилонское пленение папства продолжа­лось почти три четверти века. И удивительно, что западный христианский мир оставался единым, хотя папа долгое время был практически вассалом Франции. Мало что в истории кажется столь же неестественным, как это добровольное проживание пап в небольшом городке на Роне, вдали от места погребения апосто­лов и от центров европейской жизни.

ГЛАВА II

Дата добавления: 2015-09-06