Глава 3. Ноги у Дженни отваливались.

Ноги у Дженни отваливались.

«Все, баста! – поняла она. – Еще два шага сделаю, а там хоть режьте, хоть ешьте меня без гарнира – никуда не пойду».

Они шли уже часов пять – сперва по пешеходным дорожкам, вьющимся меж высоких живых изгородей и посадок черных елей. Девушка даже повеселела – путешествие начиналось вовсе не так ужасно, как она себе представляла.

Пологие холмы, поросшие темно‑зеленым вереском, камни, редкие рощицы, шелестящие голыми ветвями, раскидистые кусты дрока, бересклета и можжевельника, какие‑то смешные птички, прыгающие по дороге, и овцы – много овец, белыми валунами разбросанных по лугам, которые перерезали живописные каменные изгороди с пятнами желтого мха. Пейзаж, конечно, слегка унылый, но лирический.

Но потом изгороди кончились, в какой‑то момент Дьюла остановился, сошел с тропы и перелез через невысокий забор из колючей проволоки.

– А как же частная собственность? – рискнула напомнить Дженни. – Хотя кого я спрашиваю. У нас в Магусе про это понятие вообще, похоже, никто не слышал.

Венгр кивнул.

– А может, я по дорожке?

Дьюла покачал головой.

Дурацкий вереск трещал под ногами и цеплялся за штаны, дрок впивался колючками в щиколотки и выдирал шнурки из кроссовок, мох скользил под подошвами, сумасшедшие птицы взлетали, когда на них чуть не наступали…

– Из вереска напиток забыт давным‑давно, – бурчала Дженни, в очередной раз высвобождаясь из цепких объятий кустарника. – И хорошо, что забыт. Кому он нужен… такой. Как, опять через забор?

Им пришлось преодолеть еще шесть или семь оград, прежде чем они вышли на открытое пространство.

– Если рассудок и жизнь дороги вам, держитесь подальше от торфяных болот, – с чувством сказала Дженни, обозревая вид.

Приятные глазу холмы с барашками остались за спиной. Перед ними до горизонта расстилалось торфяное болото – серо‑зелено‑рыжее пространство, поросшее мхами и лишайниками, с редкими озерцами в ложбинах, поросших осокой, и обветренными гранитными глыбами на возвышенностях.

– О, ягодка! – Дженни нагнулась и сорвала черную ягоду с маленького кустика у ног. – Хоть какая‑то радость. Ее можно есть?

– Можно, – разрешил венгр, и Дженни тут же закинула находку в рот. – Но только один раз.

– Кисленьк… что?

Девушка выплюнула недожеванную кожуру и торопливо полезла в рюкзак за бутылкой «Колы».

– Надо прополоскать рот. И… Дьюла, у тебя есть что‑нибудь… от отравлений? Чего ты молчишь?

– Это черника, – без тени улыбки сказал клоун. – Припозднилась она в этом году. Ешь на здоровье.

– Вот спасибо!

Дьюла пожал плечами и двинулся вперед, по едва заметной глазу тропинке, протоптанной в упругом мху.

Это было пять часов назад.

– Я сейчас умру… – заявила Дженни, скидывая рюкзак. – Все, похороните меня здесь.

Дьюла заинтересованно посмотрел на нее.

– Это фигура речи! – поправилась девушка.

– Через полчаса привал, – хмуро сказал клоун. – Вон там, у той скалы. Но если хочешь, оставайся здесь. Держи.

– Что это? – Дженни озадаченно поглядела на небольшой баллончик, прыснула в воздух… и чуть не умерла.

– Какая мерзость! Что это?

– Вытяжка из желез скунса, – пояснил Дьюла, смещаясь в подветренную сторону. – Для защиты от змей.

– Скунса?! Змей?!

Дженни рванула к назначенному месту привала, отшвырнув баллончик.

Венгр подобрал его и пошел вслед за ней ровным мерным шагом человека, привыкшего преодолевать большие расстояния.

– Я все деду расскажу. – Дженни сидела на туристическом коврике и обиженно смотрела, как клоун помешивает ложкой в маленькой кастрюльке. – Это было подло!

Клоун пожал плечами – этот жест девушка уже ненавидела. Она украдкой вытянула помятый эклер из рюкзака и мрачно откусила.

Пирожное пахло скунсом. Одежда пахла скунсом. Пальцы пахли скунсом. Все на свете пахло этим проклятым зверем, и сквозь его мерзкую вонь с трудом пробивался густой запах ужина.

Горелка чуть гудела, выбрасывая синий цветок пламени, и в тихом вечернем воздухе растекался аромат. У Дженни, не евшей целый день, от него даже слегка кружилась голова. Когда ей удавалось‑таки его почуять.

– Что это? – не утерпела она.

– Венгерский гуляш. – Дьюла наморщил брови и всыпал щепотку паприки. – Из сублимированной говядины и сухих овощей.

– Как же иначе, – с сарказмом заметила Дженни. – Мы же в походе. Но пахнет здорово.

– Ты его еще не пробовала.

«Он улыбнулся! – Девушка была потрясена. – Нет, точно, вот это движение губ, оно же называется улыбкой, да?»

Гуляш вышел отменный: густая горячая похлебка с картошкой, помидорами и ломтиками мяса. Мясо, кстати, оказалось ничуть не хуже натурального.

– Сублимированные продукты – гениальное изобретение, – резюмировала девушка, сыто отвалившись на коврик и облизывая пальцы. Ими она неэстетично вычистила все остатки венгерского блюда из металлической миски. – Домой вернусь, будем только их закупать. А что – места занимают в пять раз меньше, хранятся в пять раз дольше…

– И стоят в пять раз дороже, – продолжил клоун.

– Да? – Дженни огорчилась. – Тогда как‑нибудь проживем по старинке.

Дьюла расстелил спальный мешок и погасил светодиодный фонарь, который освещал их стоянку – костер он разжигать наотрез отказался.

– Эй, я же не успела расстелиться!

Ответа не последовало, но отчего‑то девушке показалось, что клоун пожал плечами.

Она кое‑как, на ощупь, выволокла спальник и с трудом залезла внутрь.

Застегнулась и замерла – уставилась в высокое осеннее небо, будто пробитое частыми серебряными иголками звезд. Ни облачка на небе, ни луны.

«И что дальше? Вроде как блаженный сон на свежем воздухе?»

Сон не шел.

Зато в голову охотно полезла всякая чушь.

– Черт! – Дженни заворочалась. – Мне кажется, что я гусеница в коконе, у которой разыгралась клаустрофобия. Интересно, а у животных бывают фобии? Дьюла?

Ночь опускалась на дартмурские болота тихо и невесомо, где‑то далеко тоскливо прокричала какая‑то птица, и небо над девушкой перечертила быстрая тень.

– Что это было? Дьюла, блин, ты же не спишь, поговори со мной! Мне страшно… А вдруг змеи приползут? Почему мы не поставили палатку? Она у нас вообще есть? Эй, мистер Вадаш! А что если прискачет бешеный девонширский пони?

– С тобой заснешь, – проворчал клоун. – Ты вообще когда‑нибудь замолкаешь?

– Я посреди болота с оборотнем, вокруг ни души и ночь! И ты хочешь, чтобы я молчала? Да я…

Дженни внезапно почувствовала, словно рядом зло завибрировала струна – толстая, басовитая.

– Оборотень бы тебя давно сожрал, – сухо сказал клоун. – А я зверодушец. Есть очень большая разница. Скоро сама поймешь. Кричала выпь, пролетела сова, змеи уже залегли в спячку, а пони никого не кусают. Хотя ты и пони довести можешь. Спи.

Девушка обиженно замолчала. Она полежала еще немного, и сон потихоньку начал подступать, покачивать ее на своих темных волнах, но струна все еще печально звенела…

– Дьюла, – девушка поднялась на локтях. – Прости меня. Я и правда не знаю разницы. Я не хотела тебя обидеть.

– Меня нелегко обидеть, – после долгой паузы отозвался клоун. – Спи спокойно, Дженни. Марко никогда бы не отпустил тебя со мной, если бы не доверял.

Девушку неожиданно успокоили его слова.

– А что мы… – Она широко зевнула. – …будем делать завтра?

– Учиться нюхать и слушать, как учатся все щенки. Спи. Подъем в шесть.

Дженни хотела привычно возмутиться, но сон был уже совсем рядом, он положил мягкую прохладную ладонь ей на лоб и легонько толкнул. И она упала в бездну.

Дата добавления: 2015-09-06