Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

В поезде Франкфурт -на -Майне —Амстердам, четверг

Читайте также:
  1. ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОЕ НОЯБРЯ. ЧЕТВЕРГ.
  2. Декабря, четверг, 19.00
  3. Декабря, четверг, 21.00
  4. Декабря, четверг, 21.00
  5. Декабря, четверг, домашняя комната
  6. Декабря, четверг, ТО

Малгожата,

такое сейчас прекрасное (а кое-кто, наверное, ска­жет, что жестокое и полное насилия) время, что мож­но получить мейл в поезде, прочесть его под стук вагонных колес (поезд до Амстердама, на котором я еду, на отдельных участках развивает скорость свыше 300 км/час; в рекламных целях скорость показывают на световом табло) и ответить на него. При этом мож­но попивать вино, принесенное проводницей. Я вни­мательно прочел твой мейл и, пользуясь тем, что я не за рулем, пью вино. До этого я успел позвонить од­ной женщине по имени Мария. Возникла такая необ­ходимость (но об этом позже). Я решил, что отправлю ответ сразу, как только пересеку границу Германии и Голландии. Наверняка я не замечу точно момента пересечения. Этот момент можно определить лишь по языку реклам за окнами поезда, например рекламы женского белья. И белье будет то же, и девушки на рекламах точно такие же, только язык этих реклам будет другим. Глобализация смела границы значи­тельно раньше, чем это сделало шенгенское соглашение. Однако стоило жить, чтобы дождаться этого соглашения. И времена теперь прекрасные еще и по­тому, что не надо — и даже если захочешь, не получится — замечать в разных частях Европы нечто столь несущественное, как границы.

Этот факт наших прекрасных времен радует меня в тысячу раз больше, чем отсутствие границ в глобаль­ной электронной деревне, в Интернете. Наверное, это из-за моего пожилого возраста и из-за травмы памяти. Потому что сидит в ней гвоздем одно воспоминание и никак его не вытащить. Я никогда не забуду середину ночи на границе ГДР и ФРГ летом 1987 года. Никогда не забуду расстегнутого мундира и красного от выпив­ки лица (как литератор, я должен был бы употребить вместо слова «лицо» слово «морда», но не получается у меня, я никогда не ставлю крест на человеке после единственной встречи) пограничника из ГДР, который на чужом тогда для меня языке кричал на меня, на мою беременную жену и нашу спящую на заднем си­денье машины четырехлетнюю дочку Иоасю. По мне­нию пограничника, мы выходили из выбранного для контроля автомобиля «слишком медленно». И к то­му же Иоася начала плакать, как это водится у де­тей, которых грубо будят. У меня сжимались кулаки, ноя выдавил из себя лишь одетое в салонную вежли­вость выражение протеста по-английски (и никаких там «fuck уоu», боже сохрани), за что «в наказание» мыпросидели больше пяти часов на границе. Я тогда несмог ответить моей дочке на простой вопрос: «Папа, апочему мы не едем дальше?» То есть я смог бы, номне пришлось бы начать с Ялты. Четырехлетнему ребенку о Ялте?! Я соврал, что «мы ждем, пока не станет светло». Оказалось, что соврал я некоторым об­разом очень ловко. Когда начало светать, пограничник подошел к моей машине и, ничего не говоря, демон­стративно бросил на капот три наших паспорта. Может, потому сегодня, когда можно уже не замечать гра­ниц, при каждом ее пересечении я чувствую торжест­венное биение сердца. А того пограничника из ГДР я никогда не забуду. Интересно, что он чувствует сегод­ня, когда сам пересекает границу? Наверное, все-таки он понимал, что служит неправому делу?

Ладно. Хватит пока о границах. Как-то ностальги­чески расклеился я за границей Германии и Голлан­дии. Вернемся к одиночкам из твоего письма... Знаю одну. Совсем недавно разговаривал с ней. Мы по­знакомились в Слупске, когда я был преподавателем, а она — студенткой. Не моей. Она обучалась на дру­гом потоке. Ей двадцать пять лет, она образованна, имеет степень магистра, как и ты. Она привлекатель­на, умна, трудолюбива, начитанна, хорошо знает анг­лийский, говорит по-немецки, учит испанский, а вече­рами, после работы, посещает компьютерные курсы. Я, если можно так сказать, «перевел» фразу из твое­го письма, цитату журналистки (об одиночках), сле­дующим образом: «Они богаты, независимы и образо­ванны, и поэтому им нет нужды спешить под венец». К Марии — так зовут мою одиночку — подходит только один эпитет. Она образованна. Остальное — не о ней. У меня все больше складывается впечатление, что многие журналистки подвержены какой-то опас­ной оптической аберрации и смотрят на мир через варшавские розовые очки. Мария очень даже обра­зованна. И в этом варшавская журналистка не оши­бается. Во всем остальном она замыкается в кругу специфической «варшавской» тусовки (это может быть и Познань, и Вроцлав, и Краков, это лишь мысленная аббревиатура) и, замороченная этой реальностью, на­чинает нести бред. Мария — учительница. Ее работа требует от нее мыслительной деятельности. Так же как и твоя работа, и работа той журналистки. Кроме того, она бедна и очень зависима. От матери, которая вынуждена посылать ей деньги, чтобы та могла запла­тить за съемную комнатку в панельном доме; от ди­ректора школы, который стращает ее непродлением контракта, потому что «вполне возможно, что па­ни X выйдет из отпуска»; от какого-то банка, в котором она брала кредит, чтобы купить себе ноутбук. Но в то же время Мария очень независимая одиночка, она знает себе цену. Впрочем, она с превеликим удо­вольствием стала бы «зависимой» от мужчины, даже от такого, который «кухню мамы предпочитает япон­ским суши». Суши она не ест, потому что они для нее пока слишком дороги. Одна порция суши — это одна книга, даже в дорогом МПиК, а кухне «его мамы» можно научиться очень быстро. Достаточно несколь­ких телефонных звонков и нескольких визитов. Он мог бы даже быть футбольным болельщиком, а она ходила бы с ним на все матчи. Ей не нужен «безуп­речно белый диван из алькантары». Она даже не зна­ет, что такое алькантара (признаюсь тебе, что я также не знаю и что мне даже не хочется искать это слово в Интернете). Если бы она выиграла в каком-нибудь SMS-конкурсе диван из алькантары, она немедленно продала бы его на Allegro[57]. Я предпочел бы простой диван из ИКЕИ. Скинулись бы на него вместе. На нем (на диване) тоже может быть приятно и уютно. Это лучше подходит к ее стилю жизни. Кроме того, благодаря этому она стала бы еще более независимой. Она могла бы сэкономленными деньгами оплатить курс Excel. А если ты знаком с программой Excel, ты можешь рассчитывать на более приличную работу. Чем больше ты знаешь и чем больше умеешь делать, тем более ты независим. А он? Он может вообще не иметь диплома. Она встречала в жизни таких дипло­мированных дубов, что про диплом не стоит и спра­шивать. Некоторые из этих дубов говорят, что они «с Варшавы». Так что и о их близости к столице она тоже не спросит. Это для нее не важно. А еще она не спросит, сколько он зарабатывает, потому что не пред­ставляет, что можно зарабатывать меньше, чем она. И тем более, как пишешь ты (или журналистка это пишет?), «значительно меньше». Она получает тыся­чу злотых без вычета всех налогов, так что найти ко­го-либо зарабатывающего меньше очень трудно. Но он мог бы зарабатывать столько же, сколько и она. Он мог бы быть, например, как и она, учителем. Быть учителем — это вовсе не катастрофа (представляете, до чего мы докатились, что я вынужден писать такие вещи!). Учитель — это хотя бы что-то. Учитель ей, в общем-то, «соответствует», хотя зарабатывает мень­ше, чем кассирша в супермаркете. Даже варшавские учителя. Скинулись бы оба в один прекрасный день с тринадцатой зарплаты на диван из ИКЕИ, а потом как кинулись бы в безумной распущенности на этот самый диван и начали бы совместную жизнь. И на­учила бы она его на этом диване «нетрадиционному отношению к сексу» (цитирую тебя). Мужчин этому можно научить. Этого от них не следует дожидаться.

А сейчас, когда она возвращается из Слупска в свою деревню на Кашубах, за ее спиной раздается шипение: «Старая дева». Хотя ей всего-то двадцать пять. Поэто­му плевать она хотела и на это шипение, и на бредни варшавских журналисток. В конце разговора я спросил Марию, какие украшения она носит. Украшений на ней больше, чем предлагаемых китайской пословицей 70%. Рассказала мне, что вот это у нее от родителей, а это ей подарили на восемнадцатилетие, это по случаю по­лучения аттестата зрелости, а это по случаю защиты диплома. Сама себе в каком-то душевном порыве она купила только колечко из белого золота, с маленьким бриллиантиком. Вставляет его в пупок (Что, на самом деле такие штуки вешают на пупок? Может, это не колечко, а сережка? Впрочем, я в этом не разбира­юсь...). Но только иногда вставляет. Когда думает, что она уже готова поехать с кем-то в ИКЕЮ.

Мир Марии мне ближе, чем тот мир, который опи­сываешь ты. Главным образом потому, что в нем боль­ше правды. Мне ближе ИКЕА, чем алькантара. Как-то ты написала: «Несмотря на то что ты часто бываешь в моей любимой стране[58], некоторые изменения нравов ускользают от твоего внимания». Может, какие-то и ускользают. Но от тебя, мне кажется, ускользает мно­го других.

ЯЛ,

в поезде между Франкфуртом и Амстердамом


Дата добавления: 2015-10-13; просмотров: 150 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Варшава, вечер | Франкфурт-на-Майне, среда, вечер | Франкфурт-на-Майне, понедельник, вечер | Варшава, вечер | Франкфурт-на-Майне, пятница, вечер | Варшава, вечер | Женева, среда, вечер | Франкфурт-на-Майне, вторник, ночь | Варшава, утро | Франкфурт-на-Майне, суббота, ранний вечер |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Варшава, вечер| Варшава, вечер

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.007 сек.)