Глава 9. Роджер Брэдли подметал медвежий вольер

Роджер Брэдли подметал медвежий вольер. Вид он имел мрачный и очень недружелюбный. В такие периоды окрестности его зверинца, и без того безлюдные, вымирали окончательно. Однако Билл Фейришоу эту тяжелую атмосферу небрежно игнорировал.

– Привет, Роджер.

Дрессировщик хмуро кивнул, не поднимая головы и ожесточенно размахивая метлой, так, что мусор и засохший помет летели во все стороны.

– Сочувствую, что так вышло с медведями, – мягко сказал директор, аккуратно отступая, чтобы не запачкать свой безукоризненный твидовый костюм. – Ты отвез их утром?

Брэдли что‑то буркнул себе под нос.

– Может, тебе отдохнуть? – Директор был сама тактичность. – Сезон закончился, до Рождества еще полно времени.

Ирландец швырнул метлу на пол.

– Вот скажи, Билл, кому помешали Барри и Ларри? Что за идиотский закон – убрать зверей из цирка? Какой может быть цирк без медведей? Львов? Слонов? Чертовы зеленые!

– Все не так плохо, Род, – попытался утешить его директор. – У тебя остались собаки. И белки.

Брэдли побелел от ярости.

– Может, мне еще хомячков завести? А, Билл? Это будет сногсшибательный номер. Впервые на арене цирка Магус Роджер Брэдли и его дрессированные грызуны! Валом народ пойдет.

– Род… – Фейришоу немного растерялся. Он не слишком хорошо умел утешать. Вернее, совсем не умел. А уж как сладить с разъяренным дрессировщиком, у которого по новому закону отобрали любимых зверей, и вовсе понятия не имел. Ловцы вообще не отличались кротостью нрава, а уж Ловец‑ирландец – сочетание ядерное. Однако в таком состоянии Брэдли был серьезной проблемой, особенно если он сцепится с Людвигом или Эдвардом. Здесь, на зимней стоянке цирка под Бристолем, слишком много любопытных глаз. Если начнется большая драка, неизбежны свидетели. И кому разгребать завалы и подчищать хвосты? Рассказывать полиции о взрывах газовых баллонов, накрывать всю округу светлым сном, навевать малое забвение на случайных очевидцев? Ему, директору этого бедлама, бог весть почему называемого цирком? Проблему Брэдли надо было срочно решать.

«После этой проклятой истории с химерой Магус сошел с ума, – подумал Фейришоу. – Мы… размякли. Мы почти забыли, что такое – быть Людьми Договора. У нас почти получилось стать обыкновенными циркачами».

Только это была ложь, и Билл Фейришоу знал это куда лучше остальных. Можно годами обманывать себя, заглушая голос Магуса, можно отказаться от собственного предназначения и плыть по течению жизни. Но однажды ее мирный сон обернется стремительным водоворотом. Однажды судьба ворвется в твой уютный дом и вытащит за шкирку – в ночь и холод. И Уильям Фейришоу, полновластный Магуса, очень боялся, что именно это сейчас и происходит.

Они слишком долго спали и видели сны об обычной человеческой жизни. Очень давно никто из английского Магуса не занимался тем, ради чего и существует Магус. Не усмирял чудовищ, которых вечная жажда крови привела с Той Стороны, не ходил по Дороге Снов, не изгонял нечисть из мира людей и не разрешал споров и ссор между фейри и людьми.

Потому что мир был чист и оставлен. Мир лежал перед людьми, как игрушка, и люди, злые и глупые младенцы, уже который век пытались его сломать.

А они, Магус, тянули унылую лямку своей долгой, очень долгой жизни, играя привычные роли. Настолько привычные, что маска, казалось, приросла к лицу.

Пока Фреймус не сыграл с ними очень дурную шутку, подкинув эту мерзкую тварь. Химеру!

Билл был вынужден призвать все силы Магуса, чтобы справиться с ситуацией. Ему пришлось призвать всех в круг. И Магус спасся. Но… перед самим собой Билл мог не кривить душой – они выкрутились лишь благодаря одной взбалмошной девчонке. Хвала всем богам, что ее сейчас нет – только Дженни Далфин не хватало для полного счастья!

«Да уж, ей бы сейчас в Магусе понравилось», – мрачно предположил директор. Потому что цирк сходил с ума. Точнее, он менялся, линял, как василиск, достигший столетнего возраста и готовившийся сбросить грязно‑серую чешую, чтобы явить блистающую антрацитом шкуру. Циркачи постепенно вспоминали свое предназначение, и сквозь старую оболочку проступал их истинный облик.

Все вдруг стали злоупотреблять спонтанными мелкими просьбами. Оказывается, закрыть дверь или подвинуть чашку кофе руками уже сложно. Но это мелочи… Позавчера он едва оборвал танец фей, который начали эквилибристки сестры Лейтс. Они танцевали среди белого дня прямо на улице, и двух рабочих сцены уже захватил танец! Вчера чудом остановил Раймонда – пиротехник решил послушать Стихии, и его почти затянул Огонь. Чтоб на его костях саламандры плясали! Билл спалил свой лучший костюм, пока загонял Стихию обратно в зажигалку. А Раймонд сидел с блаженной улыбкой среди пламени и будто не чувствовал, как трещат от жара его волосы и тлеет одежда. Директор выволок его за шкирку на улицу и с трудом привел в чувство.

Люди Договора стали похожи на завязавших наркоманов, которые вдруг получили дозу. И поддались соблазну. «Если сорвутся Эдвард, Эвелина и Людвиг, я не удержу ситуацию под контролем, – директор хладнокровно просчитывал варианты. – Это будет катастрофа. Спасательной команде с Авалона придется вылавливать нас поодиночке. Какой позор…»

– Ты прав, Билл. – Брэдли швырнул метлу в угол. – Пожалуй, мне стоит пару недель отдохнуть. Возьму отпуск с двадцать пятого по седьмое. Только кто будет за животными присматривать…

– Я распоряжусь, – торопливо сказал директор. – Отдохни, Род.

Фейришоу был готов расцеловать эту небритую ирландскую физиономию, невзирая на стойкий запах пивного перегара.

– Да, – со странным выражением сказал дрессировщик. – Нужно развеяться. Есть у меня идея номера с белками, только им надо пошить сценические костюмы.

– Костюмы?

– Ну да, такие знаешь… – Ирландец покрутил кистью руки, словно держал бокал с вином. – Красные. Обтягивающие. Как у борцов начала века.

– Красные? Обтягивающие? – тупо повторил Фейришоу. У него мелькнула мысль, что Брэдли действительно необходим отдых.

– Ну да, я и мерку снял, – радостно кивнул дрессировщик. – Хочу в мастерской заказать. Где‑то она у меня была…

Он захлопал по карманам.

– Спасибо, Род, я тороплюсь, – нервно оборвал его директор. – Хорошая идея, Род. Стоящая. Правда…

Фейришоу кивнул и быстрым шагом пошел прочь. «Бедняге точно надо расслабиться, – подумал он. – Только… как бы не было уже поздно».

Роджер проводил взглядом директора, пока тот не скрылся в своем вагончике, и довольно улыбнулся. «Надеюсь, я не переиграл. – Дрессировщик закрыл клетку. – Не хотелось бы, чтобы он вызвал санитаров». Он погрузил вещи в машину – давно собранная сумка стояла у двери, и закрыл вагончик. Через пять минут его старенький «Опель Фронтера» уже вырулил на пригородное шоссе и поехал в направлении городка Гилсбери, что в графстве Девоншир, на самой границе Дартмурского парка. Через четыре часа Роджер Брэдли подъехал к придорожному мотелю «Гарцующий пони» и поселился в заранее забронированном номере. Теперь оставалось только ждать, чем дрессировщик и занялся. В мотеле обнаружился неплохой бар, что скрасило ему долгие часы ожидания.

– Надо уехать? – переспросил директор. – С двадцать пятого октября по седьмое ноября? Эдвард, но что тебе понадобилось в Лондоне?

– Фестиваль этнической музыки. – Акробат развернул скомканную афишу.

– И…

– Там же будет Расмус Торвальдсен! – воскликнул Эдвард. – И Родрик Маккормик! И даже сам Саяк Биче‑оол! Слышал бы ты его горловое пение!

– Хм. Это, конечно, все объясняет, – сказал директор, которому ровным счетом ничего не говорили эти имена. – Не знал, что ты увлекаешься этникой.

Эдвард прищурился:

– Билл, ты, кажется, забыл, кто я?

– Прежде всего ты воздушный акробат цирка Магус, – твердо сказал Фейришоу. – А я – твое непосредственное начальство и работодатель. Очень прошу тебя в Лондоне не забывать об этом, уважаемый Бард.

– Обязательно! – Эдвард отсалютовал афишей. Уже в дверях его нагнал вопрос:

– Эд… ты себя хорошо чувствуешь?

– Если ты волнуешься о сохранности Лондона, то обещаю – я не буду заставлять танцевать камни Тауэра[32], – ухмыльнулся акробат. – Я в норме, Билл. К тому же со мной будет Эви.

– Это меня совсем не успокаивает, – вздохнул директор.

С одной стороны, если Роджер, Эвелина и Эдвард уедут, меньше шансов, что пляска Магуса их затронет. Они будут вне цирка с его возбужденной, нездоровой атмосферой – Фейришоу чувствовал, как общее сознание Магуса давит на него, подталкивая к пляске. К тому, чтобы отринуть все ограничения и быть самим собой – полновластным человеком Договора. Он ли не знал, какой это соблазн – творить чудеса, просить и получать. Играть с духами стихий или бродить по Дороге Снов. Кому, как не ему, хотелось развернуться хоть раз – в полную меру своих немалых сил, заставить дрогнуть этот раз и навсегда застывший в одной форме мир… Поэтому все свои возможности он сейчас использовал, чтобы удержать Магус на грани, не дать им сорваться в пропасть чудодейства, откуда есть лишь одна дорога – в больничные казематы Авалона.

Отсутствие акробатов и дрессировщика сильно облегчало эту задачу. Но, с другой стороны, их силы могли пригодиться, если произойдет нечто экстраординарное. Если, например, напора Магуса не выдержит Людвиг. Обуздает ли он Стража в одиночку? Фейришоу повертел тростью. Пожалуй, да. Особенно, если использует амулеты. Но так вымотается, что контролировать ситуацию больше не сможет. «И Марко нет, – директор в первый раз пожалел, что итальянец уехал. – С ним было бы намного проще…»

– Добрый день. – На пороге рабочего кабинета, который Фейришоу оборудовал в одной из половин вагончика, появился Людвиг Ланге. – Уильям, у меня небольшая просьба…

– Да? – Директор напрягся.

– Прошу предоставить мне отпуск на две недели, – пригибаясь, чтобы не задеть потолок, сказал атлет.

– С двадцать пятого по седьмое? – поинтересовался Фейришоу. – И куда тебе необходимо поехать? Заказывать сценический костюм для Джеймса? Посетить рок‑фестиваль?

– Не понял, – нахмурился Людвиг. – Согласно трудовому договору я имею право на ежегодный отпуск…

– Имеешь, имеешь, – отмахнулся директор. – Это я так, о своем. Конечно, езжай, куда хочешь. А все‑таки куда?

– В Бристоль, – Людвиг был непроницаем. – Со старым другом хочу повидаться. Мы с ним…

– Хорошего отдыха, – устало кивнул Фейришоу. – Значит, в начале второй недели ноября ты возвращаешься?

– Разумеется. – Людвиг удалился, и директор в замешательстве посмотрел ему вслед. Все складывалось просто отлично – теперь он легко удержит сознание Магуса в рамках. Однако… Билл забарабанил пальцами по столу. Довольно странно, что всех, кого он опасался больше всего, внезапно (и главное, одновременно) обуяла охота к перемене мест. Как‑то это… настораживает.

До позднего вечера директор пребывал в глубокой задумчивости. Уже лежа в постели, он по привычке прокручивал в голове все дневные дела и вдруг подскочил, сбрасывая одеяло. «Людвиг вернется в начале ноября. Эдвард, Эвелина и Роджер – тоже. А первого ноября… – Билла Фейришоу пробил холодный пот. – Первого ноября – Самайн![33]Как же я забыл?»

Впрочем, чему тут удивляться? Последние сто пятьдесят лет ни в одной стране у Магуса не было проблем с Днем Мертвых. Некогда одна из самых страшных ночей в году давно превратилась в привычный и никого не пугающий праздник. Хеллоуин! Резиновые клыки, маски вампиров и оборотней, шутовские колпаки, выпрашивание подарков и вечеринки – вокруг этого праздника развернулась целая индустрия развлечений. Люди резвились… благодаря Магусу, который навсегда развеял черную тень, душившую человечество. И гостям с Той Стороны теперь тоже позволено повеселиться и поиграть со смертными, но слегка, не более. Не более. Стальной уздой держал Договор обитателей Скрытых Земель. Самой серьезной угрозой были прорывы – порой во время Самайна граница меж мирами становилась проницаемой, и сюда, во Внешние Земли, выплескивалась сырая материя Той Стороны. И тогда на короткое время в зоне прорыва начинали действовать законы мира фейри. Но случаи темных прорывов можно было пересчитать по пальцам – как правило, человек ничего не замечал, даже оказываясь в самом эпицентре. Люди вообще не слишком наблюдательные создания, они видят лишь то, к чему готовы. Однако… что, во имя всех ушедших богов, задумала эта четверка?! Таких случайностей не бывает! Директор схватил мобильный и начал листать адресную книгу.

Дата добавления: 2015-09-06