Непонятная суббота

Суббота, 8 утра, а он уже на ногах. Несмотря на то, что, против обыкновения, заснул он этой ночью быстро и даже ни разу не просыпался - по мнению самого Твика, на нём сказался утомительный и наполненный донельзя насыщенными событиями день, 14 февраля - ужасно хочет спать, но, учитывая, какое на него возымел действие недавний телефонный разговор со Стэном, просто лечь обратно в постель и забыться желанным сном кажется блондину верхом кощунства.

<i> - Присмотри за ним, ладно?

- Ладно, присмотрю.</i>

«За мной бы кто присмотрел!» - подумал тогда он, но не сказал вслух.

Беспорядочные мысли, создающие ещё большую путаницу в его голове, мешают соображать. Что он имеет на данный момент? Непонятки с Крейгом, длящийся вот уже 2 года напряг с Клайдом, нейтральные отношения с Токеном, охотно принявшая его команда Стэна, являющаяся единственной постоянной и надежной составляющей его жизни, но сейчас эта его тихая гавань грозиться перевоплотиться в поле боя, где вот-вот может произойти ожесточённое сражение между Кайлом и Эриком. Или же – что, несомненно, гораздо хуже – не произойдёт ничего, и в итоге своеобразная дружба между евреем и жиртрестом закончится или прервётся прямо как у самого Твика с Крейгом.

«Но разве их дружба не закончилась с появлением у Эрика несколько иных чувств?..» - с грустью думает Твик, понимая: аналогичная ситуация уже имела место в его жизни, и даже сейчас, когда, по сути, многое разрешилось, а неразрешённое разрешится уже очень скоро, он так и не может с уверенностью сказать, хорошо у него идут дела или плохо. Его обуревают смешанные чувства радости от воссоединения и страх того, что мимолётное счастье так и останется мимолётным.

Одевшись, отправляется в ванную комнату. Чистит зубы. Тщательно и долго, думая о своём. Прислушавшись к себе, с удивлением обнаруживает незнакомое доселе раздражение. На Стэна, что корчит из себя заботливую мамочку, на Кайла, что творит хер пойми что с их общим другом, на Кенни, что всегда тихо-мирно отсиживается в сторонке, да и Баттерс, оказывается, чем-то ему не угодил… И даже на Крейга, что не может толком сказать всё начистоту и тем самым положить конец всяческим недомолвкам между ними.

Твик испуганно вздрагивает, обвиняя себя в чёрствости и отсутствии понимания к другим людям. Он боится быть эгоистичным, но, тем не менее, его чем-то привлекает идея побыть немножко капризным и обиженным на всех и сразу.

Мысленно покачав на себя головой, уже полностью собранный, возвращается в комнату и смотрит на часы. 8.15. Ещё слишком рано. Не зная, за что бы такое взяться и как убить время, тупо слоняется по своей спальне в поисках чего-нибудь, пока не останавливается напротив письменного стола. «Ой, нет…» Искушение взять Дневник в руки слишком велико, и он, переборов себя, открывает второй ящик и смотрит на ту самую картинку из пазла, что он склеил три года назад в память о том, как один до невозможности невозмутимый мальчик собрал для него крошечную частичку одного несуществующего мирка.

«Я всё такой же. Я застрял в прошлом.

На самом деле я переживаю нечто странное. В том смысле, что, убегая от прошлого себя, то ли из глупости, то ли из безотчётного страха, не решаюсь написать ни строчки, хотя прежде так любил придумывать что-то или просто пытаться складно выразить свои мысли и чувства; я перестал рисовать, хотя раньше мог часами сидеть над листком бумаги и творить…

Почему? Я боюсь быть прежним собой? Я себя, получается, боюсь? Я хочу перестать быть мечтательным и нервным параноиком? Так, да? Тогда почему я всё такой же, но, вдобавок, несчастный и недовольный собой?..»

<i>Я постоянно думаю о тебе,

И ты снишься мне в счастливых снах.

Как яркая звезда в ночном небе

Ты, паря в облаках,

Одним мною видимых,

Заслоняешь собой весь мир…</i>

- Аааргх, отвратительно! Господи боже мой, ну что за бред, чёрт возьми! Что я за идиот такой? Хватит уже грезить!.. – вопит Твик, хватаясь за волосы, как вдруг незаметно для себя возвращается в один из тех дней…

<i> - Аргх!.. Ну что я за идиот такой?

- Опять в голову лезет не пойми что? - спрашивает Крейг, не сбавляя шага.

- А?.. – Твик удивлённо хлопает ресницами и, отняв руки от взъерошенных волос, во все глаза смотрит на Такера. - К-как ты догадался?

- Когда ты пытаешься переубедить самого себя в чём-то, то кричишь какую-то фразу, наподобие этой, а потом хватаешься за волосы и с отчаянным видом смотришь вверх, - со знанием дела говорит брюнет и, усмехнувшись, прибавляет: - Забавно даже. Немного.

- Ну я рад, что тебе смешно, - бурчит мальчик, надув губы.

- Это было бы смешно, если бы было неожиданно, - невозмутимо протестует Крейг. - Я тебя знаю, как облупленного, так что тебе меня уже ничем не удивить.

- Ты слишком прямолинейный, в курсе?

- Я знал, что ты это скажешь. И, да, я в курсе. - Какое-то время молча идут к школьным воротам. Крейг смотрит прямо перед собой, а Твик – на Крейга, дуясь на него за его способность предугадывать чужие действия. И тут зелёные с примесью карего глаза широко распахиваются, загоревшись от пришедшей в голову шальной идеи. Недолго думая, блондин хватает своего друга за руку, засучивает его рукав и быстро вонзает зубы в кожу – несильно, но ощутимо. Далее, полюбовавшись на бесценное выражение лица Крейга, освобождает руку последнего и напускает на себя беспечный вид, мол, ничего не случилось. - Ты укусил меня? – тупо спрашивает Такер. - Совсем дурной?

- Что, не ожидал этого?

- Нет, я…

- Не ожидал, - настаивает явно довольный собой Твик, улыбнувшись.

- Идиот.

- Я знал, что ты это скажешь, - цитирует Твик недавно сказанную Крейгом фразу, при этом пародируя голос последнего.

- Совсем охеренел, шмакозявка?!

Ответом ему был заливистый смех Твика и его сверкающие пятки: мальчик, решив не пренебрегать инстинктом самосохранения, побежал вперёд. Секунда – и его друг погнался за ним со всех ног, также необычно громко смеясь.

- Дебил, у меня теперь отпечатки твоих зубов! А ну стой!..</i>

Твик сидит на полу и улыбается от уха до уха, не в силах подавить охватившую его бурную радость.

«Я до сих пор по уши влюблён в него.»

Тысячное откровение подобного рода на этот раз вызывает у него лёгкую грусть, которая, примешиваясь к недавно пережитому раздражению и теперешней дебилоидной весёлости, загоняет в угол, и Твик не может усидеть на месте. Хочется покинуть эту комнату, уйти куда-нибудь и успокоиться, выплеснуть накопившиеся эмоции наружу. Решив, что имеет полное право заявиться к Эрику в эдакую рань, спускается вниз.

Когда он собирается выходить, то вспоминает, что даже не позавтракал. В знак подтверждения его оплошности в животе укоризненно урчит, и Твик идёт на кухню, чтобы наспех подкрепиться каким-нибудь бутербродом или печеньем.

Поздоровавшись с миссис Картман, Твик поднимается наверх и несётся прямиком к комнате Эрика, ускоряя шаг от нетерпения. По пути несколько раз спотыкается, но всё-таки добирается до второго этажа целым и невредимым. По обыкновению, стучит, не дожидается приглашения и открывает дверь.

В комнате царит полумрак: занавески не пропускают в помещение свет, а единственным источником такового является экран ноутбука, перед которым, прямо на полу, сидит Эрик. Недовольно поморщившись от разрезающей пол длинной светлой линии из коридора, появившейся благодаря приоткрытой двери, оборачивается и, недовольно зыркнув на застывшего на пороге Твика, говорит:

- Ну и чего ты там застыл? – Парень как-то заторможенно кивает и заходит внутрь. Прикрывает дверь. - Эй, иди сюда быстрей! Сейчас самый жестяк будет!

Стараясь не наступить на валяющиеся тут и там шмотки и прочие вещи Картмана, он подходит к хозяину комнаты и усаживается рядом.

- Что за жестяк?

- «Пульс» пересматриваю.

- Слушай, я хотел поговорить с тобой насчёт…

- Смотри, смотри!..

Твик вздыхает и послушно смотрит на экран. Наблюдает следующее: какая-то девушка, находясь в захламленной квартире, зовёт своего парня. Пока она безрезультатно пытается найти его, натыкается на такие «стремаки», как дохлая кошка в холодильнике, черви в протухшей еде и… Около неё, за занавеской, скрывается чей-то тёмный силуэт, напоминающий призрака. Твик сглатывает, готовясь к чему угодно. Но «призрак», оказавшийся тем самым искомым парнем, спокойно покидает своё укрытие, изрядно перепугав девушку как своим неожиданным появлением перед ней, так и внешним видом: потерянный, с мешками под глазами и неестественным голосом, он, словно ходячий труп, молча стоит перед ней и ждёт. Бедняжка задаёт ему множество вопросов, наподобие: «Почему ты не отвечал на звонки?», «Что происходит?», «Тебя что-то беспокоит?» и так далее. Парень слушает её без единой эмоции на лице, кажется, полностью погрузившись в себя. В руках он сжимает какой-то провод. Когда воцаряется молчание, он вдруг говорит:

- Подожди здесь.

И уходит куда-то. Совершенно сбитая с толку блондинка остаётся стоять на месте, не зная, что и думать. Снова обходит квартиру, пугаясь уже увиденным ранее, пока её внимание не привлекает ужасный звук.

Что-то просто упало.

Она бежит в комнату своего парня и видит опрокинутый стул. Поднимает взгляд и видит висящие в воздухе ноги. Поднимает взгляд ещё чуть-чуть, самую малость, и видит высунутый наружу язык, закатившиеся глаза…

- Боже, господи, зачем ты это сделал? – эти слова утопают в её оглушительном вопле, когда она падает на колени, поднеся дрожащие руки к не менее дрожащим губам.

Твик, поражённый этой сценой, более не следит за дальнейшими событиями, остро ощущая некую параллель между умершим героем фильма и парнем, что сидит сейчас рядом с ним.

- Раз, и нет человека, и ничего уже не изменить, - вторгается в его безрадостные мысли голос Эрика. – «Подожди здесь», хах… Здорово придумано, да? Такая прям степень отчаяния, но на самом деле там во всём какие-то призраки виноваты, хотя я могу и ошибаться, давно смотрел... Эй, ты слушаешь меня? Я думал, это мне, по идее, надо быть хмурым и всё такое прочее…

- Ты это к чему? – выдавливает из себя Твик.

- К тому, с тобой-то что не так?

«Со <i>мной</i> что не так?!»

Даже Эрик, его близкий друг, ничего ему не говорит, словно это нормально. Нормально утаивать и закрываться, врать и отвлекать его каким-то страшным фильмом, обманывать. Так Крейг любит делать.

- Да заебали все, - быстро отвечает Твик, не успев и толком подумать.

Картман давится колой, которую в тот момент пил, и, ошарашенно глядя на Твика, кашляет, смеётся и силится что-то сказать. Твик не может разобрать ни слова, но почему-то тоже начинает смеяться, похлопывая Эрика по спине.

Только в темноте Картман не может разглядеть, что улыбка Твика больше походит на гримасу, и хоть он слышит его ответный смех, не может различить в нём истерические нотки. Совсем немножко. Даже сам Твик их не замечает. Просто смеётся.

«Крейг, как бы мне хотелось увидеть тебя прямо сейчас. Возможно, тогда мне стало бы хоть чуточку легче, пусть ты такой же скрытный, как Эрик…»

Выходной, который он тратит на Клайда и его проблемы, то и дело поглядывая на телефон, проходит весьма напряжённо. Он ждёт сообщения или звонка от Твика, хотя, по идее, сам должен подать своего рода «сигнал». К тому же, учитывая поведение теперешнего Твика, он приходит к весьма логичному выводу: тот не захочет навязываться после всего, что произошло между ними.

Пока Клайд и Токен ведут между собой бурную дискуссию, перед серыми глазами Такера стоит улыбающийся и невинный светловолосый мальчик, ставший симпатичным парнем…

- Крейг, твою мать!

- Чего?

- Меня, вообще-то, девушка бросила!

- Ну хуёво тебе.

- Спасибо, что напомнил! Я, блять, и без тебя это знаю!

- Раз знаешь, так нахера собрал нас здесь, да ещё и в чужом доме? И, да, мы с Токеном в курсе, что у него шикарная плазма, можешь не напоминать!

- О, а кто это у нас тут не в духе? – навалившись на друга, интересуется Клайд своим фирменным «секси-голосом».

- Отвали немедленно, - огрызается Крейг, скидывая со своего плеча руку Донована.

- Может, мы могли бы утешить друг друга?.. – не унимается тот, уже заметно повеселев.

- Эй, я, вообще-то, ещё здесь, - напоминает Токен. – Нет, Клайд, никакого «тройничка». Уж лучше давайте заново обсудим, какая Эмили сука, а ты – бедный и несчастный.

- Окей, - улыбается шатен.

«Что я здесь делаю? – отрешённо спрашивает себя Крейг. – Ведь на самом деле мне не особо приятно общаться с Клайдом, учитывая его отношение ко мне и его показушные связи с девушками, да и то, как он демонстрирует из себя эдакого мачо – та ещё отвратная херня… Не сказать, что бесит, но и не приводит в восторг. Токен, которого мы оба, я уверен, уже конкретно подзаебали своими тайнами и двусмысленными фразами, еле сдерживается от того, чтобы не выгнать нас обоих. Так что же мешает мне взять и уйти?

И, что гораздо важнее, что мешает мне взять и признаться хотя бы себе в том, как… Как сильно я хочу увидеть Твика. Хотя бы просто увидеть этого мелкого…»

- Зачем ты сказал это при Крейге? – вторгается в его мысли голос Клайда. Он поднимает глаза и смотрит на явно смущённого парня, осознавая, что прослушал очень важную часть разговора.

- В смысле? – искренне недоумевает тем временем Токен. - Какого чёрта тебя волнует именно это и в первую очередь? – Он смотрит на Крейга, ища в его взгляде поддержку. Так как Такер выглядит натурально сбитым с толку, Токен остаётся довольным его реакцией. – Видишь, ему даже сказать нечего, Клайд. Крейг не тот человек, который будет дразнить за такое, да и вообще, ему, думаю, поебать на то, что ты не смог засадить какой-то девке.

«А, так вот, в чём дело… Опять двадцать пять.»

- Знаю. Но Крейг для меня… Как идеал…

«Меня как будто в комнате нет. Бесит. На самом-то деле он хочет, чтобы я обо всём этом знал. Хочет, чтобы всё повторилось.»

- Мне пора, - поднявшись с дивана, говорит он и, пропуская возмущённые крики Клайда мимо ушей, быстро покидает дом Блэков.

Оказавшись на улице, задаётся вполне логичным вопросом: «Куда теперь идти?», и когда перед его мысленным взором появляется знакомый светлый образ, ответ находится сам собой.

<center>***</center>

<b>POV Твика </b>

Даже не знаю, как охарактеризовать этот день и стоит ли вообще это делать, принимая во внимание, как я измотан. Морально, разумеется. Наблюдать чужое горе – занятие не из лёгких, но, как бы мне ни хотелось посвятить всего себя Крейгу, я не могу этого сделать. По крайней мере, не сейчас, когда Эрик так нуждается в поддержке.

Хотя, не то что бы я прям нужен ему сейчас. Дело в другом. В том, что я не хочу выглядеть в его глазах предателем и эгоистом.

Понуро бреду по улице, гложимый внезапным приступом одиночества и тоски. Но, как говорится, ещё не вечер. Возможно, произойдёт что-то ещё, что-то, что добьёт меня окончательно. Да, знаю, я безнадёжный оптимист, но меня нетрудно понять. Несколько минут назад Эрик прямым текстом… В общем, он попросил меня убраться. «С тебя достаточно, - сказал он, взъерошив мои волосы. Он выглядел таким грустным, а я ничем не мог ему помочь, и даже моё присутствие никак не облегчило его страдания. Да и, по сути, как вообще можно помочь в его ситуации? – Ступай домой. Спасибо, но от твоего сочувствующего взгляда легче мне не станет. Я просто хочу побыть один.» Мне не оставалось ничего иного, кроме как уступить, но та сцена всё никак не идёт у меня из головы.

Продолжаю уверять себя в том, что ничего с собой Эрик не сделает. И всё-таки… Какой же я бесполезный.

Ну вот, отлично, теперь ещё и жалость к себе объявилась. Этого только не хватало! И куда же подевался мой пессимистичный оптимизм? Боже, когда я не в себе, то вообще не могу контролировать как свои бестолковые мысли, так и слова. Лучше ни с кем сегодня больше не видеться, а то, уж я-то знаю, язык мой – враг мой.

Вздыхаю. Всё плохо. Запрусь сейчас в своей комнате и буду страдать.

Каково же моё удивление, когда, зайдя в дом, с порога слышу мамино радостное: «К тебе твой друг пришёл!» и вижу её многозначительную улыбку. «Ждёт тебя в твоей комнате.»

Какие-либо мысли как ветром сдуло. Моя голова освободилась от них, и в ней сейчас разве что перекати поле крутится-вертится на воображаемом ветру. Позабыв о сдержанности, несусь по лестнице со всех ног. Рывком открываю дверь и натурально вваливаюсь в комнату.

- Крейг…

- Чего ты так удивляешься? – выгибает бровь он, окидывая меня критическим взглядом. Наверное, видок у меня тот ещё. - Твоя мама же наверняка сказала, что я тут. – Я не произношу ни слова. - Я у тебя на полках с книгами порылся, ничего?

- Это и вправду ты…

- О боже, - вздыхает он. Ставит какую-то книгу на место и подходит ближе. Не знаю, что говорить и делать, просто стою истуканом перед ним, до сих пор не веря, что он в моей комнате.

На нём простые джинсы и синяя кофта с треугольным вырезом, но почему мне кажется, что он выглядит великолепно?

И о чём нам сейчас говорить? Лично я не настроен на светскую беседу или невинную болтовню о книжках! Господи боже мой, какой же…

- Стресс, да? – с мягкой улыбкой спрашивает он. До сих пор может угадывать мои мысли.

Крейг закрывает дверь, о которой я вообще позабыл, и смотрит на меня, на моё пылающее лицо. Просто молча изучаем друг на друга, и я внезапно ясно и отчётливо осознаю одну вещь: на данный момент Крейг, несмотря на его внешнее спокойствие, чувствует то же, что и я. Судя по всему, его день тоже прошёл не очень. Его лицо, как обычно, мало что выражает; я просто чувствую его беспокойство. Чем же оно вызвано?

Он кусает губы и берёт меня за руку. Задумчиво проводит пальцами по тыльной стороне моей ладони, а затем, шумно вздохнув, притягивает меня к себе.

У меня аж ноги подкашиваются, но он не позволяет мне упасть.

Его руки крепко обнимают меня, оказываясь то на моей спине, то чуть ниже, то в волосах или на плечах. Его горячая щека касается моей, и я блаженно закрываю глаза и вдыхаю запах его кожи, чувствуя себя на седьмом небе от счастья.

В его руках мне так спокойно. Я готов доверить ему всего себя.

- Мог бы тоже обнять меня для разнообразия, - слышу я его ровный голос.

Тихо смеюсь и следую его примеру. Заворожённо смотрю на то, как обвиваю руками его шею, поднимаю лицо, и наши носы вдруг соприкасаются. Шепчу «прости-извини-пожалуйста», опускаю голову, но он возвращает её в прежнее положение, ласково взяв меня за подбородок, и я снова оказываюсь перед ним как на ладони. Он слишком, слишком близко. Я дрожу, силясь не отвести взгляд. Он же игриво трётся своим носом о мой, затем проделывает тоже самое с нашими щеками и лбами, и я постепенно успокаиваюсь от этих невинных ласк.

А потом его губы накрывают мои, и я слышу его требовательное и тихое «Открой». Повинуюсь, и его язык тут же проникает в мой рот.

Его шумное дыхание и порывистость застают меня врасплох. Судя по всему, Крейгу нравится, когда… влажно(?), потому что он часто проводит своим языком по моим губам, а иногда и по уголку рта, щеке. Он целуется так, что у меня перехватывает дыхание, а в глазах потемнело бы, будь они открыты. Случайно коснувшись его груди, даже кончиками пальцев успеваю прочувствовать, как бешено колотится его сердце.

Он резко отталкивает меня от себя, продолжая крепко держать за плечи. Смотрит с просочившимся наружу отчаянием в мои глаза, и я вдруг обретаю голос.

- Крейг, если ты и дальше будешь отмалчиваться, я так ничего и не пойму, - робко говорю я. – Прямо сейчас… Чего ты хочешь?

Он нервно прочищает горло и долго молчит. Когда я уже было собираюсь повторить вопрос, отвечает:

- Тебя. Я хочу <i>тебя</i>.

- Эээм… - Меня слух подводит? Пора к врачу? - В смысле?

- В прямом. И, если уж совсем начистоту, то я боюсь отпугнуть тебя… Ну…

- Можно подумать, ты малолетнего совращаешь! – заплетающимся от волнения языком тараторю я. Нет, ну надо же! Не может быть, чтобы столько проблем было из-за того, что мне нельзя доверить какую-то информацию! Боится меня испугать, да?.. Таков страх Крейга? - Я тебя вообще-то старше на несколько месяцев! – Чёрт, я такие глупости говорю, когда нервничаю.

- И что? Степень твоей невинности соответствует степени твоей помешанности на кофе. Взгляни правде в глаза. Знал бы ты, сколько я раз дрочил, представляя… - Он замолкает, видимо, заметив, как я изменился в лице. Со смешком чертыхается и восклицает: - О чём я вообще? Ты такой… Да ты небось даже не умеешь!

- Умею! – Мне бы помолчать, но моё врождённое упрямство берёт верх. - Тебе показать?

И тут над нами зависает тишина. Какой же я недоумок! Что я сейчас ляпнул вообще?

- А я бы посмотрел, - слышу я и поднимаю на него свои округлившиеся глаза. В его – серых – вижу озорные искорки. Он ведь шутит, да?

Сама мысль о том, чтобы коснуться себя там в присутствии Крейга способствует тому, что у меня бесстыдно и неожиданно встаёт, и я ещё гуще заливаюсь краской.

- Не смотри, пожалуйста, - шепчу я.

- Давай же, - подстрекает меня он, и я вдруг осознаю, что прижат его крепким (по сравнению с моим) телом к двери. Я в ловушке, а он… Он сейчас такой… Необычный. Никогда его таким не видел. Он ласково гладит меня по щеке, от него веет свойственным ему спокойствием и уверенностью, но также чем-то ещё. У меня слов нет. А ещё он так пристально разглядывает меня, как будто… Любуется?..

- Нет, - пытаюсь оттолкнуть его от себя, но руки не слушаются, и я лишь безвольно упираюсь ладонями ему в грудь. Его сердце по-прежнему стучит быстро-быстро. - Ты с ума сошёл?..

- Давно уже. Три года назад, если быть точнее. Может… Хочешь, я сделаю это? Тебе.

Я должен сказать «нет» или «нет», а, может, «нет», но я молчу. Он ждёт. И во время этого напряжённого ожидания его руки обнимают меня за талию, а правая нога оказывается между моих, надавливая кое-куда и заставляя меня краснеть ещё больше. Все его движения мягкие, но настойчивые, продуманные, как будто он много-много раз представлял себе нечто подобное.

Киваю.

На самом деле Крейг прав. Я в этих делах… В общем, он прав.

Он расстёгивает мои джинсы, и я вдруг соскальзываю на пол. Крейг опускается следом, и вот он уже, сидя напротив меня, вплотную, просовывает свою руку под ткань. Я поспешно отвожу взгляд, и его губы припадают к моей шее.

Моя комната становится меньше. На данный момент она состоит из двух квадратных метров, расположенных у двери, а дальше – пустота, за дверью пустота, в голове моей пустота…

Его рука умело ласкает меня, как и губы, и я вдруг издаю странный звук, и только спустя несколько секунд понимаю, что это был стон. Крейг вдруг замирает, и я понимаю ещё кое-что: он прислушивается. Господи. Он продолжает целовать меня, двигая рукой вверх-вниз по моему пульсирующему члену, и я, сдерживая рвущийся наружу стон, шепчу ему в ухо:

- Крейг… - Сжимаю руками ткань его кофты. – Я сейчас умру…

- Не умрёшь, - оторвавшись от моей шеи, говорит он. Я смотрю в его глаза. Они изменились. Они почти что чёрные, так расширены его зрачки. Его лицо так близко, что я различаю каждую ресничку, кажется, я мог бы их все сосчитать, если бы не был сосредоточен на слишком ярких и новых для меня ощущениях.

Не могу больше. Обхватываю руками его шею, прижимаю к себе ещё теснее и целую. Когда он отвечает мне, продолжая кое-какие свои другие действия, в голову приходит следующая мысль: он так поглощён мною, он так чувствителен к каждому моему прикосновению, как будто ему достаточно уже того, что удовольствие получаю я. Так, опосредованно…

Я выгибаюсь, дрожу, прикусываю губу, что означает: скоро я извергнусь в руку Крейга. Если бы я не был так возбуждён, то сгорел бы от стыда. Пряча лицо на его плече, слушаю его сбившееся дыхание. Он и правда полностью поглощён удовлетворением меня.

Он медленно-медленно целует мои щёки, свободной рукой зарывшись в мои волосы.

- Милый… Какой же ты милый…

Мне кажется, кончаю я именно от этих его слов.

У меня перед глазами всё плывёт. Я выжат и переполнен. Это парадокс, да?

Только что я увидел тебя таким, каким не видел никогда: ты открыто выражал то, как жаждешь меня, хочешь…

Я стараюсь не смотреть на тебя, так как слишком смущён, но ты ведь садист, ты не можешь иначе: берёшь моё лицо в ладони, заставив посмотреть на себя, и покрываешь его лёгкими поцелуями, пока я, уподобившись маленькому ребёнку, не говорю слишком тонким голоском:

- Фу, они липкие…

- Что? – не понимаешь ты.

- Твои пальцы… Они все в сперме.

Мы оба - полные идиоты, раз находим эту ситуацию настолько смешной. Но когда ты начинаешь медленно облизывать свои пальцы, смех застревает у меня в горле, и я, в сотый раз покраснев, в сотый раз отвожу взгляд.

Стук в дверь возвращает меня к реальности.

- Мальчики, спуститесь к ужину?

Я резко вскакиваю и под непроницаемым взглядом Крейга застёгиваю джинсы. Вот сейчас я точно умру! Когда мама заходит в комнату, он продолжает сидеть на полу, с интересом наблюдая за мной. Поганец развратный!

- А что это вы на полу?.. – говорит мама, глядя на нашего извращённого гостя. - А, да. Вы же всегда так делали.

Она постоянно находила нас лежащими на полу и болтающими обо всякой ерунде. Раньше, когда мы были неразлучными друзьями.

- Честно, мам, на самом деле только сегодня! – выпаливаю я, почему-то истолковав её слова несколько иначе. Впечатления от того, что только что произошло, ещё слишком свежи.

Чёрт возьми.

Что. Я. Сейчас. Ляпнул.

Мама недоумённо смотрит на меня, но, зная мои странности, как никто другой, закрывает на эту, как ни посмотри, непонятную (только для неё) фразу глаза. Крейг же прыскает со смеху и прячет лицо в ладонях, но, всё-таки не сдержавшись, принимается хохотать, держась за живот.

- Не обращайте внимания, миссис Твик, - выдавливает из себя он, игнорируя мой рассерженный взгляд, - я просто в очень хорошем настроении. Ваш сын постарался.

Сволочь!

- Да, он такой, - улыбается мама. - Всегда ставит чувства других на первое место...

- О, не то слово! – соглашается с ней Крейг.

- Рад, что тебе так весело, - говорю я, грозно глядя на бесстыжего засранца.

- А ты чего такой надутый? – встревает мама, что так любит пожурить меня при любом удобном случае. Треплет меня за щёку, и в этот миг мне кажется, что ещё немного, и Крейг лопнет. Да из этих двоих отличная команда получится!

- <i>Мне</i> не весело, - говорю я, скорее обращаясь к Крейгу, чем к ней.

Но он продолжает ржать.

- Ну что же ты?.. - улыбается мама, качая головой. – Не вздумай снова поссориться с Крейгом. Думаю, во второй раз ты этого не переживёшь. Ну, ладно. Ужин почти готов. Спускайтесь минут через пять.

Когда она исчезает за дверью, и я собираюсь высказать Крейгу всё, что о нём думаю, он, опередив меня, восклицает:

- Ну ты кадр! На долю секунды я испугался, что ты ей всё как есть выложишь!

И снова смеётся. Мой гнев куда-то испаряется. Не так уж и часто можно увидеть, как Крейг Такер хохочет чуть ли не до слёз.

- Прелесть, ты просто прелесть, Твик!

Моё сердце не было готово к таким, пусть и сказанным в шутку, словам, а потому подпрыгивает в груди и оказывается где-то в горле. Также оно не готово к таким вот непонятным дням, когда тебе то хочется выть от тоски, то не терпится рассказать всему миру о том, как ты счастлив.

Глядя на моего личного садиста, улыбаюсь и опускаюсь на пол рядом с ним. Без лишних слов обнимаю его и желаю одного: чтобы эта непонятная суббота длилась так же долго, как и вчерашняя волшебная пятница.

Дата добавления: 2015-08-13