Доносчица и перебежчик

Невозможно остановить перемены в обществе, и подтверждение этому мы как раз сейчас наблюдаем. В течение десяти лет охоту на лис запретят. В следующем столетии с животными уже не будут обращаться так, как сегодня. У нас проблемы не с целями движения за права животных, а с его методами.

Офицер Особой службы, The Observer, ноябрь 1995

Пресс-атташе ФОЖ был занят три года, разбираясь с недоразумениями и поддерживая угнетение животных в качестве главной темы разговоров, и не думал о том, чтобы извиняться за акции ФОЖ и других организаций. В ответ власти делали все возможное, чтобы заткнуть ему рот любыми средствами. Им выпал такой шанс в начале 1994 года, когда появилась Организация освобождения домашних птиц (PLO). Прерогативой Уэбба, как члена Национального союза журналистов и, конечно же, как избранного пресс-атташе ФОЖ, было сообщать людям последние новости. Поэтому когда PLO прислала ему пресс-релиз, в котором говорилось о том, что они заразили чем-то яйца кур, содержавшихся в батарейной системе, в супермаркетах Tesco по всему югу Англии, Уэбб решил, что это не столько важно, сколько информативно, поэтому не смог не поделиться подобными известиями. Последовали новые акции PLO, равно как и аресты. В числе задержанных был и сам Уэбб, чей дом обыскали сверху донизу. Его обвинили в принуждении людей избегать яиц от кур на батарейных фермах путем публикации пресс-релизов. Это было невероятное обвинение, которое эффективно заставило его замолчать, как заставило бы замолчать любого журналиста, пишущего о непроверенных вещах. Полиция конфисковала материалы пресс-службы, а Уэбба выпустили под залог. Он ожидал дальнейших решений властей.

Две недели спустя Робина Уэбба заключили под стражу после того, как офицеры Особой службы остановили его машину в Хоуве, Восточный Суссекс, ожидая -- по их словам -- обнаружить при нем дробовик! Уэбб путешествовал вместе с Дэвидом Хаммондом, известным местным экс-освободителем животных, на обоих висках которого было вытатуировано "ФОЖ". В их аресте участвовали два десятка детективов.

Если у кого-то когда-то и были сомнения в наличии скоординированных усилий, направленных на то, чтобы заставить ФОЖ умолкнуть, то эти сомнения были в миг развеяны после того, как полицейские открыли багажник и нашли в нем не пакет с болторезами, который, как полагали активисты, они везли, а огнестрельное оружие. Хорошая разведка или фальсификация? Через несколько дней, на предварительных слушаниях полицейские сказали присяжным, что они действовали на основании полученной информации и обнаружили в багажнике машины Уэбба дробовик, а также 22 патрона и пулю в бардачке. Они напомнили жюри, что Уэбб на этот момент был выпущен под залог, будучи обвиненным в серьезном преступном сговоре. Все выглядело предельно ясным. Но оказалось, что дело не ограничивалось подтасовкой улик полицейскими.

Выяснилось, что подруга Уэбба и Хаммонда стала информатором и это именно она "поколдовала" над их багажником. Проблема номер один. Проблема номер два заключалась в том, что Хаммонд дружил еще с одним, хорошо зарекомендовавшим себя информатором (не участвовавшим в зоозащитных кампаниях) по имени Грэм Эннис. Вдобавок к этому Хаммонд сам по себе был довольно горячим человеком, склонным к публичным вспышкам злости и сумасбродному поведению. Он был самоуверенным, упрямым и не очень популярным, но очень мотивированным активистом. В отличие от Уэбба, он любил рисковать. По всему выходило, что эти двое недолго смогут избегать неприятностей.

Чего полиция так и не объяснила, так это того факта, почему полицейские, -- если они имели дело с двумя вооруженными до зубов людьми, как они утверждали, -- приблизились к этой паре подозреваемых, будучи невооруженными. Это же стандартная процедура -- отправлять на задержание опасных политических экстремистов вооруженных офицеров. В конце концов, для этого им и выдают оружие. Однако в этот раз они не прихватили даже водяной пистолет! Но полицию не слишком смущало это противоречие: все были слишком счастливы в связи с "поимкой" центрального человека в ФОЖ, тем более что ему выдвинули столь серьезное обвинение.

Арестованные были убеждены, что офицеры заменили болторезы на ружье в тот момент, когда их обоих отвели от машины Уэбба, а полиция ее обступила. Они понятия не имели, что водили дружбу с предателями. Обоих изначально держали под стражей, но через несколько недель выпустили под залог с очень жесткими условиями. Уэбб не имел права отъезжать дальше, чем на 30 километров от своего дома (где он обязательно должен был ночевать) в Кембридже и должен был ежедневно отмечаться в полицейском участке, который находился от него в 40 километрах пути. Учитывая, что все материалы пресс-службы изъяла полиция, его роль, как пресс-аттаже, существенно сократилась. Стоит ли говорить о том, что именно это и ставилось целью.

Взбудораженный, но не испуганный, Уэбб продолжил работу, давая бесконечные интервью по телефону и не только, пока не был призван в суд, чтобы ответить за публикацию пресс-релиза PLO. Детектив в дизайнерском костюме сказал, что Уэбб "нарушил условия освобождения под залог, поэтому мы закроем тебя, чтобы заткнуть". Уэбба заключили под стражу на шесть месяцев, прежде чем судебные задержки позволили ему подать еще одну заявку на освобождение под залог, которое ему было предоставлено после продолжительной юридической битвы. На сей раз Уэбба обязали не общаться с прессой, не писать статей для публикации и не выступать на сборищах. Ему велели "никак не участвовать в публичных мероприятиях, проводимых зоозащитными организациями либо любыми другими объединениями с аналогичными целями и задачами и не выступать от их лица". Ограничение на передвижение в радиусе 30 километров было смягчено лишь разрешением посещать адвоката в Лондоне по предварительному согласованию с властями; только в дни этих встреч Уэбб мог не отмечаться в полицейском участке. Власти назвали это смягчением условий!

Содержание взаперти было любимой опцией полиции, потому что тогда Уэбб не мог говорить и писать относительно свободно. Однако новые условия освобождения под залог эффективно сковывали его, став удобным Планом Б. Больше не было никаких опасений, что кто-то будет трепать полиции нервы; больше не нужно было заботиться о безмолвии пресс-службы ФОЖ и сохранности секретной информации, которую Уэбб регулярно делал достоянием общественности.

После трех лет жизни при комендантском часе и отмечаниях в полицейском участке, наконец, началось рассмотрение дела о дробовике в багажнике. Первые два слушания прошли в юридических баталиях, по завершении которых судья снял с обоих подсудимых все обвинения за недостатком улик. Оба с самого начала отрицали какую-либо связь с оружием. Прокурор сообщил, что полиция получила информацию про наличие дробовика в багажнике из надежного источника. Защита возразила, что информатор, этот всевидящий, всезнающий свидетель, являлся потенциальным подозреваемым и должен был подвергнуться перекрестному допросу о таинственном появлении дробовика, которого раньше и в помине не было. Судья согласился. Полиция отказалась раскрыть личность информатора, не желавшего публичности, и прокуратура предпочла закрыть дело.

Происходящее представлялось однозначно забавным, и полицейские очень заботились о том, чтобы никто не разобрался в ситуации. Паранойя многих людей оправдывается тюремными приговорами для нескольких, кому не повезло, но она довольно разрушительна для психики, когда приходится смотреть с подозрением на друзей. Странные отношения Хаммонда с Эннисом продолжались еще долго после того, как стало известно, что последний трудится на Государство. Например, в одном из заявлений в 1996 году Эннис сказал полиции: "Я использовал его (Хаммонда) как источник информации по многим террористическим процессам, которые имело место внутри движения за права животных, и он был очень полезен". Хаммонд все отрицал и терял лицо среди коллег; в конце концов, после обнародования информации он стал для движения персоной нон грата. Информация, которую он сообщал, вредила делу защиты животных. Кроме того, всплыл факт нецелевого расходования ё2000 из фонда поддержки заключенных, за который Хаммонд отвечал.

Некогда трудолюбивый активист, Хаммонд предал, прежде всего, себя, когда начал рисовать и публиковать на своем новом сайте "Новое веганское освобождение" карикатуры, высмеивающие ФОЖ и людей, с которыми он поругался или был не согласен. Когда веб-сервер закрыл его площадку в ответ на жалобы, Хаммонд начал чудить еще больше, обратившись за поддержкой в прессу. Sunday Telegraph опубликовала его историю. Заголовок гласил: "Почему я порвал со злобными фанатиками". В тексте бывший боец прицельно швырял камни в огород ФОЖ, но это делали и до него, поэтому ничего нового сказать он не смог. Статья явилась разве что мешаниной различных воззрений Хаммонда. В концовке материала говорилось, что Хаммонд живет по секретному адресу во Франции, где пишет мемуары о своем участии в акциях ФОЖ, и что его покажут в документальном сериале "Хроники". Мемуары никто так и не увидел, а те "Хроники" едва ли был рад видеть сам Хаммонд. Об этом чуть позже.

The Express с ликованием придал остроты истории Хаммонда, озаглавив ее "Внутри Фронта освобождения животных". В тексте говорилось, что Хаммонд узрел ошибку в действиях ФОЖ. Активист писал, что ему периодически звонил Робин Уэбб, чтобы узнать о его мнении относительно той или иной идеи или слогана. Причина, по которой Хаммонд пополнил ряды ФОЖ, звучала так: "Тот, кто ведет скучную жизнь, внезапно обретает некий смысл. Вы становитесь кем-то". Это выглядело по-настоящему печально, ужасающе откровенно. Его 15 минут славы привели только к тому, что он лишился работы школьного уборщика, уважения в зоозащитных кругах и почти всех друзей.

В самый разгар разбора "проблемы южного побережья" грянул скандал, центральной фигурой которого стала женщина по имени Салли Дженкинс, или -- как ее уничижительно называли многие -- Толстая Салли; женщина с дробовиком, если угодно. Она, похоже, тоже изменила свое отношение к происходящему, ополчившись на друзей и встав на сторону угнетателей животных. Поскольку альтернативных данных по этому поводу нет, остается предположить, что некогда деятельная и храбрая активистка стала информатором под напором угроз полиции и начала снабжать детективов информацией о планах своих бывших друзей.

Будучи довольно пышной женщиной, Салли Дженкинс не годилась для того, чтобы сигать через ограды и карабкаться на крыши, но она была преданна животным и делала то, что могла. Она ничего не боялась и всегда с радостью бралась за роль водителя, вне зависимости от того, что затевалось. Она и ее муж Генри выглядели скверной парой; она явно была за мужчину в семье, откровенно доминировала на публике и наслаждалась, издеваясь над ним.

Она вела активную во всех смыслах работу на протяжении трех-четырех лет, и причин сомневаться в ее лояльности не было; в самом деле, ее считали человеком, которого можно подозревать в последнюю очередь. Есть люди, способные долго говорить про ФОЖ и спекулировать этой темой, но Салли сама была из Фронта. В этом и заключалась проблема, потому что она настолько погрузилась в кампании и рейды, что была вне подозрений. Выяснилось, однако, что она переоценила степень своей смелости, и когда замаячила тюрьма, она продала и животных, и своих лучших друзей.

Похоже, что все началось с ареста по подозрению в загрязнении яиц кур с батарейной фермы. Ее и других подозревали, арестовали и, вероятно, обвинили бы, но полисмены думали о более крупной добыче. И они сказали Салли: "У нас достаточно доказательств, чтобы посадить тебя на многие годы. Ты больше не увидишь своих животных, потеряешь работу и дом, к тому же человеку твоей комплекции в тюрьме придется несладко. Или ты можешь помочь нам". Подавляющее большинство арестантов слышат нечто подобное и соглашаются на тюрьму, как на неизбежное последствие своих действий и самое страшное, что может случится, но Салли вдруг очень испугалась. Возможно, она никогда не задумывалась о возможных последствиях. К тому же, не исключено, что офицеры предложили ей деньги.

Салли была инициативной активисткой. Считалось, что на нее можно положиться. В какой-то момент она даже чуть не взялась за руководство Группой поддержки ФОЖ. Она действительно очень хотела помогать животным. Так же как Хаммонд и Уэбб. Все трое знали друг друга много лет. Люди, которые их не знали, уважали их за приверженность борьбе; точно так же они относились друг к другу. Пригласить выпить кого-то из таких людей после митинга или демонстрации считалось делом обычным. Какой была долгосрочная цель полицейских, мы никогда не узнаем, но когда они увидели отношение Хаммонда и Уэбба к Салли, они тут же поняли, что нужно использовать слабое звено. Салли не была самой умной активисткой, но могла свободно перемещаться по стране и останавливаться у хорошо известных активистов. Ее всегда охотно выручали.

34-летняя Джиллиан Пичи много лет была в движении и участвовала в самых разных акциях. В эти дни, например, ее занятость обеспечивает противостояние государственной программе по истреблению барсуков в Корнуолле. Джиллиан знала Салли не один год и доверяла ей больше, чем кому-либо еще в их группе. Они вместе ходили на демонстрации, организовывали поддержку заключенных, выполняли другую нудную и тяжелую работу. Они и другие члены их исключительно девчачьей группы противостояли многочисленным объектам в Хэмпшире и не брезговали оставить в паре мест за вечер по зажигательному устройству. Неоднократно бывало, что Салли, как водитель, очень рисковала, и все могло закончиться многими годами тюрьмы. Она становилась странной, по-настоящему странной.

Поначалу на это никто не обращал внимания, но активистки начали замечать диковинные вещи в районе. Например, то, что полицейские явно заранее знали о готовящихся акциях. Естественно, в воздух поднялись указующие персты, но они указывали не на того человека. Арест Пичи и Дженет Маккланнен возле отеля Botley Grange в Хэмпшире через несколько минут после того, как Пичи оставила муляж бомбы в женском туалете, не был совпадением. Члены охотничьего клуба Харсли-Хемблдона должны были встретиться в гостинице на очередном собрании. В фойе, баре и на парковке хватало полицейских под прикрытием. Они явились туда не из-за сбора охотников, а потому что Салли сообщила им о том, что две дамы из ее команды собираются сделать. Примечательно, что первоначальным планом было попросту обыскать отель, чтобы выяснить, что и где можно в нем оставить в другой день, но именно Салли настояла, чтобы девушки оставили после себя подарочек. Сама она принесла извинения и осталась дома.

Было непонятно, как их вычислили, но было понятно, как их обеих арестовали. Еще больше всех сбил с толку вопрос -- почему Джилли Пичи отказывали в освобождении под залог на протяжении шести месяцев, а Дженнет Маккланнен выпустили через неделю? У последней, правда, имелись дети, как смягчающее обстоятельство, но на момент ареста она и так уже была освобождена под залог за другие правонарушения, включая нападение на сотрудника полиции. И тут вдруг неожиданно с нее сняли все обвинения и отпустили на все четыре стороны! Тем временем остальные члены группы ощущали на себе усиливающуюся слежку. Пролетел слух о том, что среди них есть информатор. Для Пичи, Салли и других Маккланнен была самой вероятной подозреваемой -- сформулировала эту идею, конечно же, Салли. Пичи игнорировала предупреждения о том, что как раз Салли может быть проблемой; она не могла даже вообразить, что причина всех бед -- ее близкая подруга. В этом попросту отсутствовал смысл, потому что Салли считалась куда более закаленной активисткой ФОЖ, чем Маккланнен.

Чтобы проверить теорию, группа дождалась выхода Пичи из тюрьмы и заставила Маккланнен поверить в то, что они кое-что планируют одной ночью. Девушки засели на безопасном расстоянии от места предполагаемого действия и стали наблюдать. И, действительно, они были вознаграждены за наивность, видя бурную деятельность полиции в окрестностях. Подозрения были полностью сняты с Салли (которая в то время с готовностью организовывала посещения Робина Уэбба в тюрьме) и возложены на Маккланнен, особенно после того, как ей сообщили, что операцию перенесли на другую дату, и сценарий повторился. Все было ясно, как день: Маккланнен знала про их планы, равно как и полиция. Дважды.

Разумеется, к Маккланнен все это не имело никакого отношения, а Салли и ее сообщники были вне подозрений. Такой представляется сбывшаяся мечта любого информатора: полиция работает и проводит серьезные аресты, а отдувается за это другая, невиновная активистка, ставшая новой мишенью для ФОЖ! Маккланнен испытывала на себе нападки бывших товарищей. Она провела месяцы в состоянии, которое можно описать как ад кромешный, а Салли спокойно планировала каждый следующий шаг. Пичи приговорили к 21 месяцу условно с испытательным сроком в два года и выплате штрафа в размере ё1800 за размещение муляжа взрывного устройства. Маккланнен признали невиновной. Странный исход, заставивший всех подозревать ее еще больше. Для Пичи же приговор стал облегчением, потому что она ожидала трех лет, но, главное, она думала, что проблема их группы определена и обезврежена. Салли тоже было приятно, что про нее никто не мог подумать ничего плохого. Она вела себя невозмутимо. Она была как скала и вдохновляла этим Пичи, которую совершенно не изменил тюремный срок. Она не сомневалась, что лучший путь пролегает через прямое действие и очень быстро вернулась в группу, планируя новые акции.

Любое обвинение в течение следующих двух лет увенчалось бы для нее тюремным сроком от 21 месяца, к которому бы еще что-то добавили, но она была счастлива, что все позади, ведь доносчика удалось вычислить. На самом деле вокруг группы сжималось кольцо. Условный срок для многих означал бы возможность избежать тюрьмы, но для Пичи это не было ответом на все вопросы. Она твердо верила в то, что действия громче любых слов. Другие девушки тоже горели желанием продолжать действовать, особенно Салли.

Был канун Рождества 1995 года, и активистки ощущали себя в сравнительной безопасности. Одной из них, правда, было намного спокойнее, чем им. Полиция занималась пьяными водителями и перебравшими драчунами, что давало поджигателям ФОЖ возможность беспрепятственно заняться любимым делом. Руководителя охотничьего клуба "Нового леса шотландских борзых" можно было с легкостью застать врасплох и устроить ему хорошенький праздник. Салли, конечно же, знала о замысле, как и том, что было в машине, в которой ехали ее хорошие подруги. Сама она вновь обстоятельно извинилась, но не поехала.

Любопытно, но никто по-прежнему ничего не понимал (а прошел уже год после инцидента с дробовиком), даже когда машину остановили буквально в минуте езды от выбранной цели. С рождеством, офицер, но вас не должно было здесь быть! В таких случаях сначала ты думаешь, что нарушил что-то и очень скоро отделаешься пустяковым замечанием или штрафом и праздничным поздравлением. К несчастью для Джиллиан Пичи это был не тот случай. У багажника машины уже стоял детектив. Девушки оказались зажаты в железной коробке, как дикие животные. Между тем к машине сбегались полицейские, точно знавшие, что они ищут. Один крупный удалец, агент сыскной полиции приблизил лицо к лицу Пичи и прорычал: "Вот теперь мы тебя сцапали, сучка!". Он сказал это еще до того, как заглянул в багажник. Потому что знал обо всем заранее.

Спустя пять дней и многочисленные обыски домов Джилли Пичи, Гейнор Форд и Сандра Уат были обвинены в преступном сговоре с целью хранения взрывчатых веществ и причинения криминального ущерба 24 декабря, а также в поджоге куриной фермы 5 декабря. В освобождении под залог им отказали. Они все еще дивились, как это могло случиться. Быть может, их машина прослушивалась? Или чей-то дом? Или, может, кто-то проболтался? Все, кроме Джиллиан, косо поглядывали на Салли, но она считала, что это невозможно. Никогда. Салли всегда была рядом, предлагая поддержку и помогая чем угодно. Только тогда, когда они с Генри тихо переехали и бесследно исчезли несколько месяцев спустя, все, наконец, встало на свои места.

Однако легкость, с которой полиция хватали людей, не смогла уберечь ее от сложностей, которые возникли, когда судья настоял на том, чтобы подвергнуть информатора перекрестному допросу по просьбе адвоката, утверждавшего, что в данном случае работал агент-провокатор. Салли не могла себе этого позволить. Она в существенной степени отвечала за планирование акций и, возможно, стыдилась своей двойной жизни и зла, которое она причинила борьбе за права животных и своим соратницам. Она сделала грязное дело и сбежала.

В отсутствие Салли и при наличии других осложнений два дела были закрыты, а третье лопнуло. С Сандры Уайт и Гейнор Форд сняли все обвинения. Несчастной Пичи опять не повезло. Поскольку против нее имелись изобличающие доказательства, не последним из которых являлся тот факт, что зажигательные устройства лежали в багажнике именно ее машины, она решила сократить потери и признать свою вину, чтобы получить меньший срок. Но судья не проявил милосердие и приговорил ее к шести годам и девяти месяцам, включая тот 21 месяц, который ей достался от прошлого приговора.

Джиллиан Пичи стала последней жертвой разгула информаторов и предателей на юго-востоке страны в середине 1990-х. Робину Уэббу, в свою очередь, предстояло вынести от рук полиции еще немало.

Дата добавления: 2015-09-03